Taedium vitae <<отвращение к жизни>> | ходы игроков | Пыль склепа (Павел)

Лепестки пожухлых страниц мелькали перед глазами пыльными светлячками и глаза начинали беспощадно истекать свинцовой, необъятной болью. Где берет исток кровавая река лжи? В одиночестве? Смятении? Как голодный зверь, застывший на перекрестке, похоронивший под ногами тонну костей чужих истин, нежных грез. И нет никому дела до обещаний собственной души, до клятв, судьба которых быть обманутыми. Хоровод застывших снов, запечатленных в фотографии детства. А детство не умеет прощать – оно давит потом нервы ртутью расплавленной любви. Осколки былых грез теперь торчат из нежного полотна одурманенной души. И она, эта душа, которой недолго осталось быть прибитым гвоздем, теперь напоминает ощетинившуюся ехидну – выставила свои ядовитые иголки, так и норовит отомстить хоть кому-нибудь, дать отпор, сделать больно.

Там было тепло и алела подступающая гроза. На кончиках лысых веток зажигались огни святого Эльма. Зеленые, серебристые, насыщенные электричеством и всполохами живого огня. Стенания ветра разрывали уши гулкими ударами крыльев неба об землю. И было так завидно. Хотелось выть. Лишено человеческое существо возможности летать. Даже рудиментарных отростков оно не имеет, даже намека на свободу. И вся жизнь складывается в бесконечный пунктир – упасть-встать-упасть-встать-упасть-встать… Отодвинуть бы ширмочку вечности. Отделить бы мечты от реальности. Просто прыгнуть с разбегу и нарушить все стереотипы. Люди не птицы? Люди не ангелы? Кто это сказал? Сами люди, а людям очень свойственно ошибаться.

Согреть теплом жаркого пожара. Согреть маленького мотылька. И пусть он сгорит в ядовитом пламени, наполненном миазмами болот, пусть утонет в жидких всполохах лилового цветка… Это неважно, потому что до этого, всего на одну секунду он почувствует себя истинно-живым, согретым, любящим. Сгореть дотла во имя чего-то великого, познать лик бездны, ее неугомонную пустоту, перед тем, как окунуться в нее до кончиков слипшихся от пота волос.

Солнце роняло свои слезы застывшими, золотыми лужами прямо на раскаленный асфальт. Пригревало разморенных, задыхающихся прохожих. Ласкало и в тоже время жгло изможденную землю. Солнце жестоко и неумолимо, как время. Они под руку идут вокруг этой планеты, разогревая пеплом райские сады. А как иначе? Без теней не было бы этого мира. Без мрака, не было бы снов. Без слез, мы бы не знали, что такое дождь. И земля лучше нас умеет принимать жестокую реалию вселенной. Лучше нас подставляет изуродованное лицо навстречу новым шрамам. А люди вот не могут, не умеют смириться. Только верят в свою боль и несут знамя жизни с глупой надеждой внутри.

Ты не видел этого горького отчаяния. Ты не знал об этой нечеловеческой скорби. Потому что ты сидел в прохладном, уютном помещении, и мир за окном, не мог тебя коснуться своим опаляющим взглядом. Большая библиотека. Аккуратная. Величественная. Тут всегда так тихо и спокойно. Возможно, это и манит тебя сюда – домашний уют, которого ты был лишен. Посидеть с книгой в руках. Неважно какой. Неважно о чем. Просто полистать пыльные страницы. Вдохнуть запах пресной бумаги. Прочитать непонятные, но такие нужные слова. Прочитать осторожно, вдумываясь, но не пытаясь понять. А все потому, что мир этот встречал тебя пустотой. Роком грядущих поражений и минувших побед. Все потому, что никто не умел тебя ждать. Что никто не научился тебя любить.

Листики книжки согнулись и остановились на середине. Прямо на параграфе новой главы. Название внезапно заинтересовало тебя – «Астральный дубль души». Какая-то книга по парапсихологии. Знаем, проходили. Но фраза все равно нашла свою полочку во внутренней библиотеке разума. Улеглась там, в заботливо подставленный ящичек и упокоилась с надеждой на скорое избавление.

Мимо мелькали люди. Ты не обращал на них внимания – они просто не могли тебя заинтересовать. Ты лишь хотел покоя. Но вряд ли жизнь поднесет тебе такой подарок, после столь опьяняющей главы. И ты, как всегда угадал – напротив присел молодой парень. Присел, не спрашивая разрешения. Не прося согласия. Присел, глядя тебе прямо в глаза. Уверенно, но будто извиняясь. Положил перед собой дорогой, кожаный переплет вычурной книги. Без картинок, без пошлых банальностей. Лишь имя автора и название книги, высеченное позолотой – Карлос Кастанеда «Искусство сновидения». Ты лишь сомнительно хмыкнул. Парень вторгся в твой день слишком уж нагло. Но его это явно не беспокоило.

Глубоко посаженные, кажущиеся черными в окружающем полумраке глаза, изучали тебя с вниманием соколиной охоты. На губах играла стеснительная улыбка, а волосы темным ежиком стояли на голове. Странный субъект. Одичалый будто. Наклонившись к тебе чуть поближе, парень произнес:

- Ты знаешь, какова на вкус кровь? Ты ведь испил ее с лихом, не так ли?

Это был совершенно обычный, занудный тон. Так можно спрашивать о том, какая погода сейчас на улице. Но вопрос поверг тебя в полное замешательство. Глаза же парня лихорадочно блестели – он ждал ответ. На руке, которая лежала возле томика Карлоса, ты заметил большой перстень. Белый металл и черный, большой камень в виде слезы. Внутри камня кружились серебристые всполохи.

Что-то жаркое взорвалось во мне, прокатившись волной от живота, вверх и вниз. Ноги онемели, став мраморными колоннами, наполнились тяжестью. Не той, приятной, усталостью, приходящей после дня наполненного бессмысленным бегом в погоне за призраками. Тяжестью страха, предвкушения и безумия.
Тепло обдало позвоночник, заставив его распрямиться, вздрогнули плечи, разворачивая меня к тому, кто столь нагло ворвался в мою пустоту.
Сердце, получившее заряд адреналина, затихло на секунду и затрепетало, прогоняя кровь, сквозь резину вен, вновь делая меня живым, ударило в щеки, расцвечивая их маленькими красными пятнышками.
Глупо было бы притворяться... Он застал меня врасплох.
Я облизнул моментально пересохшие губы, и еще несколько мгновений провожал взглядом убегающие искры в камне, на пальце визитора.
Визитора. Вспомнилось чтиво, пожалуй одно из немногих, которое я оценил у модного нынче писателя.. Сейчас незнакомец скажет мне, что он - посланник тех миров где боль сладка, а пытка - не более чем утреннее приветствие двух любовников - истязаемого и истязателя. А потом добавит, что я - его отражение в этом мире и нам предстоит рука об руку...
Затем, где-то в мозгу, крохотные шестерни завершили оборот, и до меня дошли и смысл вопроса, и символика книги на столе и абсурд ситуации..
Я овладел собой, теперь во мне были лишь весы, на одной чаше которых лежало неописуемое ощущение нужности кому-то и сопричастности, а на другой - брезгливое презрение к психу, который неосторожными словами заставил меня.. жить?
Я растянул губы в улыбке.
- Чего ты хочешь, гость?..
И добавил через паузу, мягко..
- ..От меня

Парень резко отклонился назад и заговорщицки улыбнулся.

- Вера омывает одиночество, а в жизни существует только боль. Коснись рукой огня и пухх… разлетишься на осколки льда.

Либо он очень хотел казаться сумасшедшим, либо таким и являлся. Казалось, он вносил некие колебания в тонкую структуру времени. Выходил за рамки этого мира. Просто был неправильным. Такое ощущение вызвала бы рыбка в террариуме или птица в аквариуме. От этого парня «пахло» резонансом, сводило на нет все привычные знания, и уводило куда-то в сторону. Глубокие мысли в иллюзорной голове. Простота движений и изысканная сложность сопереживаний. Стекло мира треснуло, выводя на орбиту уголок плотного одеяла, и этим одеялом был именно этот странный «гость».

Его руки нежно поглаживали томик Кастанеды, а глаза не отрывались от тебя. Этот взгляд был живой и скользкий, как чешуя ползущей змеи. Он извивался, стремясь заползти в самое нутро, выдвигая декаду небытия. Феерическое падение в бездну. Забытый шепот пустоты. Он светился то обожанием, то ненавистью, то безграничным повиновением, то непреклонностью шлюхи. Отчаяние не могло заползти в твой разум – слишком долго ты выстраивал кирпичи защиты. И, возможно, где-то в душе (которой, само собой, нет) ты был готов к этой встрече. Ты знал и чувствовал.

Одна большая тень накрыла зал. Смешала метелью листы прочитанных книг. Утонула в подступающем к горлу комке. Ты всегда так хорошо умел чувствовать людей. Потому что они были закрыты. Их можно было распечатать, разорвать как книгу и выпотрошить миражи боли. Но этот парень – он был открыт. Так преданно и по-рабски, что вводил в полное замешательство. Калейдоскоп его эмоций и чувств вонзался в глаза ярким маревом. Голова гудела и кружилась.

Издевательски улыбнувшись, парень добавил:

- Себя можно обмануть, чтобы там не говорили. Если ты задашь правильный вопрос – ты получишь нужный ответ. Ты можешь просто попросить, Паша, и я уйду. Растворюсь в сумерках молочного тумана. Задрожу рябью на последних каплях дождя. – Мечтательно подняв глаза, он тихо пробормотал что-то еще, но ты не смог разобрать. Потом опустил голову и вернул серьезно-наигранное выражение. – Но ты ведь знаешь, что тогда наступит другой момент и, возможно, придет другой… человек. За тебя не будет сделан выбор, но ты можешь отказаться от него.

Весы качнулись - слишком неравная ноша взвалилась на одну из чашек. Качнулись, падая, обрушивая вместе с собой всю ту конструкцию, из недоверия, лжи и отчаяния, которую я воздвиг в себе. Осыпающиеся обломки больно раздирали мое естество, совсем как когда-то скальпель безуспешно терзал мое тело, пытаясь подменить боль душевную болью физической.
Этот Псих, я назвал его так, с большой буквы.. Мне всегда нравились психи. Потому что я был такой, потому что она была такая, потому что только безумец мог оценить и поверить. Улыбнуться и хлопнуть по плечу одобрительно. Откусить с другой стороны от яблока страданий и не сморщиться от презрения.
А еще он знал кто я.. Несмотря на то, что я ушел от старой жизни, прячась в тенях собственного мира, мира мертвых. Несмотря на то, что я был лишь пылью, камнем, гниющим деревом, плывущим по Стиксу. Он знал мое имя, он назвал его, словно говор, что есть еще одна дорога, которую я пропустил, не распознал. Еще один поворот, к которому можно вернуться.. Или встретить впереди?
Это стоило того, чтобы позволить озеру боли внутри меня проснуться, вспениться и побежать по жилам..
Я впился в его глаза, пытаясь увидеть в них дорогу, которую он мне предлагает
- Ты знаешь чего я хочу.. Вернуться туда, где мы с ней живы... Все остальное - лишь мое искупление и дорога к беспамятству. Кто бы ты ни был, если ты можешь дать мне это - называй цену..
И тут меня пронзило отчаяние. Я вспомнил в очередной раз все эти тела, глаза, глаза.. Я сглотнул, отвел взгляд..
А потом посмотрел вновь, твердо и холодно, и добавил
- Впрочем, скажем по другому. Ты дашь мне то, о чем я сказал. А я дам тебе то, чего ты захочешь. Но если ты сейчас просто решил поиграть со мной..
Я улыбнулся. Холодно. Сейчас во мне сидел айсберг, перевитый жилами огненного нетерпения - иначе не скажешь.. И закончил..
-.. ты узнаешь где дно. И путь к нему будет для тебя очень неприятным.

Непринужденная улыбка, казалось, свела ему рот мертвой петлей, замыкаясь невидимыми завязочками где-то за маленькими, аккуратными ушами. Все в нем было от хищника. Каждый взгляд был наполнен болью понимания. Деланно сложив руки на столе, парень устало прикрыл глаза и, будто погрузился в бескрайний пепел своего моря одиночества, подставил голову своему дождю отчаяния. Он застыл мертвым истуканом, вынося за свои рамки и границы трепет девственных иллюзий, пыль забытых много веков назад слов. И тебе, одному из погребенных во тьме сырой земли несбывшихся грез, вдруг показалось, что парень перед тобой невероятно древний. Его волосы были присыпаны трухой вечности, а ресницы дрожали под неподъемным свинцом взгляда, что встречал и наблюдал распады незыблемых миров. Неизвестно какая кровь текла в его жилах, но тебе почему-то она представлялась сгусток энергии, которая разрывает своего носителя изнутри рвением присоединиться к жаркому свету солнца, к его усталости и печали. Упасть в колыбель луны.

Задумавшись, ты пропустил момент, когда парень распахнул свои бездонные глаза и устремил заинтересованный агатовый взгляд на твое лицо. Боже, сколько нечеловеческого было в нем. Как описать словами дым? Как показать слепому радугу? Он ткал вокруг себя ауру, как шелкопряд, с упрямым упорством и стойкой верой. В одном луче его глаз перемежались тысячи всполохов утонувших во Тьме миров. Чужой. Просто невероятно, до боли Чужой. И читал он тебя, словно любимую книгу, зная наперед все страницы запутанного сюжета, но все равно, пытаясь пережить наиболее эмоционально каждый поворот сложной и конечной дороги.

- Я смогу дать тебе то, к чему ты стремишься, проблема лишь в том, что твои истинные мечты не совпадают с картинкой, нарисованной в твоей голове, Паша. Каша мыслей напоминает мне рой испуганный пчел – они очень хотят защитить свой улей, свою матку и ради этого идут на потрясающее самопожертвование. Но в воду они не нырнут и не потому, что сил не хватит или мозгов недостаточно. Причина намного банальней – страх. Страх на уровне инстинкта. – Его голос разливался весенним медом по маленькому клочку стола, за которым вы сидели. Он обволакивал золотистым желе и связывал, не пускал посторонние мысли. Ощущение опеки, заботы и, в тоже время, чудовищной препарации мозга. – В мою реальность ты можешь верить, а можешь - нет, но суть от этого не изменится. Так же и в твоих мечтах – ты боишься освободить колесо на волю, ибо знаешь, с какой чудовищной скоростью оно тебя раздавит.

На мгновение остановившись, парень с любовью провел рукой по кожаному переплету книги и задумчиво уставился на блики собственного кольца. Разные эмоции будоражили черты его привлекательного, но простого лица. Настолько разные, что понять просто было невозможно.

- В любом случае, тебе осталось лишь сделать выбор. Я пришел сюда не голову твою вскрывать, а предложить услугу. Но плата слишком высока. Я взращу для тебя тот призрачный росток, что ты греешь в груди темной ночью. Он завял уже давно, Павел, его нет. Лишь маленький, ссохшийся стебелек. Но сердце очень трудно заставить замолчать, верно? И ты продолжаешь отогревать его рассыпающиеся под руками листья. Я смогу его оживить. Я дам тебе дерево. Прекрасное, удивительно звенящее своей густой кроной на серебристом ветру перемен. Я склею для тебя разбитый лед озера надежды. Я дам тебе твою иллюзию, протяну ее хвост прямо в твои руки.

Он, наконец, поднял глаза от книги и прямо посмотрел на тебя. Хищник. Чужой. Псих. Фанатик. От этого взгляда могла застыть кровь и замереть сердце. Слишком много было звериной жестокости, слишком много нечеловеческой насмешки. Это игра – вдруг понял ты. Он просто играет.

- Вот только получишь ты это, если сможешь пройти мой персональный Ад, который я с таким упорством выстраивал долгие годы. Для тебя. Для твоих снов, которые прячутся под ликом кошмаров. Возьмешь ли ты эту плату? Я не смогу объяснить что ждет тебя, но умереть ты не сможешь и избавления не получишь, пока не дойдешь до конца.

- Ты же знаешь..
Я улыбнулся, чуть устало
- .. что я знаю, что ты лжешь.. Ты не принес мне выбора, Белиал.. Или правильнее называть тебя Молох?
Я замолчал на секунду. Имена перекатывались во рту, как маленькие горькие семечки. Вязали язык и щеки. Освобождали.. Он не просто видел меня насквозь. Он был мною, и во мне, и он был порождением всех моих шагов и ошибок..
Я никогда не хотел забывать. Ничего. Любая боль была слишком мала для того, чтобы искупить ее мучения. Любое страдание - лишь временно насыщало мою душу, оставляя в ней затем лишь еще больший холод и пустоту..
А теперь, это существо предлагает мне то, к чему я стремился всю жизнь - к разрушению, к растворению.. Не смерти - но страданию. Из которого можно выйти лишь другим, перерожденным. Да.. Кажется, наконец-то я сверну в нужную сторону..
Айсберг моей решимости, исполосованный огнем безумия, не дрогнул.. Пламя не угасло. Они срослись в единый, волшебный ансамбль, рождение которого было возможно лишь здесь и сейчас..
Я заглянул в глаза гостя - если я был безумен, то увиденное там, было хуже во сто крат. Но оно звало меня и я не мог отказать..
- Делай что собрался..
Я улыбнулся
- И, надеюсь, тебя это позабавит...

Кривая улыбка располосовала морщинками молодое лицо. Разворочала желобами тонкую, прозрачную кожу. Одна улыбка могла быть ответом на все вопросы. Парень осторожно снял кольцо с пальца и положил на стол. Вихри звездочек внутри замерцали яркой метелью, завораживая взгляд. Подняв со стола книгу, твой собеседник тяжело, устало поднялся со стула и медленно растворился между стеллажами пыльной, старой литературы. Мистический полумрак помещения отдавал желчью, рикошетил эхом от стен и, казалось, поглощался черным камнем кольца. Мир вокруг зашелестел, сужаясь вокруг серебристой безделушки. Теперь почти с твердой уверенностью можно было сказать, что и Земля и Солнце и неумолимое Время вращаются вокруг странного предмета. Сиротливо лежа на столе, перстень манил не ограненным, каплевидным камнем.

Я облизнул враз пересохшие губы и подавил рвущееся из груди нервное, истеричное хихиканье.. Вот оно, кольцо Всевластья.. Только для разнообразия, не я его брошу в Ородруин, а оно повергнет меня в горнило испытания.. Холодные колючие мурашки прошли по ладони, когда я качнул кольцо пальцем. Раз, другой. Наслаждаясь его близостью, наслаждаясь последними секундами контроля неотвратимости, стоявшей по ту сторону от серебристых врат. Так опытный любовник не спешит войти в свою женщину, давая ей сладкую пытку ожидания. Так и я терзал себя, заставляя закусывать губу от нетерпения смешанного со страхом и радостью..
Я поднял Кольцо и взглянул сквозь него на окружающую меня комнату - Стеллажи превратились в каменные стены, книги - в пыль истлевших саванов, свет в окнах стал чадящими факелами, а портреты на стенах - гравюрами безумных подземных духов.. Кем стану я в этом мире? Сейчас я узнаю.. сейчас.. сейчас...
Кольцо скользнуло на безымянный палец.. Закрыло собой бледный след от того, первого кольца.. Которое я положил ей на грудь прощаясь..
Кольцо приняло меня в свои объятия. И мир стал другим..

Истинность жизни можно понять только когда потеряешь ее. Парадокс? А зачем миру быть другим. Зачем срывать маски и сдергивать типажи обтрепанных, вычурных нарядов. Он тянет нитями свет мерцающей вселенной, разводя объятия для каждой микрочастички этого пекла. Это люди не могут оценить дар, что бережно был вручен с первым вдохом и первым взмахом призрачных ресниц. Проплывая, цепляясь за камни равномерного течения, они так жадно испивают свое горе и печаль, что просто не могут воплотить реальность в иллюзию. А это-то просто на самом деле. Разукрась мелками сухой кирпич стен, и он вспыхнет ажурной каймой урагана эмоций. Но вот краски почему-то выбираешь в итоге черные, потухшие, пастельно-блеклые. Растворяя свою жизнь в безразличии пугающих будней. Разнося на осколки, куда-то спешащие мечты. И хотелось бы иногда услышать мертвый голос, неважно чей, неважно когда, просто услышать несколько таких нужных слов – «не умирай». И жизнь за них не стыдно отдать и умереть тогда можно со спокойной верой, что кому-то ты таки нужен. Но эгоизм мимоидущих звездочек просто разрывает острыми гранями кубов. И ты вынужден ползти с открытой раной в груди, сжимая сохнущие отростки губ, заставляя раскрывать промокшие солью веки.

Мир вокруг качнулся. Влево. Вправо. И снова влево. А потом принял центризованное положение неустойчивой пирамидки. Лишь один раз ты прикрыл глаза, просто моргнул, на долю секунды, незначительную такую долю, а когда открыл – мир полностью вывернул свой желудок наизнанку, выливая на тебя утренний завтрак, полупереваренную кашицу. Та же библиотека, но, господи, какое больное воображение смогло бы такое нарисовать? Пол вздыбился корявыми кусками побитой плитки. Кое-где его неровную поверхность гордо венчали небольшие, пульсирующие пирамидки. Явно органические. По их сиреневым стенкам расходились фиолетовые жилки с протекающей внутри золотой жидкостью. Через полупрозрачную ткань их можно было разглядеть невнятное шевеление внутри. Стены покосились под фантасмагоричными углами, то выпячивая свои глаза вглубь комнаты, то, наоборот, выворачивая их назад. По ним пробегали маленькими змейками какие-то непонятные, неразличимые на таком расстоянии существа. Потолок превратился в осыпающуюся, нетвердую материю, которая сыпала дождь извивающейся трухи то тут, то там. Рядом с тобой упала одна из этой заразы, и ты с отвращением понял, что это нечто живое. Багровое, испускающее протяжный, тонкий свист. Оно старалось ползать, но сил явно не хватало. Стеллажи с книгами обрели вид сухой древности – их полки растворила в себе мертво-черная паутина, и присыпал пепел шевелящейся трухи потолка. Лужи на полу подозрительно испускали зеленоватые испарения, которые ну вот совсем не веяли ничем хорошим. Стол перед тобой окаменел, преобразившись в нечто вроде алтаря. Книжка осталась той же, только из-под прикрытых страниц вылезали какие-то щупальца перламутрового окраса. Окна исчезли. Дверь далеко впереди исходила темным свечением, напоминая зев пещеры.

Наслаждение открывшимися видами тебе прервала острая боль в пальце. Кольцо, которое ты так милосердно надел, выпустило внутрь кожи длинные, острые штыри. Четыре иглы. Они пронзили палец насквозь и соединились крестом внутри кости пальца. От боли на глаза навернулись слезы, а рука парализовалась до самого локтя. Крови почти не было – заполненные полости полностью заняли острые иглы. Украшение явно не хотело теперь покидать твою плоть.

- Ссссс....
Шипение, которое я издал поспорило бы с утюгом... С котом, попавшим под паровой каток.. Я погладил палец, кисть, пытаясь вернуть ей чувствительность.. Укоризненно взглянул на кольцо.
- Ну что ж ты так.. Не доверяешь? Думаешь сниму? Сбегу?
Я выдохнул, потянулся, всем телом, словно просыпаясь...
Почему-то в этом месте, где воздух пульсировал обещанием страданий я чувствовал себя по настоящему живым, на своем месте.. По рукам прошла теплая дрожь, волна вожделения.. Пальцы затряслись..
Вскочил, отбрасывая ногой стул и, запрокинув голову, расхохотался.. Звук моего голоса поразил меня. На секунду показалось, что это уже не я, а демон, чья выжженная внутренность открыта для новых порций боли, своей ли, чужой ли - неважно... Ощущение было настолько сильным, что я скосил глаза вниз, проверяя - не превратились ли мои руки в жадные, грубые когти.. И пожалел что нет зеркала - почему-то мне казалось, что в ответ на меня уставилась бы алчущая волчья пасть..
Я зарычал.. Я был готов. К чему? Неважно...
Пнув мерзкую заразу на полу, я двинулся к двери, чуть горбясь и смеясь.. Посмотрим, какой мой персональный ад..

Отрочество окружающего мира почему-то казалось родным и близким. Будто попав домой, ты внезапно обнаружил, что дом ограблен и разбит, но от этого он не стал менее милым и зовущим. Лужицы на полу шипели, провожая тебя искореженными отражениями. Зев прохода выдохнул в лицо ароматное облачко меда, внезапно представив золотистую походку весенних лужаек. За дверью оказалось обширное помещение древней колоннады. Мраморный пол тонул в едком, розовато-аметистовом газе. Потолки уходили в темную вышину, и не было видно их куполов. Так терялись в туманной дымке круглые, пузатые колонны. Увенчанные узорами трещин и скользкими подтеками рубиновой плазмы, они стройными грибками вековечили помещение. Стены расходились в необъятную даль, а то, что было впереди, скрывал трепет сапфирового тумана. Очарование этого места можно было бы описать целомудренными порывами Лавкрафта, который обязательно бы сказал, что именно тут эфир уходящих кошмаров обретает чудотворную плоть сбывшихся ужасов. Газ на полу коснулся кожи под штаниной и опек ее осиным укусом. Ощущение было такое, будто к коже прислонили раскаленную кочерыжку. Чуть впереди послышался тихий, едва различимый стон, а сзади шорох пролетающих под твердыми пальцами страниц.

Нога дернулась, казалось сама собой, застыв на миг в сладостной истоме, той, которая отделяет страсть к саморазрушению и боль от содеянного.. Человек слаб - но человек ли я, все еще? Я улыбнулся, выпрямился. Ногу пекло, но это была терпимая и понятная боль.. Поднял глаза вверх
- Это лишь плоть. Ты можешь сорвать ее с моих костей - но нет невыносимой боли - всегда есть порог, за которым приходит милосердное забвение.. Добавь того, что ранит глубже.. Достань до ГНИЛЫХ КОРНЕЙ МОЕЙ ДУШИ!!
Замолчав, выдыхая, я понял, что сорвался на крик.. В глазах стояло ее лицо. Кажется она улыбалась. Укоризненно? Нет с любовью.. Прощая за все..
Я упал на колени и врезал кулаком прямо в центр зеленого марева на полу, расплескивая яд, мстя самому себе за все, что совершил..
Кольцо больно ударило в кость, зеленый дым окутал руку, растекаясь по ней шелковым шлейфом, окрашивая ее в красный цвет, цвет боли и предупреждения.. Волны пробуждения прошлись от кисти вверх, растекаясь по плечу, вызывая слезы в глазах, сбивая дыхание..
Сквозь стиснутые зубы вырвался стон-вой.. Я поднялся с колен, моргая
Изображение плыло.. Вытер слезы и двинулся сквозь колоннаду древних стражей.

Перемежаясь с болью, красота выносила пассы, достойные прославленной балерины. Дикость и уют потрясающе переплетались в окаймленный узор застывающих волн. Как фотография, которая старается поймать и навеки замкнуть в клетке шорох ветра, осыпающийся пепел песка, дыхание ночного океана. Но ложь не имеет смысла тут, в мире, где каждый шаг влечет нечто большее, чем шаг. Впереди мелькнул подол платья. Голубенького, с серебристой каемочкой ромашек на подоле. Ты замер, выдыхая ядовитый газ с силой мчащегося локомотива. Это было Ее платье. Любимое. Оно было застирано до жути. На спине под волосами скрывалась маленькая дырочка, которую она почему-то упорно не хотела зашивать, а бретельки обтрепанной бахромой обнимали худенькие плечики. Ты помнил это платье до последнего цветочка, до последнего стежка ниток. Как оно играло на ветру лазурными волнами. Как она смеялась, когда солнце плавило в нем свои лучи. И как она злилась, когда ты пытался сдернуть это безобразие с ее красивой, божественной фигуры.

Оно мелькнуло на пару мгновений, исчезая в дымке поворота направо. Возможно мираж? Может это больное воображение решило пошутить, так скоро выводя болезненное сердце под удары грубого молотка времени? Шорох сзади стал сильнее. Отвлекая внимание, умоляя перевести взгляд за спину. Обернувшись, ты увидел как на пороге комнаты, которую ты только что покинул, уютно распластывая бока, сидит что-то бесплотное и аморфное. Розоватого цвета с красной каемкой сосудов. Оно переплывало порог, и с твердой упрямостью двигалось прямо к тебе, издавая мягкое, нежное шуршание. У него не было глаз, вообще ничего не было. Но жидкость, которая просачивалась через огромные, покрытые абсцессом поры, шипела, касаясь окружающего мира, и медленно его расплавляла.

- Аррххх..
Горло больно обожженное испарениями родило этот звук - ничего вобщем-то не означающий. Несущий злость, досаду, обещание боли..
- Ты кто еще такой? Ходячая куча дерьма?
Он отвлек меня от нее. Заставил обернуться. Заставил свернуть с дороги, по которой я успел сделать первые шаги.
Шелковое шуршание приближающегося монстра напоминало похотливый звук от расстилаемых простыней. Больно кольнуло сердце.. Всплыл в памяти тот, единственный раз, когда я искал утешение не с ней.. Тоже были простыни, смятые, мокрые, чужие руки, водка и сигареты. И глупая, странная ночь, наполненная не любовью а движениями..
Я предавал не ее - себя. И не простил - никогда.. А теперь эта тварь, неосторожным, или наоборот, рассчитанным? движением, напомнила мне, кто я и что я..
- О да... Иди ко мне..
Я зарычал. Мне хотелось крови. Разлетающихся осколков костей. Его, моей - неважно. Забыть, разорвать плоть, разорвать воспоминания. Очиститься..

Существо клокотало, радостно перекатываясь по полу аморфными кусками тела. Шипящая жидкость напоминала густую ртуть. Двигалось оно достаточно медленно, но под перетекающим жиром скользили и выпадали длинные червячки молочно-желтоватого цвета. Дотянувшись почти до твоих ног, живая подушка издала скользкий свист и выпрыснула из себя жидкость. Капельки, попавшие на ноги, быстро прожгли одежду и вонзились в кожу, как гарпуны. Сладкая боль разлилась по непослушному телу. Мясо зашипело. Раздался неприятный запах горелой плоти. Ноги подкосились и согнулись в коленях от дикого спазма. Ты почувствовал как жидкость, не зная границ, с жадным чмоканием вонзается в кости. Меж тем, существо победно шикнуло и поползло к тебе еще ближе. Маленькие червячки, копошащиеся в лужах яда, двигались быстрее самого носителя. Один из них проворно заскользил по твоей ноге, цепляясь острыми крюками за кожу и начал пробиваться внутрь только что открывшейся раны. Ты ощутил как его скользкое, гибкое тело проникает в размякшие от боли мышцы ноги.

- Тттыы.. Чертова.. Кукла-а-а!
Моя очередь. Наверное мне следовало бежать без оглядки? Нет? Неважно.. Это было слишком просто - куча едкого дерьма, преследующая меня по иллюзорным коридорам страданий. Я не буду бегать от нее, о нет. Предвкушая наслаждение от небытия, сделал шаг назад. А затем оттолкнулся и взлетел, метя ногами в центр твари.. Ррвать. Ррвать ткань..

Существо явно не ожидало такого поворота и безудержной ярости человека – оно в замешательстве замерло и сделало пару неуверенных перекатываний своим мягким пузом. Злость, заполнившая тело, помогла вычленить подальше боль в ногах и те послушно ринулись прямо в центр розовой твари. Как нарывающий гнойник существо внезапно лопнуло, с треском окатив пол и стены брызгами ядовитой плазмы. Ноги вошли будто в желе и прорвали тонкую пленку живого организма. Сладкое марево разнеслось по помещению. Запах мяса смешанный с кисловатым привкусом гноя. Удачно нацелившись в центр существа, ты избежал участи быть поглощенным брызгами его яда, который разлетелся по бокам. Лишь те пару капель, что попали на ноги и руки прожгли мясо до самых костей, но напряженный схваткой, ты даже не обратил на это внимания. Червяки под ногами начали корчиться и извиваться, заползая на ноги, вцепляясь острыми крюками в кожу. Более всего ты ощущал того, что вполз под кожу и теперь прогрызал себе нору в икре, двигаясь неумолимо вверх.

Так вот кто ты - пустой мешок обещаний, боящийся своего же собственного яда.. Наполненный червями сомнений, но слабый, слишком слабый.. Мне вдруг стало противно, заныли ожоги.. Я затанцевал, давя мерзкие белесые тела, наслаждаясь звуком их лопающейся плоти.
А затем остановился. Извлек ключи и развернул из брелока лезвие. Короткое и острое - таким хорошо свежевать.. Ну скажем кроликов. Иди ко мне, мой червячок...
Мой крик откатился от стен, а лезвие принялось искать нору маленького диверсанта, желавшего достичь моего сердца.

Только боль умеет сладко корежить заснувшую плоть. Будить стальные тросы вен и нервов. Лишь ей подвластен нежный рок причудливых узоров страданий. Вонзится зверем в тело и жадно обнимет ядом острых клыков. Не отпустит. Не отдаст то, что по праву принадлежит ей. В черных тенях судьбоносной скрижали сокрыты вековечные сутры чужих побед и проигрышей. Но кто позволит заглянуть в них? Чья рука сможет разбудить покрытую тленом душу? Мир всегда жесток к своим паразитам, но разве стоит на него за это роптать? Разве ты не хотел бы скинуть вцепившихся и вгрызшихся в кожу червей? Вот как сейчас…

Страшно когда твой организм есть лишь еда для кого-то. Когда маленькое, проворное существо прогрызает мясо, отодвигая стенки сосудов и вен. Ты так хорошо чувствовал его малейшие передвижения. Но организм отказывался верить реальности – он поставил барьер, за которым не может быть ничего плохого, за которым уютно и хорошо, в котором шелестят на ветру опадающие листья. Но долго в иллюзии прятаться не выйдет. Каждый шаг будет отражать свою собственную, укутанную в саван мечту.

Ножик с липким чавканьем вонзился в плоть и к сонму голосов боли прибавился еще один. Зато ожоги перестали так явно болеть, отойдя на второй план. Тяжело резать свое тело, инстинкт самосохранения не дает, но в этом случае страх перед карабкающимся внутри существом пересилил. Червь был уже в бедре, поражая наглой скоростью своего стремления добраться до сердца. Нож вошел в ткань и распорол плоть. Плохо распорол, криво и неосторожно, а все потому, что такие ножички обычно не затачивают. Туповатое лезвие скорее пилило и кромсало, нежели резало. Брызнула кровь, заливая все вокруг кашицей алой жизни. Рана заполнилась как воронка, скрывая от твоего взгляда множественные слои мяса. Червя ты не видел, но очень хорошо его ощущал. Теперь он был чуть выше. С фанатичной, извращенной силой ты вонзил в рану длинные пальцы и просунул внутрь расширенных краев раны. Не способен на такое обычный человек, в глазах помутнело, голова закружилась и даже не от боли, которая парализовала почему-то не только страдающую конечность, но и приличную часть торса. Просто было невыносимо неприродно вот так вот копаться в своей плоти. Прикрыв глаза, ты почувствовал, как под ресничками увлажнилась кожа. Адреналин ударил в мозг, и сердце забилось так яростно, что, казалось, кровь сейчас польется из ушей. Отодвинув все мысли за барьер, ты дотянулся двумя пальцами до хвоста этого наглого паразита и попытался ухватить его. Тварь извилась и выскользнула, но вспыхнувшая ярость дала тебе возможность сделать рывок и, разрывая пальцами края раны, пробраться еще глубже. Скользкое, покрытое крючками тело червя оказалось у тебя в пальцах. Возликовав, ты одним рывком выдернул червя. Нога тут же взвизгнула от боли, и тебе показалось, что к ней прижали раскаленный металл. Ноги подкосились, и ты упал в лужу своей крови и останки розового существа. Рядом извивались полуживые черви, но, судя по всему, они уже не могли причинить беспокойства. Меж тем, тот червяк, которого ты вытащил из ноги, почувствовав свою уязвимость, с силой извернулся и вцепился тебе в большой палец.

Зажимая негодяя меж пальцев, я оперся локтем на пол, опуская червя на твердый камень.
"Ты последний" - прошептал я ему.- "И я последний.. У нас много общего. А это плохо"
Нож, китайская игрушка, лезвие-мучитель прижало бледную гадость к камню и потянуло повторяя шершавость поверхности, размазывая и казня. Наверное, так в этом причудливом месте закончится и мой путь, но, в отличие от моей жертвы, я понимаю зачем страдаю и для чего - а им двигал лишь голод. Все же, мы разные, друг. Лезвие нажало сильнее.
Потом мне стало смешно. Я расхохотался и не мог остановиться - приступы сотрясали грудную клетку выходя наружу икотой, ниточками слюны, из глаз текли слезы. Ожоги пылали болью, которая была ничем в сравнении с тем, что терзало мою ногу. Алые капли жизни струйками вытекали из растерзанной раны, зажатой ладонью. Но.. ведь.. правда смешно..
Прометей мог позволить себе роскошь излечиваться на рассвете - чтобы солнечные лучи знаменовали не жизнь, а муку.. Я же в отличие от него, уже достаточно искалечен, чтобы лечь и остаться тут, отдавая тепло камню под спиной, вдыхая пряные запахи смерти.. НО слишком быстро - не слишком хорошо, не так ли?
Глубоко вдохнув и выдохнув, прерывая истерику, я снял шведку и раскромсав ее, перетянул ногу выше разреза.. Так сойдет, я хочу пожить еще ровно столько, сколько нужно, чтобы найти ответы на вопросы. А это место. Ну, я надеялся, оно не даст мне умереть слишком быстро.
Опираясь на ладони и локти я встал и, подволакивая ногу двинулся туда, где скрылся мой белый кролик - любимое старенькое платье..

Боль послушно отступила, слишком послушно, будто обещая скорую расправу. Зал поплыл кругами радужного бензина, тая, словно свечка. Впереди замерцал проход, раскрывая слюнявую пасть. Каждый шаг давался с трудом, нога практически отказывалась слушаться, но тебе было все равно – мысли заполняли голову стайками золотистых рыбок. Проход напоминал утробу какого-то мертвого существа – слизь, гнойное мясо, кровоточащие стены и жуткая темнота. Пол под ногами двигался и пульсировал, приходилось качаться, как маятник, чтобы удержать равновесие. В голову залезла неуместная мысль про палубу корабля. Прошмыгнув по коридору довольно приличное расстояние, ты, наконец, уткнулся в выход из этой вони.

Новый мир сладко зевнул, встречая маленькую букашку. Привычный город, искрошенный хрупким звоном льда и стужи. Ветер зазывал, внедряясь под кожу тонкими пальцами. Вокруг бродила тишина, гулкая, ослепляющая. Листья деревьев хрустели на ветру. Трава позвякивала. Казалось, дотронешься до чего-нибудь, и оно рассыплется звонкой крошкой хрусталя. Небо алело праздничным закатом. Багряные облака заполняли купол пурпурной сферы, расходясь кистями в разные стороны. Тело покрылось мурашками, и непослушно задрожала нижняя челюсть. Просто дикий холод. Вокруг валялись брошенные бутылки, газеты, журналы и игрушки. Распахнутые настежь машины, перевернутые велосипеды. Это была та же улица, по которой ты недавно шел в библиотеку, только брошенная людьми. Здесь не было жизни, не было дыхания.

Она стояла чуть в стороне. Ее фигура смывалась в лучах ядовитого марева красного багрянца. Прислонившись к стене одного здания, перед маленьким переулком. Ты не мог различить ее лица, но непринужденная поза говорила языком спокойствия и умиротворения. Отслонившись от стены, она пошла в переулок, заманивая тебя за собой. Бросив беглый взгляд на улицу вокруг, ты внезапно приметил в противоположной стороне фигуру своего недавнего знакомого. Кольцо болезненно запульсировало на руке. Он сидел на парапете, улыбаясь чеширской улыбкой и качая ногами, будто ребенок, получивший долгожданную игрушку. Посмотрев на тебя, он слабо кивнул и равнодушно уставился в переулок.

"Где-то я это уже слышал" - крутилось в голове.. Ад. Дантовский? Да, там тоже были круги - уж не припоминаю какие. Где же это я теперь, из каких глубин выдернут этот город? Кто создал это место таким, каким я его всегда мечтал видеть. Выдернул для меня персональный кусочек застывшей реальности.
Интересно, как правильнее сказать - "Безжизненный" или "Наполненный НеЖизнью"? Детали, мелочи. Они скрывают правду, они скрывают дьявола..
А, вот и мой знакомый. Он еще не наигрался мною? То что происходит - так напоминает флирт двух людей, которые общаясь, нащупывают точки соприкосновения, приноравливаются друг к другу, пытаются понять, насколько можно открыть себя и насколько глубоко стоит лезть внутрь к другому.
Чтобы там ни думал, мой Повелитель Боли, мой гид по Чистилищу - но столь же сильно, как он погрузил меня в глубины извращенной реальности, так же и сам растворяется, изменяется, подчиняясь моим желаниям. Симбиоз, иначе не назовешь. И в этом наверное есть смысл.
Я оторвался от лица моего демона, позволив себе ответный кивок. Еще не время для разговоров. Оно будет потом, в вечности. А пока... Я перевел взгляд на нее и какое-то время просто любовался. Это ведь так много для того, кто потерял душу - просто знать, что где-то впереди есть ее отблески. Прощение. Я стоял и смотрел, слезящимися глазами, забыв о ноющей ноге.
Налетел ветер и высушил слезы. Поднял обрывок газеты и перекатил его через мой ботинок, испачкав в крови на штанине. Показалось или нет? Заголовок о кровавой резне, датированный тем самым числом.. Неважно. Здесь все - лишь отражение меня. Моих монстров и моих надежд. И кто виной, что монстров - гораздо больше.
Она двинулась, скрываясь в переулке. Я двинулся следом, придерживаясь рукой за грубую, шершавую поверхность стены. Мой путь продолжается

Рухнула пустота, застыла мертвым взглядом в первом же окне. Вихри ветра разметали свинцовый смрад ледяного отчаяния. Куски полупустых, откинутых настежь миров переплелись в дымчатой реке забвения. Как далеко может увести собственная невозмутимость? Мы крутимся в колесах веретен, нанизывая на нитки призрачных домов наши судьбы, встречая развилками на перепутье дорог. Одинокие звери, страждущие мира, его боли, отмщения. Наши желания, наши мечты, наши надежды – это лишь отражения чьей-то безумной игры. И то, что было некогда нашим, обретает телесность, обрастает плотью, разрывая усталостью собственного творения. Упасть в лед личной глубины. Раскрыть глаза, припорошенные слезами. И зачем-то увидеть… увидеть чье-то лицо по ту сторону врат жизни. Коснуться отражения дрожащей рукой, чтобы понять – тебе никогда не быть рядом. Тяжело терять мечту, тяжело лишаться права выбора, но намного тяжелее, когда она внезапно возвращается, и когда выбор рушится на голову листопадом кирпичей собственного недостроенного замка.

Пыль обнимала ноги, входила в кожу, засыхая на ранах корочками грязи. Каждый шаг вносил удивительное разнообразие боли, отдаваясь импульсами в голове. Наверное, нечто наподобии испытывала бедная русалочка, пожертвовавшая жизнью морских глубин ради принца. Сравнение вызвало улыбку. Тишина пронизывала мир скользящим эхом шагов. Все стало нестерпимо отчетливым. Каждая трещинка и камушек были будто положены под микроскоп. Впереди мелькнул изумрудный дым тумана. Ее силуэт порхал на его кайме, выплясывая дивные па и пируэты. Легкая, неуловимая фигура, рассеченная искрами зеленого смога. Остановившись, она сделала один шаг в глубину и растворилась в объятиях дыма. Проскользнув за ней, ты успел только почувствовать, как тело обдало острыми осколками снега, после этого сознание ускользнуло.