"Работа над ошибками" | ходы игроков | "Фуфел"

Дмитрий.

Тяжелое детство, тяжелая жизнь. В отличие от кое-кого всё "Фуфелу" давалось не просто так - зубами приходилось выгрызать себе дорогу и какие-никакие жизненные блага. Но это его не ожесточило, хотя у многих съезжала крыша на такой почве и в таких же условиях. Нет, Димон всегда сохранял свой внутренний "дзен" неприкосновенным и даже в самой дерьмовой обстановке говорил себе: "так, главное не обострять". Потому что знал, что союзников у него по жизни нет и не будет, да и не нужно, а самый главный враг - твоя собственная тупость, которая тебя толкает на тупые, самоубийственные действия.

Не обладая высшим или специальным образованием, он много чего умел, потому что целенаправленно учился - а главное был готов пойти на многое, очень многое ради того, чтобы "выбиться в люди". Крушить лица тем, кто слишком давно не платит по счетам. Учиться "стряпать" вещества в лаборатории под присмотром хмурого и вечно недовольного химика, а потом и заменять его, когда того свела в могилу не самая частая для людей их круга напасть - раковая опухоль (куда чаще знакомые Фуфела загибались от паленой водки, веществ, щедрой порции клофелина от случайной "подруги", ножа или пули).

Да, Димон определенно шел к успеху. Не вышло чисто, без ошибок - бывшие жены, брошенные без отца дети, - но в конце концов вывел для себя формулу жизни, которая позволяла ему сохранять душевный покой и чувствовать от нее, жизни, удовольствие. Деньги, квартиры, тачки, молодые любовницы - впрочем, в какой-то момент ему и это даже как-то слегка поднадоело. А что еще делать? Пилотом на вертолете пойти устроиться на постоянную, а не как сейчас, за свои бабки? Чтобы грохот винтов, штурвал в руках и чистое небо - а, Димон? - спрашивал он себя.

Однажды какой-то придурок из "конкурирующей фирмы" на совершенно рядовой разборке выхватил пушку там, где все можно было бы разрулить словами. "Видать забыл умные слова старика Аль-Капоне, дятел" - поморщился Фуфел и хотел было осадить придурка, чтобы перейти к делу и решить все по-умному, без этой клоунады с размахиванием стволами, но через минуту он уже смотрел в стекленеющим взглядом в чистое голубое небо и слабеющими пальцами ощупывал мокрый от крови бок, в котором сидело две пули из "макарова". Где-то там, вдалеке, едва слышно хлопали выстрелы и кто-то орал от боли, страха и ярости, но Димона это уже не волновало. Ему виделось, что он сам, словно тот гребанный вертолет, летит навстречу бесконечной глубине неба - наконец-то сам, без винтов и моторов, - а все остальное пусть идет лесом.

...Он очнулся от долгого сна на больничной койке. В горле пересохло - и Димон кашлянул. Получилось как-то уж очень хрипло и по-старчески. Конечно, 57 лет накладывают свой отпечаток, но не настолько же. Морщась от слабости и головокружения, Фуфел приоткрыл один глаз, а потом второй. Он был один в палате - и только одинокая сетка с мандаринами на стуле рядом с кроватью говорила о том, что кто-то приходил его навещать.

"В меня же дважды шмальнули" - вдруг вспомнил Фуфел и рука невольно потянулась к боку, который наверняка должен был быть исполосован хирургом и перебинтован. Но никаких следов операции он не нашел, как и следов ранения, что заставило его всерьез усомниться в своей памяти. Внезапно взгляд Димона задержался на его собственной руке - морщинистой, покрытой вздувшимися венами и местами чуть желтоватой от пигментных пятен старческой руке. Еще вчера она выглядела совершенно иначе.

- Сколько же я тут провалялся? - спросил он себя, после чего аккуратно попытался приподняться на койке, ожидая,ч то мышцы, скорей всего, не будут слушаться.

Мышцы и правда слушались хреново. В пояснице что-то щелкнуло, когда Фуфел, кряхтя, постепенно принял полусидячее положение. Ноги пока что и вовсе почти не ощущались. На секунду Дмитрий даже испугался, что его парализовало - но пальцы на ногах шевелились, значит пронесло.

Ответа на вопрос не было - в палате кроме него не было ни души. Осторожно покрутив головой, Фуфел заметил на стене календарь, на котором были крупные цифры "2018". Хм, значит не так уж и долго. Если только тут хоть кто-то эти календари меняет, конечно. Мысль о том, что в больничной палате лет десять может висеть один и тот же календарь, Фуфел постарался прогнать как не слишком правдоподобную.

Собственно, вариантов оставалось не так уж и много: запастись терпением и ждать, привлечь внимание докторов или каким-то образом доползти на непослушных ногах до двери. Хотя последнее казалось Фуфелу довольно опасной затеей - неизвестно еще, можно ли ему вообще вставать сейчас.

Он поискал рядом с собой что-нибудь вроде кнопки вызова медсестры. Вообще, чудо, что он вообще двигается... с такими-то руками и ногами. Видать, ему было совсе-е-ем хреново.

Кнопка вызова отыскалась. Нажал, надеясь, что в этой больничке все работает как надо. В ответ - тишина, что заставило сомневаться в последнем. Через минуту снова нажал и держал палец на кнопке, уже не отпуская до победного. Наконец-то раздались торопливые шаги и дверь палаты открылась. На пороге была медсестра - девчонка лет двадцати, которая выглядела немало удивленной.

- Я уже здесь, не волнуйтесь! - она смотрела на Фуфела так, словно тот мог с минуты на минуту скончаться или развалиться от неосторожного движения. Прямо скажем, для вполне здорового мужика такой взгляд был непривычным. - Я сейчас позову доктора. Валентин Максимыч, у нас пациент из первой палаты пришел в себя!

Вскоре явился и Валентин Максимыч - против всех ожиданий это был довольно-таки молодой врач, лет тридцати, может чуть больше. Во взгляде врача читалось легкое удивление и любопытство, что наводило на мысль, что прихода Фуфела в сознание он не ждал.

- Здравствуйте, Павел Леонидович! Я Валентин, ваш невролог. Можно я попрошу вас... - дальше Фуфелу пришлось пройти небольшой осмотр, моргать, шевелить пальцами на руках и ногах, после чего врач вымолвил: - Вы полностью восстановились, удивительно!

Правда сам Фуфел не чувствовал, что восстановился. "Деревянная спина" и чувство слабости никуда не ушло, а осталось с ним. Видимо, замешательство Дмитрия врач истолковал по своему.

- Вы помните, что с вами случилось? Какой это был день, где вы были, когда потеряли сознание?

- В М-ске, - ответил он, прикусив губу.
Больше ничего не сказал. Он сам задумывался... его ведь называли совсе-е-е-ем не тем именем, к которому он привык. И всё это было не похоже на розыгрыш... особенно руки и спина...

- Где? - немного удивленно переспросил врач. - В Э-М-ске? Извините, наверное плохо расслышал. Видимо, вы сказали "В Э-Н-ске"...

- Что же, значит по крайней мере город вы помните. Это хорошо. У вас был инсульт прямо там, на кладбище. В вашем возрасте стоило бы поберечь себя и постараться избегать сильных переживаний... Я понимаю ваше горе, все-таки смерть старшего сына... Но и о других членах семьи не стоит забывать. Ваши родные постоянно навещали вас весь этот месяц. Вот, видите.

Валентин показал на сеточку с мандаринами.

- Ваша бывшая жена заходила. Я пытался ей объяснить, что ничего приносить не нужно, но она очень упорная дама, вы сами знаете. - развел руками доктор. - Еще ваша дочка была со своими детьми и сыновьями вашего старшего сына. Все они очень болели за вас и верили, что вы выкарабкаетесь.

- Да-да, Н-ск... оговорился... Н-ск... - не стал спорить старик. Он плохо улавливал суть происходящего. Но, всё же, старался уловить. Инсульт? На кладбище? Привиделось? Да... всякое бывает... видать, всегда хотелось прожить лихую жизнь, да... - Инсульт, значицца, да? - он снова задумался. - А когда это было? Сколько дней назад? Какое сегодня число?

- Сегодня 20-е июля. Вы у нас три недели, из них одну провели в реанимации. - ответил доктор. - Я могу связаться с вашими родными, если вы не против, Павел Леонидович. Они наверняка к вам приедут сегодня же. Что скажете?

- Можно... наверное... можно... - всё так же рассеянно ответил старик. Он не был уверен в том, что он помнил. Что он знал. Не был уверен в том, какая реальность вокруг него. Быть может... приезд этой родни или "родни" что-то ему подскажет? Хотя, конечно, слово "родня" вызывало что-то похожее на зубную боль.