За чертой | ходы игроков | За чертой

- Очень умно было идти к непонятно чему! - нет, пререкаться он не будет, лишь это заметит.
А ответ - до такого догадается и Древний: костёр он сам упомянул, сны всегда были, есть, и будут, а в дураках остаться перед Древним - ну уж нет!

Оглядывается - не показалось ли то чудище, или какое-то другое?

Говорит девчонке: "Ну а шаман - шаман что делал?"

Язвительный ответ крутится на языке, но Венге проглатывает, смотрит недовольно, хочет упрекнуть вновь, но снова сдерживается.

– Сидел рядом. У Тиши, – она чеканит каждое слово, голос дрожит; не поймёшь, то ли от злости, то ли от страха, то ли от бессильного отчаяния. И тут же переходит в наступление. – Откуда мне знать, что ты не Древний? Нас опрашивать можешь, а сам чем докажешь?

Свежего ветра уже практически не найти. Они заплутают, точно заплутают. И не поможет ни упрямый Страж, ни шаманёнок, ни даже Йарру. Сын вождя, по счастью, хотя бы не пытается приносить проблемы. Это внушает уважение.

- Ну, вот накидку мне дал Тишь. Мы видели странный рисунок не так уж далеко отсюда! Я чуть не споткнулся о бурдюк - вот этот! - болтает в нём воду.
Но это всё было уж в Дебрях, а сейчас надо не оставить никаких сомнений...
- Я смотрел на тебя, когда ты проснулась.
Тишь доказательств не требует, а вот Йарру - если это действительно он - не может знать, не Древние ли они двое. Хорошо, если он тоже не недооценивает хитрость чудовищ.
- Ты пыталась нарвать чего-то, когда мы уж шли от костра.

А сам вслушивается и ждёт, что любой из трёх кинется на него или на кого-то другого...

Йарру идёт, чуть пошатываясь, руки его крепко сжимают ладони Венге с одной и шамана с другой стороны. Он упрямо стискивает зубы, когда спотыкается - или когда тьма вновь тянет к нему разноцветные щупальца. Он не уверен, что щупальца эти ему не видятся, не уверен, что темнота ему не кажется тоже - но зато совершенно убеждён в том, что Тернэ мешает и запутался.

Он вырывает ладонь из руки Венге - чуть резче, чем хотелось сперва, и потому осторожно гладит кончиками пальцев по тыльной стороне ладони: "Я не хотел обидеть", говорит, не размыкая губ. А потом возвращает себе резкость движений и кладёт руку на плечо Тернэ, ориентируясь на голос. Его глаз не видно, но в голосе звенит ярость.

- Что ты делаешь?! - слова срываются с языка быстро, быстро и чётко - совсем как у отца, когда тот отчитывает своих детей. - Нас же здесь всего четверо. Если ты подозреваешь нас, то как мы можем не подозревать тебя, а?

Йарру делает глубокий вдох. Ему не пристало так себя вести. Он - вождь. Пока ещё маленький, но в жилах его течёт кровь отца, а значит, не смеет он оправдываться количеством пережитых вёсен - он несёт за всех ответственность уже сейчас, и защищать их нужно прямо теперь. Тернэ Страж, и Тернэ защитил Венге - но кто защитит его самого от мыслей, полнящихся тёмными опасениями, как ручьи после дождя? Йарру чуть прикрывает глаза и продолжает куда мягче:

- Верь нам. Верь нам хотя бы сейчас. Мы выйдем отсюда все вместе, и там я докажу тебе, что я всё ещё Йарру, - он чуть ведёт плечами от мысли, что это могло бы быть не так. - И мы племя, и мы каждое утро кланяемся солнцу, и каждый закат шаман провожает ритуалом, - тонкие губы чуть дрожат, но голос твёрд. А потом он наклоняется к самому уху Тернэ и шепчет едва слышно:

- А Венге называли Тенью. А я их бил корой для песка. И ты тоже.

Cтраж кивает, что в сгущающейся тьме можно только почувствовать.
Они ведь знают, что никто не сходится в облике Древних. Не потому ли, что чудовища меняют облик?
Осторожность требует выяснить, кто перед ним, без сомнений, но давящий мрак, в котором будто труднее дышать, заставляет спешить.
Не упускать будто-бы-Тишь "из виду" - кто знает, могут ли чудовища менять предметы, как и облик? Не отнят ли кинжал у настоящего ученика шамана? А был ли он вообще - может, его учитель знать не знает, что "дал сокровище ученику"? Но откуда бы Древний узнал про кинжал? Всё же, если Тишь вправду принёс его в Дебри, осторожность лишней не будет...

Бредёте кое-как сквозь темноту. Запинаетесь о чужие ноги, о высокие корни, оставляете следы на влажной земле. Венге ведёт, но и остальные хотят помочь: тянут за собой, преграждают путь, путают мысли и запахи, свои и чужие. С каждой секундой — всё холоднее. Всё темнее. Всё навязчивее мысль: «А если кто-то из нас — действительно Древний?» Но, несмотря на сомнения, продолжаете идти, искать проблески света в плотной дымке вокруг. И не находите.


Венге


Получатели: Венге.Втянув носом воздух, сжимаешь зубы: Тишь. Остальные ещё держатся, но Тиши сейчас тяжелее всего. Как помочь? Что придумать? Теряешься в догадках, крепче сжимаешь чужие прохладные ладони, но неустанно идёшь вперёд.
Получатели: Венге.


Тишь

Делая новый шаг, понимаешь вдруг: он даётся тебе с непосильным трудом. Так же, как и следующий. Темнота забралась слишком глубоко. Ты знаешь: такое случалось с молодыми охотниками, что засыпали вне дома, под открытым небом. Шаман умел исцелять эти недуги, но ты ещё не шаман и многого не знаешь. Например, не знаешь, куда держать путь. Земля действительно пахнет Древним, но пахнет повсюду, куда ни повернись. Земля пахнет Древним, вашими следами и сгущающейся (впереди, позади и со всех сторон разом) темнотой. Тернэ пахнет липким беспокойством, Йарру пахнет желанием защитить, Венге пахнет уверенностью в своей правоте и чем-то ещё, а сам ты... Сам ты пахнешь холодом. Осознание приходит мигом позже: кинжал. Именно от него исходит эта странная прохлада. Там, у костра, она казалась приятной, она помогла заснуть. Но здесь, в непроглядной чаще, всё совсем по-другому.
Получатели: Тишь.


Тернэ

Не спешишь доверять. Бдительный, как положено стражу. Проверяешь каждого, задаёшь вопросы, но сомнения всё ещё гложут изнутри. И всё-таки продолжаешь путь, рука об руку с Венге. Чувствуешь себя нехорошо: давит темнота, кусает, стряхивая целую волну мурашек на спину, руки и ноги. Но ты не был бы собой, если бы испугался какой-то глупой чащи. Чащи ты не боишься. А как насчёт того, что сидит внутри?

Получатели: Тернэ.


Йарру

Будто не чувствуя холода, уверенно шагаешь вместе с остальными. Ободряюще пожимаешь чужие ладони и вырываешься вперёд. А потом, заметив это и смутившись, ждёшь пару мгновений, чтобы твои спутники поспели за тобой. И они действительно поспевает. Разве не об этом ты мечтал? Верное племя, идущее с тобой нога в ногу. Знакомые лица, всегда готовые поддержать. Вот только слегка темновато вокруг, но разве это важно?

Гордость — прочь. Неожиданно понимаешь: ладонь Тиши морозит твою. Задеваешь его плечом и вздрагиваешь: ледяной, как земля вдалеке от костра по ночам. А сам ты? Сам ты — тёплый. И сердце ровно бьётся в груди, только чуть быстрее обычного, как будто... пульсирует? Нет!

Отпускаешь ладонь Тиши буквально на миг, касаешься очертаний материнского амулета на груди — горячо. В радостном испуге снова ловишь чужую руку и улыбаешься чему-то беззвучно. Так вот почему мать — всегда как маленький костёр. Вот почему вечерами к ней всегда сбегались все твои братья. Вот почему.

Она снаружи. Запахи кружат голову. Вопросы Тернэ кружат разум. Она застилает глаза, нос и уши. Она уже внутри.
Тело устало. Хочется тепла и покоя. Тишь заканчивает поиски. Прижаться ближе ко всем. Йарру такой горячий. Он словно костер, не хватает только голоса шамана рядом. Губы онемели.
Дар обжигает. Кинжал шамана холоден, как всегда, но мальчик понимает, что ему не удержать его. Не сейчас. Но здесь он холодный, но там он горячий.
Его ладони касаются, касается и он в ответ. Вкладывает нож в руку маленького вождя. Йарру сам решит, что с ним делать.

Скорее выбраться из этой чащи. Терне чем дальше, тем больше проникается недоверием к тьме: кажется, она душит. Скрывает своих друг от друга, но скрывает ли также от чудища? Что ему нужно от них четверых? Или от Венге? Она вправду почувствовала что-то важное, или то Дебри сыграли с ней шутку?
Чудовище - преследует или лишь охраняет свой дом? Тишь - не такое же ль чудовище в обличье одного из них? Если так, то что с учеником шамана?
Мурашки было переходят в дрожь, но Тенге овладевает собой. Он чувствует, что надолго в этой неизвестности его не хватит... Скорей выбраться!

Йарру идёт, и земля ложится под его ноги широкой лентой, струится между пальцами жидкой темнотой. Ледяная ладонь Тиши касается руки Йарру, и тот сперва едва ли не испуганно шарахается - холод обжигает его, горячего, словно древесный уголёк. Он хмурится: темнота ли холодит, и если темнота, то неужели амулет матери столь силён? Но через секунду Тишь вкладывает в руку маленькому вождю свой кинжал, и руку пронзает неожиданной резкой болью - он едва слышно вскрикивает, лишь чудом не упустив оружие из рук. Только через секунду Йарру понимает: это не боль сама по себе, это холод, страшный и всемогущий.

Он перекладывает кинжал из одной руки в другую, и озябшей пятерней хватается за амулет. Так вот почему Тишь такой холодный, вот почему молчит так неестественно - не говорливый прежде Тишь сейчас молчит как-то совершенно по-особому, не так, как раньше. Йарру хмурится сильнее. Тишь замерзает, Тишь холодно - так не должно быть! И он, не вполне отдавая себе отчёт, сперва переплетает с ним пальцы, а потом прижимает к себе - коротко и резко. Они почти одного роста, волосы Тиши странно щекочут щеку Йарру - а тот отчаянно жмётся к нему, отдавая тепло своего маленького сердца, делясь всем светом, который может излучить его тщедушное тело.

- Нам надо уходить, - голос звучит сипло и как-то странно уверенно. - Прямо сейчас. Венге, веди. Ты же знаешь...

Он не может закончить и лишь машет чуть рукой, ориентируясь на голос и звуки шагов. Извернувшись, он подлезает под руку Тишь, одной рукой ухватив его за кисть, а другой придерживая, чтобы он не упал - и так идёт, ведя шамана, как будто сам знает, куда идти. Кинжал он по-прежнему сжимает в той ладони, которой держит шамана - главное сокровище, доверенная ценность. Шаги тяжелы.

Тело вздымается вверх. А сам Тишь растекается по всюду растворяясь во тьме, а она в нем. Горячие тело прижимается к нему. Гулкие удары сердца Йарру словно всполохи костра. Они близко друг другу. Маленький вождь отдает приказ, его горячие дыхание ласкает лицо Тишь. Юный шаман приоткрывает глаза во тьме. Ждет... Грудь рядом с ним вздымается набирая воздух, согревая огнем своего сердца. Тишь чуть наклоняется, кончики их носов едва касаются, скользит по его лицу будто опираясь им. Припадает к губам, готовых выдохнуть новую порцию жара и вдыхает ее в себя без остатка. Пусть пламя сожжет тьма в нем, как делает это каждую ночь костер племени.
Губы Йарру в огне, как и его лицо. Они обжигают, они греют. Тишь отпадает, давая маленькому вождю сделать новый вдох, но его лицо все так же близко к теплу.

Тишь плох совсем. Венге колеблется, не знает, чем помочь; уже обогревает маленького шамана Йарру, но всё без толку, если не вдохнуть в того жизнь; только настоящее живое тепло сможет спасти...

Венге знает, куда им идти. Знает, что остальные осудят. Знает и тянет за собой всё равно, не обговаривая пути ни с кем, не спрашивая Вождя. Мальчишки слепы. Чаща не раскрывается им, не показывает ни выхода, ни сердца, а значит, она, Венге, должна провести, уберечь. Значит, в этом сейчас её задача. Покажи слабину перед пугливым Стражем, и тот снова забьётся, мешая идти, снова засыплет вопросами, снова отнимет самое драгоценное, что есть сейчас – время. Задай вопрос юному Вождю и тот снова нахмурит серьёзно брови, решаясь, он ещё не знает, что его решение не поможет сейчас, когда всё уже предрешено.

Венге знает, куда им идти. И уверенно идёт вперёд. А потом, когда холод, наконец, отступает, останавливается вдруг, отгоняя от себя все сомнения («А вдруг не права? Вдруг из-за неё Тишь...») и берёт лицо Йарру в ладони. Смотрит на него серьёзно, пускай тот не видит, но он почувствует, и шепчет:

– Мне веришь? Тут – жизнь. Тут – самое нутро, самое сердце. Тут – не замёрзнете...

Отступает на шаг. Прижимается Тиши, будто делясь теплом, и подходит к Тернэ. Со Стражем сложно. Страж – не верит.

– Я Венге. Та, которую вы за спиной Тенью звали и «занозой». Перед Испытанием был костёр, и мы лежали у него, кругом, первый раз так близко. Светило смотрело с высоты, множеством глаз, и насылало сны. Племя пело, пока мы спали. Костёр – сердце Деревни. Тут – сердце Чащи. У сердца всегда жар. Тишь не дойдёт, если не согреть.

Йарру дышит глубоко и сперва даже не понимает, отчего Тишь становится ближе - жмётся к теплу, думает вождь, замёрз, думает вождь. И лишь когда едва не касается колючих губ собственными и испуганно выдыхает, по узким плечам прокатывается волна мурашек. Жарко уже совершенно не от амулета - он становится пунцовым на глазах, лишается дыхания; краснеют, кажется, даже кончики ушей и затылок - и он впервые чертовски рад абсолютной темноте, что их окутывает. Он не знает, как сказать о том, что случилось - но знает, что не скажет никому и никогда, и знает, что будет говорить себе, будто Тишь случайно сделал так. Йарру коротко выдыхает и отворачивается почти испуганно - чтобы тут же быть пойманным в цепкую хватку тонких пальцев Венге. Её пальцы прохладные, и он краснеет ещё больше - а ну, как догадается?..

Венге говорит о другом. Венге говорит, что не надо идти, что надо остаться - только здесь тепло, только здесь Тишь согреется. Йарру сначала осоловело кивает, прижимая ледяной кинжал то к одной щеке, то к другой. И лишь когда Венге заканчивает слова, Йарру кивает снова:

- Я тебе верю. Сильно. Тут согреемся. - Он чуть возвышает голос: - Тернэ, иди сюда. Будем рядом, - он надеется, что Страж его услышит. Слова о Тени и "занозе" отчего-то неприятно свербят где-то между рёбер, и он пытается прогнать странное чувство, не отпуская руки Тиши и беря за руку Венге. А потом вдруг его голос становится высоким и ломким:

- А когда... Когда станет светло?

Их проводница нашла сердце, то место которое не может проглотить даже тьма. Его снова обнимают. Возможно стоит замерзать почаще?
Говорят, обсуждают, а Тишь ложиться к земле. К источнику. Тянет других к себе, чтобы они его укрыли своими телами, подобно одеялу. Собраться в один комок, сердцем которого станет он.

Не нравится это Тернэ, крепко не нравится. Пусть даже Венге - та (откуда она знает прозвища?), пусть Йарру-с-ними - сын вождя, нельзя сказать, Тишь ли это изнемогает - от чего? Не хитрость Древнего ли это? Чтобы ударить в спину - не нужно особенно сил. Да и кинжал чудовищам не нужен.
А если всё же - он?

Подходит к Тиши, кладёт на лоб руку.
Скверно. А если это Древние такие, c холодною кровью?..
Неважно. Он не спустит с него глаз. А пока...
Тернэ снимает накидку, укутывает вроде-бы-Тишь (не преминув чуть не запеленать - нечего давать возможно-Древнему свободу двигаться).

Скверно всё это.
- Пока тьма не уйдёт, дурно тут находиться. Тот Древний ещё здесь, я чувствую.
(Венге, не делай глупостей!)
"Я защищу." (Было бы всё так просто!) "Но как только Тишь сможет - уходим. Если тьма не отступит. В худшем случае понесём его на плечах."

Вопрос Йарру повисает в воздухе, остаётся без ответа. «Когда станет светло?» — и тишина. Не знаете. Не знает замерзающий Тишь, не знает бдительный Тернэ, не знает даже Венге-проводница, сумевшая привести к источнику тепла. Станет ли вообще когда-нибудь так светло, как было прежде?

Жмётесь друг к дружке, теснитесь ближе к сердцу чащи, в центре — продрогший насквозь ученик шамана. В сухие листья, кажется, можно зарыться с головой — и это единственный способ сбежать от темноты вокруг. Представить, что это игра, и спрятаться. Так и лежите. Вперемешку: уставшие ноги-руки, острые локти и смотрящие в никуда глаза.

Прямо как тогда, у костра. Вспоминая, восстанавливаете в памяти песню племени. Голос к голосу, звук к звуку льётся она: не пробивает себе путь сквозь мрак, а мягко проходит насквозь, будто превращаясь в иное, но по-прежнему хорошо знакомое. Своё. Родное от первого и до последнего ритмичного удара о землю.

Да, прямо как тогда, у костра. Вот только на этот раз в сон вы погружаетесь куда быстрее. Это происходит само собой, неосознанно. Почти одновременно с Венге закрывает глаза Тишь. Успокаивается дыхание Йарру. И только Тернэ продолжает упрямо бороться со сном, но вскоре и его одолевает тёплая, мягкая дрёма. Листья тянут вас ближе, укрывают сухим одеялом, будто ждали всю жизнь.

И сон вам снится один на всех, общий.

* * *

Открывая глаза, вы не можете вспомнить ни единого образа: будто тьма слизнула их длинным, липким языком. Осматриваетесь боязливо, не понимая, где оказались. За спиной — плотные ряды деревьев; чаща. Впереди — зелёные холмистые поля. Вы засыпали с одной стороны, а проснулись совсем с другой. Светило кланяется вам учтиво: день давно превратился в вечер, и скоро на его землях засияют первые очи. Уже не холодно. Уже не страшно.

Оглядываетесь снова, поднимаете голову высоко-высоко вверх, но знаков не видно: испытание ещё не завершено. Когда три дня пройдут, шаман заколдует костёр, и вы вернётесь домой по его следу. Но теперь — рано.

Теперь вам нужно продолжать путь.

Он всё же заснул! Не смог выполнить обязанности Стража, подставил племя - то, что с ним - под удар Древних и духи ведают чего ещё!
Тернэ вскакивает, не подумав, что разбудит тех, кому, быть может, нужен отдых, и спешит схватиться за копьё, осматриваясь уже после.

Нет, он не ожидал увидеть знак шамана, он даже не желал бы его видеть - до того как показал на деле, какой из него вышел страж... Теперь мальчишка сомневался, не доведёт ли Тишь, Венге и Йарру до беды, вздумай они искать оставивших рисунок...
Не хватает запала даже на то, чтобы выругаться, от горькой досады на себя опускаются руки.


Нет, нельзя так! Надо - хоть что-нибудь...
Кажется, он готов вызвать на поединок так и не тронувшего их "плачущего" Древнего, а лучше - какого другого — только б смыть с себя позор. Обычно Тернэ понимал, что это глупо, а сейчас?.. Ну, убьётся быть может о чудище - зато, еcли его поборет, получит хоть какое основание верить в себя...

Всё же сперва надо дождаться остальных, а там можно и объявить, что он пойдёт по следу Древних и проверит, не угрожает ли им всем опасность - что будет, в сущности, меньше, чем полуправдой.

Она просыпается от дразнящего луча; Светило с горизонта тянет свои тёплые руки сквозь деревья, легко касается рыжим отблеском лица. Венге выдыхает, жмурится несколько раз недоверчиво, прикрывая глаза ладонью: а ну как морок, мираж?

Нет. Свет настоящий. Тьма отступила, забрав с собой леденящий холод, выплюнула их на окраину Чащи и указала путь. Уходите, мол. Не для вас.

Венге выбирается из груды сопящих тел, оглядывается вокруг. Сна не вспомнить, и она соглашается с этим легко: значит, и не нужно ей. Значит, Чаща забрала своё. Могла взять жизнью, горячей кровью, а взяла только снами, пожалела их, и спасибо на том. Пока никто не видит, Венге опускается, касается ладонью земли и шепчет. Благодарит. Просит разрешения искать здесь травы, которые от рук не убегут. И, закончив, тянется осторожно к ближайшему листу, гладит его бархатистую зелень – тот и правда не думает пропадать. Может, её слова услышаны?

В торбе горстка ягод. Ещё не голодно, но ягоды на всех не разделить: когда заурчат животы, нужно будет добыть еду, а как добыть по темноте? Какая охота без сил?

Венге ровно как в тот раз трогает за плечо маленького Вождя, предупреждая, прежде чем отойти. Если Чаща ей ещё благоволит, то нужно искать сейчас. Земные плоды, съедобные корни, сочные стебли. Всё, что даст сил ещё на одну ночь.

Тепло. Тепло и спокойно. Вечерний уют баюкает на своих ладонях, качает невесомого Йарру, и он улыбается: хорошо, почти как у матери на руках. Он тянется сквозь сон к амулету...

И поднимается, распахивая глаза, прижимая ладонь к заходящемуся сердцу - туда, где должен болтаться на шнурке маленький подарок матери. Но пятерня нашаривает только голую кожу, цепляет край одежды - амулета нет! И кинжала, Тишевого кинжала - тоже! Впрочем... Он оборачивается на чащу.

Чаща шепчет ему листьями, дует в лицо порывом ветра, звенит крылышками Древних. И Йарру, верящий, что он не умеет слышать Нужное, вдруг становится убеждён: так было нужно. Нельзя было оставить ему амулет - и он кивает, принимая эту правду. Нельзя было вернуть Тиши нож - и на это он кивает тоже, пусть и скрепя сердце. Только как теперь объяснить шаману, что...

Он бросает короткий взгляд на Тишь и с радостью обнаруживает, что тот ещё спит. Значит, не надо пока думать слова, не надо сочинять и мучительно запинаться на фразах. Йарру вздыхает и поднимается - сперва на колени, а потом во весь рост.

Они на опушке, вот только где именно? Йарру оглядывается и не видит ни одного знакомого деревца или холма; с детства приученный знать, где он, ему странно и непонятно, как мог он оказаться здесь, до зуда в кончиках пальцев хочется это исправить. Он оглядывается на Венге и снова благодарно кивает ей вслед, когда она предупреждает об уходе; становится чуть боком, чтобы не терять её из виду, и обращается тихонько к Тернэ, который, кажется, проснулся ещё раньше.

- Ты сильный и ловкий, - начинает он. Он не пытается подольститься, как это делала иногда Кита - лишь означивает самый важный сейчас факт. - Ты сможешь забраться вон туда? - Он указывает на разлапистое дерево, возвышающееся даже над самой чащей. - Я слабее, чем ты, Венге ищет, наверное, а Тишь... В общем, только ты справишься, - серьёзно заканчивает Йарру, сложив руки на груди. Признание в собственной слабости даётся ему нелегко - но отец говорил не отрицать слабостей, а использовать их, и прямо сейчас правильно было просто их признать.

По крайней мере, так говорит себе маленький вождь, пытаясь быть Большим - но в груди всё равно неприятно гудит. Только бы Тернэ согласился, а то, выходит, и вовсе зря...

- Да, осмотреться надо - серьёзно кивает Тернэ. Он бросает взгляд на склонившуюся к земле Венге, на спящего ученика шамана...
- Я знаю, нехорошо подозревать своих - вздыхает Тернэ. - Да и будь это Древний - уже б напал и получил, что хочет... Но что хотят Древние, мы можем ведь только гадать, да? Они вроде глупее нас, а вроде и хитрей всё повидавшего шамана, будто свирепые - но, возможно, трусливые... В общем, не знаешь, чего, почему от них ждать...
Страж кладёт руку на плечо сыну вождя, смотрит ему в глаза - понял ли он, что это не глупая предосторожность?
- Смотри за Тишью. Чтоб ничего не случилось... - тон ясно говорит: ни с ним, ни с нами.

Страж протягивает копьё Йарру, и вдруг замечает, что у того нет амулета!
- А оберег, где твой оберег, Йарру? - чуть тише спрашивает Терне.
Внешне маленький страж спокоен, даже всё также протягивает сверстнику оружие, но по только что сказанному нельзя, кажется, ожидать подлинного спокойствия?

Вечерний свет бьет в глаза. Тишь разнеживает очи промаргиваясь, сладко зевает улыбаясь и пытается потянуться, но... лишь понимает, что может возиться по земле как тот Древний, который вытянутый и маленький, тело которого буквально состоит из колечек. Тело стянуто собственной накидкой.
Останавливает возню, в голове приятная пустота, смотрит вверх. Там Йарру и Тернэ.
Облизывает пересохшие губы, широко улыбается маленькому вождю, взгляд падает ему на грудь, задерживается на мгновение. Что-то пробегает на лице маленького шамана. Поджимает губы, смотрит на Йарру будто с сочувствием, мгновение. А затем заглядывает глаза стражу. Смотрит пристально и не мигая. Что же ему надо? Чуть поводит закутанным по рукам телом и подрыгивает ногами на земле, намекая как бы...

Глубоко вдыхает. Запах Древних вокруг.

***

Холод растворяется... Тишь открывает глаза. Он в вышине вырвавшийся из тьмы, но она еще с ним. Выдыхает, будто сок черных ягод выжатый в воду растекается пятно передним. Улыбается. Тепло пожирает тьму. Они засыпали днем, но здесь и сейчас ночь. Так он пожелал. Поворачивает голову. Из земли исходит луч света. Тот маяк, что всегда приведёт к свету. Моргнул. Сейчас Тишь быстрее чем свет, у него нету пределов. Он просто пожелал оказаться там, и он там. Под ногами костер и племя, а сверху, тут среди тысячи тысяч Светил тоже костер. И он. Улыбается шаману. Тысячи тысяч вопрос у Тишь, но задаст он один. Тысячи тысяч историй, но расскажет об одной.
Выдыхает тьму из себя. Вводит руками рисуя ей. Сейчас она слабеет, а он становиться все сильнее. Возникают силуэты деревьев вокруг пары и место все больше и больше походит на то где они встретили Его, только яркий костер, теперь есть здесь. И есть старый шаман, там где был Тишь.
Небо заволокло тьмой, только две ока ярко горят светом. Тишь не боится, тьма послушна ему сейчас. Да, не Тьма это, а всего лишь тьма. Тянет руки к небесам и снимает светила с них. Вставляет в глаза и припадает на четвереньки. Изгибает шею, смотрит на шамана. Давит веками на хрупкие светила, те лопаются и изливают свой свет тонким ручейком. А он продолжает смотреть на наставника, но теперь уже рычит и скребет по земле. Склоняет к ней голову, повторяет все что показал ему Древний. Будто-зеркало. Только теперь там смотрит мудрый Тишь, и он рядом с огнем костра. У огня никакой Древний не страшен. Даже такой как Тишь.

- Мы не знаем Древних, - кивает Тернэ Йарру. - Но знаешь... Зачем им это? - он пожимает плечами. - Ты не можешь думать, что... ну... - Йарру щёлкает пальцами в воздухе. - Тот Древний напал бы на нас, если бы хотел. И победил бы - вчера уж точно. - Он прямо глядит в глаза Тернэ, и ловит во взгляде Стража настороженность и... заботу? Это странно видеть, но желание защитить читается во взгляде Тернэ очень явно - никогда прежде он не был при Йарру... Настолько Стражем.

Ободрённый открытием, он тоже кладёт ладонь на плечо Тернэ, готовясь принять копьё, как вдруг его оглушает вопросом. Рука на плече дрожит, и Йарру, ещё минуту назад убеждённый, что так было надо, чувствует неприятный унизительный свербёж в носу. Сморгнув, он отвечает, и голос не слушается:

- Я потерял. Не знаю, где. Его нигде нет, - и Вождь беспомощно разводит тонкими руками, глядя в глаза Тернэ и изо всех сил стараясь не допустить, чтобы эта мокрая пакость скатилась по щеке. Он Вождь, ему нельзя унывать. Даже если он утратил единственную вещь, которую берёг долгое время.

Копьё Йарру принимает осторожно, берясь за древко почти у самого наконечника, так, чтобы было невозможно быстро им ударить, но легко нести - в конце концов, прямо сейчас нигде нет ничего страшного. Ведь нет же?..

Он вздыхает и оглядывается по сторонам. Венге вглядывается в траву, ищет, шепчет что-то; ей нельзя мешать. Тишь... Тишь проснулся! Йарру глядит на то, как шевелится шаман, и понимает, что сам тот не выкарабкается из своей накидки. Во сне так запутался, что ли? Так вроде накидка была на Страже...

- Я освобожу Тишь и присмотрю за ним. А ты, ну... Решай, - Йарру пожимает плечами и становится полубоком к Тернэ, никуда, впрочем, не отходя. Разговор не окончен - но никакое слово Вождя не сможет преломить сомнений соплеменника. Только он сам - если того захочет.

Нет, это Йарру, тут сомнений быть не может. Терне обводит всю троицу взглядом (всё-таки - Тишь с ними или...) - Эй, это не палка. - серьёзно взглядывает на сына вождя, хмурится. - Мы в Дебрях, понимаешь, Йарру? Сколько ребят отсюда не вернулось?..
Оставив собеседника за его мыслями, кидает взгляд на Тишь, на Венге, старается оглядеть всю округу... Прав Йарру, только сверху что-нибудь поймёшь.

- Знаю, - коротко отвечает Тернэ Вождь и перехватывает копье удобнее. Мысль о том, сколькие не вернулись, отчего-то не находит в душе Йарру отклика - они уже стали прошлым, и сейчас его заботит лишь судьба тех, кто с ним рядом - это маленькое племя должно выжить, во что бы то ни стало должно.

Он кивает Тернэ и подходит к возящемуся шаману. Молчаливо и коротко сбросив с него накидку, он на мгновение отводит взгляд, а потом прямо глядит в глаза Тишь. Делает глубокий вдох...

- Я потерял твой кинжал. Я не знаю, где он, - страшные слова срываются с губ, словно камешки в бурном ручье. - Ты... Не переживай. Я попрошу Шамана, отдам ему что-нибудь, он сделает тебе новый, - в словах маленького Вождя убежденности много, очень много - он почти сам верит в то, что Шаман согласится на такое. Стоя над лежащим шаманом, он всё равно отчего-то не чувствует себя высоким - странное чувство.

Йарру отворачивается, качает в руке копье. Венге собирает, Тернэ осматривается, Тишь... Ну, в общем, Тишь. А что он? Он вздыхает и вперяет глаза в землю под ногами, видит на ней миниатюрное пёрышко. Йарру изумлённо изгибает одну бровь - так делал его брат, когда удивлялся, - и поднимает перо. Оно маленькое, пёстрое - такие перья иногда падают и у них, забытые Древними. Выходит... Йарру вглядывается в землю, почти припадает на колени. Их всех учили читать следы. Они все жили рядом с Дебрями. Йарру не был лучшим - но ничто не мешает ему попытать счастья теперь.

Брови маленького шамана лезут на лоб, когда наглый страж просто бросает его и лезет на дерево. Правда, есть Йарру. Вот и свобода. Тишь улыбается, тянется разминаясь и потягиваясь. Замечает взгляд печального маленького вождя и спокойно слушает его вещающего сверху. А затем встает, пожимает плечами. Мол, пропало и пропало. Обнимает.
Нечего теперь Тишь ко лбу прикладывать. Приложил ладошку... теплая... подумал... тоже хорошо. Улыбнулся.

Йарру нашел перо. Всматривается в землю. А Тишь следом за ним. Одну пару глаз может чаща и обманет, а вот две сложнее.

Всё вокруг дышит странным спокойствием. Просыпаетесь, поднимаетесь с земли — вчера она не была такой тёплой. Вчера всё в чаще леденело вместе с вами и с каждым вашим шагом. Невольно задумываетесь: что если бы вы решили продолжить путь? Не поддались бы усталости и теплоте лесного сердца, а ступали бы своей дорогой? Не знаете. Возможно, смерть бы забрала вас в свои объятия быстрее родительских рук в родных землях. А может, удалось бы выбраться, не дожидаясь темноты.

Расходитесь по разным сторонам. С малых лет вас учили: каждому — своё. Собирателям — поиски пропитания, стражам — охрана племени, шаману — разгадка тайны, а вождю — внимательное, осторожное руководство. Так и поступаете.

Так велит вам традиция.


Венге

Раньше тебе казалось, что найти пропитание в чужеземье будет тяжело. Думалось, что трава спрячется, только завидев тебя рядом, и в этой игре тебе не выйти победителем. В начале так и было: склонила зеленеющую голову ниже, едва ли не под самую землю ушла, лишь бы твоя ладонь её не коснулась. А теперь? Теперь будто сама идёт в руки; тебе остаётся только узнавать следы и доверяться им. Шаг — целебная находка. Ещё один — ягодный кустик. Втянуть воздух носом, осмотреться бегло — вот и высокое раскидистое дерево с множеством плодов. Откуда ему взяться в чаще? Не знаешь наверняка, зато видишь: ветви склоняются прямо перед тобой, позволяют сорвать, припрятать и унести.

Странно. Даже родные земли никогда не открывались тебе с такой готовностью, не обнажали всех тайн, не позволяли брать столько, сколько захочешь. Только в меру, всегда — в меру.
Получатели: Венге.

С удивлением или страхом, с волнением или благодарностью — возвращаешься к остальным. Взрослая Венге-собирательница, с полной торбой и пригоршней плодов в руках.


Тернэ

Колет пальцы шершавая кора, не рады тебе крепкие ветви, но всё равно упрямо карабкаешься вверх. Вождь сказал — страж сделал. Так в племени заведено. И пусть вы в Дебрях, а не в родных землях, где всё ясно и разумно, ты традиций нарушать не намерен. Каждому своё место. Каждому свои задачи.

Шуршат листья, когда ты ступаешь ногой на одну из ветвей покрепче. Хрипит чаща, обдаёт тебя свежим, но совсем не тёплым ветерком. Лезешь выше, выше, ещё выше — отсюда по-прежнему не разглядеть. Кажется вдруг: вот-вот оступишься, скинет косматое дерево твоё маленькое, ловкое, но совсем невесомое тело — и конец. Но нет. Похрипело, поскрипело и стихло.

Ты, страж Тернэ, крепок и силён. Забираешься на самую верхушку, вскидываешь гордо голову, а пальцы по-прежнему крепко, до боли сжимают опору. Осматриваешься неторопливо, степенно. Видишь вдали знакомые очертания холмов: там — родные земли, туда ещё рано. Ближе — чаща, необъятная и великая; как вам удалось проснуться по ту её сторону — до сих пор загадка. В стороне — источник, поодаль от него — вязь равнин. А дальше...

Едва удерживаешься от удивлённого вопля, чуть не падаешь со своего ветвистого трона. Дым! Неужели кто-то разжёг в Дебрях собственное сердце? Неужели есть здесь ещё кто-то, подобный вам и отличный от кошмарных Древних? Или же это шаман послал вам свой знак, но совсем не там, где вы ожидали его увидеть? Забилось чаще сердце. Заметалось что-то в мыслях. Спускаешься спешно на землю, чтобы рассказать остальным.


Тишь

Получатели: Тишь.

Не знаешь, где искать. Топчешься неловко вокруг вашего пристанища. Травой заросла земля, разглядеть под ней что-то тяжко, но ты стараешься. Знаешь: у шамана иной взгляд, иной нюх, и увидеть и учуять он может многое. Застываешь внезапно, чувствуешь — рядом. Знакомый запах, такой же, как тогда, у самого входа в чащу. Так пах длиннолапый Древний.

Дальше не идёшь — возвращаешься обратно, зарываешься в листья носом, и глубже, глубже; вот уже вся голова спряталась в огненных всполохах сердца, что позволило вам переждать ночь. Да. Запах — оттуда, и свежий, ещё не выветрившийся до конца. Неужели это Древний согревал вас во сне? Неужели это он прятался там, большой и могучий, пока вы дремали как ни в чём не бывало? Странной кажется тебе эта мысль. Но опровержений нет.


Йарру

Ты никогда раньше не читал следов. Этой науке обучают охотников, обучают стражей, но не тебя. Отец говорил: у тебя другая задача. И ты верил. А сейчас выходит, что навыки собирателя, закалка стража и чутьё шамана куда полезнее крови вождя. Кровь — она внутри, а настоящая сила — снаружи. Что ты в Дебрях? Вроде камешка у тебя в кармане одеяния: маленький и незначительный. Пнёшь — полетит так, что потом днём с огнём не сыщешь. Страшно.

Дрожит перо у тебя в ладошке. Упрямо всматриваешься в землю и продолжаешь путь. Отходишь от Тиши чуть дальше, чуть глубже меж деревьев — там, где земля не заросла высокими травяными лабиринтами. И действительно — вот следы! Очертания лап, похожих на лапы того Древнего с опушки. Странные засечки, будто кто-то драл землю длинными, кривыми когтями. Ещё несколько следов поменьше — и вдруг...

Вот это находка!

Да, ты видишь их, как видишь собственные ладони и коленки. Настоящие человеческие следы, вроде твоих собственных, только совсем в другой стороне. Не там, где вы шли. Ты уверен. Радостно отворачиваешься, чтобы рассказать остальным, устремляешь взгляд обратно, чтобы убедиться... Пусто. Как будто и не было их.

Но ведь были! Были же, ты точно знаешь. Наверняка.

Тернэ чувствует прилив гордости - не каждый в силах одолеть подъём: пусть, благодаря веткам, не отвесный, но от того не менее опасный. Он задерживается на несколько мгновений в высшей точке, не спеша осмотреться, даёт ветру, вольному ветру Дебрей поприветствовать его здесь, в вышине.
Кажется, в прошлом остаётся его главный промах, едва не обернувшийся несчастьем. Свежий воздух вершин бодрит, придаёт сил не хуже тех горьких плодов, которые он всегда при случае ест, сколько можно. Горькая же досада и ей порождённые глупые мысли больше его не терзают. Тернэ спокоен, уверен - как и всегда, на посторонний взгляд. Последний раз вдыхает полной грудью и оглядывает наконец окрестности.
Родной край - за Чертой - манит знакомой жизнью, манит возможностью теперь уж наравне со взрослыми быть вовлечённым в дела племени... Ещё немного - не так уж немного, но он всё-таки справится, да?
Густые Дебри Дебрей - не верится, что они преодолели их! Тернэ чувствует благодарность к проведшей их сквозь чащу Венге (и как ей только это удалось?). Чаща - загадочная и чужая, пугающе-незнакомая, притягивает и отвращает одновременно. Это могло б вызвать смятение в маленьком страже, но, вспоминая переход, он вспоминает, и как проверял, кто перед ним, невольно взглядывая вниз. Чуть ёкнуло в груди - но он не даст хватке ослабнуть. Что там внизу - не оправдались ли к несчастью опасения?.. Не дать хватке ослабнуть значит - не терять напрасно времени. Оглядывает дальние пределы и...

Невозможно. Шаман конечно может сделать что-то необычное, да и на то, что кто-то из ребят выжил, Тернэ надеется, но откуда огонь? Может быть это - огонь с неба? Если так, тоже следует разузнать: рассказы о пожарах пугают пострашней Древних.
Тернэ спешно спускается - столь спешно, что должен бы, наверное, сорваться...

Йарру замирает, неверяще вглядывается в девственно гладкую землю. Не могут же его лаза подвести его? Ведь только что следы были! Вот здесь, у самых его перепачканных ступней, была вдавленная почва! Куда?..

Йарру беспомощно оглядывается, складывает руки, прижимая кисти к груди. Странно, непонятно. Ведь если следы были, то куда подевались? А если не было, то как он их увидел? Он беспомощно чешет затылок, вздыхает, отворачивается... И тут же резко поворачивается - ха, сейчас точно увижу! Но нет, следы оказываются умнее и на уловку не поддаются. А ведь план был так хорош...

Йарру вздыхает снова и собирается было пройти дальше, как вдруг слышит ликующе-изумлённое: "Огонь!" Голос совершенно точно принадлежит Тернэ, и сердце Йарру пропускает удар - что случилось, неужели Страж обжегся где-то, неужели... Но голос звучит слишком живо, и Йарру качает головой. Неужели он что-то нашел?

Поудобнее перехватив копьецо, он возвращается на поляну - и с какой-то особой теплотой глядит на сверстников. Вот Тишь, вглядывается, смотрит. А вот Венге... Венге насобирала ягод! Йарру подходит к ней и благоговейно глядит на торбу с истинным подарком Древних, благоухающим и прекрасным. Он тянет было к ней ладонь, но тут же отдёргивает.

- Можно? - вспоминает спросить.

А потом оборачивается на шум - Тернэ наконец спустился.

- Вы не поверите, я огонь видел! - выпаливает подбежавший Тернэ. - Значит - не только живы, но и сердце своё у них есть? Но обратно не выбрались, да... Венге, и как ты нас вывела?! Чаща така-ая!.. Необьятная - да не то слово, тут же видеть надо... - смотрит на соплеменников, мол - никто не хочет взглянуть? - взгляд задерживается на Йарру, но обращается Тернэ в итоге к Тиши: "Скажи, чувствуешь что-нибудь... Необычное?"

Получатели:
Размышляет Тишь над сном. Над заданным вопросом, над полученным ответом. Выпрямился, стоит прямо над кучей листьев. Поднимает их с земли, принюхивается, разжимает ладони давая порыву ветра умчать в даль. Смотрит вслед за ними.

Прислушался. Венге вернулась, и юный вождь набивает рот ягодами впереди всех. А Тишь ведь шаман, не солидно ему отставать. Подбежал, присоединился. И зеленые, и красные, надкусывая то один, то другой плод создает коктейль вкуса во рту. Улыбается собирательнице с благодарностью, по спине ладошкой гладит. Погладил и хватит, дальше фрукты хрумкает.

Терне орет возбуждено. Огонь? Задумался Тишь. Палец в рот положил, облизнул. Достал, почувствовал откуда ветер дует. Направление поменялось от того куда улетели листья?
Взглянул на стража, вопросительно брови приподнял, рукой вокруг вводит. А где он? Твой огонь?

Тернэ показывает молча, нетерпеливо переминается с ноги на ногу, смотрит внимательно за Тишью.