Sweet Dreams 2 | ходы игроков | Loser Of Losers (LOL)

На самом деле веснушчатую бледнолицую проститутку с 42-й улицы звали иначе, но Рэнди когда-то обозвал ее Тильдой, заметив невероятное хотя, впрочем, и несколько обидное, сходство с несуразными долговязыми куклами, выставленными в витрине одного из многочисленных магазинчиков рукоделия, слева от любимого бара. Странное, почти гротескное соседство…


Однако при всей непривлекательности, у Тильды были особые плюсы, которые позволяли ей принимать клиентов на одной из самых старинных улиц Нью-Йорка, да еще и угощать их неплохого качества алкоголем, чтобы, так сказать, как-то сгладить произведенное своей внешностью удручающее впечатление. Впрочем, алкоголь и возможность потрахаться в историческом центре Нью-Йорка и было теми двумя жирными плюсами. Такой вот замкнутый круг.

Помимо известной улицы, жила Тильда также и в старинном нью-йоркском особняке. Настолько старинном, что однажды его осторожно поделили на комнаты, назначили управляющего и больше не трогали. Ни дом, ни управляющего. Последний похоже видел еще первую мировую, то есть, как минимум прежнего владельца всего этого трехэтажного богатства с высокими потолками, лепниной под потолком и скрипучими полами.

Тильда никогда не рассказывала, как обосновалась здесь, да, честно сказать, ее и не спрашивали. Как говорится, «услышишь голосок её и тянет, разве что, повеситься…».
Однако, рыжеволосая шлюшка была: а) сговорчивой; b) креативной; c) довольно легкомысленной, чтобы не обижаться на всевозможные шутки в свой адрес; и главное d) она чертовски вовремя выуживала на свет божий бутылочку с заветным пойлом. За это ее невозможно было не любить.

Пьяно обозревая далекий потолок, бордовые занавеси на окнах, обнаженное костлявое белое тело Тильды, её сонно вздымающуюся грудь нулевого размера, её наручником прикованное в порыве страсти левое запястье, Рэнди на какой-то миг даже сентиментально подумал, что счастье…да-да…счастье…

Мысль не успела оформиться. Устало растворившись, она оставила своего владельца блуждать по просторам подсознания и испуганно вздрогнула, убегая вовсе, когда почти рядом с ухом Рэнди раздался одновременно и крик и стук. Надо сказать, что это самое ужасающее сочетание для спящего. Проваливающийся от испуга желудок, разом взмокшие ладони, что-то липкое на лице – не иначе как тильдин возмутительно-прекрасный скотч… и желание вскочить и бежать, спасаясь пока неизвестно от кого.

Одновременно открывая глаза и отрывая голову от подушки, Рэнди понял, что сидит.
Он сразу осознал, что комната та же - по жуткой лепнине и дверной ручке, что дергалась сейчас из стороны в сторону, будто кто-то пытался крепкую дубовую (не тильдину фанерку, да…) дверь распахнуть.
Прочее было ему незнакомо. Стеллажи с книгами, секретер, тяжелые темно-коричневые портьеры, никакого намека на кровать, широкий массивный стол, заваленный бумагами и заляпанный кровью, расплывающиеся буквы на письме, которое он вероятно сочинял, прежде чем уснуть; «Дорогой мистер Уинфри. С прискорбием сообщаю вам о смерти….», и руки, совершенно незнакомые руки – ухоженные, до запястий укрытые тканью шикарной сорочки и столь же великолепного шелкового халата, увенчанные перстнями, стоимость одного из которых могла бы обеспечить Рэнди безбедное существование в течении ближайшего месяца. На правом рукаве вид портила начавшие темнеть пятна крови.

- Мистер Уиллоби*, сэр, - голос из-за двери совершенно точно принадлежал молодому человеку. – Откройте, сэр. Ваша жена!
«Ваша жена» как удар по яйцам с двух сторон. Рэнди с отвращением почувствовал, что в этот раз защемило как-то особенно неприятно. Будто предчувствие чего-то неизбежного. Он вдруг вспомнил тепло сонного тела, разметавшиеся по подушке темные длинные волосы и улыбку, едва тронувшую губы, когда он поцеловал, привычным касанием, шею справа, над ключицей.

Чёрт, какая ключица?! Какие волосы?! Помощь пришла неожиданно. Граненая бутыль с очаровательного цвета содержимым и стакан с остатками этой же жидкости с готовностью и весьма призывно подмигнули с одинокого столика перед мини-баром. Он заметил их только что. Вот так новость!
Стук однако не прекратился.


* Уиллоби. Фамилия была знакома. Точно знакома. Особняк Уиллоби – так Тильда когда-то назвала трещавший всеми стенами дом. Как это осталось в его залитом скотчем мозгу, оставалось только догадываться.

ссылка

Большое гнилое Яблоко - и Рэнди знал, где нужно сделать надрез, чтобы вкусить ядреной бражки. Тильда была шлюхой, довольно глупой притом. Никак не могла понять, какого черта он однажды выжег ей на двери знак "~". Впрочем, не замазала...

Рэнди был к ней вхож. Не то, чтобы пускать клиентов к себе было такой распространенной практикой в центре - тут тебе не Ист-Сайд и не Гарлем. Но она отчего-то не парилась, а Рэнди и подавно. Он просто знал, что в очередной поздний вечер, который для всех давно уже ночь, он может ввалиться сюда. Пьяный или трезвый, чистый, набрызганный с пробников парфюмерного или в грязи и рвоте. Не обязательно, кстати, своей.

Однажды приперся с пером в спине. Пришлось топать два квартала: в больничку было нельзя. Уже и не помнит ничего, кроме того, что смеяться было пиздец, как больно. Ирония, ебать ее мать...

И Тильда эта. Только поймет, что Рэнди приперся - как заорет что-нибудь придурышное. Типа "А вот и я-а-а-а-а!". Тащится, коза, по клоунам, тут он в бычий глаз попал. Сколько раз уже слышался его голос соседям: "А теперь мне нужен доброволец из зала!" и яростное, словно кошку моют, визжание рыжей.

Иногда, специально для нее, даже грим менял. От страшных клоунов шлюху аж трясло, приходилось наручниками пристегивать. Вот такие, блядь, игрища. А что делать? Хлебнуть заветного скотча все равно не даст, уж точно не до "антракта". Знает, шалава, что стоит Рэнди хоть чуток расслабиться, и у него на нее попросту не встанет.

Было что-то в этом во всем. Безусловно, неправильном, без сомнения, грязном. Отталкивающем. А все ж таки... Словно зуд какой-то внутри. Тихий и приятный - и задумываться не станешь, чтоб не спугнуть.

Сквозь дремоту бросил взгляд на текст письма. "С прискорбием...". Фигура речи, ничего более. Сам Рэнди не чувствовал никакого прискорбия. Впрочем, злорадства он сейчас тоже не ощущал.

– Откройте, сэр. Ваша жена!

Рэнди с отвращением поморщился. Ну почему всегда так не вовремя?! По привычке протянул руку, нащупал бутыль. Сверкнули, словно звезды, перстни на руках, запрокидывая ее кверху донышком. Приятно булькнуло вниз по горлу. Сдул рыжую прядь и рявкнул:

- Идите к черту! Занято!

Опустошенная бутыль приземлилась, жалобно звякнув, и только тогда Рэнди заметил движение справа. Пока поворачивался резко и отступал в сторону, этот тип успел сделать несколько движений.
Зеркало.
Возле мини-бара.
Чтобы любоваться на собственную оборзевшую рожу перед тем как выудить заветное пойло, что ли?
Мужик в зеркале совершал те же движения и был в чем-то даже симпатичнее Рэнди – не размалеванной рожей, например. Но однако же это был не он, не было родного наглого взгляда подонка Рэнди, его роскошных рыжих локонов-пакли, его чудесно пошитого костюма…

Мужик противно ухмылялся и не внушал уважения….однако, черт возьми, Уиллоби, кто же это напивается в десять утра?! И эта кровь на рукаве, ее не было, когда ты вставал и шел сюда, словно в бреду, одержимый мыслью написать только эту записку. И какого черта ты нахамил старине Бриджесу? Хотя, так ему и надо, мерзкому ублюдку. Давно пора его пристрелить. Как Картера, предыдущего камердинера. Тьфу, даже слово мерзкое.

Откуда кровь? Думай давай. Это важно. Любимый халат и сорочка теперь в крови… Необходимо переодеться, пока никто не видит, особенно Элиза.

"- Сэр, Ваша жена… "
Что этот придурок имел в виду? Что «ваша жена»? Когда он научится договаривать, засранец! Стук однако уже прекратился - видимо, управляющий внял грозному тону хозяина - и переспросить было некого. Разве что позвонить в колокольчик.
Элиза спала, когда он уходил. Времени прошло немного. Что, черт побери «Ваша жена»?!...


Мужик в халате словно сидел у него внутри, а еще одновременно пялился из зеркала и рождал все эти мысли.
Стоп.
У кого внутри?
Дъявольщина.
Надо было подольше поспать нынче и не надираться так вчера вечером во время ужина с его якобы друзьями.
А теперь он только и помнит, где его спальня, да какова сумма долга сэру Голдиену, который порежет его на куски, спалит дом и изнасилует Элизу, если завтра он не положит эти счастливые бумажки перед его носом.

Чрезвычайно раздраженный, Гарри схватил колокольчик и затрезвонил им, что есть силы. "Сэр, ваша жена, сэр, ваша жена!" - мысленно передразнил придурковатого слугу мистер Уиллоби.

- Элиза! ЭЛИЗА!!! - заорал на весь дом Гарри, мгновенно передумав дожидаться слуги, который теперь, наверняка обиженный, будет волочить за собой ноги, словно его заставляют идти пешком от Невады до Делавэра. - Элиза, твою мать! Живо, НЕМЕДЛЕННО пакуй свою задницу! Мы едем в Балтимор! Во Флориду! В Мексику! К черту Мексику, там наверняка его люди! Нас ждет Северная Дакота! А лучше Западная, и мне наплевать, что ее нет на карте - так даже лучше, в тысячу раз!

Торопливо вытаскивает чемодан: он всегда под рукой. В него отправляются вещи самой первой необходимости: домашний халат, щеточка для усов, несколько купчих, записная книжка, портсигар и самый лучший галстук-бабочка.

Надел новую сорочку (за пятьдесят семь долларов!) и понял, что перемазал и ее в собственной крови. Выругался, засыпал ее почему-то не солью, а сигарным пеплом. Потом понял, что сотворил еще большую глупость, плюнул и, как мог, стал вытираться... Кстати, откуда кровь? До этого ли сейчас?!

- БРИДЖЕС, ТЫ УВОЛЕН, СТАРЫЙ ХРЕН! - раздался грозный рык хозяина дома, и на какое-то время в кабинете воцарилась тишина...

Вследствие придирчивых поворотов головы во время замены сорочки мистер Уиллоби наконец узрел, откуда взялась кровь – кровоподтек виднелся в районе правого уха, именно им он касался рукава, когда уснул за столом. И уснул ли… начав писать столь важные слова. Разве возможно уснуть. Только если хорошенько надраться. Ну теперь уж не проверить, пил ли он до того, как сел за стол.

Шаги раздались, стоило Уиллоби прокричать про увольнение. Да, Бриджес был так похож на покойного Картера. Как две капли воды. Карьерист, услужливый пройдоха и двуличный подлиза. Разница лишь в количестве ударов пульса в мунуту. У Бриджеса сейчас наверняка сто, не меньше. А вот Картер стабильно спокоен, у него уже полгода как не стучит сердце.
Своими руками придушил. Уфф, приятные воспоминания едва не вызвали неуместную перед скандалом улыбку. Нельзя же, в самом деле, увольнять Бриджеса с улыбкой. Он ведь может и не уйти, подумает, что хозяин шутить изволит.

Когда рожа Бриджеса после предупредительного стука просунулась в дверь, Гарри увидел холеные, по последней моде обильно примазанные гелем волосы и выражение этой рожи было надменнее, чем у английского, мать его Виктория, короля.
Тем удивительнее было увидеть слезы в четыре ручья, которые припустили сильнее, стоило камердинеру взглянуть на Уиллоби.
Так сильно бояться потерять работу?… Нет, за излишним трепетом касаемо занимаемой им должности Бриджес замечен не был.
- Сэр, - вопреки кодексу слуги начал он с порога, еще не закрыв дверь, - ваша жена мертва, сэр!

И зарыдал, как ребенок, словно это была и его жена тоже.



* В доме утром привычно находились следующие люди:
1) камердинер Том Бриджес, работает полгода. Скользкий тип, но работу свою знает. Также в курсе всех посетителей Гарри, возможно догадывается о его делишках

2) горничная Элизы – миссис Элеонора Уотсон (38 лет), работает с момента их свадьбы шесть лет назад

3) повар - мистер Уильям Картер (66 лет, афроамериканец), чертовски вкусно готовит любимые блюда Уиллоби, поэтому работает у него с момента переселения в этот район. В хитростях и гадостях не замечен.

4) Фред Гаррисон (26 лет), брат Элизы, приехал погостить на недельку два месяца назад. Вчера кутил с ними и после вечеринки, кажется, заперся у себя с девицей, чего категорически не одобряла Элиза. Фред без определенного места работы и жительства, после того как прокутил скромное наследство отца, но сестра, добрая душа, всё ему простила и приютила «до лучших времен»

5) Элиза (в девичестве Гаррисон), 27 лет. Чересчур наивная, веревки вить можно, добродушная, легкая на подъем, легкомысленная, нежная и души не чаявшая в муже. Казалось, полная его противоположность, но Гарри знал, что она заодно с любой его безумной идеей. Такой безоговорочной, безусловной любви он не встречал еще ни от одной женщины.

6) Марк Воронцов (36 лет), смотритель (слово «телохранитель» ему не нравится) за домом Гарри Уиллоби. Чаще всего восседает где-нибудь с газеткой на диване, на первом этаже и присматривает за входом и улицей. Сегодня отпросился на похороны подружки.



***
- Что ты ревешь, Бриджес? Что за паузы с надрывом? Ты что, паршивый француз? Ты француз, Бриджес?! Я не потерплю у себя в штате французов, роялистов и бывших разносчиков газет!!!

При чем тут были французы и прочие оставалось загадкой для Гарри, он попросту не мог перестать говорить. Мысль о том, что Элиза, его Элиза, такая переменчивая, словно апрельский ветер, полная пленительной красоты и горячего снобизма, мертва, все никак не могла достучаться до его сознания. Поэтому мистер Уиллоби действовал просто по инерции.

- Где Марк? Марка сюда! А, проклятье, у него умерла подружка! Что ж за день-то такой? Элеонора! ЭЛЕОНОРА!!! Где вас черти носят, прислуга, чтоб всему на этом свете провалиться прямиком нечистому в пасть!


Бриджес ожидал чего угодно, даже неистовых рыданий, но крик сделал из него сома – мокрого от слез, глупо разевающего рот и не произносящего ни звука. Это было комично, если бы не обстоятельства. От нового крика он вздрогнул и заметался, не зная, войти и остаться или идти восвояси и спрятаться.
К счастью, бедная рыбешка Бриджес был спасен почти сразу, стоило Гарри воззвать к нерасторопной горничной.
Подвох так и заметался в воздухе, когда в коридоре раздался стук каблучков - шаги Элеоноры показались Уиллоби чересчур кокетливо-легкими, ну не могла женщина на закате своих лет и карьеры отбивать такую заманчивую дробь.
Конечно, появившаяся в дверях девица была вовсе не Элеонорой. Она была настолько не Элеонорой, что даже Бриджес прекратил рыдать, заикаться и пятиться.


- Извините, я отправила Элеонору в аптеку час назад, у меня жутко разболелась голова. Пока она ищет лекарство, я могла уже пять раз умереть. Вечеринка была хуже некуда, правда ведь? – и тут Гарри вспомнил, откуда ему знакомо это явление в белом, что очутилось спозаранку у него в кабинете. С этой хихикающей девицей вернулся домой едва стоящий на ногах Фред, а после и вовсе заперся в своей спальне, чем ужасно расстроил Элизу, его несчастную почившую Элизу…
- Ой, у вас кровь, - заново нахлынувшая волна осознания произошедшего была бесцеремонно прервана сначала словесно, а потом и посредством дерзкого вторжения.
- Я Маргарет. Вот, держите, - платочек из ниоткуда в изящно протянутой вперед ладони, качнувшийся браслет – безделушка, выбившийся локон, твердый от лака, ни тени мыслей в широко распахнутых черной тушью очерченных глазах.
- Держите же! – она улыбнулась. – Кто вас так? Он? – она обернулась к Бриджесу, отчего тот побледнел и всё же избрал путь ИЗ кабинета.

7) Маргарет. Случайная подружка Фреда.

Могла уже пять раз умереть. Пять раз умереть. Умереть. УМЕРЕТЬ. УМЕРЕТЬ!!!

Эти слова стучали в голове несчастного Гарри, словно пьяный сапожник бил слишком большим молотком по сапогу, не попадая по шляпке гвоздя. Мистер Уиллоби, глянув на Маргарет с чувством, которое нельзя описать иначе, как жгучая ненависть, с большим трудом оттолкнул ее руку в сторону: казалось, что она весит как целый паровоз.

Тело Гарри пришло в движение. С трудом переставляя шаги он побрел туда, где, по его разумению, должна была находиться его супруга: в спальню. Его окутало страшное отупение, словно все происходящее было... лишь сном.

Куда делись твои лучшие годы, мистер Уиллоби? Отчего ты не колесишь по стране, от Айдахо до Колорадо, а оттуда - в Техас? Куда подевались твои квитанции в получении подоходного налога, рецепты приготовления клеверного меда из творога и яблочной кожуры, лекарство от "Бостонской лихорадки" из дорожной пыли, смешанной с нашатырем? Где же твои бесчисленные путешествия и приключения, дорожные друзья, которых ты оставлял без единого цента, а то и они тебя? Где партии в покер по нескольку суток, где открытый в забытом городе университет с игорной рулеткой? Когда ты успел променять это все на Элизу, такую шумную, взбалмашную и совершенно потерявшую голову - от тебя и вместе с тобой? Отчего не нашел себе тихую гавань, отчего, позабыв про страх, полез в серьезные дела? Каким образом ты, Гарри, связался с мафией и влез долги? Как допустил, что теперь остался один во всем мире, который, словно усатый полисмен, уже стучится в твои двери, готовый взыскать по всем твоим кредитам?

Что же ты наделал со своей жизнью, мистер Уиллоби?

Длинные ресницы пару раз хлопнули, провожая Уиллоби вон из комнаты – казалось, девушка даже не успела решить, обидеться ей или изумиться столь невежливому поведению хозяина дома. Она перевела полный недоумения взгляд на камердинера, но тот тоже смотрел Уиллоби вслед, а следовательно стоял к ней спиной.

Путь до спальни был долог, ноги вязли в ковре, будто в трясине, от стен несло сыростью и жаром, словно в тропическом лесу, но приоткрытая дверь, сквозь которую он будто чувствовал запах крови, запах смерти, притягивала Уиллоби, как огонек в конце тоннеля. Казалось, даже если он сейчас передумает, то не сможет уйти – ноги сами понесут его внутрь, к семейному ложу, откуда в эту самую секунду как раз послышался тоненький всхлип.

Еще пара сантиметров, еще и еще, липкими от предвкушения ужаса пальцами толкнуть дверь, войти. Или не войти все-таки?

Сквозь плавающий туман, сквозь удушливый воздух, раздвигая руками пространство….
Она смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых застыл ужас.
Словно строчка из паршивого детективного романа пронеслось в его голове неуместное описание увиденного в первую секунду.

Нежная безмятежная Элиза, кто сделал это с тобой? Горло его жены, словно второй рот, распахнулось, надрезанное умелой рукой с первого точного рывка. Кружевное белье, надетое впервые только вчера, было безнадежно испорчено…
Не к месту вспомнились собственные руки в крови. Отогнать видение было непросто.
Что еще? Что еще он видит? Горничная. Да. Отправилась за лекарством. Держит руку его жены и рыдает безмолвно, сидя на полу, не в силах поприветствовать хозяина дома. Не осознавая его присутствия.
Губы Элизы чуть приоткрылись, она хотела что-то сказать…Позвать его? Или сказать ему, чтобы не делал этого?

Хуже всего была тишина. Молчали все. Безмолвствовал дом. Тишина свисала с потолка и было ощущение, что она вот-вот сорвется и придавит Уиллоби напрочь. В правом ухе страшно бурлила кровь, заглушая эту тишину, болела голова, а сердце играло свой тревожный ритм, иногда не попадая в такт. Липкие холодные ладони беспомощно шарили в темноте, а глаза оказались закрыты. Это он понял, когда открыл их и в ноздри ударил ни с чем не сравнимый запах крови.
Какая-то женщина, некрасивая и рыжая, похожая на куклу, смотрела на него мертвыми глазами. Расползаясь по простыням, приближалось к нему огромное кровавое пятно.

Горло Тильды….точно, Тильды!... кровоточило…Нет, не так... Оно истекало кровью из свежего пореза. Двери и окна были заперты, а его руки в крови. Вывод, который сделает полиция, очевиден. Тем более сегодня его, как назло, видел мистер Бриджес. Бриджес... Управляющий этого дома…

- В...Вр-рача, - голос мистера Уиллоби был слаб и жалок. Он попытался прокашляться, но его чуть не вырвало прямо на пол - не от омерзения, а от липкого ужаса, который, словно тяжелым ботинком, ударил его прямо в желудок. - Врача! Что вы глазами хлопаете, женщины?! ВРАЧА!!!

Гарри бросился к кровати, без малейшего смысла пытаясь остановить кровь, как-то зажать рану. Это было совершенно бесполезно. Но разве мог он сейчас мыслить ясно? Горячая, липкая, вонючая кровь второй раз за день клеилась к рукам.

В груди болело. Ладони тряслись. Противная испарина покрыла губу под усами...

Вытер рукавом лицо, размазав алую кровь по без того красному размалеванному рту. И только сейчас понял, что рядом с ним лежит Тильда, из горла которой с мерзким бульканьем сердце выгоняет кровь. Не надо быть медиком, чтобы понять, что без срочного хирургического вмешательства она остынет быстрее, чем он, Рэнди, успеет позвать на помощь.

Словно какая-то неведомая сила отбросила его к стене, прочь с кровати с пока еще живой, но стремительно умирающей шлюхой. В глазах потемнело, клоун слепо шарил руками и хватал воздух губами, как рыба, которую только что вытащили на берег.

- Твою мать, твою мать, твою мать, ТВОЮ МАТЬ! - беззвучно шептал он, не особо осознавая, что делает. А делал он вот что: шарил по ее вещам в поисках заначки. Тильде бабло уже не поможет, а вот ему, Рэнди, надо сваливать. Из этого дома. Из этого города. В идеале - из этой страны.

Времени не было. Схватил все хоть сколь-нибудь ценное, распихал по карманам. Не забыл бутылку скотча. Сделал два больших глотка, прежде, чем открыть дверь в комнату и спешно покинуть проклятый дом.

По нарисованным слезам бежали настоящие. Еще и нос предательски потек. Зажал ноздрю и смачно высморкался прямо на пол где-то в коридоре. И дальше побежал, стараясь не размазывать рукавами грим.

Потому что сейчас эта клоунская личина - его лучшая защита от всякого, кого будут опрашивать копы.

В таких, как этот, случаях у всех – предполагаемого преступника, рядового зеваки, полиции и даже самой умирающей жертвы иногда – звучит один и тот же вопрос: «Кто?». Ему проигрывают даже «Почему?» и уж тем более «Как?».
В голове Гарри не успели пронестись эти вопросы, лишь озадаченное лицо горничной и легкая усмешка, играющая на губах Бриджеса. Всё это Гарри наблюдал откуда-то снизу, а потом и вовсе погрузился в какое-то паралитически-беспокойное состояние – когда хочется действовать и не можешь…

Толстый ковер поглощал образцы ДНК, щедро оставляемые Рэнди, как, впрочем, и звуки. Казалось, он уже ходил здесь минуту-другую назад. Он и не он одновременно. Неважно. Денег Тильды должно хватить на побег в другой город и этому не помешает ничто.
Кроме нечто, которого все звали мистер Вонючка, поскольку из-за старости он источал такой незабываемый аромат скорой кончины и тлена, что в одном его присутствии хотелось умереть.
Мистер Вонючка, он же мистер Бриджес, никогда не спал. Так, по крайней мере, казалось всем, ибо в любое время дня и ночи каждый, кто заходил в парадное, предшествовавшее широкой лестнице и бывшее некогда холлом, неизменно натыкался на его любопытствующий взгляд-злобные щелочки, после чего неизменно приоткрывалась щелочка, бывшая плотно сомкнутыми губами, и следовал какой-либо уничтожающий достоинство комментарий, а то и каверзный вопрос.
Вот и сейчас из тьмы коридора раздалось скрипящее «Спать не дадут», что было лишь началом обычно длинной и однообразной тирады.
- Вот бы вернуть времена, когда тут жила всего одна семья и никто не топал туда-сюда, когда ему вздумается, - Бриджеса было уже не остановить.
- Жаль, что всё так случилось, жаль, что без этого было никак, ууух, остолопы, недоноски, и чего не спится?!

В иной бы день Рэнди просто заговорил старому хрычу зубы. Или сунул бы купюру - тоже срабатывало. Один раз даже бухали вместе. Чего уж говорить: клоун был трусом. Не сказать, чтобы его самого это сильно радовало, но он, хотя бы, смог принять в себе этот факт.

Но тут взыграло что-то , что нельзя назвать иначе. чем "Гарри". Который был куда более крут с людьми. Которой в ситуации "сражайся или беги" чаще склонялся в первому варианту. И который, при всей своей привычке к роскоши, терпеть не мог посторонних людей в своем доме.

BANG! - именно с таким звуком, а еще немного звенящим и хлюпающим, с размаху вошла бутылка с остатками скотча в голову мерзкого старика. А потом еще и ботинком в пах прилетело.

Сухое легкое тело отлетело на несколько шагов и беззвучно приземлилось, затихнув. Словно клоун пнул осенний лист – таким же невесомым и беспомощным показался ему Бриджес. Проверять, что с ним сделалось, было некогда, потому что Рэнди только сейчас ощутил, что в носу устойчиво щемило от какого-то едкого запаха. Он, этот запах, уже атаковал все рецепторы и поглотил все прочие ароматы, даже устойчиво-приторную старческую вонь.
Более того он вознамерился будто бы вытеснить все возможные мысли и планы, однако Рэнди успел покинуть дом и даже спрятаться, прежде чем ноги стали ватными, а тело, словно куль, осело у стены. Стены дома номер пять с сорок второй улицы.

Когда мысли о побеге чуть отпустили Рэнди, он, прикрыв от внезапно накатившего изнеможения глаза, вспомнил, что это за аромат. Нашатырный спирт.
Когда глаза открылись вновь, он увидел руку с флаконом у собственного носа, увидел улицу и утреннее солнце, землю у его особняка, на которую так и плюхнулся в халате и холёные пальцы Бриджеса, заботливо сжимающие бутылек с кристаллами, его сощуренный взгляд и губы принявшие форму ниточки, стоило ему увидеть, как Гарри приходит в себя.
- Сэр, вам нужно вернуться. Мы вызвали доктора, как вы и приказали. Он скоро придет. Сэр!

- Все, все, Бриджес, спасибо, я в порядке, - еще не до конца придя в себя, отмахнулся Гарри. - Проклятье, это ведь был мой лучший халат! Ты почему позволяешь мне портить мой лучший халат? Боже всемогущий, я сойду с ума в этом доме!

И, шаркая ногами, мистер Уиллоби послушно вернулся в дом. Он знал, что все плохо, нет, что все ПЛОХО, но мерзкая, гадкая, отвратительная надежда, как ядовитая змея, грелась где-то в краешке сердца. Сейчас доктор подтвердит ужасную новость и эта гадюка ужалит его, сделав еще больнее - всегда есть куда, уж это Гарри знал не по наслышке...

Доктор, напыщенный почище иного графа, вначале огляделся, стоило ему войти в жилище Уиллоби. Оценив обстановку, он несколько смягчил застывшие словно воск лицевые мускулы растягиванием губ в подобии улыбки, впрочем, тут же, опомнился и снова принял высокомерный вид.

До его прибытия Гарри вновь успел увидеть остатки пиршества смерти на лице жены, недалеко ушедшую, побледневшую Маргарет в кресле, на которую теперь переключилась горничная, прошествовал по коридору (пол бы теперь отчего-то покрыт ковром) в комнату, оглядел пятна на заднице халата и за этим не слишком эстетическим занятием был застукан прибывшим врачом.

Этого доктора он не знал. Бриджес пояснил, что их семейный врач в отпуске, «помните?».
У этого же, Доктора Пайнса, как он представился, по-прежнему не дрогнул ни один мускул, даже при виде мертвой женщины, впрочем, совершенно ему незнакомой.
Однако в мастерстве его также не приходилось сомневаться – едва взглянув на Элизу, он принялся надевать перчатки. Спустя несколько секунд констатировал, будто занимался этим ежедневно, насильственную смерть вследствие «взрезанного» (тут он вдруг стал поэтом и смаковал каждое слово) у сонной артерии горла «одним ударом, ставшим для убитой (!) фатальным». А затем произнес роковую фразу «Вызывайте полицию, мне необходимо передать им эти сведения» и тут же, словно переодевшись в костюм следователя, изрек «Когда вы обнаружили труп?»
Горничная опередила всех, упомянув промежуток между десятью и десятью тридцатью, когда она обычно приносила завтрак и больше ничего не смогла добавить, потому что А) разразилась рыданиями Б) раздалось сонное, раздраженное, но весьма громогласное «Что происходит?».

Этот голос Гарри был способен узнать из тысячи миллионов, так он ему осточертел за последние недели - Фред-у-которого-всегда-праздник. За ЕГО, Гарри, СЧЁТ!!! Воистину, единственным плюсом в этой истории был шанс наконец выставить мажорного братца своей жены за дверь.
Звук, который тот издал, стоило ему увидеть, ЧТО действительно происходит, был словно спица, вонзённая в ухо. Парень завизжал, заплакал и запричитал одновременно. Все эти «за» сопровождались еще одним - заламыванием рук – видимо, тоже сообразил, что его жизни в роскоши настал конец.
Маргарет встрепенулась, было, чтобы помочь, но тут даже доктор был бессилен, а тот уже держал наготове флакончик с нюхательной солью. Видимо, приготовился всё же заранее. Кто же знал, что вместо истеричной родственницы, прислуги или подруги будет половозрелый мужчина,вполне крепкий на вид.

Доктора Гарри перестал слушать еще до того, как тот вообще открыл рот - ему достаточно было взгляда на эту гнусную, упивающуюся чужими страданиями и чувством собственного превосходства, рожу.

А вот не слушать Фреда он попросту не мог. Он всегда был, как чирей на заднице, как сосед, стучащий молотком в пять утра, как пес, который каждый день гадит на твою лужайку - он точно также самозабвенно портил мистеру Уиллоби жизнь. И сейчас, услыхав этот истошный, панический вопль, хозяин дома сразу понял, что делать.

Одной рукой он схватил молодого бездельника за воротник, а другой дал ему звонкую пощечину. В тот же миг Гарри осознал, что этого определенно было, чтобы остановить панику в доме, и отвесил Фреду еще одну затрещину. И еще одну. И еще одну. Голова "любезного братца" мотылялась из стороны в сторону, в такт хлестким ударам ладони мистера Уиллоби...

Всё случилось неожиданно. Как, впрочем, и каждое событие этого утра в жизни Гарри Уиллоби.
Фрэд опешил. Его подружка тоже. Даже невозмутимый доктор и тот перестал смотреть на остывающее тело, правда, явно не собираясь спасать незадачливого братца, а скорее делая мысленные ставки.
Когда Фрэд пришел в себя, было уже поздно и тогда он счел нужным издавать какие-то звуки. Сначала это был плач, скорее рыдание. Этого ему показалось недостаточно и он принялся истерически орудовать словами:
- Вот и ее ты также убил! Убийца! Моя бедная сестренка! Ты давно ее ненавидел, я знаю, знаю…

Слова вылетали из него и кружили по комнате. Невозможно было остановить их и они, свободные в своем выборе, попадали в уши находящихся в комнате людей.

- Я? Я?! Да как ты смеешь, мучной ты червяк?! Может, это как раз твоих рук дело! Не знал, как еще добраться до наших денег, подлец! Убил Элизу, решил спихнуть все на меня и заполучить наши деньги, чтобы тратить их на своих маргаритовых шлюх! Мерзавец! Моли меня и всевышнего, но особенно меня, о прощении, не то я и впрямь сейчас стану убийцей! И, клянусь Господом Богом, если это действительно ты убил мою Элизу, то умирать ты будешь медленно и мучительно!!!

- Видите?! Вы видите?! - Фрэд переключился на зрителей - возмущенно подскочившую Маргарет, испуганно зажавшую в руках диванную подушку Элеонору, ухмылявшегося доктора и оторопевшего от увиденного Бриджеса, не знавшего теперь, кому больше нужна его помощь. - Он принимает такие решения за секунду.Что-то не понравилось, чик - и нет человека! Элиза, господи! Я ведь говорил тебе! Предупреждал! Такая молодаааааааааяяяя, за чтоооо?!?!

"Заткнуться вовремя это не про Фрэда" - Гарри лично вытаскивал дуралея из передряг десятки раз. Вот и сейчас его несло от слов Уиллоби, словно пришпоренную хорошенько лошадь.

- Ты ответишь за это! Полиция во всем разберется! Я знаю! - он воздел очи потолку и произнес сакральное, - Справедливость восторжествует!!! Господь, - которого он не поминал...никогда, - разберется, кто из нас убийца! А я уже всё понял! Да! Да! - выключить его можно было лишь качественным, с оттягом, ударом. Проверенный способ.

Выключить его можно было лишь качественным, с оттягом, ударом. Проверенный способ...

Которым Гарри не преминул воспользоваться. Отработанным за годы движением (о, сколько раз этот мерзкий Фред после лгал Элизе, что упал с лестницы, рабочий уронил на него ведро, что его ограбили, что от проезжавшей мимо машины отлетела какая-то гайка...) мистер Уиллоби залепил вопящему трусу свою коронный удар.

И, произнес, в моментально воцарившемся молчании:

- Доктор, у вас новый пациент, займитесь. Дамы, прошу вас, будьте готовы подать кофе, скоро прибудут господа полицейские. Бриджес... Бриджес, проследи, чтобы ни одна живая душа не покинула дом. Вы говорите, доктор, убийство? Я вам верю. И хочу знать, кто из присутствующих в этом повинен...

Гарри говорил спокойным, даже тихим голосом. И выглядел каким-то умиротворенным даже.

Только в глаза ему смотреть было страшно до жути.

Фрэд устал, прикрыл глаза и резко прилег отдохнуть.
Горничная и камердинер, привыкшие к характеру хозяина, молча приступили к исполнению приказов. Доктор покачал головой, но тоже промолчал - видимо, Фрэд успел и его достать.
Элиза продолжала смотреть испуганно, но уже будто с каким-то укором. Оно и понятно - не прошло и нескольких десятков минут с ее смерти, а любимого братца уже избивают возле ее хладного тела.
Единственным, кто не смолчал, была Маргарет.

- Чудовище! - довольно громко произнесла она. - Не желаю знать вашу семейку. Так и передайте Фрэдди, когда он очнется. Ноги моей в вашем доме ни секунды не будет.
Она в возмущении схватила клатч, который всё это время лежал на кресле, и, продолжая что-то бормотать на испанском или итальянском, кинулась к выходу.
- Мисс, - преградил ей путь Бриджес уже в коридоре, - сказали, никому не выходить. Сейчас пребудет полиция.
- К чертям и её тоже! Вот мой адрес, пусть являются туда.
Возникла пауза. Маргарет что-то быстро строчила в блокноте, затем выдрала листок и всучила Бриджесу
- У нас свободная страна! Я хочу уйти и я уйду.

- Но мисс. Вы слышали приказ, - мягко, но настойчиво разговаривал с ней Бриджес. Отчего-то он больше не был таким наглецом, но и позиции не сдавал.
- Вздор - ваши приказы! Не отойдете с дороги, я предъявлю полицейским обвинение в насильственном удержании меня в этом сумасшедшем доме!

- Сэр, - обреченно обратился к Гарри Бриджес спустя пару секунд после разговора. - Мисс настойчиво желает покинуть дом.
Каблучки Маргарет отбивали упрямую дробь, звук которой всё удалялся.

Полиция приехала нескоро. У обитателей дома было время подумать над тем, что следует сказать офицерам, когда они явятся.
Команда после заявления о предполагаемом убийстве подобралась серьезная. Ищейка, его помощник и парочка обычных смотрителей за порядком. Первые двое довольно долго осматривали помещение, труп, записывали и обсуждали какие-то детали, двое других следили, чтобы никто им не мешал.
Единственными словами, которыми они пока обменялись, были приветствие, должности и имена согласие на чашечку кофе, правда "после", и пожелание сначала провести осмотр.

Первым, с кем они пожелали побеседовать, был несомненно Гарри Уиллоби. Было бы невежливо поставить хозяина дома в очередь и допросить, скажем, горничную, хотя именно она обнаружила тело.
- Мистер Уиллоби, соболезную вашей потере, - начал тот, кто назвался инспектором Бэйли и руководил расследованием. - Но я попрошу вас рассказать нам всё, что вы помните с того момента, как легли спать.

- Хорошо, офицер. Легли мы спать довольно поздно - или довольно рано, если вам угодно. Долго и усердно работали над одним прожектом, который "назывался мистер Уиллоби-младший", - Гарри улыбнулся, но губы его непроизвольно скривились, а глаза были полны печали. - Когда я проснулся - не помню, в котором часу - Элиза еше не встала с постели. Я отправился в кабинет, чтобы написать деловое письмо, когда обнаружил кровь на рубашке. Сперва я решил было, что сам поранился или что у меня пошла кровь носом - увы, такое бывает со мной в силу нервной работы. Однако вскоре зашел Бриждес - вот этот человек, мой слуга, - и сообщил... об ужасной новости. Я велел послать за доктором. А после вот тот господин с подбитым глазом, брат моей... Моей Элизы... Устроил полномасштабную истерику в попытке обвинить меня. А между тем я уверен, что во всем виноват либо этот червь, либо его шалава Маргарет, которая даже не стала вас дожидаться и оставила лишь адрес. Прекрасный способ для безделника и его шлюхи добраться до денег состоятельной семьи - убить сестру и подставить ее супруга, не находите, мистер Бэйли?

Лицо инспектора по ходу рассказа оставалось прежним - несколько насмешливым и снисходительным, что, безусловно, было его постоянным выражением, как будто мышцы однажды застыли таким образом и больше не вернулись в прежнее положение, пригодное для выражение иных эмоций.
- Позвольте нам самостоятельно сделать выводы, мистер Уиллоби. Мы здесь как раз за этим,- добавил он, когда Гарри закончил говорить.
- Расскажите сперва о роде вашей деятельности, есть ли у вас враги и...вы сказали "Когда я проснулся, Элиза еще не встала с постели", значит ли это, что она спала? И в таком случае, откуда всё же кровь, по вашим предположениям?

Доктор уже привел в чувство Фреда, но тот находился в слишком подавленном состоянии, чтобы говорить или слушать и потому лишь валял злобно глазами, неспособный сфокусироваться на чём-либо одном.

- Я занимаюсь недвижимостью, - мистер Уиллоби решил не углубляться в эту тему до поры до времени. - Нет, врагом я никого не могу назвать. Конечно, как обычно и бывает, есть не в очень довольные деловые партнеры, клиенты с жалобами - уверен, множество подобных необоснованных кляуз приходится и на работников полицейского участка, так что вы меня прекрасно понимаете. Нет, когда я сказал "еще не встала с постели" - это означает именно то, что я сказал. Она осталась лежать в кровати и, боюсь, я не могу сказать, была ли она в тот момент еще жива, спала ли. Но уверен, что кто-то...

В этот момент глаза Гарри сверкнули таким огнем, что он даже на секунду прервался. Впрочем, через миг, прокашлявшись, он уже снова выглядел вполне безобидно и доброжелательно.

- Я полагаю, что кто-то убил ее во сне, воспользовавшись тем, что мы спим крепко. Вероятнее всего, оттуда и кровь - не заметив в темноте, что моя Элиза, я... наверное, обнял ее...

- Но как вы тогда…- начал было напарник детектива, но был остановлен предупредительным взмахом руки.
- У нас больше нет вопросов, мистер Уиллоби. Дайте пожалуйста одному из офицеров подписку о невыезде на время расследования. Это добровольная мера, но в ваших интересах. Я попрошу всё же пойти нам навстречу, - детектив снова был насмешливо-вежлив. Манера, не игравшая ему на руку.
Тело Элизы тем временем накрыли простыней.
- Мы опросим всех, кто находился в доме с вечера, но я попрошу вас не присутствовать при данной процедуре. Снова надеюсь на понимание с вашей стороны. Наши сотрудники в то же самое время завершат осмотр этого, а также прилегающих помещений.

***
- Вы готовы дать показания, мистер…? – услышал Гарри, когда покидал комнату, оставляя детектива наедине с Фредом.
- Фред Гаррисон, брат покойной, - прозвучало довольно скорбно в ответ.
- Мистер Гаррисон, расскажите, где и с кем вы находились со вчерашнего вечера по настоящее время.
- Мы были все вместе, я, мистер Уиллоби, Маргарет, моя подружка, и Элиза. Вечеринка, выпивка, было весело и мы все ужасно надрались. Наша матушка, бывало, говаривала «Много смеха к слезам». Как знала матушка, как знала… Вернулись мы поздно, за полночь. Мы с Маргарет сразу уснули. Сегодня с утра я проснулся, а её рядом не было, голова болела жутко, да и болит до сих пор. Еще и этот мерзавец добавил, господин детектив. Вы думаете, кто меня так? Уиллоби. Просто потому что ненавидит меня со дня нашего знакомства. Вы знаете, - он чуть понизил голос, тон получился крайне доверительным, - мне кажется, он и Элизу колотил. Я часто видел ее в слезах и синяки, она сама показывала. Но бедняжка так любила его, да и боялась тоже, чего уж там…

- Мистер Гаррисон, ваша наблюдательность бесценна, но давайте вернемся к сегодняшнему утру, - в голосе детектива чувствовалось раздражение.
- Я встал, чтобы найти Маргарет и аспирин. Если честно, больше все-таки аспирин. Услышал голоса. Голос Маргарет тоже. Пошел на звук и тут увидел вот это всё. Кажется, я был вне себя и Уиллоби так меня успокоил, видите?
- Где сейчас Маргарет, мистер Гаррисон? – детектив будто не слышал его скрытых жалоб.
- Она ушла, не в силах выносить моего горя и жестокого обращения этого…Уиллоби. Из страха за свою жизнь наконец. Вы бы видели Гарри Уиллоби в гневе.
- Мистер Гаррисон, ГДЕ сейчас ваша подруга, по вашим предположениям?
- Ах, простите. Я, честно сказать, не знаю, где она живет. Мы познакомились вчера на вечеринке, она актриса, это была любовь с первого взгляда или вроде того.
- Позвольте попросить вас не покидать этот город.
- Мне некуда покидать этот город, детектив… Моя бедная сестренка приютила меня, дала мне кров. Если ее муж не выкинет меня на улицу, о чем он давно мечтает, то я безусловно никуда не денусь. Скорее приду в полицию, чем уеду. Вы ведь оставите свою визитку, сэр? – заискивающе и жалобно попросил он.

***
Фред покинул комнату в сопровождении доктора, явно двигаясь в сторону своей спальни.
А следующим свидетелем оказалась Элеонора Уотсон, горничная Элизы, которая….

- Это вы обнаружили тело миссис Уиллоби?
- Да. Я каждый день приношу ей в постель завтрак. Миссис Уиллоби никогда не завтракает в столовой, - тон Элеоноры оставался сухим и сдержанным, как всегда и только опытный ищейка мог услышать в нем волнение.
- А мистер Уиллоби?
- Что, простите?
- Мистер Уиллоби завтракает в столовой?
- Мистер Уиллоби встает гораздо раньше и работает, но иногда я заставала в постели обоих.
- Скажите, вы помогали миссис Уиллоби и с туалетом?
- Да, я имела доступ в гардеробную, делала миссис прическу.
- Вы не замечали у миссис Уиллоби синяки, ссадины, последствия плохого обращения, в общем?
Возникла пауза, словно Элеонора не сразу поняла вопрос.
- Нет, что вы?! Вы намекаете на то, что…Нет-нет, я ни разу не видела ничего подобного.

Надо отдать должное горничной, она никогда не выходила за рамки поставленного вопроса, ведь будь на ее месте Фред, он обязательно пустился бы в рассуждения о странной привязанности своей сестры, такой нежной и доброй, к эдакому грубияну и дельцу.
- Расскажите, миссис Уотсон, где вы были вчера вечером, ночью и утром до завтрака, что обнаружили, когда вошли в спальню. Каждая деталь может быть полезна.

- Вечером миссис Уиллоби предупредила, что они уходят на вечеринку и будут поздно. Это случалось часто, поэтому я помогла ей одеться, выполнила свои обычные обязанности – проветрила спальню, развесила одежду, заправила кровать, отнесла на кухню грязные бокалы. И затем выпила чаю с мистером Картером, это наш повар. Легла спать. Ночью я слышала, как все вернулись, уснула только под утро и поднялась, как обычно, в шесть, чтобы привести себя в порядок и принести завтрак к девяти, как было заведено. Около восьми меня нашла на кухне девица мистера Фреда и попросила сходить в аптеку за каким-то диковинным лекарством, написанным на бумажке, она очень долго беседовала со мной, рассказывая подробности их с мистером Гаррисоном знакомства. Я безусловно слушала, из вежливости, но в аптеку не пошла – время было еще раннее, да и миссис Уиллоби бы не одобрила. Я все-таки трудилась на них, а не мистера Фреда и его гостей. В девять я постучалась, и никто не ответил. Я могла бы вернуться попозже, но миссис…- тут она всхлипнула, - миссис Элиза так любила глазунью, а завтрак мог остыть и я постучалась сильнее, затем приоткрыла дверь, оставила поднос на столике возле двери, чтобы распахнуть гардины и разбудить тем самым мистера и миссис. Но увидела только ее, вот так, как сейчас.
- Миссис Уотсон, возьмите салфетку. Скажите, вы слышали, как кто-то покидал спальню или заходил в нее?
- Моя спальня находится внизу, я слышала шаги, но это мог быть кто угодно – все слуги живут на первом этаже и кабинет мистера Уиллоби там же, неподалеку. Там его и нашел Бриджес, по его словам.
- Сколько человек было дома вечером и с утра?
- Вечером после отъезда хозяев оставались повар мистер Картер, я и Бриджес, наш камердинер. С утра были те же, мистер и миссис Уиллоби, мистер Гаррисон с подругой и наверняка мистер Воронцов, он присматривает за домом и иногда выезжает с мистером Уиллоби на встречи.
- Мистер Воронцов сейчас в доме?
- Я могу посмотреть. Я не видела его со вчерашнего вечера.
- Спасибо, миссис Уотсон. Не уезжайте, пожалуйста, из города до окончания расследования. Это в ваших интересах и мы еще не раз будем задавать вопросы.

***
Бриджес подтвердил, что был вечером, ночью и утром в доме, что он был тем, кто услышал звон колокольчика из спальни хозяев, явился и увидел, что звонит миссис Уотсон. Она была вся в слезах и умоляла найти мистера Уиллоби, где бы он ни был.
- Я заглянул в спальню и чуть не лишился дара речи, шел до кабинета, как в тумане.
- Почему вы направились сразу в кабинет?
- Мистер Уиллоби чаще всего работал именно там по утрам, если не отлучался. А из дома, кроме мистера Воронцова не уходил никто.
- Кто такой мистер Воронцов?
- Он вроде сторожа, но иногда уходит с мистером Уиллоби.
- Приглядывает за ним? Хотите сказать, что он телохранитель мистера Уиллоби?
- Я…ну в целом…если подумать, то скорее да.
- Мистер Уиллоби кого-то боялся?
- Я не знаю.
- Что было дальше, когда вы пришли к кабинету?
- Во-первых, я увидел кровь на ручке двери, испугался, что и мистер Уиллоби ранен или убит, стал стучать и звать его. Никто не отвечал. Потом послышались шаги и мистер Уиллоби закричал, чтобы я убирался. Голос у него был странный. Я отошел, но вскоре он стал кричать, что уезжает, нужно паковать чемоданы, называл какие-то места, звал Марка Воронцова. Честно сказать, детектив, я опасался, что если войду, то застану мистера Уиллоби не в себе.
- Называйте вещи своими именами, мистер Бриджес.
- Я боялся, что он ударит или убьет меня. Не знаю, почему. Но он так кричал.
- Мистер Уиллоби вспыльчив?
- О, еще как! Еще меня удивило, что когда я сообщил о смерти миссис Элизы, он будто и не услышал. Я заметил кровь на сорочке, еще кровь на бумаге на столе, он что-то писал. Возможно, письмо всё еще там.
- Мистер Бриджес, ваш хозяин обращался жестоко со своей женой?
- Я не припоминаю, чтобы он бил женщин, детектив.
- А мужчин?
- И мужчин.
- Вы не уверены?
- Сегодня он ударил Фреда, брата миссис Уиллоби. Это все видели.
- Спасибо за содействие. Мы просим вас не покидать город до окончания расследования. Мистер Воронцов сейчас может дать показания?
- Боюсь, что его до сих пор нет.
- Пригласите мистера Уиллоби.
- Слушаюсь, сэр.

Уиллоби слышал, как шаги Бриджеса удалялись. Детектив и его коллеги оставались в комнате в ожидании его, Гарри.

Гарри прекрасно знал свой дом - и все его скрипучие половицы. А потому не особо опасался, что его застанут за подслушиванием.

И, надо сказать, что, если бы кто-то сейчас наблюдал за мистером Уиллоби, он бы увидел весьма занимательное представление.

Когда жалобно блеял Фредди, его руки снова сжались в кулаки, да так, что побелели. Как и сжатые губы - мистер Уиллоби был в бешенстве, и один сопливо-смазливый тип теперь точно не уйдет от очередного "попадания под трамвай".

А вот речи служащих его, похоже, удовлетворили - Гарри, слушая их, одобрительно кивал. И, если гувернантка делала это, очевидно, из любви к покойной хозяйке, то Бриджес, скорее всего - из страха перед своим нанимателем. Впрочем, дельца устраивало и то, и другое.

И, разумеется, он не собирался ни прятаться, ни тем более бежать. И, когда камердинер (до чего же мерзкое слово!) пригласил его обратно, Гарри не заставил себя ждать.

- Простите, что вновь потревожили вас, мистер Уиллоби. Некоторые подробности из разговора с вашими слугами повлекли за собой новые вопросы. Их необходимо уточнить сейчас, дабы не возникло недопонимания.

- Извините, - послышался подобострастный голос Бриджеса. Он мельком взглянул на Гарри, собрался и сказал, - мистера Воронцова нет на месте.
- Спасибо, можете идти.

Инспектор Бэйли медленно поднялся и прошелся вдоль комнаты, разминая ноги, остановился у окна и прислонился к подоконнику, скрестив руки на груди. Он любовался видом из окна спальни.
- Мистер Уиллоби, расскажите, для чего вам необходим телохранитель, где он сейчас и куда вы собирались срочно уезжать сегодня утром?

- Телохранитель? У меня нет телохранителя, - очень "искренне" удивился мистер Уиллоби. - А-а-а, вы, наверное, имеете в виду моего смотрителя, мистера Воронцова? Его нет, он на похоронах подруги. Печальное совпадение, не правда ли?

Гарри немного помолчал, потом "вспомнил" про второй вопрос.

- Да вы знаете, задушил меня этот город. Иногда проснешься поутру с ощущением, что, если прямо сейчас не соберешь чемоданы и не уедешь в отпуск - то уже не уедешь никогда. Хотел сделать подарок моей Элизе, она так уставала от Нью-Йоркской суеты...

Снисходительная улыбка очень шла детективу. Любая улыбка, надо думать, шла ему из-за очаровательной ямочки, появлявшейся на правой щеке. Эта ямочка могла стать причиной многих разбитых сердец, если бы не профессия - ведь всем известно, чем заканчивается такая карьера: канавой на городской свалке или бутылкой виски.
Инспектор повернулся и продолжил смотреть на Гарри, как только что взирал на пейзаж за окном - равнодушно любуясь его актерской игрой.

- Поясните мне, как несведущему, что вы подразумеваете под смотрителем? Знаете, я вообще обычно так удивляюсь совпадениям, а у вас их так много - можно позавидовать, если бы не обстоятельства. То есть именно сегодня у вас наступило это самое "прямо сейчас", правильно? Угу... Тогда можно еще вопрос, он тоже про совпадения, но всё же, - он аккуратно поддел с подоконника прозрачный пакет с листком внутри и зачитал, - «Дорогой мистер Уинфри. С прискорбием сообщаю вам о смерти….». Кто такой мистер Уинфри и сколько смертей еще случилось сегодня утром? Эта, - он потряс листком, - уже третья.

Гарри Уиллоби прекрасно знал только одного Уинфри, не считая зеленщика, у которого Элиза брала свои любимые яблоки, но ему он точно не стал бы писать. Мистер Леонард Уинфри - это отчим Элизы, единственная родня, кроме Фреда, которого отчим терпеть не мог. С Леонардом они поддерживали связь и изредка виделись. Элиза постоянно писала ему, а Гарри лишь добавлял от себя пару строк.

- Мистер Воронцов - человек множества талантов. Но прежде всего я его ценю за умение отваживать назойливых соседей и..., - тут голос Гарри понизился до доверительного шепота, - коммивояжеров! Как увижу их - в дрожь бросает. А мистер Уинфри, Леонард, - это отчим моей жены, прекрасной души человек, мы с ним регулярно встречаемся, каждую вторую пятницу месяца, выкуриваем по сигаре. Старая традиция. Мистер Уинфри в курсе всех наших дел, и Элиза всегда посвящала его в жизнь нашей семьи. Я как раз писал ему о трагической гибели подруги нашего Марка - мистера Воронцова. Старина Леонард в некотором роде опекает моего смотрителя: он ему как отец. Да что там говорить - он всем нам, как отец! Погодите, вы сказали, третья?