Атлантида пяти океанов | ходы игроков |

Шторм бушевал три дня. Целых три дня жители Атлантиды не видели солнца, а холодный ветер пронизывал каждый уголок любого дома. Рыбацкие лодки и корабли, что не ушли от берега, стояли на якоре, трепыхаясь, как сухой лист. В многочисленных апельсиновых рощах царило разорение. Единственными людьми, что выходили из домов были глашатаи, которые, пытаясь перекричать дождь, просили горожан не покидать своих жилищ ради их же безопасности. Жрецы Атлантиды молили всех богов о благоприятной погоде, но олимпийцы смилостливились лишь сегодня.

Сегодня выглянуло солнце, дождь перестал лить стеной. Люди выдохнули и открыли окна, чтобы увидеть любимый остров побитым и несчастным.

Шторма не редко приходили на Атлантиду в середине весны. В такие дни у жрецов и воителей было много работы. Кто-то попадал под деревья, кто-то простужался так, что умелые руки добрых знахарок не могли помочь. На этот раз ходили слухи, что ветром разрушило один из храмов на Олимпе и под камнями пострадали люди. Требовалась помощь целителей и сильных людей, которые могли помочь разобрать завал.
Именно с такими новостями утром в дома Леандра и Кайроса пришли гонцы с Олимпа.

Моросящий дождь не был проблемой. Проблемой не был даже ливень, хлеставший в прошлые дни. Кайрос выходил под мрачные, бурлящие недовольством небеса, и снова брался за меч — тяжёлый, тупой меч для тренировок, чтобы рубить им одинаково как заливающий лицо, забивающийся в дыхание дождь, так и крепкое деревянное чучело, установленное во дворе дома. Уже исцарапанное, выщербленное, но невысокое и вкопанное достаточно глубоко и надёжно, чтобы устоять даже в раскисшей после ливня земле. Она скользила под ногами, чавкала жидко, мешала двигаться — но Аидов воин не останавливался. Падать на колено перед чучелом не зазорно. Зато в другой раз он будет лучше знать, как устоять на ногах в таких условиях.
Вот и сегодня его сапоги были все покрыты брызгами и пятнами от этой утренней разминки. Воин был без рубашки, распущенные волосы его успели промокнуть и слипнуться под моросью, капли воды стекали по спине. Он не обращал внимания. Он даже на гонца его обратил не сразу — только нанеся ещё два резких, размашистых удара, завершавших цепочку, Кайрос опустил меч и выпрямился, взглянув на Посейдонова посланника со всё тем же ничуть не изменившимся мрачным спокойствием на лице. Не враждебным, но очень... внимательным.

Выслушав сообщение о разрушенном храме, впрочем, тоже ничего не ответил. Только кивнул — что, видимо, означало согласие, как и принятие к сведению, — и отправился в дом, чтобы привести себя в достойный вид. Атлантида — его дом, и эти люди — его люди. Когда им нужна помощь, он не задаёт лишних вопросов, он берётся за дело. Этих трёх дней вынужденного одиночества в пределах дома и двора было более чем достаточно. Пришла пора вернуться к жизни, и помочь встать на ноги всем остальным.

Даже несмотря на шторм, который, казалось бы, запер всех жителей по домам, в асклепион, при котором испокон веков трудились Махаониды, то и дело приходили люди: кто-то серьезно поранился, наконец решив починить дряхлую скамью, кто-то простыл под студеными ливнями и пронизывающими ветрами, у кого-то от черной желчи начались такие рези в животе, что терпеть до окончания штормов не было мочи, — и все эти люди, прикрываясь от непогоды кто чем, по одному, по двое приходили в храм Асклепия. А случилось даже, что прибежал бледный, промокший до нитки муж, умоляя поспешить к его жене, потому что не в силах смертных определить, когда наступит женщине срок разрешиться от бремени, и оттого даже в шторм, гнущий к земле деревья со стволами в две руки крепкого мужчины, во славу Геры Волоокой воскурялись благовония и сквозь дождь и ветер спешили к дому роженицы взволнованный муж и лекарь-жрец.

Одним словом, работа для врачевателей находилась даже в такие дни. Не говоря уже о периоде после них, когда все, кто терпеливо ждали окончания шторма, наконец стекались в асклепионы полноводной рекой. Но этими людьми займутся младшие жрецы и прочие Махаониды; Леандр же, внимательно выслушав гонца, лишь молча кивнул и отправился собирать в сумку все необходимое, что может понадобиться для помощи на месте. Не исключено, что часть пострадавших придется на носилках отправить в храм Асклепия.

Косые взгляды нередко сопровождали Кайроса. Его упорство на фоне благостной лени, которой поддавались на Атлантиде даже воины выглядело чуждым и неправильным. Кто-то не стеснялся спросить зачем это аидов воитель так себя изнуряет, ведь Атлантида - не Спарта. Вокруг царил мир и покой, который нарушался только погодой. Только с каждым днем крепло в Кайросе чувство, что Аид доволен тем, как он ему служит и каждый взмах тренировочного меча благословлен повелителем царства мертвых.
Гонец, робкого вида юноша, был готов ждать до тех пор, пока его не заметят. Негромко позвав воителя, он почтительно застыл в стороне, дрожа от холодного дождя. Тонкий хитон никак не защищал от непогоды.
Получив согласие Кайроса, юноша поклонился. Но не спешил уходить, пока воин не скроется в доме.

Служить Асклепию - благодарное дело. В тихой жизни Атлантиды было мало места подвигу, и дело лекаря обретало свойства колдовства. Даже на этом острове случались болезни и травмы, случалось, когда жизнь человека зависела от милости богов. Или умелых рук. Каждая спасенная жизнь сродни чуду, подарок всемогущих сил, что бывали по-разному настроены к смертным. И прав был Леандр. У врачевателя была работа в любую погоду.

Верные своему долгу мужчины встретились на мощеной дороге, ведущей на гору Олимп. Им предстоял не самый приятный в этот день путь по скользким камням, под холодным порывами ветра. В пелене моросящего дождя трудно было разглядеть храмы на вершине горы. Даже святилище Посейдона, самое величественное здание на острове сейчас выглядело блеклым пятном.

Леандр

Обласканная Гелиосом, Нотом и Зефиром Атлантида в эти дни находилась во власти Борея и Эвра. Люди, привыкшие к теплу, солнцу и глубокому синему небу, дрожали от холода, пытаясь согреться огнем и теплой одеждой. Леандр отнюдь не был исключением.

И если кожаные сапоги, пропитанные бараньим жиром, чтобы не промокали слишком уж сильно, справлялись со своей задачей, то гиматий, впитавший серую влагу из воздуха и бессовестно отяжелевший, висел на плечах невзрачной хламидой — защищал хотя бы от порывов Северного ветра, и на том спасибо.

— Радуйся*, воин! — приветствовал он мужчину, когда пути к Олимпу свели их вместе. Быть может, они идут параллельно друг другу уже какое-то время, но поток откликнувшихся на зов Посейдоновых гонцов немал, оттого Леандр заметил воина лишь тогда, когда тот поравнялся с ним. Имени мужчины он вспомнить не мог — слишком много нуждающихся в исцелении проходит через его руки даже за неделю, — память на лица, однако, у Асклепиада была отменная, особенно, если на лицах этих есть шрамы, которые ты сам когда-то лечил. — Рад видеть тебя в здравии.

В очередной раз поскользнувшись на размытой дождями дороге, жрец мысленно выругался и продолжил идти, поджимая губы.

________
*Хайре! – традиционное приветствие в Античной Греции.

Кайрос

От смерти нет спасения даже в Атлантиде. Какой бы благостной и сытой наслаждением, какой бы самодовольной и удобной не была жизнь, она конечна. Шторм в очередной раз напомнил об этом, напомнил о непостоянстве покоя, о глупости слепой веры в безмятежность завтрашнего дня. Там, в разрушенном непогодой храме, под поваленными деревьями, пострадали многие. Некоторые даже погибли. Все те, для кого сладкая жизнь внезапно обернулась болью и кошмаром. И сколько не кляни или не моли Богов, сколько ни вопрошай о причинах, правда одна. Смерть всегда рядом. И нуждается в признании своего места, во внимании и почтении не меньше, чем все иные стороны человеческого бытия. Memento mori. Глупо и пусто то веселье, что происходит с закрытыми глазами. Что избегает, уворачивается, уклоняется от темноты, как капли масла в воде. Соприкоснуться всё равно придётся. Соприкоснуться, объять и рассмеяться в лицо, чувствуя свою жизнь как никогда полной и яркой. Свою силу, своё дыхание, вкус вина и запах свежего ветра. Чувствовать, жить — и с благодарностью сделать следующий шаг, когда придёт его время. Не превращая естество в отверженное и больное, в ранящее и терзающее тех, кто о смерти предпочёл забыть. Но Кайрос не винил их. Рука об руку со смертью, с ненастьем, не закрывая глаз на чёрную тень впереди, на зёв врат в царство Аидово — путь не для каждого.

Он вышел из дома в тёмной своей одежде, часто выделявшей не любящего блеска Аидова воина в толпе — только и было светлого в его облике, что круглая серебряная пряжка на поясе короткого хитона да серебрёные же края поножей. Воин был при мече, закинутом в ножнах за спину, с которым не расставался. Не на боевой манер он нёс его специально, как символ. На плечо был наброшен моток прочной пеньковой веревки, от ветра и прохлады защищал теплый шерстяной плащ — не запахнутый, впрочем, видать, не такой уж нужный самому закалённому, крепкому мужчине. Мокрые волосы небрежно стянуты в хвост тонкой бечевкой.

— Доброго дня и тебе, лекарь, — степенно кивнул Кайрос в ответ, выныривая из равновесия своих мыслей и обращая внимание на оказавшегося рядом служителя Асклепия. — Благодарю. В этот раз я был осторожен. Чего не скажешь о...

Он осекся на слове, протянув руку в попытке поддержать поскользнувшегося, — рефлекторно и быстро.

В этот день на улицах почти не было прохожих. Лишь пару раз мелькнули между домами светлые пятна плащей. Мало кто решался покинуть дом, хоть не все здания Атлантиды могли переносить сильные ветра. Открытые солнцу и теплу строения было трудно уберечь от непривычных холодов. После буйства стихии наверняка будет много простуд, а у служителей Асклепия и других богов-целителей прибавится работы. Хотелось только верить, что не будет новых гостей у Харона.

Темная одежда Кайроса сливалась с тучами, превращая воина в мрачную тень. Не мудрено, что Леандр заметил его не сразу.

По склизкой дороге идти приятного мало. Сделав шаг, Леандр почувствовал, как нога скользит по глине, утягивая мужчину вниз по небольшому склону. Падение могло быть малоприятным, но крепкая старого знакомого легко подхватила, не дав упасть. Только вот рывок получился резким и Леандр едва не вывернул плечо.

До храмов на вершине оставалось совсем немного. Теперь, когда гора была совсем близко, белокаменные стены капищ выделялись на фоне темных небес. Зрелище было одновременно красивым и тревожным. Мир обрел непривычно резкие очертания, завораживая грозным контрастом.

Служитель Асклепия, осененный милостью своего бога, на то и был тем, кем являлся, чтобы через мгновение понять, что с плечом все в порядке, а вспышка боли — отнюдь не предвестник серьезных проблем. Леандр подвигал плечом вперед-назад, убедился в своих выводах — и кивнул воину:

— Благодарю. — Легкое нытье в суставе было всяко лучше перспективы изваляться в жидкой скользкой грязи.

Он возобновил шаг, двигаясь рядом с воином.

— Не сказалась ли непогода на твоем доме, воин? Все ли здоровы?

Удивительно немногие спешили откликнуться на зов гонцов и отправиться на помощь к храмам. Удивительно ли? Продолжая путь рядом с лекарем, Кайрос с долей грусти поглядывал по сторонам. В притихшей, припугнутой разразившимся ненастьем Атлантиде чувствовались растерянность и страх. Аидов воин упрямо качнул головой, отгоняя печаль мягкой укоризны и сожаления о такой светлой, но беззащитно нежной натуре своей родной земли. Натуре, которой приходится противостоять ради её же блага.

— Дом мой тих и спокоен, как обычно, — миролюбиво ответил Кайрос, не став прямо напоминать о том, что живёт один. Какой достойной женщине будет охота связывать свою жизнь с Аидовым воином? Его жизнь в другом, не в житейском счастье. — Ты направляешься одной со мной дорогой, к храму Посейдона? Или иное взывает к твоему вниманию?..

О том, каким обычно был дом воина, Леандр не знал. Помнил, как давно за ним прибежал взъерошенный мальчишка и умолял спешить к раненому. Но то было так давно, что угодно могло измениться с тех пор...

— Да, — коротко кивнул лекарь. В своем "красноречии" он мог бы посоревноваться с сынами славной Лаконики. Однако вежливость никто не отменял, и Леандр продолжил: — Много жертв, говорят гонцы. У Харона прибавилось работы, — усмехнулся одними уголками рта и чуть дольше положенного задержал взгляд на воине.

"Да" было странным ответом на поставленный вопрос, но Кайрос только и успел, что двинуть бровью, прежде чем лекарь пояснил сказанное. Воин не отвел взгляда, словно подтверждая те слова, что сейчас не прозвучали. У Харона — работы, а у Аида — подданных. Неизбежный финал любой жизни. Бог Кайроса принимал к себе всех.

— Другим ещё можно помочь, — обратил он внимание на светлые стороны обстоятельств. — Поспешим, — воин кивнул в сторону храмов, но вперёд вырываться не стал, держась на пол-шага позади лекаря, чтобы, если вдруг придётся, подхватить его аккуратнее, чем получилось прежде.

Да, его бог принимает всех. Но не в обход судьбы и положенного ею срока. А воин Аида сейчас был таким же элементов в плетении мойр, как и все остальные.

На храмовой горе царило оживление, не свойственное этому месту. Как правило здесь не было ни суеты, ни громких голосов. Сегодня же людей вокруг было чуть ли не как во время праздников, но лица у них были не веселыми. Кто-то не скрывал слез.

Путь мужчин проходил мимо храма Посейдона, в глубь храмового квартала, к святилищам Аида и Асклепия. Самая короткая дорога пролегала через чудесную некогда апельсиновую рощу. Она окружала самый маленький храм острова, который был посвящен Гелиосу. После шторма рощу потрепало не меньше, чем сады Афины или яблоневый сад у подножья горы.
Подойдя к рощице, мужчины услышали тихий крик. Слабый голос просил о помощи, но из-за густых ветвей было не видно, что случилось.
Оказалось, что определить откуда точно раздавался голос, было трудно. Чтобы не терять время, мужчины разошлись в разные стороны, ища того, кому понадобилась помощь.

Расставшись со спутником, Леандр взял чуть левее и, прикрываясь руками от хлестких влажных ветвей, стал пробираться сквозь заросли.

— Здесь есть кто-нибудь? — в надежде на ответ крикнул он сквозь ветки.

В ответ раздался женский возглас. Кто-то попал в беду, иначе не звенела бы в голосе боль, не таился бы в нем страх.
Пробравшись через густые ветки, Леандр увидел девушку на земле. Ее ногу придавило толстым стволом, и она не могла освободиться. Лодыжка девушки посинела.
- Леандр! - воскликнула она.
Девушку звали Гесперида. Прекрасная, юная, непривычно золотоволосая и синеглазая, обычно она звонко смеялась и делилась с прохожими плодами ее маленького сада. Сейчас же девушка была бледна и напугана.

— Гесперида! — скорее просто возглас узнавания, нежели лекарь обращался прямо к девушке. Но мгновение спустя он уже сидел подле нее и изучал лодыжку и ниже, чтобы понять, можно ли поднять дерево прямо сейчас и освободить несчастную, или же стоит сначала перетянуть ногу повыше, чтобы дурная кровь не попала в ее тело. — Как давно тебя привалило? Ногу чувствуешь?

Лодыжка девушки опухла и посинела, но осмотр показал, что перелома нет. Геспериде было больно, но еще сильнее ей было страшно.
- Чувствую, - девушка шмыгнула носом. - А лучше б нет. Не знаю... только только рассвело, я вышла в сад проверить, уцелело ли что-нибудь.

Гесперида огляделась, высматривая еще хоть кого-то. Ей было жутко от того, что единственным живым существом рядом был Леандр, словно вся Атлантида вымерла.
- Никто не выходит из дома? - спросила она с тоской в голосе. Кому приятно знать, что соседи в большинстве своем не слишком смелы?

— Если бы не чувствовала, то пришлось бы отнимать ногу. Так что радуйся, дева, — с укором в голосе прокомментировал он ситуацию. Впрочем, на Геспериду лекарь не глядел, занятый осмотром ноги и ствола, так что вторую половину укора девушка не получила.

— Многие заняты на работах: расчищают завалы, помогают пострадавшим.

Говоря, Леандр встал поудобней, обхватил ствол руками и попытался тот приподнять.

— Как только подниму, убирай ногу, даже если будет очень больно.

Гесперида затравленно посмотрела на Леандра, но возражать не стала. Не стоило спорить с спасителем. Девушка терпеливо ждала, пока ее осмотрят и пока жрец что-то предложит. Просидевшая не мало времени под дождем и на ветру, юная дева замерзла и мечтать могла только о том, чтобы согреться и чтобы нога болеть перестала.
- Хорошо, сдавленно сказала Гесперида. Вид у нее был теперь сосредоточенный донельзя. И почему-то все равно девушка оставалась очень милой.

Тяжеленный ствол не собирался поддаваться просто, но у Леандра получилось поднять его ровно на столько, чтобы Гесперида вытащила ножку. Удерживать дерево жрец не сумел бы, и девушка успела успела освободиться в самый последний момент.
- Спасибо, - дрогнувшим голосом сказала она, вздрогнув, когда дерево с глухим стуком опустилось обратно на землю.

— Теперь пойдем в здание, — лекарь осмотрелся, чтобы понять, как далеко до ближайшего защищенного от промозглого ветра места. — Я понесу тебя. А пока, — он принялся расстегивать на гиматии фибулу, — держи. Плащ сырой, но хранит мое тепло, так что и тебя согреет.

Единственным зданием по близости был маленький домик Геспериды. На фоне стихии он смотрелся особенно хрупким и ненадежным, хотя в солнечную погоду это было прелестное жилище, в котором было и тепло, и уютно.
Людей же вокруг не было. Весь остров будто вымер. Ни случайных прохожих, ни тех, кто помогает попавшим в беду. Редко такое случалось на Атлантиде, но возникало чувство, будто никого на свете не осталось, только Леандр и раненая девушка.
- Спасибо, - Гесперида зябко куталась в влажный плащ. - Откуда вы здесь взялись? Люди не выходят сегодня...

Пронизанный ветрами дом Геспериды не слишком радовал озябших людей. Очаг давно погас, в передней комнате царил полумрак.

— Ко всем, кто может хоть чем-то помочь, явились гонцы из храма Посейдона. Здесь сегодня людно — воины, целители, добровольцы.

Неспешно поясняя, Леандр поднял девушку и понес в дом. Усадив ее на стул поудобней, принялся осматривать комнату, в поисках дров, чтобы растопить очаг, собственно, очага и свечей, чтобы осветить комнату.

— Где искать свечи и дрова? Или лампу? — спросил он, продолжая осмотр.

Раз уж рана была не столь опасна, как сначала показалось, лекарь решил в первую очередь согреть комнату, чтобы бедная Гесперида не тряслась от холода. Затем он позаботится о ее ноге и пойдет искать еще пострадавших, которым нужна его помощь.

— У тебя есть кто-то, кто мог бы за тобой присмотреть, пока не поправишься?

- Лампа вон там стоит, - девушка показала на маленький столик в углу, где стоял керамический светильник.
Дрова нашлись у очага, там же было огниво. В жилище юной жрицы царил порядок и уют, даже не смотря на то что было прохладно из-за погоды.

Гесперида наблюдала за работой Леандра, постоянно порываясь помочь ему, но порхать по комнате пока не могла.
- Нет, я здесь одна, - ответила девушка. В голосе мелькнула грусть. Леандр помнил ее давно, и у жрицы никогда не было ни семьи, ни близких друзей, что удивительно - девушка была мила и открыта.

Разжигая огонь, Леандр внезапно ощутил адскую головную боль. Будто десятки кузнецов стучали по вискам изнутри. Перед глазами встала пелена. Но самым странным был голос, который навязчиво повторял одно и то же слово. "Чаша"
Боль ушла так же быстро, как и пришла. Леандр лежал на полу, рядом на коленях стояла Гесперида, держа в руках резко пахнущий пузырек.
- Ты схватился за голову и упал. Это болезнь? - спросила девушка.