Heavy Fuel | ходы игроков | EPISODE I: COME GET SOME

Трасса G-11. Пустыня Риорохо. Штат Нью-Атлантис.

Автомобиль несётся над глайдерной трассой. С неба он похож на чёрного ската, скользящего над красным песчаным дном. В салоне прохладно, темно. Бен - тёзка - тычет в омнифон с детским выражением зачарованного интереса. По его лицу плывут красно-жёлтые отсветы. Кичиро потягивается лениво. Смотрит в окно. Твоя охрана: буквы PA на плече и на груди. Глаз с двойным зрачком, похожим на символ паузы, на шлемах - эмблема Psycho Alternatives.

Никогда не любил головоломки. К чему напрягать мозги, если можно совершенствовать тело? Наверно, поэтому сейчас и решаю ребусы с упорством маньяка. Я больше не безопасник. Разум — мой главный мускул. Толику удовлетворения добавляет мысль: парням немногим легче, чем мне. Им скука. Мне — гранит науки. Даже музыку не включаем.

Автопилот глотает милю за милей. Между вами и тюремным блоком ещё полпустыни. Солнце ползёт по небу к горизонту. Ты собираешь конструкторы в пространствах высокой мерности и доказываешь теоремы. Бен играет в омнифон. Не отрываясь от игры:

- Кичиро, ты веришь в демонов?

Кичиро смотрит на него молча взглядом усталой от жары собаки.

- Я имею в виду не "демонов", а демонов. Ну, ты понял. Не штурмовое ПО, которыми ломают дронов, а настоящих демонов. Ну, как "настоящих", - Бен хохотнул, - которые...
- Нет.
- Я тут просто играю в игру. И тут надо проводить интервью. Пропускать нормальных иммигрантов и... чёрт, вот сейчас один проскочил и я слился, хах.

Бен убирает омнифон в карман со вздохом, но улыбается.

- Пропускать нормальных и фильтровать одержимых. Называется "Confessions, please". Там такая предыстория, типа ад переполнен - ладно, я к сути: надо по исповеди и чтению тонны досье определять, кто внутри рогатый, а кто норм, просто человек такой... И вот...
- Слушай, Бен...
- ...чем больше ты их пропускаешь, тем хуже ситуация у тебя на работе и в стране, потому что они просачиваются во все структуры и твоё начальство начинает создавать дурацкие правила...
- Бен...
-...а с ростом уровня, там появляются демоны из разных культур и они ведут себя по-разному, но игра инфы не даёт никакой! Нативно-американские демоны, индийские демоны, русские демоны. Императорские демоны. Надо искать самому, я просто - ты же, у тебя родители...
- Я не знаю Императорских демонов. Прости.
- М!!!

Кичиро проводит двумя пальцами по закрытым глазам. Морщит усы. Бен держит рукой лоб. Тонкий свист под черепом. Белое поле вокруг на секунду. Тянущая головная боль. Слабая пока, как далёкий гром, но что-то в ней передаёт зловещее обещание усилиться. Бен вытаскивает омнифон, елозит по дисплею пальцем быстро.

Психокорректор изменил мою память. Но инстинкты остались прежними. Чую нутром: что-то не так. Срабатывает паранойя. Случайный сбой? Я не верю в случайности. Говорят, животные перед бурей нервничают. В словесном поносе Бена мне мерещится опасность. Чешу ногтём ноющий висок.
— Готовность, — говорю. Слишком расслабились парни. — Ручной режим, — а это уже автопилоту. Если кто-то ебёт электронику, человеку доверия больше.

Кладёшь ладони на панель управления. Рыжие линии и точки на матово чёрном. Ведёшь плавно.

Бен, глядя в омнифон:

- Это вышка. Она здесь единственная - карта показывает, что поломка, но из строя не вышла.

Мемо-бустеры не только усиливают память. Это радиосвязь. Сотовая связь. Телевещание. Интернет. Управление локальной экосистемой дронов, если такая есть. Она есть почти всегда. Вышки - жилы коммуникации штата. Выход из строя - редкое и опасное событие. Маленькая техногенная катастрофа.

— Бен. Омнифон в карман, — приказываю. — Внимательней, парни. Не в игрушки играем. Серьёзные вещи на кону.

Башня, значит, поломалась? Исключительный случай? Ну-ну. Не нравится мне это. Ой, как не нравится. И вести машину под бубнёж программы тоже не нравится. Но останавливаться или сворачивать не нравится ещё сильнее.

Разгоняюсь. Тюрьма не так уж далеко.

Скользишь большим пальцем по панели снизу вверх: вспыхивают деления спидометра рыжими "пальчиками". Ухнул сенсор, будто обиженный. Мигнул бледно-голубым. Сбрасывает шкалу до нуля, бледнея. Гаснет всё. Глохнет кондиционер.

Хуёво быть правым. Хуёво.

Снижаетесь плавно. Шелестит песок по днищу. Стучат камни. Кольнул страх и отступил - запоздалое осознание, что если бы не затормозил сейчас вручную, вы бы перевернулись: глайдеры неустойчивы на низкой высоте вне специальных трасс. В подвешенном состоянии их держат воздушные струи из нескольких сопл, вблизи неровной поверхности теряют стабилизацию - раскачиваются, как тарелка, брошенная на стол. Хлопают двери - охранники выскочили наружу, но вокруг никого и ничего нет. Вы в чистом поле.

Останавливаюсь. И выдыхаю. Во, дела. По статистике дорожно-транспортные происшествия — одна из основных причин человеческих смертей.

Пустая трасса в нескольких десятках метров. Красно-золотые валуны. Серые маски лиц Бена и Кичиро: сжатые губы, тяжёлые подбородки, скрытые визорами шлемов глаза. Бен сканирует горизонт поверх карабина. Кичиро посмотрел на тебя - покачал головой: чисто. Вспотел за минуту. Печёт солнце бритую голову. Обжигает глаза. Смотришь направо - золотое марево. Смотришь налево - выполз на камень металлический скорпион. Горит солнце сварочным огнём на кончике жала. Блестит, как масло, на панцире. Бен встаёт из-за булыжника. Идёт к глайдеру. Кичиро следом. Остановился рядом с тобой. Смотрит на скорпиона.

Мчитесь по трассе, поднимая пыль. Сигнал прерывистый, но лучше идей нет - пока глайдер на ходу, надо двигаться в сторону цивилизации: пешком через пустыню - приключение на любителя, ждать у обочины попутки или ремонта вышки - встретить холодную ночь, возможно, несколько ночей. Когда удаётся поймать сигнал сотовой сети, Бен сообщает о ситуации в головной офис. Кичиро рассказывает:

- Мы с братом гуляли по свалке. - делает жест растопыренными ладонями, - Багги. Каркасы грузовиков. Там даже кран строительный был. Не суть. Мы шли с дроноискателем. Покупал кто-нибудь дроноискатель? Тогда это была модная игрушка, мы купили. Ему было 12, мне 13, мы говорили всем, что не ждём поднять на этом денег, чисто поржать взяли, но на самом деле - у нас горели глаза. Я прочитал, что один тип за сезон нашёл пятьдесят дронов. Уже представлял и байк, и серьёзный ствол, и шлюх.
- Пхах. Особенно шлюх он представлял.
- Заткнись. Мы идём через Кордильеры железа, где похоронено дронов в месячный оборот торгового центра ценой - некоторые из них могут быть даже не сломаны, просто с багованной прошивкой. Ты знаешь, сколько стоил обычный "Сталкер", когда их только начали выпускать? А "Цербер"?
- "Церберов" никто не выбрасывал. Не думаю, что хоть раз кто-то выбросил "Цербера".
- Поверь моим словам, друг, находились умственно альтернативные - через несколько лет я нашёл одного: у него просто взорвался аккумулятор. Хозяева не придумали ничего лучше, чем выбросить дрона целиком. Так вот: я иду с дроноискателем, не отрываю глаз от дисплея, брат с электровинтовкой - смотрит по сторонам. Я говорю: "есть контакт, Рюу-кун. Давай, пошёл - пять метров. Это вон за той штукой". И он вместо того, чтобы подвинуть магнитным тягачём, закинул винтовку за спину и полез туда руками.
- Слушай, я только перекусил концентратом - если ему руки оторвало, ты просто намекни сдержанно, как ты умеешь, ок? Можешь детально каждую жилку не описывать! А я такой помолчу, типа - сочувствие.

Некоторое время вы едете в полном молчании. Слышно только, как шумит пыль за бортами ритмично - будто работающая стиральная машина.

- Это была неудачная шутка, да?

Из-за горизонта медленно вырастает угольно-чёрный обелиск автономного пенитенциарного блока. Он похож на толстый гранёный карандаш, направленный в небо тупым концом чуть под углом. Ни окон, ни балконов, ни антенн, ни надписей. Матовая чернота.

- Видишь ли, дорогой Бен. Я размышляю, как ответить. В твоей шутке есть доля правды - он действительно лишился рук, а потом и жизни, но не так, как ты представляешь. Кроме того, в некотором смысле он продолжил существовать. Ты знаешь что-то про "День Пятый"?
- Проект по воссозданию гибнущих живых экосистем из дронов?
- Он самый. Не только из дронов - криптоживотные тоже оттуда. Но мы нашли дрона. Не удивительно - с дроноискателем-то, хах. Ты знаешь, как они поддерживают собственную численность?
- Сами?! Я думал их сразу выпустили нужную серию и потом свернули производство.
- Сами. Они собирают свои копии или функциональные аналоги из доступных материалов. Птицы тащат неорганический хлам в "гнездо". Рыбы, ты не поверишь, "майнят" определённые зоны фильтрами - добывают из воды и грунта всё, что нужно для сборки новой копии, а у той - новый фильтр. Чистят океан.
- Нихрена.
- А вот скорпионы - скорпионы охотятся. Жалом вводят в тело инженерный спецназ: нано-машины. И те собирают целый ворох новых скорпионов в луже его останков. Представь, что перед тобой стоит человек. Скажем, он только что пообедал пищевым концентратом.

Кичиро щёлкает пальцами. Поворачивается к Бену, улыбаясь впервые за поездку. В руке он держит прозрачный контейнер. Его блестящий металлом маленький обитатель касается клешнёй армированного стекла, будто хочет дать Бену "пять".

- Я коллекционирую. - Кичиро пожимает плечами, убирая скорпиона и отворачиваясь. - Ничего не могу с собой поделать.

Веду глайдер. Прислушиваюсь лениво к разговорам парней. Грущу. Едва заметно для самого себя. Ещё не выветрились безопасника замашки. Перебдел. Иногда поломка — просто поломка. Иногда.

Кичиро, меж тем отвлекается. Демонстрирует скорпиона Бену. Признаётся в слабости. Возвращаю его в русло:
— Так что случилось с братом?
Я догадываюсь, конечно. Но полезно знать точно. Тем более, о сотруднике. Сворачиваю на парковку.

- Он стал скорпионами.

Остановил глайдер. Рядом паркуется ещё один: дорогой и уныло-серый, ведомственный номер. Щёлкают двери негромко. Двое громил на имплантах в форме тюремной полиции. Плотный мужчина в белой рубашке с коротким рукавом. На нём летняя шляпа и сандалии. Он снимает очки и приветливо машет куда-то в сторону тонированного стекла, за которым ты.

Щёлкаю дверным замком, выпуская себя из салона. Киваю мужику. А в голове мысль: что сказать человеку, чей брат стал скорпионами? Молчу.

- Добрый вечер, мистер Уоттс.
Это Герман Вайнхоффер. Начальник тюрьмы.
- Сегодня великий день.
Идёте к громаде комплекса. Чёрные пластины его облицовки – солнечные батареи. «Барабаны» его хранилищ – генераторы вычислительной мощности. Стены изнутри колодцев-корпусов светятся зелёными гексами. Каждый обозначает контуры тюремного блока. Блок представляет из себя большой барабан, подобный револьверному. В нём хранятся люди.
Проходите по чёрным залам. Шелест дроида патрульного. Скользнул по вам безразлично лазером-указкой. Прощёлкал дальше на паучьих ногах.
- Вы когда-нибудь были в этой тюрьме, мистер Уоттс? Думаю, не были. Это гордость штата. Единственная пока в своём роде.
Приближаетесь к стене. Вайнхоффер возит пальцем по планшету. Отсвет экрана делает его лицо бледным, как лицо мертвеца под водой. Гекс мигает оранжевым. Тихий клик. «Барабан» начинает выдвигаться. Шестеро голых заключённых лежат в толще стекла его отсеков. Их черепа утоплены верхней третью в блестящие каски, похожие на военные. На их лицах дыхательные маски. Их руки сложены на груди. Их глаза – мечутся под закрытыми веками.
- Кто-то говорит – это жестоко. Я говорю – в обычной тюрьме половина из них не дотянула бы своего срока. Это прискорбная открытая статистика. Я сейчас говорю только о государственных учреждениях само собой. По данным Национального бюро количественных исследований 40% проблемных заключённых не покидают тюрьмы живыми: болезни, убийства, самоубийства, попытки побега, наркотики. По их же цифрам 80% никогда не социализируются. Наши подопечные – социализируются после прохождения коррекции в 37% случаев. Это по данным за последние 15 лет. Половину этого срока комплекс не был и на треть так эффективен, как сегодня.
Вайнхоффер проводит ладонью по стеклу камеры, за которой человек конвульсивно сглатывает, мерно вдыхает и выдыхает в маску.
- Вы здесь видите чудо социальных, информационных и инженерных технологий, мистер Уоттс. Скажите, как вы относитесь к этому? Считаете, как многие, что это бесчеловечно?

В тюрьме я не бывал. И не планирую. Этот визит не в счёт: я не могу назвать себя законопослушным гражданином. Но я осторожен. И имею на своей стороне могущих союзников, способных прикрыть мою задницу в случае чего. Подозреваю, что то, что вспоминается — лишь вершина айсберга моих свершений. Заключённым мне не быть.

Но шутки об этом, уместные в компании своих парней, кажутся здесь, меж зелёных гексов, лишними. Тяжёлыми. Опасными. Мотаю головой. Нет. В тюрьме я не бывал.

А на дальнейшие вопросы Германа, пожимаю плечами. Отвечаю, без тени улыбки:
— Признаюсь, мистер Вайнхоффер, я не любитель вашего шоу. Но и не его противник. Это, — киваю на зеков, — скам. Мусор. Мне не важно, что с ними происходит, мне важно, что их нет на улицах. Мы переходим от складирования отходов на свалках к их переработке. Я не вижу причин не использовать подобные, более эффективные методы в работе с людьми. Они решают задачу? Решают. Делают общество более чистым, безопасным? Делают. Приносят пользу? Приносят. Я считаю это очень человечным, мистер Вайнхоффер. Чтобы не заявляли либералы, правозащитники и прочие неохиппи.

- А вот и ваш субъект. - Говорит Вайнхоффер тихо. Тыкает в планшет. Улыбается, обнажив желтоватые зубы.
Барабан совершает оборот. Белый мужчина в стеклянном гробу. Толстый нос. Дрожащие веки. Лицо - маска ворона. Руки, плечи, грудь - "крылья". Из-за бледности кожи татуировка кажется реальней тела. Дыхательная маска дополняет картину. Открывает глаза. Смотрит на тебя пристально.

Я читал его дело. Кибертеррорист. Каннибал. Первое ещё ладно. Сеть — сеть. Второе же заставляет меня алкать крови. Я хочу сказать Эвансу пару слов перед началом извлечения. Но не в присутствии Вайнхоффера.
— Вы остаётесь? — спрашиваю начальника тюрьмы. Не лгу себе: с ним или без него не так уж и значимо. Тяну время: мешающая мне сосредоточиться программа близится к завершению. Я знаю, насколько для успеха процедуры важна концентрация.

Герман Вайнхоффер хорошо подготовился к этому событию или просто невозмутимый человек. Без тени колебания он твёрдо качает головой. Он сообщает:
- Это наш подопечный, мистер Уоттс. Если желаете, я могу отозвать охрану, но сам я считаю своим долгом присутствовать. Не беспокойтесь, все записи этой беседы будут удалены после завершения эксперимента со всех наших носителей, информация о его ходе и об этой беседе останется только у Psycho Alternatives, а я буду подвергнут коррекции памяти в течение суток во избежание возможности промышленного шпиона...

Киваю:
— Отлично, мистер Вайнхоффер. Нет, в отзыве охраны необходимости я не вижу. Но спасибо за предложение.
Поворачиваюсь к субъекту, собираюсь подключаться. Но он хихикает. Удивляюсь. К такому я не готов.

А к ослеплению и подавно. Шарю руками. Контролирую себя.

Бескрайнее пространство белизны. Хлопки выстрелов. Стрёкот пулемёта дрона. Давящая боль за глазными яблоками. Растеклось под ногами чернильное пятно. Расплывается за рукой чернота, как за кистью, которой выводят иероглиф. Гудит в ушах. Темнеет в глазах. Давит виски. Сводит зубы. Проступает тьма зала. В мозгу будто кто-то рванул правильный рубильник и включился свет, тревога и резервные мощности. Понимаешь, что делать, с кричащей ясностью. Колотится сердце: новые грани привычных вещей - будто в мощном луче прожектора. Сейчас ты мог бы собрать паззл размером с континент. Ты мог бы решить теорему сложностью с космос. Ты мог бы создать теорию - весомую и горячую, как солнце.

Вместо этого пока есть только одна блестящая идея: как выжить. Стена вспыхивает венозной сетью гексов. Они горят оранжевым. Ревёт сигнал тревоги. Вспыхивает рубиновое аварийное освещение. Под ногами, едва не отпихнув тебя, выплывает охранная турель. Звон, что до сих пор стоит в ухе. Брызги искр. Лязг металла. Грохот очереди. Остов турели дымит и искрит, выползший наполовину. Навстречу идут несколько фигур – ты в прицеле. Тела охраны Вайнхоффера и сам он - на полу в изломанных пулями позах. Твоих охранников не видно поблизости.

Искажённый динамиками голос:
- Начинай извлечение.

Первый из пятерых качнул стволом автомата в сторону твоей головы – вряд ли в этом жесте какие-то скрытые смыслы: убьёт тебя, если сделаешь поведёшь себя странно. Остальные щупают зал фонарями на стволах. Двигаются настолько синхронно, что подозреваешь в них андроидов или тяжёлых аугментатов. Броня. Скорость. Оружие. Вайнхоффер насмешил со своим «промышленным шпионажем». Если он не знал, как это выглядит на самом деле – только что имел несчастье узнать.

Хуёво быть правым. Хуёво.

Рыло в маске и респираторе смотрит на тебя безглазыми окулярами. Кивает чуть. Бросает пару слов в рацию. Вставляешь кабель.

Мир вспыхивает ультрамарином. Так выглядит твой психический щит. Видишь плывущие чёрные и багровые тени за его сияющей сферой: призраки того, за чем ты пришёл. Продвигаешься дальше. Имплант-экстрактор работает исправно: ты не услышишь голосов из его детства, не увидишь лица людей, которых он ел, не вспомнишь потом его страхов и его надежд. Ты был готов к тому, что придётся с этим всем встретиться. Тебя тренировали встречаться с ужасом животных. С надеждой умирающих. Не можешь похвастаться, что на этих тренировках ты видел всё. Но ты видел многое, готов нырять в это и выныривать в здравом рассудке. Здесь – прогулка по парку. Программа всё делает за тебя: защищает, обыскивает… Вот! Пульсирует угольно. Приближаешься. Сейчас заберёшь. Всасываешь в сферу-защиту горящий алым Источник и мечущиеся чёрные протуберанцы. Упакован в режуще-синее сияние, как в пластиковый пакет. Возвращаешься.

Вернее, возвращается программа. После экстракции – сфера выплёвывает твой фокус контроля, как батискаф торпеду, и устремляется в темноту бессознательного Кристофера Эванса. Без тебя. Ты рвёшься к поверхности всем вниманием, которое способен выжать, но задыхаешься от картин его жизни. Теряешь собственные воспоминания с лёгкостью улетающего в небо воздушного шарика. Спонтанная эскалация амнезии, о которой предупреждал врач. На тренировках не было ничего подобного. В считанные мгновения ты помнишь историю Эванса лучше, чем историю Уоттса.
Ты распахиваешь глаза в ужасе. Ты кричишь, но что-то сдавливает лицо. Дыхательная маска.