Обитель мертвых душ | ходы игроков | Последняя надежда

- Да ты пей-пей. - Похлопал приставшего Джонатана по плечу Стендар, усаживая его обратно. Странный старик с удивительно крепкими, мозолистыми руками был явно не дурак поболтать и выпить и, судя по всему, слишком соскучился по гостям, что бы отпускать в ночь измотанного дорогой рыцаря, который всего несколько часов назад сам попросился на ночлег в его одинокую избу.
- Ишь подорвался, молодчик! Никуда твоя зазноба на денется... И командир до утра подождет, да-да, кто же ночью-то по сизому лесу ездит? - В который уже раз поправился он, неловко притворяясь, что не узнал наследника соседней провинции и поверил в слова Джонатана про срочное донесение, что тот якобы должен доставить своему командиру. Без копья, без знамени гонца, в неполном доспехе с замазанным грязью родовым гербом, на загнанной лошади с забытыми седельными сумками и с неприметным таким черным двуручником за спиной, ага. Даркгарден и сам чувствовал, что его ложь была наивна до смеха, но вот его собутыльник упрямо придерживался предложенной им версии, хотя и оговаривался через слово. Да и речь про Слайру странный монах начал явно не спроста.
- А то вот нарвешся на варлоков, так они в миг и лошадь порвут и тебя самого схарчат на раз-два... Что, не веришь!? Думаешь байки это все про нечисть, а? Эх ты, молодой! Вот напомни завтра - я тебе это, ик, покажу! Следы! Лапы - во, шапкой отпечаток не накроешь! Это у вас там, ик, в кривых садах, слухи да старые сказки! А в Сизом лесу и не такое водится! Вот ведьма твоя... Ну не твоя, а эта, с пером, вот ты думаешь откуда она, а? С неба свалилась? Из-за моря прилетела? У эльф остраухих училась? Да щас! Местная она, лет двадцать назад еще на хуторе в какой-то полусотне верст отсюда жила! В-э-том-са-мом-ле-су!
Последнюю фразу пьяный старик тщательно проговорил по слогам, для пущей убедительности помахав перед носом у сонного рыцаря пальцем. Хлопнув ладонью по столу, он схватился за стакан, плеснул себе и гостю вина, после чего вновь предложил выпить:
- Ну, будем!

- Будем!

Джон от угощения никогда не отказывался. От чистого сердца оно, или с умыслом, но обижать хозяина дома не следует. Опрокинул чарку в себя, сгреб что-то со стола не глядя, зажевал. Вино вроде и не особо крепкое было, но как-то одно к другому сложилось: дорога выматывающая, вино, изба натопленная. Мысли путались слегка. О чем-то таком тревожился Джон, а вот о чем именно забыл.

- Вралоки... - язык следовал за мыслями в их восстании против заведенного порядка, - Я за Вспышку боюсь. Не задрали бы за ночь. Может я того... на конюшне заночую?

- Ага, и тебе спокойнее, и варлокам жить сытнее будет, с рыцарем-то на закуску! - Весело прикрикнул Стендар, отправляя в рот очередной кусок копченой оленины. Заметив, что Джон смотрит на него с недоверием и даже опаской, Старик как-то по-бабьи всплеснул руками, чуть не опрокинув тяжелый стол.
- Да не полезут они ко мне во двор, не полезут! Что я уже волков от своего дома не отважу? Сколько лет уже их капканами бью, поди сообразили, что нечего им тут ловить! Живность мою вон не дерут же, чего в сарай-то полезут тогда?

- Ну давай еще по одной да я пошел, - Джон плеснул себе на самое донышко, больше вежливости ради, - За королеву.

Стукнул своей чашкой по чашке хозяина, опрокинул питье в себя. А потом, охая и вздыхая поплелся к сараю. На вкус Джона лесной домик выглядел не многим чище и комфортнее сарая, а ночевать в обществе своей верной боевой лошади ему было все-таки несколько спокойнее.

Махнув на бестолкового рыцаря рукой, старик лишь посетовал о том, что молодежь совсем пить не умеет, и что где же это такое видано - вояка да от дармовой выпивки отказывается. А через несколько минут, когда Джон уже оттаскивал от поленницы тяжеленную дубовую колоду, Стендар вышел из своего дома с каким-то массивным свертком подмышкой, икнул, оценил мутным взглядом потуги рыцаря, раскинул прямо на соломе здоровенную медвежью шкуру грубой выделки и с чувством выполненного долга молча скрылся в избе. Как он и обещал - ночь прошла спокойно. Мыши, как им и полагается, шебуршали сеном, здоровенный, почти неразличимый в темноте котяра их ловил, коза и лошадь возились в своих стойлах, а поверивший в байку о злобным волкалаках Джонатан нервно вздрагивал и хватался за меч в ответ на каждый шорох. Как результат - выспаться толком не удалось, но зато никто серый за бок его все же не укусил, а с первыми лучами солнца монах принялся колотить в дверь сарая, на что коза нетерпеливо и противно заблеяла, видимо в предвкушении скорой дойки.

Джон ползал по хлеву как сонная муха, путался в ремнях, плаще и поводьях своей лошади. Лошадь смотрела на него с укором. Монах качал головой. И даже коза, казалось, презрительно блеяла.

Тем не менее, физические и моральные мучения не отвлекли рыцаря от Цели.

- Ум... - целенаправленно промычал Джон, - Ты говорил про хутор. Десять верст, да? Откуда ведьма с пером. Напомни, как туда добраться.

- Да как бы тебе объяснить... - Задумчиво ответил ему старик, которого, в отличие от Джонатана, явно мутило после ночных возлияний.
- Ну, во первых все же не десять, а с полсотни и то, если напрямки... Во вторых... Хм, пойдем-ка лучше за стол - квасу выпьем, да я тебе карту нарисую, авось и доберешься, ежели Миелика смилостивится.
Почти час спустя, выслушав целый ворох верных примет и важных указаний, да заполучив грубое подобие карты местных земель, что представляли из себя сплошь леса да болота, рыцарь наконец попрощался с монахом, вскочил на верную лошадь и отправился в путь.
Первые несколько часов все шло просто замечательно - птички, солнышко, свежий воздух и полная уверенность в том, что в этой глухомани никто и никогда его не поймает. Когда же пришлось свернуть с заросшей лесной колеи на совсем уж неприметную тропинку, пробираться вдоль русла ручья, а после и вовсе несколько часов пытаться обойти лишь вскользь упомянутое Стендаром болото, до Джона стала доходить страшная правда, что в сизом лесу его не то что королевская стража не найдет, но и он сам может заплутать и больше никогда не увидит людей. Впрочем, отступать от задуманного рыцарей не учили, поэтому он лишь чуть нахмурился, прихлопнул очередного комара, и продолжил путь. В конце-концов, лучше пасть на пути к истине, чем всю жизнь провести в бегах и страхах.
Когда солнце уже начало склоняться к закату, Джон с удивлением понял, что его собственная лошадь уже некоторое время цокает подковами по каменной брусчатке. На всякий случай проморгавшись, он как следует огляделся по сторонам. Да нет же, лес кругом, никакими городами или трактами тут даже и не пахло. Переглянувшись со Вспышкой, он спешился, шаркнул ногой по едва различимой звериной тропе. И точно - под тонким слоем прелой листвы обнаружились тщательно подогнанные друг к дружке ровные камни. В узких стыках меж валунов росла трава, камни местами вспучились и разошлись, поддавшись силе древесных корней, но все же было видно, что когда-то эта дорога не уступала качеством королевской аллее. Да что там, она и сейчас была ровнее большинства виденных им трактов, что после каждого дождя превращались в непролазное месиво из грязи и конского навоза. Что уж говорить обо всех это тропках и перелесках по которым Джон пробирался последние несколько дней. Сверившись с картой, рыцарь отметил, что всего через несколько миль ему предстояло вновь свернуть в лес, хотя дорога лишь немного отклонялась от нужного ему курса.

- Ну вот, Вспышка, нам и дорога подвернулась, - Джон похлопал кобылу по шее, погладил, - Боги на нашей стороне.

Невежественные крестьяне, конечно, боятся старых руин. Да что там крестьяне, и среди рыцарей хватало таких кто предпочел бы спать под открытым небом, но в брошенную сторожевую башню не полез бы. Оно и понятно, со времен магически войн некоторые такие места или сами по себе опасны, или стали приютом для странных созданий.

Но Джон считал что в том насколько опасны руины он уж как-нибудь разберется. А опыт подсказывал, что далеко не все (и даже не большинство) древних построек в самом деле несут на себе печать смертоносной магии.

Не сомневаясь не секунды, Джон решил проявить рыцарскую смелость и удаль, а потому проигнорировал предложенный монахом маршрут и двинулся по отличному мощеному тракту. В конце-то концов, дороги сделаны для того, что бы по ним ездить, верно?
Когда же начали сгущаться сумерки показались и первые проявления магии. Мягкий белый свет, что отбрасывал причудливые тени на окружающие деревья, сначала показался Даркгардену зловещей аурой неведомого некроманта, но преодолев свой страх он подобрался поближе и понял, что это включился поваленный, практически лежащий на земле и заросший густой травой магический светильник. Ох и дорогущая должно быть штуковина... Теперь-то маги светильник максимум на пару лет зарядить могут, а этот должно быть сотни лет пугал местных охотников своим потусторонним светом. Жаль только огромный каменный столб унести с собой не было никакой возможности, да и не факт, что светильник включится в другом месте. Как же, слышал он истории про авантюристов, что на своем горбу вытаскивали подобные артефакты из проклятых мест лишь для того, что бы после распродать их как дешевые статуэтки потому, что вся магия из них куда-то девалась.
Тем не менее настроение у рыцаря несколько поднялось, так как и впрямь, чего можно опасаться на столь качественном тракте? Это же не петля мертвого легиона, по которой до сих пор маршируют скелеты, а отличная дорога для простого люда и торговцев, вот даже светильники когда-то были, что бы по ночам ездить. Откуда же здесь взяться ловушкам?
Заметив на фоне затухающего заката слегка осыпавшуюся башню, он обрадовался еще сильнее, пришпорил Вспышку и с недоумением отметил, что всегда послушная зверюга вместо того что ускориться, наоборот стала замедляться. Через несколько минут она перешла на шаг, а после и вовсе замерла, не добравшись до желанного укрытия какую-то сотню метров.

- Ну ладно тебе, маленькая, - Джон похлопал кобылу по шее, - Подумаешь пахнет недобро. Это же не значит что туда совсем ходить не стоит.

А может быть и значит, кстати. Случись такое средь бела дня, Джон часик понаблюдал бы за местом, может какие-нибудь подготовительные мероприятия бы организовал. Но сейчас, под вечер, после долгого пути хотелось простых и легких решений.

На понукания лошадь не отреагировала никак. Вот совершенно, словно бы он сидел не на живой скотине, а на изящном макете рыцарского коня. Даже спешившись и попытавшись потянуть ее за узду Джонатан не сумел сдвинуть Вспышку с места, а потому был вынужден посетовать на внезапно заупрямившуюся скотину и отправиться к башне на своих двоих. Смастерить факел из имеющейся затравки и отрубленной тут же, прямо посреди дороги, ветки для бывалого путешественника не представляло трудностей и заняло всего пару минут, а вынуть меч и размять кисть перед возможным боем - и того меньше.
Вблизи строение поражало своей монументальной основательностью и толщиной каменных стен. Да уж, это не те изящные башенки на имперском тракте. Тут тебе и камни в несколько обхватов и узкие бойницы вместо широких окон... Еще больше поражали следы чудовищной магии на этих самых неприступных стенах - оплавленный гранит, что когда-то стек вниз словно расплавленная карамель, сбитые с вершины зубцы пудов по двадцать каждый, жуткие сколы от метателей, проломы и груды поросших мхом осколков. И все же башня стояла, словно бы до сих пор упрямо не признавала своего поражения.
Подобравшись к пролому, что когда-то, вероятно, был входом, Даркгарден сунул в него факел, на секунду почувствовав какое-то странное сопротивление, словно бы только что протолкнул руку сквозь водопад. Внутри были видны все те же каменные обломки, мох и трава, но, к его радости, каменное перекрытие было целым.
- ...ите...... грррасгррте.... гррромрр... - Различил он едва слышный то ли рык, то ли шепот откуда-то изнутри, когда все же вошел в башню.

- Ага... И вам добрый вечер, - рыцарь в любой ситуации должен оставаться вежливым.

Джон сходу не мог припомнить магии, создающей фантомные голоса и какие там у нее побочные эффекты от долго стихийного простоя. Быть может потому что никогда и не знал. Но голос однозначно дал понять, что ночевать тут не выйдет. Даже если рычалка просто милая безделушка, приветствующая гостей, то спать она точно будет мешать.

Вернувшись к Вспышке, Джон несколько минут повозился с упрямой скотиной, которая точно приклеилась к месту, но потом все же сумел её сдвинуть и отвести по дороге в обратном направлении. Вскоре кобылка окончательно пришла в себя и запрыгнув в седло рыцарь отъехал на пару миль от странной башни. Пристроившись в заранее примеченном овражке он уже в темноте разжег небольшой костерок и зябко поежился от далекого волчьего воя. Или не волчьего... В голову тут же полезли вчерашние страхи и уютный овражек тут же стал казаться тесной западней.

- Таинственный голос в древней башне, или волчий вой в лесу. Хех, старушка, похоже для тебя и вопрос не стоит даже.

Джон, конечно, опасался хищников обычных и колдовских, но бросать лошадь одну все же не стал. Правда постарался ко сну приготовится: нашел валежину по-солиднее, чтобы горела долго, между деревьев веток накидал, где мог, не отламывая, живые ветки согнул, да привязал.

Разлегшись у костра прямо в латах, рыцарь вцепился в рукоять меча и постарался хотя бы немного отдохнуть. Предыдущая нервная ночка, долгая дорога и тепло огня быстро победили страх перед волками и вскоре Джонатан уже мирно посапывал.
Проснулся он от конского ржания. Привязанная к ветке Вспышка вертелась на месте, перепуганно всхрапывала и била копытом землю, всем своим видом показывая, что искренне сожалает о своем решении остаться на улице. Едва рыцарь поднялся на ноги, как и сам смог услышать вой волков, что и не думали скрывать свое присутствие. Утробный мощный рык, который скорее был похож на медвежий раздался совсем рядом, Джон развернулся к противнику и тут же на него бросился другой зверь, что сумел-таки подкрасться сзади совершенно беззвучно. Развернувшись в последнюю секунду, рыцарь одним ударом раскроил череп крупному волку, отшвырнув его тушу к костру. Запахло горелой шерстью и разом зарычало несколько десятков волчьих глоток.

- Голодные, что ли?

Хотел зарычать грозно, но как-то сипло вышло, не убедительно. Ничего. Это ничего. В мире есть только один зверь, который бьется насмерть по собственной воле - человек. Любому другому достаточно обозначить что цена нападения будет слишком высока.

Злобно оскалившись в ответ и понимая, что драться одному с целой сворой хищников будет ой как непросто, рыцарь встал так, что бы хотя бы огонь прикрывал ему спину. Надеясь на то, что стая вскоре поймет, что едой здесь и не пахнет, Джон по неопытности не учел одну вещь - волколаки не были обычными волками, что боятся огня и доброй стали, и что вовсе не голод гнал их на охоту за людьми. Измененные магией, выведенные в древние времена как бойцовая порода, они не знали ни жалости, ни страха. Но, к счастью для Джонатана, для убийства этих бестий серебро и молитвы были вовсе не обязательны, что бы там про них не рассказывали в своих балладах барды и желающие отвадить своих детей от леса родители.
Едва успев опустить забрало и выругаться по поводу ночной тьмы, в которой и без этой железяки ни черта не видно, Джон поймал на клинок второго волка, крутанулся, уворачиваясь от броска очередного хищника и выдергивая меч из агонизирующего тела. Вспыхнувший позади хворост отогнал тени, но волки словно бы и не заметили этого, бросившись в атаку снова. Наотмашь рубанув мечом, Даргарден перебил одному из них лапу и наконец-то увидел вышедших к свету волколака, что почему-то не торопился кидаться в бой. Огромная, черная словно ночь зверюга была около метра в холке и вполне годилась под седло, если бы какому-нибудь безумцу пришло в голову попытаться ее оседлать. Вытянутая морда с непропорционально большой и мощной пастью как раз ощерилась, демонстрируя двойные ряды клыков, каждый из которых был с палец человека. И глаза.... Круглые как у совы, полностью черные они словно бы светились изнутри отражая свет разгоревшегося костра....
Не успев среагировать вовремя, Джон словно кукла отлетел в сторону от мощного удара огромной лапы второй твари, которая воспользовалась тем, что рыцаря отвлекли и кинулась на него сбоку. Кувыркнувшись пару раз, Джон смял своим весом одного из волков и тут же вскочил на ноги, что бы встретить очередной удар встречным выпадом. Попытавшись ткнуть прямо в пасть волколаку, он лишь разодрал тому щеку, но, отпрыгивая в сторону все же сумел изменить траекторию удара и как следует вспороть тому бочину. Рев боли и досады слился с проклятьями самого рыцаря, в ногу которого впился один из волков. Всего один взмах мечом, одна секунда, что бы вырваться из зубастой пасти едва не стоили ему жизни, потому что тот, глазастый, вовсе и не думал ждать своей очереди и прыгнул через всю полянку, что бы впиться в бронированную глотку рыцаря. Пригнувшись в последний миг Джон успел выставить меч до того, как его все же сшибли наземь мощные лапы бестии. Тварь точно и не заметила застрявшего в ней клинка и вцепившийся обеими руками в свою оружие рыцарь протащился вслед за ней несколько метров по земле, прежде чем смог провернуть и выдернуть слегка нагревшийся клинок. Ну наконец-то! Терновник, колдовское оружие с кровавой историей в несколько сотен лет, меч, которым владели его предки наконец-то начал пробуждаться, напившись волчьей жизни. И то, что его жар чувствуется даже через толстую кожу перчаток значит, что про одного из волколаков можно уже не вспоминать. Выпит досуха, а заодно и разодран шипами изнутри. Ухмыльнувшись, Джон перекатился в сторону костра и крутанул клинок над землей, легко вскочив вслед за его инерцией, заодно разрубив не успевшего отскочить волка. Три раза, всего три раза ему удавалось пробудить этот чертов клинок и каждый раз для этого приходилось убить с пяток вражин в гуще боя, и каждый раз Терновник терял свою тяжесть и словно бы сам начинал направлять его руку. Это жжение, этот жар от которого обгорают перчатки, а все тело наполняется силой! Крутанув меч перед собой, Джон по какому-то наитию продолжил линию удара себе за спину и, почувствовав как меч впился в чье-то тело, крутанулся следом. Волколак. Проклятые твари, все время норовят ударить в спину! Долгую секунду, пока меч насыщался и держал свою жертву шипами, Джон был вынужден поспевать за продолжающим движение трупом волколака, а после резко выдернул меч, разрезав того пополам и продолжив вертеться словно кровавая мельница. Пара волков, что попыталась вцепиться в его ноги, разлетелась с одного удара, а пылающее в венах пламя уже требовало добавки. Даже не замечая, что меж делом рубит кусты и деревья, Джонатан сам бросился на подранка с окровавленным боком. Обманка, заставившая тварь дернуться в торону вместо атаки и тут же резкий удар сверху, что едва не перерубил ее пополам. Что, нет щита или доброго меча, что бы отвести удар, а, тварь? Кровожадно крутанувшись на месте в поисках последнего волколака, Джон выцепил взглядом лишь волка с перебитой лапой, что скулил под кустами. Резкий рывок вперед, удар и наступила тишина. Ни рычания, ни воя, ни истошного ржания Вспышки. Медленно остывая после боя, он осмотрелся еще раз и понял, что в суматохе боя совсем позабыл про лошадь, чем и воспользовалась одна из тварей, вскрыв ей глотку.

- Вот так... Да... - Джон медленно повернулся вокруг, осмотрелся, - Достали тебя, старушка...

Подошёл к лошади, посмотрел секунду. В темноте ночного леса, вспоротой языками мечущегося пламени, истекающей отблесками и хрипящей ветром в листве воображение и память дорисовывали то, что не могли увидеть глаза.

Вспышка умирала. В боли, страхе. С тем же успехом Джон мог бы просто бросить ее в лесу, спрятаться в говорящей башне.

Терновник вдруг отразил на миг свет костра, будто подмигнул, или ухмыльнулся. Это просто руки дрожат. Просто руки. Устал, бывает.

Хотя сведенные судорогой пальцы почти не слушались рыцаря, меч легко описал полукруг, что закончился одновременно с жизнью лошади. Вот так, еще один товарищ пал в бою, а ему нужно продолжать свой путь.
Вытащив из костра обгоревшую и смердящую паленой шерстью тушу волка, Джон провел остаток ночи сортируя свои вещи и решая, что следует взять с собой. Тяжелый щит с родовым гербом, что столько раз спасал его на войне, пришлось изломать и сжечь, тем более, что светить гербом будучи в бегах было бы глупо. Запасную одежду, топор, копье и отличное боевое седло он подвесил на дереве, вместе с седельными сумками, оставив себе лишь самое необходимое. Терновник, кольчуга, немного еды, деньги... Хах, вот так герои войны постепенно и превращаются в грязных и оборванных дезертиров. Впрочем, все еще можно было исправить. Только бы понять как справиться с проклятой ведьмой, только бы развеять черные чары.
С первыми лучами солнца Даркгарден покинул залитую кровью полянку и пошел по мощенному тракту обратно, к указанной монахом тропинке. С детства привыкшему к седлу рыцарю пешее путешествие казалось чувовищно медленным и неудобным, но деваться было некуда, а потому он упрямо шагал вперед, каждую минуту проклиная убивших Вспышку тварей. Старательно придерживаясь намеченного маршрута Джон за весь день не встретил ничего странного и, если бы не далекий злой вой, можно было бы решить что он прогуливаится по обычным лесам в своих фамильных землях. Вечером он развел костер на широком песчаном берегу рядом с широким ручьем, что бы к стоянке было сложнее подкрасться, а ему самому было удобнее размахивать своим огромным мечом. Близкий вой волков не давал ему заснуть всю ночь, вынуждая каждые несколько минут нервно хвататься за оружие и регулярно подбрасывать сушняк в огонь. И хотя Джон был готов поклясться, что несколько раз видел как алчно блестят их глаза меж деревьев, волки так и не напали. Не выспавшийся, уставший после непревычног длинного пешего перехода да еще и с изрядным грузом, он по утру обработал начавшие заживать раны и двинулся дальше.
К хутору, или точнее к тому, что от него осталось, Джон вышел еще засветло. Заросшее сорняками поле на котором уже успели вырасти небольшие деревья, покосившиеся, а местами уже и обвалившиеся заборы. несколько домов и сараев с прогнившими крышами и отдельно от них, чуть в стороне, пепелище с торчащей среди остатками непрогоревших бревен черной печью.

Джон постоял, тупо глядя на хутор. Покачался немного с пятки на носок. Как-то не сразу дошло что тут не так. Ага. Был хутор, нет хутора. Ладно, бывает. Пожар, война, бандиты. Главное что волки, будь они не ладны, хуторов не сжигают.

На окраине Джон присел на камень, достал снеди и перекусил. Надо передохнуть все-таки. А то все тело болит и ноги гудят. Впереди еще много работы.

Не заботясь ни о чем кроме возможности наконец-то выспаться как следует, Джон не скрываясь побрел к уцелевшим домам. Попутно пытаясь понять, что же здесь произошло, он углядел за повалившимся забором поросший травой человеческий череп. Вот так, даже хоронить было некому. Оглядевшись напоследок он выцепил опытным взглядом несколько старых кострищ в неположенных местах, но разбираться уже не стал - вошел в дом. Стены цели, крыша на месте, остатки двери - вот они, на полу валяются, родимые. Прислонив рухлядь на место, он подпер ее чем под руку подвернулось, закрыл ставни, что оказались совершенно целыми, растопил отсыревшую печь и свалился на койку. Проснувшись ночью от злобного завывания и того, что какая-то сволочь шкреблась лапами в дверь, Джон на всякий случай перебрался в подпол и уже там, на каком-то грубом подобии сундука, проспал остаток ночи. Выбирался же из дома он осторожно, с мечом на перевес, явно ожидая от паскудного волколака очередную подлянку, вроде прыжка с крыши дома. Но вроде как обошлось - стая вновь ушла, но в том, что зверье еще вернется он был уверен как никогда. Оценив глубокие борозды от мощных когтей на двери и несколько перегрызенных досок, он так же понял, что дом придется серьезно укрепить, если он и дальше хочет спать спокойно.
Вообще, следовало отметить, что хутор взяли не бандиты и не вражьи войска. Во первых - ни те, ни тем более другие, в этих лесах не водились, ибо жителей и соответственно жертв разбоя здесь не хватило бы на прокорм и самой скромной ватаге лиходеев. Гонять же по буеракам целую армию с целью захватить хутор и наголову разбить силы самообороны лосей и кабанов было бы и вовсе делом абсурдным, а что еще хуже - крайне невыгодным. А во вторых - дома не были разграблены. Никто не рылся в шкафах, не выгребал амбары, не рвал простыни на портянки и даже живность местную, а вернее ее бренные останки, Джон нашел тут же - во дворах. Некоторые костяки даже зверье не смогло растащить, так как буренки при жизни были заперты в стойлах, да там же и остались, оставив после себя затянутые останками шкуры кости и тяжелый запах смерти, что так не выветрился до конца за все прошедшие годы. Костры же, что он приметил еще вчера... На них явно жгли людей. Он уже видел такое, на войне. Обгоревший пенек вкопанного в землю столба, ржавые остатки проволоки, валяющиеся повсюду кости...
Кто и за что обратил в пепел местных жителей пока оставалось загадкой, но среди руин сгоревшего дома он приметил следы того, что кто-то все же побывал здесь уже после этой массовой казни. Несколько отброшенный в сторону бревен, переворошенные угли, неглубокая ямка, словно бы кто-то что-то выкапывал или искал. Человек был здесь давно - его следы поросли травой и были размыты дождями, но все же. Осталось только понять, кто это был и что он искал. И нашел ли?

Хорошо наконец-таки выспаться. Пусть и на сундуке в подполе. Сперва хутор Джон тщательно осмотрел. Понятно было, что никого тут нету, а дневников с подробным описанием каждого дня жизни неграмотное крестьянство не ведет. Но может намек какой?

Нашелся намек. Не тот, что хотелось бы, но нашелся. Ненависть, злоба, уверенность в своей правоте. Чтож, остается только помолиться за погибших. Молится Джон не умел, потому только пару слов пробормотал, да формулой обыкновенной закончил. Сойдет и так, он не жрец в конце-концов.

Затем приступил он к менее благородному, но несколько более жизненному делу. Стал грабить мертвецов. Деньги и ценности его мало интересовали, своих пока хватает, а вот не порванные на портянки простыни, особенно чистые, могут пригодится. Скотина давно уже издохла вся, но может соленья в погребах остались? Да лук с стрелами, или веревка на силки пригодились бы. Кто его знает, сколько еще мыкаться по диким землям, а запасы провизии не бесконечные.

Еще волки остались. Вот же приставучие. Надо будет с каким-нибудь знающим человеком обсудить, не как жажда мести их гонит, иначе не объяснить. Дичи в лесу должно хватать, а человек да при оружии, та еще добыча. Эх... Месть дело благородное, конечно, но раз способны чудища лесные на такие возвышенные чувства, то может и договориться с ними выйдет? Мечты, мечты...

Припомнив как себя вел в подобных ситуациях их капеллан - паладин Пеллора, Джон худо- бедно воспроизвел молитву и от души помахал руками, изображая молитвенные жесты. Жаль, но руки у него не засветились и божья благодать не скрыла людские кости под землей. Ну да и десять лет в храме он не тренировался, что бы такие фокусы запросто проворачивать. Неловко потоптавшись после воздаяний, он принялся грабить. Вот в чем-чем, а в мародерстве рыцарь был ох как неплох, благо было у кого поучиться во время войны войне. Перетряхнув шкафы и погреба, он раздобыл солидный охотничий рюкзак с грубой, но удобной рамой из хитросплетенной лозы, разномастных тряпок, слегка подпорченных молью, несколько ножей, капканы, явно пересохший лук, которого хватит ладно если на десяток выстрелов, стрелы, топоры, лопаты, мотыги, перегрызенные мышами веревки и кувшины с черными сухими остатками солений. Нашелся так же и мешочек с медными монетками и даже серебряный символ Каэми Лесной, настолько малоизвестного божества, что даже в храме сотни светлых богов у нее своего алтаря не было. А может её туда не позвали, потому, что не слишком-то и светлой она была. Решив на всякий случай проверить, не завалялся ли такой символ и в сгоревшей избе, пусть даже и в виде лужицы серебра на месте крохотного алтаря в углу, Джон около часа ворошил угли и так и эдак, пока не наткнулся на подозрительно крепкие доски, что прикрывали вход в подпол. Хмыкнув и сходив за топором, он расчистил вход от углей и не прогоревших балок, разнес в щепки несколько досок и спрыгнул в подпол. Покрытые плесенью полки, кувшины и обчищенные мышами кости окороков вызвали у него непроизвольный вздох. Как же - столько возился, весь в саже перемазался как черт и все в пустую. Повздыхал маленько и принялся старательно проверять все кувшины, помня рассказы сослуживцев о том, что какой-то везунчик вот в таких кувшинах целый клад нашел. Пусто, пусто, пусто... С досады саданув по полкам, он пробил ногой гнилые доски и некоторое время совсем не по рыцарски ругался, высвобождая ногу из коварной ловушки. Наконец-то вырвавшись, он уставился на дыру в казалось бы сплошной стене, что лишь слегка была прикрыта досками, перехватил топор поудобнее и в несколько ударов расчистил потайной проход. Вместо вожделенного клада там обнаружился узкий, едва ему по грудь туннель уходящий куда-то во тьму.

Это Джон, конечно, погорячился, проход расчищая. Впрочем, "расчистил" ведь не то же самое, что "все разломал". Потому, для начала он просто прислонил доски на место и выбрался на верх.

В доме закусил соленьями - когда еще доведется в тишине да спокойствии посидеть, без волколаков, или прочих страхолюд, на огонек стекающихся. А после полдника импровизированного славный рыцарь вернулся к мародерству. Искал он, однако, в этот раз вполне конкретные вещи.

Решив пока не баловать с факелами и тем более не исследовать ход на ощупь, Джон настругал лучин из смолистой чурки, развел на улице костерок, кинул углей в небольшую плошку, что бы чуть что от них лучинки поджигать и двинулся на осмотр подземных достопримечательностей. А посмотреть там было на что - узкий, круто направленный вниз коридорчик с редкими подпорками вскоре начал красоваться небрежно втоптанными в землю камнями, что судя по обработке явно были взяты из какой-то кладки, а вскоре так и вовсе уперся в очередной пролом в стене. Каменной стене. Осторожно просунув лучину в проход, Джонатан скудно осветил небольшую, аккуратно прибранную комнатку. Полки с книгами и склянками, столы с каким-то колдовским оборудованием, огромный алтарь, украшенный перьями и человеческими костями... Заметив какое-то движение в тенях, рыцарь невольно одернул руку и случайно погасил лучину. В панике сунув целый ворох щепок на угли, лишь бы не остаться с неведомым во тьме, он вцепился в рукоять топора, а когда пламя вновь осветило комнатку, он понял, что перья и кости на алтаре пришли в движение. Опытного в боях с людьми рыцаря прошиб холодный пот, когда он увидел скрепляющую эту груду мусора призрачную вуаль, а в центре ее поросшую странными перьями голову ребенка.
- Знакомый з-запах... - Проскрежетал неприятный, дерущий душу голос, и вторя ему несколько раз хрипло каркнула одна из вороньих голов, что росла рядом с человеческой.

- Доброго денечка, - ответил Джон вежливо. В любой непонятной ситуации надо быть вежливым, - На поверхности день, кстати.

"Говорит, значит не будет убивать сразу", - успокаивал он себя. Да заодно новую лучинку зажег.

- Ааа.. - Протянул голос, то ли соглашаясь с чем-то, то ли пытаясь каркнуть. По крайней мере вышло очень похоже.
- Вижу... Старршенький. Вот оно что.... Нашел мой старый дом, з-значит... - Тянул-скрипел голос, звучащий так словно кто камнем по стеклу шкребет.
- НУ ТАК УМРИ! - Рявкнула вдруг тварь, с места срываясь в сторону рыцаря с самыми кровожадными намерениями.

На стороне твари были освещение и неясные свойства ее тушки. На стороне Джона масса и прыжок. Нет, в самом деле, в бою прыгает только дикий зверь или полный идиот. Потому как, раз оторвавшись от земли тело продолжает лететь по неизменной траектории.

Джон шагнул вправо и ударил топором с развороту по летящему чудищу.

Стремясь вырваться на оперативный простор, Джон выскочил из узкого пролома и тут же рванул в сторону, стремясь опередить тварь и уйти с траектории её атаки. Встретив неведомое ведьмовское отродье мастерским ударом топора, рыцарь почувствовал, как с противным хрустом стальное лезвие проломило это нелепое нагромождение костей и перьев. Слава всем светлым богам, плоть нечисти не была укреплена магией, словно у неуязвимых личей из древних баллад, а значит у Даркгардена были все шансы на победу. Если только он сбережет огонь, если только сумеет извернуться и переломать ей все кости прежде, чем колдовская тварь убьет его самого. Уже отшвыривая легкое тельце твари прочь, он понял, что нежить плевать хотела на разрубленную грудину - костяные лапы с тонким свистом рассекли воздух и что было мочи ударили рыцаря. По руке, плечам, голове, спине - изогнувшись словно дьявольская медуза, бестия атаковала всем чем только могла, да к тому же сумела зацепиться за кольчужный рукав и вместо того, что бы отлететь от удара в сторону, едва не повалила Джона на пол, увлекая его за собой и оглушительно каркая.