[CtL] The Neverlost | ходы игроков | 01. Autumn Nightmares

      Старый шарманщик ничего не ответил. Он бессмысленно смотрел в темноту, и где-то за миллионы лиг отсюда, в чертогах, чьё существование отрицают атеисты... ах, глупая метафора. Мёртвые умирают. Живые остаются жить. Вот и всё, только так. Только слабеющий дождь барабанил по крыше, провожая музыканта из рабочих трущоб — как, наверное, и пристало во Фригольде Осенних Дождей.

      Уже покидая этаж, краем глаза Морозов увидел движение. Дверь, за которой обитала Клара Львовна, быстро затворилась, скрыв перепуганные и любопытные глаза. Ким мог оставить её в покое, но помнил, что соседка была единственной, кто видел его в лицо. А мог развернуться и сделать то, что только что сделал с гоблином. Вряд ли дверь остановила бы его.

      Его старый хозяин, высекший на спине Морозова метку из множества рваных шрамов, не колебался бы ни мгновения.

Не колебался бы, это точно. У Ши на всё разговор короткий, если это касается какого-либо дискомфорта для них самих, меняются только методы и сроки: один Господин может высечь тебя сразу, другой- сделать так, чтобы череда "случайностей" через годы заставила тебя страдать. Зависит от степени извращенности и настроения самой феи.

Клара Львовна, фигурально выражаясь, заставила Морозова напрячь мозги, когда он уже собирался уходить. Ким застыл в нерешительности на несколько секунду, пока, наконец, не развернулся и не направился к двери соседки шарманщика тихо бормоча себе под нос проклятья. "Надеюсь, я не пожалею об этом".

- Клара Львовна. - Оказавшись у самой двери, Ким заговорил не громко, но вкрадчиво. - Знаю, слышишь меня. Я тебе ничего не сделаю. А вот Они могут: может сегодня, может завтра, придут такие же твари...найдут трупы своих...так или иначе выйдут на тебя, Клара Львовна. Выпытают все что знаешь и не знаешь, а потом... - Морозов на секунду сделал паузу, чтобы набрать в грудь воздуха. Умом чуял, что живой эта баба проблем может много создать и что мертвецы не рассказывают секретов. Но лишней крови на своих руках подменыш не хотел, довольно её уже было, чтобы при каждом удобном случае хвататься за нож. В глубине души, Ким понимал, что эти его "благородные позывы" - не больше чем фикция, попытка сродниться с людьми и обществом, из которого его так грубо вытащили. Потаенное желание быть как все. Он знал, что если продолжит делать, что делает, то на долго его не хватит: однажды Морозов, в такой же ситуации, просто вышибет дверь и одним трупом станет больше. Таков путь зимнего солдата, которых взращивают Ши. "Когда-нибудь, но не сейчас", - пообещал себе Ким. Голос его стал немного тяжелее, более усталый. - Уходи, Клара Львовна, если жизнь дорога. Беги куда хочешь, утра не жди.
Хотел было оставить те самый рубль восемьдесят под дверью женщины, чтобы проще уехать было, да побоялся, что просто пропьет, а от слов подменыша отмахнется.

Не говоря больше не слова, Ким Морозов развернулся и направился прочь из этого зиккурата, где люди похоронили свои мечты, принеся их в жертву банальности. Где люди еще не знали, что уже мертвы.

      Так человек в чёрном пальто и с чёрными волосами вышел из чёрного барака, чтобы кануть в чёрную ночь. В мире, где с каждым закатом страх пуще вчерашнего сжимает хватку на сердце, где ледяное поветрие декабря вырывает дыхание из гортани, а Твари-из-темноты ожидают жертву с паучьей бесстрастностью, всегда найдётся чудовище пострашнее. Так не люди завели, так устроена природа. Натуралисты знают, как автотрофы-растения становятся пищей гербиворов, а травоядные, в свою очередь, оказываются на столе у мелких хищников — тех, которые сами есть не более чем блюдо для карниворов высшего порядка. В круговороте природы всё просто, и только человеческая жизнь сложна. Страхи, сожаления, приязнь и амбиции наполняют естественный ход вещей тысячей полутонов.

      Одним из таких оттенков стала седая Клара Львовна, что в обмороке опустилась на стул у дверей. Другим — девочка в бежевом пальто, что неслась по улицам с отчаяньем и слезами на лице. Третьим — безвестный бордель, моральный мучитель для тех, кто не смог защитить свою Грёзу. Но даже Грёзы бывают разными.

      Солдатские ботинки Морозова с чавканьем давили грязь, и старые паллеты подгибались под его весом. Бывают люди, которые рождаются хищниками, и четыре гоблина, убитых длинным ножом и выстрелами из самозарядного германского пистолета, стали новой росписью поверх гобелена разбитых желаний.

      Бывают люди, которые носят в своём сердце войну.

      И, тем не менее, Ким Морозов сделал правильный выбор. Может быть, не самый рациональный, но он чувствовал, что поступил верно. Кто мы без морального компаса, как не ещё одна Тварь-в-темноте. И чего стоит война, если не знать, зачем сражаться. Ким пощадил старую женщину, не убил её лезвием из сизой стали; и в ржавых кварталах близ Лиманской фабрики хотя бы в одну ночь свершилось милосердие.

      Выйдя к реке, Морозов огляделся. Под косым дождём скользкая земля ныряла в мятущуюся на мелководье тину вперемешку с зарослями осоки и догнивающим мусором. Налево и направо убегали невзрачные заборы, над которыми поднимались рыла одинаковых кирпичных бараков. С противоположного берега глядели дома повыше и поновее: доходные кондоминиумы, товарищества и социальное жильё — всё ровное, трёхэтажное, серое, но хотя бы с целыми крышами и ровными улицами, где кое-где блестели огни фонарей. За его спиною, в темноте, вздымались абрисы фабрик и линии труб, горы цехов и шпили контрольных башен, на которых мерцали красные искры дежурного освещения. Смутно припоминая планировку района, Ким вспомнил, что промышленные кварталы города уходят к югу, а два ближайших моста зовутся Пороховым и — вероятно — как раз-таки Валентиновым.

      Он мог пойти по Власяной дороге на юг, чтобы рано или поздно вернуться к трамвайной остановке. Кажется, трамвай переезжал какой-то мост... А мог пойти на север. Пороховой и Валентинов. Пролитая кровь не успела остыть, как пришло время топонимических размышлений.

Морозов вновь недовольно поежился, сетуя на осенние дожди: пока что они несли с собой лишь горечь и тлен. Пальто медленно, но верно продолжало намокать, становясь тяжелее и неуютнее.

Ким попытался припомнить название моста, который был ровнехонько за остановку до "конечки". Святой Анны? Кажись был такой, но ближе к центру, а этот... "Пороховой или Валентинов...что б тебя!", - мысленно вздохнул "зимний", понимая, что в тот момент думал совсем о другом и название, если и зацепилось в сознании, то теперь благополучно выветрилось.

Подменыш переступил с ноги на ногу под тихий хлюпающий звук грязи под подошвой ботинок. Куда же пойти, чтобы не прошататься всю ночь в поисках чертового борделя? Не то чтобы он спешил, но Алина явно могла натворить глупостей. Возможно уже творила. А она была единственной его зацепкой. "Какой же путь выбрать?". Машинально "зимний" вытащил сложенную вдвое бумагу и попытался найти подсказку в тексте еще раз. Буклет начал сразу же впитывать в себя мелкие капли дождя. Морозов щурился в неверном лунном свете, читая про себя. "Испанская улица сорок два...под арку трехэтажного дома на левом берегу...".
- Трехэтажного, - негромко повторил вслух Ким и поднял взгляд туда, где за рекой стояли ровненькие, относительно новые дома. Сложив бумагу, Ким убрал её в карман уже зная, куда идти дальше.

      И Ким зашагал на север по Власяной дороге. Мимо трущоб и ангаров, грязных канав и подозрительного вида деревенских дворов. Тучи рассеивались, однако ночь обещала быть долгой...