Трудно быть Мерлином | ходы игроков | Обитель Добрых Людей

Возвращение Светоча, с его учеником добрые люди встретили с поистине семейной радостью, устроив по их поводу небольшой праздник. Конечно, кушанья их были просты: ржаные лепешки, овощи, да разбавленное родниковой водой вино, но разве ж в этом суть праздничного застолья? Только свет Отца Солнца мог сравниться с теплом улыбок и дружеских похлопываний по плечу, которыми окружали Лучезарного и его ученика жители обители. Воистину говорят, что лучшая часть любого путешествия – это возвращение домой.

Зубери же, пока немного робел, осматриваясь без опаски в широко распахнутых коровьих глазах. Без своего шлема он оказался детинушкой хотя и зело Отцом и Матерью ни ростом, ни силушкой не обиженным, чего только стоило то, что по шуточной просьбе Добрых Людей он без труда поднял и переставил жернов монастырской мельницы, но скромным и мирным, словно нарожденный теленок.

Вскоре, так же, выяснилось и назначение поножей в виде бычьих копыт, в мудрости своей выданных ему мудрейшими членами почтенной комиссии. Когда разгоряченные праздником послушники обители пытались сдвинуть богатыря с поморью трех запряженных монастырских телег, да так ничего и не добились. Известное дело – бык животина важная, для большой службы Матерью детям данная. Кому как не ей об опоре под ногами сыновей своих позаботиться.

Что же, так или иначе, но вечер празднования подходил к концу. Завтра, поднявшись с первыми лучами Отца, самое время было озаботиться тем, чтобы дать отроку соответствующие наставления, как того требовал долг Наставника, доверенный Лучезарному, Церковью, Добрыми Людьми и мудрой Комиссией.


Зубери статус:

Доброта и радушие окружающих его людей согревали Лучезарного почти так же хорошо, как свет Отца Небесного. И хотя Он заповедовал своим детям не тратить времени зря, в то же время, не отдать должное празднику, столь старательно подготовленному добрыми людьми - значило бы пренебречь их трудами. Посему Лучезарный до самого вечера ел, пил, рассказывал истории из времен своего отрочества, иногда забавные, а иногда и назидательные. Отрока, вверенного ему на обучение, Светоч пока что не трогал, дав ему немного времени пообвыкнуться в монастыре.

Но то было в день праздничный, а праздники имеют свойство заканчиваться. Со светом Отца утренним закончилось празднество, и началась суровая трудовая неделя. Ведь если бы Отец хотел, чтобы дети его предавались лени и праздности, Он бы сделал так, чтобы мягкие белые булки росли сами собой на деревьях, а парное молоко текло в речке вместо холодной воды. Однако Он в своей бесконечной мудрости указал на необходимость каждодневного преодоления лени и тунеядства, укрепляя свой дух молитвой, а тело работой. И долг каждого Его сына - совершенствоваться непрерывно, приближаясь к Его величию, дабы уйти потом в свет без стыда.

С первым же лучиком Солнца ждала отрока Зубери побудка, как и прочих послушников монастыря. Открытые широкие окна заливали отцовым светом всю келью, не оставляя ни единого шанса темноте спрятаться в уголках.
- Свет пришел, Отец взошел - начал Лучезарный свое традиционное приветствие, входя в келью и будя послушника своим громким голосом
- Ниспошли нам Отец наш небесный света Твоего, и окутай нас теплом Твоей благодати, дабы не коснулась нас ни тень, ни тьма, ни зло бестелесное, ни зло телесное, напитай нас лучами силы и мудрости Твоей, дабы не устояли перед нами ни лень, ни бессилие, ни хвори телесные, ни слабости ума, развей сиянием Твоим все страхи и ужасы, и как всегда восходишь Ты на небосвод, так пусть всегда живут и здравствуют дети Твои, издревле, и ныне, и во веки веков...
Очертив перед собой ладонями широкий круг и сложив ладони с растопыренными пальцами в молитвенном жесте, он закончил краткую молитву.
- Поздорову тебе, отрок Зубери, мудростью Шести направленному в сию обитель для получения мудрости и указания пути жизненного. Вижу, что прошел ты уже путь немалый, и рад обучить тебя всему, чему сам научился.
Лучезарный ослабил пластины на шее, снимая золотое колечко, висящее под броней на тонкой золотой же цепочке - металле солнечном, а потому Отцу и угодным, и протянул своему воспитаннику
- Носи же этот символ Отца с честью, и пусть хранит он тебя столь же долго, сколько я его носил. И ежели какие злые силы, телесные, али бестелесные, возжелают смутить тебя, запутать и сбить с пути, богами указанного, попроси Отца указать тебе верную дорогу.

Сделав небольшую паузу, чтобы дать отроку время осознать услышанное, Лучезарный снова начал ту же самую молитву.
- Ниспошли нам Отец небесный...
Повторение - мать учения, и повторить святые слова он готов был и тысячу раз, и две тысячи, и три...

Отрок Зубери, во время празднества показывал достойные скромность и выдержку и был тих и вежлив со старшими. От чаш с хмельным отказывался, предпочитая запивать кушанья колодезной водой, зато ел за троих. Не в укор ему, впрочем, большому быку и корма требуется немало. В общем и целом, в обстоятельствах спокойного и дружелюбного монастря, выявить какие-то яркие проявления его характера было, пожалуй, сложно. Или он сам по себе был таким тихим, да спокойным.

Побудку Зубери так же перенес совершенно нормально, будучи к подобным вещам, как и любой нормальный послушник, привычным, и чуть было не отправился по привычке на работы в поле, где он, как доводилось ему рассказывать по дороге в обитель, нередко без труда заменял собой в тяжелом металлическом плуге пару волов. Тем не менее, на несколько ближайших дней ему предстояла другая, пусть и пожалуй еще более сложная для этого увальня задача – постигать науку слова молитвенного.

И вот тут очень ярко проявил себя педагогический талант Лучезарного, всегда умевшего обращаться со сложными учениками. У него была всего одна, зато достаточно простая методика обучения, которая, хвала Отцу, неизменно срабатывала. В ней не было ничего сложного или непонятного и ей пожалуй мог бы при желании овладеть любой. И все же, у большинства людей, уже после недели монотонного повторения одной и той же молитвы, которую, несмотря на все свои искренние старания не мог запомнить его бестолковый подопечный отказали бы нервы. Но не у Светоча.

К середине второй недели Зубери наконец перестал ошибаться в словах, а под конец оной же, вокруг него при прочтении молитвы начало разливаться мягкое, еле-леле заметное сияние. И опять же, большинство учителей, которые сумели добраться до этой точки на этом бы и удовлетворились, поздравив себя с невероятным успехом. Но не Лучезарный. Ибо если уж взялся учить чему-то так вбивай науку наверняка, так чтобы никаких сомнений не осталось.

И это дало свои результаты. После еще одной недели повторений одной и той же молитвы снова и снова, ободренный своими успехами Зубери мог зачесть сокровенное «Ниспошли нам Отец Небесный…» даже если разбудить его посреди ночи, ударом тяжелого мешка с мукой по голове, начинал твердить ее каждый раз, когда попадал в какую то смущающую его ситуацию, а нательный знак, висевший поверх его перетянутой кожаными ремнями груди при звуке этой молитвы начинал разгораться светом, словно маленькое солнце.

Добившись же подобного результата, уже и не грех было закрепить оный реальным опытом, коего у Зубери особого избытка не наблюдалось. Брат Кемеб, к которому Лучезарный пошел на поклон, разумеется, брату своему в вере не отказал. Да и можно было ли ожидать иного от человека, столь широко известного не только своей мудростью, но и добротой, израненного печалью о творящемся в мире зле, сердца.

За теми, кому пригодилась бы помощь Зубери, и местом, где он мог бы набраться начального опыта далеко ходить не пришлось. Кемеб, рассудив, что раз уж силушкой Отец отрока и так не обделил, то некоторую толику стойкости моральной ему будет приобрести полезнее, чем попусту ее демонстрировать. А потому, отравил его не чудовищ, каких сражать, а в обычный рейд вместе с группой Собирателей, выискивающей в расположенных к восходу от обители деревнях следы опасной секты поклоняющейся некой Полярной Луне. Холодной ложной богине, затуманивающей разум истинных верующих.

А вот самого Лучезарного Кемеб не без труда, но отговорил идти вместе с послушником. Ибо что это за преодоление страха, когда тот стоит за спиною и как бороться с сомнениями души своей, если те растворяются как дым в присутствии Светоча. Совсем одного Братья Собиратели Зубери не оставят, а присутствие Лучезарного в обычном рейде, это словно возжигающей молитвой комара испепелять. Не дело это. Да и без того у него в обители дела найдутся, почитай, почти целый месяц Лучезарный с Зубери занимаясь другим отрокам наставлений не давал.

Сомнения, в прочем, даже если бы такие и посетили Лучезарного, были излишни и через неделю отрок возвратился к учителю в целости и сохранности, став челом более мрачен, но в то же время и серьезен, и несколько возмужав за время похода.

О своих приключениях он поведал откровенно, что сектантки ложной богини чуть было не ввели его поначалу в заблуждение, красотой лиц и речей своих, однако, Братья собиратели наставили его на путь истинный, а заученная молитва истребила последние сомнения в сердце и помогла одолеть колдовской дурман, холодных щупалец, залезающих в разум тех, кто слушал слова этих прекрасных на вид, но холодных душой дев. После того, как их луноликие головы отделились от тел, Братья научили его совсем короткой молитве за упокой душ заблудших во тьме ночной сестер.

По возвращении послушника к концу месяца не грех было и еще раз застолье устроить. В конце концов, Отец Небесный с Матушкой Землей создали и земли и воду, и небо, и фрукты со злаками, и зверей с птицей, чтобы любимые их дети ни в чем себе не знали отказа, так что добрые люди умели не только работать, выкладываясь по полной, но и отдыхать. Ведь не отдохнешь хорошо - не будет потом сил работать?
Конечно, отдыхать нужно в меру, но один праздник в последний день месяца - мера достаточно небольшая, чтобы Отец не счел такую передышку признаками лени и халатности.

Никого не забыл Лучезарный поблагодарить за радушие и взаимовыручку, хоть и жил он в обители любимых сынов Отца, братьев во свете своих, но и поблагодарить лишний раз - язык не отсохнет. Дарить свет и улыбку он любил, ведь Отец никого не забывает, всех согреет и обсушит, как же он может идти поперек Его воли? К каждому брату, даже только принятым послушникам, он подходил с куском лепешки, осенял круговым жестом солнцеворота, благодарил и кланялся в пояс. Поклониться и подойти - хребет тоже не переломится, Отец каждый день без устали по небу ходит, всех своих детей освещает, а зазнайства Лучезарный сильно не любил, и сам никогда не чинился с простым человеком пообщаться. Для всех у него находилось доброе слово.

Тепло праздника и доброта братьев должны были и отроку помочь отвлечься от тяжкой работы проделанной, с честью проделанной, но Лучезарный по себе знал, насколько сильны бывают злокозненные твари, искушающие добрых людей. Искусны и лживы они, но холоден их лживый и фальшивый свет - во всем внешне подобный свету Отца, светит, да вот только не греет. Нет у злых тварей настоящего душевного тепла, как нет у них настоящей души.

Но не одним праздником Светоч помочь своему послушнику решил. Следующим же утром, с первыми лучами Отца, побудка звала Зубери не на крышу, поближе ко свету Отцову, молитву учить, и не в поле, работать - побудка звала его в дорогу. Долго ли доброму человеку собраться? Подпоясаться, посох дорожный в руки взять, лепешек в суму заплечную кинуть на крайний случай - Отец своих детей не забудет, пропитание и так пошлет по первой же нужде, но все же лишний раз Его беспокоить тоже не стоит по мелочам. И вперед, в путь-дорогу, в обитель Матушки Земли. Хоть и велик Отец, а все же сильны и люди и боги семьей, общиной. Грех будет одному Солнцу славу славить, на землице живя, и всю его семью позабыть. Шагать по родной земле весело и хорошо, меряя ногами необъятные просторы, но с добрым словом шагать еще лучше. И чтобы не заскучал отрок, а заодно и чтобы совместить приятное с полезным, Светоч, едва переступив порог обители, затянул бодрую походную песню, о ранних днях мира повествующую.

В обители Матушки он собирался поклониться настоятельнице в пояс, да попросить её своему послушнику дать наставление материнское, чтобы еще крепче на земле стоять обеими ногами. Заодно отрок душой отдохнет среди сестер, вкусит настоящего душевного тепла, чтобы окончательно избыть из его памяти мрак и холод темный с похода против сектанток. А уж он поможет, чем сможет, да и Зубери полезно будет не только мечом работать. Истреблять злокозненных бесов дело важное, да вот только одним истреблением сыт не будешь, и Лучезарный собирался показать своему послушнику все стороны жизни.

Третья неделя:

Путь к обители Матушки был не близок, но разве устрашит доброго человека неделька пути пешком? Почитай во всей стране не сразу и найдешь место по которому не хаживал в свое время Лучезарный, изрядно истоптавший себе ноги в молодости. Да и Зубери к походной жизни, кажется был привычен. Мерил себе одну версту за другой кованными бычьими копытами, да откапывал на привалах разные корешки, какие Мать пошлет, разбавляющие трапезы из подсохших лепешек и сильно разбавленного водой монастырского вина, составлявшие основную часть их с наставником походного рациона.

Так что, долго ли коротко, но к ближайшему монастырю Матушки Земли мудрый наставник, да его ученик добрались без лишних осложнений. Встретили их тут радушно, и обильной трапезой, ибо уж где где а под прямой опекой Милостиво Дающей голодать всякому способному склониться, чтобы подобрать плоды с земли было довольно сложно и обильным женским вниманием, ибо любовь и материнство Матушкой всегда поощрялось, а на Зубери «отличный бык производитель» было написано столь крупными буквами что и последняя неграмотная крестьянка совладала бы прочитать.

Светоч уж было даже слегка забеспокоился, будет ли толк от такого обучения, когда отрока так и норовят накормить от пуза или затащить на сеновал в перерывах между колкой дров да покосами. Но настоятельница, под присмотром которой находились гости успокоила Светоча, и не напрасно. Было ли дело в том, что по матерински мягкие методы жриц Матушки куда ложились на некоторую инфантильность Зубери, нежели зубрежка молитв в компании Светоча, или, возможно сказывались предрасположенности самого ученика, которому через пузо наука доходила лучше чем через голову, но уже к концу первой недели пребывания в этом чудесном месте, у Зубери уже начала неплохо получаться молитва Матери, читаемая в благодарность за даруемую ей пищу.

Тогда же, с Лучазарным поделились и описанием подходящей напасти, с которой мог бы разобраться его молодой герой. Поля близ монастыря в последнее время повадился разорять гигантский кабан, не иначе как забредший откуда то из лесов Химерологов, а может и просто реликт прежних времен дикой магии. Так или иначе, эта зверюга в холке была выше взрослого человека и местным фермерам была явно не по зубам. А дочки Матушки, в отличии от неустрашимых в своей кроткости Добрых Людей, или крепкоруких Мастеров Кузнеца само собой были предрасположены скорее кормить да растить, а не гонять с полей чудовищ.

Искренне радовался Лучезарный, глядя на крепких и молодых сестер, воплощающих ежедневно словом и делом главный завет Отца. Как Он дарит свой свет и тепло всем своим детям, так и дочери Матушки не забывали никого, любя своих близких ежедневно - да и еженощно тоже, потому что днем, пока Отец светит, работы в поле хватает, нельзя Мать забывать и обижать невниманием. Она дала нам землю плодородную, и грех оставить её без возможности дарить своим детям плоды.
Таким же грехом против Матушки было бы обидеть сестер, не засеяв и не вспахав их лоно - и Лучезарный, как и всегда, трудился в поте лица, не покладая рук и прочих своих конечностей. И с плугом не гнушался пройти, забросив свой тяжелый меч в петлю на спине, и бочку двадцативедерную натаскать, и добрых своих сестер обнять и приласкать.

Вечерами же, когда было время не для тела, а для духа, Светоч больше слушал, нежели говорил. Послушать Сказы о детях Матушки ему редко удавалось, в родной обители у братьев было множество дел, с которыми надо помочь - негоже Лучезарному сидеть и греть уши и глаза в монастыре Матушки, пока родные братья во свете трудятся денно и нощно, спасая души добрых людей. А раз уж сейчас Отец дал ему такую возможность - Лучезарный не собирался упускать её. Все, что бы не делалось в этом мире - делается по Его на то позволению, а значит, на благо его любимых детей.

Строить каких-либо сложных планов Лучезарный так же не собирался. Простая житейская истина, если что-то делаешь - делай это хорошо, двигала им всю его жизнь, и изменять что-либо в себе поживший уже изрядно полубог не собирался. Поэтому он оставил отрока повторять молитву еще недельку, прежде чем отправить его истребить кабана.

Конечно, отроку Зубери эта тварь будет вряд ли больше, чем на один зуб. Силой Отец с Матушкой его совсем не обидели, а каких-либо смущений умственных али других сложностей и духовных испытаний кабан-переросток вряд ли из себя может представлять. Поэтому Лучезарный проводил послушника напутственной молитвой, порекомендовав доставить хряка в монастырь, постаравшись прибить его аккуратно по мере возможности, не превратив окороки в грязную кровавую кашу. Грех разбрасываться такими знатными дарами Матушки, пославшей ему, Зубери, в ответ на молитву и благодарности, вместо малых корешков большую свиную тушу. Понимать это задание нужно не как испытание силы или выносливости - и того и другого у послушника было с преизлихом, а как хорошую возможность научиться управляться со своим тесаком более аккуратно, не потеряв трех-четырех телег свежайшей кабанятины.

Сопровожденный напутствием Зубери лишь коленопреклонно поблагодарил Наставника своего за заботу и науку, да удалился на свою благородную миссию, а по пришествию нескольких дней с нее вернулся. Зрелищем это, впрочем было весьма впечатляющим, ибо как и было ему наказано, убиенного зверя отрок волок на в монастырь на себе, дабы того там могли надлежащим образом разделать.

Давалось это Зубери, даже с его силой и выносливостью довольно нелегко, потому как, во первых, отожравшийся на дармовых харчах матушки земли Кабан был воистину огромен. А во-вторых, потому, что в животе у него, Зубери не кабана, торчал, пробивая его насквозь, обломок желтобелого кабаньего бивня, толщиной с руку взрослого человека.

Судя по всему, Зубери был недостаточно осторожен, или может быть, боялся излишне повредить тушу, как было ему наказано, но так или иначе, в какой-то момент он зазевался и получил в незащищенное тело удар бивнем. Сам клык ему удалось обломать, и хватило ума не пытаться вытащить самому. Но как он в таком состоянии умудрился не только свернуть голову чудовищу, но еще и доволочь его на себе до самого монастыря, было загадкой ведомой лишь Отцу с Матерью.

Так или иначе, даже Отец, отмеряя силы, данные для свершений благих, не дает их с излишком, дабы дети его ненароком не расслабились и не обленились. А потому, у Зубери, как и у всякого другого их сына, силы были не бесконечными. Добравшись до монастыря он упал, забывшись в глубоком тяжелом сне. Могучее здоровье парня не давало ему уйти под опеку Жнеца, но и в себя он пока не приходил, а только ворочался в жару, да бормотал бессознательно выученную им со Светочем молитву.

Осмотревшая же его раны, после извлечения бивня настоятельница, посетовав на то, что врачевание, в отличии от необходимости накормить детей, никогда не было сильной стороной ее обители настоятельно посоветовала Лучезарному отправиться с погруженным на телегу учеником в монастырь Плачущей.

Увидев возвращение своего отрока, Лучезарный вознес хвалу Отцу и Матери за достойное испытание его ученика. Возвращаться в предсмертном состоянии и падать на пороге родного монастыря для Светоча было делом привычным и правильным, слишком легкие испытания не дадут ничего, кроме глупой и тщетной гордыни, коя, как известно - грех лишь чуть меньший, нежели лень и трусость. Оставалось только в пояс поклониться матушке-настоятельнице, снять с телеги ненужное ярмо, попросить сестер проверить тщательно крепость всех досок, да помолиться Отцу, напитываясь Его светом.

За судьбу охотничьего трофея Зубери он не волновался - сестры не дадут пропась столь щедрому дару Матушки, лишь положил на телегу бивень, пробивший живот его ученика. Память будет хорошая, да и к делу пристроить всегда можно.

Лучезарный взялся за оглобли телеги, проверил еще раз, крепко ли привязан отрок, чтобы ничего не выронил и сам не слетел, сделал шаг, другой, третий... если бы не тяжело больной отрок, Отцов свет бы позволил ему добраться куда как быстрее, но Зубери бы подобной дороги не выдержал, потому и бежал Светоч хоть и со скоростью доброго коня, но не сильно быстрее. Зато в отличие от простой скотины ему не нужно было ни спать, ни есть, ни останавливаться для передышки. Дорога ложилась под кованые сапоги, весело грохочущие по камням и месящие глину, а Лучезарный улыбался, вспоминая молодость, когда он вот так же, как сейчас отрок Зубери, топтал землю с верным мечом за спиной, и защищал добрых людей от тварей неразумных, бесами злыми захваченных.

Молился Светоч не за себя в этот раз, а за послушника своего, чтобы не ушел Зубери раньше времени, путь его только начинается, и хоть и будет он труден, извилист и тяжел, но только постоянная работа над собой позволяет становиться лучше, светлее, ближе к Отцу с Матушкой. Только так можно, прожив долгую жизнь, оглянуться и не побояться ответить на вопрос Отца - а как ты прожил отпущенное тебе, сын мой?

Так же благодарил Лучезарный Отца и за наставление своевременное, столь явный знак пропустить было никак нельзя. Силен и крепок Зубери, но как бы ни был могуч одиночка, даже сам Отец растил людей с помощью Матушки, а значит и детям Его глупо считать, что герой должен быть одиночкой. Крепче всего семья, когда всегда есть плечо брата, готового поддержать и поделиться всем, что Отец с Матушкой послали.

А значит и Зубери нужна поддержка, и Отец явно указал, кто ему нужен. Лучезарный не чинясь собирался в пояс кланяться матушке-настоятельнице Сестер и просить у них найти послушника умелого и терпеливого, который сможет его ученика выхаживать после испытаний, чтобы у отрока всегда был защищен тыл от превратностей и невзгод судьбы.

Третья неделя:

Не прошло и недели как телега с запряженным в нее Светочем, что не чурался коли надо и за лошадь отработать и валяющимся в ней раненым учеником добралась до обители Плачущей. Здесь, в отличии от монастырей Отца да Матери столь строгого различия по половому признаку не было и можно было встретить и Братьев и Сестер, постигающих науку врачевания ран, и все же, настоятельницей здесь была пожилая женщина в годах, которая узнав о том, кто явился на ее порог, не поленилась лично заняться выхаживанием Зубери.

Делала она это основательно, но без лишней спешки, слава Отцу, крепкое здоровье отрока позволило ему пережить дорогу, а значит, жизнь его уже в безопасности, и лишнее напряжение, да торопливость ему только повредят. Куда как лучше выздоравливать потихоньку на заговоренной воде да добрых травах, не тревожа лишний раз Покровительницу для чудесных исцелений, порой возвращающих потерянные руки и ноги да встать на ноги не без божией помощи, но и не без своих усилий. А то, что шрам на пузе останется, так такому здоровяку он, что девке бусы.

На вопрос же, есть ли среди ее послушников и послушниц, кто-нибудь, кто мог сопровождать его отрока в путешествии Настоятельница ответила, что одна егоза непоседливая у нее действительно в монастыре была. Да вот беда, это бедствие ходячее уже и так успело нажить на свою жизнь приключений, попав в лапы лесным разбойникам, что прячутся в соседнем дремучем лесу.

Лучезарному они, конечно, по дороге не попались. Что не удивительно, почитай, достаточно глупые, чтобы заступить несущемуся сияя отцовым светом Светочу дорогу разбойники уже лет десять как повыводились, если не больше. А вот каких торговцев али еще каких мирных путников они щиплют весьма охотно. Пойманную же девчонку разбойники, видимо заставляют лечить свои раны да болячки, и еще по всякому скорее всего пользуют.

Настоятельница пыталась увещевать их пристыдив, или предложив награду за возвращение ученицы, через местных крестьян, да только разбойники лишь позубоскалили, да пригрозили зарезать послушницу, если та нажалуется кому из Грозовых.

Отрадно было услышать Лучезарному, что признает Отец его послушника способным на такое дело, ведь Он никогда не даст непосильного испытания, да и сидеть просто так на дармовых харчах было совсем не в его характере. Поначалу было рванулся Светоч сам начистить до зеркального блеска двуручный меч, да помолясь хорошенько побежать поискать плохо наученных добрых людей, дабы спасти поскорее их души, но хорошенько поразмыслив, понял - не ему это испытание послано, а Зубери.

Придя к сему заключению, он начал писать письмо брату Кемебу, прося его отправить послушнику в помощь опытных добрых людей с повозками, не имеющих обетов постоянного ношения доспехов и символики Отца. Несмотря на то, что Лучезарный никогда не опускался до откровенной лжи, даже сам Отец иной раз прячется за тучки, чтобы потом ослепить своим совершенством выползших и осмелевших бестелесных тварей. Так и они поступят, во всем уподобляясь Ему.

Наставления для своего ученика Лучезарный не слишком затягивал - забраться в крупную повозку и сидеть там тихо, пока добрых людей не остановят разбойники, после чего выбежать оттуда и переломать всем неправильно наученным руки-ноги, пока они не отяготили свои души новыми злодеяниями. Ведь без рук и ног даже самый злокозненный бес не сможет заставить обманутого им доброго человека куда-то бежать или кого-то бить, а значит, можно спокойно молиться за его душу и наставить на путь истинный.

Что же касается спасения лекарки после боя, тут Лучезарный ограничился самым коротким напутствием - слушаться братьев, те подскажут, что делать. Покуда бандиты будут отвлечены силой и мощью Зубери, кроткие добрые люди сделают свою работу, заметные на его фоне не больше, чем храмовые свечи на фоне Отца.

В ответ на письмо, узнал Лучезарный, что Брат Кемеб, в связи со срочным делом ныне состоит в отъезде, что, впрочем, конечно никак не помешало одному из его заместителей всеми возможными средствами поспособствовать просьбе сиятельного Светоча. Благо, Сито в скромности своей имело множество людей разбросанных по всей стране, ибо как иначе оно просеивало бы плевела? А потому, несколько скромных братьев с телегами вскоре объявились в окрестностях печальной обители. Благословив отрока и дав ему свое напутствие Лучезарный остался ждать результатов.

Те же, явив себя через некоторое время, были довольно таки поучительны, хотя и печальны. Увы, но разбойники каким то образом сумели в последний момент вычислить засаду и начали спешно отступать отстреливаясь. Один из добрых людей, отправившихся вместе с Зубери скончался от полученных ран до того, как его сумели доставить в монастырь, еще двое были тяжело ранены. Примерно то же самое касалось и бандитов, часть из которых упокоилась в мире а часть с поломанными руками-ногами была доставлена на телегах фальшивого каравана для дальнейшего разбирательства.

Возможно, раненного удалось бы спасти, выживи девушка, ради спасения которой все это и затеивалось, но увы главарь банды, оказавшийся хотя и дурно воспитанным, но чертовски ушлым малым, который собственно и раскрыл подлог с караваном, успел добраться до нее первым, точным броском вогнав ей с сорока шагов нож прямо в глазницу. Повторить этот трюк на бис, после того как Зубери переломал ему руки бандит теперь сумеет навряд ли.

Однако, то что он приложил все усилия для того, чтобы претворить в жизнь свое обещание-угрозу, независимо от того, как сильно это осложнило его дальнейшую участь вызывало ни в коему случае не одобрение, не некоторое невольное уважение к силе воли этого человека, пусть и направленной в неправильном русле. Лучезарному на его пути встречалось не слишком много бандитов, способных с переломанными руками и в ожидании скорой казни смотреть на своих пленителей взлядом не сломленного изнутри победителя.

Победитель же номинальный, Зубери, уложивший собственноручно больше половины банды и заставивший в ужасе разбежаться ее остатки выглядел довольно мрачным, но в то же время и решительным, явственно напоминая свое настроение после рейда, в которые брали его с собой добрые люди. Несколько стрел, застрявших в его могучем теле, кажется, его совсем не беспокоили, после знакомства с бивнем гигантского вепря представляясь сущими мелочами. Чего нельзя было сказать о судьбе несчастной девушки, и возможно, очень медленно протекающих в непривычной для таких сложных вопросов голове размышлениях на тему того, что же в сущности есть победа, и что поражение.

Возвращение Зубери не было таким уж триумфальным. Что ж, есть время улыбаться и радоваться - и есть время грустить и печалиться. Обитель Плачущей воплощала в себе эту часть жизни, и уметь отпускать ушедших к Отцу с Матушкой было иной раз даже более важно, чем уметь правильно махать острой железкой.

Конечно, Лучезарный не жалел о том, что молодая девочка ушла из этого мира. На все воля Отцова, коли его послушник не смог её спасти - значит Он решил, что хватит девочке земных страданий, и пора ей уже получить заслуженный отдых, скинув с себя бренное тело. Но вот о том, что еще одна достойная дочь Отца ушла к Матушке, оставив добрых людей без своего смеха, без своей улыбки и без своей красоты - об этом пожалеть стоило. Конечно, родятся новые братья и сестры - но с каждым ушедшим мир терял капельку чего-то.

Он постарался растолковать Зубери на протяжении всей дороги к следующей обители - всемогущ лишь сам Отец, нет стыда в том, чтобы не суметь что-то сделать. Сделал ли его ученик все, что было в его силах? Может ли он упрекнуть себя за лень, пренебрежение к заданию? А раз нет, так и не о чем тут говорить. Испытания дает Отец тяжкие, но всегда посильные. Научиться прощаться с добрыми людьми и не держать злобы на тех, чьей рукой командовали злокозненные порождения мрака - тоже важный урок. Возможно даже более важный, чем знание правильной молитвы. Ведь этот, безусловно кажущийся непреклонным злодеем преступник, который грабил, насиловал и убивал - совсем ему, Лучезарному, не враг. Не может быть добрый человек врагом другому человеку, все они дети Отца с Матушкой, а какая может быть вражда между братьями и сестрами? Нет, не виноват бандит в своих поступках, он такая же жертва бесов, как и те, кого его руки, движимые врагами рода человеческого, грабили и убивали.

Поэтому даже ни на миг не подумал Лучезарный казнить преступника, лишь прочел молитву, осенив его светом Отцовым. Раз не растаял бандит, словно масло на сковородке - значит человек он добрый, а не бес под личиной людской. Лечить его надо и спасать душу от овладевающих им бесов. И хорошо, что Зубери смог взять бандитов живыми - добрые люди проследят, чтобы они не умерли раньше времени, ведь в таком состоянии, отягощенные злодеяниями, души будут страдать, не в силах вынести света Отцова. Спасти их - первейшая обязанность добрых людей, и обитель Отцова лучшее на то место во всем мире.

Проводили они лекарку, вложенную в лоно Матушки Земли, проводили и доброго человека, брата, призванного наконец Отцом к себе. Не было в этом горести и печали - еще один брат сбросил с себя ярмо земных испытаний, оказавшись достойным вознестись. И лишь тем, кто остался в бренном мире, тяжелой жизни Отец отмерит с преизлихом - но и здесь печалиться не о чем. Потому что если не они, любимые дети Его, то кто тогда?

А дорога стелилась под ноги, и Светоч продолжал свой рассказ. Что печалиться не о чем отроку, но и упускать урок нельзя. Легко забыться в самобичевании, но легкий путь не значит правильный. Не смог он остановить бандита - значит воля Отца на то, указавшая на недостаток в его, Зубери, образовании, и первейшая обязанность Лучезарного, как его наставника, недостаток этот восполнить. Потому и держат они путь к обители Грозовых, где отрока смогут научить останавливать преступников на расстоянии, превышающем длину его руки и меча. Умей Зубери кинуть тяжелый снаряд в спину убегающему, и остановил бы он движимого бесами раньше, чем тот успел метнуть свой нож. Стало быть, будем учиться, ведь именно для этого Он и посылает нам испытания тяжелые, не чтобы показать нашу слабость, но чтобы указать направление для саморазвития.

Третья неделя

Не пожалел ли в последствии упрямый бандит о том, что Зубери не убил его на месте, сие осталось тайной отцу единому ведомой, да может еще тем добрым людям, которым предстояло его перевоспитывать. С Лучезарным же и его учеником пути этого, несомненно доброго, но в глубине души ужасно запутавшегося человека разминулись.

Путь их лежал в направлении обители Громового защитника, и хотя пышные поля понемногу уступали место сухим ветреным степям, да все чаще встречавшимся городкам торговым да ремесленным, но путешествие это что ни день проходило все спокойнее. Коллеги схваченного разбойника на пути Светоча не встречались, да и в рассказах прохожих не фигурировали. Даже самый отчаянный душегуб, чай трижды подумает, прежде чем шалить поблизости от храма грозного бога правосудия.

Потому то и сам Лучезарный в свое время вдоль и поперек истоптавший родную страну тут бывал довольно редко, да все чаще мимоходом. В тех делах, с которыми он хорошо управлялся, тут обычно разбирались задолго до его прихода. Тем не менее, встретили его радушно и без лишних вопросов выделили почтенному старцу и его подопечному по скудно обставленной без каких либо излишеств комнатке на одного. Не от скупости конечно, нет, просто в таких помещениях жили обитатели этого храма и других тут не водилось.

Зубери, столкнувшийся с местным рационом состоящим в основном из воды и сухарей, переносил стоически и без жалоб, хотя и чувствовалось, что тот дается ему достаточно тяжело. Зато на обучение Защитники не скупились, и стоило признать, в познаниях о деле ратном мало кто мог составить им конкуренцию.

Впрочем, даже они, столкнувшись с некотрой «неотесанностью» Зубери поначалу призадумались, а после решили не усложнять сверх меры простое. Благо силушкой Отец отрока не обидел, и достаточно было только научить его более менее точно направлять бросок дубинки, к которой действительно довольно быстро пришли в обучении, после того, как лук, копье и боевой топорик показали свою неперспективность.

Дубинка от них выгодно отличалась тем, что даже когда Зубери попадал в мишень рукоятью оной, эффект от этого не особо менялся. Да и то, что она была «добрым, оглушающим оружием было только на пользу. Если конечно забыть о том, что в руке непомерно сильного бычка это доброе оружие проламывало щиты из дубовых досок с намалеванными на них мишенями. Не больно правда с большого расстояния, шагов с двадцати если попадет, то уже за радость.

А вот с «заданием» для отрока возникли небольшие сложности, ибо на «охоту» за преступниками отрока брать с собой Защитники вежливо но твердо отказались, как лицо «не квалифицированное», да и Лучезарного попросили по возможности самосуд на из землях не творить, аки не влезает мудрый старший родственник в дела обустраивающей свой дом молодежи.

Посему, чем заниматься остаток месяца в отсутствии прямых просьб от довольно самодостаточной грозовой братии было вопросом довольно открытым.

Недолго думал Лучезарный, чем занять своего послушника, ведь раз добрые люди и сам Отец отправил к нему Зубери на обучение, значит первоочередная задача его, как наставника - учить отрока всему, чему только сможет. Жадный до денег наставник бы наверняка отправил сильного бойца рубить каких-нибудь зомбей - дело это, безусловно, Отцеугодное, но разве ж у нас война? Разве мертвяки проклятые стоят под стенами, угрожая добрым людям? Нет, единственное что с них можно взять - это золото, а разве золото чему-то научит?

Нарубится еще Зубери мертвяков, так нарубится, что надоест.

Думал Лучезарный и в качестве подвига предложить отроку поединок с ним. Но разве его чему-то научит бесславное поражение, из которого не вынести ни единого урока, кроме как "не стой на пути Светоча"? Так об этом и так знают все от мала до велика, и не потому что Зубери плох или родился слабым, а потому что он еще только учится, а Лучезарный уже который век землю топчет, со злом и тьмой борясь ежедневно. Никакими особыми техниками боевыми он не владел, чтобы показать ученику какой-то особо хитрый финт, вся немудреная школа любимого сына Отца сводилась к самым простым приемам, повторению их по миллиону раз на практике, терпению и ежедневным молитвам. Это он уже передал отроку еще в самом начале их знакомства, дальше оставалась только практика.

А вот братья грозовые, в отличие от Лучезарного, научить Зубери владеть мечом могли куда лучше. Поэтому Светоч остался в обители братьев до конца месяца - хоть Отец и Матушка безусловно старшие в семье, но разве это значит, что дети их достойны меньшего уважения? Нет, паломничество по всем храмам Секстета как было запланировано, так и продолжится. И если комиссия хочет выдать его послушнику свою писульку досрочно - пусть их, Лучезарный в пояс поклонится, не переломится чай от поклона-то, с писулькой ходить проще, чем без неё, но раз наставником назначили его, значит ему и решать, когда отрок будет готов. А впереди еще две обители, Кузнеца и Жнеца, и пока их паломничество не будет закончено, пока не представит он Зубери всем шести настоятелям, рано ему отпускать отрока в самостоятельный путь.

Что же касается уроков - их было здесь предостаточно. Помимо того, что мастерство владения дубинкой очень даже было, куда улучшать, так и манеру владения мечом изменить было никак не лишним. Объяснять на словах отроку, что меч это не просто дубина, Лучезарный не считал чем-то кроме глупой болтовни, объяснять нужно не на словах, а на деле. И братья грозовые объяснят хорошо, сам поймет, в чем разница между правильными ударами и маханием оглоблей.
Помимо этого Зубери получит куда более важный урок - хотя Отец всемогущ, Он не лезет просто так в дела своих детей. Он дал нам руки и ноги, чтобы мы могли идти и учиться, и это уже наше дело. Точно так же и ему, Зубери, иной раз не стоит лезть в чужое дело, если его просят воздержаться. Бывает, что плохо наученные люди толпой нападают на слабого одиночку - но если этот одиночка не просит пощады, если он раз за разом встает, пусть и только для того, чтобы быть снова избитым, перебить руки-ноги плохо наученным людям будет плохим поступком, ведь это перечеркнет силу духа одиночки, готового терпеть испытание, посланное ему Отцом!
Конечно, нет универсального правила в этом. Если беспомощную девчонку волокут против её воли в темный угол, даже если она запугана настолько, что не в состоянии пикнуть и попросить помочь - оставлять в беде доброго человека нельзя. Универсального правила нет, но есть универсальный совет. Всегда и везде нужно слушать свое сердце, оно всегда подскажет, что правильно. Где нужно просто отдать честь подвигу человека, а где спасти попавшего в беду. А если сомневаешься - попроси Отца укрепить твой дух, и тогда действуй без сомнений.