Модуль III | ходы игроков | --- Юлий и Андрей

Действие Второе, Сцена Четвертая

Юлик вдарил себе смачную пощечину, от которой прожгло жуткой болью аж всю челюсть. Непроизвольно он взвыл, хватаясь за лицо, но от прикосновения собственных рук стало еще больнее: особенно внизу – губы, щеки, кончик носа… Все невыносимо жгло, причем с такой силой, что молодой наркоман даже закачался, теряя равновесие.
Мир померк, Юлий полетел куда-то, прямо во тьму, все еще крича от боли. Сознание прокрутилось несколько раз в пустоте, ища опору, и неожиданно он ощутил себя лежащим на полу. Жесткий, холодный кафель и знакомый до тошноты резкий запах мальчишеской мочи. Опять туалет?
Но, раскрыв глаза, Юлий абсолютно ничего не увидел, только тьму – то ли он все-таки ослеп, то ли здесь абсолютно не было света. Но зато были звуки…
Во-первых, в уши противной монотонностью бил какой-то звонок, раздражая и выводя из себя. Во-вторых, рядом, совсем рядом послышался чей-то топот. И этот визг… Визг нескольких десятков детских глоток, яростно клокотавших от раздиравшей их жажды. Они бежали прямо к Юлию, приближаясь с каждой секундой, топоча по полу своей «сменкой», они кричали и рычали над самым его ухом, предвещая кровавую жатву.
Внезапно вернулась боль, вжигаясь своей неминуемой сутью в его сознание, не давая ни на мгновение забыть о ней. Казалось, что болело все: лицо, ноги, руки, ладони, шея, спина… Все болело с такой силой, что даже нельзя было понять, где конкретно болело и что вообще осталось из тела при наркомане. Хотелось только орать.

Темнота, страшная боль, топот, металлическое дребезжание! Все и сразу обрушилось на Юлика. Накрыло как лавиной дерьма. Он набрал воздух в легкие, как будто только что вынырнул из глубины. И заорал во всю мочь! Он тонул в бездне страха и яростно замахал руками и ногами, с намерением всадить любому, кто осмелится подойти близко.

Невыносимая боль сожгла все легкие, стоило Юлию вдохнуть в них воздух. Будто это была кислота, раскаленный дым из горнила печи, от которого все нутро обуглилось и оплавилось, разрывая и сминая тысячи нейронов, ударяя в мозг килотоннами всепоглощающей, невероятной боли, убивающей все мысли, все желания, все естество, растаптывая душу в грязное дерьмо, что забивается в щели меж кафельной плиткой…

Ты сдохнешь. Тебя порвут на куски и сожрут. Хрум-хрум – маленькие челюсти перемалывают твои кости, червяк. Они найдут тебя, они разгрызут твое мясо, их яростные удары расколят твой череп об пол и они слижут твои растекшиеся мозги с костяной крошки, давясь ею, хрустя ею, упиваясь ее теплотой и твердостью… Упиваясь твоим погибшим телом.

Наркоман не чувствовал своих движений, не чувствовал своей плоти, довольствуясь лишь пульсирующими волнами угнетающих сознание мучений. В ушах орали дети, дребезжала сталь и кто-то говорил какие-то слова, которые Юлик даже толком не мог понять. Существование превратилось в долгие часы бесконечных страданий и судорожного метания разума по самым дальним задворкам души… Этот разум пытался спрятаться от нахлынувшей боли, но он не мог. Он был привязан к своему телу…

Да, дерьма ты кусок, ты привязан к своему сраному телу, которое тебя же и доканывает, потому что ты и есть это дерьмо. Ты – своя плоть и ничего больше. Нет души, нет Всевышнего, нет любви и нет счастья. Есть лишь дерьмо, из которого ты состоишь, дерьмо, в котором ты живешь, и твоя дерьмовая жизнь. И когда это все прекратится, ты станешь именно тем, чем я тебя называю: ничем. Ты ничто и есть. От тебя уже ничего не осталось, ты тупо сдохнешь через пару мгновений, разложившись на аморфную кучу пыли и грязи. Родившись из этой пыли и грязи и оставшись ею.

Юлик вопил, но не слышал этого. Он лишь чувствовал ту боль в глотке, которая отвечала за вырывающийся со свистом воздух. Но вдруг он почувствовал, как живот буквально пронзило острой болью, заставивший его скрутиться на месте и замолкнуть в попытке вглотнуть воздуха. Непроизвольно в его горле родились стоны, но зато он теперь чувствовал хотя бы это.

- Кто?! – сорвался вдруг голос на раздраженный крик.

А потом в глаза ударил яркий желтый свет, выжигая сетчатку. Свет был повсюду, от него невозможно было отвернуться, он проникал в его воспаленный всем этим ужасом мозг и бил своими высокочастотными импульсами по самым нежным тканям. Доканывая и убивая их.
Пришло время вдохнуть – хотелось дышать, глотнуть хоть каплю воздуха, но что-то душило Юлика. Сначала скрутившись от удара, он затем вдруг резко разогнулся, пытаясь обратно раскрыть свои легкие. Но это не дало ровным счетом ничего. Здесь не было воздуха.
Глаза слезились, во рту купалась слюна, вытекая белой пеной, а затем, обжигая пищевод, глотку и даже нос, из желудка рванула струя блевотины. Юлия снова скрутило от болезненных судорог, и он выблевал горячую гадость на пол. Еще и еще – судороги продолжались, а он все никак не мог вдохнуть, чтобы снова закричать от разрывающей сознание боли…

Богомол

Ботинок наткнулся на что-то мягкое, смачно вдарив в того, кто кричал. Вопль резко прекратился, сменившись судорожным вдохом и стонами - удар попал, куда нужно.
В спешке нашарив подствольный фонарик рукой, Андрей включил его как раз вовремя, чтобы увидеть, как на полу скрутился от боли тот парень, которого он приволок с собой. Тот был совсем плох - он просто стонал, пытаясь пережить то, что ощущал. Вдруг он разогнулся всем телом, глотая немым ртом воздух, но вместо этого он лишь выдыхал струйки черного дыма, проникшего в его легкие.
Затем парня скрутило в узел и с полным боли стоном он блеванул на пол чем-то зеленым. Затем еще раз, разгоняя сгустившийся вокруг черный газ. И еще... Но вдохнуть у него никак не получалось - легкие до сих пор чадили этим дымом, от которого у несчастного уже разъело все губы.

Засмотревшись на парня, Андрей отвлекся от главной своей проблемы: вопящей толпы детей, ломившей в дверь. А они, тем временем, стали добиваться своего - с жалобным треском из косяка вылетела пара щепок, а сама дверь как-то неприятно покосилась...

Юлий

Сквозь непрестанные лучи убийственно яркого света Юлий неожиданно различил темный силуэт какого-то спецназовца, светившего ему прямо в лицо.

- Бля, - короткое замечание по поводу двери, которая оказалась совсем хлипким препятствием на пути обезумевшей орды детишек. Пистолет на место. Вскинуть автомат и дать чуть косую очередь.
- Парень, - полуутвердительно проговорил я, схватив того совсем не нежно за шиворот и рывком поднял, усадив его на сортир.
- Парень! - я пару раз ударил его промеж лопаток, чтобы дым вышел. Хотя уже и знал, что дым этот не дым вовсе, а нечто другое. Нечто живое.
Я ринулся к двери, подбежал, и дослал несколько пуль примерно по центру, расширив уже существующую дыру, доведя её до размеров кулака.
- Кушать подано, - сорвав с разгрузки светошумовую, я выдернул кольцо, и пропихнул гранату в дыру, в тот же момент отвернувшись...

После пары хлопков, выбивших остатки дыма из его легких, Юлий, наконец, смог втянуть в себя воздух - с трудом, с хрипом и кашлем, с болью. Но вдохнуть.
Сознание начало приходить в себя, боль отступала, а зрение со слухом возвращались обратно. Теперь он вдруг понял, что ошалевшие дети ломились в закрытую дверь туалета. Да, он был в туалете... Все болело, воняло какой-то мочой, а спасший его спецназовец быстро вернулся к двери, отстреливая в нее патрон за патроном. Сам вход в сортир Юлий не видел - он был за стеной предбанника.

Открывшаяся в двери дыра дышала тьмой, за которой чудом угадывались очертания чьих-то лиц. Выдернув чеку, Богомол с силой протолкнул туда свою гранату, наткнувшись на чью-то зубастую морду. Вмазав заодно по морде, он пихнул "Зарю-2" дальше и выпустил ее... Происходящее вдруг затянулось на долгие четыре секунды горения запала, наполненные событиями сильнее, чем обычный урок в этой школе.
4...
Жадный рот вцепился в ладонь Андрея, яростно пытаясь прогрызть перчатку и не давая тому вытащить руку обратно. Уперев вторую в косяк, он резко дернул, с хрустом вырывая кому-то зубы.
3...
Богомол отвернулся, отступая на шаг, но тут же вернул свой взгляд на место: раздался роковой треск, пробившийся сквозь рев толпы и шум звонка - косяк в месте входа замочного язычка разлетелся к чертям, открывая дверь вовнутрь...
2...
Не ожидая от себя настолько быстрой реакции, Андрей рванул обратно к двери вбивая ее на место плечом! Ноги отставить чуть дальше в пол, руку в упор в дверь, тело напряглось, соревнуясь по силе с десятками озверевших детей! Чья-то ручка успела просунуться в открывшийся проем, но резкий толчок Богомола ее сломал...
1...
Дети неожиданно надавили всей своей массой, отчего берцы Богомола заскользили по гладкому кафелю. Дверь начала постепенно раскрываться, Андрей стиснул зубы под балаклавой, сопротивляясь до последнего... Зажмурил глаза. Оставалось совсем чуть-чуть.
0...
Ну же!
0...
Давай!!!
0...
Все. Долгожданный оглушительный хлопок над самым ухом. Тьма внутри на миг озарилась сквозь веки алым светом, слепя Андрея.
Напор тут же пропал - дети резко отстали от двери, отчего та захлопнулась обратно под весом Андрея. Тот, не ожидав этого, поскользнулся и распластался на полу, прямо в газу. В ушах теперь звенел собственный звонок - и все, больше никаких звуков. Перед раскрытыми глазами бегали какие-то огоньки, но зрение, к счастью, он не потерял.
Балаклава промокла насквозь от пота.

Юлий лишь увидел, как весь туалет озарило яркой вспышкой, чуть не ослепившей его. Услышал он громкий хлопок, но и тот его не оглушил... Хотя его состоянию все равно сложно было позавидовать - пострадавший от газа еще не мог нормально дышать, а непрекращающаяся боль подтверждала тот факт, что его здорово потрепало. И он все еще не мог толком понять - что именно было потрепано.
Зато он неожиданно осознал, что это чертово дребезжание металла, бывшее на самом деле, обычным школьным звонком, наконец-то прекратилось.
Благодаря вспышке от гранаты, он сумел разглядеть туалет - такой же, как и тот, где он уже был сегодня. Но только почему-то неправильный... По полу здесь стелился дым, доходя до середины голени. Окна были, как и в том, закрашены на нижнюю половину белой краской. И они были почти полностью заляпаны грязным дождем.

Ад продолжался. Нет, это было что-то более ужасное. Еще более немыслимое и невыносимое. И казалось, прошла вечность. Пока в какой-то момент, столь же яркий и быстрый, как вспышка, он не понял все. Боль, как пламя, очистила его сознание. И он был почти благодарен ей за это. В ее огне сгорел страх. Сгорели сомнения, нелепые догадки и ненужные мысли. Все встало на свои места: Юлий понял, что не сошел с ума. Понял, что все так, как есть, и никак иначе. И что не надо искать в происходящем ничего сверх того, что видишь, ничего не надо придумывать, объяснять и понимать. Теперь все стало предельно четко и ясно. Он жив, а окружающее ему не снится. Это было настоящее прозрение, от которого стало легче, даже несмотря на испытываемые ощущения. И он поднялся с желанием действовать. По крайней мере, попытался сделать это.

Помотав головой, грузно встал, скользя свободной рукой по гладкой стене, тщетно пытаясь найти хоть что-то, за что можно ухватится. Хлопок взрыва мощно обдал всё тело, и казалось, будто желудок с легкими поменялись местами, ну а чертов слух, конечно, пропал. Теперь я мог говорить с пришедшим в чувство пареньком только в одностороннем порядке.
- Я оглох, - сухо, как я полагал, произнес я. И стянул чертову балаклаву, запихав её в верхний карман куртки, и принялся надевать противогаз, оставив автомат свободно висеть на плече.
- Бля, - мой комментарий по поводу дыма, которого становилось всё больше и больше. Должно быть, его теперь нет только разве что в бункерах или там, за облаками. И что теперь делать? Школьники, тем временем, успокоились. Понятное дело, что граната их не убила. Тем не менее, они убрались. Значит, какой из этого следует вывод?.. А хер его знает.
- Девчонку усади на сортир, - я навалился спиной на дверь, уперев ноги в пол.

Опершись на стену рядом с унитазом, Юлий попытался встать, но ладонь тут же скользнула, будто по жиру... На серой во тьме стене остался черный след его собственной густой крови.
Кое-как поднявшись на ноги, наркоман поплелся по стелившемуся по полу едкому дыму, который доходил почти до колен. По его лицу что-то текло, его ладони - они...
Вход прикрывал спецназовец, уже сменивший балаклаву на противогаз: он держал полувыбитую хлипкую дверь спиной, подскакивая от частых толчков. Он кричал, что он оглох, что нужно спасти девочку. Но ладони Юлика...
Девочка спала у входа, прямо в газу, как ни в чем ни бывало. Она смело дышала им и улыбалась сквозь сон. Он не разъедал ее, лишь нежно окутывал в этом безмятежном блаженстве. А вот ладони...
За окнами бушевала гроза, с грохотом ударяя по стеклам, прожигая тьму ослепительно яркими вспышками. Оказавшись близко к окну, Юлий разглядел и какие-то другие вспышки: рыжие, значительно тусклее, будто бы они были совсем далеко. Но что-то подсказывало ему, что они мигали мгновениями прямо напротив - в другом крыле здания. Там кто-то был?.. Но ладони...
На них было лучше не смотреть - Юлий понял это, увидев их лишь мельком. Руки горели огнем, будто он держал их в кипящем масле и даже не думал забирать оттуда. Спецназер что-то орал в противогаз, сопротивляясь из последних сил визжащим за дверью малолеткам. Юлий помог бы, но ладони... Нет, на них не стоило смотреть.
Хотелось вмазаться. Чертовски хотелось вмазаться, чтобы просто прекратить эту боль, чтобы отдаться в руки рокового блаженства, но дозы нигде не было. А она помогла бы, она точно помогла. И тут Юлик внезапно почувствовал, что в кармане у спецназера были шприцы. Точно были - в этом нельзя было сомневаться.
Не контролируя себя, наркоман протянул к парню в черном комбезе свою руку, но та была... Нет! Не надо! Нет, Юлик, не смотри на нее, не смотри. Этого лучше не видеть, поверь.

Дети бились Андрею в спину. Неистово, постоянно, бесконечно, не прекращая своих попыток, и их попытки, надо сказать, имели некоторый успех - Богомолу с каждой секундой было сложнее сдерживать натиск. Он уставал, чисто по-человечески. В противогазе жутко воняло и практически нечем было дышать. Фильтр сдох, еле стравливал по-маленьку воздух, но зато очищал...
Внезапно невидимая костлявая рука обхватила шею Андрея и с силой прижала к двери, будто бы та сама решила удавить спецназера. Кадык пронзило болью, тело выгнулось в попытке вдохнуть, но кислород не поступал: глаза чуть не выкатились из орбит, грудь сдавила тяжесть, а в сознание вбилась паника.
Но в ушах, сквозь этот чертов писк, настойчиво, будто удары молота по вбиваемым в Андрея гвоздям, звучали одни и те же слова его ментора: Испытание, Победа и Боль... Испытание, Победа и Боль...

"Таня? Она здесь. Это хорошо" - Юлию почему-то действительно было приятно знать, что девочка рядом. Правда, чувство удовлетворения промелькнуло еле заметной тенью на фоне телесных мук. Он прошел мимо нее, даже не подумав поднять ее, ведь она так сладко спала в этом дыму.
"Кто это в противогазе? Нет сил вдумываться в его слова. Что он хочет, почему кричит? Он разве не видит, что я подыхаю от боли". Откуда из вне пришла непоколебимая уверенность, что у спеца есть оно... Спасение. Концентрат счастья в машинке* Руки сами потянулись к его карманам. С ладонями было что-то не так, что-то ужасное, но эта мысль постоянно ускользала от парня, а рассеянное внимание не позволяло сосредоточиться.
Но тут Юлик отпрянул назад, испугавшись руки. Он попятился назад, выставив руки вперед.
- Нет, нет, нет. Мне надо, мне надо, нет, - шептали его губы, но он не мог остановиться и вернуться за своим спасением.

- Грхм! - оставшийся воздух с шумом вышел из гортани, когда нечто схватило за горло; у меня совсем не было времени обдумать хоть что-то, руки сами метнулись к горлу в тщетной попытке освободить его, но как убрать то, чего не существует физически? Или это он просто сходит с ума, наглотавшись потихоньку дыма? Или, раз существует живой дым, то существует еще что-то мистическое? Обо всем этом я просто не успел подумать, потому что мозг был занят попытками спасения. Я начал крутится, извиваться, долбить дверь затылком, переключился на борьбу с этим чем-то - и совсем забыл про детей позади. Отсутствие воздуха виделось куда большей проблемой...
В глазах потемнело. Темная капля упала на ровную, зеркальную поверхность такой же темноты. Практически перестал чувствовать своё тело, в ушах заложило - я с уже безразличием понял, что стал "уходить".

Комната и полумрак в ней. Приглушенный шум вентилятора сверху. Влажные капли на холодных, каменных стенах. Большой, намертво прикрученный к полу стальной стол, я, сидящий за ним, тоже к нему прикованный, и ногами, и руками. Голова чисто выбрита. Просторная, легкая одежда.
- Так значит, вы говорите, некий черный дым. Что вы подумали, когда увидели его в первый раз?
- Я...я...дело в том, что я его уже видел когда-то...это было в метро, еще до того, как я попал в...
- Товарищ полковник, - перебил сидящего на стуле второй человек, скрытый мраком. - Он просто не в том состоянии. Вы ведь понимаете, что он просто не отдает себе отчета в происходящем, и что всего его слова, по сути, просто...бред?
- Дайте ему закончить! Продолжайте.
- Да, так вот. Тогда он взялся там из ниоткуда. Он просто появился в какой-то момент. И я был где-то в подсобках, а позже я не помню, "очнулся" уже в школе, и я всё знал. Как скачок. Там он тоже просто...был, понимаете? Я ничего не подумал. Просто вспомнил то, что было.
- Хорошо...вы говорили, что с вами было еще несколько человек, - произнес человек в погонах, которого было видно намного лучше, хотя и его лицо было наполовину скрыто. - Как хорошо вы их знали?
- Хорошо, и в то же время, плохо, - произнес прикованный. - Я их видел в метро. Кажется. Многих из них. И еще, там были другие люди, они же были и в школе. Я не сразу понял, только потом, когда память стала возвращаться. Я не знаю как они всем там оказались. Но они были там, и совсем не изменились...их и моё "до и после" было одинаковым. - после нескольких секунд молчания ответил он. - Можно мне сигарету?

Человек в погонах кивнул. Кто-то обошел сидящего сзади, наверное, второй. Он шел через тьму, и сидящий так и не смог разглядеть его. Он приставил ко рту сигарету, и после того, как прикованный схватил её губами, дал прикурить.
- Вы говорили, что с вами был некий Голос, или, как вы еще его называли, Ментор. Кто он? Подробней. - потребовал полковник.
- Он - мидиан. В них нет ничего человеческого, в этих мидианах, - усмехнувшись сквозь дым, ответил заключенный.

Мощный удар в челюсть стер усмешку с твоего лица.
- Ты. Несешь. Чушь. Солдат, - прокричали тебе в самое ухо, разделяя фразу на отдельные слова.
Во рту тут же навернулась соленая кровь, которую ты сплюнул куда-то под стол, прежде чем вернуться обратно.
- Майор, отставить! – рявкнул сидящий напротив. – Я Вас позвал не для того, чтобы Вы его избивали!
- Но товарищ полковник, это не может быть правдой! Какой к черту ментор?! – возмутился майор, только что ударивший тебя. Он все еще стоял прямо за твоей спиной.
- Напомните мне, майор, все ли архивы Управления доступны Вам? – процедил полковник. Судя по испепеляющему взгляду, он был в ярости.
- Нет, товарищ полковник, - тут же осекся стоящий позади тебя.
- Тогда молчите и не мешайте нам работать, товарищ майор.
Взгляд человека в погонах вернулся к тебе. В задумчивости он принялся пробовать свои щеки на вкус…
- Нет ничего человеческого, говоришь? – протянул полковник. Ты согласно кивнул.
- Мда… Доктор Качалов, оцените степень психической диссоциации, пожалуйста.
- Восемь баллов по шкале Гольцмана, товарищ полковник, - послышался третий голос из-за твоей спины. Он стоял в нескольких метрах от стола и шумел то ли карандашом, то ли каким-то аппаратом.
- Хорошо, - бесстрастно произнес полковник, вставая. – Продолжайте.
- Но товарищ полковник, в чем смысл?! – снова возмутился майор. – Он и так уже безумен!
- Доктор Качалов, повторите, пожалуйста, для товарища майора, сколько всего баллов в шкале Гольцмана? – седой офицер, уходя, уже открыл дверь, впустив в полутемную комнату свет из коридора.
- Двадцать один балл, товарищ полковник.
- Как видите, майор, нам еще рано завершать допрос. Выполняйте, - бросил мужик в погонах и вышел.
Позади кто-то зашуршал, и через пару секунд на твою голову насильно натянули уже знакомый ПМК-1. Затянули потуже и отпустили – просто дышать. Но у этого противогаза не было банки. Вместо нее прикрутили длинный шланг, уходивший куда-то вглубь комнаты. И, судя по отвратительному запаху, ударившему по ноздрям, дышать ты должен был отнюдь не воздухом…
Там был АМ-8. Черный газ. Ты отчаянно попытался сбросить противогаз, дернул все цепи, зарычал, но все было бесполезно – через полдесятка нежеланных вдохов он подступил к лицу, самотеком проникая в нос. Ты задержал дыхание, но это была лишь отсрочка… Когда-нибудь все равно пришлось бы вдохнуть.
- Богомол, если ты еще жив, мы идем к тебе...

Юлий

Бооооооль.... Сплошная, сжирающая разум, бесконечное мучение и страдание, сплотившиеся режущими самую плоть стальными нитями, обвившими руки, режущими руки, вплетающиеся в плоть и вырывающие ее клочьями - агония, долгая, страшная, невыносимая агония, охватившая ладони Юлия...

И все потому, что он взглянул на них... Потому что протянул их вперед, загородившись от страха.
Изувеченные кисти. Одни кости, белесые вскрытые сухожилия, с которых свисали остатки мяса и лоскутья кожи. Кровь даже не текла - она свернулась прямо в обугленных жилах. Руки наркомана стали настолько отвратительны на вид, что Юлий даже не смог от них отвернуться. Настолько захватывало это безумное зрелище... Собственная плоть... Исковерканная, изуродованная, изтерзанная и изничтоженная чем-то злым и беспощадным. И боль, кричавшая в уши об этом уже столько времени. Пытавшаяся образумить. Она кричала: "Бля, посмотри!!! Посмотри, что они сделали с твоими руками!!! ПОСМОТРИ!!!!!!! У тебя теперь нет рук! Нет!!! Одни уродливые обрубки!!! У тебя теперь нет рук!!! Нет!!! Посмотри на них!!! Уродство! Ужас! Мерзость! Обглоданные кости!!! В кого ты превратился, Юлик?! В кого?!?! Ты - монстр, Юлик!!! Ты уже не человек!!! Тебя больше нет!.."
Но Юлик знал ответ на все эти вопросы. Он знал, как справиться со всей этой болью, с криком, со слезами, неожиданно выступившими на глазах. Он знал, как выгнать это из себя, как вылечить свою душу, залить раны блаженным, святым бальзамом и безмятежно закрыть глаза. Оглохнуть и не слышать этих криков. Больше ничего не слышать, больше ничего не знать и не помнить. Не быть, и оттого погрузиться в счастье... В настоящее, полноценнное, всепоглащающее и растворяющее в себе счастье. Не в человеческое, а в химическое.
И он знал, где оно спрятано... Карман на левом бедре этого парня. Оно там, только найди - и ты оглохнешь навсегда.

Андрей

И снова это невероятное желание вдохнуть. И снова эта боль в кадыке, прогнувшемся от стальной хватки ледяной руки...
Но теперь ты действовал четче - оторвал ее от шеи, извернулся и отпрыгнул назад, недоумевающе глядя на торчащее прямо из двери женское предплечье. Длинные алые ногти, узкая изящная кисть, бледная кожа и нечеловеческая жадность: потеряв свою жертву, рука заметалась по двери, скрипя когтями по матовому лаку и оставляя на том глубокие царапины.
Мгновение ты потратил на то, чтобы понять откуда она взялась - из дыры, проделанной тобой же. Но это мгновение зомби потратили с большей пользой...
Они навалались, дверь почти распахнулась и снова неожиданная реакция профессианала заставила твою ногу мощным ударом вернуть ее на место. Почти на место: из-за нее теперь торчало полдюжины детских ручек, в надежде тянущихся к тебе, и даже одна мальчишеская головка, хрипящая передавленной гортанью. Кровожадные, алые глаза с черными зрачками по центру. Объеденная газом кожа, взлохмаченные волосы метрового брюнета и даже кусочек вязаной бордовой жилетки, выснувшейся вместе с плечом.
Но через секунду ты снова ударил своим телом в дверь и уперся обеими ногами, из последних сил стараясь сдержать натиск толпы детишек. Пригнулся, чтобы женская рука не достала, но это было нереально - цепкие когти впились в твой череп, вонзаясь в кожу и пытаясь сорвать скальп. И только сейчас ты заметил, что в пылу борьбы с тебя слетели и противогаз и каска, скрывшись в дыме где-то под ногами...

- Жив...пока что, - хрипло пробормотал я куда-то и кому-то. Признаться, несколько ранее я думал, что уже все погибли. Слава богу. Повезло. Наверное.
- ХУЛИ ТЫ СТОИШЬ, МУДАК?! - уже из последних, действительно последних сил, через боль, а может, и благодаря боли, рявкнул я на парня, который вёл себя действительно странно. Ненавижу гражданских. И школьников. Их надо всех убить.
Если я сейчас что-нибудь не сделаю, меня точно достанут. Это совсем не то, что я хотел, и почему-то во мне царила почти что спокойная уверенность, что я каким-то чудом выживу. Я просто не допускал мысли о собственной смерти.
Мне показалось, что когти-ногти продрали кожу на голове до крови. Ноги задубели. Руки отваливались. Дыхание было сбито.
Хуево, что тут еще скажешь.
Подняв автомат, завалил его по диагонали на плечо, чтобы иметь хоть какой-то упор, я сдавил крючок. Автомат дергался, но и я стрелял короткими. Почти что по центру двери. Наверняка бы заложило уши, но мне было всё равно, так как я и так ни черта не слышал.

Он стоял, пока не услышал крик. А услышав, вздрогнул. "Хули стою? Щас. Щас подойду" - подумал он про себя. После чего наконец-то смог сдвинуться с места. Мелкими шажками, как к опасному зверю, Юлик стал приближаться к спецназовцу. Его облезлые до костей дрожащие руки протянулись к карману спеца. Как больно что-то делать ими, но ничего не поделать, надо во что бы то ни стало достать наркотик.
Выстрелы автомата глушат напрочь, отдаваясь жесткими толчками в висках. Какие твари рвутся сюда, берут ли их пули? Нет никакого желания разбираться в этом. Но вот она - коробочка, уже извлечена. Теперь прочь отсюда. Еще немного и все забудется, будет плевать на руки и на боль. Юлий обессилено завалился в кабинку, в полумраке прошаркав мимо спящей в дыму девочки. В коробочке пять наполненных темно-бурой жидкостью шприцов. Какой странный цвет... Но это героин, он родимый, Юлик ощущал это каким-то сверхъестественным чувством. Шприц в правую руку. Укол в левую. Баян не ощущается в руке, скользит по костям. Чудом попал в вену. Глядя на оголенные кости, кажется, что сама смерть делает ему инъекцию.
Вот и все, вещество впрыснуто. Драгоценную коробочку надо спрятать в укромный уголок. Вот так. Юлий тяжело опустился на грязный неудобный унитаз. В предвкушении избавления от страданий он с нетерпением ждал...

Юлий

Все, вколол. Потекло по стонущим жилам холодной негой избавления – сейчас, еще немного, совсем немного и дойдет до воспаленного, кровоточащего мозга и станет хорошо.
Вот так: только что было чертовски плохо, хотелось подохнуть, а сейчас будет вместо этого хорошо, совсем хорошо. Только дотечет… Еще, ну же, родимая, давай, еще, еще… Слишком долго тянутся эти две секунды, слишком долго оно течет, слишком много надо терпеть…
Слишком много боли, слишком много проблем, слишком много страданий и мучений для одного человека. Слишком много сложностей, слишком много запар, мыслей, вопросов, ответов, загадок и прочей хуйни, которая, на самом-то деле, не нужна. Ничего не нужно, абсолютно ничего: это все – полнейшая ерунда.
Потому что по его вене уже тек ответ, подгоняемый учащенным сердцебиением. Ответ на все вопросы, решение всех загадок, избавление от всех страданий и невероятное наслаждение. Имя ему – героин. Но это имя ничего не значит. В этом мире все уже давно потеряло смысл, цену и важность. Все, кроме одного препарата. И то – суть была не в нем, он не был чем-то необычным…
Просто все для Юлия свернулось в темно-бурый круговорот внутри шприца, плавно перетекший внутрь него и, черт его подери, все никак не собиравшийся доходить до конца!!! НИКАК. ОН. НЕ. ТЕК. Никакого кайфа – ничего, пустота, пустышка, бесполезная жидкость, случайная болванка, никому не нужная. Это был не героин, это был не ответ, это было не решение, это была просто жидкость!!!..
Но она сделала свое пусть и маленькое, но дело. Тело как-то приободрилось, оживело, потеплело, и… И даже жажда почему-то отошла на второй план. К наркоману вернулся его трезвый взгляд. Вернулась и боль, но она не так досаждала – можно было вздохнуть, подумать, оглядеться и начать действовать.

Андрей

Перекинутый через плечо калаш ударял в ладонь тяжелой отдачей, неизменно сбивавшей его с цели каждый раз. Гильзы поначалу били тебе прямо в ухо, но вскоре ты догадался пригнуться еще ниже. И чуть не уткнулся лицом в рожу этого мелкого упыря, застрявшего на половине пути.
По изуродованным щекам текли струйки крови, прямо из-под свалявшихся волос. Он яростно бился прямо у тебя под носом, вертя головой и вырываясь, как самое настоящее животное. Тупая, безмозглая тварь, в которую превратился школьник. Саданув себя же головой о косяк, он сорвал с себя часть скальпа, прилипшего к дереву черным лохматым комком. Но зверю было на это наплевать - он заметил тебя и зарычал еще громче, изо всех сил пытаясь дотянуться своим жадным ротиком...
Тем временем, к тебе подбежал тот парень и, как ни в чем не бывало, полез в твой набедренный карман. Забрал упаковку антидота и свалил обратно в туалет, оставив тебя обороняться в одиночку.
Калаш продолжал выплевывать патроны, а этот застрявший в проеме гад все продолжал на тебя пялиться своими злобными красными глазенками, казавшимися черными в этой тьме. Он открывал свой рот, крича, наверное, во всю глотку, но все, что ты слышал - был лишь отдаленный, сильно приглушенный грохот АК-74. Хотя, на самом-то деле, тарахтел он у тебя прямо над ухом.
- По перилам тянись. По решетке, блядь, давай!!!.. - неожиданно очень тихо прошипела рация. А затем разразилась далеким ревом сумасшедшего израненного берсеркера, крушившего своих врагов...
Ты взглянул на ноги: газа становилось все больше. Он почти уже доходил до твоего колена - тому способствовала внушительная щель между дверью и косяком. А это значило, что времени оставалось не так уж много. И это при том, что зомби за спиной все напирали и напирали, несмотря даже на убойные очереди, метавшие щепки из ДСП.
Толчок. Тебя чуть отбросило от двери, но ты снова на нее навалился всем телом. Еще толчок. Но теперь уже сильнее - застрявший мальчик просочился в туалет почти всем туловищем и тут же потянулся к тебе руками. Схватил за рукав, потянул к себе, помешал стрелять... Еще толчок, чуть не выломавший к чертям эту дверь. Мальчик тянул все сильнее, скаля свои зубки. Он так хотел кушать, бедняга...
А ты, злобный дядя, ему не давал.

"Черт, что за херня, пустышка?! Нет, эффект есть... Стало как-то легче. Да. Хотя бы так. Ладно, что теперь? Похоже, началась какая-то локальная война, была химическая атака. Ну неважно что именно, главное об этом уже должны знать все. Если не вся страна, то уж все правительство точно. Это же Москва, а не Урюпинск. Уж элита позаботится о своей шкурке и пригонит сюда хоть целую танковую армию, лишь бы прикрыть себя. В общем, пусть не танки, но они пошлют еще кого-нибудь. Спецназ там, или вояк. Значит, нужно продержаться до их прихода, вот и все".
Он вдохнул, выдохнул, встал, опираясь на стенки. Ноги держали увереннее, это обнадеживало. Юлий вышел из кабинки с намерением помочь своему невольному спасителю, который все это время героически оборонял этот вонючий, но безопасный толчок. Какой-то сыч тем временем лез через разбитую входную дверь. Юлик оглянулся, сделал два шага назад, слегка разбежался (лишь бы не подвело чуть оклемавшееся тело) и ударил взбесившегося школьника прямой ногой в бедро, с расчетом на то, чтобы выбить его из проема, а потом закрыть дверь, навалившись на нее.

- Парень! Слушай сюда! Я оглох бля! Делай что я скажу! - Я отпустил автомат, позволив ему повиснуть, и закаменевшей рукой достал пистолет, а другой - холодный кругляк ргд-5.
- По моей команде! Беги за эту перегородку толстую! И складывайся в позу зю! Только так! - Я кое-как развернулся на месте, и сделал пару-тройку выстрелов в дыру.
- Гранаты наш единственный шанс! Не кину - нам пиздец! Мы собрали пол школы за дверь! - Очередная "двойка" пуль пошла в дыру.
- Внимание! - Я сунул пистолет в кобуру, навалился телом на дверь и почти что синхронно вытащил две гранаты. Крепко сжал их, почувствовав, как входное отверстие ануса дрогнула, а яйца поджались.
Ухватил зубами одно кольцо. Дернул. Второе кольцо. То же самое. Они на взводе. Разожми - и родятся два маленьких солнышка. С железными зубами и когтями. Приставил обе руки к двери, ближе к дыре.
- Давай! - И пропихнул одну за другой в дыру. Секунда ожидания. И я ломанулся следом за парнем...

Юлий ударил ногой по ребенку, но это особо не помогло – у тебя было средство значительно эффективнее….
Наркоман убежал и зажался в самый угол, свернулся клубочком в этом дымы и зажал уши, ожидая, когда ты вернешься.
Ты выдернул обе чеки, развернулся, выдохнул и пихнул гранаты в дырку. Выждал секунду, всего одну секунду, но зомби хватило этой секунды, чтобы одним мощным ударом толкнуть дверь – та раскрылась тебе прямо в лицо, опрокидывая назад, в газ, в черную пустоту, окутавшую тебя с головы до ног.

Здесь не было ничего – ни жесткого пола, ни запахов, ни воздуха, ни света, ни тьмы. Только обреченные голоса, звучавшие сквозь шум статических помех:
- Молот, Молот, - сдавленно хрипел Шорохов. - Я выпал. Ногам пиздец. Я все. Наверное, не выберусь. Не хочу стать как они…
- Там увидимся, братишка, - отвечал Молот, занятый чем-то. - Далеко не уходи, я, кажись, скоро буду... Скоро уже, ххе...
- Пустите, суки!!! – а это уже кричал ты сам. Обреченно.

Ты рвался вперед, поднявшись из дыма. Спасительная стена, за которой тебя ждал Юлий, была совсем близко - всего пару шагов. Но они не давали тебе сдвинуться, держа за одежду, за руки, за ноги, обхватив шею… Они душили тебя и тянули обратно – к стальным клыкам и когтям.
- Отвалите, блядь!!!
Каким-то нечеловеческим усилием, отбиваясь всем, чем только мог, ты почти вырвался из этой ловушки и схватился за край стены. Рыча, подтянулся, заглянул – там сидел Юлий.
- Дай мне руку!!!
Какая-то тяжелая тварь повисла прямо на тебе: Юлий разглядел ее пробитое пулями лицо - темноволосая училка, вся в язвах, вся в крови – пыталась откусить тебе ухо. Длинные красные ногти впивались в шею, а несколько детских ручек держали за ноги. Но ты мог спастись. Еще немного, еще подтянуться, только бы забраться за стену. У тебя уже почти получилось, только бы еще чуть-чуть…
- Руку!!!
Парень, наконец, шагнул тебе навстречу, протягивая свою изувеченную ладонь. Спасение. Ты схватился за нее, потянулся...
- Тащи ме..!!!
Крик оборвался взрывом. Тебя снесло в один миг, разорвав на части. Сортир моментально наполнился дымом и тьмой, лишая Юлия зрения. Его череп будто сдавило тисками. Уши отозвались сильной болью и невероятно громким писком – больше он ничего не слышал. Сознание помутилось, чудом оставшись при нем. Мир потерялся, все закружилось, зазвенело, заверещало и начало куда-то падать… Всё разлетелось на куски. Все разлетелись на куски. Больше ничего не оставалось – только твоя теплая, живая рука, крепко сжимавшая ладонь Юлия.

Тело сжалось в комок, руки припали к ушам.
"Спецназовец мертв. Я в ловушке".
Юлик закрыл глаза. Все равно нихрена не видно. И страшно смотреть. Вдруг эти твари войдут сюда. Лучше не видеть их.
"Как нелепо умереть так. Нет, я не дамся им. Пусть и не мечтают".
Страх обреченности оплел его. Защиты больше не было. Надеяться было не на кого.
"Если они доберутся до меня, то лучше выпрыгнуть в окно. Это хороший выход. Главное разбежаться посильнее... Только бы всех разнесло. Только бы их там не было. Может быть, действительно нет. Чтоб их разорвало на куски".
Открыть глаза не получается. Не хватает духу. Быть в неведении безопаснее. Определенно. До поры до времени.