[WHFB] Битва в Черноречье | ходы игроков | Утро

Утро одиннадцатого числа седьмого месяца 1455 года от Явления Митры было солнечным и безоблачным, но совсем не жарким. Войска северян и южан неторопливо выдвигались на позиции. В лагере за их спинами оставались слуги, повара, конюхи, обозные, лекари и маркитантки. Да и жрецы Митры, благословив солдат, не спешили на поле. Ну, за исключением пары воинствующих клириков.

Вчерашний день не дал осуществиться планам генералов обеих сторон. Южанам не удалось перекрыть ущелье, и запереть в нем отряды горцев. Зато они заняли позицию между ними и отрядами Черной розы и не дали союзникам соединиться. Теперь все должно было решить прямое противостояние. Позднее дотошные хронисты подсчитают участников битвы до последнего солдата, но и так, противники достаточно знали друг о друге. Все-таки в одной стране жили, и это еще не считая разведку. А репутация и возможности наемных отрядов были общеизвестными.


Формально армией Севера командовал 15-летний граф Артур Стерлинг, племянник Якова. Но все знали, что приказы отдает матерый волк - сэр Вильям Брок, в звании генерала. Опытный ветеран, прошедший не одну войну и кровный побратим герцога Йовийского. Ставку и знамя армии охраняли 20 спешенных рыцарей с оруженосцами и 50 гвардейцев алебардщиков. Тут же были два мага, которые должны были защитить командование от вражеской волшбы и гонцы на быстрых лошадях, чтобы передавать приказы.

Главной ударной силой Брок считал объединенный отряд рыцарей. Этой силой, как молотом, можно было пробить любой строй. 50 рыцарей с оруженосцами и конными копейщиками были разбиты на два крыла. Одним командовал прославленный рыцарь сэр Роберт Картер, победитель двух турниров и финалист еще одного. Настоящий великан и непревзойденный копейщик с атакующим зубром на гербе. Другим крылом командовал барон Винсент Мак Линн, горец по крови. Он не нашел славы как турнирный боец, зато прославился безудержной отвагой на поле боя. Винсент признавал только одну команду управления отрядом "Вперед!", но зато был незаменим для прямой атаки. Ни пушки, ни арбалетчики, ни ряды пикинеров не могли заставить его повернуть назад.

Ополчение Иронбурга решило присоединиться к войску, не ожидая, чтобы враг разбил стены и ворота своими новыми бомбардами. Сто копейщиков со щитами и сто бойцов с цепами были по меркам севера не такой уж серьезной силой. Зато капитан стражи Гарри Смол гордился отрядом «медвежьих шапок». А молодые, бравые парни гордились своими новыми дорогими аркебузами. Да и все шесть кулеврин, снятых с городских стен, могли послать южанам свой горячий привет. Кланы тоже выставили ополчение. Вот только в горах обходились по-старинке, без огнестрельного оружия. А те доспехи, которые еще пару поколений назад делали своего хозяина рыцарем, безнадежно устарели. Вот только храбрость и отвага, остались как у предков. Гордоны, Вейры, Логаны, Маклаханны, Маккензи, Россы - на бой пришли все. Похож на кланы и сборный отряд отважных фенийцев под командованием Брана Маккигана. Только доспехов побольше, да немного аркебузов есть. На западе-то люди побогаче живут, хоть и в болоте.

Единственный отряд регулярной армии, который северяне привели на поле был смесью старого и нового, ведь его организовал присягнувший Якову немецкий ландскнехт Фриц Мюллер. Пикинеров и аркебуз было не так уж и много, зато все щеголяли в броне от тяжелой. до средней. Неудивительно, что баталия получила название "Железной". А ученнейшей инженер Ганс Броммель оказался лучшим на севере стрелком из пушек.

Отряд "Серые перья" существовал уже более века. Сыновья в нем сменяли отцов, а внуки - дедов. Уже никто не сможет сосчитать бесчисленные битвы и стычки в которых воевали наемники. Несколько раз его почти уничтожали, но кждый раз "Гуси" возрождались, как будто были фениксом. В этот бой Джек сын Джека взял только ветеранов, оставив всю молодежь вне битвы. И хотя на поле боя "прилетело" всего полторы сотни "перышек" им поручили ответсвенную позицию по обороне фланга.

А вот в отряде барона Эйкена Тьотинга были не только многочисленные стрелки, но и отряд орков, и, даже два огра. Хорошо, что он прибыл с войсками горцев. Северяне с долин великанов считали людоедами и не слишком жаловали.

Гротмог из кровавой луны привел больше двух сотен орков. Хотя его головорезы собирали теперь шлемы достойных противников, они с радостью рубили те головы, которые под этими шлемами скрывались. Заззер, вождь "Черной змеи" никогда не читал Цезаря, и, вообще не умел читать. Тем не менее строил отряд племени в бою прямо как кагорту, в три отряда. В первом молодняк, во втором ветераны, в третьем гвардия. Отряды накатывались на врага от слабых к сильным как волны, сокрушая его.


2278

Южане богаты, по мнению северян даже слишком богаты. А деньги так легко превратить в отряды наемников, которые меняют свою кровь на золото и серебро. Поэтому в армии Желтой розы было несколько необычных отрядов. Одни поклоники огня и солнца чего стоили. Незнакомые доспехи, непривычное оружие и речь. Даже флаги и те незнакомые. Осталось только проверить, как они себя проявят на смертном поле. А вот у Белого отряда вместо флага чистое белое поле, без символов и гербов. Так-то обычные горские парни с кантонов, вот только командиром у них одна из двух в Старом свете кондотьеров с сиськами. Седсу, леди Серебрянная маска, больше известная как Седая сука. Хотя, сказать по правде по блондинке сложно сказать, насколько она седа, особенно, если вплетать в волосы серебрянные нити. По слухам, она родом с севера Острова и имеет личные счеты к Якову, и не только к нему. Белый отряд прославился в италийских воинах. А кроме того Седсу сильный маг школы льда. Отряд же генезерцев был самым обычным отрядом псов войны. Прямо-таки классическим, разве что дисциплина получше, чем у других. Если Седсу воевала парнями из кантонов, а Хольк разными немцами, то италийскую ветвь псов войны представлял блистательный кондотьер Джованни Гаттузо. Чернокудрый, с орлинным носом и живыми блестящими глазами, он всегда носил самые дорогие доспехи, а его меч украшал драгоценные камени. Много пикинеров, а остальные парни, только чтобы обеспечить им прикрытие и удобную работу.

Но не только и не столько наемниками сильны южане. До севера дошли и регуляры из новой кородевской армии. Общее командование армией осуществлял один из "молодых леопардов" Ричарда, ставший после его смерти фаворитом Анны. Герцог Александр Ричард Лесли, которого придворные лизоблюды именовали не иначае как новым Александром Великим. Он безусловно талантлив. хотя пока его любовные победы явно перевешивают военные. Эта битва первое настоящее испытание для полководца.
В полку Александра только он щеголяет в рыцарских доспехах, хотя из оружия носит пистолеты и тяжелую шпагу. 50 жандармов и 50 молодых дворян, тоже со шпагами и пистолетами в легких доспехах составляют конную часть полка. Три баталии по 50 пикинеров в легких доспехах и 4 отряда аркебузиров по 25 стрелков - пехоту. И это единообразно одетое и снаряженное войско сопровождает батарея из 2 пушек и 4 кулеврин.
Сэр Хьюго Грей, член Парламента и один из лидеров группы прогрессистов был богат и знатен, владел землями и предприятиями. Теперь он решил добавить себе политических очков военной славой. На свои собственные средства он создал полк нового образца. Но и здесь сэкономил на чем можно. Пикинеры только в легком доспехе, арбалеты вместо аркебуз, кулеврины вместо пушек.
Капитан Дуглас Стоун успел повоевать под железнй рукой Ричарда и считал все новомодные игрушки сплошным баловством и переводом денег. Ведь и без них континенталов гоняли в хвост и груву. Теперь оон занял место рядом с полками нового образца и был настроен показать им. как надо воевать по-настоящему.

Южное дворянство ближайшей провинции тоже выставило ополчение.Надеть на юного Робина корону, и Анна осыпет своих сторонников милостями и преференциями. Мятежников на плаху, а их земли раздать своим сторонникам. проверенная веками тактика. Сводный конный полк доверили графу Жилю де Лионесс, а пехотный возглавил капитан Джон Мартин.

С принятием вассальной присяги неведомому доселе принцу Якову, о котором Эйкен по темноте своей до начала войны даже не слышал, но о котором на Севере вдруг заговорили все и вся, барон наконец узнал, что же такое на самом деле "армия". Такого выездного борделя ему еще не приходилось видеть. Дело было даже не в том, что путь, который конная банда Гьотинга проскачет за неделю, северное войско прошагает за месяц - от пехоты иного и ждать не приходится. Однако перед выступлением эта армия будет месяц ждать фуража и провианта, а потом еще один месяц, потому что не смогла вовремя отправиться в поход, и поставленная жратва сгнила. Честно сказать, Эйкен уже не верил, что они смогут выдвинуться раньше, чем горные перевалы окажутся завалены снегом, как и в то, что его озверевшие от скуки парни к этому времени не перережут ему глотку. Даже грешным делом один раз воздал молитву Митре, и о чудо - эта бестолковая громада взяла и двинулась. Будь Гьотинг характером помягче, он бы даже верующим стал.
А вот южане. Суки ошпаренные. Оказались расторопнее горцев, видимо, королевская казна куда весомее обещаний жирной добычи. Или они все же не весь свой бардак сюда притащили, и это только авангард, до которого остальной армии переть еще дня три? Дьявол их разберет, обзор как из йейловой щели. И никуда не денешься, вперед Робин или хрен знает кто, Брок взад, вот и пляши меж молотом и наковальней. Ребята нервные, надо поддать им пылу. Прорычал:
- Эй, сволота! Смекай: до первой деревни полтора дня пешкодралом, да добычи там с робинов хер, а до сучьего табора рукой подать. Берем обоз - сами на лошадей, орка на телегу, и поперед всех к деревенским девкам, золотишко при нас. Тамошние оборванки золотой монеты отроду не видели, нож к горлу не приставляй - за нее в шеренгу выстроятся и всех вас в очеред обслужат. А мужики на колени попадают и как пред долбленым Митрой молиться будут. Это если у вас еще хрен встанет после холеных обозных шлюх. Ну что, сволота, выбирай: к обозу первыми и к дьяволу на сковороду первыми, или из благоволения к нашим рыцарям их вперед пропустим? Да черт-та ли тут думать, делай как сказал атаман - айда резать южных сук!

Десяток знамен тихо колышутся на крепчающем южном ветру, заставляя прапороносцев крепче сжимать древка. В свете восходящего солнца отряд кажется ожившим роскошным полем цветов - блестят на солнце стальные позолоченные доспехи, пылают красным, синим и зеленым кафтаны, кушаки и пояса, отороченные горностаем и соболем. За цветом воинства следуют простая пехота, и здесь яркие оттенки уступают привычным глазу черному, белому и красному. У них свои отличительные черты - многочисленные мелкие и большие барабаны гулко отбивают ритм, так что кажется будто даже флаги колышутся в такт.
Стоит неистовый шум. Последние слуги и обозные уже покинули ряды войска, поспешно спрятавшись под защиту лагеря, и теперь между ровных рядов солдат с неторопливостью судьбы шествуют жрецы - вестники Ахурмазды. В своих черных позолоченных балахонах они напоминают посланников Ангела Смерти, и сами жрецы будто только усиливают это ощущение - воздух разрывают громкие песни о победе, смерти и награде мученикам. Пристально глядят через прорези капюшонов черные глаза, будто выискивая малейшую слабость и изъян. Миллионами бликов играют на солнце фахарвары, вызывая восторг даже у самых равнодушных.
А затем, когда последняя песня уже спета, а безумные дервиши прекратили свои пляски с огнем и джиннами, Амир обнажает оружие и произносит короткую речь. Он не призывает своих солдат быть героями, и сделать невозможное, он просто приказывает исполнить свой долг солдата, дойти до конца, и потом отдохнуть вместе с ними, будь то на земле или на небе. "Вперед, Львы Самханы. Солнце смотрит на нас!" - последним слова амира вторит клич, произнесенный сотней голосов, и взлетают в панике птицы, которые уже успели занять ветки ближайших деревьев.

На взгляд Готмога, сегодняшнее утро, как и любое на юге, было довольно поганым. Он бы никому в этом не признался, но любой день, начатый вдали от родных лесов, он считал изначально потраченным. Разве что в этот день ему обламывалась хорошая драка или хорошая добыча. Хвала Предкам, сегодняшний день обещал быть именно таким.

Он уже не раз и не два проклял тот день, когда согласился ввязаться в эту разборку мягкотелых, соблазнившись щедрыми обещаниями послов человечьего вождя. Вместо того, чтобы переть вперед, разоряя незащищенные людские деревни, его племя вынуждено было тащиться со скоростью остальной армии, мучительно страдая от скуки. Даже присутствие рядом единокровников из племени Черной Змеи не особо помогало. Хотя чистить им рыла во взаимных стычках было явно менее болезненно, чем устраивать те же развлечения с мягкотелой частью союзной армии. И это не говоря уже о менее "цивилизованных" развлечениях зеленокожих.

Вот взять хотя бы хуторок, который его парни взяли на прошлой неделе, оторвавшись на время от остальной армии. Ну подумаешь, покрошили три дюжины мужчин, вздумавших дерзить в ответ на вполне невинное требование выдать им всю имевшуюся в наличии жратву да выпивку? Ну порезали, предварительно порезвившись, дюжину девок, а остальных забрали в рабство? Ну пустили, воздав должное отбитой в бою выпивке, красного петуха в ставшие бесхозными дома? Зато как они весело горели...

Накануне вечером в шатер Гротмога пришел гонец от Брока. Памятуя судьбу первых посланников, которые вели себя с орочьим вождем чересчур самонадеянно, генерал прислал матерого вояку, не расставшегося ни с кольчугой, ни с нагрудником, ни с полудюжиной охранников. Такого Гротмог мог и выслушать... по крайней мере десять минут.

После ухода посланника в шатре Гротмога воцарилось напряженное молчание. Полдюжины ближайших сподвижников вождя (четверо из которых возглавляли "подразделения" его небольшой армии) переглядывались между собой, явно думая одну и ту же мысль, но не решаясь ее озвучить. Дородные людские девки, всю одежду которых составляли засаленные лохмотья, молча подносили зеленокожим пиво, стараясь быть как можно более незаметными.

- Вождь, это ж... херь какая-то!

Подал голос Рагтар. Старший над Головорезами и по совместительству самый юный из собравшихся, он имел привычку "нестись впереди кабана", как говорили орки. Чаще всего его скорость играла ему на руку - и его место в племени было тому лучшим доказательством. Ведь если твой топор брошен первым - чаще всего он оказывается и последним. Вот и сейчас он поспешил озвучить то, о чем остальные еще только думали.

- Какого хера мы будем дышать в затылок чернозмейным? Почему им достанутся все голо...

Остальные поддержали его слова согласным гулом, но явным образом никто Головореза не поддержал. Наиболее мудрые из них понимали, что последует, а остальные просто слишком сильно боялись Гротмога, чтобы открыто подвергать сомнению его авторитет. И ответ вождя орков не заставил себя ждать...

- ША!!!

Рыкнул Гротмог, заставив Рагтара оборваться на полуслове.

- Ты, Рагтар, только головы считать и можешь, и то порой ошибаешься, хвастая, сколько голов у тебя на поясе. Если кто не понял, слушать меня в оба уха. Мы пришли сюда за чем? За блестяхами мягкотелых? За коровами да баранами? За ихними девками? Хер вам на рыло! Мы пришли сюда за дракой! За правильной дракой, когда ты видишь рожу врага, и можешь по ней засадить. А что мы тут видим? Кучу мягкотелых, которые не умеют драться! Которые одной рукой держатся за свои железные трубки, а второй - за свои крысиные херы. Хебузы, чтоб их духи побрали! И чо теперь? Вместо правильной драки мы будем дохнуть, даже не успев добежать до мягкотелых? Так что ли, Рагтар?! Так вот - хер вам всем на рыло! Пускай Черные Змеи ловят в себя стрелы да хебузы. А Кровавая Луна пойдет за ними следом, пройдет по их дохлым тушкам и дойдет до правильной драки! После которой мы заберем себе все головы!

Одобрительный рев был ему ответом. Пристыженный Рагтар вернулся на свое место и погрузил нос в кружку с пивом, пуская пузыри и стараясь не отсвечивать.

И вот теперь они шли вперед. Мелкие боссы, проспавшиеся после вчерашнего, донесли приказ вождя своим подчиненным, матюгами и оплеухами успокоив наиболее горячие головы. Топоту множества орочьих ног вторил грохот боевых барабанов, создавая дробь войны - разномастную, но жестко давящую на сознание звуковую волну. Битва в Черноречье начиналась...

Ещё предрассветная дымка покрывала мирную долину, которой суждено было стать ареной жестокой сечи двух армий, а барон МакКиган уже бодрствовал. Отойдя в поле подальше от лагеря, Бран склонился на колени и, подставляя покрытые затейливыми рисункам плечи первым лучам этого дня, принялся горячо молясь духам природы. Пусть сегодня могучий Отец Солнце слепит глаза ненавистных южан, пусть Быстроногий Ветер сдувает их стрелы, пусть Мать Земля вздыбиться, попадаясь кочками и выбоинами на пути их воинов! Если духи сегодня будут благосклонны к фенийцам, их ждёт богатая жертва - кровь десятка белоснежных быков будет достойной платой за помощь в правом деле.

***

Спустя несколько часов, когда тьма рассеялась, а небесное светило дарило свою благосклонность миру, войско мятежного барона строилось перед битвой. Три сотни людей - пахари, рыбаки, охотники, ремесленники и пастухи стояли перед своим повелителем, изредка перемежаясь с небольшой группой закалённых в боях ветеранов, прошедших с Браном не одну битву. Может быть такому войску не хватало ратного мастерства и доброго снаряжения, но они были готовы с лихвой компенсировать это несломимым духом.

- Братья мои, сегодня нам предначертано духами разгромить южных выродков! Они забыли о чести, они слабы и трусливы, они хотят спасти свои жалкие жизни, прикрывшись презренными наёмниками - псами без рода и племени, готовыми пресмыкаться перед толстосумами! Быть может, нам всем суждено умереть, но знайте, что наше место займут сотни тысяч славных воинов, вдохновлённых вашим примером! Братья мои, помните, сегодня предки взирают на вас! Зальём долину кровью! За свободный Богсайд! Слава фенийцам!

      Йорген был уже немолод, а бивачная жизнь не способствует хорошему здоровью. Бывало, что и кости ноют от погоды, бывало, что и кашель заедает. Но только не перед боем! Ожидание настоящей битвы всегда действовало на капитана лучше всякой припарки! Сразу проходили все болячки, крепким становился голос, а усы топорщились, как грива боевого коня. Ибо, как говаривал полковник Кройц: "Солдат не бывает больным — либо здоров, либо мертв!"
      Утром перед битвой Хольк встал раньше всех своих солдат. Где-то в лагере была бабенка, у которой он иногда оставался, но перед боем старый капитан никогда не забавлялся. А то запал на бабу растратишь. А запал должен быть ого-го! Встал он, значит, поплескал себе в лицо водицей из бадьи, размял шею, покрутился из стороны в сторону. Натянул рубаху, оделся весь, бороду расчесал. Потом тихонько Лемке разбудил. В пехоте оруженосцы не положены, но так уж заведено — капитану всегда кто-то помогает латы надеть. Зачехлил себя в броню. "Ну-к," — говорит, — "осмотри, чтобы сверкало как надо!" Подтянули все ремешки, осмотрели. И вот в таком виде, лязгая доспехом, вошел Хольк в общую палатку и как гаркнет:
      — Ну-ка подъем, раздолбаи-лежебоки! РРРРРРРРотападьееем!
      Лицо напыщенное, вроде как суровое, а сам усмехается, но там, под бородой.
      Пробудилось воинство, акромя часовых, которым и так спать не полагалось, забегало, забормотало, зашуршало кафтанами, затопало башмаками, зазвенело оружием.
      Часа не прошло — все стоят в полном порядке. Пики — в небо уставлены, фитили тлеют, перья на шляпах да на шлемах... Ух, красота! Гейнезерцы, мать их! Ух! Орлы! Уууух! Рота в боевом порядке, это ж, мать твою, самое красивое, что есть на свете, наравне с пышной бабой и кружкой темного кексгольмского пива!
      Поверку быстренько сержант провел — все на месте.
      — Ну что, солдаты! — насмешливо их Хольк спросил. — Победим врага сегодня?
      — Дааа, — кричат нестройно, уверенно. Не проснулись еще толком. А просыпаться-то пора. Пора уж попрощаться
      — Размазня! Не верю, — кривится притворно Йорген. — Ну-ка? Неужто?
      — Даааааа! — кричат гейнезерцы.
      — Что за бабье кудахтанье! Вы солдаты или где?! Вам юбки вместо лат носить! Еще раз! Победим?
      — ДААААА! — ревут солдаты.
      — Еще раз!
      — ДАААААА!
      — Еще!
      — ДАААААААА!!!!! ПОБЕДАААААА!!!!
      И Хольк, стиснув от удовольствия зубы, видит, слышит это — как рявкают это "да", как подбираются, как напружиниваются, звереют понемногу. Разозлились: готовы убивать, умирать. А кто готов убивать и умирать — тот готов побеждать.
      — Ну то-то, — говорит он примирительно. — Песню запеееева! За мной шагоооом... АРШ!
      И гейнезерцы выступают. И гейнезерцы поют!

Вот смерть на вороном по полю скачет,
Под капюшон облезлый череп прячет.
Когда ландскнехтов роты маршируют,
Она за ними следует, ликуя.

Красиво на коне смертельно бледном,
Как херувим в сиянии победном,
Как девка в платья вышитом багрянце,
Она идёт кружась в безумном танце.

Смерть барабанит, аж земля трясётся.
Тот гром в солдатском сердце отзовётся.
Всё не смолкают барабана дроби -
То кожа, что натянута на гробе!

      "Хорошо парнишка подтягивает!" — думает Хольк о своем сыне, подкручивая ус. — "Но кто там у нас нынче впереди?"
      За кого там драться — это не особо интересно, когда уже решили. Дерешься так или иначе всегда за деньги. А вот против кого... Это полюбопытнее будет. Железная баталия! Во как! Сошлись, стало быть, как будто и со своими. Ну, не жалуйтесь, ребятушки...
      А вот союзнички. Баба эта седая, стало быть, вперед полезет. Ладно, посмотрим, что у нее получится. Было у Холька предчувствие, что разбегутся ее парни с гор. Ну да ладно, посмотрим. Война всех испробует.
      Противник близко, и пора бы к делу.
      — Кончай песню! — командует сержант. — Господин капитан, рота готова к бою.
      — В боевой порядок — становиииись! — командует Йорген. — Стрелки — на фланги, широким фронтом Артиллерия! На холм! Приготовились к бою!

Под стук копыт по полю гулко разносился лязг тяжелых доспехов и вялое ржание сонных лошадей. Всадники молча вели коней шагом вслед за знаменосцем, высоко поднявшим орифламу с золотым львом - гербом рода де Лионесс. Ровными рядами рыцари двигались в сторону места грядущего сражения. С высоты птичьего полета отряд мог показаться чудовищного размера ежом - так плотно шли всадники, подняв вверх кавалерийские копья. Дворяне не нуждались в частых приказах. Знамя ввысь - марш, знамя вниз - стоять. Знамя в сторону - значит скоро впереди скачущий дворян повернет коня, а с ним повернется и весь строй. И лишь одну команду ожидали несколько десятков рыцарей. Команду "Опустить копья".

Граф Жиль де Лионесс шел там где и положено командиру отряда дворян: в центре ведущего ряда. Его переполняла радость и гордость. Уже очень давно дворянину не доводилось вступить в бой за короля, а теперь появилась возможность вновь доказать преданность царствующей особе. Тем ценнее была оказанная ему честь: командовать не каким-нибудь наемничьим сбродом, а королевской тяжелой конницей. И вновь доказать, что цвет рыцарства не затмит ни пороховой дым, ни безродные крестьяне, вооруженные чем попало, ни уж тем более богомерзкие нелюди. Вдалеке виднелись знамена войска юного короля Робина. Граф немного знал о собравшихся под знамена наемниках, но с любопытством изучал новые стяги. Восточный отряд вызывал обоснованный интерес. Янычары не часто бывали в здешних землях, а уж войско их... вряд ли кто-то из местных видел что-то подобное. Ходили лишь слухи об их храбрости и готовности умереть за вождя, но будут ли они столь же мужественны в сражении за короля Робина? Отряд Седсу не вызывал ничего кроме жалости. И хоть магические способности Седой бабы вызывали некоторое уважение, но Жиль не сомневался: отряды его конницы фронтальной атакой сходу рассеют горцев по долине, и никакая ворожба не остановит строй несущихся во весь опор двухметровых дестриеров. Громче же всех орали гейнезерцы. От жажды битвы ли, иль чтобы добавить мужества малодушным - графа де Лионесс то мало волновало. Он видел в них готовность вступить в бой, а это означало - что солдаты не покажут спины сразу, оставив впереди конницу. Большего от них и не ждал немолодой граф.

- За Короля! - раскатисто провозгласил Жиль.
- За Короля Робина! - нестройно вторил ему хор всадников.

- Когда ты силен, сделай вид, что слаб. Когда ты слаб, сделай вид, что силен. Когда ты далеко, сделай вид, что близко. Когда ты близко, сделай вид, что далеко. Война - это исскуство обмана. - вспоминала про себя Седсу прочитанные когда-то закорючки, - какая немыслимая херня! Война, вот она. Строй здоровых мужиков в паре сотен шагов, и каждый с радостью тебя убьет и изнасилует, все равно в каком порядке. Поэтому надо проломить строй, убить, взорвать и заморозить всех, кто попробует сопротивляться. А если удастся снять голову Броку, то она впервые за много лет не будет дрожжать ночью от холода, ... наверное.
Трудно быть Цицероном с раздробленной и собранной по-кусочкам челюстью и поврежденным языком. Но одно слово Седсу произносила без видимых дефектов речи. Женщина вздохнула, а потом глуховато рявкнула из-под серебряной маски:
- Смерть!
И больше двух сотен луженных глоток здоровенных парней и мужиков грянули вслед за ней:
- Смерть!!!
- Смерть!
- Смерть!!!
- Смерть!
- Смееееерть!!!
Потом качнулись вперед знамена, и Седсу вскинула руку вверх, а потом опустила ее вперед.

Еще минуту или две Эйкен проведет в царстве живых, а потом начнется сеча, да такая добрая, какой и старый нужник Магнус не видал. Не пять аршин земли и камня, корону делить будут. Такая битва пока не кончится - в ней все мертвецы как из сказок, злые, голодные, с горящими глазами, только и желания в них осталось, чтобы кому-нибудь в глотку впиться. Высосет упырь из бедолаги кровь, сам на день-другой живчиком обернется, сперва в кружало пойдет, потом к бабе какой под юбку залезет – ни за что от человека не отличишь. А потом он опять упырь и снова ищет у кого кровь сосать.
“Кличи какие-то кричите, Яков-Хераков, нашим да вашим… кого обмануть хочешь, войско упыриное? Денек жизни выгрызть хочешь”
Барон раздул ноздри, часто задышал, потянулся рукой к фляге – последний глоток вина, пока живость не вышла. Хлебнул как воду, уже не чувствуя ни вкуса, ни разливающегося тепла, все заполнил лихорадочный жар схватки. Перекинулся.
- Вперед, черти! Насадим их на йейлов бивень!
Любил он свое гербовое животное - уж больно на половиной проглоченную забористую брань походит...

Зеленая Фляга скептически оглянул горный склон. Интересная здесь местность все таки, гора на горе и горой помыкает, и к тому же труднопроходимые, а для конницы с артиллерией вообще Ад. От кого-то из местных он слышал будто это все из-за троллей, стерегущих золото на горных тропах. Будто они набросали столько камней, чтобы запутать воров. Когда-нибудь нужно будет собрать отряд молодцев, и поискать этих троллей и их золотишко.
Но это подождет, а пока что надо заняться делом. Амир отвернулся от нависающей над ними скалы
-Усмаил, что говорят Белошкурые?
Усмаил, высокий уже давно не молодой мамлюк, улыбнулся показывая отсутствующие передние зубы:
-Враг слева, враг справа, мой амир. Мы здесь как затычка в дырявом горшке, если прорвет - все пропало. На севере толпа железок, которая попытается прорваться к ущелью. На юге, в ущелье, толпа дикарей и гулей попытаются сделать тоже самое, только на север. Островитяне их немного порежут, но нашим парням все равно может сильно достаться.
-Не впервые, Усма`. Скажи парням, что все захваченные доспехи и оружие, если что добудут, их. И деньги тоже. Пленных не брать, у нас времени на них не будет.
Усмаил кивнул:
-Размещаемся как всегда в таких случаях?
-Да, ты отлично знаешь, что как делается. Фланг упрем в гору, если что, отступаем к подножью, там нас конница не достанет. Мои аскари и Черношкурые будут в резерве.
-Вот Джахиз то расстроится. - чуть скрывая усмешку произнес мамлюк
-Развесели главного Черношкурого - может ему опять достанется самка гуля, как тогда в пустыне Оптена. Их там в ущелье толпы а толпы...
На этот раз Усмаил не удержался, и, с хохотом вспоминая былое, умчался к войску.
"Помоги мне Ахур Мазда на этот раз" - думал амир, переводя взгляд на север. - "И я тебе золотую тарелку пожертвую, точно как точно. А может две, если в этих землях столько золота найдется."

Жиль вместе с без малого двумя сотнями всадников, внимательно наблюдал за трепещущей на ветру орифламой с золотым львом. Еще чуть-чуть и армии схлестнутся в кровопролитном сражении. Наемники начнут резать друг друга почем свет стоит, регулярные соединения - осторожно продвигаться вперед, сберегая силы для решительной атаки. Артилерия начнет работать по флангам. Маги начнут призывать потусторонние силы. А время конницы... Время конницы наступит не сразу. Граф окинул взглядом фронт армии. От самых гор тянулись полки, плотно прижимаясь друг к другу. Плечом к плечу. Пойди сейчас конница вперед и... могучие кони разметают союзные части, ударив им в спину. Обойти по флангу? По левую руку - горы. По правую - сотни шагов скачки. А если какой отряд покажет врагу спины? Их-то и нужно первым делом втоптать в грязь! Трусов, дезертиров и перебежчиков. Уже скоро, гремя конскими доспехами, плотный строй рыцарей бросится в ошеломительную атаку, а пока... Граф де Лионесс ждал и слушал трепещущую орифламу.

Шум. Он окружал Гротмога со всех сторон, проникая в тело даже не через уши - а через саму кожу. Шум, в котором сливались воедино грохот боевых барабанов, топот тысячи ног, лязг плохо прилаженного железа и отголоски чужих боевых кличей. В отличие от всех остальных, орки Кровавой Луны не стали тратить дыхание, подбадривая себя воплями еще до того, как доберутся до врага. Зато когда до мягкотелых можно будет достать плевком... сама земля содрогнется от яростного рева сотен зеленокожих.

- Не отстава-а-ать!!!

Рявкнул Железное Брюхо, махнув топором в сторону предполагаемого противника и чудом не лишив уха скакавшего рядом кабаньего всадника. Впрочем, на такие мелочи босс орков внимания обращать не должен. Вместо этого он натянул поводья своего боевого хрюкача, уводя свой отряд с острия атаки. Долбиться об боевые порядки мягкотелых он не собирался - для этого есть рядовые бойцы.

      По опыту предыдущих битв Хольк, не смотря на то, что наемники обычно хорохорятся и называют себя гоавной причиной победы, хорошо знал, что в сражении важны и пехота, и конница, и артиллерия, но решает дело конница. Пехотные баталии могут долго бодаться друг с другом, отходить, перестраиваться и снова идти в атаку — но это пока в тыл не ударят конные латники на больших злобных лошадях. Прямо на пики они, конечно, не полезут — тоже жить хотят, но решится все с их ударом.

Наблюдая, как по пологой равнине растекается цветастая масса неприятелей, алчущая смести пособников Якова, Бран размышлял о сегодняшней битве. Его не заботили вопросы морали и оправданности этого мятежа, у барона не было и тени сомнения в том, переход Богсайда на сторону севера - правое дело, а не гнусное предательство и повторись этот день ещё сотню раз к ряду, он поступил бы так же. Единственное о чём жалел МакКиган - на той стороне долины были почти одни наёмники, а значит его воинам придётся проливать кровь простых алчных вояк, а не ненавистных южан.

Но, как бы там ни было, настало время смерти и славы. Протяжно зазвучал фенийский охотничий рожок и в рядах отважных воинов болот началось шевеление.

Напряжение было такое, что его можно было резать ножом, как масло, или черпать ложкой. Вороны слетелись к полю со всей округи, а одна стая спустилась с гор, сопровождая северян. Птицы волновались, кружились, каркали, но в отдалении. Они не решались пересечь невидимую черту, прекрасно зная, как много внизу опасных двуногих. Время птиц и падальщиков придет после, когда истоптанная трава будет залита кровью и покрыта бездыханными телами. А вот черви спокойно и равнодушно прокладывали свой путь прямо под ногами бойцов. Им некуда было спешить. Ведь все, что рождается на земле, в эту землю уходит, только честь и слава бессмертны.
Кто-то застыл железной статуей, опираясь на пику и равнодушно глядя перед собой.
Другой, нервно переступал с места на место, стискивая до боли рукоять меча.
Гладил кончиками пальцев оперение стрелы.
Прикусил клыками край старого деревянного щита.
Чесался.
Сплевывал густую слюну.
Пыхтел и пускал газы.
Нервно дышал.
Возносил молитвы Митре.
Матерился и богохульствовал вполголоса.
Проверял прицел кулеврины.
Рычал.
Сотни мыслей и слов словно варились в огромном котле. Для кого они станут последними?
Мы победим!… Дикари и варвары… Мама… Почему я вчера не вставил маркитантке?... Рыцаря надо в плен, и золотишко поискать у убитых… Митра… Вот защитим, а там и жениться можно… Стрелять начнем издалека, пусть идут с опаской… Сволочи, почему нас на пики?... Достойного противника… Сдохните! Все здесь сдохните!... Я вернусь, любимая… Свиньи, какие они свиньи… Мой кабан? Да у меня самый крутой кабан!...
А этот кабан, пользуясь моментом, меланхолично жевал ближайший куст.
Кони ржали и перебирали копытами.
Но первым не выдержал другой копытный. Ярость туманила ему голову, а сердце, казалось, сейчас разорвет грудь изнутри. Один из бесшабашных кентавров, поднялся на задние копыта, и, раздувая щеки, затрубил в рог. И шагнул к врагу вожак-минотавр, вбивая копыто в землю, беря первую кровь у травы, не у людей. Словно отвечая далекому гудящему звуку, герцог Лесли поднял правую руку с зажатым в ней генеральским жезлом. Чисто запели кавалерийские горны, ударили барабаны, и наемные баталии двинулись вперед.

Технический пост.

Сводный полк вошел в зону стрельбу "Серых перьев"
+3 за BS -1 за реакцию стоять и стрелять, попадания идут на 5 и 6
9 шестерок - 9 ран
11 пятерок проверяем: S3 против Т3 наносит рану на 4+ еще 3 раны
итого 12 ран
трех спасли доспехи 9 трупов.

Отряд Холька попал под залп 6 кулеврин ополчения. 4 попадания. Убито 6 человек 4 с алебардами и 2 копейщика. Одна кулеврина при этом сломалась.

Лучники фенрийцев дали залп по конным пистолетчикам белого отряда.
14 ран 6
8 пятерок проверяем еще 5 ран
спасброски доспехов 0 (!)
19 трупов

По бандере Гаттузо выстрелили пушка и мортира, то есть пушку заело, а мортира убила 4 солдат.

По наступающим минотаврам дали залп 4 кулеврны и 60 арбалетчиков.
16 ран от арбалетчиков 1 от кулеврины
8 проверок силы 4 против Т 4 - 4+ еще 5 ран 21 рана -
7 минотавров убито

По отряду барона выстрелили 2 пушки и 4 кулеврины
Ядрами убило 2 пистолетчиков и лучника

Стрельба по оркам
10 ран и 11 проверок
всего 17 ран спасброски доспехов 8 успехов итого 9 орков убито