[BBP] Земля Духов | ходы игроков | 4. Последняя Дочь. Отчаянье и надежда

Земля Духов пробуждается от зимнего оцепенения. Утренние туманы скрывают происходящее под лесным пологом, талая вода смывает кровь, свежие могилы зарастают вереском. Дикий край примет в себя каждую жизнь, сделает ее частью своей истории. Сюда хорошо приходить, чтобы раствориться во времени, исчезнуть навсегда.

Мэль Олинар из клана Ворона зябким утром идет по Тайной Роще, прихрамывая и опираясь на дубовый сук. Она не держит наготове оружие, не крадется, ожидая засады, топота копыт и яростного рева. Ей безразлично, умрет ли она. Она и так все равно что мертва. Не глядя растирает слезы по лицу кулаком, упрямо движется вперед. Иногда взгляд ее, отрешенный и пустой, натыкается на тела родичей. Кого-то она узнает, кто-то изуродован слишком сильно или лежит лицом вниз.
Мэль не успела умереть вместе со своим кланом, оставила своих. Она не знает, зачем пришла сюда, но упорно движется к месту, где должна быть Последняя Дочь.
Лес вокруг нее стал обычным, серым и голым. Осенняя листва, без устали шелестевшая тут многие века, опала, а недавний снег превратил ее в грязь. Жизнь ушла из Тайной Рощи, и Мэль знает, что это означает: Последняя Дочь мертва. Впрочем, ей не надо смотреть по сторонам, чтобы понять это. Сердце ее, неразрывно связанное со священным древом клана, уже знает все.
Мэль минует поляну, где громоздятся тела зверолюдов, один - особенно большой, с развесистыми рогами, страшный и зловещий. Движется дальше, почти шаг в шаг повторяя путь последних защитников ее клана, чужаков, ввязавшихся в безнадежную войну. Тех, кто сделал свой выбор и был верен ему до конца.
Мэль выходит к ручью, и колени ее подкашиваются. Она без сил падает на сырую землю, плечи ее сотрясают рыдания. Она издает вой, полный скорби и отчаянья. Слезы мешают смотреть, но картина мертвой Последней Дочери, окоченевшей и скрючившейся, все равно стоит перед ее глазами. Истерзанный труп матери, валяющийся в грязи перед ее ребенком. Ушедшая с талой водой память целого клана.
Мэль воет, скрючившись на земле, тянет руки к тому, что вдыхало жизнь в ее народ. Но ответа нет, и больше не будет. То, что делало членов клана Ворона особенными, что давало им силу и мужество, погибло. Мэль знает, что она теперь стала обычным животным, таким же как грубые хуманы или даже ненавистные зверолюды. Она покинута, сломлена, втоптана в грязь. Теперь даже стареть придется, как тот эльф с севера. Осознание утраты невыносимо, так ей кажется.
Но даже дрянная скотская жизнь, на которую отныне обречена Мэль Олинар, берет свое. Слезы высыхают, горло не сдавливают больше рыдания, глазам уже не больно смотреть на труп матери.
Мэль переходит вброд ручей, становится посреди пепелища. Тут была последняя битва, это ясно. Тела сородичей уже объедены падальщиками, которые раньше обходили Тайную Рощу стороной. Мэль устало усаживается рядом со скрюченным стволом Последней Дочери, рука поглаживает мертвое дерево. Эльфийка думает, что делать дальше. Взгляд ее блуждает по поляне, в голове рисуются картины того, что произошло тут. Следы зверолюдов, много, ушли на восток. Не ушел ни один эльф. Чужаков ушло всего трое. А ведь было четверо.
Мэль поднимается, обходит поляну. Просевший холмик, укрытый снегом, находит быстро. По двум клинкам в изголовье понимает, кто здесь лежит. Лишь качает головой, слез уже нет.
- Ты отдал жизнь за чужой клан, - бормочет Мэль. - Спасибо, незнакомый брат, - склоняет голову и прикладывает ладонь к рыхлой насыпи.
В этот момент случается то, с чем Мэль попрощалась навсегда. Легкое дуновение сухого теплого ветра, шелест папоротников, едва слышный звук тихой эльфийской песни. Что-то тычется в ладонь, Мэль изумленно убирает руку с могилы и смотрит на пробившийся в этом месте росток. Бледно-зеленый ствол и липкие листья, едва отливающие красным. Это не может быть правдой, но это происходит здесь и сейчас.
- Он умел, - выдыхает Мэль, и ее накрывает волна благодарности к этому хмурому изувеченному эльфу, к его спутникам, ввязавшимся не в свое дело, прошедшим все до конца и проигравшим.
Выходит, все было не так безнадежно? Ради этого они пришли с далекого севера? Чтобы принести забытое искусство ее племени, дать надежду там, где должна быть одна лишь смерть?
Мэль снова плачет, сидя у могилы эльфа, но это уже другие слезы. Теперь у нее есть надежда, теперь у нее есть цель. Осторожно выкопав росток, она пересаживает его себе в сумку, насыпав под него земли с могилы эльфа, бережно заворачивает сумку в меховой плащ. Ей предстоит долгий путь на север. К людям, пахнущим кислой капустой и дрянным пивом. Придется стать такой же, обзавестись вшами и запахом изо рта, придется делать все то, что делают они, чтобы выжить. Но зато там можно будет посадить Последнюю Дочь, за безопасными стенами города, не боясь Бога Гора. И со временем эти грязные существа станут лучше. Священное дерево научит их, наполнит пониманием красоты и смысла. Они будут его защищать так, как защищал клан Ворона. Большего сейчас желать и не стоит.
Тяжело оперевшись на посох, Мэль идет прочь.

Лютер не особо запоминал обратный путь до Нойхафена, слишком занятый своими ранами, горечью побежденного и утаенной в глубине души ненавистью. Он много молчал, все больше замыкаясь в себе, и это никак не изменилось с прибытием в город.
Лечение у лучших лекарей города серьезно подкосили финансовое положение и без того почти разоренного дворянина, и Лютер, как и ожидали многие, сел за написание писем... Просил ли он денег, а может быть униженно умолял о позволении вернуться в Академию и забыть эту проклятую дыру на задворках цивилизации - оставалось загадкой ровно до того момента, пока не пришла первая небольшая флотилия под флагом Фон Мирбахов, привезшая несколько десятков людей, золото и лучшую сталь, что можно было достать в метрополии. И даже несколько бочек пороха и небольшой груз громрила. Сильно изменившийся, мрачный, озлобленный и все еще неразговорчивый, Лютер принялся за большое и опасное дело, и взялся за него с размахом - денег хватило вдоволь и на постройку кузницы, достойной его мастерства, и на возведение небольшого, как его называл сам Лютер фо Мирбах, поместья, больше напоминающего укрепленный форт. Такие приготовления совсем не понравились местному бургомистру, но звон золота и дешевое, качественное оружие, что выходило из под молота Лютера, проводившего в кузне все свободное время, наводнившее рынок и за бесценок уходило гарнизону городка, купило властьимущих Нойхафена с потрохами.
Корабли Фон Мирбахов приходили и уходили, привозя людей, провиант, золото, инструменты и металлы, что уходили и на все еще не высказанные планы Лютера, и, хоть и несколько косвенно, на укрепление города и улучшение его инфраструктуры. До поры роптавшие на Лютера и наводнивших город наемников рода Фон Мирбах жители города вскоре начали видеть в пироманте покровителя города, полностью отдающего себя укреплению колонии...
Но они ошибались.

Спустя несколько месяцев, что были потрачены на невиданное в этих землях развитие и возведение базы для операций, Лютер, наконец, приступил к исполнению своих замыслов - первые отряды, вооруженные лучшим оружием, носящие лучшие доспехи и снаряжение, что мог создать Лютер и его помощники, прибывшие из метрополии, выступили в леса Земли Духов, выискивая и уничтожая огнем и мечом любое сопротивление. Маг, затаивший в своей душе глубокую, черную ненависть, лично вел людей, закованный в тяжелый, вороненный доспех и вооруженный еще более причудливыми изобретениями, выискивая Его.
Пылали леса, земля наполнялась полными животного ужаса воплями зверолюдов, не умолкал звон мечей, редкие дороги обросли выставленными на кольях, отрубленными рогатыми головами зверолюдских отродий. Наемная армия Лютера брала пленных лишь для того, чтобы пиромант пытал их огнем и металлом и сжигал заживо, пытаясь выяснить, где же Он.
Вскоре от любезного, получившего одно из лучших воспитаний и образований, доступных в цивилизованном мире дворянского сына остался лишь опаленный остов - жестокий, безжалостный, не останавливающийся ни перед чем и горящий безжалостным пламенем гнева. Лютера боялись его собственные люди, но Фон Мирбахи платили щедро, а из земель духов было слишком сложно просто уйти, и дезертиров, осмелившихся попытаться бросить дело пироманта, практически не находилось.
Нойхафен боялся фанатично уничтожающего козлоногое племя пироманта, но был ему благодарен за безопасные леса и дороги, бургомистр не смел ему возражать, пока его город наполняли наемники, а порт и кошель - корабли и золото соответственно. Но самому Лютеру было плевать, какое впечатление он вызывает у черни и выскочек, все больше пропадая в лесах. Его больше не интересовала Академия.

Лютер получит голову Бога-Гора, он дойдет до Старграда, даже если для этого придется превратить всю Землю Духов в пепел и разорит собственный род.