Приключения Двух-Ка (или Кошачья история) | ходы игроков | Глава 3. Ночной город

Ночной город пронзительно пах морем – древним старинным морем, неспешно облизывающим камни обжитой людьми земли. Морем суровым, призрачным, хмурым, тем самым морем, которое осыпалось на землю дождем, заставляя улицы сверкать красиво и приятственно.
…В Фейерии, запах моря можно было почувствовать только на дальнем Севере, в тех сумрачных краях, в которых не селились ни эльфы, ни люди. Иногда, какие-то искатели приключений туда забредали, одинокие волшебники и странствующие маги-отшельники. Людской да эльфийской породы. Но земля в тех далях была недобрая, какая-то смутная тень лежала на Севере. Если верить сказителям, то отгремела там некогда великая битва, в незапятные чуждые времена – страшная битва, унесшая много-много жизней в жестокой бойне; море долгое время носило название Море Скорбей, а потом стало просто Серым Морем.
Серым, как недобрые льдины, сползающие в соленые, вечно тревожные воды. Сказители рассказывали, будто бы в тех краях и до сих пор можно услышать грустный плач бледных мертвецов, оплакивающих своим несчастные, до срока оборвавшиеся жизни.
...А может, то просто чайки кричали, ведь поэты, они ведь любят приврать. Будем честны.

Но, чу мрачные мысли! Человечий Петербург был красив, романтичен и загадочен. Все эти домики с острыми крышами, все эти мерцающие в ночи шпили, башенки, сказочные многоэтажные замки и парадные ленты строгих улиц – такие себе прямые ленты и пропорциональные. Наверное, этот город можно было полюбить. В конце-концов, даже миссис Понни Бонни оказалась совсем неплохой гнизгой: она ведь не стала ругаться, причитать, не стала грозить тюрьмой Гнизготерии. Напротив! Даже награду какую-то хотела вручить завтра, а ещё сдержала своё слово и наделила тебя, Беллушка, заклятьем зонтика.
Дождик моросил мелкий да надоедливый, колючий по ночному времени, но не слишком крупный. Скорее прилипчиво сырой, вгрызающийся студеной влагой в сухую одежду.

Такой себе чихательно-простудный же.

- О, Беллька, я вспомнил, твою-то мать в перьях! Штурманская 5! Вот видишь, карамельная душа, - Пэрри затянулся сигареткой, кои всегда умел доставать буквально-таки из неоткуда. – Ты смело можешь мне доверять, май ла, - смачно выдул дымок из клюва. - И вообще, тебе лучше меня слушать. Дядя Пэрри старше тебя, карамель, и лучше тебя ориентируется в таких вещах. Давай, бери свой гигантский чемодан и покедовали. Чего там гнизга про Последнее Королевство-то разорялась? Вот уж не думал я, что гнизги в эту чухню верят… Хотя эта дама, как на мой взгляд, не очень-то и обычная, видала остроушка, как она на чёртовых мышах сдвинута? А ведь крыса, то-то и оно! Не простая штучка эта Понни Бонни, эгерей, вот что мой клюв имеет сказать. А хейкао где, зажалась она что ли?

Ступив за порог и выйдя из-под козырька навеса над крылечком волшебной лавки - уже с задействованным заклятием зонта, само собой, ага-ага! - Аннабелла вдохнула влажный от дождя, солоноватый воздух полной грудью и даже улыбнуться изволила. Приятно всё же знать, что дождь тебе более не страшен и можешь спокойно себе под ним гулять где вздумается. Но всё же отдельные брызги иногда проникали под этот магический купол тишины, что заставляло эльфийку нервно вздрагивать каждый раз, как очередная косая струя провожала её кучей брызг. Поначалу она испуганно вскрикивала и шарахалась, но потом поняла: заклинание довольно качественное, надёжное, и брызги до неё не долетают. Видно было, что гнизга знала своё дело. Ведь это же она писала свитки.

- Апчхи! - чихнула Анни в подставленные ладошки. - Не помню, чтобы моя матушка, королева Персифея, когда-нибудь перья надевала. Ты что-то путаешь, Перри, - язвительно заметила она. - Это твоя мать, судя по твоему виду, перья носит.
Она смело подошла к пернатому, чтобы зонт и его накрывал тоже. Всё-таки курить под дождичком было чревато тем, что сигаретка могла намокнуть. И эльфка решила этим воспользоваться, когда услыхала про чемодан.
- Нет-нет, мне тяжеловато его нести будет, - заверила она коднара, когда он предложил ей САМОЙ его брать. - Понеси уж ты, будь добр. А я тебе скажу волшебное слово. Пожа-а-алуйста, - растягивая напевно это слово магическое, с чувством произнесла девушка, хватаясь за коднарскую лапу. Звучало искренне и мило. Она аж сама от себя растрогалась. Но лапу тут же отпустила, брезгливо обтрусив ладошки друг о дружку. Фу же! Теперь будут вонять мокрой псиной. - А я в благодарность рядом держаться буду, чтобы сигаретки твои не погасли под дождём. И ещё это... не стану рассказывать тёте про кресло. Ага!

Про Понни Бонни и Последнее Королевство ей говорить было не интересно. Как сказочку на ночь, можно послушать, но не более того. А спать укладываться рановато пока. Не на улице же!
- Красивый город, - крутила головой по сторонам Аннабелла. Благо, острое эльфийское зрение позволяло ей не обращать внимания на сгущавшуюся темень. - Конечно, со столицей Фейерии не сравнить, но... они такие разные, что нечего и сравнивать, - продолжала она критически рассуждать, взмахивая рукой то в одну сторону, то в другую, показывая Перри, что привлекло в данный момент её внимание. - У нас нет всех этих огроменных палат, чудесатых арок, всей этой чудовищной человеческой ар-хи-тек-туры с башнями и шпилями. Зачем они нужны, если можно жить на деревьях? - несколько брезгливо поинтересовалась принцесса. - Ты же видел мой дворец, Перри! Ну, скажешь, он не великолепнее всей этой кричащей роскоши? Ах, как же люди любят... эмм... слово есть такое чудное... ой, забыла... а нет, вспомнила!.. понтоваться же! У них же даже поговорка есть про то, что встречают по одёжке, а провожают по уму. Ну, ты же знаешь, мы, эльфы, тоже любим всё красивое, - Анни плавно приложила ладошку к груди, - но встречаем по речам, а не по нарядам. Будь ты хоть голый, - она почему-то покосилась на коднара и торопливо осеклась, договорив не совсем то, что хотела сказать, но в целом то, что думала, - важно, что и как ты говоришь и делаешь, а не как выглядишь.
Эльфийка огляделась по сторонам ещё разок и вздохнула, обнимая плечи руками.
- Значит, Штурманская, пять? Ты точно помнишь? А то ещё заблудимся. Темно уже и холодно... чаю с оладушками хочется... И тёплую постельку... - пригорюнилась наша Аннушка. - А может, извозчика кликнем? Здесь же бывают извозчики? Так быстрей доберёмся, да и адрес он может верный подсказать. А деньги... ну, тётя с ним расплатится, - пожала она плечами.

Перри задумчиво почесал рогатую голову, большую свою бугристую бошку украшенную маленькими гнутыми рожками и здоровенными такими мохнатыми ушами, которые немного напоминали кошачьи.
- Штурманская 5, ага. Было что-то определенное на «Ша», а значит это самое… май вла, штурманская пять она и есть, - выловил коднар какую-то букашку из перьев, деловито сунув её в клюв. – Вот тебе и конец, маленькая злосчастная вша! Ха-ха-ха! Нда, так о чём я… И кто эти самые хрядовы штурманы, скажи-ка на милость, Карамель? Какие-то говнюки… наверное честных бродяг грабят. Вот по-любому, так называются какие-то отвратительные негодяи. Попомни моё слово, Белль. Дядя Перри не подведет! Штурманы, что б их мать… Кубхшар, ар'ъегерим, вот что мой клюв имеет о них сказать.

Смачно потушив сигаретку, то есть, затоптав ее когтистой лапой и втоптав в метафорическую грязь, коднар поглядел на твой зонтик. И было на что глядеть!
Это была красивая магия, Белль!
…Зонтик вырос словно цветок, раскрывшись изящной кружевной медузой над твой головой. Даже за рукоять не нужно было держать, эта легчайшая кружевная красота аккуратно прикрывала твою голову, сама собой порхая в воздухе и следуя за своим хозяином: укрывая от дождя и освещая дорогу. Поблескивая синим, фиолетовым, да золотым цветом.
Мимолетная хрупкая прекрасность, как снежинка на ладони – снег, к сожалению, редок в Фейерии, но иногда на севере всё же случались снегопады. Правда, не каждый год. А уж если снег все-таки выпадал… Деревья млели под снежным дождем, а всем ребятишкам доставалась нечаянная, очень недолгая, но от того прочувствованная радость.
- Люди любят свой проклятый камень, кубвахшар. Ты права, детка! Но они ведь от терран ведут свою историю. Вот ваши-то предки, то ардические эльфы. А люди, они все терране по своей природе, в том их суть. Кей-кей! А терране всегда норовят изменить этот мир. Эгерей, такова уж их судьба. Говорят, когда-то на месте этого города было топкое болото, а теперь, гляди-ка, люди наложили камень и подняли гордые башни ввысь! Даже реку сумели заковать в гранитное ложе. Понтливый народ, как ты говоришь. Но вонючее гнилое болото все-равно осталось под камнем. Кто знает, возможно, оно затаило обиду и однажды попробует людям отомстить. Мир всегда мстит людям, то-то и оно. Вот будь здесь чёртовы эльфы, они бы насадили своих деревьев и не стали бы трогать этого холодного болота, май-вла, – Пэрри усмехнулся. – Подика-сь, потому что все эльфы жуткие лентяи! Но люди не такие... Они меняют свои миры век за веком, а вселенная им время от времени за это мстит. Это и есть эгерей. Злой танец судьбы. Впрочем, эльфы ведь тоже играются с магией не безнаказанно, эльфы тоже подвластны темному ветру. Только вас остроухих портит магия, а людишек портит страсть совать свой нос, куда их не просят.

И Пэрри загадочно, печально даже вздохнул, видать что-то личное припомнив.
- Говоришь, тётке не расскажешь про кресло? – схватил ручку чемодана, покатив его нарочито небрежно и по всем лужам. – Пошли. Между прочим, эти штуки называются рельсы, а где есть рельсы, там разыщется и трамвай…
И в самом деле, под твоими ногами Аннушка, обнаружились всамделищные рельсы: две серебряно прямые линии, теряющиеся на горизонте среди темного кружева многоэтажных домов. Обнаружился и полустаночек, и даже какой-то дядька на этом самом полустаночке, прикрывшийся равнодушно-серым обычным зонтом. Видать, как раз себе трамвая ждал.
Можно было подойти и спросить про Штурманскую.
С другой стороны улицы, вдруг обнаружилась не менее интересная картина: кто-то высокий и стройный двигался вдоль домов и гасил фонари. Но не просто гасил. Фигура что-то делала с простым человечьим пламенем, заменяя его на волшебное… Судя по стройности, по изяществу движений и умению держать равновесие, это был самый настоящий эльф!

Аннабелла рассыпалась мелодичным, хрустальным звонким смехом, похожим на перезвон колокольчиков, когда услышала предположения Перри о том, кто такие эти самые штурманы. Только слышалась в этом смехе лёгкая такая, непритязательная, но язвительная издёвка и высокомерность. Так смеётся высокий ардический эльф, когда некто, кто ниже его по положению, говорит какую-нибудь глупость. Искренний, но полный гордыни и самолюбования смех. Смех того, кто считает себя лучше и умнее.
- Какой ты неграмотный, Перри, ах-ха-ха, право слово, от тебя не ожидала, - смеялась принцесса. - Уж я-то знаю, кто такие эти штурманы. Это такой морской термин, обозначающий рулевого на корабле. Корабельный кучер, одним словом. То есть, двумя, ха-ха. Уж такие-то простые вещи надо знать. Я хоть и ни одного штурмана не видела, потому что по морю не плавала, но тут они должны водиться. Ага-ага, они должны водиться там, где водица. А тут её полное море рядом, если верить картам, которые я смотрела. Не волнуйся, мой сухопутный друг, прохожих они не трогают. Если только это не пираты, конечно. Но пиратов мы легко узнаем! У них повязка через глаз, деревянная нога, трубка во рту и попугай на плече. Запомнил? Увидишь такого - не подходи, ага? - щебетала весело эльфийка, крайне довольная своим нынешним положением под невероятно красивым магическим зонтом. Ну, Анни к таким вещам в Фейерии привыкла, так что для неё это было обычное дело. Поду-у-умаешь, волшебный зонт. Но красивый, да!
Хорошо всё-таки, когда дождь не помеха трудному пути.

- Эй! - Аннушка несильно ударила пернатого помощника локтем в бок, возмущённо уставившись на него. - Это почему это нас портит магия? Она нас украшает! Мы, эльфы, по своей природе магические существа. Ка-ак она может нас портить? Ты что-то путаешь, Перри, - неодобрительно покачала она головой. А потом её голос стал и вовсе холодным, и интонации повысились. - И ты назвал нас чёртовыми! Ты что-то имеешь против эльфов???! - глаза её метали молнии.

Когда они всё-таки пошли, Аннабелла с удивлением взглянула на серебряные струны металла под ногами. Нет, она слышала про рельсы, про поезда и про трамваи, но увидеть эти полоски вживую, воочию...
- Так вот они какие... - она даже присела над ними и потрогала аккуратно рукой, потыкала пальчиком в металлическую балку. - Ага, а эти штуки между ними называются шпалами, верно? Я читала про рельсы, - глубокомысленно кивнула эльфийка и поднялась.
Огляделась по сторонам, полустанок заметила со скучным серым человеком, ожидающим под скучным серым зонтом прибытия этого самого трамвая. Двинулась было к нему, потянув за собой и коднара, чтобы не мок под дождём... ээ, чтобы её чемодан не мок. Но потом вдруг заметила... эльфа! О, вот кто им был нужен! А точнее, ей - эльфийской принцессе. Самый настоящий волшебник-эльф. Может быть, даже из Фейерии родом.
- Смотри... - шикнула она Перри, показывая рукой в ту сторону. - Вот кто наверняка нам скажет, где живёт тётя. Её здесь каждый должен знать, а эльфы в особенности, ага-ага.

Аннабелла было припустила навстречу волшебнику, забыв даже про коднара и свой чемодан, но вовремя вспомнила и вернулась. Хотя нет. Не поэтому вернулась. Она встала перед клювастым блохастиком, вытянувшись в струнку и слегка прогнув спинку назад, положила ладошку на бедро, придерживая подмышкой остальные свои вещи - арфу в чехле и коробку шоколада, и изящным жестом откинула влажные, но уже почти высохшие серебристые свои волосы. Увы, потерявшие из-за влаги свою пышность и приятную волнистость.
- Как я выгляжу? - она повертелась перед коднаром, выгодно представая перед ним в позах истинной благородной эльфийской леди. - Про причёску не говори, сама знаю, что это тихий ужас, - скуксилась девушка. - Но ведь во мне узнают принцессу Фейерии, верно же? Верно? А кстати, можешь сказать, ничего так у меня на голове? А платье не слишком помялось, пока мы этого мерзкого гнизга ловили? Ах! А лицо? О вечный Оберон! Что с моим лицом?!
Аннабелла испуганно начала ощупывать своё лицо двумя руками, а потом убрала их и изобразила лучшую свою принцессью улыбку. Широкую, с белоснежными зубками, виднеющимися из-за приоткрытых губ.
- Перри, ну не томи же! Я выгляжу достойно? - она аж припрыгнула в нетерпении.

Или отстойно? Этот невысказанный вопрос повис во влажном петербургском воздухе.

- А что, я по твоему похож на тупую чайку, или на какого-нибудь там вшивого корабела? – Пэрри раздраженно дернул острым ухом, как-то даже встопорщив свои длинные перья. Ну, чисто сердитый мокрый гриф!
С его ростом и кособокой фигурой, места под зонтиком ему всё же не хватало, поэтому Пэрри шел рядом, сердито наступая на все лужи и поднимая вверх (все-таки поднимая!) твой аккуратненький чемодан, Аннушка, дабы он не измочился. Дождевая вода, впрочем, легко стекала по глянцевым перьями коднара, кажется, не попадая на его горячую кожу.
- Вот понятия не имел, кто эти глупые штурманы, теперь буду знать. Хотя на кой чёрт мне нужны корабли? Кубвахшар! Мы, коднары плаваем как топор! Ёрьейгма. Видала, Карамельная, как топоры плавают? Вот то-то и оно. И папироски, опять же отсыреют… - сердито покачав головой, пернатик как раз-таки извлек очередной чирик, смачненько сунув его в клюв. Послышался щелчок зажигалки, - и где он ее прятал, спрашивается?
– Пираты, попугаи… ну и ну! Выдумают вот всякого, а потом не знают, как с этим бардаком жить…

Ага. Кажется, Пэрри никогда не бывал в морских мирах: в тех вселенных где плескались бесконечные соленые моря, где накатывали грозные пенные валы, пахнущие йодом. А вся жизнь проходила на скрипучих корабельных палубах и на редких островках, где само-собой разыгрывались драматичные сражения за пресную воду, за клочок живой, способной родить земли. Мечта любого мальчишки! Пиратские миры, миры гордых капитанов, миры, где благодаря высокой концентрации магии, парусные корабли парили в воздухе…
Однако, наш угрюмый коднар, кажется, в таких мирах никогда не бывал и даже не мечтал о подобном. Сухопутная крИса, а точнее, сухопутный гриф.

…Рельсы на ощупь были прохладными. Сырыми. Загадочными серебряными линиями уходящими вдаль. Начинало казаться, что если идти этой лунной дорогой (ну, серебро ведь лунный металл), то обязательно попадешь в какую-нибудь иную вселенную. Просто не можешь не попасть! Между рельсами виднелись деревянные шпалы, а над самой железной дорогой висели фонари - маленькие капельки дождя, словно живые мотыльки, плясали в их медовом свете.
- Смотри-ка, трамвай! – Пэрри всё же привлек твоё внимание, Анни, дабы тебя не постигла судьба некоего Берлиоза, одного неудачливого человека погибшего под колёсами трамвая в мире немагической, но очень даже жутенькой Москвы. – Ты гляди-гляди, Белль. Джин! Самый настоящий Джинн! Джинн заставляет ехать человечий трамвай, твою ж мать кубвахшар. Это ж самый настоящий Джинн!!! То-то здесь нет электричества...

Пэрри прямо-таки перевозбудился.
Джинны. Ты о них слышала немного, Белль. Бесплотные существа, очень сильные своей магией и тяготеющие, как ни странно, к простым человеческим вещам. Вот, например, к вождению трамваев или к наполнению собой иной какой техники…
Тот кто сидел в кабине, вдруг поглядел в твою сторону: синий форменный пиджак, галстук, фуражка, а на лице белая фарфоровая маска. Джинн заставляющий ехать трамвай вперёд! Вдруг появилось ощущение, что джинн желает разговора и что его работа, этому разговору совершенно точно не помешает.
«Привет тебе Принцесса Фейерии пахнущая Листвой, дочь Оберона и Титании. Я смотрю на твою душу. Живи вечно!» Произнёс тихий голос в голове. Дребезжащий трамвай уехал вперед, забрал серого человека с серым зонтом, постукивая колесами о рельсы, а тихий, напоминающий шелест песчаных дюн, этот манящий голос остался в голове. Но было ясно, если ты против, то он уйдёт…

...

- Нормально выглядишь, нормстойно, то есть! – хмуро покачал головой Пэрри. – И нахрена ж он тебе сдался? Все эльфы дикие зануды. Вот потому и «чёртовы», я сказал. Вы остроухие – жуткие педанты! Вам не помешает немножечко блох в ваших перышках…
Клацая длинными когтями, коднар двигался следом за тобой, испытывая желание столкнуть остроухого красавчика с лестницы. Ну, не на смерть столкнуть, а так, чтобы красавчик сел в лужу.
Хотя, если смотреть глазами эльфа, то определенно бывают и красивее парни. Этот тип был смуглым, черноволосым и зеленоглазым. Определенно родом из Фейерии, ага-ага! Уж тебе бы не узнать, Белль.
Одет в зеленую рубаху и довольно-таки современные штаны с кожаными вставками, в правом ухе посверкивала серьга. Новые Фейерические веяния! Типец стоял на лесенке, легко сохраняя равновесие. Колдовал себе над фонарём, ничего вокруг не замечая: ни джинна, ни трамвая, ни даже тебя, принцесса Белла.
Раскрыв плафон, эльф каким-то образом забирал из него обычный огонь, создавая взамен магический шар света. С этим фонарем он уже почти закончил…
Человечий газовый огонь, при этом, просто исчез у парня под плащом. Будто бы незнакомец каким-то образом, вобрал это жаркое пламя в себя!

- На корабела не похож, а на чайку - есть немного, - парировала Аннабелла, смеясь над неудачной шуткой.
Правда, затем как-то притихла. На Перри внимательно со стороны поглядела, который нёс её чемодан, поднимая его над лужами и не позволяя намокнуть ни ему, ни его драгоценному для девушки содержимому. И стыдно ей вдруг стало, что над ним насмехается. Он для неё старается, пусть и с мыслью о личной выгоде - о том, что умолчит принцесса про кресло сожжённое, - а она шуточки над ним шутит и за дурака неграмотного держит. Ну, мало ли, кто о чём знает. Она вот, скажем, про звездолёты ничего не знала, кроме того, что в некоторых мирах люди и другие расы в космос научились летать, перемещаться к далёким звёздам, нырять в чёрные дыры - а что такое чёрная дыра, эльфийка вообще понятия не имела. Ну, висит хрень какая-то непонятная в космосе. А что она и зачем, кто её воздвиг - может, Перри знает?
В общем, совестно стало Аннушке, и в какой-то миг их долгого пути она подалась к пернатому вонючке, к лапе-руке его прижалась, обнимая эту крепкую когтистую конечность и щекой прижимаясь даже.
- Какой же ты хоро-оший, всё-таки, - мурлыкнула, не став извиняться или благодарить, а просто сказав эти самые добрые слова, от которых на душе теплей становилось. Получше извинений и благодарностей слова-то такие.
Впрочем, недолго она коднарову лапу обнимала. Всё ж пованивал он мокрой псиной, да и вши у него, наверное, водились - ещё чего не хватало, чтобы на неё перешли. Подальше лучше держаться было. Немного отстав, эльфа незаметно от коднара брезгливо руки отряхнула и волосы, да одежду там, где та с перьями Перри соприкасалась.

Рельсы были весьма интересной штукой, но появление трамвая, которым управлял джинн, произвело настоящий фурор среди гостей из Фейерии. Перри чуть ли не прыгал от возбуждения, а эльфийка застыла, голос в голове мягкий и добрый услыхав. Всмотрелась в кабину диковинного железного зверя, по рельсам передвигавшегося, в маску фарфоровую, лицо чудо-водителя скрывающую. Почему прячет его, от кого?
- А... о.... эээ... - заволновалась Аннабелла, голос мысленный слушая. Засуетилась немного, по сторонам заоглядывалась. То в направлении эльфа её взгляд устремлялся, то обратно к джинну возвращался.
Она сосредоточилась, чтобы ответить также мысленно: «Привет и тебе, многоуважаемый джинн-чудесник, имени которого я не знаю...» На этом мысль оборвалась, так как принцесса поменяла своё решение и кинулась вдогонку за уезжающим трамваем. Однако... было поздно - чудеса человеческой техники быстрее усталых, нетренированных эльфийских ножек. И Аннабелла, стоя на рельсах, огорчённо провожала взглядом убегающий трамвай.

Не до эльфа черноволосого ей стало, когда она поняла, что джинна упустила! А когда вдруг напомнило о себе её проклятье, то Анни чуть не взвыла от бессилия, за голову руками схватилась и зажмурилась, пытаясь прочь его прогнать. Сосредоточиться на нём, подумать о приятном чём-нибудь и успокоиться...

Неужели это из-за джинна? Будь он неладен!

Пэрри выглядел очень удивленным, когда ты взяла его когтистую некрасивую лапу, Белль. Из уст коднара, а точнее из его черного шершавого клюва усеянного мелкими клычками, готово было сорваться отборное ругательство. Вот, даже глаза сверкнули ядовито красным!
Он же привык - что монстр. Он же привык - что нельзя. Что никому не может понравиться в силу своего проклятья, в силу своей искажённой коднаровской природы, а уж особенно таким воздушным, прекрасным эльфийкам как ты. Нет-нет-нет, это невозможно. Все коднары отвратительные монстры, иначе и быть не может, таков уж закон! Пэрри даже хотел огрызнуться, - вот взять, да и сердито стряхнуть женскую руку. Чтобы защитить и тебя, и самого себя, Белла.
Но удержался почему-то, даже когти зазубренные втянул.
- Эээ,.. – многозначительно произнес, дёрнув широким ухом. – Ну… ааа… - вдруг ударил себя по перьям свободной лапой. – Вот такой вот я дядя Пэрри!
…По его мохнатой шкуре проползла какая-то деятельная букашечка, Анабелла. Такая противная быстрая вша. Она юркнула куда-то в шерстистую тьму, а коднар бессильно треснул по этому месту ладонью.
- Блохи, чёрт бы их подрал! Май-вла. По-моему они прилагаются к проклятью, мне кажется, эту докучливую дрянь невозможно истребить…
Хотя кто его знает, Белль, а вдруг возможно? У гнизги же было много полезных заклятьев на все случаи жизни, а вдруг и против вшей что-то водилось? Кажется, эти мелкие насекомыши докучали пернатику.

...

Разговор с Джинном был странным.
Ощущение тепла навалилось на душу, шорох таинственных древних дюн. Это была волна приятной бодрящей силы – тебя словно бы вознесло над землей и переместило в трамвай.
Время остановилось: застыл Пэрри, застыли звёзды, спрятанные за тучами яркие светила. Застыли капельки дождя и неизвестный эльф. Перед тобой лежали длинные прямые рельсы, Белла. Залитая добрым янтарным светом, кабина трамвая приятно покачивалась. Времени более не существовало, казалось, трамвай ехал по затерянным в песках рельсам, пробивая себе дорогу сквозь бесконечную пустыню. Вдали мерещился торжественный, но очень призрачный город. Неуловимая, хрустальная фата-моргана.
Шурх-шурх-шурх.
- Привет тебе ещё раз, пахнущая листвой дочь короля Оберона и королевы Титании, - фарфоровая маска, изображающая чуть улыбающееся человеческое лицо, поглядела прямо на тебя. - Услышь меня, дочь Оберона! У меня есть задание достойное истинного эльфа ардической старой крови. Здесь есть дерево. Умирающее, засохшее печальное растение. Вонми. Его точит ядовитая гиблая змея! Спаси его, благородная принцесса Эльфийских Кровей, дочь Оберона и Титании. Убей тёмную прохладную змею или заставь её уползти прочь. Это важное старое древо, посаженное твоим народом во благо сего древнего города. Число этих деревьев – семь. Самое старое и самое ценное болеет тяжелее всего. Спаси его, Дочь Фейерии, питомица вековечного старого леса. Напои соком и радостью распадающееся растение.

Поду-умаешь, дурацкие законы дурацкого проклятия, сказала бы одна эльфийка пренебрежительным тоном, если бы услышала мысли коднара в миг, когда взяла его за руку когтисто-пернатую, обнимая её, и хвалить его стала. Что ей какие-то там чужие проклятия, когда на ней тоже одно неприятное наложено? Свояк свояка, как говорится. Пусть даже это и очень разные проклятия. Всё-таки блохастого, грязного и неприятного коднара не сравнить с пушистой кошечкой, даже если только наполовину кошечкой. А вот блохи могли завестись и у неё, ага. Запросто же! Эти паразиты ведь в шерсти на теле живут, а проклятие гнизгов включало также и шерсть, увы.
Но, кажется... А-а-а, он смутился! Перри смутился!!! Аннабелла могла собой гордиться - смутить коднара ещё надо уметь, а она это только что сделала. Правда, эльфийка не знала, что это на самом деле довольно сложно, а потому не придала этому большого значения, просто отметив про себя с удовлетворением, что пернатик засмущался от похвалы.
Увидев блоху, пробежавшую по его шкуре, она торопливо отпрянула. Дав себе мысленный зарок вывести из коднара этих паразитов. Мисс Понни Бонни должна им в этом помочь. И тут дело даже не в особом отношении Аннушки к Перри. Ей же самой будет легче дышаться, если он станет чистым и опрятным. Хм, а может, у гнизги и заклятия против курения и сквернословия найдутся? Надо бы её спросить завтра.
- А что такое май-вла, Перри? Ты часто это повторяешь, - поинтересовалась девушка, незаметно отряхиваясь позади него.

* * *

Остановилось будто само время. А вместе с ним и рост проклятия. В трамвай перенеслась, кажется, душа эльфийки, а она-то выглядела естественно, без всяких там шерсти, кошачьих ушей и хвостов. И это было, с одной стороны, хорошо. А с другой... когда закончится этот разговор, отступит ли проклятие?
Но раз уж начала беседу, стоило её продолжать. Невежливо, совсем не по-королевски теперь было бы дать задний ход и распрощаться с джинном, даже не узнав его имени.
- Кстати, ты до сих пор не представился, - пафосно-капризным тоном заметила девушка.
Ей было хорошо сейчас. Спокойно и тепло. Даже знание о проснувшемся проклятии не сильно портило этих ощущений. И Анни наслаждалась этим состоянием, понимая и сожалея, что оно недолго продлится. Но сейчас можно было отогреться от дождливого, холодного и такого чужеродного для эльфийки людского города.
- Здесь очень... - она огляделась и подняла руку, помахав пальчиками в воздухе, - ничего так, уютненько. Тепло и сухо. Я бы даже сказала: комфортно. Ээ, а может, повернёшь трамвай назад и мы сядем в него? Очень хотелось бы.

Маска у него была странной. Нет, в улыбающемся человеческом лице, изображённом на фарфоре, не было ничего необычного, но сам факт её ношения. Джинн такой страшный? Или никому нельзя видеть его истинного лица?
- Древо? Ядовитая змея? - Аннабелла широко распахнула глаза и моргнула удивлённо пару раз. - Как, ты сказал, оно называется? Это точно не яблоня? А то слышала я одну странную историю... - она махнула рукой. - Но не важно. Я соглашусь только потому, что ты умеешь просить, почтенный джинн. И ещё потому, что его эльфы посадили - мне как эльфийке неприятно, что какой-то аспид точит своим ядом посаженное моим народом древо. Как я его найду? Предупреждаю, город я не знаю и эти странные названия улиц запоминать не намерена. Может, по примете какой-нибудь найду? Хотя можешь и название, ладно... - принцесса вздохнула, - мой помощник запомнит, у него хорошая память. В блокнотик запишет. В общем, я согласна. А зачем тебе эта маска? - без перехода спросила Анни. - Нет, я не хочу сказать, что у тебя дурной вкус, она вполне ничего, но тот, кто носит маски, обычно что-то скрывает. Тебе есть что скрывать, уважаемый? Мне можешь доверить свою тайну, я же принцесса, дочь короля и королевы Фейерии, как ты поэтично сказал, я пахну листвой, я питомица вековечного леса и у меня истинная ардическая кровь, ну, может, не такая старая... В общем, я никому не скажу. Мы, принцессы, умеем хранить секреты.

Аннабелла обворожительно улыбнулась.

Пэрри почесал у себя за ухом, крякнув удовольственно. Небось, коднарингу было приятно рассказывать тебе такие вещи, Белла. Вряд ли пернатик знал что-то о космосе, и о черных дырах, но в области маги-вселенных был неплохо образован. Агась! Прямо таки докой пернатой являлся же – тем самым мастером Пэрри, который при мече и верном окурке, значится.
Шкрябнув когтями по асфальту и стряхнув немного пепла из своей сигареты, сутулый гриф деловито пояснил:
- Май вла, Ушасточка, переводится как «сердце моё». Эгерей – черный ветер. Рок! То плохое, что могло бы и не случится, но всё-таки происходит. Как хренов бутерброд падающий маслом вниз, сечешь? Как уехавший перед твоим носом трамвай, разрушенная по глупости дружба или иная вселенная, в которой всё чуждо и незнакомо, когда ты допустим вошел в проклятый портал и вдруг понимаешь, что он сломан. Чёрт! Такое случается довольно часто, если имеешь смелость двигать свою задницу сквозь миры. А Кубхшар, ар'ъегерим это… это… - Пэрри вдруг растерялся, как-то обреченно хлопнув себя по перьям. Заблестевшие красные глаза, хитровато уперлись в асфальт под ногами. – Короче, это когда двое любовников… ну, занимаются, мммм... этим самым же. Гребучий вот Эгерей! Тебе не стоит об этом знать, Карамельная, сначала подрасти!

...

Фарфоровая маска джинна была создана из странного материала - то ли каменная, то ли деревянная, она излучала мягкое покалывающее тепло. В прорезях маски скрывались внимательные мерцающее-желтые глаза. Искусственный рот улыбался, глаза же оставались серьезными.
Видение пустыни вдруг исчезло и появился город, тот самый ночной Петербург по которому громыхал старинный деревянный трамвай. Впереди лежали серебрянные рельсы, протягиваясь в загадочную даль двумя гордыми прямыми линиями, наверху висели фонари, а по сторонам от рельс стояли себе дома, задумчивые да красивые. Трех и четырехэтажные. Напоминающие замки и горделивые дворцы! Иные были украшены львами да химерами, иные тонкими полуобнаженными музами, а третьи, напоминали насупившиеся суровые темницы, нависающие себе над каменными улицами города мрачными такими горгульями.
Рельсы вдруг плавно изогнулись, поворачивая налево, а по правую от тебя руку, Белла, вдруг показался морской порт. И набережная! И покачивающиеся вдалеке корабли: мачты, паруса, сталь мертвого железа… Светлое в ночи море приковало твой взгляд – обняло запахом, тронуло мягкостью невидимых волн. Пахнуло мокрым камнем, свободной влажной землей. Пахнуло небом! Стальным человечьим небом, которое обнимало эту воду, протягиваясь к ней бисером дождевых капелек.

- Реку тебе, дочь Фейерии, имя моё сокрыто и мы Джинны вручаем его редко, особенным лишь сердцам, что повстречались на нашем пути. Но ты можешь звать меня Аладдином, душа! - показалось, или Джинн усмехнулся, прошуршав своим сухим песчаным смехом.
– Сегодня твой трамвай уехал, Принцесса Зеленых Кущ, и никому не дано его нагнать. Но в день завтрашний ты можешь прийти на остановку снова и найти мой трамвай. Хотя я не единственный здесь Джинн.
И вдруг помолчав, странный этот собеседник в форме машиниста спросил:
- Ты веришь, будто я способен исполнить твои желания, Дочь Фейерии? Люди наделяют Джиннов странными свойствами, но мы не духи ламп и не демоны жарких дюн. Клянусь тебе, мы не отнимаем душ случайных путешественников и всё же облик наш, едва ли покажется достойным для Истинного Эльфа. Наша внешность и наша суть не едины, мы носим маски, чтобы не смущать слабые сердца.
Теперь трамвай полз сквозь какой-то парк, а задумчивые оголенные деревья нависали над рельсами, укрывая их узорчатыми тенями.
- Тебе пришло время идти назад, разговор наш может быть продолжен в завтрашний день. Восемнадцать! Вот мой маршрут. Помести его в свою память, если желаешь повторной встречи. Найди Башню Грифонов, найдешь и Древо. Оно рядом. Но будь осторожна, Душа, возьми с собой друзей, ибо нехороши те места. Ненадежны и мрачны!

Любому человеку, в том числе и коднару (если представить, что коднар - это обременённый проклятием человек), приятно знать что-то такое, чего не знают другие, и иметь возможность поделиться с ними своим знанием. Если ты не жлоб, конечно, в информационном плане, или не ленивец, которому трудно напрячься, чтобы два слова связать. Перри, к счастью для Аннабеллы, не был ни жлобом, ни ленивцем, и вполне себе с удовольствием рассказывал о словечках иноземных, которые он так часто использует. Не обо всех, конечно - какие-то ругательства наверняка упустил, не желая смущать эльфийку. Но несколько интересных слов объяснил, а девушка его с любопытством слушала, отряхиваясь от приставучего запаха мокрой шерсти.
И удовольственно щурясь - да-да! - от того, как Перри её называл. Аннушке очень нравились все те эпитеты, которыми награждал её прямоходячий звероптиц. Даже это «ушасточка» - прозвучи в чьих-то других устах, и эльфийка бы зафыркала, завозмущалась, стала бы доказывать, что нормальные у неё эльфийские уши, а вовсе не ослиные, как их видят некоторые «талантливые» в кавычках человеческие художники. Но Перри это говорил с неким свойственным лишь ему одному теплом, и за это тёплое отношение она готова была простить ему многое. Коднар ей, как это ни ужасно, действительно начал нравиться.
«Май вла» - значит «сердце моё»... А ведь он её часто так называл. И от этой мысли на сердце девушки ещё больше потеплело.
- Всё, я поняла, Перри, - брезгливо помахала она ладошкой, невольно краснея от его неловких попыток пояснить последние два слова. - Так бы и сказал: это любовь. Что тут непонятного? Я уже не ребёнок и такие вещи понимаю. А все эти слова - это язык твоего мира? Ты оттуда родом, пернатик?
Да, она проявляла к нему интерес. И что в этом такого необычного? Он знал о ней очень многое, а она о нём - слишком мало. Надо было расширять кругозор. Им же предстоит вместе целый год провести за работой у тётушки.

* * *

Пустыня была чудесна, спокойна и тепла, но и сменившиеся пейзажи нисколько не разочаровали Аннабеллу. Она наслаждалась этой уютной небольшой прогулкой по людскому городу, имевшему довольно-таки красивые виды для эстетического вкуса эльфов, пусть здесь и создано всё было из угрюмого молчаливого камня и холодного металла, а не из тёплой древесной коры и шепчущей листвы - языка, понятного каждому представителю её народа. Запахи тоже ей нравились. Жить в этом городе вечность она бы не смогла - по дому затосковала бы вскоре, но прожить небольшой период времени можно было. Если бы только не этот дурацкий дождь. Запастись впрок волшебными зонтиками придётся.

Аннабелла не совсем понимала свои ощущения от маски джинна. Вот она вроде бы кажется сделанной из фарфора - а ведь нет, явно из другого материала. Просто выглядит хрупкой и лёгкой, как фарфор, а на деле там что-то совсем иное. Иномировое, может быть даже. Или просто напитанное высокой магией, которую эльфы чувствуют от рождения. Не все эльфы одинаково хорошо ею владеют, но все очень хорошо её ощущают. Это была необычная маска, но и носило её существо необычное, само будто созданное магией.
- Аладдин, - кивнула эльфийская душа, дивясь необычному имени, от которого так и веяло тёплыми, рассыпчатыми песчаными дюнами и жарким пустынным ветром. - Очень хорошо, пусть будет Аладдин. Трамвай под номером восемнадцать. Возраст человеческого совершеннолетия, чего же проще. А в какое время он обычно приходит?
Ну, на самом деле номер восемнадцать имел маршрут, а не трамвай - на одном маршруте могли ведь ходить трамваи под разными номерами. Но эльфийка в таких вещах совсем не смыслила.

Помолчала немного, раздумывая над заданием, которое ей задал джинн, и над его вопросом, вызвавшим отчего-то целый всплеск эмоций. Ведь если джинны действительно способны исполнять желания, то она могла пожелать, чтобы он снял с неё это проклятое кошачье проклятие. Хм, по-видимому, нет, не все из них способны, если она что-то поняла из его слов.
- Мой помощник верит, - осторожно ответила эльфийка, - а сама я не встречала раньше джиннов и не знаю, что вы способны сделать, а что нет. Но если ты не можешь исполнить мои желания, то, может, знаешь другого джинна, который может? Ты говоришь, ты не единственный, кто обитает в этом людском городе.

Про внешность его Аннабелла не стала ничего говорить из природной вежливости. Было видно, что джинну не очень хочется снимать маску и показывать ей свой истинный облик. А настаивать она не станет - хоть это и любопытно, но некультурно. Было ощущение, что попросить джинна снять маску - сродни тому, как если бы кто-нибудь попросил её снять одежду, чтобы посмотреть на истинного эльфа во плоти. Ну, кстати, эльфы - они ведь не стыдятся наготы, и одежду носят для красоты или чтобы согреться в холодную погоду. Просто зная, как к обнажённому телу относятся другие расы, эльфы остерегаются показываться им без одежды. Да-да, на глазах у того же Перри Аннушка не стала бы переодеваться. Хоть сам он и не носил одежды. Ну да чем его перья не одежда?
- Башня Грифонов. Запоминающееся название. Хорошо, я её разыщу и посмотрю, чем могу помочь Древу. А ты, значит, желания не исполняешь? - немного разочарованно уточнила она.
Хотелось бы получить вознаграждение за свои старания. Но если джинн ничего не может ей дать взамен, то что ж... принцесса Фейерии довольствуется тем, что избавит посаженное её народом древо от мучений. А это для эльфа, поверьте, много!

- Постой! А ты знаешь, где живёт моя тётушка, к которой я иду? Эльфийка высоких кровей по имени Меллони, - вспомнила вдруг Аннабелла важный вопрос, который хотела задать джинну. - Мне бы её точный адрес, чтобы не заблудиться.
А то коднару она хоть и доверяла, но он мог что-нибудь забыть или перепутать.

Разговор с джинном оставил странный привкус на языке, Белла – привкус туманного дождливого города, приправленный тонким духом раскаленных пустынных дюн. Противоречивые, сражающиеся друг с другом образы! А в общем-то, получилось очень необычно. Вот только что была кабина громыхающего по своим рельсам трамвая, а вот ты уже снова на земле и Перри рядом мнется, зависнув на своём этом самом «кубхшар, ар'ъегерим».
- Ну это не совсем любовь, Карамелла, гм… То есть это любовь, но к любви оно не всегда имеет отношение-то. Скорее, чёрт… это то что происходит с телом, это когда дело доходит до темноты и постели… но не сказать, чтобы это был неприятный процесс, но это не всегда любовь. Ах-шар. Короче, красотка. Убей меня, ибо я не могу заткнуться! Май-вла, что несет мой проклятый клюв...
И Перри, как-то смущенно поправляя твой чемодан и поглядывая на его ручку, вдруг спросил:
- А тебе не показалось, Остроушка, что с клятым временем произошло что-то не то? Будто бы всё застыло на какой-то вшивый миг? Мне показалось, будто бы я видел трамвай и белую маску. Или это всё ерунда…
Ага! Значит коднар всё же почуял магию Джинна, коднары, они ведь вообще дюже устойчивые перед чарами существа. Перри явно ощущал что-то странное: по черным перьям его пробегали статические разряды электричества, а красные глаза задумчиво мерцали. Пернатик чувствовал смутный подвох.

А ты Аннушка, теперь совершенно точно знала куда тебе следует идти: вперед по этой самой улице, чуть повернув от рельсов и остановки, шагнуть в длинный пешеходный переулок. В этот самый проулочек, где колдовал над фонарями фейерийский эльф. Если пройти чуть дальше – увидишь клумбы и деревья с почками, сам переулок же упирается в дремотный коричневый канал. Именно здесь находится дом твоей тёти, расположенный по адресу Шкиперская 5. Совершенно точно не Штурманская 5, агась.
Джинн не стал распространяться про исполнение желаний, зато произнес довольно обширную, душевную даже речь (ну, насколько душевными бывают джинны):

«Реку тебе дочь Фейерии, принцесса заповедных очарованнх кущ. Я желал бы побывать в мире Гнизготерии, чтобы узреть их потрясающие воображение машины способные существовать без джиннов. Слушай же! Гнизготерия всегда горько бередила мою фантазию, ибо я не представляю себе механизмы не одушевленные нашей магией. Запоминай аккуратно! Твой путь лежит туда, если ты желаешь видеть настоящие чудеса. В Гнизготерию и ещё дальше, в мир заповедных и странных машин умеющих повелевать высокими чарами. Мой трамвай приходит утром, днем и вечером. Ты легко узнаешь Дом который ищешь, ибо его охраняют Львы. Их нарекли Артур и Альфред. Дивнийцы эти заколдованы и обращены в камень давным-давно, люди говорят, будто дивнийцы станут служить верно той душе, которая их расколдует. Живи вечно, принцесса! Прощай и до скорой встречи.»
Вот так и закончился разговор с Джинном. Впрочем, он оставил тебе ещё кой-какой сюрприз – ты снова стала женщиной! Не полукошечкой, но самой настоящей эльфийкой. Красивой и не запятнанной проклятьем.
Неизвестный эльф теперь колдовал над другим фонарем, делая вид будто он вас не замечает. Хотя наверняка заметил же!
…Огромный двухметровый коднар с изящным чемоданом и брутальным черным мечом – картина более чем примечательная, на грифа-переростка невозможно не обратить своего внимания! Да и ты, Аннушка, слишком красива для того чтобы оставаться незаметной.
А еще, эльф кажется не был затронут временной магией. Время остановилось только для вас с Пэрри.

Пока Перри что-то там такое говорил смущённо про любовь, которая не совсем любовь, Аннабелла придирчиво себя осматривала и, вдруг сообразив, что проклятие, как и тогда в волшебной лавке, снова повернуло вспять и она больше не обращается в полукошку, девушка счастливо взвизгнула и чуть не полезла обниматься с коднаром на радостях, в последний момент всё же передумав. Но радостная тёплая улыбка прочно поселилась на алых губах, отчего всё её высокомерие пропало будто без следа, а лицо стало ещё красивее.
- Ах, Перри, забудь про это своё... - она неопределённо покрутила пальцем в воздухе, словно бы творила неведомую и невидимую высокую магию. - Я слышала, люди не способны отличить истинную любовь двух душ от простой влюблённости или привязанности к объекту своей симпатии, вот и рекут любовью любое похожее чувство. Им это простительно, они существа, больше связанные с плотью, нежели с духом. Они не эльфы и не джинны, конечно, - Аннабелла уверенно кивнула. - Ты прав, пернатик, время остановилось, пока я с многоуважаемым джинном беседовала. Ты заметил, правда? Он пригласил меня на разговор и я оказала ему честь, почтив своим визитом его трамвай. То есть, моя душа почтила, но не важно. У нас состоялась занимательная беседа и... - эльфийка задумчиво огляделась, остановив взор на черноволосом эльфе, - кажется, теперь я точно знаю, куда нам нужно идти. Шкиперская пять, Перри. Не Штурманская, а Шкиперская, ага. По-моему, штурман и шкипер - одно и то же, но я в этой морской терминологии не разбираюсь, да это и не важно. Шкиперская пять. Нам в ту сторону.
И Анни уверенно засеменила в верном направлении, более не отягощённая просыпающимся проклятием. Так-то бы она ни за что на свете не стала бы подходить к незнакомому эльфу, если бы была шерстью покрыта, с хвостом и ушами мохнатыми. Стыдоба же! Принцесса Фейерии - и в таком жутком виде. Да, Аннабелла находила его ужасным, хотя в глазах людей она и могла бы сойти за миленькую кошкодевушку. Только ведь это было не её природное естество, оттого она и не могла принять новую внешность. А может, просто ещё не привыкла к ней, после одного раза-то, напугавшего её не так давно ещё дома. Но там она хотя бы в своей комнате, в четырёх стенах закрыться могла от посторонних глаз.

- Кстати, Аладдин - так он назвался, хоть это определённо не настоящее его имя - рассказал, что я смогу избавиться от своего проклятия, если отправлюсь в мир Гнизготерии, - при этом голос дрогнул, а красивое личико брезгливо скривилось, - и куда-то ещё дальше. Там, он сказал, есть машины, исполняющие настоящие чудеса, они смогут снять с меня это дурацкое проклятие. Ты веришь в это, Перри? А ты бы не хотел туда отправиться? Думаю, и с твоим проклятием мы смогли бы что-нибудь сделать и вернуть тебе твой естественный облик. Но, конечно, я не рвусь к этим ужасным, омерзительным крысам в их серый и скучный мир. И что джинн там забыл? Мечта-аю, говорит, побыва-ать в мире гни-изгов и узре-еть их потряса-ающие воображе-ение маши-ины, - перекривила Аннабелла слова Аладдина и вздохнула. - Но это наш шанс, Перри. Хотя, боюсь, тётя будет против...
Эльфийка замолчала от этой мысли и погрустнела. Ей страшно не хотелось идти ни в какую Гнизготерию, где кишмя кишит этих отвратительных созданий с шевелящимися усами и хвостами. Но ради того, чтобы избавиться от проклятия, она могла бы и рискнуть. Наверное, если тётушка Мо будет против, то Анни будет даже рада... Ведь от одной мысли оказаться среди крыс ей уже стало тошно.

А вот самое главное - про задание джинна - Аннабелла забыла рассказать коднару. Вернее, не то, чтобы забыла, просто задумалась. Но она ведь собиралась это сделать. Одной отправляться травить змей она не хотела - тоже мне, нашли змеелова. Джинн сказал, что это опасно и следует брать друзей. Друзей у эльфийки здесь пока ещё не было - да и говоря по чести, в родной Фейерии настоящими друзьями она тоже как-то не обзавелась. То ли вредный характер тому причиной, то ли безвыездное проживание во дворце, но не было у Аннабеллы тех, кого она могла бы назвать друзьями. Поэтому придётся взять с собой Перри. Коднар эту змеюку гадкую в два счёта поймает, у него вон какой клюв мощный! Все змеи боятся птиц.
В общем, она уже собралась заговорить про спасение древа, как вдруг заметила, что они подходят к эльфу. Вообще-то ну подходят - и ладно. Эльф был занят своими делами и не обращал на них внимания. Стоило просто пройти мимо и не обращать внимания на него. Но Анни была возмущена, как это он, узрев принцессу Фейерии, смеет вести себя так, будто не узревал принцессы Фейерии?! «Узреть» - да, она запомнила это словечко Аладдина и ей понравилось. А может, она жалко выглядит, потому он и делает вид, что занят работой и их не замечает? Эльфийка незаметно пригладила волосы и одежду перед тем, как оказаться рядом с волшебным фонарщиком.
- Добрый вечер, - приветствовала она его, делая вид, что её маникюр интересует девушку больше, чем что-то там непонятное делающий с фонарями соотечественник. Но Аннушка не только свои чудные ноготки рассматривала, а ещё как бы случайно кольцо напоказ выставляла, своё изящное золотое колечко на среднем пальце правой руки, из переплетающихся листьев, с гербом королевского дома Фейерии. - Чудесная погода, не правда ли? Холодно, мокро и сыро, да. После такой грозы в небе появляются волшебные радуги. А вы верите, что если прийти на то место, где начинается радужный мост, то можно найти сокровище? Кажется, гномы в таких местах свои горшочки с золотом прячут. А что вы делаете? - наконец Аннабелла обратила свой взор на эльфа, слегка вздёрнув подбородочек и ожидая, пока он её поприветствует, как подобает приветствовать принцессу. Правда, в этот момент коробка с шоколадом выпала из-подмышки и пришлось дёрнуться за ней, чтобы поймать раньше, чем она окажется в луже.
«Вот пристала, - одёрнула себя мысленно наша златовласка, - и чего пристала-то? Шла бы мимо, поскорее к тёте пришли бы... Но нет, вы этого эльфа видели? Да он со своими фонарями совсем это самое... офонарел, вот! Принцессу свою не замечать вздумал! Ну, я ему покажу!»

Неизвестный эльф балансировал на лесенке, он стоял на самой верхней перекладине без всякой опоры, занимаясь фонарём и не испытывая никакой неловкости.
- Гукха! Меня сейчас стошнит только от одного вида этого кузнечного красавца, аръегерим. Да хотя бы и в мир крыс можно отправиться, чем в мир таких вот слащавых блохастых красотунов! – Перри недовольно затянулся сигареткой, раздраженно подергивая мохнатым ухом. – Ты ведь понимаешь, что я могу надрать ему задницу, Карамель? Может он и весь из себя такой-сякой, но я тебе скажу так: мы коднаринги, тоже могём кое во что! Мои сраные кулаки, например, могут тебя защитить! Дядя Пэрри настоящий мужик, в отличие от этого полоумного шкипера. И я хотя бы не визжу как девчонка, если сломаю себе ноготь. Ай-яй-яй.
О Да!
Пэрри кажется всерьёз ревновал и злился. Может, потому что эльф действительно был красив и ловок, ну хотя бы по человечьим меркам. А может, потому что ты так принарядилась Беллушка, ради этого неизвестного хлыща. Но Пэрри теперь зловредно сверкал красными глазищами, дымил аки паровоз и ругался на кипучей смеси неизвестных языков, сердито выковыривая из перьев блох, и не менее сердито давя этих паразитов своими когтистыми лапами. А порой и в клюв бросая, агась, в качестве закуски.
- Хай, - между тем спокойно отозвался красавчик, оборачиваясь к тебе непринужденно и без всякого интереса, увы. – Привет, при. Славное у тебя кольцо!

Представитель новой фейерической молодежи, несомненно. Вместо приличных средневековых чулков, на неизвестном эльфе были надеты вопиюще человечьи джинсы, светло-салатовая рубаха свободного покроя приоткрывала загорелую грудь. В правом ухе у красотуна посверкивала золотая серьга, а пальцы этого парня были украшены обилием колец. Даже у тебя, Аннушка, колец и украшений на теле было значительно меньше.
На шее у него тоже что-то болталось, то ли амулеты кожанные, то ли еще чего.
Еще у незнакомца имелся классический синий плащ с капюшоном, такой себе настоящий да эльфийский плащ, но и он был нещадно перешит и переделан: так, на него была приделана нашивка с черепом, а низменная надпись под черепом гласила: «Дерьмо случается порой». И всё это на высоком древнеардическом языке Фейерии.

- Погодка могла быть и лучше, сестрёнка, но если приспособиться вполне неплохо. Держи хвост по ветру и не размокай, оки-доки? Мои любопытные ухи услышали что-то забавное, не любите значит крыс, мокрощёкие? – не отвлекаясь от своего фонаря, вопросил смуглый красавчик. – Говорят, в их пыльный мирок не так-то легко попасть, нужно знать какую-нибудь скучную блохастую крысёшку, чтобы оказаться там. Вроде как магия на крови, али ещё какой туман. Чики-пики, угу. Но если вы туда соберетесь, можете свистнуть мне. Меня зовут Джерри, сестрёнка. Вообще-то, маман нарекла меня Александрилом, но я считаю, что Джерри звучит лучше, мы же свои люди. Законтачимся, дась? Мешок с золотом, конец радуги, дальняя дорога и что еще нужно, при? Я считаю, что лучшее сокровище в лапках – это моя пыльная гитара и сигаретон чтобы выкурить!
Чем-то пошуршав под плащом, эльф снова принялся колдовать над огнём. И вновь пламя потекло ему куда-то за пазуху, а незнакомец создал световой шар помещая его в колбу.
- Чё я делаю, при? Кормлю своего дракониска. Ты когда-нибудь встречала драконисков, сестрица? Их надо кормить довольно часто! Вдобавок, я оказываю людям услугу. Газовый огонь слабый по своей природе… ээээ… он совсем не годен против Зеленого Тумана, а вот чарный огонь уже лучше. Хочешь поглядеть на моего дракониска? Хэй. Тогда разреши поцеловать тебе ручку! …Я в этой монархической суетне не секу, уж извини, но девам королевской крови, кажись ручки следует целовать. Дозволишь?
- …Дозволь заехать ему в морду, твою ж за ногу эгерей… - тихо и уютно пророкотал Пэрри.

Аннабелла с сомнением поглядела на Перри, когда он принялся ни с того, ни с сего, без видимой причины ругаться и, мягко говоря, плохо отзываться в адрес незнакомого эльфа. В её светловолосой головке немного не укладывалось. Перри что, ревнует?! Да не может этого быть!
- И что это на тебя нашло, пернатик? - осторожно полюбопытствовала девушка, придав голосу тех самых обворожительных, слегонца высокомерных ноток, которые долженствует употреблять в речи со своими блохастыми помощниками чистокровным эльфийским принцессам. - Ах да, я помню, тебе не нравятся эльфы, - Анни высоко вздёрнула бровь. - Смею заметить, ты забыва-аешь, Перри, с кем говоришь. Я ведь могу и обидеться. Мне ничего не стоит, правда. Вот возьму обижусь и перестану с тобой общаться, и отправляйся тогда на все четыре стороны - хоть по очереди, хоть одновременно. Мне не нужны помощники-эльфоненавистники, запомни это раз и навсегда.
Вздёрнув гордо свой подбородок, эльфийка зашагала прямиком к черноволосому представителю современной фейерической молодёжи. Вряд ли это была ревность со стороны Перри, а то бы ей немножко приятно стало. Но поверить в такое было невозможно. Просто коднар вот наверняка же не переваривал эльфов, как она крыс. Вот и бузил без всякого повода, ведь черноволосый красавец ему ничего плохого не сделал. Пока что.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что, даже если бы Перри вздумал ревновать, то делал он это совершенно напрасно. Аннушка рассмотрела вблизи этого эльфа и решила, что зря прихорашивалась, ничего интересного для себя она в нём не находила. Он даже на эльфа был не очень-то похож, хотя это ей показалось просто потому, что она редко бывала в тех краях Фейерии, где обитал подобный плебс. От слова «плебей», заметьте, а вовсе не «плейбой». Впрочем, вряд ли наша принцесса знала о значении того и другого термина. В её понятиях незнакомый эльф был типичным простолюдином, поддавшимся этим новомодным нынче веяниям. Дурное человеческое семя, сорняк, взращённый на ниве доверия эльфов к людям.
Так вот. Когда Аннабелла наконец соизволила перевести взгляд со своих идеальных ухоженных ноготков на заговорившего с ней эльфа и смогла разглядеть его во всех деталях, бровь принцессы нечаянно задёргалась, словно бы её пронзила внезапная болезнь тиком - та самая, когда веко дёргается и ты не можешь этого контролировать. Губы сложились в кривовато-брезгливую улыбку, а уши дёрнулись и чуть было не выпустили из себя облачка пара. Хай? При? Сестрёнка? Да что этот эльф себе позволял?!
Но окончательно добила принцессу вульгарная надпись под черепом на благородном эльфийском плаще. И сам череп, и особенно надпись на высоком эльфийском языке были настоящим плевком в лицо благородной особе королевских кровей родом из Фейерии. Они попрали всё святое и сокровенное в чистокровной эльфийской душе, и вся её горделивая осанка от такого невежества сразу сошла на нет. Сдерживало Анни от немедленного распоряжения, чтобы коднар начистил новому знакомцу рожу, только две вещи: здравомыслие, подсказывавшее, что Александрил не имел намерения оскорбить принцессу, а просто сам по себе такой двинутый на всю голову, и обещание показать загадочного дракониска. Ага, эльф наступил на самое больное место у нашей остроухой - на её чрезмерное любопытство. А ещё её подкупило, как он отзывался про гнизгов. Похоже, общий язык можно было найти на взаимной нелюбви к крысам.

- Хай? - продолжая кривить губы, вымолвила девушка это новомодное слово, лишь в одной букве отличавшееся от жуткого ругательства. - Ну хай так хай. Привет тебе, бро. Колечко не тухлая проволока, натуральные цацки, шикос, йо.
Аннабелла показала собеседнику два пальца, сложенных в знак виктории, и вздохнула. Поддерживать беседу на языке этого эльфа было выше её сил. Она и так вложила в приветствие чуть ли не весь свой «блатной» лексический запас. Хотя удивить Александрила ещё было чем, пожалуй. Или уж скорее коднара, явно не ждавшего от принцессы подобного сленга.
- Одну такую крысёшку я уже знаю, и думается мне, она нам поможет, если мы того захотим, - задумчиво сообщила девушка. - Но спасибо за предложение, уважаемый Александрил... то есть, это самое, ну ты, Джер, сечёшь, ухи на макухе, у нас с Пером всё схвачено, чики-пики, но если что, ты у нас на прицеле.
И Анни изобразила тот самый жест, который в другие времена в других мирах означал бы руку пистолетиком, выстреливающим в собеседника, только у нашей принцессы вместо пушки-огнестрела в руках оказался невидимый лук, и она спустила невидимую тетиву, нацелив его на Джерри-Александрила.
- А почему Джерри, а не Алекс или Лекс, например? - полюбопытствовала и здесь эльфийка. - Хорошее ведь имечко-то, подходит всяким бунтарям, вольнодумцам и давителям запретных кнопок. И да, я дозволяю поцеловать себе ручку. Учиться обращаться с девами королевской крови никогда не поздно.
Отпихнув локтем коднара, чтобы не рокотал над ухом всякие непотребства, принцесса подступила ближе к эльфу, изящным жестом протягивая ему руку с кольцом для поцелуя хоть самой руки, хоть чудного колечка. Самого настоящего гербового кольца, без всяких документов удостоверяющего личность его обладательницы, её причастность к королевской фамилии Фейерии.
- Давай, Джер, смелей, пока я не передумала, - мурлыкнула Аннабелла. - А потом покажешь мне этого своего дракониска. Это такой маленький ручной дракончик с забавными стрекозиными крылышками и хоботком, да?

Чарный огонь хорош против Зелёного Тумана. Это она запомнила. Александрил был уже не первым, кто говорил о тумане. Мало ли, вдруг придётся иметь с ним дело. Всё же они здесь с коднаром надолго застряли. Если тётя Мо не отпустит их в Гнизготерию. Ох, лучше бы не отпускала. Уж лучше годик провести здесь, в этом по-своему уютном мирке.

А между тем, потрясённая новой встречей, принцесса забыла представиться...

Пэрри кажется стушевался, услышав такую гневную фейерическую отповедь: уши у коднаринга прижались к голове, аки у сердитого котэлло, а клюв злобно прищелкнул. Эдак – хмась! И насупился наш черный коднаринг, мрачно сверкнув раскаленным угольём глаз. Он выглядел оскорбленным в лучших чувствах, уязвленным в лучших чувствах, и ещё кажется удивленным – э-э-э, от самого себя, удивленным-то! Кажется, пернатик не ожидал такого вот ревнивого порыва, а теперь энергично тряс головой, словно бы пытаясь вытрясти эту самую романтическую дурь из собственной черепушки.
Тяжелехонько вздохнув, Пэрри пошаркал следом за тобой, Аннушка, устроив свой гигантский меч на плече, а чемодан потянул правой когтистой лапой – менее аккуратно потянул чем прежде, стоит сказать, но всё таки поднимая чемоданчик над лужами.
- Я хочу сказать, керигирим, что дело не в эльфах, грозная карамель! Дело в том, что он проходимец. Гнильё. Дрянь. Агахым же! Хоть остроухий, хоть человек, только я бедокуров чую загодя, май вла, не оберешься с этим чудаком говнеца. Вот что дядя Перри имеет сказать своим чёртовым клювом. И не тебе отсылать меня назад, красивенькая, это приказ твоего папА. Не нравится Перри - пиши своему папеньке письмо и пусть король Оберон ищет тебе другого охранника. Но запомни и ты! Мы коднары, хороши против магии. Может мы и блохасто-клювастая дрянь, да зато мы чуем чары и неплохо им противостоим. Этот человечий город полон опасностей, но если ты такая смелая, умелая и тебе никто не нужен, Карамелла Горделивая Первая, тогда вперед! Пиши папане письмо и разойдется как в море корабли, май вла. Как чёртовы корабли в море чертовой отрыжки. Хоть я и ненавижу все эти буль-буль и прочую морскую дрянь… Пожмём друг другу руки и останемся друзьями, а-ага!

За сим, выговорившись и успокоившись, Перри принял на себя суровое молчание, разве что, прервав его ненадолго чудесным предложением набить Джерри морду. Всё остальное время коднар стоял горделивым изваянием: сурово опираясь на меч и не менее сурово хмурясь. Разве что эльфийский чемоданчик портил впечатление: мягкий такой девичий чемодан. Как котёнок притулившийся у ног могучего азиатского солдата.

Шуршал себе дождик, по ночному времени прохожие встречались всё реже. Зябко становилось на улице, морозненько даже – как бывает весной на севере, когда она еще неуверенная и молодая совсем. Красавица-Весна.
Зонтик над головой дарил свет, но не тепло. А Джерри между тем, ловко спрыгнул с лесенки, прикоснувшись пухлыми губами к твоей рученьке, Белл.
Приятный жаркий поцелуй истинного эльфа достался твоей руке, а от Джерри пахнУло потом, хорошим таким мужским потом и еще немного цветочками, словно бы его цветочный одеколон уже успел выдохнуться.
- Хэй при, это крутота. Мягкая как шелк лапка, уважуха тебе! А вообще вы куда ща? – Джерри чуток нахмурился, явно погрустнев. – У меня тут типа проблемон, сестренка. На гостинку денег нет, а кости куда-то кинуть надо и вздрыхнуть немного. Может, возьмете с собой? Чё… туда-сюда, мы же друзья, да? А на улице не в тему… дождь, сырость. Не крутота, при. Лекс-Кекс, это хорошо конечно, кнопки и женские попки, во чё рулит. Только я Джерри! У меня друган Джерри был, потом унылым фермерищем заделался. Туда-сюда, хомут на себя дурак одел. Женился на бабёнке, окольцевал себя. Во дурень, да? А я парень вольный. Втемный, ага! Гуляю под звездами, на гитаре играю: сегодня здесь – завтра там. Чем не охренно?
Изливаясь таким образом, Джерри достал из-за пазухи дракониска – крошечного золотистого ящера, без хоботка на мордочке, да зато с крохотными фасеточными глазками искрящимися голубоватыми блестками любопытства. Дракончик высунул язык наружу, словно бы принюхиваясь к погоде этим самым змеиным язычком. Потом недовольно зашипел, почесался задней лапой аки щенок и вдруг пополз к тебе, Беллушка, цепляясь крошечными коготками за складки одежды.
Был дракониск очень теплый, юркий и действительно напоминал дракона – только с мужскую ладонь размером! Крыльев у него не имелось, зато имелись красивые роговые наросты: на голове и на хребте. А чешуя казалось очень драгоценной на вид – такая себе золотая да переливающаяся драконисковая кольчуга.

- Хэ, сестрешка, гляди, ты понравилась Батончику!

Пернатый помощник, кажется, на неё обиделся. После его обиженной отповеди Аннабелла не нашла слов, чтобы ему сразу ответить, молча всё проглотила и отстранилась от коднара как-то неуловимо. Вроде бы и рядом стояла, а возникла между ними дистанция, разделявшая сильнее, чем границы разных миров. Не по себе эльфийке стало, привыкла она уже к Перри за эти несколько дней и очень на него полагалась, по правде-то, здесь, в чужом мире. Словами про расставание припугнуть хотела только, а они вернулись бумерангом и больно ударили её по чувствам. Но в разговоре с эльфом грусть её где-то пряталась. Может быть, в глубине глаз, как у некоторых особенно сильных волей личностей, героических путешественников среди звёзд.
- А вот возьму и напишу... - тихо фыркнула она так, что коднар едва услышал.
Не напишет, конечно. Перри ведь ничего плохого ей не сделал и, даже наоборот, пока что был ценным и незаменимым помощником. Может, кто-то другой справлялся бы и лучше. Но этот кто-то не смог бы занять место Перри в сердце одной доброй эльфийки. Да, там уже было припасено местечко для коднара, и он прочно его занимал.

«Ну и запашок, ф-фу, - наморщила носик принцесса, почуяв мужской пот и застарелый и явно дешёвый цветочный одеколон. - Хотя по сравнению с коднаром...» Мда, всё познаётся в сравнении. Джерри просто благоухал розмарином, если сравнивать его запах с ароматами Перри. Но всё равно он был неприятным. Не привыкла Аннабелла к такому бедняцкому запаху. А вот поцелуй ей понравился. На мгновение руке теплее стало. Анни быстро отняла руку и обняла себя за плечи, укрываясь заодно и чехлом с арфой, и коробкой с шоколадом. Ох, хоть бы не размок фейерийский шоколадец-то. Упаковка качественная, заговорённая магией от порчи, но этот город мог оказаться сильнее эльфийских заклятий. Холодновато было. З-з-з-зябко. Зонтик укрывал от дождя, но не от ветра.
- Спасибо, чоу, фуфла не держим, - выпалила она в благодарность за сделанный её «лапке» комплимент. И нахмурилась, услышав вопрос, куда они «ща» направляются. Этот мутный тип хотел навязаться к ним в попутчики, да ещё заночевать. У тётушки Мо! Какой кошмар! Нет-нет-нет, это, конечно же, абсолютно недопустимо! При всей своей добросердечности были у Аннушки границы, которые не следовало переходить собеседнику, а навязываться на ночлег входило в список серьёзных нарушений этой самой границы. - Мы к одной родственнице моей идём... тоже типа заночевать. Места все заняты, сами, может, будем спать на печи, так что прости, Джер, придётся тебе где-нибудь в другом месте ютиться. Но ты не пропадёшь, ты тёртый калач, - уверенно заметила эльфийка.
Все эти рассуждения про женские попки, дурака-друга-женатика и кости, которые надо куда-то кинуть, слегка вывели принцессу из себя. Она уже жалела, что вообще подошла и связалась с этим эльфом, и искала удобный момент для отступления. Только на дракониска взглянет - и до свидания, Джерри-Александрил, поминай как звали.

- Ви-и-и!!! Оу, какой ми-и-иленький! - заверещала-запищала Аннабелла, едва увидев маленького дракончика. Сразу забыв и о коднаровых обидах, и о навязчивых эльфах-неформалах, она подалась к новому знакомцу, протягивая ладошки к его необычному питомцу. - И он кушает огонь из газовых фонарей? Значит... - она задумчиво дёрнула ушком, - это, получается, он питается газом? И что, он может изрыгать настоящее пламя? А почему у него нет крылышек? А глаза почему такие... как у стрекозы? Ох, а язычок какой! Наверное, он и мух тоже ловит, нет? Дай-дай-дай мне его подержать! - протягивала она руки к мелкому существу.
Принцесса рассматривала его со всех сторон, пыталась осторожно погладить, пробуя наощупь его золотистую кожу. Любовалась и хихикала, напоминая сейчас ребёнка, увлечённого неведомой зверушкой.
- Перри, а почему у нас таких не водится? Я бы держала у себя парочку. Ты посмотри, какой он милый! И шебутной малыш! Смотри, пернатик, я ему понравилась! Батончик, хи-хи. А почему Батончик? О-о-ох, так бы его и съела, как шоколадный батончик! О! А он шоколад любит? У меня вот есть с собой. Можно-можно я его угощу??? - чуть не запрыгала эльфийка в возбуждении.
И потянулась за коробкой шоколада, с мольбой во взгляде глядя на Джерри.

Коднар мог почуять неладное. Уже неплохо, в общем-то, зная Белльку, он видел, что капризная принцесса запала на дракониска. И могла не захотеть с ним расставаться. А значит, тут одно из двух оставалось: или забрать животное у эльфа, или тащить эльфа с собой как дополнение к дракониску...
Но мог Перри также заметить и то, что Джерри (а-ха-ха, прямо хоть стихотворную дуэль в рифму именами устраивай!) девушке не понравился. Не запала она на этого красавчика. Коднарово сердце могло быть спокойным на этот счёт. Хотя бы на этот.

Дракониск был воплощенной милотой – маленький бескрылый дракончик с фасетчатыми глазами, упругий такой, основательный ящер. Он с интересом обнюхал тебя Белла, вскарабкавшись от груди и на плечо. Тронул крохотными лапками твои платиновые волосы, попытался взять прядку в рот, затем высунул раздвоенный язык, ужиком шепелявым пробуя ночной воздух на вкус. Ми-ми-ми, такой себе миленький золотой ящер, очень прыткий и живой, надо сказать!
Перри старательно делал вид, будто он не обращает внимания на дракончика. Стоял себе коднар истуканом, но по чуть-чуть, неторопливо совсем, огромный твой хмурый страж, Белла, придвигался поближе. Вместе с чемоданом, агамсь. Вот уже и совсем рядом оказался: пахнуло мокрющим пером и подгоревшим гнизговым креслом, а Пэрри словно бы невзначай, повернул рогатую голову в сторону дракониска. Не делая попыток его взять, но определенно наблюдая за этим малюткой.

Сверкал себе алыми глазками пернатик.

Чувствовал Перри, что между вами пробежала небольшая черная кошка, Анна, или скажем так, котенок крохотный, угум-сь. Извиняться ему вроде и не за что было, но ухом мохнатым коднаринг порхал задумчиво. А потом вдруг коснулся твоего плеча, Беллушка, когтистой тяжеленной лапой легонько постучав в ободряющем жесте (так, что у тебя аж зубы клацнули от этой грубой нежности, ага); и тут же убрал лапищу, чтобы ничего не заметно было.
- Где ты его взял, черт тебя побери? – наконец, довольно недружелюбно обратился к Джерри наш сир Коднарище с мечом.
- Где взял, там уже не водится, бро! – в тон ему ответил Джерри, быстренько взбираясь по лестнице наверх и зажигая вместо огня, магическое своё пламя. – Ну короче, чоу? Я вообще-то не при делах. Мы с мои друганом Джерри эльфинитов искали, а это совсем не крутота, при. Эльфинитов не нашли, одна унылота сплошная, бродили как последние обсосы, а совсем даже не крутаны. Несколько миров исходили, я уж предлагал Джерри нам погонялово «последние писец неудачники» взять. А потом тема, йо! Нашли гнездо драконисков, во крутота. Правда отстой тоже был – мамашка их рядом мертвой лежала, кто-то ей голову откусил. Такие вот тухлые дела. А яйца мы с собой забрали, чтобы они не помирали почем зря. Ну и короче везуха, комрадены, одно яйцо так и не вылупилось, а два оказались живыми! Джерри-братан, взял себе Сиреневого Дракониска. А я золотого. Ну типа так наша судьба сложилась, фигли с ней спорить-то…
Быстренько спустился по лесенке бравый Александрил, с любовью на Дракониска поглядев.
- Батончик – земной ящер, потому и бескрылый брательник мой. Но в магию он могёт, отвечаю за базар! Этот гаденыш умеет ложное золото создавать… Короче, как бы втемно это не звучало, вообще-то это крайне хреновая способность. Золото и камушки ложные творить. Идти нам некуда и еще есть такие нехорошие ребята, которые нам с Батончиком бошку хотят открутить немножкинсоном, угу… Но то есть мне, чоу. Но Батончика тоже не пощадят. Отправят в цирк уродов какой-нибудь, вот тебе и вся ботва, при.
Подумал еще чуток.
- А вообще, Батончик много чего лопает, вот отвечаю за базар! Насекомых жрет – потому и глаза такие офигительные, прямо чики-пики, а не лупалки же. Еще огонь жрет и магии немного. А шоколад ему нема. Он-то сожрет, ага, только лучше дай конфеты мне, я шоколад еще охотнее потребляю. Сечешь, сеструха!? Конфеты и шоколад я ценю-с, ага! Но чё решаем? (хитрюга Джерри сделал вид, будто бы он не услышал твоего отказа, Белла, ни-ни-ни) Мы только на одну ночь под крышу кости кинем с Батончиком, а завтра уберемся. Вам мозги компостировать нам не малина. Только бы соснуть в тепле, а завтра с утра дальше погоним на своих ходулях, отвечаю же! Возьмите нас, а?

…Перри уж хотел сказать что-то грубое (например, достать свой черный меч и с криком «Агахым», врезать Александиру по кумполу), но жаркий дракониск, Белла, наигравшись с твоими волосами и видно пресытившись нежностями, вдруг прытко перебрался на коднара, с увлечением принявшись ловить его блох. А еще ты почувствовала, что ящер стащил твою сережку, принцесса, и кажется… Да-да! Ты вдруг увидела, как он весело сунул ее лапками себе в рот и моментально съел!
Заметь, практически не отвлекаясь от блох Перри. Прожорливый, очень прожорливый Батончик.

Эльфийская принцесса радовалась ползающему по ней малышу, хихикала от его щекотных прикосновений, любовалась дракониском и гладила ему спинку, шептала что-то ласковое на эльфийском, сама не разбирая слов. Просто выражала свои чувства при виде такой милоты. Даже Перри, грозный коднаринг с огромным чёрным мечом, кажется, был покорён воплощённой милотой золотистого дракончика. Вон, гляди-ка, ближе подступил, смотрит на него вовсю своими красными глазищами, по морде лица видно, что ему очень хочется протянуть свою когтистую руку и погладить маленького, пощекотать его пузико когтём, может быть. Аж клюв свой страшный приоткрыл в возбуждении. Ну не съесть же он его хочет, в самом-то деле!
А когда постучал коднар своей лапой по плечу девушки, пару раз невольно пригнув её к земле, Аннабелла испуганно на него уставилась. Это чего это он такого удумал, блохастый ухоклюв? Уж не хочет ли с ней попрощаться таким вот образом, прибив на прощание, агась. Ведь не любит же он эльфов. Терпеть не может остроухих, сам такое сказал. Или Анни сама додумала, а говорил он чуть другое. Но Перри не возражал ведь, когда она его упрекала в нелюбви к эльфам. Значит, есть его вина. Глаза эльфийки блеснули в задумчивости, внимательно проследив за убравшейся с её плеча лапой коднара. Что это было? Ревность? Или попытка примирения?

Но коднар коднаром, а заговорил Джерри, и Аннабелла повернулась к нему, с интересом прислушиваясь к его непринуждённой болтовне и старательно игнорируя те места, где он упрашивал её пустить их с Батончиком на ночёвку. Ищи дурочку! Потом от него не отвяжешься. Неформалы - они ж как цыгане. Пустишь одного в дом на одну ночку переночевать - не успеешь оглянуться, а у тебя уже на постоянной основе живёт целый табор. А тут ещё и дом чужой. В свой дворец бы не пустила, а в чужое жилище и подавно не имеет права ни морального, ни юридического.
- А зачем вы эльфинитов искали? - полюбопытствовала между делом Белла, напрягая свои мозговые извилины, чтобы вспомнить, что она знает из книг и трактатов, сплетен да легенд о полукровках, редкостных даже для Фейерии, где люди и эльфы живут бок о бок фактически. - У вас к ним было какое-то дело? А в Фейерии разве не нашлось? Быть того не может. А не вылупившееся яйцо - вы его выбросили? Может, оно случайно у вас осталось? Я бы могла купить... - тут она прикусила язычок, вспомнив, что денег-то у них с Перри, собственно, и нет, а вести эльфа к тёте Мо было нельзя. Но Аннабелла быстро нашлась. - Или, скажем, обменять его на пару батончиков шоколада! Настоящего фейерического шоколада - больше нигде такой не найдёшь. Пальчикооблизательного и орешконугокарамельного блаженства. Ням-ням. Как жаль, что Батончик не любит батончиков. А что он любит, ты говоришь? Ааа!!!..

И она схватилась за ухо, в этот момент заметив пропажу. Глядь - серёжка с листиком изумруда в пасти у дракониска, успевшего проворно перебраться на коднара. Зырк - и он её проглатывает, после чего как ни в чём не бывало начинает ловить у Перри блох.
- Ахх... я в это не верю... не могу поверить... Перри, нет, ты это видел? Видел, а-а??? Да он и правда гадёныш, мелкий бес! Воришка такой! Клептоманьячина шмакодявочная! Иди сюда, Батон! Иди, я говорю! Мелкий бесёныш...
Принцесса, ругаясь совсем не по-благородному, бросилась на коднара, чтобы схватить дракониска и как следует его потрясти. Затем ещё разок, но уже перевернув головой вниз, чтобы серёжка из него выпала. Потом в третий раз, теперь надавливая ему на живот и массируя такими движениями, чтобы заставить выскочить серёжку через его клептоманскую пасть. Аннабелла так увлеклась, что невольно причиняла существу боль и могла его нечаянно задушить.
- А ну выплюнь! Выплюнь, я говорю! Я приказываю тебе немедленно вернуть мне, что украл! А то я ведь не посмотрю, что ты маленький, выпотрошу тебя, или вот дяде Перри дам, он знает, что с такими засранцами делать. О! Точно! Перри, у тебя есть слабительное? Мне срочно нужно слабительное! Ааа!!! - Аннабелла затрясла Батончика что есть мочи.

Для того чтобы поймать споро удирающего дракониска, нужно было очень тесно, интимно практически Беллька, прижаться к дяде Перри. К его длинным вонючим перьям, к его густой шерсти и к развеселым букашкам-таракашкам, которые бегали в этой самой шерсти. Агась-агась. Можно сказать, кишели там и жили своей увлекательной, гнидово-блохастой жизнью.
Когда ты прижалась к пернатику, несколько особо смелых да умелых этих «кукарача» удовольственно юркнули уже в твою одежду Белла, проникая под складки тонкой ткани и спеша закопаться в великолепной, здоровой платине твоих драгоценных волос. О, дааа! Ты этого пока еще не ощущала, Аннушка, но ты уже обзавелась жильцами; и будут ли эти соседи вести себя хорошо или начнут устраивать по ночам пьяные дебоши, - с разборками, битьём почуды, да вызовом эльфийской государевой милиции - ты пока не ведала. До поры до времени, маленькие проворные бекарасы вели себя очень смирно.
Как бы там ни было, ты поймала юркого ящера и принялась его трясти, давить на живот и поглаживать шею, очевидно надеясь вызвать рвотный рефлекс. Увы. Батончику эти манипуляции не доставляли никакого неудобства, ровным счетом.

Глаза тугого ящера загорелись удовольственным розовым цветом, крохотные уши задрожали от радости и если сказать прямо, этот бездельник сейчас наслаждался неожиданным массажем. Язык его то и дело показывался из пасти, а глазки блаженно прикрылись, мол: «давай-давай, При, это здорово разминает мои мышцы!».
Ну, покуда ты была занята злодейским Батончиком, появилось время вспомнить об эльфинитах, грязнокровном племени полулюдей-полуэльфов.

…Многие эльфы считали такие браки отвратительными, когда высокая фейерическая кровь мешалась с презренной, маложивущей людской кровушкой. То эльфы Центральной Фейрии, а вот на Границе нравы были попроще: эльфы там прекрасно ладили с человечинами, жили в близком соседстве и не видели в людянах ничего для себя отвратного. Да они и сами, если поглядеть на Джерри, мало чем отличались от потомков древней Терры (как иногда называли человечин). Впрочем, даже в Приграничье, люди с эльфами сходились редко - слишком уж разные судьбы у двух рас.
Король Оберон, что интересно, такие браки никогда не запрещал: браки, в большинстве случаев получались бездетными, и полукровки в Фейерии почти не встречались.
И все же эльфиниты существовали, потому как иногда, очень очень редко, двоекровные младенцы все же появлялись на свет.
Будучи принцессой Фейерии, ты знала о Зове Чёрной Крови, госпожа Аннабель. Так назывался особый дар (или проклятье), которым по слухам были наделены все эльфиниты – по каким-то неизвестным причинам они не желали оставаться в Фейерии и уходили куда-то дальше, в свой собственный, заповедный полукровный край, чтобы творить там странную, опасненькую даже волшбу.
О да!
Союз людей и эльфов порождал экзотических, наделенных невероятными силами полукровок. Эти эльфиниты брали всё лучшее от людской да от эльфийской породы – красивые долгоживущие создания, но психика их не отличалась стабильностью, а магия создавала великолепные и одновременно чудовищные артефакты. То была хаотическая, жуткая волшба. Очень сильная волшба, но с оттенком черноты.
Потому-то, сказания об эльфинитских королевствах всегда пользовались спросом – каждый вольный торговец желал отыскать этот затерянный клондайк - место, где эльфиниты живут массово. Где они создают оружие и прочую востребованную жуть.
Но полукровки умело скрывались, чарами ли, деньгами ли… маскируя своё истинное местонахождение. Фейерические же эльфиниты напоминали выгоревшие уголья, словно бы когда-то давным-давно, они отказались от этого зова, тем самым утратив бОльшую часть своей души. Жили полукровки в Фейерии обособленно, дружелюбием не отличались, а магией, какой-либо великой да страшной, не выделялись. Жили скромно. И… Немного напоминали призраков, у которых отняли плоть.

…За горами, за лесами, за синими морями по слухам лежит зачарованный эльфинитский мир. И только эльфинит мог услышать Чёрный Зов другого эльфинита, ни истинным людям, ни истинным эльфам нет туда дороги. Очевидно, от этого дара можно было отказаться, но тогда живой человек терял свою суть. Словно бы его душа засыхала, как засыхает растение без полива.
Руки твои, Беллька, к этому времени окончательно устали «мучить» одетого в кольчугу дракониска, а ящер, словно бы желая тебя отблагодарить, вдруг выдохнул жаркую струю огня. И тогда великолепная золотая роза с алмазными листьями в его лапке возникла. Батончик протянул её тебе, виновато высунув змеиный язычок, мол: возьмёшь сестрица?

Джерри выглядел обиженным.
- Ну и лан, чоу с вами делать тухлощёкие, придется нам с Батончиком самим из этой лажи выкарабкиваться, угусь. Яйцо испорченное себе Джерри первый прибрал, я-то братаны, второй Джерри. Ну, туда-сюда, могу вам этот мирец показать, помню еще одну старинную волшбу. Фигли, скрывать-то! Только туда-сюда, брательники, ежели меня с собой прихватите на это дело, тогда и будем ручкаться. Ежели без меня решите туда коньки двинуть – тогда не крутота это, а сплошная унылота. Невтемно мне вам путь показывать, в этом случАе, сами с носами, значится! - Эльф пожал плечами. – А вообще, за мою голову наградон назначен одним хорём. Вот так, прибить нас хотят да черепок с резьбы снять. Нам бы ща затеряться с Батоном, чики-пики, чтобы исчезнуть хоть в мире крысёшек, хоть еще где. Ежели в какой мир драпать собрались, так самое оно будет, мне на этот счёт свиснуть! Здесь вроде людянам я уже порядочком помог, да и назревает что-то… Чуете запах отстоя собирающийся? Ээээ нет, удирать отсюда надо, вот чё думаю. Удирать, покуда удиралки целёхоньки! Этот стрёмный Дивн меня все-равно найдет, рано или поздно. Лучше бы поздно, да. Если рано отыщет, не круто будет… Достойный сай Арре Хорькинсон обещал откусить мне нос, а этот унылый Арре всегда за свой базар отвечает. Унылоты дивнейской кусок!

Вовремя (как ей думалось) вспомнила Аннабелла про подшёрстное царство коднара. Успела (так она считала) отшатнуться с пойманным дракониском в руках от Перри раньше, чем кто-нибудь из местных жителей успел бы на неё перепрыгнуть. Предусмотрительно (казалось так нашей Беллочке-нелюдоедочке) подальше от коднарища отошла, чтобы возбуждённое народонаселение подшёрстной страны этой вдогонку за ней не пустилось. Ах, если бы она только знала о беде, её постигшей! Ах, если б догадывалась! Уж не ящера-то бедного мучить стала бы, а на месте заплясала бы да волосы свои задёргала, чтобы эмигрантов прочь из уже своей подволосной страны депортировать. Но принцесса пребывала в светлом неведении. И было это даже хорошо, по-своему. Может, не расплодятся всё-таки. Могло ведь так повезти, что одни самцы на неё перескочили. И что почкованием они не делятся, как сказочные гремлины.

И ведь только-только душ приняла! Чтобы, значится, у тётушки Мо уже не пришлось...

К слову, про ящера. А этот гадёныш и не думал выплёвывать серёжку. Да он прибалдел даже от такого массажа! Не сразу это заметила и поняла эльфийка. А точнее, находясь на эмоциях, она вообще этого не понимала.
- Выплюнь! Немедленно! Ах ты крысёныш! Плюй, тебе говорю! - приговаривала да осыпала дракониска ругательствами разными, в какой-то момент и вовсе с горя на родной фейерийский эльфийский язык перейдя. Что-то даже про муравьиный навоз в её речи мелькнуло, так разошлась.
Но всё безрезультатно. Батончик получал кайф и не жаловался на неудобства или там боль. Он балдел по полной. Оттягивался на всю катушку. Летал в облаках без крыльев и вниз падать не спешил, и уж тем более выплёвывать слопанную вкусняшку.
- Ну ты... точно, придётся тебя дяде Перри отдать... - поникла Аннушка, поняв всю тщетность своих попыток вытрясти из дракониска драгоценность свою. Прелес-сть свою, как сказал бы один сказочный персонаж. Руки с ящером бессильно опустились, и девушка горестно вздохнула, часто и тяжело дыша после долгой и почти безостановочной болтовни да ругани и физических усилий после этого нечаянного массажа ящера. - Это же моя любимая серёжка, а-а!..
Ножка в изящной сандалии топнула.

Чистая правда. Они все у неё были любимыми.

И запустила бы Аннабелла Батончиком - и совсем даже не шоколадным - в какого-нибудь Джерри или Перри, или случайного прохожего с каким-нибудь созвучным именем, если бы в этот момент ящер вдруг не изрыгнул струйку пламени. Анни одновременно испугалась, чуть было не выронив его, но и обрадовалась тоже, решив, что Батон наконец соизволил выплюнуть её серёжку с изумрудом, поэтому удержала ящера в руках. Ага, наивная! Держи карман шире!
- Эээ... Что это? - она с подозрением уставилась на протянутую в драконисковой лапке драгоценность. Красивенную золотую розу с листьями-бриллиантами, вот только... Эльфийка помнила, что ей рассказывал Джерри. Поэтому не поверила мелкому гадёнышу, и кончик её чудного, идеального, благородного носика дёрнулся, выражая презрение к фальшивому золоту и стеклу. - Ну давай сюда, - удерживая ящера одной рукой, второй девушка выхватила у него из лапки розу, от души бросила себе под ноги и наступила на неё твёрдым каблучком.
Она была абсолютно уверена, что фальшивая роза разобьётся или по крайней мере сломается, что докажет её фальшивость. Что липа это липовая, значит, а вовсе не роза золотая.

Но она не сломалась! Не хрустнула даже под каблучком сандалии!

- Что? Неужели настоящая? - удивилась и растерялась эльфийка. Поглядела себе под ножки на целую розу и озадаченно повернулась к Джерри. После секундного размышления протянула ему дракониска. - Или это такая убедительная подделка? - осторожно уточнила девушка. - Пока что мы собираемся исключительно к моей тёте. Уф, устала я... А там видно будет. Может, и по мирам придётся пуститься во всетяжкие, - Аннабелла вздохнула. - Ладно уж, забирай своего Батона, бери ноги в руки и топай за нами. Но учти-и! - она строго наставила на эльфа свой тонкий пальчик с аккуратным ноготком. - Тебе придётся заплатить за ночлег, вернув мою серёжку. Мне всё равно, как ты будешь её доставать из Батона. Хоть пузо ему вскрывай. Но чтобы серёжка вернулась ко мне! Отмытая, да! И не подделка какая-нибудь левая, как эта роза, - Аннабелла презрительно ткнула розу носком туфельки. Она не верила, что та настоящая. - Перри, подними её. Интересно, что с ней потом случится. А если ничего, пускай будет. Красивая безделушка, за дешёвую бижутерию сойдёт.

Рассказ Джерри про какие-то проблемы с законом будто прошёл мимо ушей принцессы. Поду-умаешь, какие-то варварские законы варварской страны. Сама принцесса Фейерии дозволяет этому эльфу себя сопровождать!

Её слово - Закон!

- Йо, при, вот спасибо тебе! Во обрадовала другана Джерри, вот ты даёшь, ну ты деваха прямо втемная, и... и!… - Джерри- Александрил ошалел прямо-таки от своего неожиданного счастья, рассыпаясь в страстных комплиментах. Расцветая румянцем на щеках, да захлебываясь восторженной своей речью.
…Он вдруг тоже перешел на эльфийский язык, сравнивая тебя, то с бабочкой приносящей пыльцу осчастливленному фейерическому цветочку (хотя, вообще наоборот же). То принялся рассказывать, что он хмурый день, который обласкало яркое «принцессическое» солнышко. А то вдруг сказал, что ты струна на гитаре его никчёмной жизни, мол, они все полопались – а ты вот стала его бренчащим счастьем. Комплимент сомнительный, но хотя бы оригинальный.
О да.
Джерри быстро заграбастал дракониска, пряча юркого ящера у себя за пазухой. Пару раз он кивнул головой, соглашаясь со всеми твоими речами (уже озвученными и еще нет): - Конечно при! Йо, при! Всё верну в чистом виде, или не мужик. Чоу. Не сомневайся, при! Или не мужик, или задница я отстойная. Га-ра-н-тирую, чё.

Пэрри всё это время грозно хмурился. Потихоньку кажется накалялся и злобненько курил, пуская огроменные даже для коднара облака дыма из ноздрей. Аки паровоз же! Загнутые рога его теперь выглядели особенно зловещими, а огонек сигареты, словно острие смертопоражающей стрелы, нацелился прямо в сердце несчастного Александрила.
- Чёртов вонючий фигляр, май-вла, кусок навязчивого липкого дерьма. Где здесь мужик, Карамель, я спрашиваю тебя? Где здесь мужик!? Я вижу перед собой агахъ'ым акща, я не вижу драного самца. Только кривляющуюся бабу…
- Сам такой, приятель! – мило порхнул ресничками Джерри, пристраивая лесенку возле фонаря. – И вообще, стрёмно быть таким гнойным обсосом, родимый… - тихонечко пробормотал себе под нос. И ойкнул вдруг, когда одним мощным ударом был сшиблен на землю, был сшиблен в самую грязную лужу. Был сшиблен коварно и прямо-таки подставно же.
- Извини, г'ъырня. Я нечаянно. Мы коднары такие неуклюжие, вот же ж эгерей…

Неуклюжие, ага. Красные глаза Перри сверкнули гневом, когтистая лапища как бы сама собой прикоснулась к здоровенному черному мечу, а чемоданчик был отставлен в сторону изящным движением когтистой ноги. Ну, Перри наш, большой и страшный мохнатик – здоровенный такой и неуклюжий птиц, как щитом он бы чемоданом укрыться не сумел. Целый двухметровый гриф же, а не маленькая отважная птичка.
Джерри, кажись, шутки не оценил. В руках эльфа сам собой затеплился чарный огонек, такой себе нехороший брызщущий магией коварный шарик волшебства, готовый вот-вот сорваться с рук этого великого йоу-воителя.
Да Белль. Мальчишки явно собирались заняться мордобоем, а между тем, дом был уже совсем близок. Возможно, если бы не этот дождь, да сгущающийся сырой туман, ты бы его даже разглядела: львов очарованных и гостеприимное крыльцо тетушки Мо, узрела бы самолично.
…Словно бы почуяв запах жаренного, торопливо выбрался из-за пазухи Батончик, усевшись чуть поодаль заинтересованным зрителем. Он даже какую-то грязюку с пола поднял, сунув ее себе в пасть деловистенько: такой вот импровизированный поп-корн, в импровизированном же синематографическом зале! Если бы Батончик умел говорить, он бы наверное даже ставку свою сделал. А так, оставалось ему только смотреть и к розе на земле хищно подбираться, которую никто не соизволил поднять.

Комплименты Александрил сыпал щедро, не жалел, удобрял ими принцессу, как корова землю своим навозом, и примерно так же, как земля, чувствовала себя наша Аннушка: вроде бы и приятно, и тепло, но грязненько и запах какой-то уж больно сомнительный. Оттого выражение лица у эльфийки было неоднозначным, пока она выслушивала поток джеррийского красноречия. То хмурилась немного, озадаченно бровки опуская, то силилась улыбнуться, хотя бы краешками губ, то всё же смущалась немного и на щеках ненадолго проступал румянец. И хотелось бы знать принцессе, что значит эпитет «втемная»: то ли оно обозначает, что в тему вникла, а то ли про темень какую-то намекает. Может, оно даже пощёчины заслуживает, как знать.
- Нда, джинн говорил куда красивее... - совсем уж тихонько пробурчала она себе под нос, когда речь зашла про жалкую последнюю струну на горе-гитаре никчёмного поэта.
Ну, поэтично же. Вот только это поэзия низших сословий, которую принцесса плохо понимала и не умела ценить по достоинству. Всякие возвышенные метафоры, звучавшие из уст джинна, ей намного больше нравились. Эх, Джерри, как жаль, что ты не Джинни. С другой стороны, и Аннабелла наша была хоть и принцессой, но не Жасмин, а коднара звали не Аладдином.
- Вот и договорились, - не став благодарить нахала за подозрительные комплименты, девушка значительно, с королевской гордостью, кивнула ему, нервно дёрнула ушком и уже стала разворачиваться, чтобы идти дальше, как...

Опять начались неприятности. И снова в них виноват был коднар!

- Э-эй, ну вы чего, а? - растерялась и испугалась эльфийка, часто-часто заморгав, глядя попеременно то на грозного дядю Перри, то на решившего дать отпор Джерри. Теперь уже оба острых ушка задёргались то одновременно, то попеременно.
В первый раз в жизни Аннабелла столкнулась с таким явлением, как выяснение отношений между мужчинами... тем более, из-за неё. Мужской дракой. Этими разборками самцов за право горделиво называть себя альфа-самцом, единственным достойным находиться рядом с альфа-самкой, за которую, собственно, они и дерутся. И Анни не знала, что ей делать. Как их остановить. Что-то подсказывало, они её уже не послушают, если она попытается встать между ними и помешать начаться бойне. Она уже началась. Мужчины были на взводе и в лучшем случае просто вежливо отставили бы её в сторонку, а в худшем бы обвинили её во всех бедах и дружно поколотили. Ну, или, скажем, ремнями отшлёпали... или что там у коднаров? Хотя нет, это уже был бы перебор. Ну, в худшем могло бы случайно и ей прилететь...

И тогда Аннушка наша крепко зажмурилась, пальцы в кулаки сжала так, что ногти впились в нежную кожу ладоней, и вдруг, открыв глаза, ка-а-ак закричит! Да так гневно, что аж из причёски кто-то мелкий выпал с перепугу.
- А ну-ка немедленно прекратили! Что вы, как дети малые?! Перри, убери свои грабли от меча! - наставила она руку в гневно-указующем жесте на коднара, затем перевела её, будто ружьё, на эльфа. Поглядела в беспокойстве на чарный огонь, зарождающийся в его ладонях. - А ты... ты... остынь, а не то я... я...
«Что я? Что я?!» - панически запрыгали мысли внутри головы, прямо как вошки-блошки снаружи. И тут она увидела крадущегося к розе дракониска и... подхватывать его в руки времени уже не было. Аннабелла подняла ножку и наступила на него, прижав бедолагу к земле.
- У меня заложник! - крикнула она грозно. - И я его поджарю, если вы оба не угомонитесь и не извинитесь друг перед другом! Какие вы оба мужчины?! Мальчишки!
Глаза принцессы сверкнули гневом, и на кончике указательного пальца вспыхнул тоненький и неуверенный, как у спички, огонёк.

Справедливости ради стоит сказать, Анни совсем не была живодёром, скорее даже наоборот - она любила разных животинок, ну, кроме крыс и мышей, и прочих противностей, ага. Поэтому Батончику ничего, кроме испуга, не грозило. Она даже вот придавила его несильно, не желая делать тварючке сильно больно. Но всё же так, чтобы не вырвался из-под каблучка. Анни блефовала.
Вот только угрозы эльфийки, так подумать, укладывались не в очень-то стройную картину. Ведь коднар наверняка был бы только счастлив, если бы с дракониском что-то случилось нехорошее. А значит, успокаиваться ему совершенно не было смысла. Ему было ВЫГОДНО продолжать драку!

Ох, хоть бы проклятье сейчас не проявилось снова. Ведь принцессу обуял шквал эмоций...

Несчастному дракониску с гордым именем Батончик, не повезло второй раз за вечер: прыткий ящер уж было захапал розочку своими цепкими лапами, он уже было нашел какой-то окурок (явно Перриного просхождения) и огрызок недоеденного, очаровательно гниловастого яблока с вкуснецкими червецами внутри, как был изловлен и прижат девичьим каблучком к земле. Без всякой пощады же!
Ящер недовольно зашипел, высунув раздвоенный змеиный язык: не от боли зашипел-то и даже не от унижения, хотя это была обидная поза даже для дракониска. О да, само собой!
Но нет, дело было вовсе не в гордости.
Страдальческими глазами батончик провожал червивое яблоко, споро покатившееся куда-то во тьму. Глядел, что называется с болью всего мира: ящерка ещё успел проглотить окурок, но без фрукта желанного, эта еда совсем даже не выглядела вещественной.
Батончик был голоден. Магия сотворения золотых вещиц, отняла у него энергию.
- Шшшш! – печально зашипел дергая лапками от горя, наш маленький ящер.

Мужики отреагировали на крик по-разному: Перри дернул мохнатым ухом, криво усмехнувшись своим здоровенным черным клювом, Джерри же попытался пиндануть коднара, ага, пока пернатый страж расслабился. А потом…
Потом случилась «кошачесть» и на этой самой Петербугской улице, где нарядные дома дремали укрытые фиолетовым покрывалом ночи, где плясали чарные огоньки в больших достойных фонарях, заливая брусчатку магическим светом Фейерии; на этой самой мокрой улице вдруг исчезла одна эльфийка и появилась одна кошка. Ой, да.
Очаровательная такая мини-киса с розовым носиком и с розовыми же подушечками лап, возникла вдруг. Шерстка у киски переливалась великолепным белым цветом, усики бы причесаны и приглажены – одна беда – вылетела киска из своего эльфийского платья, а теперь пыталась выбраться во внешний мир.
Кото-Белла! Аннушка-Котэ. Оголившаяся, но совсем даже не голая, ибо честным зверям носить одежду не обязательно. Перри её кстати тоже не носил, Анни, и совсем даже не расстраивался. Курил. Матерился. И не замечал отсутствие нижнего белья.

Улица наполнилась запахами, вкусами, новыми эмоциями и звуками. Громче теперь слышался дождик, вещественнее слышался, можно сказать, сочностью своей прямо оглушал! Медленно да верно усиливающийся, и грозящий обернуться настоящим проливным ливнем.
Чувствовался восхитительный запах рыбы, распространяющийся блаженным облаком из какого-то окна. Наверное, поздний ужин у семьи! Форель, кажется, или что-то такое же восхитительно жирное...
- Аххххсссс, слюка-противнучка-липучка. Шшш тебе! С-с-сейчас Батончик станет играть и наступать. Ахссссс. Яблоко укатилос-с-с-сь. Злюка виновата, что оно ушло! Злюка-злюка-злюка-эльфиюка, со всеми вкусссными червячками уползло во тьму наше яблоко. Ссссс. Батончик будет нас-с-с-ступать на злюку! – Батончик говорил это совсем не злобно, но немного обиженно. – Почему с-с-слюке не нравится наш-ш-ша прекрасссная роза? Почему она к нам так не добра, сссс?
Помимо Батончика, стал слышен и другой разговор: кто-то неспешно беседовал в канализации, кто-то писклявый, серый, уворотливый да хитрый… и вполне-возможно вкусный. Отчего-то, при звуках этого тонкого, такого характерного писка, когти сами-собой становились длиннее, а тело наливалось упругой силой.
Мрррр.
- ОН велит называть себя Судьёй, Пип. Сильный и страшный зверь, зубы у него в пене, а изо рта дурно пахнет. Р-р-р! ОН говорит, что пришла пора дивнийцам поднять бунт. Представляешь – бунт! У Судьи есть средство, надо только выпить. Слышишь, Пип? Надо делать только то, что он скажет. Пип, хватит спать! Судья восстановит справедлисть, вот оно что будет. Никто не любит крыс. Судья говорит, крысы смогут посчитаться с двуногами, да-да, даже с этими отвратительными двуногами-гнизгами! Судья говорит, будто бы сумасшедшие гнизги нам не родня! Вылакаем из бутылочки Судьи пару капель, и мир станет справедлив к нам... Видит Рах! Всего-лишь бутылочка, Пип, и нам больше не нужно будет прозябать в канализации! Запоминай Пип, сегодня, когда луна начнет убывать, в самый любимый час нашего народа Рах-Атет, ОН придет к двум золотым гри…
- Киск-Кис-Кис Беллушка, - писклявый голос был перебит хриплым голосом Перри, протянувшим к тебе и к твоей идеальной белой шерстке, свои когтистые лапища. – Иди сюда, май-ла. Мы больше не будем…
- Йо, чё, погорячились малёк… А это правда ты, при? Во дела-а-а! Ну я прям фигею, ты глядь, ёльфийка шерстью обросла!

Новоиспечённая белая кошечка панически задёргала своими по-прежнему остренькими, но уже покрытыми шерстью, кошачьими ушками, а затем прижала их к голове и издала возмущённо-перепуганный жалобный писк. Больше похожий на разговоры в канализации, чем на кошачье мявканье-то. Аннабелла сжалась в комочек и в страхе затихла где-то в ворохе своей опавшей одежды.
А ведь мгновение назад она горделивой разъярённой фурией грозилась, что раздавит Батончика, как мелкую букашку, если мужчины не прекратят этот детский сад. Минуту назад она вообще могла развернуться и, не обращая на них внимания, походкой гордой королевы - шахматной, быть может, а не эльфийской - отправиться к дому тёти, который она, кажется, уже знала, где искать. Но нет... проклятая гнизговая магия сработала и - вот! Вниз полетели арфа - слава папе Оберону, что в надёжно защищённом чехле, - коробка с шоколадом... И вторая серёжка с изумрудом полетела на землю и укатилась куда-то. Угощайся, вечно голодный Батончик! И сама Аннушка нырнула вниз-то, в одно мгновение из эльфийской принцессы сделавшись какой-то блохастой мелкой гадиной. Ну, она пока не знала про блошек-то, и своего отражения ещё не видела. Может, она вообще в крысу превратилась, а ни в какую не кошку.
Аннабелла испуганно притихла, приникнув к тёплой, нагретой телом внутри ткани своего эльфийского платья. Страшно ей тут стало. Новые звуки, новые запахи. Целый новый мир обрушился на неё в новом обличье. А кошки, оказывается, слышат лучше эльфов! И обоняние их намного острее. Запах дождя, кстати, Анни понравился - но не сам дождь, конечно. Хорошо, что над ней всё ещё волшебный зонт, а то бы стала она мокрым и жалким котёнком, которого на руки возьмёт только какая-нибудь добрая душа, а больше безучастных пройдут мимо.
И тут Аннабелла поняла, что на ней больше нет НИКАКОЙ одежды! Только шерсть была видна - приятная на вид светлая шёрстка.
- Мя-я-а-а! - прозвучало стыдливое кошачье «не-е-ет!», а лапки передние сами потянулись, чтобы в типично женском жесте прикрыть то, что кошкам, в общем-то, не имеет смысла ни от кого прятать, ибо не видно же, если только специально не смотреть.
И что же ей теперь? Тоже пить, курить и материться, как Перри???!

А потом послышался шипяще-писклявый голос, в котором Аннабелла с удивлением узнала... дракониска. Ну, то есть, она поняла, что это был он. И она его понимала! Кошкин ротик изумлённо приоткрылся, розовый язычок в волнении показался из него, облизнув пересохшие губы. Фу-фу-фу! И тут шерсть! Как у бородатого мужика какого-нибудь! От отвращения хотелось стошнить. На языке теперь отчётливо ощущались волосы. Ещё один брезгливо-жалобный мявк раздался из эльфийского платья.
Испугавшись, что Батон на неё и правда нападёт в отместку, Анни попыталась с ним заговорить как могла по-кошачьи своим новообретённым тонким голосочком:
- Мняу ньравится роза, нё Джерри сказал, мявк, ты делаешь няу нястоящие украшеняу, а фальшивые, и они потом-мяу испаряются. Разве это няуправда? Няу обижайся, нё ты ведь ещё и мяу серёжку съел.
Фу, какой противный голос с ужасным кошачьим акцентом! Аннабелла стыдливо зажмурилась и покачала головой. Потом принюхалась и облизнулась, почуяв блаженный аромат рыбки. И зафыркала-заотплёвывалась, снова ощутив языком шерсть, да ещё усы. Усы! У принцессы Фейерии!
- А-а-а-а, - дребезжащим в ужасе голосом протянула она, - Перри, убей меняу! Я няу переживу этот позор!

Дёрнула ушком, подняла мордочку, прислушиваясь к писку из канализации. Мыши! Фу, гадость какая! Так бы и съела их!.. Что-о-о???!!! Аннабелла сделала большие и круглые глаза от такой мысли и накрыла лапкой мордочку, как ладонью лицо. Интересно, кошки умеют краснеть от стыда? Потому что если да, то она из белой уже давно бы стала пунцовой.
Что ж, удачи этим... дивнийцам в войне с гнизгами. Пусть они и мыши, но мыши всё же самую чуточку миловиднее крыс. И, наверное, на вкус слаще и нежнее.
- Ой... опя-я-ять... - мявкнула Аннушка и испуганно поглядела на огроменную когтистую лапу, возникшую где-то в светлом пятне над воротником платья.
Зажмурилась в страхе, задрожала как осиновый лист, но не сопротивлялась наша Беллочка. Ведь это же Перри, а он ничего плохого ей не сделает. Правда? Если сделает, его потом папа-король в любом уголке любого мира найдёт и накажет своей карающей дланью... Что они там про двух золотых грифонов говорили?
И тут она услышала голос Джерри-Александрила и занервничала, завозилась в коднарской лапище.
- Няу показывай меня-яу ему! - запричитала кошечка. - Я в няуприличном виде! Ням, приньцессам-мяу, няульзя так!.. А-а-а, я же даже няубритая!!!

О да, бедная несчастная мокрющая Беллочка! Город вокруг тебя стал выше, суровее, каменные дома теперь казались насупившимися чудищами, неприязненно разглядывающими твою крохотную кото-фигурку, а нежно-розовый твой носик будоражило обилие запахов: пахло морем и маслом фонарей, пахло ящерицей (очевидно, собственный запашок Батончика) и застарелым мужским потом - а это уже по части Джерри, угусь, такого себе не слишком аккуратистого другана.
...Шерстка на языке, мышино-крысиные писки, великолепные ароматы притомившейся в чьей-то квартирке жирной сёмушки (замурчательной прямо-таки рыбы) и вонь перриных перьев, а также его ручища-лапища, протягивающаяся к тебе.
Всё это было невыносимо для такого трудного вечера, оМУРзительно, как отросшие усища на твоей мордочке! Но по счастью, Белла, это длилось не слишком долго.
Проклятье накатило волной и откатило вдруг, желая вернуть твой достойный эльфийский облик. Замечательный облик, о да! Но скажем так… лишенный рубашечки и вообще, слишком уж открытый и обнаженный же.
Хе-хе.
Впрочем, деваться было некуда. Вот только что ты была уютной кошечкой, общалась с дракониском и слышала писклявую речь крысо-мышиной братии, обретающейся в канализации; а вот ты уже снова Белла, красавица Белла, укрытая симпатичным черным облачком.
Да-да! Перри пришел на помощь, настоящий герой Коднаринг Великолепный, с черным мечом и чемоданом-щитом!
Небрежно дернув мохнатым ухом, твой верный страж создал заклятье. Облачко его вышло вонючим и покрыло тебя чем-то липким и неприязненным, Аннушка, да зато оно закрыло тебя от шеи и до колен, не оставляя мужской фантазии никакого простора ровным счетом.
Правда, зачесалось почему-то и мерзко стало, будто бы смолой облили – зато не голая, и не открытая для всех!
- Хочешь умереть, потому что некрасивая, май вла!? - вдруг разозлился Перри, подступив чуть ближе. – Хочешь сдохнуть чертовой куклой, потому что твой носик стал не слишком-то изящным!? Ооооо! – коднар издал звук похожий на утробный рык, а длинные перья его встали дыбом. – Запомни раз и навсегда, кубвахшар аръег'егерими, жизнь - это что-то большее, чем драная блохастая оболочка! К чертовой матери облик, Белла, если в тебе нет внутреннего гребучего света, вот что я скажу. И ты запомни, Карамелла, крепко запомни! Ни-и-и-икогда не смей говорить такое, чёртова девчонка, будто бы хочешь умереть из-за какой-то там смазливости. Вот оно!
Загнутый длиннющий коготь коднара ткнул себя в грудь.
- Важно сердце, Карамелька. Важно сердце…

Удрученно покачав головой, Перри вдруг отступил в тень и запалил сигарету.
- Пойдем, что ли… Я чувствую собирается дождь.

А он и в самом деле собирался, выспевал на море, расходился всё сильнее – шелестящий ночной дождь магического Санкт-Петербурга. Чудесный зонтик всё еще плавал в воздухе, но свет его потихоньку тускнел – всё же волшебная вещь, не рассчитанная на слишком долгую службу! Наверное, магию можно было заряжать или обновлять там, подпитывая свежими чарами, но как его подновить вы не знали. Кружевная медуза скользила над головами, парила и переливалась всеми оттенками спектра, но свет её помаленьку тускнел, теряя насыщенность свою.
- А я тебя понимаю, При. Чоу? Красота важная вещь для ёльфа… - Джерри-Александрил пожал плечами, бросив на тебя и на твоё облачко неизбежный мужской взгляд; пытаясь выделить какие-нибудь интересные детали для себя, скользнуть по чему-нибудь приятно-округлому, ага...
Потом эльф смутился и отвернулся.
Батончик к этому времени расправился со второй серьгой и отыскал своё яблоко. Если бы его спросили, дракониск объяснил бы, что в красоте он смыслит. Да-да! Вещи которые он создает, Батончик искренне почитает красивыми, а вот по части их долговечности особо не размышляет – ну, есть безделица чудесная и прекрасно же, а сколько уж ей жить, дракониска не интересовало. Гораздо больше ящера интересовала еда, вкусные червецы да объедки.

…Черная фигура, какая-то слишком тощая и вытянутая, не бросилась Батончику в глаза.
Несколько мгновений, загадочный КТО-ТО таращился на вашу компанию из темноты, таращился недружелюбно и холодно, а потом он удалился, смерив ящериска злым взглядом.
«Ненавижу магическую дрянь!»

Не успела Аннабелла опомниться, как снова из мелкой блохастой гадины стала прекрасной эльфийкой - тоже блохастой, по правде-то, только уж об этом она не знала. А может, проклятье и изгнало вошек-блошек коднаровских из её чудесных золотых волос, как знать. Но радость её сменилась сначала конфузом, когда она вдруг поняла, в каком виде предстанет на очи Перри и Александрилу, а потом и ужасом, странным делом смешанным с облегчением, когда почувствовала себя завёрнутой во что-то чёрное, липкое и противное, будто смола сосновая.
Эмоции живо сменялись на лице нашей принцессы, не успевая одна за другой. Смятение, смущение, испуг, облегчение, отвращение, ужас. За короткий промежуток времени на выразительном личике Анни проявилось такое количество живых эмоций, что её бы без разговоров приняли в Александринский театр на заглавные драматические роли. А закончилось всё тем самым отвращением, смешанным с омерзением и облегчением же. Чёрное облачко на вид было вполне симпатичным, вот только... чем оно было-то? Что за дрянная магия? Кто её сотворил? Ну конечно! Кому же ещё...
- Перри! - возмущённо-негодующий взгляд серых с льдинкой голубого глаз устремился на коднара. Она скривилась, застыв на одном месте и боясь пошевелиться. - Что это за гадость?!
Впрочем, гадость гадостью, а она вполне успешно справлялась со своим предназначением, укрывая Аннабеллу от посторонних взглядов вроде того, каким её пытался ощупать Джерри. И очень хорошо, что он не смог разглядеть ничего лишнего из-за этого чёртового облака. Но эльфийке почему-то захотелось дать ему пощёчину. Может, и дала бы, да только боялась пошевелиться, словно бы это могло разрушить чары коднара и открыть её обнажённое тело приветливым мужским взглядам.
- Оно ещё и чешется! - пожаловалась Аннушка своему пернатому спасителю и требовательно протянула к нему руку. - Ну-ка подай мне одежду и быстренько сними его. И отвернитесь все!

Но возмущённый порыв эльфийки как-то быстро сник, когда коднар вдруг стал наступать на неё, вздыбив страшно перья, будто бы сова, желающая напугать до смерти свою мышиную добычу, зарычал утробно, как та самая сова, и стал тыкать пальцем себе в грудь. Последнее было особенно страшно. А ну как проткнёт? Вон какой у него коготь! Всем совам на зависть!
Правда, стоило ему договорить, как теперь уже глаза Аннабеллы сверкнули праведным гневом, и она наставила на него палец и стала наступать. Вместе с этим чёртовым облаком.
- Как. Ты. Смеешь. Говорить. Со мной. В подобном. Тоне??? - голосом, исполненным холодного достоинства, спросила она у пернатого злодея. - Это всё из-за тебя! Ревновать меня вздумал? Ха! Да сдался мне этот странный эльф! - присутствие рядом странного эльфа, слышавшего этот разговор, её ничуть не смущало. - Мне всего-то моя серёжка назад нужна... теперь две серёжки, - печально поглядела она на дракониска, проглотившего вторую.
И вдруг она снова поникла, горестно вздохнула, отвела взгляд в сторону, опустила в землю. Расстроилась девушка из-за серёжек и из-за всего этого. Даже голос её тихим стал.
- Пойдём уже к тёте, а? Джерри, прости, но ты не с нами...
Она поглядела в небо, услышав про дождь, и отметила, что волшебный зонт как-то подозрительно истончился. Анни нахмурилась и ещё разок гневно сверкнула очами.
- Так и знала, что проклятая гнизга обманет. На свитке она пишет, что волшебство зонта пять часов действует, а сколько прошло, как мы вышли от неё? Час? Два? Ну точно не больше! Завтра я приду и всё ей выскажу.
Эльфийка повернулась к коднару.
- Я подумаю над твоими словами. А сейчас дай-ка мне одежду и сними это дурацкое колдовство. Чувствую себя розой, которую посадили в навоз, - поморщилась она.

На чёрную фигуру она не обратила внимания. Мало ли, кого из прохожих привлекли развивавшиеся тут события. Превращающиеся в кошек эльфийки, чёрные вонючие тучи, лопающие чужие украшения дракониски и прочие гадости жизни.

...