Свинцовые снежки | ходы игроков | breaking point reached and passed

Всё-таки не он. Не похож. Совсем не похож. Его можно бросить. Мэрроу можно бросить. Это война. Это просто средство достать Герхарда.

Ну хотя бы с юга больше не стреляют! То ли патроны кончились, то ли тот монстр в обличии снайпера всё-таки достал стрелка в ганомаге...

ー Мр-рази, что творят! Головы не поднять!

Недалеко же убежали. Ярдов тридцать хорошо если... а как тут бежать, с этим хромым ублюдком!

ー Макс-сука, сидел бы на жопе ровно, чёрт, ай, пригнись! Пригнись, блять!

От этой коряги скоро ничего кроме груды щепок не останется, а за щепками от пули не укроешься, будь их тут хоть гора до небес. Нэшу не особо лучше, он хоть и за стволом древесным, но, зараза, большой, выпирает.

ー Панда! Панда, у тебя дымовухи есть? У нас кончились! Блять, что делать будем?

Тройку горе-базутчиков прижали пулемётно-ружейным огнём где-то в середине рощи, и вот обида-то, до сарая, за которым до дома рукой подать ー каких-то жалких пятнадцать шагов, ну двадцать, но поди ж ты сделай их под таким дождём из пуль!

Озверевшие от потери танка панцергренадёры патронов не жалеют. Однако вдруг что-то меняется! Размеренные, но частые выстрелы с покосившейся башни сеют смерть и панику среди краутов! Кто бы там ни сидел наверху, он пережил танковый выстрел, не свалился вниз и оружие не упустил. В эти мгновения думаешь невольно, что это, должно быть, лучший парень на всей чёртовой Земле, Рядовой. Но потом спасающиеся от меткого стрелка враги рассыпаются по опушке, прекращая огонь, и ты всё забываешь, думая теперь только об одном: вдарить гадам вдовесок, чтоб вообще мало не показалось, или всё же свалить, пока шум да дело?

***

В полуразрушенном особняке наступает неожиданная тишина. Только что на втором этаже среди детских комнат творился сущий ад, гибли и получали ранения люди, рушились стены, как вдруг весь шум сместился на запад, а затем и дальше куда-то на север. В посечённой осколками комнате с провалом вместо окна ー тихо, солдаты ушли, даже оставшийся наблюдать за тылами и флангами "безрукий"-Брайт отошел куда-то.

Щёлкает где-то чуть ли не на крыше Гаранд, на улице в роще тоже вовсю воюют, некоторые пули даже долетают до стен, напрашиваясь в гости суетливой Хэллоуинской ребятнёй, но тут внутри всё равно тихо и... уже спокойно.

Необъяснимым ветеранским чутьём ощущаешь, Сержант, что кризис миновал, что пик интенсивности боя пройдён, что битва, в сущности, выиграна, а все эти перестрелки на периферии пункта обороны ー просто тающее эхо свинцового спора. Лужа в прихожей после возвращения с уличной игры в свинцовые снежки.

Кто-то где-то что-то сделал правильно и, не смотря на ошибки и трудности, переломил ход событий. Да в общем-то каждый сегодня так или иначе внёс свою лепту. Каждый ошибался и умирал за более результативных других, а если не умирал ー исправлялся и выдавал команде результат. По очкам победили. Война всё расставила по своим местам. Бойцы сводного бронепехотно-десантного взвода Команды Десобри показали себя с лучшей стороны, а противостоящие им панцергренадёры ー нет. Будут пытаться оспорить это ー полягут все, и это уже будет даже не новая победа, а лишь тень её, дурная память о ворочаемых будущими трофейно-похоронными командами трупах.

ー Как вы, сардж? Получше стало? У меня вот тут фляга на поясе, возьмите, а то что-то руки всё хуже и хуже слушаются...

Да уж, блинчики больше не попечь. Да и что там от кухни-то осталось, одни руины поди. Хотя может и стоит взглянуть.

ー Парни тем северо-западным наваляют, сэр, не волнуйтесь.

Хорошо, что крауты пусть и чуть-чуть совсем, но до опушки не доехали. Всего пяток ярдов не хватило им под снежными кронами деревьев укрыться, иначе бы не вышло так ловко цепануть их в скученными в одном месте.

С одной обоймы ты убиваешь двоих и ранишь ещё парочку, Лейтенант, со второй распугиваешь оставшихся так, что вместо ответного огня они предпочитают попрятаться за стальными бортами своих транспортов и за деревьями в роще. Только один из пулемётчиков не теряет голову от внезапной атаки, но и его стрельба запаздывает ー Ник уже успевает спрятаться в глубине башни, а Панда со своими помощниками убежать подальше. По крайней мере ты точно сделал для них всё, что мог в своём положении, Лейтенант.

Щёлкают пули по стене башенки, выбивают остатки стёкол в окнах, звякают о трубу телескопа. Где-то в поле ревёт пламя горящего PzIV, рвутся боеприпасы внутри почти праздничным салютом для ушей защитников Белого Дома. Это Рядовой Панда постарался, не иначе, ты слышал его крики там внизу, пока целился. Жалко даже, что пропустил такое шоу, но с другой стороны - бойцы целее остались.

ー Сэ-эр! Вы там живы?

Проклятье, надо его срочно оттуда вытаскивать, этот горб подломленный в любой момент обрушиться может.

ー Лестницу уже ищем! Держитесь там!

- Чего? Громче говори, не слышу ничего. - печально, тяжело произнес сержант. - Ну че там, радист, связь с колонной есть?
Вуди замолк. Он знал, что должен был встать, командовать тем, что осталось от взвода, давать целеуказания и прочее. Но не мог. Не сколько физически, а сколько морально. Хотя и физически тоже. Щас бы в кроватку, полежать недельку. А то сидишь тут в полуразрушенном здании у стены и голову-то не можешь повернуть - шея болит. Валентайн пощупал уши. Крови вроде не было, а это значило, что слух у него должен рано или поздно восстановиться в изначальное состояние. Но где-то дня два-три придется потерпеть.

От того, что было лень лениться, Вуди достал магазин из карабина и начал забивать его патронами, которые валялись во всевозможных карманах куртки, которая так и висела на нем, побитая осколками уже до состояния половой тряпки, не считая оторванного рукава. Медленно, вдумчиво щелкая патронами, он спросил у Брайта:
- Слышь, а чего, всё что ли, отбились?

      Ник лупит щедро, сосредоточенно, не скупясь. Он заставляет себя не думать о том, что, может быть, какой-нибудь фрицевский стрелок спокойно выцеливает его голову. Он стреляет, как на стрельбище, один патрон за другим, размеренно, как молоток на стройке. Звонко вылетает пачка, Бейкер, не отводя взгляда от цели, запихивает в затвор другую и лупит снова. Попал-не попал, хрен там разберешь, но вроде попал. Залегли. Страшно, когда сверху бьют, кажется, не спрячешься нигде.
      Полтора десятка пуль. Все, он дал Панде шанс, не стоит зарываться. Ник успевает заметить, что танк, которому он грозил кулаком, подбит! Вот это повезло! Молодцы, кто бы это ни был.
      Согнувшись под парапетом, он вслушивается в стрельбу, в крики, в то, как пули щелкают по кладке. Вроде, не пробивает. Хотя, конечно, приятного мало.
      Надо чем-то себя занять. Бейкер перезаряжает винтовку. Затвор горячий и легонько дымится. Краутовский пулеметчик никак не хочет угомониться. Ну и ладно.
      Снизу кто-то окликивает.
      — Живой-живой, — отвечает Ник. И думает: "Не дождетесь". И почему-то улыбается.
      Потом бернется за рацию, вызывает Мнеммормана.
      — Установил связь с колонной?

Вжимается Уиндер в землю и снег, стараясь слиться с рельефом так, чтоб ни полбашки видно, ни черной полосы, только белая.
- Ползти надо Дженкис, жопу прижать и ползти!
И вжал морду в снег рядовой. Легко сказать, а куда ты тут уползешь, когда чисто по закону подлости тебе в каску пуля прилететит. С раной в голове не поползаешь. Прокачивает Панда все это в голове и тихо молится про себя, потому что его тут крепко за жопу взяли фрицы.
Ползком сунулся было вперед, но рядком врезавшиеся в снег перед лицом пули живо заставили передумать.
Воистину, тот парень из башни оказался небесным громом и молнией, ангелом с огненным мечом без счета разящим врагов небесного воинства, которое несомненно олицетворяли собой солдаты американской армии.
На самом деле Панда просто пожелал братану долгих лет жизни, сообразив, что его прям сейчас передумали убивать и настало время сделать ноги к своим.
- Дженкинс! Отставить ползком, бегом марш! Тащим этого, живо!
И побежали. И потащили. Обратно на опушку, где сейчас Грег должен додавить уже своих, где снайперюга должен лютовать и отстреливать, и все такое прочее.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Сердце, никогда не подводивший кусок мяса, словно замёрзло в куске льда. Чуть раньше. Или чуть правее. И не дурак-Филипс, а Грег.
Вдох. Выдох. Очки запотели.
Нет. Есть всё же Господь, и не в Грега он направил прицел соперника с той стороны, а в бесполезного кретина что лишь мешал ему делать Своё Дело. Каждый же в этом мире назначен делать своё дело, и пока Грег занимался им - всё было отлично. Командовать, прикрывать, - другие лучше это могут. А он - снайпер.
И он сделает своё дело.
Даже если на той стороне - Герхард Шнайдер.
Начнём не с винтовки, начнём с тактики. Терпи, медик, терпи, солдат. Вы оба ещё живы. Возможно вам выпадет жить. Или умереть. Но спасать вас - не моё дело.
Под стоны раненых Джармуш чертит на щедро политой кровью земле схему. Выстрел в Филипса. Куда дернулось тело. Выстрел в Кроули. Перебитый ремень винтовки. Вокруг всего этого - схема-карта. Лес, массив выдающийся когтем совсем близко. Две дороги в сторону врага.
Не хватает. Недостаточно данных. Нужен ещё один выстрел, но снайпер молчит. Знает, что тут есть кто-то ещё. Ждёт действий.
Будут тебе действия. Будет тебе враг. Снайпер янки. Если Шнайдер - точно подождёт и попробует выстрелить в линзу точно.
Вот винтовка Филипса. Вот пластиковый чехол от прицела, вот блестящее стекло от запасных очков. И вот маскировочная шапка. Враг.
Ещё один выстрел - будет достаточно чтобы понять направление и расстояние. Но неточно. Нужно будет время на найти его логово.
Перезарядка даст достаточно времени. Три выстрела, пуля в Филипсе.. Не так уж далеко. В краутской винтовке ещё пара патронов. Нужно чтобы он потратил оба. Каска Филипса поможет.
Вот теперь можно тащить к себе свое шильце. Первый шаг. Снайпер не будет тратить выстрел, но увидит.
Вот "снайпер". Щелчок выстрела почти сразу.
Чуть справа. Чуть книзу. Рядом с той дорогой что ждала и не дождалась вражеских танков, на небольшой возвышенности. Вторая приманка, попроще - каска и остаток маскировки, словно пытаясь сбежать из окопа-ловушки. И пока он стреляет, пока заправляет магазин в винтовку - прицел. Быстрый. Нет времени целиться точно, он уже почуял ловушку. Щелчок, тут же ещё два - догоняя.. Движение на самой границе видимости - исчезло.
Неужели всё?
Сползает Джармуш на дно окопа. Внезапно куда-то пропал воздух. Звук. Как будто эхом слышится вдалеке вой боли.
Неужели всё?

После выстрела силуэт в снегу ― просто часть пейзажа, что уже не изменится до самой весны ー это ли конец затянувшегося чёрного утра? Или может конец всей битвы, перемоловшей десятки солдат... в рамках войны, что перемолола десятки миллионов? Или же конец одного конкретного насилия в виде ещё одного мёртвого человека с ружьём, что больше никогда не убьёт другого?
Нет, Снайпер, конец для тебя настанет только тогда, когда ты снимешь с очередного трупа жетон с проклятым именем Gerhard Schneider...

А может это он и есть, там, лежит в снегу со скрюченной рукой, поставившей предсмертным движением финальную точку, про которую ты можешь не узнать. Можешь пропустить конец спора между жестокостью вынужденной, но высвобожденной ー и желанной, но подавляемой, между бесстрастной системой и природным призванием, между правом на убийство от военного долга и правом на убийство от Бога, что в своём образе и подобии жив и мёртв в каждом. Пропустишь такое, Снайпер?

Враг ведь почти разбит, хоть и стреляют ещё на северо-западе, но разве это вообще важно? Вот поле, и за ним может лежать ответ. Ты можешь просто дойти до него. Перевернуть труп. Расстегнуть куртку и дёрнуть с шеи цепочку. Так просто. Быстрее! Пока труп не унесли крауты, пока они не выстроили заново оборону, пока не стабилизировался фронт.

Просто оставить позади особняк, растерзанный минами, снарядами и пулями, полный раненых и убитых, среди которых может быть и Кевин Грубер, единственный человек, понимающий стремление решить проблему малой кровью, но только ею.
Просто повернуться спиной к умирающим Мэрроу и Кроули, смельчакам, в числе прочих кровью добывшим общую победу, и не оглянуться на вернувшуюся команду Ундера, в крови последнее наступление врага утопившую.
Просто пройти чуть меньше полумили не таясь, зная, что на той стороне ещё могут быть снайперы или просто меткие стрелки, что не упустят шанса отыграться на одиноком янки за поражение.

Просто это стоит возможности убедиться в смерти немезиды и почувствовать себя единственным оставшимся убийцей-мыслителем, осознающим дело рук своих. Почувствовать себя победителем, а свою философию ー верной. Почувствовать заслуженную свободу.

Может или не может это быть он?
Не может? Ведь слишком просто, не может быть так просто.
Или может быть всё? Может быть всё-таки груз этой бесконечной погони уже на земле? Там, в четырёхстах жалких ярдах таится его и Кевина свобода? Потому что как оставить такого в живых? Такой и после войны не остановится.
Нет. Нужно узнать.
Встаёт Грегори Джармуш, кряхтит, ощущая что молодость - она уже не здесь, и пусть старый конь и всё такое, но себе врать о том что ничего не болит - глупо. Болит. И страшно тоже бывает. И жалко себя, потому что случайная пуля сейчас, после всего - и кончится снайпер.
Но всё равно - уже почти всё. И жетон найдётся. И Кевин - как-то он там? Он ведь в доме, дом не подорвали, позаботился о том, танки не наводняют воздух своим рёвом. Всё должно быть хорошо.
Понимает Джармуш, что замер на секунду, подумав не вернуться ли, не проверить.
Вернётся. Но сначала - узнает.

В особняке вновь стреляют, но теперь это приятный мерный звук работающего пулемёта ー того самого, что перед выходом из Новиля весельчак-Джек получил от бессовестного складиста. Нормально садит, поди ж ты. Крауты в ответ, конечно, тоже долбят, но... нет, без танков и артиллерии им этот домик не взять. Окопавшаяся или забаррикадировавшаяся пехота любому бронетранспортёру сто очков форы даст.

Рядовой Брайт только кривится ухмылкой на просьбу Вудроу говорить громче и сам через боль в руках отцепляет флягу от пояса. Внутри вода, не вино (хотя от Томаса-ловкача можно ожидать и кражи из погреба со взломом), но сейчас вода лучше.

Возвращается Корсмэн, усталый, руки в крови. На беззвучный вопрос Брайта показывает два пальца, но окинув взглядом разбитую прямым попаданием мины детскую комнату, разгибает ещё два.

Да, оборона не оборона, а смерть своё берёт всегда. К концу этого проклятого дня от Взвода останется хорошо если одно отделение.

ー Так точно, сэр, отбились. Победа, матьиё.

Значение победы в моём словаре немного отличается от вашей, но что уж там. Могло быть хуже. Бинты могли вообще никому не понадобиться. И в одном смею краутам должное отдать: глушат их грёбаные мины и снаряды в самый раз! Слышишь только того раненого, которого перевязываешь, а не всех их сразу.

ー Панцергренадёры выделили для нас целую фланговую группу, но она, видать, по дороге заплутала, а может это южные слишком резво наступали, короче, порознь мы их разбили, сардж, ребята щас с браунинга добривают остатки, те вроде на попятную сдают. После того, как Панда им четвёрку грохнул, ловить в эдакой лотерее им стало нечего.

Вот тут подтянуть, вот тут завязать. Готово.

ー Ваша удача, ничего серьёзного не задето! А контузия пройдёт! Отлежитесь в кроватке барона, а там и Лейтенанта снимем, видно будет, что дальше.

А мне пора на улицу, там работы наверняка тоже навалом.

Башня обрушивается спустя какую-то минуту после завершения операции по спасению застрявшего наверху Заводного Ника. Даже лестницу неубранную в лепешку давит эта глыба камня, стекла и металла, а ведь Монти хотел пойти забрать её да не успел. Хорошо, что дальше третьего этажа обвал не уходит, иначе бы иронией стервы-судьбы можно было пушки заряжать.

Лейтенант, впрочем, снимает все сливки триумфа сполна ー и видит как потерянные врагом секунды обращаются против него, и слышит как установившие пулемёт в спальне барона парни крошат едва продвинувшихся вглубь рощи панцергренадёров. Ганомагам на прикрытие не подъехать, а и подъехали бы, ну какое из них прикрытие, от такого и под колёсами да гусеницами помереть можно! Не краута день, по крайней мере не здесь. В Новиле-то краут себя показал, вон как колонна на дороге потрёпана.

Спустя пять-десять минут даже не верится, что только что вокруг Белого Дома бушевал бой. И мины не сыпятся на головы, и снайперы не стреляют, даже радист наконец-то настроил связь с колонной и передаёт важные вести.

Да, Лейтенант, вдохнув ноздрями свежий морозный воздух победы, ты понимаешь, что твоя армейская машина работает, а германская ー коптит небо чёрным дымом.

ー Сержант, сэр, Лейтенант на проводе, докладываю одновременно! Колонна утверждает об отступлении врага на юго-запад, повторяю, колонне больше ничего не угрожает! Грузовики могут объехать подбитую Хэллкет, только вот обочину на предмет ям и камней проверят, подрасчистят, и проедут. Им нужно торопиться, и нам, получается, тоже: из Бастони будет встречный удар чуть западнее Рекони, помогут прорваться к ним. Повторяю, здесь задерживаться нельзя, майор Десобри дал приказ на полную эвакуацию в Бастонь! Враг наседает со стороны оставленного Новиля на юг и от Фуа на север, машина с майором была вынуждена свернуть в обход Фуа на восток... Сэр, там стреляют, и мне кажется, это не арьергардный бой нашей колонны, прикрывающие отступление Хэллкеты о том не докладывают. Сэр, мы ещё можем взять пару М3 и контр-атаковать, помочь майору прорваться к нам сюда, Фуа это гиблое место, там ничего не разведано!

Но ведь приказ Десобри был отступать... и к чёрту такие приказы!

На позициях резерва никого. Только сейчас замечаешь трупы на дне стрелковых ячеек, Рядовой, отдышавшись, слышишь и стоны раненых впереди на юго-восточной опушке. Всё-таки досталось тут парням в перестрелке... На ногах только ты, Ларри и Макс, везучие сапёры, пережившие своего сержанта. И ещё один человек, упорно бредущий по полю в никуда.

Не веришь своим глазам, Рядовой. Это похоже на следствие контузии, на помешательство. Не может и не должен никакой боец, даже самый озверевший, так глупо искать смерти, бредя навстречу пусть зыбким, но вражеским позициям. Может быть, и не смерти ищет Грегори Джармуш, странный снайпер, про которого столько болтают?

В любом случае, не бежать же за ним, когда перед глазами раненые, застывшие на краю смерти совсем реальной, а не предполагаемой. Тем более, что судя по гудению моторов на севере при отсутствии стрельбы, наконец-то подъехали свои, а это пахнет передислокацией. Как бы не остаться позади!

В поле сгорбленная фигура стойко переставляет ноги, борясь со снегом. Это мистер Джармуш, никто больше не пошёл бы за сердцем тьмы, не слыша странный стук в своей груди. Мистер Джармуш... Ты всё-таки пошёл на зов дьявола. Нельзя было оставлять тебя одного!

Нацисты могут проигрывать битву за территорию, но в битве за души им нет равных. Мы просто не успеваем их убивать, и даже убивая ー льём воду на мельницу их машины смерти, надстраивая собственную прямо на уничтожаемой-нацистской. Нацистам всё равно, какой из машин топить котёл ада на земле.

Сколько ростков сомнений проклюнется в поражённых озлоблением и горечью от потерь людях? Сколько генералов и политиков войдут во вкус, наблюдая, как сам Господь молчит в ответ на стираемые с лица земли города, но не зная истиной причины Его молчания? Сколько адских цветов взрастёт в вернувшихся домой, но потерявшихся на войне?

Не иди, учитель, остановись. Ты не найдёшь там своего Герхарда, их так же много как Шнайдеров, их не убить всех до единого, если забыть о том, за что идёт эта война!

Нет сил кричать, от контузии душно и мутно, но есть винтовка, есть язык пули, который ты должен понять.

Винтовочный выстрел сзади, свист пули над головой звучит не опасно, скорее отчаянно. Жирная точка в снегу пытается сойти за ту, которую ты ищешь. Ясный и понятный знак, какой мог оставить только Кевин. Он жив! Он не хочет, чтобы ты шёл вперёд, Снайпер.

Герхардам Шнайдерам нет конца.
Конец есть у тебя и у Кевина.
Блеск в одном из окон Фуа.

      Башенка рушится долго, совсем, с грохотом и дребезгом. Бейкер тяжело дышит, слушает доклады. Пока непонятно, сколько всего раненых, сколько убитых. Ловит какого-то бойца:
      — Оббеги пулеметные гнезда, кроме флангового, посмотри, чтобы никто не остался. Потом на позицию резерва в роще. Передай, чтобы все в особняк подтягивались. Короткими перебежками, понял? От укрытия к укрытию. Бегом марш!
      Бой стихает.
      Ник достает ракетницу и стреляет в небо. Провожает взглядом красивый цветок. Пусть ребята из пулеметного расчета, если они еще живы, подтягиваются. А то опоздают. Четверть часа еще можно их подождать, может, минут двадцать.
      Тут подключается Мнемморман. Стратег, етить его, Наполеонище.
      — Отставить, капрал. Один танк навстречу — и взводу крышка. Слушайте эфир, готовьтесь сворачивать рацию. Скоро выходим. Корсмэн! Позаботьтесь, чтобы никого тут не оставили умирать. С мертвых снять жетоны. Раненых на первый этаж. Эй, бойцы! Кто водить умеет? Найдите наш грузовик и подгоните к особняку.
      Был бы цел хоть один "Хеллкет", Ник, возможно, решился бы на бросок к Фуа, но десяток бойцов даже с двумя пулеметами вряд ли что-то изменят, если они не занимают хорошую позицию. А ведь поддержки от Мамочки-Браво больше не будет. Приказ есть приказ. А приказ был — отступать.
      Находит сержанта, осматривает разгромленную взрывом мины комнату. Трупы. Ховарда угробило. Сколько еще бойцов осталось в живых?
      — Валентайн, идти сможешь? Скоро выдвигаемся в Бастонь. Сильно задело?
      Говорить ни о чем не хочется. Ник нашаривает пачку, протягивает сержанту сигарету. И себе берет. Последняя.
      Бичом щелкает винтовка — куда-то палит снайпер. Работа у него такая.
      Ух. Ну вроде удержались... Два танка подбили... сколько пехоты, интересно... Но это все артиллерия, конечно. Без минометов не продержались бы столько. Ну и Панда молодцом. Надо будет в рапорте про него написать. Если выжил. Правильное было решение — поставить его туда. Если бы все в доме сидели, немецкий фланговый удар мог бы так всех и похоронить.
      Непослушные пальцы мнут "Лаки Страйк", Ник торопливо затягивается.
      А снайпер этот, интересно, где? Живой-нет? Там, вроде, не так уж сильно обстреливали, как здесь, но человек — хрупкая деталь, один осколочек от мины — и привет.
      Ну да ладно.
      Устал как. А день-то еще нескоро закончится...

- Мэрроу! Бишоп, твою налево. Если ты сдох, я тебя грохну!
Ну что за мать вашу, а? На пять минут одних нельзя оставить. Какого беса их вообще куда-то понесло? Им там нормально голову под пули подставлять?
Рядовой замечает бредущегопо полю Джармуша и опускает руки, издав полустон-полурык. Еще один раненый в голову. Ну куда его несет?
Панла вздыхает. Ну да, конечно, его просто кониузило или ранило и он тупо не видит куда прет. С этим уже сталкивался.
- Уууугррр! Дженкинс! Помоги раненым, а я за старикашкой!
Панда-поводырь, дожили. Рядовой скидывает базуку и подхватив BARби резво шевелит ногами в сторону снайпера, полупригнувшись. Ну хрен ли, не бросать же деда краутам.
И в то же время, где-то в мозгу плотно засела мыслишка, что надо не забыть перетереть с сапером по-хорошему. Чтоб не сболтнул лишнего.

Едва заметные брызги снега - пуля. Из-за спины. Кевин. Может и правда - минута решит всё? Нужна помощь? Может всё это затишье - значит что их там уже захватили?
Блеск в окне прерывает размышления инстинктивным падением в сугроб.
Кого увидели? Его, заметного как мишень на снегу? Или стрелявшего только что Кевина?
Так или иначе - за окнами Фуа своих быть не должно.

Панда не успевает ни дойти до Джармуша, ни понять, что произошло за ту пару секунд, что он смотрел куда-то вбок. Два выстрела, далёкий и близкий, практически слились воедино, но пуля из Фуа не побеспокоила ни снег вокруг забредших в поле янки, ни их самих, вместо этого с характерным хрустом отколола кусок от стены особняка.

Грегори мог бы гордиться собой ー стрелял практически навскидку, наугад, как в каком-то странном трансе, и попал. Невероятно. Такой триумф окрыляет, придаёт сил ー только что он лежал в холодном снегу, не чувствуя никакого холода, и вот уже стоит на ногах, выпрямившись едва ли не быстрее пригнувшегося при стрельбе Нэша. Кажется, преград не существует, словно можно и до самого Фуа дойти, добраться и там до подстреленного коллеги и вернуться как ни в чём не бывало.

Только одна мысль мешает: цел ли Кевин? Но и её, как крабы в ведре своего сородича-беглеца, тянут вглубь подсознания мысли другие, мысли самовосхваления и самоуспокоения... Ведь нет никакой нужды беспокоиться, там свои, там медик-Льюис в доме, а если и не помочь уже напарнику, то сам виноват, что так глупо подставился, полез не в своё дело, сам, сам виноват!

Не узнаёшь себя, Снайпер, делая новый шаг навстречу поверженному визави и замирая на месте.

Вуди отмолчался, одной рукой показав большой палец, другой повертев в районе уха, надеясь, что лейтенант все-таки пойдет. Фляга с водой не особо помогла, сушняк пропал, но не до конца.

Все-таки, скажу вам, офигенно быть раненым. Все тебя жалеют, все дают попить-покурить. Госпиталь, с ложечки кормят, медсестрички красивые, белье свежее. Выздоравливаешь - форму получил, да не перетертую-перелатанную полевку, а настоящую парадку - и в город. Девчонки, а́лкоголь, мордобой с какими-нибудь бриташками. Так бы и жил.

Впрочем, щас дали прикурить - и то ладно. Странно, магазин заряжал - нормально, щас закурил - и руки аж затряслись. Все, отвоевался, герой нации. Пытаясь поддержать подобие беседы, чтобы вместе со слухом не пропал и голос, спросил лейтенанта, мол, когда выходим. Обратился уже как к равному. Завтра, может, все и будет по-старому, а сегодня Вуди наработал не меньше. И немцев побил нормально, и ведь он придумал поставить отделение на фланге. Одно плохо - если бы не всеобщие косяки, потерь могло бы быть куда меньше. Эх, да что уж теперь...

Панда как стоял, так и упал лицом в снег. Поправив каску и высматривая впереди происходящее.
- Джармуш-сэр* Это я, Пан, рядовой Уиндер! Давайте сюда, я вас прикрою! У меня пулемет! Там наши раненые! И ваш малой этот тоже! Сэр, их там еще много, а мы с этой стороны!

"Сколько ж вас, всех обойти - ноги сотрёшь", - пронеслось в голове у Джармуша.
И в этом была вся беда. Их было несколько, но никто из них не был Шнайдером, для этого даже не нужно было смотреть в жетон.
Шнайдер заставил бы его сидеть в том окопе до скончания века.
Шнайдер убил бы его, упрямо топающего по снегу в открытую, ровно в момент когда он начал залегать.
Возможно, Кевин прав. Возможно, Герхард Шнайдер - это действительно она, легенда, сказка. Или переходящий титул. Пока усталый янки из штата Мэн может тебя убить, не вспотев даже, - ты не Герхардт Шнайдер.
Это не последний бой. Не последняя дуэль Джармуша, Кевина и их коллег с той стороны. И они приложат все усилия чтобы на той стороне не осталось коллег, и тем более тех кто может попытаться звать себя "Герхардт Шнайдер".
Возможно в следующий раз они действительно встретят такого.
А сейчас - жетоны этих краутов ему не нужны. Пора возвращаться.

- Их там много, но нашими усилиями уже меньше. Много настрелял-то, боец?