Restless Dreams | ходы игроков | V - Майк Джером

"...Если очень долго всматриваться в бездну - бездна заглянет в тебя..."

...Майк всю жизнь старался увидеть. Что-то незримое для всех остальных, неуловимое, как прозрачные "червячки" на поверхности глаза, как тонкий, едва заметный гул в ушах от постоянного тока крови. Иногда ему казалось, что он - видит.

Он долго искал и, похоже, нашел. Это было в некоторых мертвых городах, которые он посещал с фотоаппаратом в руках. И не только мертвых - были обитаемые провинциальные городки, в которых это тоже ощущалось повсюду. Майк никогда не был особо талантлив в словах и единственное, что ему осталось, это пытаться запечатлеть увиденное, показать это другим. Зачем? Этот вопрос порой ставил его в тупик, но непонятная тяга к фотографированию запустения была сильнее любых "зачем"...

Майку было не привыкать к взглядам, полным удивления, непонимания, даже насмешек. В школе он страдал из-за этого, но потом... Майку стало просто все равно. Дед с бабушкой говорили, что он перерос школьные обиды, но в действительности он скорее замкнулся в бронированной скорлупе внешнего безразличия и обратил свой взор внутрь себя самого. Кстати, эта загадочная молчаливость даже делала его привлекательным для некоторых девчонок - и в отличие от многих других интровертов, бывших в школе едва ли не изгоями, с девочками у него особых проблем не возникало. Правда и длительных отношений никак не получалось - женщины, почему-то свято уверенные в своей волшебной способности "изменить" Майка и сделать из замкнутого мрачного парня кого-то другого, более удобного для самих себя, - жестоко разочаровывались и постепенно их начинала раздражать его упрямая закрытость. Финал был всегда один - "Ты меня не любишь!" - и молчание Майка, которое могло означать все что угодно, от печали до усталого равнодушия.

Ни одна из них так и не сумела - даже попыток не сделала! - увидеть то, что стремился открыть для мира Майк. Поэтому он не сожалел о своем одиночестве и никогда не пытался "вернуть" очередную подругу. Им же лучше найти кого-нибудь попроще.

Майк не задумывался о том, что к своей фотокамере он испытывает больше нежности, чем, пожалуй, почти ко всем людям - за исключением разве что умерших уже бабушки с дедом. Смутные детские воспоминания о родителях почти стерлись за четыре десятка лет, оставив лишь легкую печаль о несбывшемся. Но камера была абсолютно реальна и она помогала Майку в том, к чему он стремился. Во многом ей он был обязан своим успехом. Иногда ему казалось, что без своей камеры он будто бы... слепнет. И тогда он вновь брал ее в руки и смотрел на привычные вещи через объектив - тревожное состояние отступало.

...Сайлент Хилл должен был стать очередной главой в творчестве Майка Джерома, известного фотографа. Хотя слухи о городе ходили самые разные, Майка это не тревожило - он всегда легко шел своим путем и не обращал внимания на перешептывания за спиной. Но помимо эстетической притягательности города было и ощущение, которое Майк до конца понять в себе не мог. Это было что-то непривычное для него, вызывающее неприятное беспокойство. Будто бы в кадре есть что-то, чего он никак не может различить.

Когда он смотрел на немногие доступные ему старые фотографии Сайлент Хилла, то Майка не покидало ощущение, что эти дома и пейзажи ему знакомы - и что он видел их вживую своими глазами...

...Майк остановил у обочины дороги свой фургон, загруженный оборудованием для профессиональной фотосъемки и внушительным запасом еды и напитков, чтобы можно было не отвлекаться на поездки по магазинам в течение пары недель. Город вокруг тонул в тумане, но вдалеке проступали два внушительных здания - одно, по правую сторону от дороги, походило на вполне обычную церковь в лютеранском стиле (и крест на крыше вроде бы подтверждал догадку), а второе по левую руку от трассы огородилось от окружающего мира высоким забором.

"Похоже на тюрьму..." - подумал Майк. За стеной виднелись массивные кирпичные корпуса с узкими и, кажется, зарешеченными окнами. Подойдя ближе, Майк прочитал вывеску над воротами:

"Психиатрическая клиника "Кедровая Роща"

"Отлично. Вот и первый снимок". Майк поймал в объектив распахнутые ворота и туман за ними. Верная камера мягко щелкнула. Майк прищурился, рассматривая получившийся кадр в режиме просмотра. Его сердце екнуло.

На фотографии был отчетливо виден темный человеческий силуэт в тумане за воротами. Но там же никого не было!

Майк замер, внимательно разглядывая картинку на объективичике. Черт дери! На самом деле сердце Майка вздернулось вовсе не от страха повстречаться с каким-нибудь эксцентричным местным обитателем (хотя в этом чертовом тумане, да еще рядом с чертовой психушкой…) а от того простого факта, что его драгоценная эмочка может барахлить. Ну нет, такого допускать нельзя. Майк оценил влажность тумана, прислушался к ощущениям, которые кожа получала от воздуха. Внутри эмки все идеально, Майк тщательно проверял каждую деталь много-много раз, ни пылинки, ни трещинки, как говорится. Погодные условия, блики? Ну, если только так.
Так что, получается, за воротами все же стоял некий субъект. Майк хмыкнул, чувствуя под курткой кобуру, а в ней ― глок сорок пятого калибра с полной обоймой. Так, чисто на всякий случай.
Бережно, и в то же время очень уверенно, Майк поднял камеру, чтобы совершить еще один снимок, стараясь уловить прежний ракурс.

Щелк! Майк немного постоял, внимательно разглядывая ворота невооруженным глазом - он был уверен, что там ничего и никого нет. Абсолютно уверен. Он опустил взгляд на камеру...

Чертова тень была там! Только теперь она стояла немного дальше, уже за воротами, становясь более размытой и начиная сливаться с туманом. Майку стало немного не по себе.

Майк не знал этого наверняка, но был уверен, что если он сделает еще один снимок - то "тень" в кадре "уйдет" еще дальше в туман и ближе к больнице.

Ржавые ворота психбольницы скрипнули от порыва ветра - получилось довольно мелодично, но зловеще. Шорох сухих листьев под ногами. Тянет болотной сыростью, затхлой водой и... чем-то еще. То ли ржавчиной, то ли больницей - знаете, эта непередаваемая смесь ароматов хлорки, крови и чего-то еще, которую ни с чем не спутаешь...

Стоит ли последовать за странной... кхм, оптической иллюзией - или же поискать другие объекты для съемки?

Ну вот, неизвестный весельчак решил, значит, поиграть, да? Обычная практика Майка заключалась в том, чтобы, не спеша прогуливаясь по определенному месту жать, жать и еще раз жать на "гашетку", пронзая видением дуэта "человек-машина" обстановку и сохраняя на карточки памяти все увиденное. Но фигура несколько скорректировала планы Майка, пробудив определенное любопытство.
Он медленно шагнул вперед, удерживая глазами ту точку, где обосновался местный. Поднял эмку, приложился к экрану, захватывая фокус... На сей раз Джером не фотографировал. Он ждал, появится ли фигура в целеуловителе или данная помеха возникает лишь на готовом снимке.
(Ну и дурью я тут занимаюсь. Нифига тут на самом деле нет. Старые сказки и примитивные суеверия. А если нет? Если есть многое на свете, друг Горацио? Может, и есть, так зачем ему прятаться от камеры?)

Майк решил обмануть странную тень. Он поднял камеру - ворота и туман за ними через объектив выглядели точно так же, как и без него. Похоже, что странный эффект, чем бы он ни был, проявлялся только на готовом снимке.

Думая об этом, Майк случайно "перелистнул" картинку в памяти камеры на какой-то из своих старых снимков, сделанных до поездки в Сайлент Хилл. Ничего особенного - просто старый деревенский дом, травяное поле за ним и темные дождевые облака в небе. Майк твердо помнил, что сделал этот снимок именно потому, что ему понравилась безлюдность этого места.

Только вот теперь он четко видел целую группу фигур возле дома на фото - будто они позировали ему. В голову пришла дикая мысль: просмотреть все фотографии, что были в памяти фотоаппарата. И, кажется, Майк уже знал ответ на свой вопрос... Он был уверен - на каждом снимке он увидит кое-что новое, чего по какой-то непонятной причине не замечал раньше.

Майк заморгал. На секунду он отстранился от техники, повертел головой. Прикрыл глаза на несколько минут, затем открыл. Вытянул палец, сфокусировав зрение на нем... Словом, проделал целый комплекс упражнений, которые помогают снять усталость, провести релаксацию глазных яблок.
Фигуры. Фигуры!
Он опять принялся перелистывать изображения, до самого начала. Фигуры, фигуры...

Майк повертел головой, поморгал. Сосредоточился. И стал пересматривать свою коллекцию фотографий в памяти фотокамеры.

Темные силуэты были повсюду. Иногда они заполоняли безлюдные (как помнилось Майку) пейзажи так, словно люди с картин о Страшном Суде, ждущие, когда ангел вострубит на небесах. От этого зрелища становилось не по себе, начинала слегка кружиться голова.

Но самое худшее ждало Майка впереди. Добравшись до начала своей коллекции - он регулярно освобождал память камеры, сохраняя старые фотографии в память компьютера или записывая их на диск, - Майк ощутил настоящее смятение.

Кроме тех фотографий, что он отчетливо помнил, в памяти фотоаппарата откуда-то было еще множество кадров, которых он не помнил вообще. И помимо темных силуэтов они изобиловали такими деталями, которые просто не укладывались в голове.

В каком-то оцепенении он нажимал на кнопку "НАЗАД", листая кадр за кадром.

Повешенный на дереве человек.
Разложенные на земле фрагменты тел.
Обнаженное женское тело, плавающее лицом вниз в воде.
Темная дыра в земле, края которой обагрены кровью.
Портрет человека в мясницком фартуке и колпаке с прорезями на голове.

Какого... черта...

Последней (вернее первой по порядку) фотографией, сделанной (судя по дате снимка) лет пять тому назад, была фотография ворот с надписью: "Психиатрическая клиника "Кедровая Роща". Получается, Майк вернулся к тому, с чего начал - или наоборот? Он уже плохо соображал. Сильно кружилась и болела голова.

...Майк открыл глаза после приступа головной боли, заставившего его зажмуриться, - и ему показалось, что город стремительно погружался в темноту. Намного быстрее, чем могло бы быть на закате. И в этой тьме туман становился еще более непроницаемым.

Майк редко давал волю словам. Не являлся он человеком слова произнесенного, и все тут. Однако сейчас он зашипел сквозь зубы, голос звучал чуть глуховато и в то же время пискляво:
- Что... За... Дерьмо...
Галлюцинации, подсказал скупой рациональный мозг. Причем тут техника? Его просто-напросто глючит. Может, где-то неподалеку авария на химкомбинате, и отсюда весь этот долбаный смог. Майк что-то читал про местные погодные условия, но мельком, в половину внимания, быстро выкидывая прочитанное из головы.
Ему надо вернуться в машину и пересидеть там. Ехать в таком состоянии - дело опасное, а если закрыть все окна и двери, то проклятые газы вряд ли проникнут в салон. А если все же проберутся? Майк заскрежетал зубами. Черт с ним. Придется вести. Он прислушался к ощущениям своего тела - вроде бы все в порядке, если не считать липкого моллюска точно по центру живота, которого звали словечком "Страх".
К машине. Сейчас же.
И Майк огляделся, прикидывая направление. И зашагал.

Майк шагал к автомобилю, ускоряясь и едва сдерживаясь, чтобы не сбиться на бег. Если побежать, то это будет уже начало паники. А где паника, там потеря контроля и гибель. Майк вовсе не собирался умирать. Тем более здесь и так.

Повезло! Кажется, он выбрал верное направление в тумане - и увидел свой фургон. До него оставалось метров двадцать или около того. Влезть в салон машины. Выдохнуть. Закрыть глаза. Попытаться успокоиться. Снова открыть их - и снова проверить камеру...

...Майк все-таки не выдержал и побежал, когда услышал резкий рев двигателя - фургон, за рулем которого кто-то был, резким рывком дал заднюю и, быстро ускоряясь, уходил от Майка в туман.

- Стой, мать твою! - закричал ошеломленный таким поворотом событий Майк, пытаясь не выронить на бегу драгоценный фотоаппарат и одновременно дотянуться до "глока" в кобуре. Но его слова просто утонули в безмолвии мертвого города.

В тумане впереди он услышал визг тормозов, потом снова нарастающий рев движка - и оказался на пути несшегося на него фургона. У него оставались считанные секунды на то, чтобы что-то предпринять. Пистолет или камера?

Ну вот. Честно говоря, Джером применял оружие не так уж и часто. Ну, пару раз шуганул пьяных хиллбиллей от своей колесной собственности. Один раз подстрелил грабителя, который весьма ловко обчистил машину. Нормально, обвинений никаких.
И сейчас рефлексы работали быстрее, чем фотограф успел что-то осмыслить. Рука откинула куртку, выудила оружие. Кобура не была застегнута, так что пушка освободилась без каких-либо. Сперва - чуть отойти, уклоняясь с траектории движений собственного транспорта. Потом - вскинуть стрелковую левую конечность (так-то Майк не левша, но стреляет всегда с левой) и плавно утопить курок.

Майк вскинул пистолет, поймал силуэт угонщика в прицел, выжал спуск, машинально готовясь "поймать" отдачу - и в тот же миг потерял сознание. Хотя за мгновение до того был на сто процентов уверен, что фургон проносится в нескольких метрах мимо него. Или это был не фургон?

...Когда он очнулся, то первым ощущением была чудовищная головная боль. Он застонал и с трудом поднял руку, чтобы дотронуться до лба. Ощупал голову, не чувствуя собственных прикосновений, словно трогал посторонний предмет - кажется, все целое. С усилием открыл глаза. Вокруг было темно и угадывались лишь смутные очертания окружающих его предметов.

Похоже, он был в какой-то камере или вроде того... Кирпичные стены без штукатурки, покрашенные темно-зеленой краской. На стенах нацарапаны какие-то надписи. На узком окне Майк различил решетки. Он приподнялся - под ним скрипнули пружины жесткой металлической койки с вдавленным матрацем. Где-то за темным дверным проемом (дверь камеры была открыта) капала вода - кап... кап... кап...

В памяти вдруг вспыхнуло странное видение...

...Будто бы Майк лежит без движения на столе, окруженный тьмой. Не может пошевелиться. Голова повернута набок, будто специально, чтобы увидеть нечто. И он видит - странное существо, похожее на обожженного человека, которое с тяжелым трудом и упрямым упорством вращает какой-то вентиль. Майк не видит взгляда существа, но почему-то уверен, что существо делает свою странную работу для него - Майка. Слух режет противный скрежет металла - и постепенно внутри Майка нарастает волнение и тревога, словно немой крик рвется изнутри наружу. И когда Майк уже не может сдержать этот крик - видение обрывается.

Майк снова вернулся в настоящее. "Что это, черт возьми, было?". Самая плохая новость - он понял, что ни пистолета, ни фотоаппарата у него не было.

Майк что-то прошептал себе под нос, кажется, страшное проклятие этому чертову месту и всем его странностям. Наглотался! Мерещится теперь всякое! И главное, нигде не указывали, что в окрестностях имеется нечто, производящее химическую дрянь.
Ну он их засудит, как только...
Он потянулся к эмке, надеясь сделать несколько снимков - и обомлел. Камеры не было. Его эмка, чьи детальки для него ближе молока матери, ближе наставлений бати. Майк осмотрелся. Похлопал себ по кобуре - но пушку тоже кто-то подрезал...
Подавленный и испуганный, Джером стал осматриваться, прикидывая, куда его занесло.

...Майк сел на скрипящей тюремной (или все-таки больничной?) койке. На мгновение Майку показалось, что под пружинами есть какой-то посторонний твердый предмет. Запустив руку под матрац, Майк нащупал что-то металлическое и острое. Заточка! Судя по всему, сделанная из алюминиевой ложки... Несмотря на темноту, его глаза неплохо различали обстановку вокруг. На стене напротив на обшарпанной краске виднелись какие-то надписи, выцарапанные то ли гвоздем, то ли лезвием. Майк, пошатываясь, подошел ближе.

"...XXI..."
"...XXI...XXI...XXI..."
"...XXI...XXI...XXI...XXI...XXI...XXI..."

И так повсюду! Кажется, этими буквами была исписана вся камера. Что это могло значить? Майк мог только догадываться, но человек, который это написал, был явно зациклен на чем-то.

Держась за стену, Майк подошел к выходу из камеры. Справа и слева он увидел длинный темный коридор, где с одной стороны виднелись маленькие зарешеченные окошки, а с другой - длинный ряд таких же стальных дверей, как и дверь "его" камеры. Где-то в темноте с правой стороны угадывались очертания решетки и стола за ней. Очень похоже на место дежурного охранника или что-то подобное.

Сперва Джером открыл было рот, желая громко привлечь к себе внимание, может, позвать на помощь. Если это чертов сон, то он слишком далеко заходит. Все так реально... Майк коснулся кончиками пальцев стены и двинулся на выход.
Если его сюда притащили - почему дверь открыта, где же стража? Рука с заточкой чуть вздрагивала. Вообще Майк имел твердые нервы (для человека, не работающего непосредственно с опасностью, конечно), но сейчас его рука подрагивала.
Ну конечно. Ему оставили оружие, чтобы он типа мог отбиться. С ним играются.
Такой логический вывод придал ему сил. Он выглянул в коридор, огляделся. Подошел к ближайшему зарешеченному окошечку и попробовал выглянуть наружу.

...Взгляд наружу открыл Майку весьма безрадостный пейзаж - что еще больше усугублялось необходимостью смотреть сквозь ржавые решетки. Кромешная тьма, еще более густая из-за тумана. Ровный, лишенный всякой растительности дворик, освещенный одним-единственным тусклым и постоянно мерцающим фонарем.

Майк смотрел на мерцающее пятно света, которое притягивало взгляд и делало темноту вокруг еще более неуютной и тревожной. Майк ждал и надеялся услышать хоть что-нибудь. Ни звука.

Когда Майк уже устал ждать и почти решился отойти прочь от окна, то услышал негромкий, но очень четкий и резкий звук, который донесся со стороны дворика. Словно что-то тяжелое и металлическое протащили по камням. Звук тотчас прекратился, но морозец прошел по коже Майка. В этом звуке... было что-то знакомое.

Вновь сильно заболела голова и на языке Майк ощутил привкус крови. То ли десны кровоточили, то ли воображение вдруг разыгралось... Снова скрип металла! Он отшатнулся от зарешеченного окна и выставил руку с заточкой в темноту, откуда на этот раз прозвучал звук - но никого не было. Скрипнула дверь в решетчатой перегородке, отделявшая место дежурного охранника от коридора с камерами. Теперь она была открыта.

Подойдя ближе к столу, но еще не слишком близко, Майк узнал фотографию в рамке, стоявшую на поверхности стола. Это был один из его ранних снимков - заброшенная фабрика где-то в Канзасе. С такого расстояния и в темноте он не различал мелких деталей, но был уверен - они, эти темные силуэты, наверняка есть на фотографии.