Орлята орлиной власти | ходы игроков | Орленок: Лаборатория профессора Королькова

14 августа

Миша и Федя попали в "Орленок" очень по разным причинам и очень разными путями. Мишу привел друг - ну, как "друг", одноклассник, к тому же из одного с Мишей подъезда, Володя Солодов. Они особо никогда и не общались-то - Володя был парень спортивный, популярный, самую малость хулиганистый, у него была своя компания, свои интересы. Ну а Миша - ну а Миша был Миша. Тем удивительнее было то, что этот самый Володя как-то вечером встретил Мишу в подъезде - и, несколько неловко, предложил "айда, мол, завтра, в "Орленок", меня позвали и тебя сказали позвать". Учитывая тот факт что Миша всегда хотел и пытался подружиться хоть с кем-нибудь из сверстников, отказываться он не стал. Что касается Феди, то Федю вызывали к директору интерната, с Федей общались какие-то важные люди, которые не столько позвали его, сколько перед фактом поставили - теперь ты будешь жить и учиться в "Орленке". Партия так велела, товарищ Сталин так сказал - метафорически. Ну а так как сирота - существо подневольное, особого выбора у Феди не было. Важные люди помогли ему собрать его небогатые пожитки, забрали из интерната его документы - и на служебной автомашине отвезли куда надо. В результате - Миша в "Орленок" пришел в компании Володи, через парадный вход, Федю привезли, через другие ворота, с другой стороны территории объекта. Пока Миша с Володей в вестибюле вызнавали куда им дальше-то идти, Федю сразу провели в жилой флигель, показали где он теперь жить будет. Но итог у всех этих скитаний был один и тот же - к обеду все они оказались на первом этаже главного здания, в какой-то своего рода классной комнате. Ну или скорее аудитории, с трибуной и все такое.

Аудитория была просторная, залитая светом, пахнущая деревом и лаком - мебель в ней была явно свежая, только с комбината. А вот беленые стены и потолки с лепниной, рамы у окон - несмотря на то что их тоже явно недавно подновили, выглядели старомодно, если не сказать старо. Еще в аудитории было практически пусто - кроме Феди, Миши и Володи, в наличии имелась какая-то девчонка, рыжая, с косичками, в веснушках - и с таким, говорящим за себя, "только сунься, убьет" выражением на курносом личике, которое свойственно отпетым пацанкам-хулиганкам. Никто, за исключением Володи и Миши, никого тут не знал. И у всех, определенно, были весьма разные представления о том, зачем их вообще тут собрали. Миша, например, вообще понятия не имел что происходит. Володя, вероятно, знал чуть больше. Феде успели сказать что он в "Орленке" не только жить и учиться будет - ему сообщили что он будет заниматься научной работой, под руководством некоего профессора Королькова. Почему научной - и почему именно он? Сказали, поймешь потом, сказали, тебе все объяснят. Ну а что было известно рыжей пацанке - знала только рыжая пацанка. Выяснять это не рвался пока что никто.

Миша сохранял в себе удивление весь путь до нового дворца культуры, о котором знал ещё меньше, чем об остальном городе, однако при этом он всё пытался завязать с Володей разговором то об одном, то о другом, однако шарф, намотанный на лицо, серьёзно усложнял разговор, а жаркая летняя погода заставляла прямо таки задыхаться в плотной одежде.
В общем, разговор не ладился, но Миша не прекращал слабых и неразборчивых попыток.

Изнутри Орлёнок понравился парню не больше, чем снаружи, он был слишком уж большим и светлым, а запах какой-то химии давил на голову изнутри, заставляя глаза закатываться, а руки неприятно тяжелеть. Стул стал, в общем-то избавлением, сев на него, Миша закрыл лицо руками и попытался представить, что ему не жарко, не душно и вокруг не так много свободного места.
Полегчало и голову он поднял, осмотрелся, но заводить разговор не стал - всё же свет, жара и лак очень значимо ослабляли подростка. И он даже не мог снять хотя бы шарф или тяжёлые очки, не говоря уже про длинное пальто, плотные штаны или высокие резиновые сапоги.

Когда Фёдороа вызвали лично в кабинет к директору ПТУ, он не на шутку забеспокоился — неужели кто-то донёс, что это именно Кравцов позавчера разлил банку краски на стройке? Как только незадачливый маляр перешагнул порог директорского кабинета, сердце упало в пятки — прямо перед ним сидели два мужика очень важного вида в дорогих костюмах — неужто всплыла эта поганая история с дядей? Но, никто не собирался сажать «Синицу» в клетку, напротив, его собирались перевести на проживание и обучение в «Орлёнок». Почему он теперь будет жить и учиться в ДК обезумевший от счастья Фёдор даже не задумывался. На этом неожиданности не закончились, стоило бывшему беспризорнику собрать свои нехитрые пожитки и попрощаться с товарищами, как Фёдору сообщили, что у чёрного хода его ожидает автомобиль — настоящий автомобиль!

Едва живой от свалившихся на него благ паренёк даже не заметил, как очутился в весьма чистеньком флигельке, где, судя по всему, ему предстояло жить. Потом, ему велели спуститься в просторную аудиторию на первом этаже. Фёдор старался хоть что-нибудь выспросить у своих провожатых, но те только буркнули нечто неопределённое про науку и какого-то профессора Королькова, чем только сильнее запутали маляра. Пока «Синица» сидел и глазел по сторонам, ослеплённый величием новенького, пахнущего лаком кабинета, в просторное помещение стали заходить ещё какие-то ребята и девчата.

Оказавшись на месте, Володя поспешил куда-нибудь от Миши скрыться - слишком уж тот был... странный. Сунулся было к рыжей девчонке, наткнулся на такой "не влезай, убьет" взгляд, что шарахнулся назад - и, наконец, приземлился неподалеку от Феди. Федя выглядел относительно нормально, хотя и веяло от него чем-то таким, хулигански-интернатским, чего в самом Володе, несмотря на все его хулиганство, не было. Но уж лучше так, чем с закутанным в сто одежек Мишей или агрессивной рыжей. Так что Володя протянул руку:
- Привет, меня Володя звать.

Миша, таким образом, остался в гордом одиночестве. Уселся и все такое. А когда огляделся по сторонам - понял, что из-за жары и смятения его угораздило приземлиться неподалеку от рыжей девчонки. Та смотрела на Мишу неодобрительно, даже зло - словно бы он только что ее кошке хвост выкрутил, ну или ей самой косичку. Заметив, что Миша обратил на нее внимание, девчонка скривилась:
- Ты чего так разоделся? Дурак, чтоле?

- Меня Мишей зовут. - Ответил пацанке Петров и протянул руку. Ну, хотел, однако потом ему пришло в голову, что девочкам руки жать не надо и он просто полуповернулся к новой знакомой. Конечно, начало разговора ему не понравилось, но, может, это нормально? - А тебя? - Спросил он, окончательно повернувшись к ней лицом.

- Володя? Ну, будем знакомы, меня Фёдором звать. - Заметно оживившись ответил парень. На самом деле, ему уже надоело сидеть в этом "Орлёнке" с самого утра без дела и Фёдор был рад пообщаться хоть с кем-нибудь, кроме немногословных сопровождающих. Он было хотел пожать Володе руку, но вовремя спохватился и предусмотрительно вытер её о штанину, дабы не испачкать краской своего собеседника.

- Слушай, Володя, а тебя как сюда угораздило попасть? Ты вроде с тем странным парнем пришёл, учитесь наверно вместе? Чего это он так вырядился, словно н зимовку собрался?

Девчонка, рядом с которой оказался Миша, только глазищи закатила:
- Ну точно дурак! Еще раз спрашиваю, ты на кой ляд столько одежки на себя напялил? Не жарко тебе?
Представляться она явно не собиралась, равно как и руку жать - но, с другой стороны, на контакт, какой-никакой, шла. Да, была агрессивной - но задавала вопросы. Мише порой и такой роскоши не давали, большая часть его одноклассников и одноклассниц странноватого парнишку откровенно сторонилась. Может быть, Миша и не понимал многого - нормально ли то как эта рыжая его обзывает, например - однако чисто логически сравнить одно с другим он мог.

- Очень приятно, - обрадовался тому что новый знакомый оказался приветлив Володя, - да у меня сестра сюда ходит заниматься. Она мне и сказала что меня в "Орленок" вызывают. А заодно рассказала кой-чего об этом месте... А это, - покосился на Мишу одноклассник, - это Миша. Он со странностями. Вечно такой вот, чудной. На него у нас в классе уже никто внимание не обращает. Хотя я теперь, кажется, догадываюсь почему он тоже здесь.
И, подвинувшись к Феде поближе, Володя заговорщицким тоном прошептал:
- Мне сестра сказала что в "Орленке" колдовать учат. Что магия не только в сказках бывает, и в "Орленке" нас будут учить использовать ее на благо родины! Я не особо-то верю пока, правда.

Колдовать? - Больше с удивлением, чем с недоверием переспросил Фёдор. - Ну, ты брат и загнул, это же не математика, тут научиться нельзя, тут с рождения уметь надо! - Сменив тон на такой же заговорщический, как и Миша, интернатовец продолжил. - А то, вон, мне мать рассказывала, что у них в деревне одна колдовка жили, ну, там людей лечила, сглаз снимала, нашёптывала что-то . И старая она была — неимоверно, говорили, будто она в двадцать пятом году родилась. Да только как-то во время японской войны в деревне вся скотина подохла, дак эту ведьму потом до смерти забили. Вот, что, брат, такое колдовство! - Сделав паузу для пущего эффекта, Фёдор продолжил. - А я тут с самого утра болтаюсь, местные что-то не шибко разговорчивы — сказали только, что мы, вроде как, наукой будем заниматься, только куда уж мне до науке, я только пять классов кончил. Ещё профессора Королькова упоминали, я не знаю кто это, но видно важный мужик, раз профессор.

- Жарко. - Честно и грустно сказал Миша в ответ. - Но на солнце я быстро обгораю. Приходится. - Правду об этом говорить тоже приходится, хотя сам Миша предпочёл бы скрывать свою болезнь. К сожалению, такое не скрыть, а придумать что-то, объясняющее его...Нелюбовь к солнцу, очень трудно. Ни он, ни мама этого не смогли.

- Ну, - Володя почесал вихрастую голову, - про профессора какого-то я тоже что-то слышал. А еще слышал что колдовство бывает разное, и что в "Орленке" им по-разному занимаются. Вот сестра моя, она и правда вроде как, - тут парнишка слегка смешался, не решаясь сказать подразумевающееся слово, - ну, ведьма. А мы тут чем-то другим заниматься будем. Оно и понятно, мы же не ведьмы, ведьмы - они же женского полу. А вот чем и как - черт его знает. Наверное, профессор этот и объяснит.
В общем и целом, Федя с Володей, кажется, нашли общий язык - и что обсудить им тоже было.

А вот у Миши с его собеседницей все шло не так уж гладко - однако, честность мальчика насчет своей проблемы, похоже, сработала в лучшую сторону. На мгновение в глазах девчонки промелькнуло свойственное всем девчонкам сострадание - правда, быстро спряталось за наглую бескомпромиссность и хамоватость:
- Ну и дурак, - непонятно к чему подытожила рыжая, - ты и дома так ходишь, чтоле? Если на солнце обгораешь - ну сядь ты там, где нет солнца, и снимай свое пальто! Так трудно додуматься?

Тем временем, пока ребята, скажем так, знакомились, в двери аудитории вошел человек. Вошел тихонько, еле слышно, так, что не все его сразу заметили. Следом за первым последовал и второй, и вот этого не заметить было сложно - хлопнул дверью, смерил аудиторию суровым взглядом. Этот, второй, был молодым мужчиной, в сером строгом костюме, с чемоданчиком и в очках. Было в нем что-то такое, педагогическое. Начальственное даже. А вот первый - первый был мужчиной пожилым, чем-то Мишу напоминающим. Весь белый, в смысле. Потому что седой. Волосы белые, щетина на морщинистых щеках белая. Сам высокий, тощий, тоже в костюме, только каком-то неряшливом, висящем на нем как на вешалке. Лицо доброе, умное. А на глазах - молочно-белые бельма. Слепой.
- Встать, - скомандовал очкастый, и все вдруг резко ощутили желание так и сделать, даже наглая рыжая девчонка подскочила, - садитесь.
- Ну что вы, Петр Ильич, - негромко, благодушно одернул очкастого слепой, - у нас тут не армия, в конце концов!
- Прошу прощения, профессор, - судя по тому как Петр Ильич едва ли не в поклоне согнулся, профессора он уважал.
А профессор обвел аудиторию невидящим взглядом, усаживаясь на стул за учительским столом. Петр Ильич остался стоять рядышком, по стойке смирно.
- Я так понимаю, все четверо здесь? - улыбнулся профессор, - давайте знакомиться, ребята. Меня зовут Александр Витальевич Корольков.
- Вика Потешкова, - естественно, первой знакомиться влезла рыжая; фамилия у нее оказалась потешная, Володя аж хихикнул, за что заслужил испепеляющий взгляд.

- Дома нет, только на улице. А здесь везде слишком светло. - Грустно ответил он. - Да и... - Миша сам не был уверен, стоит ли говорить, что в пальто ему как-то лучше, но это за него решили вошедшие люди, не давшие закончить фразу. К сожалению, пришлось вставать потому что...Ну, наверное так надо, по меньшей мере Миша решил, что да, так надо.
Однако он сидел на стуле боком и встать быстро у него не получилось так что когда оказалось, что вставать не надо было. Но садиться Миша не стал, оставшись стоять - непонятно было, что стоит, а что не стоит делать. Причём, один из вошедших сел, а другой тоже остался стоять...В общем, мальчик растерялся и почувствовал на себе сразу все взгляды в этом помещение, будто бы каждый давил на него чем-то невидимым и говорил без слов, что он, Миша, поступает неправильно. Так что он начал садиться, подбирая под себя полы пальто, но в образовавшейся небольшой тишине снова ощутил себя центром всеобщего недоброго внимания.
"Надо назвать имя" - Промелькнула в голове мысль и он ухватился за неё, собрался и произнёс громко, даже немного слишком:
- Петров Михаил. - В конце сорвавшись на высокие ноты, но, даже поняв это, остался стоять, встав ровно и прямо, будто против готовящейся волны, хотя и не осознавая, что готовится к сопротивлению сразу всем тем осуждающим взглядам. Он вообще в этот момент не думал, а делал.

От резкой команды Фёдор аж подскочил со стула и хотел было бежать по старой привычки, но вовремя сообразил, где находиться. Придя в себя, он начал рассматривать вошедших. Очкастый Фёдору сразу же не понравился, был он весь какой-то слишком правильный и повадками шибко напоминал милиционера, да и видно, что ребят он явно за людей не держал, в отличая от профессора. А вот небезызвестный профессор Корольков был ничего такой, приятный дедок, хоть и слепой.

- Фёдор Кравцов. - Слега замешкавшись представился маляр.

Володя Солодов тоже представился - и все уставились на оставшегося стоять Мишу. Кто-то, например, Петр Ильич, неодобрительно. Тот же Володя - без особого интереса, как на нечто само собой подразумевающееся. Вика закатила глаза. А вот профессор не обратил внимания - по очевидным причинам. Для него знакомство было закончено, и можно было переходить к сути:
- Очень приятно, мальчики и девочки. А теперь...
- Александр Витальевич, прошу прощения, - деликатно перебил Королькова Петр Ильич, после чего обратился к Мише, - Петров, можете садиться.
Профессор только кивнул, подождал секунду, давая Мише время принять сидячее положение - и только после этого продолжил:
- Думаю, у вас всех есть вопросы. В первую очередь - почему и зачем вы здесь. Давайте я объясню вам ситуацию в общих чертах, а после, если что-то будет непонятно, спросите. Хорошо?
Седовласый ученый обвел помещение невидящим взглядом слепых глаз, и все ребята в той или иной степени ощутили мурашки по коже - казалось, он их все-таки видит.
- Сперва позвольте мне сообщить вам самую важную новость. Вы здесь потому что каждый из вас обладает талантами, которых нет у большинства молодых людей вашего возраста. И, что куда более важно, вы здесь для того чтобы учиться и работать на благо родины, делать важное дело, куда более важное, чем дело солдата, или рабочего, или партийного работника. Конечно же, будет трудно, и без рисков не обойдется - однако никто, кроме вас, не способен с этим справиться, вы можете сделать то, что требуется, вы должны сделать то, что требуется, нет, - голос профессора стал громче и четче, - вы обязаны. Ради родины, ради своих родных и близких, ради светлого будущего этой страны!
Корольков сделал паузу, снова обвел невидящим взглядом помещение; его лицо было серьезным и строгим, сейчас он внушал куда больше почтения, чем застывший за его спиной Петр Ильич. Впрочем, через секунду пожилой ученый мягко улыбнулся - и сказал уже спокойнее:
- Теперь, когда с торжественной частью окончено, я перейду к фактам.
Володя глянул на Федю несколько потрясенно, явно рассчитывая на ответный, понимающий, взгляд. Вика же по сторонам не смотрела, она смотрела прямо на профессора, не мигая, словно бы даже не дыша, то белея, то краснея. Был бы Миша воспитан в иных традициях, то без труда опознал бы это состояние; оно называлось религиозный экстаз.
- Мы еще коснемся этого вопроса на занятиях, - меж тем, перешел на лекторский, учительский тон профессор Корольков, - а пока скажу просто. Магия - реальна. Конечно же, она совсем не похожа на чудеса из детских сказок, однако же она существует, и она представляет собой огромную неисследованную область человеческого знания - и огромную опасность для нас с вами, для советских людей. Видите ли, ребята и девчата, когда возникла советская власть, представители большевицкого движения и первые коммунисты понятия не имели о том, что такое магия и существует ли она вообще. Точно так же как большинство людей не знает про магию до сих пор. Однако на стороне врага, в рядах белогвардейцев, попов, зарубежных интервентов - были те, кто о магии знал и умел ею пользоваться. Если бы мы вовремя не распознали угрозу, будущее нашей родины могло бы быть совсем другим, революция могла бы окончиться поражением - и мы бы с вами сейчас не разговаривали. Страна Советов нашла способы подчинить магию воле народа и нуждам родины, нашла способ отбиться от вражеских колдунов. Однако враг не дремлет, а мы все еще слишком мало знаем об этой таинственной силе.
Речь вышла менее пафосная, чем вступление - однако, по содержанию, мягко говоря, поражала воображение. Религиозный экстаз Вики дошел до апогея, она себе места не находила. Даже Володя забыл переглядываться с Федей, весь обратился в слух.
- Впрочем, - меж тем, продолжал профессор, - кое-что нам все-таки известно, кое-что мы все-таки можем. В этом здании, в "Орленке", мы обучаем талантливых ребят, таких, как вы, использовать магию на благо страны. Обучаем по-разному. Петр Ильич, посвятите ребят в детали, - вдруг обратился к своему спутнику Корольков, - у вас это лучше получается. Вкратце.
- С удовольствием, Александр Витальевич, - Петр Ильич кивнул, поправил очки, и учительским тоном, громко и четко, принялся объяснять, - наша страна создала семь магических подразделений, каждое из которых специализируется на определенных отраслях магии и выполняет определенные задачи. Подразделения эти называются "отделениями". Первое Отделение, или Канцелярия, Второе Отделение, или Охрана, Третье Отделение, или Разработка, Четвертое Отделение, или Наблюдение, Пятое Отделение, оно же Спецотдел, Шестое Отделение, оно же Лаборатория, и Седьмое Отделение, оно же Ударное Крыло. Можете пока не запоминать названия, в дальнейшем, на уроках истории, я расскажу вам о каждом Отделении в подробностях. Пока же вы должны усвоить что все Отделения подчиняются Первому, а Первое подчиняется непосредственно верхушке партии. Вы, приказом сверху, были приписаны к Четвертому Отделению. Кроме вас, в "Орленке" обучаются представители Отделений Третьего и Седьмого. Рано или поздно с ними вы тоже познакомитесь. У меня все.
- Спасибо, Петр Ильич, - кивнул благодарно Корольков, - вечно путаюсь во всех этих названиях, понавыдумывали непонятно каким макаром... Кхм, как и сказал Петр Ильич, вы, ребята, отныне представляете Четвертое Отделение. Наблюдение, мда... Я предпочитаю другое название - эфиронавты. Ну а теперь, если есть вопросы - самое время их задать!

Миша, смутившись ещё немного, хотя, казалось ему секунду назад, больше был уже некуда, сел и внимательно начал слушать, насупившись и подобравшись.
Это было...Вряд ли он смог бы подобрать слова быстро, не читай он большую часть времени. Однако даже большой запас возможных слов не помогал ему: ни "впечатляюще", ни "фантастично", ни "невероятно", ни даже "феерично" не могли не только выразить суть охвативших его чувств, но и хотя бы отразить их накал, все они чувствовались сухими и какими-то ненатуральными, как картинка солнца на обложке - вроде и есть, вроде и жёлтое, но не жжёт и не слепит. Что-то не то. Так и эти слова были чем-то не тем. Поэтому Миша молчал, собирая мысли в хоть что-то, что он способен выговорить. Ему очень хотелось задать вопрос "правда?", но он понимал, что опозорится ещё больше, сделав это.
Именно из этого понимания его мысль дошла до другого пункта, который пришёлся ему по душе:
- Мы будем получать медали? - Спросил он, надеясь услышать "да". Если он будет кавалером какой-нибудь награды, то наверняка найдёт друзей. Мама однажды сказала ему, что стоит только стать кем-то и сразу вокруг начнут кружиться "всякие уроды". Миша и запомнил это. Всё-таки уроды, наверное, не так плохи, он и сам урод...Поэтому сейчас и спросил о медалях.

Когда профессор развёл всю эту официалщину, Фёдор несколько приуныл. В сотый, если не в тысячный раз он слушал про долг перед Родиной, которая кормит его, одевает и даёт крышу над головой, за что ему придётся отдавать долги, всю жизнь делая то, что велят; про долг перед родными, которых не осталось; про светлое будущее, вот только непонятно, для кого. Но, стоило Королькову заговорить про магию, как парень весь обратился в слух. Конечно, он только что болтал с Володей о ведьмовстве, но одно дело - приятельская беседа, а совсем другое, года о таком заявляет видный учёный. Больше обычного открыв рот и выпучив глаза, Фёдор с изумлением слушал старика. А вдруг разыгрывает? Но, видно профессор был не намерен шутить. Когда в разговор вступил очкастый, парень уже не слушал. Новость о том, что он особенный, не такой как все, а не простой паренёк четырнадцати лет, обречённый всю жизнь красить стены и белить потолки, совершенно выбила его из колеи. Фёдор даже не совсем понял, кода от доклада перешли к вопросам.

- Дак что, Александр Витальевич, если мы теперь в этом отделении, то маляром мне теперь быть не обязательно? - Покраснев поинтересовался Фёдор.

Первые вопросы, про медали и про маляра, заставили профессора Королькова улыбнуться - и даже у железобетонного Петра Ильича чуть дрогнули уголки губ. Покачав головой, Александр Витальевич сперва успокоил Мишу:
- Будете хорошо справляться со своей задачей, будут вам медали и почет. Правда, дело у нас секретное, рассказывать о нем никому за пределами "Орленка" нельзя - но орден Ленина вручают, за трудовые заслуги. А орден есть орден, даже если о том, за что он у тебя, рассказывать запрещено. У Петра Ильича есть даже орден Красного Знамени, потому что он у нас человек в прошлом военный.
А потом и Федю:
- Нет, малярное дело для вас в прошлом, молодой человек. Вас ожидает куда более сложная, но интересная, работа. Куда более важная, что самое главное. Еще вопросы?
- Ааа... - Володя подал голос, но сперва замешкался, подбирая слова, - а чем именно мы будем заниматься? Ну то есть... Вы сказали что магией, но в такое поверить трудно, да и какой такой магией, мы что, будем зелья из лягушек варить?
- Нет, - улыбнулся профессор, - зелья варить не нужно. Наша задача куда интереснее. Ваши, ребята, способности, заключаются отнюдь не в умении бормотать под нос заклинания. Вы обладаете тем, что называется "экстрасенсорным восприятием", то есть, при должном обучении, способны, например, определять по вещи ее владельца, чувствовать надвигающуюся угрозу, даже читать мысли людей. Но, что самое главное, с помощью специальной аппаратуры вы будете погружаться в так называемый эфир, нечто вроде магического пространства, существующего параллельно реальному миру. Магическое пространство нашей страны нужно защищать так же, как и реальное пространство - и этим мы с вами займемся, когда вы будете готовы. Поэтому-то мне и не нравится это название, "Отделение Наблюдения". Наша задача куда шире.
- А когда мы начнем? - срывающимся голоском спросила Вика.
- Уже сегодня, - обрадовал ее профессор, - ваши старшие товарищи покажут вам что такое эфир. А с завтрашнего дня я жду вас всех на занятия.

Миша ничего не ответил, он осознавал открывающиеся перед ним перспективы. Да что там открывающиеся! Ему хватило и уже открытых, чтобы запутаться и не знать, что думать и о чём! Мысли путались, перепрыгивали с одной на другую, а вот чувства были весьма определёнными. Точнее, оно было всего одно: радость. Но это слово было всего лишь словом и описать чувства было способно также, как и раньше - плохо.
Так что Миша просто дал другим открывать перспективы дальше, не разбираясь в своих чувствах, а плывя в них. Он не слишком хорошо соображал в этот момент и не видел причины начинать соображать, возвращаться к здравомыслию, потому что его слишком сильно захлестнули...Не эмоции, впечатления. Всё же такое не каждый день услышишь.

Широта открывающихся возможностей просто обескураживала, пустив в полёт фантазию парнишки. Эх, кабы он знал про свои способности раньше, если бы умел чувствовать эту самую опасность! Он бы ни за что не попался милиционерам и не попал в интернат. Он бы отправился в Сибирь, исследовать тайгу и искать золото (конечно, Фёдор понятия не имел, как и где нужно искать золото, а только слышал от дяди, что, если золотодобытчикам повезёт, то они могли целый месяц пить в ближайшем городе и носить шёлковые портянки). Хотя нет, что там Сибирь, он сделался бы кругосветным путешественником. Да и мама могла бы быть жива. Несколько помрачневший Фёдор резонно заметил. - Вот вы говорите, сила, беду чувствовать и прочее. Я вроде всего этого не замечаю. Сколько раз что-нибудь нехорошее происходило, а я ни сном ни духом.

Профессор Корольков улыбнулся, покачал головой:
- Представьте себе, Кравцов, что вы живете среди людей, которые от рождения глухие и немые. Общаются жестами. А вот вы в какой-то момент получаете слух и голос. Вот только разговаривать с вами никто не собирается, слушать вам некого, да и говорить тоже не с кем, говорить вы не умеете. Вы привыкли к тишине и приучились изъясняться с окружающими жестами, как все. И даже когда до вас доходит какой-то звук, вы можете счесть его игрой воображения или вовсе проигнорировать, ведь в вашем привычном мире все молчат и ничего не слышно. Понимаете аналогию? Кстати говоря, таким вот образом мы вас и находим. Говоря метафорически, хлопаем в ладоши - и смотрим, кто вздрогнет после хлопка. Вздрогнет, сам того не понимая и не замечая. А ведь способности, о которых мы говорим, куда тоньше и сложнее работают, чем слух и голос. Они могут проявляться подчас весьма и весьма своеобразно.
Тут профессор сделал паузу, давая Феде и остальным время переварить услышанное. Посидел-посидел - и вдруг повернул голову к дверям, через которые вошел, словно бы высматривая там что-то, видное только ему. И буквально через секунду после этого, дверь отворилась. В аудиторию шагнул высокий вихрастый парень серьезного вида, четко и громко отрапортовал:
- Александр Витальевич, Петр Ильич, установки к работе готовы.
- Спасибо, Дима, - улыбнулся Корольков, - кстати, познакомься с подрастающим поколением! Мальчики и девочки, это Дима Сибиряк, один из моих студентов и ваших старших товарищей. Дима, ты уже ознакомился с личными делами ребят?
- Да, - кивнул Дима, - разумеется, профессор. Александр Витальевич, вы с Петром Ильичом будете присутствовать?
- Из КЦ понаблюдаем, - кивнул Корольков, - мальчики и девочки, ступайте с Димой, дальше он вам все покажет. Петр Ильич, не проводите меня до КЦ?
- Разумеется, Александр Витальевич, - уважительно кивнул Петр Ильич.
Вика Потешкова подскочила со своего места и оказалась рядом с Димой в мгновение ока. Ей явно не терпелось перейти к делу. Володя же поднялся неуверенно, выглядел задумчивым. Дима, пропустив мимо себя профессора с Петром Ильичом, принялся поторапливать его и Федю с Мишей:
- Давайте поскорее, товарищи. У нас тут, вообще-то, расписание!
Впрочем, за серьезной личиной на мгновение показалось человеческое лицо:
- Вам понравится, - с мимолетной залихватской улыбочкой пообещал Дима.

В этой массе произносимых слов Миша чувствовал себя не слишком уверенно, хотя и был при этом слишком восторжен, чтобы обращать на это привычное и должное внимание. В общем, он ненадолго забыл, что одет в неудобную одежду и зачем. Совсем-совсем ненадолго. Вставая и вспоминая об этом, он постарался улыбнуться и ответить что-нибудь такое же бодрое, но понял, что замотан в шарф и застеснялся говорить, сообразив, как глупо выглядела его улыбка.
Немного обдумав это, он решил, что раз никто её не видел, то и он не выглядел глупо, и уже собирался сказать что-то вроде "Конечно!", но вспомнил произнесённые совсем недавно слова о том, что они смогут читать мысли людей. А ведь тут уже много кто обучается, да и ещё на войне были такие. И решил ничего такого не говорить.
Потом ему пришла мысль, что он, наверное, очень-очень глупо выглядит для того, кто может прочитать его мысли, и это его даже напугало, ведь если кто-нибудь узнает...Ну, узнает, то...
- Александр Васильевич, а вы умеете читать мысли? - Спросил он негромко и боязливо, стараясь звучать спокойно. Только стараясь.

Выслушав объяснения прфессора про природу магии, Фёдор на всякий случай кивнул и утвердительно угукнул. вспомнив, что Корольков слеп. Конечн, он понял далеко не всё и вообще не шибко любил пространные рассуждения и теорию без практики. Это же совсем как малярном ремесле - можно хоть год рассказывать, как правильно красить стены, однако, пока сам пару раз с ног до головы не перепачкаешся, ничерта не поймёш. Именно по этому, он с заметным воодушевлением воспринял приход Димы, которому было велено вести ребят к каким-то загадочным установкам.

Вырвавшись из поднадоевшего класса, маляр устремился к провожатому с искренней улыбкой и протянутой рукой, в чистоте которой он теперь был уверен.

- Здорово, ты, стало быть, Дима? А меня Фёдором звать, будем знкомы. Ты это, поди тоже колдовать умееш? Как оно вообще?

Вопрос Миши застал Королькова уже на выходе. Приостановившись, слепой профессор обернулся, каким-то образом уставился прямо на юношу - и улыбнулся:
- Скорее, угадывать.
А после обратился уже ко всем присутствующим:
- Удачи, мальчики и девочки!
И был таков. Дальше вся честная компания последовала за Димой на выход, по коридору к лестнице вниз, куда-то в подвалы здания. Уверенно шагая вперед, Дима ловко поймал протянутую руку Феди и крепко ее пожал. Покачал головой:
- Ну, настоящее колдовство творится во время выходов в эфир, чем мы сейчас и займемся. А так - ну, я могу сказать что ты на Синицу откликаешься, а еще рисовать умеешь. Но это я мог бы и из твоего личного дела узнать, так ведь? Дело в том, что наши способности штука тонкая. Не то что у ведьм из института благородных девиц. Огненными шарами мы не кидаемся, в лягушек не превращаем - зато, например, можем чувствовать опасность до того, как что-то нехорошее произойдет, можем угадывать поступки людей или даже целые грядущие события. А профессор - тот и вовсе сквозь людей видит, каждый твой секрет, каждую твою тайну, даром что слепой! Да что там слепой, он Петра Ильича рядом с собой скорее для вида таскает, чтобы тот опыту набирался, да еще потому что тот на себя бумажную работу берет.
За всеми этими объяснениями ребята и девчата - вернее, девчонка среди них была одна - спустились в подвал. Причем спускаться пришлось долго, лестница делала несколько поворотов на пути, словно бы не один этаж под землю нужно было осилить. И оказалось что в каком-то смысле так и было - потолки в подвале были высокие, сводчатые, почти как в вестибюле. И освещение было прекрасное, лампы мощные. Вообще, весь подвал представлял из себя своего рода огромный зал, словно бы ангар какой-то. По краям зала были какие-то отдельные помещения, но не комнаты, а скорее этакие отгороженные пространства. А вот в центре стояли какие-то... странные штуки. Этакие капсулы с окошками и кнопочками, рычажками и антеннами, подключенные к целому вороху шлангов, кабелей и проводов, которые змеились по всему помещению в состоянии этакого упорядоченного хаоса, разбегаясь к тем самым отгороженным комнаткам. Капсул было ровно тринадцать штук - пять рядком с одной стороны, пять рядком с другой стороны, три в сторонке, перпендикулярно остальным. А за этими тремя, как раз на противоположной стороне помещения, под потолком, виднелось длинное такое окно, за которым едва угадывались небольшие человеческие фигурки.
- Вон там, - указал как раз на окно, сопровождая ребят по длинной, свободной от кабелей и шлангов, прямой дорожке от входа к странным капсулам, Дима, - КЦ, Командный Центр. Вход в него отдельно располагается. Профессор сейчас там, вместе с Петром Ильичом и прочими. Эти штуки, к которым мы идем, называются "устройства Королькова-Павлова", или эфиросферы. Вон те три - это дежурные аппараты, в них всегда посменно находится три наблюдателя, которые, вместе с остальными наблюдателями по всей стране, несут вахту. Остальные десять - служат в основном для тренировочных целей, ну или в случае чрезвычайной ситуации, когда трех наблюдателей недостаточно. О, привет, рабочий класс!
Это Дима обратился к какому-то чумазому парнишке, настолько чумазому, что трудновато было даже цвет волос угадать - только яркие зеленые глаза бросались, так сказать, в глаза. Чумазый вынырнул откуда-то из-за одной из эфиросфер, хохотнул в ответ на приветствие - и ответил:
- И тебе не хворать, мамин сибиряк! Что, пополнение у вас? Ну здорово, молодежь! Меня Пахом звать, я один из дежурных техников на объекте.
Забавно было слышать такое вот обращение свысока от парня, который вряд ли намного старше присутствующих. Но Вику интересовало не это:
- А техники, такие как вы, товарищ Пахом, тоже эфиронавты? Тогда почему вас не допускают к самому процессу? Это требует особой квалификации?
А она могла быть относительно вежливой, да и говорить умно. А заодно - ненароком подколола чумазого технаря, да так, что Дима сдавленно захихикал.
- Нет, красавица, - покачал головой Пахом, - я из другого отделения. Сами вы, космонавты, ни в жисть не смогли бы такие дуры собрать и обслуживать! Так что без нашей помощи вам никуда, работаем сообща.

"Скорее угадывать"..."Похоже, не умеет" - с облегчением подумал Миша. - "Ну, зачем было говорить так, будто умеешь, если умеешь. Почему не сказать, что умеешь? Значит, не умеет." - мальчику хотелось на это надеяться и он сам не заметил, что поверил в это только из-за своего желания поверить. - "Только других в этом убедил...Ну, наверно, так надо, чтобы его уважали." - додумал он свою мысль уже ближе ко входу в зал.
- А я Миша. - Глухо поздоровался Миша из-за шарфа. Хотя...Здесь же солнца нет, а завязать шарф он всегда успеет...Ему захотелось снять тяжёлое, жаркое пальто, но потом он подумал, что опять над ним будут смеяться из-за странной кожи - и не стал ничего снимать.

Признаться, Фёдора заметно удивило, что такими грандиозными машинами, о предназначении которых он имел весьма смутные догадки, заправляют такие же ребята, как и вновь прибывшие в Орлёнок. Немного замешкавшись, он протянул руку Пахому, - И тебе не хворать, я Фёдором буду. Ух, здорово у вас тут всё устроено! Вот это я понимаю агрегаты, это вам не бетономешалка какая-нибудь! Парню очень понравились не только диковинные устройства, но и то, что этот Пахом, видимо занимавшийся в Орлёнке уже давно, вёл себя совсем по простому и не зазнавался.