Red Hammer 1990 | ходы игроков | Операция "Сбор Урожая": Глава 2 - Лесной Царь.

Группа "Однонога" была самой многочисленной - сам Могилевич, Черныш, Вжик и неподражаемый альфа-псионик, за несколько часов, проведенных с другими оперативниками, успевший вызвать живой интерес у одних и с трудом сдерживаемое раздражение у других. На выделенном им "ЗИЛе" и с грузом вооружения группа двинулась в сторону Сталиногорска.

Вид грузовика с закрытым тентом привлек внимание на посту у въезда в город - слишком бдительные "гайцы" заподозрили что-то неладное. Старший среди гаишников нервно взглянул на сидевших в кабине "ЗИЛа" и, не убирая руки с "калаша", отрывисто скомандовал:

- Выйдите из машины! Нефедов, проверь, что там в кузове! Что везете? - лейтенант-гаишник подозрительно оглядел оперативников.

Опытный Могилевич сразу понял, что столкнулся с типичным примером служебной бдительности - лейтенант не отбывает повинную на посту, как это делают многие, а действительно проявляет рвение и высматривает потенциальных террористов. Чтож, похвально! Вот только несвоевременно - времени у оперативников не было. Поэтому решать вопрос с гаишниками следовало быстро.

Покачиваясь в кузове грузовика, Миша не думал о тревоге и опасностях. Хотелось спать. Но даже сон не шел. Он вспоминал аэродром, грохот автоматов, беспорядок и беготню. Он вспоминал, как кричал раненый солдат, и как брезент топорщился над мертвым телом. А еще он думал о осе и завидовал Вещему. Они там вдвоем, а он тут. Так, стоп. Служба есть служба.
И когда раздался голос -выйдите из машины! - Вжик сначала обрадовался, а потом и загрустил. Их приняли за террористов? Прорываться с боем? Нет, это свои. Но что скажет их командир?

Могилевич сидел, как и положено старшему машины, в кабине и пребывал в замечательном настроении. Почти всем нагадил, отлично поспал, отлично позавтракал. Правда, дырка в пузе за ночь все-таки почуть протекла, но не сильно. И футболкой синей ГДРовской он не стал рисковать, надел обычную рубашку. На этот раз огрызок не взял, ограничился АПСом. Все равно автомат придется оставлять в машине, а тащить на себе лишнее - ну его нафиг.

Теперь же он сидел, трясся в кабине и напевал "Гимн партии большевиков". Тот самый, который отец советского гимна. И уже дошел до последнего куплета, как их остановил товарищ "Пост ГАИ, гоните бабки". Причем лейтенант - старший смены не был настроен на радостное общение и был готов достучаться не только до аптечки. А это в планы гэбистов никак не входило. Могилевич вылез из кабины, сказав Чернышу лаконичиное: "Не глуши".

- Значит так, лейтенант. Сейчас ты, как и положено госавтоинспектору, назовешь свое звание, фамилию и причину остановки автотранспорта. Я тебе покажу мое удостоверение личности, и ты охереешь от того, что написано на правой части и какие бумажки у меня там вложены. Ну там знаешь, допуск к гостайне, ношение внетабельного оружия и тэдэ. Тем временем твой сослуживец увидит в кузове двух почти таких же прекрасных, как я, парней со званием чуть пониже моего. Разумеется, в их удостоверениях будет все то же самое. Ты пойдешь в свою будку, свяжешься с начальством, которое знать не знает про зеленый ЗиЛ-130 госномер 45-25 СТЛ. Если хватит мозгов - свяжешься с местной гэбэйкой, которая тебя разъебет почем зря, будет угрожать всем, от выговора до группового изнасилования. Потом ты вернешься ко мне, вернешь удостоверение, вытянешься в струнку, отдашь честь и пожелаешь доброго пути.
Хочешь спросить, к чему это я веду? У нас сейчас времени не очень много, чтобы выполнять в том числе и вашу работу. Поэтому предлагаю сократить все до точки "отдашь честь и пожелаешь доброго пути", а заодно передашь постам о том, что наш ЗиЛ пропускали без ограничений. И я тогда прикрою глаза на нарушение Положения о Государственной автомобильной инспекции.

И затем Могилевич протянул корочку, на которой отпечатан герб СССР и написано краткое "КГБ СССР"

Тирада Могилевича превзошла все ожидания. Все наблюдавшие за разговором капитана с гаишником могли созерцать целую гамму выражений на лице последнего - вначале настороженность, потом раздражение, растерянность и даже страх. Впрочем, как заметил Могилевич, к чести лейтенанта страх едва промелькнул и тут же сменился убийственной серьезностью и ответственностью. Похоже, что КГБшное удостоверение творило чудеса и могло открыть любые ворота. Естественно, слишком часто размахивать им на людях все-таки не следовало - недавние события показали, что обстановка в Черноруссии сложная и везде могут быть "крысы".

- Доброго пути, товарищ капитан! - надо же, лейтенант действительно отдал честь и вытянулся по стойке "смирно". После чего рявкнул в сторону своих подчиненных: - Пропускаем, отбой!

...Через десять минут ЗИЛ с оперативниками уже несся по улицам Сталиногорска. Безлюдные улицы большого города со следами вандализма производили неприятное впечатление даже на опытных чекистов - в воздухе буквально висело напряжение, казалось, готовое взорваться от любой искры. Пока что оперативникам везло - они без проволочек добрались до дома на Волгоградской улице, окна которого выходили на заросший дубами и вязами парк Челюскинцев.

На втором этаже дома располагалась трехкомнатная квартира с балконом и запасным выходом на черную лестницу. По сравнению со спартанской обстановкой на даче здешнюю меблировку можно было обозначить как практически шикарную - мягкие кресла и диваны, ковры, дубовая столешница и чешский шкаф-"стенка" с сервизом. Идея накидать здесь штабель из ящиков с оружием могла показаться святотатственной, но что поделать - чекисты не мещане и обыватели, им поручена задача особой важности, а квартира для них - это прежде всего место для отдыха, склад для вооружения и штаб для планирования дальнейших действий.

Оперативники прошли мимо заседания непременных бабулек на лавочках перед подъездом (и оставалось только гадать, что подумали бабки про компанию незнакомых мужчин на грузовике - грузчики, может кто переезжать собрался?) и вскоре были уже в квартире.

- Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу, на славу намъ!
Царствуй на страхъ врагамъ,
Царь православный!
Что не говори, методика подбора музыки для кассетного плеера у Закатова была очень оригинальной, особенно для КГБ. Впрочем, она всяко была лучше, чем рассмотрение окрестностей. От них... Воняло. Воняло советчиной в самом дурном ее виде, не который "бесплатная медицина", а который "давайте поощрим национальную гордость и культуру". Поощрили. Так поощрили, что право же, все восстания против царей в Польше отдыхают. Разумеется, что-то выгружать Царевич тоже не собирался, как птица он вспорхнул на верхний этаж, использовав все доступное время, чтобы немного привести себя в порядок после истории на КПП. Поправить костюм, причесаться... На грузчика он явно не подходил, но... Пути неисповедимы. А Оса ничего так, да... Хороша девочка.
- Хм... Гипноз или цветы... Цветы или гипноз...
Пара секунд паузы, после чего Закатов вынырнул из ванной комнаты с улыбкой только что вычищенных зубов, безупречной прической и в костюме без пылинки.
- Кстати, мне лучше воздержаться от псионики где-то еще часов на восемь. Так что, Миша, можем подраться. Хочешь? Только лучше недолго, а то знаешь ли задание пострадает.

Вжик косился на Царевича. Тот слушал новомодную штучку - миниатюрный магнитофон. Миша покачал головой. Удобно конечно, но что-то в этом есть буржуазно-индивидуалистическое. Почему нельзя поделиться музыкой с друзьями? Зачем надо слушать ее самому? Но он молчал. В конце концов, псионика слишком мощное оружие,чтобы им пренебрегать. Потому отдельные завихрения можно и игнорировать. А если что не так - броня крепка и танки наши быстры. В смысле не дремлет особый отдел.

Ящики были тяжелыми. Бабушки? Плевать. Они всегда будут сидеть на лавочках и трепаться. Потому - таскать как можно быстрее. Мало ли кто и куда пошел?

Слова Царевича застали его врасплох.
- Подраться? пострадает? Полно, слышишь этот смех. Полно, что ты в самом деле. Самый белый в мире снег выпал в день твоей дуэли.. Это я к тому, что подраться можно и не на задании. А вот если хочешь получить в морду - так и скажи. Мол, тоскую и скучаю... Главное, чтобы задание не пострадало...

На всякий случай отодвигается от псионика, готовясь к возможным осложнениям...

- Поэзия?
На миг в глазах Закатова даже сверкнуло что-то, отдаленно напоминающее уважение к Вжику, очевидно, до сих пор напоминающего ему что-то вроде очередного КГБшного сапога, мыслящего уставом вкупе со своей плебейской нормативной этикой, что в местах не столь отдаленных зовут "понятиями". И слышать от такого человеко-животного поэтические строки, да еще не из школьной программы... Удивил Миша Царевича, удивил...
- А впрочем это что-то современное. "Самый белый"... "Самый гуманный суд в мире"... Стилизация. "Полно" - используется как экзотизм. Дурные стихи. Автор неплохо держит хорей, но лексика... Вполне подстать "игре в культуру", свойственной нашему веку. Ох Миша-Миша, ты бы хоть "Нежность" послушал! Она и ближе к культуре и куда искреннее, хотя безусловно мало отвечает образу пролетария, с его "в морду" и бесконечными тавтологиями. Тем более от тебя это звучит ненатурально. Как рассказы о марксизме от жены профессора. Понимаешь?

Миша задорно засмеялся.
- Забавно! Боевая операция. Республика на грани гражданской войны. Нас пытались убить. Мы сейчас отправимся в гнездо мятежников. А примадонна труппы хочет воздержаться от псионики - и критикует стихи и манеру поведения.

Отсмеявшись, добавил.
- Царевич, ты уж уточняй какую "Нежность". Пастернака? Или все же Барбюса, хотя и проза? А вообще господа литераторы неплохо устроились. Да и прочие люди искусства. Литературным произведением считается нечто, одобренное сертифицированными экспертами того же сообщества. Так вот, любезный, ты не только не сертифицированный, но еще и не эксперт. Потому твое мнение по поводу стихов - есть только факт твоей биографии. Сотрясение воздуха. Мираж в пустыне. так что не парься. Свой культурный багаж я как-нибудь сам пополню... Но в целом спасибо.

Говорить про помощь не стал. Капризная как-бы наука вроде-псионика была слишком тонким инструментом, чтобы грузить ее ящиками...

Закатов просто пожал плечами со скорее несправедливо обиженным видом, мол "ну кто виноват, что мне приходится всем этим заниматься". И в его ответе явственно скользнул сарказм.
- "Я товарища Пастернака не читал, но осуждаю, и требую выслать отщепенца." Антипартийные вещи пропагандируете, товарищ. Вам, товарищ, насчет этих товарищей, которые нам вовсе не товарищи, самые сертифицированные Эксперты в мире сказали, а вы "ГОСПОДА" литераторы, а ведь в Союзе даже собаки знают, что господа все в Париже.
С этими словами Юлий уверенно поменял в плеере кассету и проверил пистолет, тщательно показывая, что он-то к выезду готов.
- А если без шуток (мы же товарищески шутим), насчет боевой операции и гнезда мятежников... В этом, Михаэль и суть. Знаешь анекдот? Хотят наши заслать агента в Штаты, делают ему безупречный язык, без акцента, прикрытие, все идеально. Заслали. Приходит он в первое попавшееся кафе, заказал чаю, просит Таймс. А ему бармен - это что-то вроде кассира - говорит, ессно по басурмански: "Может вам чего попроще Правду там?" Агент в шоке, так быстро раскрыли... А бармен ему и говорит: "Так вы чай с сахаром пьете". Ну делать нечего, вернулся в Союз. Поменяли ему все - внешность, легенду. Снова в том же кафе. На этот раз он просит Форбс. И снова бармен спрашивает, не принести ли ему правду: "Вы ложку из чашки не вынули". В третий раз все изменили. Та же ситуация. "А у вас когда пьете - глаз закрывается". В этом, дорогой товарищ, суть. От тебя, да и от некоторых прочих - Союзом ну просто пахнет. Вот и говорю тебе о лексике. Негоже ведь попасться из-за того, что кто-нибудь заговорит "по советски"!

- Блять, как вы меня заебали, господа интеллигенты. Сдать бы вас в отдел борьбы с антисоветскими элементами, да только отменили его в нашем детстве. И за какие грехи вас в гэбэйку послали? - грустно проговорил Могилевич, втайне повосхищавшись квартирой: для приезжего офицера такая светила только к генеральскому званию.
- Значит, так. Черныш - перегони машину к черному входу и пали, чтобы никто за нами очень въедливо не наблюдал. Вжик - со мной грузить всю фигню. Царевна, как самый бесполезный - либо меняешь Черныша и он сладко спит те минуты разгрузки, либо на тебе - бабки и их отвлечение. Можешь заболтать, можешь предложить продажной любви, можешь применить свои суперспособности, но чтобы я ни одной дряхлой любопытной Варвары не видел. Либо разгружаешь машину. Выбирай. А если кому-то не терпится получить по роже - не стесняйтесь, просите. И лицо подрихтуем, и заодно Веру Палну попросим, чтобы вам клизму какую-нибудь вкатила. Чтобы был у нас в группе мир и согласие, и доверие друг к дружке. Все, гроза НАТО, арбайтен!

- Вот! О чем я и говорил!
Дружески похлопал Вжика по плечу, указав на Однонога.
- Гудериан дал порулить немного, а ребеночек взял и раздулся. Вырабатывает громкий командный голос. Кстати, это тот самый момент когда ты должен сказать "так точно".
Улыбнулся. Закатов вообще умел улыбаться так, что нельзя было понять, расположен он к Мише или издевается. В данном случае скорее первое - все-таки знает Пастернака, да и не наглый.
- А впрочем не суть. Пойду-ка я займу бабушек. Пока Витя, пока Миха!
Разумеется ни к каким бабушкам Царевич не собирался. Напротив, прикинул, что у него еще до конца разгрузки минут десять - пятнадцать. А значит можно прогуляться до ближайшего магазина, предварительно накинув стандартное серое пальто, чтобы не привлекать внимания к костюму. Где магазин, там и продавщица. А они те еще сплетницы.

Шествуя в направлении ближайшего продуктового магазина - в точности такого же, какие можно было найти на узких улочках старой Москвы, они одинаковы по всему Союзу, - Закатов не мог не услышать старушечьи голоса за спиной:

- Какой важный! Не иначе начальник у них! И лощеный - не иначе из Киева, а может и Ленинграда...
- Неее, Петровна, начальник ихний другой, у которого морда шире и злее - такие завсегда старшие!

Мда, за то время, пока остальные будут разгружать машину, а Царевич будет осматриваться на местности, бабки успеют перемыть им все кости... Любители сплетен всегда были головной болью "комитета" - или кладезем информации, это уж как посмотреть. Главное уметь с ними работать.

В магазине Юлия встретила дородная продавщица, с тоской уставившаяся в маленький пузатый телевизор, показывавший какой-то очередной иностранный телесериал - новинка, пришедшая на телевидение Союза совсем недавно и покорившая множество советских домохозяек. С заметным недовольством отрываясь от драматической судьбы очередной Хуаниты Хосе-Гарсия-Лопес с ее многочисленным семейством, продавщица раздраженно буркнула:

- Чего надо? - но когда ее взгляд упал на Царевича, то с продавщицей произошли удивительные метаморфозы. Она покраснела и смущенно улыбнулась, попытавшись изобразить настолько дружелюбное и кокетливое выражение на крупном лице, насколько это вообще было возможно при внешности типичной сельской тетки.

- Простите... Чего изволите?

О боги, да вы воистину популярны у прекрасного пола, товарищ Закатов! Тем более что надежда выйти замуж за принца и в самом деле не чужда ни принцессе, ни простой проводнице...

На миг Закатов замялся, а потом как-то скромно, точно положительные герои в тех любовных романах, где еще идеализировали томных юношей, а не горячих как сковородка, мачо, улыбнулся.
- Простите... Я давно не был на Родине. Сейчас вот впервые... Так непривычно слышать родную речь... Вы позволите немного...
Он чуть не сказал "сосисок", правильно, выговаривая каждую букву как на сценах старых московских театров, но в последний момент оговорился.
- Сосисек.
Что поделать, искусство требует жертв.
- Не знаю вовремя ли вернулся. Столько всего вокруг происходит... Как вас зовут, кстати?

Продавщица, как видно, почувствовала себя той самой Хуанитой Хосе-Гарсия и далее по тексту, которая наконец-то повстречала своего Хосе Игнасио. Издав кокетливый смешок, она всплеснула руками (Юлию стоило немалых усилий не закатывать глаза и не рассмеяться - подобные пассы он прежде видел только в представлениях ансамбля народной песни и пляски):

- Любовь! То есть Люба... Для вас - просто Люба! - тут продавщица решила проявить максимум внимания к словам "принца" о Родине, чтобы не создалось впечатления, что она слишком "распушила перья" и старается привлечь к себе внимание: - Так вы из наших, из чернорусских? С ума можно сойти! Как увидела вас, так сразу и подумала, что вы из Ленинграда или Москвы, наверное актер или музыкант! Вид у вас такой... столичный!

Птицей метнувшись к прилавку, где под стеклом ждали своего часа сосиски, Люба продолжала болтать, стараясь поддержать поднятую "Царевичем" тему.

- Ох и правда, время сейчас такое... Такое... Бог знает что происходит. Вчера в парке Челюскинцев, вот прямо рядом с нами, целое побоище было - "Черные кресты" дрались с бывшими солдатами из "Часовых", одного из "часовых" ножом пырнули. Милиция, скорая помощь, батюшки! Еле-еле милиция всех разогнала... Вам еще что-нибудь завернуть?

- Какое у вас красивое имя! Точно сошедшее со страниц старого Чернорусского романа! И вы очень, очень догадливы! Я действительно прилетел из Ленинграда!
Тут Закатов наложил на лицо выражение трагической, скорбной печали, предваряя монолог.
- Отца в Сибирь при Брежневе выслали. За веру пострадал. Мать со мной и младшеньким за ним отправилась. Ну а сын же за отца не ответчик, вот нам, когда подросли, папа и сказал - "Мы тебе накопили денежек, сыночка... Езжай в Ленинград, живи... Ну вот я и выучился играть на фортепиано. Музыку пишу. Но знаете... Одиноко очень. Тосковал по дому все эти годы. Вот и решил, пора уже приехать и остепениться, благо деньги есть... Пирожков десяток еще заверните, пожалуйста. С мясом, картошкой и капустой по три. И один с повидлом. Сегодня на работу буду устраиваться, весь день ковры обивать.
Разумеется, посреди речи интонация сменилась с депрессивной на вдохновенную. Лучшее будущее и все такое.
- Ох что вы говорите... Даже милиция... В Ленинграде очень сложно что-то узнать о доме... У нас даже пишут, что за Черным Крестом христиане стоят... Сосновые рощи какие-то... Врут наверное. У меня отец унианин был, ну так ведь ни с кем не дрался... Ведь врут же?

Люба покраснела от смущения, пробормотав что-то наподобие "ах, оставьте!" в ответ на комплимент Закатова. Рассказ Царевича о его скитаниях в вымышленном детстве продавщица слушала, затаив дыхание и попутно заворачивая обозначенные пирожки в бумажные кульки. Но когда речь зашла о местных событиях, решительно высказала свое бесценное мнение (без иронии - в данный момент Юлию как никогда было ценно мнение непосредственного участника событий и местного жителя, которое многое могло бы прояснить в общей картине).

- Ой ну что вы такое говорите! Все напутали... Наверное, у вас там в Ленинграде журналисты все шиворот-навыворот перекрутили, как всегда! "Черные кресты" - это наши местные, которые за свободную Черноруссию. Некоторые батюшки и ксендзы за них, но по-моему их вожаки ни в Бога, ни в черта не верят - да и как христианин может такие вещи говорить и делать! Они же угрожают убивать всех, кто на пути встанет - страсти-то какие, представляете!

Дав Царевичу оценить весь драматизм ситуации, Люба продолжила:

- А сосновая... То есть дубовая! "Дубовая Роща" - эти совсем недавно появились, сектанты они. У них один главный наш, чернорус, а второй откуда-то приехал. Они тоже жути нагоняют - я один раз видела ихнего гипнотизера в телепередаче, потом два дня уснуть не могла, все его голос слышался! ...Но они вроде сами по себе, не с "крестами". Бабки вот болтают, что их главный, Баторин его фамилия, обещал, что скоро то ли конец света будет, то ли война какая - что всем надо в ихнюю веру переходить, а иначе мол не будет спасения... У моей подруги Нинки сын в эту секту ушел - так его и не видели, пропал! Охохох, страшные времена, как вы всё верно сказали!

Царевич был доволен. Да и кто не будет доволен когда только что придумал сюжет для неплохого такого романа. Все барышни с платочками бы стояли! Да они собственно и стояли. И конечно же продавщица как все сплетницы сливала всю необходимую информацию, правда вместе с горой информационного мусора. В теории в этом не было ничего того, что уже не знало КГБ, на практике же главное правильно сформулировать вопрос... Не забывая, конечно, мило улыбаться.
- Да уж... Страшно жить... Ну да ладно, Люба, прорвемся. Главное всем вместе быть, понимаете?
Впору памятник ставить. Юлий Закатов призывает пролетариев всех стран объединяться, при этом принимая покупки!
- Пакет еще пожалуйста. И пару бутылок воды.
Тут тон стал капельку заговорщицким.
- Послушайте, Люба, мне нужна ваша помощь. Понимаете, в моей работе, музыкальной, главное - чтобы нашлись слушатели. И мне бы завязать пару знакомств... Вы не подскажете, в какие церкви обычно ходят "сливки" местные? Может быть самый лучший ресторан или модный магазин. Или какое еще веселье. Это ведь так и работает, столкнулся случайно, раскланялся, дал визитку, потом ведь обязательно на концерт придут! Разумеется, первое приглашение Ваше!

Доверие, оказанное продавщице, окупилось сторицей - она наклонилась к Закатову всей своей мощной фигурой (прилавок ощутимо заскрипел) и в тон Царевичу заговорщицки зашептала:

- Конечно расскажу, кто же вам еще-то скажет! Я тут всё знаю... Самый шикарный ресторан у нас - "Антракт", это напротив Большого Театра на Ленинском проспекте. Туда и туристов водют, и из ЦК Партии, и актеры из Большого бегают. Музыка, напитки иностранные, ах! - мечтательно закатила глаза Люба, явно мечтая напроситься на приглашение в этот великолепный по ее мнению ресторан. Понятное дело, с прекрасным принцем - то есть Царевичем.

- Церкви... - продавщица задумалась, - Ну самая большая и старая церковь у нас - это Храм Святого Николая, он как раз недалеко от того ресторана и театра, на площади Ленина. Только он больше как музей, хотя в последние годы и молиться туда ходят некоторые... Кто туда из высших чинов ходит не знаю, врать не буду, не видела.

- Еще универмаг "Волна" есть, на улице Кирова. У кого денег много, тот там отоваривается... - и, перейдя совсем на шепот, Люба выдала Закатову небольшой секрет: - Если зайти с черного входа, то можно и импортными товарами разжиться! Только за них втридорога дерут, ох как дорого выйдет! Но вот как раз там, говорят, можно и жену первого секретаря нашего ЦК Партии встретить, и много кого еще...

Люба захихикала, намекая на то, что у местных властей "рыльце" изрядно "в пуху" и многие постановления генсека "на местах" всерьез никто не воспринимает, а Юлий задумался над услышанным. Не так уж и мало для короткого обмена любезностями с простой продавщицей.

- Любовь, вам кто-нибудь говорил, что вы...
"Безбрежны?", "Безграничны?", "Беззаменны?", "Каменная стена с хорошей такою циклопической кладкой?"
- Необыкновенная женщина?
Закатов на миг потерялся. Всё, что он хотел выяснить, он уже выяснил. Кроме одной маленькой детали, самой важной, но в то же время абсолютно ничтожной, но как к ней перейти, придумать совершенно не удавалось.
- Что бы я без Вас делал! Надеюсь, как только я найду приличное место, вы не откажетесь составить мне компанию в каждое из этих прекрасных мест? Я чувствую определенную тягу... Эх, если бы не эти проблемы с семьей...
Снова печальный вид. Разумеется, только проблемы с семьей и мешали Царевичу наконец остепениться с женщиной своей мечты.
- У меня же здесь где-то родственники остались... Дядя, сестра двоюродная... Да только давно это было, очень давно. Я уже не знаю даже где они живут. В Ленинграде с этим все просто, дал двадцатку какому-нибудь специалисту, так он тебе родственников даже если нет, откопает, хоть на Сахалине. А здесь... В одном городе, и то ничего толком не знаю. Только что сынок у дяди рыжий был и дочка такая же...

Когда Закатов сказал про "составить компанию", продавщица едва справилась с нахлынувшими чувствами. Было заметно, что она с трудом сдерживает рвущееся из широкой груди "ДА!" и старается не забывать о том, что даже перед настоящим принцем женщина должна предстать скромной и неприступной. Да и было одно обстоятельство, из-за которого энтузиазм Любы изрядно угас, чуть только она о нем вспомнила.

- Ах, я бы с радостью, вот только... - продавщица все-таки не выдержала и вздохнула, после чего севшим голосом добавила: - Замужем я. А он у меня очень ревнивый. Если я сегодня с вами... сбегу, то он меня, то есть нас - убьет обоих!

"Да, вот оно - неизбежное столкновение мечты с реальностью!..." - подумал Закатов. Будь ты хоть сказочным принцем, но тяжелый кулак мужа реальнее и ближе. Впрочем, примерно на это он и рассчитывал (теперь главное обходить этот магазинчик десятой дорогой, а то ведь все-таки решится и придумает какой-нибудь план, как одурачить благоверного и сбежать с прекрасным незнакомцем). Опечаленная Люба несколько оживилась, услышав о родственниках - видимо, разговоры о семье были весьма популярны среди местных. Царевич знал, что у черноруссов, как и у многих других народов с высоким процентом сельского населения, все еще очень сильны семейные традиции и "клановое мышление".

- Чтобы родственников ваших сыскать, можно в милицию обратиться или в паспортный стол, они быстро отыщут. Вы главное имя-фамилию скажите... Ну и немного на лапу им дайте, чтобы лучше старались - и всё сделают! Или...

Тут Любовь задумалась и осторожно огляделась по сторонам, словно собиралась совершить что-то не вполне законное.

- ...Или попробуйте зайти к Кольке Валету. Кличка у него такая... Он раньше с самим Филей "Черным" ходил! Живет в пятом доме по нашей улице, в пятнадцатой квартире - его тут многие знают. И он про многих всё знает - "специалист", как вы сказали... Только ему и милиции не говорите, что я вас к нему отправила!

Закатов увидел в глазах глуповатой Любы настоящий страх. Значит этот самый "Колька Валет" действительно имел довольно темную репутацию и мог заинтересовать оперативника.

- Ах, понимаю... Что же, не переживайте, я что-нибудь придумаю. Конечно для отвода глаз денька два придется выждать, но потом - обязательно придумаю! Благодарю Вас, Люба, вы открыли мне подлинно новый мир! Я еще зайду!
С этими словами Закатов слегка погладил ее ладонью в перчатке по плечу, взял покупки и вышел. Право же, добывать информацию все так же просто... Это вам не британка с мышьяком... Все было бы проще, работай Юлий один. Да вот только не был он один! Ни в каком месте не был! А если он сейчас, со своей приметной внешностью, попрется в какое-то село? А назавтра плакало все его прикрытие - уж мужчину из романа лорда Байрона, в белом костюме и с даром псионика к тому же, опознают все... Одним словом, обманул Царевич Агапова. Немного, конечно, ровно настолько, чтобы не спорить так уж явно с начальством. Отговорка на такие случаи перед самым-самым большим начальством, у него также имелась - опасность потери контроля. В случае с альфами галлюцинации и иже с ними, легко могли испортить всю операцию, так что худшее, что ему светит за ее срыв - пара месяцев в спецсанатории. И это только если будет провал. Если же нет... Победителей не судят. Но и бросать совсем Однонога и компанию... Нельзя. Нельзя ни в коем, мать вашу, случае! Представьте себе, что они напишут в рапорте, что псионик исчез без предупреждения, а потом-таки попрутся в это чертово село?! Нет, надо сорвать миссию. Сорвать срочно. Чтобы никто. Забыть на секунду про экспрессию и напрячь все свои силы, чтобы появившись из-за угла с пакетом, иметь максимально собранный вид.
- Виктор, Миша, есть разговор. Это срочно и ДЕЙСТВИТЕЛЬНО важно. Так что прошу вас обоих хоть на десять минут забыть как сильно я вас раздражаю, и выслушать. Я тут не только за пирожками ходил, но и делом занимался. Я как вы знаете, альфа, мы можем ВИДЕТЬ. Так вот, нам нельзя в Чашенец. Точно не сегодня. Не то нас ждут, не то в деревне все заминировано, не то просто случится что-то очень плохое. Как минимум один из нас погибнет там. Если хотите - повторю то же Агапову, вся ответственность на мне. С другой стороны... Есть альтернатива. Только что выцедил из голов местных жителей.

Закончивая разгрузку, запыхавшийся капитан взялся за последний ящик с РГД-5 и отпустил его, приговаривая и вздыхая:
- Ой мля... Дожили... Где-ж это видано... Чтобы Витя Космонавт... Как какой-то срочник... Даже в училище так не скакал... Как дурак... Ой, братва, давайте покурим...

Только-только достал пачку, как появился Юлий и начал нести какую-то околесицу. Не поняв половину сказанного, он, убрав пачку, сказал:
- Господи, Юлий, перестань. Ты бы лучше узнал, как "Зенит" с "Котайком" из Абовяна сыграл.
И вроде бы стоило еще что-нибудь в накидку съязвить, но, видя глаза Закатова, которые были размером с орден "Победа", Могилевич, несмотря на кирзовую свою сущность, смекнул, что что-то не так.
- Так, давайте наверх все. Черныш, встанешь на секу у двери. Мало ли. Как раз последний ящик. Пошли.

Наверху, пристроив ящик и плюхнувшись на кресло, Виктор вытянул сигарету, закурил и спокойно, без высокомерия, спросил:
- Давай по-полной, подробно и внятно, чего ты там нарыл.

Признаться, из всей компании Могилевич был самым пролетарием. Самым-самым. Даже Вжику и то объяснить что-то проще. И все же Закатов не был бы в КГБ если бы не умел в нужный момент подавить в себе классовую ненависть и разложить все по полочкам.
- В Чашенец сейчас нельзя. Плохое случится. Умрет кто-то.
Повторил Царевич, чеканя каждое предложение.
- Есть альтернатива. Нас попросили расспрашивать там про Рыжего. Я узнал одного человека из криминальной среды, к которому обращаются как раз с такими вопросами, естественно за деньги. Зовут "Колькой-Валетом", живет в доме пять, квартира пятнадцать. Думаю можем даже прикрытие не раскрывать. Далее, есть движение, "Часовые памяти", думаю мы читали о них в бумагах. Ну так вот, недавно милиция разогнала в парке Челюскинцев дерущихся часовых и боевиков "Черного креста". Наверняка многих и задержали. И наверняка кто-то из них, да знает Рыжего или Сокольничьего. И последнее. У меня есть задание от Агапова на завтра. Думаю можно его перенести. Вообще конечно по хорошему бы самому Боре все это рассказать, получить указания, но всем в КГБ переться... А если там крысы? А мы им всю группу засветим. Потому предлагаю такую схему, Витя, ты старший. Доложишь Агапову, все расскажешь, благо вы с Чернышом оперативники, а не внедренцы. Получишь инструкции, стоит ли связываться с криминалом и светиться перед милицией, может командир еще и в Чашенец велит нестись, несмотря на риск. Мы с Вжиком в это время соберем максимум информации, надо посетить несколько точек в городе, я один могу попросту не успеть. А часа через три - встретимся здесь.

- Стоп-стоп-стоп, обожди. Я так и не понял, почему это кто-то из нас должен умереть в Чаше... блять... в селе этом. Кто-то чихнет с открытыми глазами и они лопнут? Давай выкладывай.

Ну было же видно, что Закатов темнил. Зачем? Пытается сорвать выезд? Опять же - зачем? Выложил же он все остальное.

- Ну а вообще... Если честно, я изначально думал, что нам в селе ловить нечего... А насчет остального... Мысль, конечно, толковая. Только времени у нас немного. Да и потом, надо выяснить, где держат этих бастардов. А туда все равно нужны бумаги на вход и допрос... - Могилевич уже разговаривал сам с собой, не замечая, как пепел с сигареты падает на пол. - Значит, смотри, Юлий. Ты со Вжиком тогда выясните у блатных насчет Рыжего. Только аккуратнее, блатные и приблатненные - все-таки люди такие, с шизой. Я на машине с ходу в гэбэйку, расскажу, что да как, заодно выясню, кого задерживали, кого куда посадили, кого куда отпустили и кого не задерживали, местные должны быть в курсе. Ну и тогда сразу встречаемся здесь. И уже вместе будем шукать этих боевиков, наверняка некоторые по разным местам. Ну как, устраивает Ваше Величество такой план действий? - убеждение Гудвина, что в село ехать не надо, в голове Могилевича считалось делом решенным.

- У альф бывают видения. Что-то вроде тревожного предчувствия с несколькими неясными образами. Я сосредоточился и увидел... Труп одного из наших. Стрельбу. Какие-то взрывы. Как если бы мы приехали в самое логово.
Закатов пояснял, но пояснял чуть более лениво, чем мог бы себе позволить. В конце-концов главного он достиг, в село никто не поедет. С учетом того, что Вещий где-то внедряется, да и сам судя по прозвищу не прочь накормить своих едва ли не самой распространенной в пси-корпусе байкой о видениях будущего, разоблачить его попросту некому.
- Разумеется. Это лучший план.
"Потому что мой" - Осталось невысказанным.
- Слушай, Миша, а ты что вообще умеешь кроме работы в техникой? Может придется кстати.

- Все, забились. Встречаемся здесь, на квартире. Давай, Верещагин, заводи баркас! - Могилевич хлопнул Черныша по шее и запустил окурок в сторону окна. И уже на выходе как-то зло проговорил, чтобы все слышали:
- Видения-хуения! Лучше бы результаты футбольных матчей видел.
Что и говорить, насчет видений Закатов его не убедил. И если бы Виктор не считал, что в селе делать нечего, то сейчас тихо-мирно ехал бы себе в кузове.
Усевшись в кабине, Могилевич задал достаточно резонный вопрос:
- Слышь, Черныш, а ты то хоть знаешь, где местная контора?

Разговор Могилевича и Закатова прервала ожившая рация.

- Это "Руль", прием... Текущее задание отменяется, двигайтесь к зданию Комитета. Царевич может приступить к выполнению вечернего плана. Как слышно, прием?

- О... Вот и вызвали Вжика. Кажется я без прикрытия.
Закатов рассмеялся. Снова расслабленный Закатов, которому больше не нужно было изображать серьезность и то, что он на работе. Может быть так оно и лучше. Конечно, не без оговорок, крепкое плечо и кулаки, а главное вообще партнер как таковой, часто бывали незаменимы ("я - на жену, ты - на подругу"), а все же в одиночку Царевич чувствовал себя куда увереннее. Даже если начинал говорить с зеркалами.
- Вот и решилась наша дилемма! Всем хорошего дня. Буду вечером или завтра. Расскажете, успел ли наш Вещий "провещить" Верочку! Кстати, вот вам пирожки в дорогу. И Гудериану передайте. Там его любимые.
И с этими словами, Юлий передал пакет и быстрее чем можно было бы от него ожидать, ретировался.

Вопрос Царевича застал Вжика врасплох. Что умею, что умею... Борщ варить не умею! И то, потому что не пробовал.
- Кроме техники - горы и лес. Ходьба, выживание, лагерь. Помимо базовой подготовки.
Помолчал и вздохнул.
- наверно, все. Все же я больше по компьютерам. За ними будущее.
Но, похоже, слова упали в пустоту...