***
- Я назвала ее Соль. Несмотря ни на что, она стала солнцем моей жизни. - сказала дрожащим голосом хрупкая бледная испанка и, обливаясь слезами, протянула сверток дородной землячке. - Вы же понимаете мое положение. Пусть у нее будет лучшее будущее. Я не поскуплюсь.
- Не беспокойтесь, синьорина Бланка, мы позаботимся о вашей дочери.
***
- Подумать только, - удивленно приподнял бровь синьор Паоло, отрываясь от газеты. – Не думал, что моя дражайшая супруга однажды приютит дочь обычной шлюхи.
- Не обычной, а богатой. За такие денежки, почему б и не приютить, раз своих не дал Бог.
- Ты сейчас о деньгах или о детях? – невозмутимо поинтересовался мужчина.
Мария фыркнула.
- Разумеется, о детях. Я скажу ей, что она – дочь моей погибшей в лихорадке подруги Изабеллы. И воспитаю из нее порядочную девушку, которую буду любить.
Скептический недоверчивый взгляд господина Морено скрылся за страницами газеты. Мужчина лишь сокрушенно покачал головой.
***
- Мы заживем с тобой теперь намного лучше, чем могли мечтать, с тех пор, как очутились здесь. – качала на руках маленькую Соль Мария Раес ди Морено и улыбалась…
В те дни еще ласково…
***
- Паоло! Ну что за дерзкая девчонка! – причитала возмущенная синьора Мария, увидев осколки своей любимой вазы на полу.
- Простите, тетя… - пятилетняя Соль виновато опустила глаза, кутаясь в нахлобученную юбку госпожи.
- А это еще что? – едва не задохнулась от возмущения женщина. – Кто позволил тебе брать мои вещи?
- Ну что ты, в самом деле. – отозвался синьор Паоло и незаметно подмигнул перепуганной девочке.
Соль несколько осмелела и веско заявила:
- Тетя! Но ведь я хочу стать актрисой! Мне нужно тренироваться!
- Паоло! Соль! Чтобы больше такого не было! Ишь что удумали!
***
- Что ты делаешь, дорогая? – Паоло недоуменно наблюдал за суетившейся супругой.
- А то ты не понимаешь? – бросила недовольно женщина, пряча в шкаф очередную хрупкую вещь. – Во всем ей потакаешь. Как с нее будет толк? Ты в самом деле жаждешь, чтобы она стала дешевой актриской? Какой позор! Так это еще что! Ты превратил наш дом в балаган! Почему все наши друзья собираются по воскресеньям только у нас?
- Но сама посуди, милая, - резонно заметил дон Паоло, - самый просторный дом и угощение в изобилии лишь только у нас одних.
- Долго ты еще будешь понукать меня? Это была хорошая сделка! Эта дамочка не промах, за каких-то несколько лет увеличила доход вдвое и это если не лжет. Кто ж откажется от такой жизни? Или ты так просто готов расстаться со своими любимыми костюмами? – Мария попыталась уколоть супруга, который испытывал слабость к красивой одежде.
- Вот и не отказывайся. – невозмутимо пожал плечами синьор. - Пускай приходят или придется терпеть их скудную еду. – мужчина усмехнулся в усы, увидев беспомощное лицо супруги, которой нечем было крыть и оставалось лишь недовольно сопеть.
Женщина обиженно отвернулась и гордой поступью ушла на кухню.
***
- Соль! – радостно кричали дети.
Вразнобой и мальчики, и девочки, в основном, погодки, бежали навстречу счастливой обитательнице «Театра солнца», как девочка назвала свой дом. Даже вопреки ворчанию тетушки о том, как это нескромно называть дом в честь своего имени. На что та отвечала: а это в честь солнца!
- Вдохновение приходит подобно солнцу, подымающемуся на рассвете, - говорила Соль, широко разводя руками, имитируя горизонт. – Оно пробуждается сначала совсем робко, будто спрашивая, захочешь ли ты ему внять, удивиться, увлечься. И стоит тебе утвердительно кивнуть, как оно подымается все выше и выше, становясь все сильнее и сильнее!
- Скорее жарче и жарче, - ворчала Мария.
- Ничего ты не понимаешь в искусстве, - шутил Паоло, отмахиваясь от жены.
На что та лишь отвечала обиженным взглядом. Никто не замечал тогда, как в душе женщины уже давно поселилась зависть и злоба. С самого дня, как Соль появилась в их доме, каждый день у нее были причины ревновать своего супруга. За все. Что он не дал ей и давал безмерно этому отродью потаскухи, ничуть не достойному подобного обращения со стороны порядочных людей. Но она была связана контрактом. Стоит лишь выдать происхождение девочки и не видать больше денежек. Поди, еще и саму вынудит жизнь устроиться на работу.
А ребятня, тем временем, каждое воскресенье собиралась и под чутким руководством деловитой подружки ставила различные сценки.
Впоследствии Соль будет вспоминать те дни, как лучшие в своей жизни…
***
- Миа, почему ты плачешь? – встревожилась десятилетняя Соль, застав свою подругу за слезами.
- Уйди! – обиженно отмахнулась та. – Я тебя ненавижу! Уходи!
Соль хотела уже обнять, но застыла, как вкопанная, не в силах понять, почему стала причиной ненависти.
- Но, Миа…
- Уйди!
***
- Так тебе и надо! – поучительно заявила сеньора Мария. – Скоро так всех распугаешь!
- Но что я не делаю не так? – не понимала девочка.
- Скромности тебе надо поучиться!
- Но тетя… я не понимаю…
- Из-за тебя Миа считает себя уродиной! Меньше красоваться надо. Почему ты никогда не уступишь главную роль?
- Но ведь она сама не хотела…
- Молчать! – рявкнула Мария, от чего Соль дернулась с перепугу. – Если бы ты прилежнее осваивала грамоту, а не свои легкомысленные танцульки и гульки, то давно бы поняла, о чем речь.
Соль грустно опустила глаза.
- Я… буду стараться.
- Так то лучше. И больше никакого театра с мальчишками. Не позорь наше доброе имя.
***
К двенадцати Соль уже читала свободно на испанском и латыни, а посему тетя усердно заставляла ее штудировать псалмы и заветы. Воскресные развлечения сменились бесконечными молитвами и скупыми прогулками в обществе важных матрон. Девочка изнывала от скуки и всей душой стала ненавидеть воскресенье. Чего сама в себе пугалась, испытывая стыд и вину. Она отчаянно молилась Богу, чтобы тот наставил ее на путь истинный, но Господь, по ее мнению, как-то не торопился…
***
- О, синьорита, красавица какая! – прохожий юноша чуть шею не свернул, пялясь на Соль.
И тут же сник под строгим осуждающим взглядом тети, что вынырнула из магазина.
Соль не успела обрадоваться, да и нечему было радоваться. Она уже давно поняла, что природа наделила ее греховной красотой. И хоть она искренне не понимала, чем другие девушки отличаются, тетя не уставала повторять, что дело не в красоте, а в скромности. Целомудрие вызывает уважение, а от Соль за лье разит распущенностью. Главное, что Мария сама в это верила, ведь она знала, чья это дочь. И все ей виделось в воспитаннице не так и не эдак. Она одевала ту в консервативные платья. Постоянно одергивала за любой намек на кокетство или очарование.
Забитая непониманием и виной Соль лишь смотрела тоскливо на любимых актрис в те нечастые дни, что ее водили в кинотеатр, и гадала, что же столь предосудительного в искусстве?
***
- Что? Что это такое? – округлила в испуге глаза синьора Мария, будто перед ней сам сатана явился во плоти.
Соль уже знала, за что… Что делать человеку, чья жизнь – тусклое серое полотно в череде похожих друг на друга дней, наполненных молитвами, нравоучениями и осуждением? Пока внешне она то и дело искупала вину за грехи, внутри жил целый мир… полный ярких красок, огней, веселья и смеха. Задорной легкости и безбрежного вдохновения. Здесь играли факиры, сияли прожекторы, танцевали красавицы, рыдали от несчастной любви, блистали в мехах и драгоценностях. Здесь разворачивались настоящие баталии от античных страстей до современной революции… Театр поселился в ее голове. Воображение порой увлекало настолько, что роль вырывалась наружу… реплики, мимика, жесты, движения…
Синьора Мария испугалась не на шутку. Как это так? Девушка разговаривает сама с собой!
В тот день это была самая жестокая порка, шрамы от которой еще долгое время не сходили и напоминали о себе тупой ноющей болью…
***
Однажды гуляя по безлюдной улочке, Соль снова увлеклась. Ей шел шестнадцатый год…
Она невзначай озвучила вслух размышления от лица своей воображаемой героини: возможно ли быть красивой и творить то, что ты любишь? Не теряя свободы и не переступая грань?
Сидевший у окна мужчина услышал эти слова и сказал, что красивой быть не грех, грех распоряжаться чувствами других.
- Но что вы имеете в виду? - удивилась Соль, будучи настолько озадаченной, что даже забыла испугаться.
- Ты ищешь свободы, дитя. Признай свободными других.
- Но я не понимаю...
- Каждый человек вправе сам решать, что чувствовать в ответ на то, что ты приносишь с собой в мир.
- А как же плохое поведение?
- А плохое поведение, милая моя, всегда преднамеренно. Спроси себя, зачем тебе то, что ты хочешь. И ты увидишь.
- А если я не преднамеренно?
- Это называется глупостью или невежеством. Зависит от ситуации.
- Значит, я – глупая или невежественная?
Мужчина улыбнулся.
- Любое невежество можно исправить. Упрямое нежелание это делать - вот настоящая глупость.
Эта странная беседа заставила Соль о многом задуматься. Быть может, католические описания отражают не все? Или тетя дает лишь то, что хочет? О да, она уже видела, какие чувства душат эту женщину. Поняла однажды.
Соль много ночей с тех пор думала и не видела в своей тяге к искусству ничего зазорного, кроме желания творить вместе красоту и дарить людям впечатления, делиться своими чувствами, привносить легкость, азарт и интригу, которой наполнены сюжеты в кино... Быть одной из тех, кто струится изяществом и дарит красотой подлинное эстетическое наслаждение. Вдохновляет, как самая настоящая муза… Это так нескромно.
***
Иногда приходилось гулять по парку в одиночестве. Наблюдая бывших подруг, что гуляли под руку с юношами, а вечерами беззаботно танцевали. В те моменты Соль было особенно горько. Не лишенная мужского внимания, но отказавшая себе в праве на оное вообще, девушка так долго отгоняла мысль о том, неужели так будет всегда? Сочтет ли однажды тетя вообще достойной отдать ее замуж? И за кого?
А как же мечта?
***
- Дрянь! – Мария больно ударила тряпкой по лице свою воспитанницу. – Ты теперь сбегать от меня решила? Времени у тебя много? Никак не выкинешь из головы этих актрисок??
Соль с горечью понимала, что ее раскрыли. До этого тетушку удавалось обманывать. Изображая послушание, делать то, что она хочет. Уходить на прогулки, вместо этого сбегая на кинопробы. Пытаться пробиться на курсы актерского мастерства. Пускай еще не получилось, но Риколо предложил ей попробоваться моделью. Дескать, тогда ее заметят и она выделится из цветастой толпы других девушек.
А сейчас все обрушилось в одночасье. Теперь и дядюшка не сможет втайне давать ей денег на обучение. Теперь ее не пустят на фотосъемки для журнала…
Соль была не в силах даже отвечать. Вся ее жизнь рушилась на глазах и кроме горьких слез ничего не было важно…
***
Тетя выгнала ее на работу. Теперь Соль работает машинисткой. Набирая бессчетное количество текстов. От зари и до зари… А дома… Домой и возвращаться не хотелось. Но и здесь… Лишь кнопки и листы, кнопки и листы. Уставшие глаза, да ноющие пальцы.
***
- У меня не получилось, - попыталась пояснить она встреченному на улице Риколо.
- Ну и зря. Ты могла бы многих затмить. Но не с таким кислым лицом.
Соль грустно улыбнулась.
- Прости, Риколо, я тороплюсь на работу.
Тот хмыкнул.
- Так и будешь коротать свой век в роли канцелярской мыши? Послушай, ну раз у тебя тетя – сущий дьявол…
- Шшш! Да ты что! – оборвала того девушка. – Не надо так…
Риколо рассмеялся.
- Сама то в это веришь? Давай я познакомлю тебя со своими. Здесь хорошее фотоателье открыли в Конститусьоне…
Соль вскинула руку в отвергающем жесте.
- Да постой ты! Им люди нужны. Не хочет твоя тетка, чтобы ты была по одну сторону объектива, так будь по другую. А там встанешь на ноги и вырвешься из-под ее кудахчущего крылышка.
- Что ты имеешь в виду?...
***
- Я так рада, что ты у нас работаешь. – улыбалась Микаэла Диас.
Теперь у Соль спустя многие годы снова появилась подруга. Кажется, жизнь наладилась. Тетушка не ворчала, хоть и следила, не вздумается ли Соль и самой попасть на снимки. Микаэла не обижалась и не завидовала. Да и сама Соль ни в чем ее невольно не подвигала и не затмевала.
Она стала королевой темных лабораторий, контейнеров и пленок. Тем малозаметным человеком, который днями неустанно трудится над мгновениями, которые стремятся запечатлеть люди с помощью фотокамер.
В рабочей одежде, с платком на голове. Практически незаметна. И Соль чувствовала себя спокойной. Она ждала тот день, когда накопит денег и уйдет из-под опеки тети. Но Мария почему-то очень не торопилась ее отпускать.
***
- Соль, ты совсем помешалась на своем Алонсо, - смеялась Микаэла. – Ну, правда, что ты о нем знаешь? Любой оденется покрасивее и наплетет с три короба.
- Да нет же! Он действительно из высшего круга! – улыбалась девушка.
- Я вижу, что ты счастлива, - подруга, кажется, не разделяла ее энтузиазм. – Но ты же понимаешь, что они никогда не имеют серьезных дел с неравными?
- Знаю. – вздохнула Соль. – Но он не сделает меня своей содержанкой. Он сказал, что мы уедем и поженимся в другой стране.
- В какой?
- Еще не знаю.
- Ты хоть не спала с ним?
Соль обиженно отвернулась.
- Я кажусь тебе дурочкой? – тихо спросила она.
- Нет, ты кажешься мне потерявшей от страсти голову.
- От любви!
- Не важно.
- Важно!
- Соль, я не хочу, чтобы ты уезжала…
***
- Ну все! Моему терпению пришел конец! – вскипела синьора Мария, созерцая в собственной гостиной роскошно одетую женщину, что могла бы дыру проесть одним только взглядом, столько презрения в нем читалось.
- Мария… - предупредительно произнес синьор Паоло.
- Что Мария? Всю жизнь эта девка позорила наше имя! Она недостойна носить фамилию Морено.
- Позвольте, поменьше экспрессии, уважаемая, - неторопливой речью, преисполненной чувства превосходства, произнесла гостья. – Меня не беспокоят ваши страсти. Я всего лишь желаю, чтобы вы вразумили свою воспитанницу.
***
- Нет! Я люблю его! – кричала Соль, убегая от ремня, когда за ней остервенело носилась тетушка.
- Я не позволю! – уже хрипела надрывно та. – Мы все из-за тебя пойдем ко дну! Ты знаешь, что это за люди??? Да одного движения пальца хватит, чтобы стереть всех нас в порошок!
- Скажи им, что я ослушалась и убежала!
- О, нет! – осклабилась та. – Я запру тебя в подвале!
- Алонсо заберет меня все равно! Он тоже из их круга!
- Его не признают после женитьбы на тебе, как можно быть настолько глупой? Любишь его? Подумай о его будущем. На нем вся семья держится. А им сейчас ох как нужна богатая невеста.
- Я тоже стану богатой! Уеду и стану! Ты же мне всю жизнь не давала…
- Ах ты, мерзкая дрянь!
Синьора Мария, кажется, совсем вышла из себя. Недобро блеснул ее взгляд.
***
- Нет! Нет! Нет!!! Это не правда! – рыдала Соль, ошалело глядя на бумаги, которые ей показал Алонсо.
- Прости… Но… Это – чересчур.
- Да я не знаю эту женщину! Я не дочь проститутки! Я всю жизнь ходила на могилу своей матери, это не правда! Не правда!!!
***
Соль вытащила из потайного кармана сумки маленькое фото. Единственное, что у нее осталось от Алонсо… Тогда они втайне пробрались в салон и сделали снимок. Он еще так смешно поглядывал на Риколо, пока пытался целоваться для кадра.
Безмолвные слезы снова потекли по щекам. Понимая свою историю, вправе ли она будет показать будущему ребенку, кто его настоящий отец?
Она хотела сказать ему, но ее не пустили даже на порог дома, в котором гостила семья Алонсо.
***
И все-таки однажды он пришел сам.
- Я скоро уезжаю. Мне нашли невесту.
- Рада за тебя. – что еще она могла сказать?
Алонсо выдержал неловкую паузу, пытаясь что-то сказать. Наконец, промолвил.
- Я скоро буду богат, а потому я занял долг. Этого должно хватить тебе на первое время.
- Они сказали тебе?
Он лишь кивнул.
- Прости. Это все, что я могу сделать для тебя.
Соль помолчала. Затем спросила:
- А для ребенка?
***
- Извольте, ваши документики, - добродушного вида толстячок в строгом консервативном костюме вручил незаметно какие-то бумаги.
- Благодарю. – Соль пробежалась глазами по листам.
Итак, ее муж – некий Аугусто Санчес. Был убит в Ла-Боке.
Теперь можно было не беспокоиться о будущем того или той, кого она носила под сердцем.
***
- Я уезжаю, тетя. Ах, да. Синьора. – холодным тоном произнесла Соль, собирая свои вещи. – Надеюсь, вы не будете настаивать на том, что я не имею права забрать с собой то, что было приобретено на деньги моей матери?
***
Это был небольшой тихий городок. Маленький двухэтажный домик. Было видно, что в нем не хватает хозяйской руки.
Она нашла ее больной, лежащей в постели. Какая-то креолка встретила Соль и проводила наверх, сообщив, что приходит периодически навестить синьору Бланку.
- Здравствуй, мама…
***
- Я назову ее Эсперанса. Надежда. – Соль улыбалась, глядя на новорожденную дочь. – Это так странно…
- Ты быстро привыкнешь, - ответила Бланка.
С тех пор, как приехала дочь, женщине стало гораздо лучше. Хоть и не было сомнений, вскоре она все же уйдет на небеса…
***
Он пришел после похорон, когда Соль укладывала трехлетнюю дочь спать. Он назвался добрым другом матери, сказал, что любил ее всю жизнь. Соль не стала допытываться. Алонсо тоже многое говорил. Не ей судить. Хоть ей и плакать.
Поначалу Соль сопротивлялась идее вернуться в Буэнос-Айрес. Но он настоял.
- Многое будет напоминать о боли и здесь. А вот будущее еще в твоих руках.
Помог… Переехать. Продать дом. Купить уютное небольшое жилье во Флоресе.
Микаэла была рада снова видеть свою подругу. Она недавно родила и теперь место в ателье было свободным. Хорошее место. Отец Микаэлы, синьор Диас радушно принял Соль, вспоминая ее умелые руки и трудолюбие.
Эсперанса теперь много времени проводила в доме Микаэлы, в то время, как Соль зарабатывала на жизнь. О прежней мечте стоило забыть уже давным давно. Стоит лишь стать чуть более интересной публике, как постыдная тайна ее происхождения выберется наружу.
Семью Морено Соль не навещала, хотя молчание этих людей утешало. Чем Алонсо смог уговорить их не придавать огласке скандал и оставить за нею право носить фамилию Морено, кто знает. А, может, дядюшка Паоло сам постарался.
Как бы там ни было, сейчас она была Соль Морено ди Санчес. Почтенная синьора, на хорошем счету.
А жизнь…
Погасший огонь не вернуть, но и нечему жечь изнутри.
***
Она ошиблась. Тоска начинала душить день ото дня, всякий раз напоминая о зияющей пустоте в душе. И даже средоточение на дочери не помогало. Соль потеряла что-то важное, ценное… Быть может, и саму себя… И жгучее желание отыскать не давало женщине покоя.
Микаэла называет ее озабоченной мамашей. Верит в то, что Соль еще выйдет замуж.
А ей самой лишь остается грустно улыбаться, понимая, что есть такие раны, которые не заживают очень долго. Сможет ли она когда-нибудь впустить в свою душу кого-то еще?...
Вот он, компромисс… Редкие вылазки, иначе и не назовешь, на милонгу, дань своему прошлому, той теперь уже казавшейся беззаботной юности… Только что нет нужды прятаться от тети.
Часто Соль приходит и просто наблюдает, будто пугливая лань, готовая тут же сорваться и скрыться в темноте ночи. А когда пытается танцевать, в желании проявить себя, проявить творчески, выразить внутреннее содержание, будто стопор какой-то… Адорнас выглядит принужденно, скорее по памяти и опыту, взгляд никак не подарит ответное пламя такой же силы. И все же она ищет.... Не теряет надежды. Если не танго, то уже ничто ей не поможет… И пусть раненое сердце едва ли наберется смелости вновь открыться, снова стать неосторожным, уязвимым, Соль пытается уговаривать себя, что танец – не отношения. Нырнула и вынырнула. Никаких теней прошлого, никаких иллюзий будущего. Маленький островок, отдушина, где однажды она надеется отыскать и прожить себя настоящую. И с тех пор не терять более.