'BB'| Buenos Aires. San-Telmo. Tango. | ходы игроков | Приглашения - мужчины (после выхода Медины)

Танго... Волшебное танго, пройдя все круги от непризнанья до зычной славы, вернулось обратно на родину. И сейчас дрожало в воздухе последними аккордами. Эстер шла к своему столику как, как, как душа танго. Текла плавно и неторопливо, покачивая бедрами. А в руках у Панафидина словно все еще дрожало ее тело, страстное зрелое тело горячей испанки. Первое танго за вечер. Оно как первый поцелуй - только лучше. Оно лишено бессмысленных ожиданий. Оно не заканчивается фиаско - как правило. Оно не сияет одиноким флагом в пустыне. И оно все равно пьянит, кружит голову, дарит надежду и вдохновляет. Это безумное сочетание не слишком громкой музыки, томного голоса и пленительной женщины рядом. Когда партнеры идут по грани, по тонкой грани, где шаг в одну сторону выхолащивает волнующий танец в нечто формальное, а шаг в другую сторону переводит отношения в слишком близкие, слишком интимные. И как порядочный человек, я обязан на ней жениться! Но так говорили в эпоху его молодости, в разрушенной довоенной Европе, в той пропавшей навсегда жизни, когда звучала совсем другая музыка. Все скрылось, отошло и больше не начнется, роман и есть роман - в нем все как надлежит. Кибитка вдаль бежит, пыль вьется, сердце бьется... Проводив Эстер, Панафидин развернулся к своему столику - и едва не споткнулся на ровном месте.
Мундир. По глазам словно мазнуло струей песка. Александр заморгал и его рука потянулась к пистолету. Незаметно. Он вздрогнул. Нет. Черт побери, нет. Это не Испания. Это нейтральная страна. А этот немец скорее всего дипломат. и за его спиной сейчас стоит вся мощь Третьего Рейха, подмявшего под себя Европу и вгрызающегося в тело его бывшей Родины. Хотя что там говорит пропаганда большевиков? Убей немца? И война закончится? Ах, если бы было все так просто. Не сейчас. Не здесь. Не так.
И Панафидин уселся за свой столик, наблюдая за залом. Мило щебетали девушки. Вроде как не обращая внимание на окружающих. Вроде бы о чем-то своем, о женском. Но он кожей ощущал взгляды, скрещивающиеся над танцполом, подобно шпагам дуэлянтов. Только те несли смерть, а тут - обещали жизнь. Тонкое искусство не замечать, подмечая и обещать, не давая. Впрочем, одно лицо сразу привлекло внимание Александра.
Девушка. Незнакомка. Точеный нервный профиль - и резкие движения руки. Взгляды, которые она бросает на немца. Такому взгляду не хватает пулеметного прицела - для полноты картины. Такой взгляд Панафидин видел слишком часто - в окопах. Когда человек готовиться встать навстречу ливню пуль - и понимает, что ему не спастись. Когда осталось мало патронов - и надо бросаться в штыки, надеясь лишь добежать до вражеской цепи и не упасть до начала драки. Когда стоит выбор - жить или умереть. Но что такой взгляд делает тут - на танго? Что готова сотворить эта милая девушка такого, о чем ей даже жалеть не придется - ибо мертвым уже все равно. Что происходит в ее душе - больной и израненной, судя по ее глазам? Пусть ответит танго. Универсальный на сегодняшний вечер язык. Танго уравняет всех... Потому - взгляд прямо на нее. Пусть будет неприлично. Плевать. Танго спишет все долги.

Мигель с восторгом наблюдает за полным красавиц столиком. Светловолосая иностранка, с которой он танцевал нашла себе целый цветник подруг, мало в чем ей уступающих. Хотя местная Звезда и Солгце летчику нравились больше. Мигель всегда предпочитал светловолосых. Утренняя заря сияет ярче. Но столик взгляд притягивал, не оторваться. Глубоко вздохнул, Мигель просто заставил себя отвести взгляд.
Дамы явно не скучали и без него, настолько увлеченно щебетали и улыбающийся Мигель решил, что вернется к сверкающему столику попозже. В ночном небе есть не только яркие звезды, но и огоньки потише, не выделяющиеся среди других, или же вовсе скрывающиеся в темноте неизвестности. Одна из них кажется Мигелю смутно знакомой, останься Хорхе за столиком, он бы спросил у него. Длинноногая красотка, которую Мигель заметил еще в самом начале вечера, только что оттанцевала с немецким офицером. Вроде бы повод презрительно поморщиться, как никак, летчик сам летит воевать и убивать, но Мигель благодушен и спокоен. Уж креол-то знает, что на милонге равны все и нет своих или чужих. Они оба пришли танцевать, а на войну еще успеют.

      Короткой передышки миг. Растворенный в табачном дыме. Смазанный хорошим вином местного заведения. Тает в желании жить. В желании дальше продолжить танцевать. Чувства. Воспоминания. Окутавшие американца в первом танце, медленно ускользают от Грина. Он тушит обожженный трупик папиросы в пепельнице, последний глоток вина из бокала, оставляет внутри приятное послевкусие чудесного вкуса вина. Взгляд, сдобренный озорными искорками скользит по залу кафе. К дамам он обращен.

      Каждая из них имеет яркую индивидуальность. И может чем то заинтересовать Уильяма. Юные очарования, заряжают своей молодой энергией. И почему то настраивают его на игривый лад. Созревшие, с целостной красотой, которую женщины любят умело косметикой подчеркивать, влекут Грина опытом своим. С ними пусть и не так задорно, как с молодыми, но весьма вкусно можно потанцевать.

      Его внимание привлекает небольшая сцена. Военный в серой форме, о чем то с местной девушкой, обращенной к американцу спиной. На ней весьма интересное черное платье. Складочек водопад вниз к ногам стремится. Иногда она отвлекается от военного и зал оглядывает, немного напряженно как Грину показалось. Американец смотрит ей в глаза, ловит ее взгляд. Пусть хоть на миг , девушка с выразительным лицом, с нотками грусти словно вложенными в ее лицо, в море глаз Уильяма проплывет. Что-то свое в них увидит. Ощутит. Растворится в них. Или даже внимания на него толком не обратит. Дальше будет искать себе того, с кем можно разделить танец. Уильям не настаивает. В зале полно прекрасных девушек. Но, что- то внутри него говорит, неплохо бы с кареглазой аборигенкой познакомиться. Хотя, судя по ее лицу, скорее всего на плечи Грина, может лечь ее неразделенная любовь и тяготы жизни, так как на милонгу она пришла в слегка потертых туфлях. Может ей денег не хватает на новые? Или она уникальная девушка, которая не придает значение туфлям обутым на изящную ножку свою?

      В их разговор, вмешалась другая. В руке лист бумаги она держит. Судя по повернутой к Грину стороне, там что то изображено. Листок слегка обожжен краями. Словно мастер, не был доволен своим творением, сжечь решил его. Но в последнюю секунду, спас своего по сути ребенка. Судя по тому, как держится девушка восточного вида в платье весеннем, легком, персиковым, она побаивается военного. Нет. Они не знакомы, слишком далеко от военного она остановилась. Бывшие любовницы всегда чуть ближе положенного подходят. Здесь, что то другое. Чем то позами жестами она напоминает Грину мальчишку из детства. Джона, как его там фамилия была... Не помнит он. Не важно. Но помнит, как этот самый Джон до чертиков боявшийся высоты, на спор залез на водонапорную башню. Как он потом признался, глупое пари не так важно Джону было, как возможность преодолеть себя. Свой страх.

      Девушка в персиковом платье, тоже какой то из своих страхов преодолевает. Как будто перед львом не защищаемая сталью клетки она стоит. Хорошо держится она, ее выдают едва заметные движения, чуть застывшая мимика. И взгляд. Тот океан безмерный чувств, который сейчас плескается в глазах художницы, о многом Грину говорит.

      Он внимательно смотрит восточную девушку. Нет, не креолка она. Цвет кожи не тот. Форма носа другая. Скорее всего она еврейка, судя по тому какое она платье носит, а так же по чертам лица.
Если она обратит свое внимание на американца. Может и не обратиться. Видел он как мужчина за соседним столиком, судя по выправке тоже военный, но в отставке, буквально пожирал юную чернокую прелестницу взором. Пытался ее пригласить. Как и многие мужчины в этом зале, тоже пытались. Но девушка ни с кем танцевать не согласилась. Или слишком беседой занята была. Или... Она рисовала! Потрет мужчины в серой форме! И сейчас она делает ему комплимент, портрет желает вручить! Озарение мысли проносится в голове Грина.
Но почему она так его боится? Они не знакомы. Видимо кто то из военных причинил ей сильную боль. И сейчас девушка пытается, как то справиться с этой раной в душе. Теряется в мыслях американец. Вновь на девушку в персиковом платье смотрит. Пристально. Ждет когда она обратит на Уильяма внимание.
И если такое случится, он тепло ей улыбнется. В глазах его искрящихся от любопытства вызов девушка увидит. А еще сможет в них она прочитать, лишь одну мысль - Дерзай, я тебя защищу, если что...Пора уже ей справиться со своим страхом. И забыть за него. Пора потанцевать с симпатичным американцем. А после немного поговорить.

Не успел Себастьен расспросить свободных партнёров о том, что его волновало, как обнаружил, что все они заняты своими делами. Серьёзными и очень серьёзными.
Как это типично для человеческой натуры: думать в первую очередь только о своих желаниях! Кем бы ты ни был.
Флегматичный и светлокожий южанин.
Или темнокожий и взрывной по характеру северянин.
Какое им дело до вопросов Себастьена, когда есть цель, к которой надо идти?

Ожидая, возвращения свободных партнёров на мужскую половину, Себастьен решил и сам посмотреть по сторонам в поисках партнёрш, которые не прочь потанцевать с незнакомцем. Пусть незнакомец и лишён форм Аполлона. Пусть он в этом кафе Байроса впервые. И никто не знает, каково с ним танцевать.
Куда понятнее, чего ждать от новенького партнёра, когда увидишь, как он танцует с кем-то другим.
Можно оценить, насколько красиво будет танцевать с ним самой. Не рискуя при этом своей репутацией, попав случайно на новичка или, спаси Святая Мария, того, кто танцует только сам! Прижав для комплекта партнёршу и не интересуясь, каково ей.
Можно увидеть по выражению лица другой партнёрши, насколько ей нравится, что делает партнёр. Насколько она довольна. И нет ли каких-то неожиданных моментов. Подводных камней, которые заставят напрягаться? А то и вовсе отказаться от танца с этим партнёром.

Беглого взгляда Себастьену было достаточно, чтобы обнаружить комок напряжённости, который его совершенно не интересовал. Потому что Себастьен пришел в кафе с другой целью. А именно: танцевать.

Заглядывая попеременно то слева, то справа, то в открывшиеся разрывы "комка напряжённости", Себастьен отмечал для себя, что практически все дамы или собираются танцевать с уже примеченными партнёрами, или отдыхают от только что закончившегося танца.

Предательница непостоянная ветренн красавица Эстер Кинтана, у которой столь острый язычок столь симпатичного лососевого манго-танго алого розового кораллового цвета, никак не реагирует на ожидание Себастьена, явно что-то задумав.

И вдруг как буд-то ожогом рот скривило Себастьяну как лом прошедший сквозь стержень позвоночника, заставил Себастьена подпрыгнуть на месте.
Вот! Вот она та, которая вне всяких сомнений танцует с детства!

Какие интересные глаза чайного цвета сепии! Плотно сжатые упрямые губы располагались, как и большинства людей, горизонтально. Что выглядело чертовски привлекательным!

На губах были еле уловимые следы косметики естественных оттенков.
Или это её естественнный цвет, освежённый косметическим маслом?

Как бы посмотреть поближе?

Вот незадача! Она сидит с подружкой, которая ей что-то нашёптывает на ушко, кивком головы указывая на темнокожего парня, у которого нос так и говорил о наличии боксёрского опыта!

Будет ли она танцевать?

Взгляд Себастьена скользнул на туфельки.

Сняты!
И кончики палтьцев упираются в район стельки, куда приходит каблук.
По всем правилом кодигос это означало, что девушка устала и желает отдохнуть следующие мелодии без приглашений и танцев.

Но что же на так заинтересованно тянет взгляд в сторону того темнокожего, на которого ей указывает подруга?

Надо срочно что-то предпринимать!

Себастьен резво встаёт со стула и стремительно, но так, чтобы не показать свою спешку, перемещается в сторону темнокожего парня, который мог увести у Себастьена партнёршу.

Встав на линии взгляда Магдалины, Себастьен замедлил ход. И, повернув голову в её сторону, начал ожидать когда они пересекутся взглядами. И какие эмоции будут у девушки на лице, когда она увидит кабесео Себастена.
Проскочит ли у неё тень разочарования на её личике, из-за того, что ей не дали сделать кабесео с этим смуглокожим парнем?

Если проскочит, Себастьен просто продолжит движение дальше, не мешая Магдалине потанцевать с тем, кто ей интереснее на данный момент времени.

      Эстер Бейли
Произнесла – и вновь повернулась к тому мужчине, с чьим взглядом она скрестила свой. Не дай Бог он отвел взгляд.
      Он не отводит.
      Задумчивость пропадает с его лица за секунду, появляется живой интерес. Он весь подбирается, подается вперед, решительно тушит сигарету в пепельнице и смотрит на тебя. Поводит головой, на секунду оставляя ее чуть повернутой, чуть наклоненной.
      Ответь ему — и он подойдет. Подойдет, даже если в зале не протолкнуться будет от красавиц и воинственных офицеров, а за твоим столиком будет сидеть сам король Георг.

Хорхе стоит посреди зала и смеётся. Негромко и искренне. Над собой. Так глупо: он хочет напиться, но забывает бутылку. В другой вечер это напрягло бы его. Но сегодня, освобождённый от ответственности, он уже не видит смысла "держать лицо" (по крайней мере в таких мелочах). Маска партийного деятеля на миг спадает. И работяга понимает: отдых. Вот чего ему действительно охота. Не думать о серьёзных делах, моральных обликах, компромате и политике. Просто танцевать. Просто пить. Просто жить.

С этой мыслью он и наблюдает за завершением сцены с нацистом. Чернявая красотка приближается к нему, что-то говорит и возвращается к своему кавалеру. Немец остаётся в одиночестве: его дама также уходит. Она выглядит потерянной. Такой, каким Хорхе себя чувствует.

Она доходит до стены и расслабляется. А дальше всё происходит само собой. Он смотрит ей в глаза.