Маяк для Лизы | ходы игроков | Глава Первая. Кто. Там. В Ночи?

 
DungeonMaster Лисса
09.05.2017 00:02
  =  
Всякая мрачная история начинается при луне. Начинается ветреной ночью, когда клочья тёмных туч летят по небу будто изорванные тряпки, а лучи прожекторов нервно перекрещиваются во мраке, ослепительно белыми столбами воплощённой тревоги.
Тогда Большой Дом стонет и дрожит, предчувствуя Перемены; тогда он жалуется на свою жизнь, оглушительно позвякивая оконными рамами. Ветер воет, врываясь в дымоходы непрошенным гостем, вихрь беснуется и рычит, заплутав в бесконечных лабиринтах вентиляционных шахт. Голые деревья скрипят на ветру, ударяя своими костлявыми сучьями о стекло. БАМ-БАМ-БАМ! Пугая этот несчастливый особняк, отвешивая ему удары и безжалостно пиная уставшие серые рамы. Бам-бам-бам. Непогода царит.
Страшно.
В такой момент особенно жутко спать на нежилой половине дома, в том заброшенном крыле, где властвует пыль да безнадежность. Когда-то, здесь тоже жили люди – теперь здесь живёт пустота, зачехленная мебель, голодные нетопленные камины, напоминающие раззявленные иссохшие рты мертвяков. Теперь здесь обретаются только глуповатые статуи – имитации живых людей, а жирные херумчики налепленные барельефами на стенах, улыбаются гадко-загадочно, словно бы охраняя мерзкие свои секреты.
Дом слишком большой для маленького семейства, он слишком неуютный, слишком беспокойный, слишком одинокий для этой хмурой фамилии. Он невероятно большой для маленькой Лизы обреченной жить в этом нежилом крыле. Подальше от тёткиных глаз! Сирота, которую поместили на нежилой половине дома, чтобы не видеть её слишком часто, чтобы она исчезла и растворилась среди этих пыльных вещей. Со своими спичками и теплой улыбкой, с жизнью в груди, раздражающей эту холодную Обитель.
Ледяной мрак в комнате девочки. Камин остыл, а паровое отопление сюда не провели. Свеча горит усталым огоньком, рассыпая мохнатые свои лучи-иглы во все стороны – одуванчиковые такие лучи желтовато-летнего цвета. А там под потолком кто-то бродит, рычит и стучит когтями, разбрасывая мебель в стороны.

- Лиза, Лиза, ЛИИИЗААА! – властный жестокий хрип, перемежается булькающим рыком. – Отбрррось свой стрррах, Лиза, приди ко мне во тьму. ЛИ-ИЗА. Я ГОВОРРЮ!!!
Отредактировано 09.05.2017 в 10:14
1

Лиза Joeren
10.05.2017 08:19
  =  
Девочка, кутавшаяся в старый рваный плед, прятавшаяся под ним от промозглого холода неотапливаемого помещения, беспокойно оторвала голову от подушки и прислушалась. Уснуть ей никак не удавалось. Было холодно - она даже спать ложилась, не снимая домашней тёплой одежды. Но к холоду Лиза успела привыкнуть. Научилась засыпать, накрывшись парой покрывал и свернувшись калачиком, согревая саму себя. А если укрыться с головой, то дополнительно будет греть собственное дыхание. Ещё можно взять грелку - в неё легко превращалась обычная бутылка. Если её наполнить горячей водой и положить рядом с собой под одеяло, то становится намного теплее. Сегодня грелки у Лизы не было, но заснуть она не могла не из-за холода, нет.
Страх. Ей было страшновато и жутенько находиться здесь, в этом заброшенном крыле поместья, где только ветер свищет по пыльным коридорам да херувимы на стенах пугают своими жуткими оскалами. Это уж не говоря обо всём остальном. Собственный дом - ну, дядин, теперь ставший её - пугал её так, словно был одним из тех домов с привидениями, многочисленные страшилки про которые так любит пересказывать детвора, стращая друг друга и подначивая, мол, кто смелей.
Вот и сейчас. Нет, умом Лиза понимала, что это просто ветер гудит за окнами и проносится по длинным коридорам казавшегося полностью заброшенным здания. Понимала, что это от ветра деревья так устрашающе и жалобно скрипят и стучат ветвями своими в окна, тени от которых, если посмотреть на шторы, кажутся лапами с крючковатыми пальцами какой-нибудь ведьмы или другого чудовища, будто рвущегося разбить стекло и забраться в дом. Богатое воображение девочки рисовало ей самые жуткие и отвратные картины, которые могут только родиться в мыслях у человека, пытающегося заснуть среди такой враждебной, прямо скажем, к людям атмосферы. Всё здесь, в этом крыле дядиного дома, словно бы настроено было против живых. Жило своей собственной одичалой жизнью и не желало видеть рядом смертных, прогоняло прочь, запугивало. Это была территория духов и призраков, но никак не живых людей.

Как ни удивительно, но Лиза не сердилась на тётю за то, что прогнала её из чудесной и тёплой комнатки, в которой её четыре года назад поселил дядя, и велела устраиваться в заброшенном крыле дома. Она не обижалась даже на нелепые тёткины отговорки, что, мол, эта комната ей теперь нужна для каких-то хозяйственных целей, а Лиза должна быть довольна, что станет полновластной хозяйкой целого крыла в поместье и может выбирать любую из ныне пустующих комнат или жить хоть в каждой по очереди. Девочка не могла обижаться - она чувствовала себя чужой для тётки и понимала, что навязывается ей своим присутствием в доме. Она всегда старалась поменьше попадаться ей на глаза, но, пока дядя ещё не ушёл на фронт, он словно бы нарочно пытался сблизить племянницу со своей женой и родными детьми. И дядю Лиза тоже понимала. У неё была не по годам развитая смекалка, чтобы сообразить: дядя очень хочет, чтобы тётя её приняла и полюбила как родную. Однако, у него не получилось. Они так и остались чужими друг для друга людьми. И Лиза не могла её за это винить. Она была благодарна уже за то, что ей позволяют здесь жить, кормят и поят, покупают - пусть редко и почти никогда после отъезда дяди - одежду, обеспечивают необходимым для учёбы в гимназии. Большего она и не смела просить, а тем более... родительской любви. Что ж, Бог ей судья. Спасибо на том, что есть.
- Послышалось? - тихонько саму себя спросила девочка. А может, куклу свою спросила. Маленькая госпожа Даша лежала рядышком и делала вид, что спала. Во всяком случае, оба её глаза были закрыты.

Точно послышалось! Громовые раскаты обернулись сначала грохотом под потолком, будто по крыше кто-то ходит и перекидывает мебель, а затем жутким хриплым голосом, куда-то звавшим будто Лизу. Призывавшим отбросить свой страх и идти за ним во тьму.
- Это просто гром... и дождь начался, наверное, - решила она, что этот голос ей померещился, почудился в начавшемся шуме дождя, барабанящего по крыше. Возможно, что дождь был с градом, и довольно крупным, если уж показалось, что стулья разлетаются в стороны. Девочка съёжилась под покрывалом, вжала голову в плечи. Бледные щёки стали ещё бледнее, тревожные глаза потеряли цвет и стали монохромно-серыми.
Она натянула плед на самую голову, чуть дрожа больше от страха сейчас, чем от холода. Конечно, было любопытно, но... так не бывает. Не могут тебя называть по имени разные незнакомые голоса и звать за собой во тьму. Разве что она уснула и ей этот голос приснился.
- Не бойся, Даша, я с тобой, - Лиза прижала куколку к себе. Голос её чуть дрожал.
Отредактировано 10.05.2017 в 11:49
2

DungeonMaster Лисса
10.05.2017 17:49
  =  
Дождя за окном не было, а вот грохот дальних раскатов действительно оглашал ночь – что-то там взрывалось во тьме, пламенело, рассыпало алые гроздья искр, выжигая звёзды над городом. Багряное зарево окрашивало небо в цвет открытой раны, а тучи цеплялись за деревья, оседая на землю призрачной липкой влагой. Ваш роскошный район, впрочем, дремал кое-как: словно больной человек бредил он лунными видениями, мучился тяжкими пробуждениями и снова забывался горячечными красным сном. Если и взрывалось что-то, то рвалось оно там, на горизонте – на окраинах города, в кварталах бедовых и печальных, сползающих куда-то во мрак к фронту. Ба-бах! Бомбы, наверное. Или дальний гром. А может всё вместе: и бомбы, и осенний злобный гром, взбесившийся будто шальной пёс.
Ветер снова треснул хрупкое стекло с силой и жестокостью, а потом вдруг унялся как-то разом, оставив дрожащий этот, измученный непогодой дом в покое.
И осталась тогда ночь и притихший сверху гость – незнакомец, переставший швырять предметы на чердаке, переставший клацать когтями и пускать воображаемую слюну. Он притих, скукоживаясь до размера сновидения – спрятался, растворившись в ничто.

Видение? Действительно приснилось?

Тишина навалилась. Стало слышно как идут часы - ток, ток, ток - медленный отчет ползущего времени, единственный живой звук в целом Петрограде, как будто бы...
Только жирные купидончики на стенах. Только прекрасные равнодушные статуи.
Дядя рассказывал, будто бы в иные времена здесь гремели балы и красивые дамы бродили по комнатам шурша кринолинами: высокие прически, томные улыбки, глубокие вырезы платьев приоткрывали женскую грудь – вальяжно колыхающуюся себе грудь цвета заварного теста, с крохотными бисеринками пота на чистой коже.
Дамы пили шампанское и закусывали клубникой со льдом – столы ломились самой прихотливой снедью и никто не обращал на это изобилие внимания, мороженное в те времена никого не удивляло, а пирожные привозили из далёкой Франции, со смехом скармливая это блаженство своим собачонкам…

Вот бы сейчас так!

Эта сторона дома принадлежала древности – застыла в тех счастливых временах, когда богатство было вопиющим. Кричащим. Безрассудным да Чрезмерным! Когда оно взрывалось золотом, ангелами, венками нарочито-сентиментальных цветов и высокими ароматами fleurs d’orange, украшавших волосы и платья самых изысканных столичных Невест. Этот хрупкий аромат и сейчас здесь ощущался. Игрался в прятки. Манил. Словно призраки всё ещё танцевали в опустевших залах, будто бы не думали они о войне, застыв в вечном своём безвременье.
Дядя не желал чтобы ты боялась Дома, Лиза. Впрочем, он бы никогда не позволил поселить тебя здесь одну. Славный добрый дядя.

И вдруг звук!

На другой стороне нежилого крыла, медленно приближающийся к твоей комнате, ЗВУК! Шарканье когтей и сдавленный сиплый рык. Кто-то крадется к твоим неприкрытым дверям, Лиза. Незапертым-то дверям. Ибо кого здесь бояться, от кого ставить запоры? Даже противный Андрейка, твой «братик», никогда сюда не захаживал: мальчишка боялся призраков, к счастью для твоей скромной персоны.
Нееет, здесь некого бояться. Большие дверные створки, украшенные позолоченными лилиями да розами, были закрыты чисто символически, а кто-то шел сквозь череду помпезных комнат, коридоров, лестниц, двигаясь к одинокой девочке. Не быстро. Но и не слишком медленно. Отшвыривая мебель с дороги. Клацая острыми когтями.
Вообще-то. Хватит времени чтобы убежать в другую смежную комнату, или спрятаться под одеялом, а может быть даже встретить Гостя у порога. Возможно, попытаться закрыть чахлый замок утомленный временем? Надо только принять решение, Лиза.
Даша, кажется, желала убежать. Крохотная глупенькая кукла с детским разумом. Чего она хотела для своей хозяйки, прижимаясь к ее горячему телу? Разумеется, добра.
«Бежим бежим бежим!» - могла бы сказать миленькая эта Даша, разучившаяся открывать один свой глаз. «Что может придти хорошего во тьме, Лиза? Нам надо убегать. Убегать и снова убегать. Что нам опасности, когда у тебя такие чудесные ножки? Что нам мертвецы, когда ты можешь закричать так громко да восхитительно?»
На выбор:
- Гостя можно встретить у порога (без бросков)
- Можно сбежать воспользовавшись ловкостью (Д100+10)
- Попытаться закрыть замок (Д100 на удачу)
- Или попытаться убедить себя что всё это сон, прибегнув к интеллекту. (Д100-10)

Даша советует убегать. Но стоит ли верить Даше? ^^
Отредактировано 11.05.2017 в 11:39
3

Лиза Joeren
14.05.2017 00:18
  =  
Всё-таки дождя не было. Значит, померещился. Приснился этот невозможный шум на чердаке и ужасный голос, от которого мурашки табунами по спине. Но грохот был. Далёкие громовые раскаты всё ещё терзали слух пытавшейся уснуть девочки. Или...
Она прислушалась и сильнее поёжилась. Похоже, там не только гром, но и дальняя бомбёжка. К счастью для Лизы и дядиного семейства - дальняя. Но к несчастью тех бедных людей, которым не повезло жить поблизости от линии боевых действий.
- Безжалостные убийцы... - дрожащим голосом пробормотала девочка где-то под пледом, в который завернулась с головой, оставив только маленькую щёлку для воздуха.
Война была кошмарна сама по себе, одним фактом своего существования. Но ещё более кошмарным её делало уничтожение мирных людей, не имевших к этой войне никакого отношения, кроме того, что им не свезло жить в воюющей стране да на линии фронта. Враги уничтожали невиновных. Может, не специально. Может, их целью были воинские казармы и склады боеприпасов, цеха по производству оружия или рабочие, занимающиеся производством оружия в этих цехах. Но снаряды не выбирают цели. Они разрываются, убивая всех и вся в зоне своего действия, уничтожая саму Жизнь. Они бездушны, эти бомбы. Они сами по себе не желают никому зла, но созданы убивать, и им безразлично, солдаты ли это будут на поле боя или мирные граждане - женщины, дети и старики - в петроградских трущобах.
- Убийцы!.. - со злостью выплюнула почти шёпотом Лизонька, не показывая носа из-под покрывала. - Ненавижу...
Хоть бы дядя вернулся с этой войны с победой. Хоть бы он вообще вернулся...

Тишина обрушилась внезапно. Ударила по натянутым нервам своей огромной ватной наковальней. Ворвалась в ушные раковины противным молчаливым зудом. Только размеренное и монотонное токанье часов нарушало эту зловещую тишину. Лиза неспокойно зашевелилась и высунула голову.
- Перестали... - догадалась она о прекратившейся бомбёжке и с некоторым облегчением выдохнула. Хотя и понимала, что смертей сегодня должно быть много. Но хотя бы на время они остановили свои цеппелины и дирижабли.
Только почему стало так тихо, что и ветер перестал шуметь? Словно бы был в сговоре с врагами, обрушившими на город бомбы. Нездоровая какая-то, ненормальная тишина. То ли это совпадение, что буря утихла вместе с бомбёжкой. То ли Лиза смогла уснуть и ей теперь снится, что всё тихо и спокойно. Хо-ро-шо.
И вместе с наступившей тишиной невпопад пошли мысли о тех временах, когда дядин особняк был пристанищем благородных собраний. Ну там, светских раутов. Величественных церемоний. Пышных торжеств. Великолепных балов с кружащимися в вальсе галантными кавалерами и прекрасными дамами в роскошных одеяниях. Эх, и она могла бы, теперь же оставалось лишь мечтать.
Казалось, это было совсем недавно. Да так оно и есть. Возможно, ещё дядя и тётя застали те времена. Когда не было Войны. Когда здесь было светло, тепло и многолюдно. В этих самых комнатах и залах. В коридорах звучали голоса. В залах гремела музыка. В комнатах весело потрескивал камин...
Камин. Надо бы дров подкинуть и огонь как следует разжечь, а то ведь она совсем замёрзнет. В тепле и засыпать проще. Лиза завозилась, неохотно выбираясь из-под нагретых телом, горячих прямо-таки с внутренней стороны, покрывал.

Но стоило ей сесть в постели и отодвинуть плед, как... оно опять загрохотало. Но теперь не сверху. Теперь где-то близко, здесь, на этом этаже. И оно приближалось! Это непонятное чудовище, которое ей приснилось.
Не издав ни звука, девочка всем телом, зашуршав простынёй, повернулась в сторону двери, ещё сильнее бледнея. В посеревших глазах застыла тревога. Нет. В них поселился страх. Ужас перед неведомым и непонятным, что таится в темноте.
Боишься. Ли. Ты. Темноты. А, Лиза?
Вообще-то не то, чтобы она её боялась. Девочка уже была достаточно взрослой, чтобы понимать: бояться надо не темноты, а того, что - или, вернее, кто - в ней прячется. Но это же тот самый случай! Хотя тот, кто был в темноте, и не думал прятаться. Он шёл. Шёл за ней! За Лизой! Это ведь он звал её, правда? Она задрожала и испуганно огляделась, рефлекторно ища, чем защитить себя.
- Пресвятая Богородица... - прошептала напуганная девочка, перекрестившись. Она не была религиозной, однако на законе Божьем им столько говорили о необходимости верить в Бога, что хочешь - не хочешь, а будешь верить. Надеяться и уповать. Говорят, Бог способен на Чудо.
Даша советовала бежать. Ну, так подумалось Лизе, что куколка бы именно это и посоветовала. И она, конечно, была бы права, если бы не...
- Не бойся, Даша, это только сон, - она взяла куклу в руки и прижала к себе, как заворожённая глядя на закрытую, но не запертую дверь. Может, запереть? Она никогда не пробовала пользоваться замком - если он ещё не испортился от времени, должно получиться. Ведь даже во сне не очень-то хочется встречаться с чудовищами.
А Лиза была не уверена, что это сон...

Потому она вскочила с кровати и бросилась к двери, чтобы её запереть и отгородиться от ночного страшилища, вздумавшего её пугать в собственном доме. Пусть дядином, но и её тоже. Как сказала тётя: «Это теперь твоё крыло, деточка, будешь жить здесь».
Результат броска 1D100: 87 - "Закрываю замок".
Результат броска 1D100+-10: 30 - "Убеждаю себя, что это сон".
Если возможно сделать два выбора, то Лиза закрывает дверь на замок и пробует убедить себя, что это сон. Если два нельзя, тогда замок :)
Отредактировано 14.05.2017 в 07:54
4

Даша Лисса
16.05.2017 11:47
  =  
Куклы взрослеют много медленнее людей, это всем известно. Люди что цветы – нарождаются, стремятся к солнцу ввысь, расцветают и распускают листву, торопясь жить. Активно, жадно, со страстью! То люди. А Куклы – существа неторопливые, они очень долго остаются детьми, разглядывая этот мир своими странными стеклянными глазами – вбирают по чуть-чуть, присматриваясь да прислушиваясь себе к окружающим событиям. Но куклы тоже взрослеют, не думайте, будто они навечно обречены оставаться детьми. О нет! Они наливаются силой медленно и неторопливо. Как очень большое, очень древнее растение наливаются соком: от корней и к верхушке с течением медленных лет.
Это самое опасное их свойство – свойство, присущее каждой неодушевленной вещи, каждому предмету созданному руками человека. Рано или поздно, всякая вещь становится живой. И если вокруг слишком много зла, слишком много мрака и жестокости, вещи напитываются ядом. Они учатся злу с лёгкостью, они много уязвимее людей для ветров тёмной стороны.
Жизнь у кукол долгая, существование молчаливое. Они смотрят за нами и делают свои выводы, неторопливо, по чуть-чуть, вбирают нас в себя. Делают свой собственный слепок. Фарфоровые кукольные личики улыбаются, пряди завиваются изящными локонами, молодые синие глаза глядят дружелюбно, с огоньком! Но о чём они думают и чему уже научились на самом деле, людям знать не дано.

...

Даша хранила сосредоточенное молчание, как и полагается всякой фарфоровой вещице. Она тепло прижималась к хозяйке, чуть вздёрнув свои кукольные бровки вверх, кажется, она не верила хлипкому замку – хотела, чтобы хозяйка сбежала, и одновременно испытывала острое любопытство, кто же там пробирается сквозь тьму? Единственный глаз светился осторожным вопросом – ухоженные прядки разметались по кружевному платьицу, делая куколку ещё более прекрасной. Даже и не верится, что в пожаре побывала…
Ах уж эта модница Даша! Даже в неверной тьме одинокой комнатки, когда только кровавые угли да желтая свеча подергивается на сквознячке, с шипением и треском жалуясь на жизнь, Даша сохраняла достоинство. Она боялась. Но она боялась как истинная леди: едва ли не изящной корзиночкой сцепив свои пухлые ручки на пышной юбчонке.

Что ж, Даша неспроста опасалась за этот хлипкий замок. Красивая вещь отгремевшего века, эхо дальнего прошлого о котором только легенды да сказки! Изящно выгнутый павлин, своим хвостом-крючком, долженствующий запирать широкие двери. Был он слишком красив, слишком уж нарочит и выспрененн – каждое перышко проработал ему неведомый художник! Вот штамп стоит «N.В», то ли мануфактуры символ, то ли мастера подпись...
Павлин, между тем, глядел на Лизу холодно и недружелюбно. Тёткин соглядай, наверное. Хлипкий стражник против Того-Который-Во-Тьме, уж если по чести: хорошенькая бесполезная вещица. Узорчатый хвост тихохонько опустился вниз. Вот и всё. Или павлин сумеет удержать ночного гостя, или нет.
Впрочем, если всё это сон, страшный жестокий сон навеянный желтым светом луны – бояться конечно нечего, в самый ужасный момент наступит утро, как водится. И взойдет тогда багряное солнце, превращая тихое небо в огненную реку на рассвете, впрочем, в Петрограде не так. Просто ночная серость, превратиться в серость дневную и невидимые во мраке тучи, станут вполне видимым одеялом. Тучи опустятся на серый город укрывая его от врага, и целый лес башенных труб будет загадочно утопать в тумане: фабрики, мануфактуры, оборонные предприятия и заводы. Много-много чадящих труб пробудятся к новому дню, приветствуя его жирной смолой густо-черного дыма.

Ток-ток-ток – согласились часы. Что они там показывали в этом мире сна, спрашивается? Куда спешили? Зачем отсчитывали время в безвременье? Или это всё же был не сон…
Циферблат утопал в тенях и надо было подойти чуть ближе, чтобы разглядеть который час.

БАБАХ! Невимое чудовище с той стороны, со всей силы ударилось о двери, царапая острыми когтями хрупкую древесину. Странно… стоило подумать о войне, разозлиться и обозвать этих проклятых бомбометателей убийцами, как чудовище стало ближе. Оно уже не швыряло мебель, не подкрадывалось и не пугало – оно стало ближе в одночасье, напирая на хлипкую дверь.
Запах мокрой псины наполнил комнату, запах гари резанул по восприятию – этот страшных запах пожара, который унюхав однажды уже не забудешь. Лиза помнила его всегда: эту жирную чадь забивающую рассудок. Наполнились звонкой силой потухшие было уголья в камине – темные языки пламени потянулись к девочке, напоминая немного острые лапы. Когтистые такие и очень жадные лапища. Тянущиеся будто к мыши.
- Прир-риди ко мне Лиза! Ты чуешь злость, ты ненавидишь врага, ты злишься на войну и я слышу твою злость. Сок ненависти льётся из твоих глаз. Пр-р-равильно, я тоже злюсь, Лиза!!! Откр-р-рой дверь. Немедленно отопо-ри я говорю! Я - твой д-друг. Я - твоё спасение. Я пр-ришел помочь. Откр-р-рой живо, Я ГОВОР-РЮ!!!
- Или не поможет, хи-хи-хи…
Успокаивающие мысли о Богородице вдруг утишили жуткий пожар, заставив гремящий голос отступить на время, сделаться слабее и прозрачнее. И тогда послышался шум перьев, и осторожный смех. Словно большая пугливая птица пряталась в комнате: безвредная такая птица, смешливая, шуршащая своими сухими, пахнущими чем-то сладковатым с легким тоном рыжей корицы, перьями.
- Арей разный. Лиза. Но он лжец. Лиза. Он говорит о помоши, Милая Лиза. Ты ему веришь, Юная Лиза? Старый добрый Арей. Хочешь конфетку, Лиза! Ты принимаешь от незнакомцев подарки, Любопытная Лиза? Тогда иди за мной. Я покажу тебе секретную дверь. Это очень большой дом, его настроение тоже большое. Бедная Лиза! Это сложный дом, и характер у него сложный как у любого другого человека… Хи-хи-хи, Чудная Лиза. Смотри - там есть дверь!

...

«...Характер у этого дома такой же сложный, как у любого другого человека, Лиззи» - это была любимая дядина фраза. Он говорил её часто и удовольственно, когда показывал тебе комнаты, объясняя что теперь это твой Дом. Когда-то давным-давно, был мамин и дядин, а теперь вот твой, – ведь они уже не дети. Повзрослели и забыли свои грёзы, а ты ещё не выросла до конца. Ты можешь быть здесь Хранительницей.
Так говорил Дядя.
«Теперь это твой дом, Лиззи. Твой по праву. Ты его хозяйка, точно такая же как Андрэ и Софи, ты не должна ничего здесь бояться. Это очень большой дом и у него большоооое настроение. Он бывает хмурым. Такой же сложный, со своими привычками и мнением – как любой живой человек, верно?»
Отредактировано 16.05.2017 в 15:27
5

Лиза Joeren
20.05.2017 00:43
  =  
С замком-павлином они сумели найти общий язык, договориться о содействии и взаимовыручке. Всё-таки, наверное, и птице этой горделивой, назначенной кем-то когда-то давно стражем двери, не очень-то хотелось впускать внутрь страшного ночного гостя. Павлин был поставлен охранять комнату и всех, кто в ней, он не мог допустить, чтобы здесь кто-нибудь был обижен, когда он запросто мог воспрепятствовать этому, достаточно лишь распушить хвост и в крючок на стене его продеть. Правда, сначала эта прекрасная гордая птица, разленившаяся от времени, недоверчиво смотрела на Лизу, раздумывая будто, стоит ли помогать этой девочке, которую во всём доме никто из ныне в нём живущих не считал хозяйкой. А Лиза... нет, она не смотрела в ответ. Она просто взяла павлина за хвост и продела его в эту затейливую петлицу, воздвигнув между собой и ночным чудовищем препятствие. Хлипкий такой барьер. Он мог не выдержать сильных ударов. А они последовали.
Лиза шарахнулась от двери, когда та сотряслась от могучего удара. Решительно так запаниковав, отбежала девочка подальше от этого кошмара наяву, пытающегося ворваться в её пока ещё небольшую, недолгую жизнь. В сон поверить было трудно. Во сне разве бывают настолько реальны все ощущения? Она чувствовала, как озябла от холода, ощущала мурашек, пробегающих по коже, отчего та становится похожей на гусиную. Когти неизвестного чудища разрывали дверь, пытались в клочья её искромсать, а густой хриплый бас ревел, рычал и звал её к себе снова и снова. Но неожиданно Лиза поняла, что её ночной кошмар не может преодолеть эту дверь. Он не справлялся с ней. Бился всей массой своего здорового, должно быть, тела, запускал в старое дерево свои жуткие острые когти, но никак не мог устранить эту преграду на своём пути к заветной цели. Вот и приходилось ему подкреплять свои попытки зовом в тщетной надежде, что девочка поддастся искушению и любопытство в ней возьмёт верх.
Она продолжала пятиться и отступать от двери, уже медленно, пока не упёрлась ногами в кровать, и тогда Лиза, ощутив, как у неё задрожали коленки, просто села, почти упала, настолько быстро это вышло. К реализму происходящего примешались новые запахи. Неприятненькие такие ароматы вымокшей под дождём собаки и - о боже! - едкие, въедливые, щипающие нос и горло запахи гари. Это не могло быть сном! Таких снов не бывает!

Одна уже не очень маленькая девочка злилась на войну и её сердце полыхало огнём ненависти. Оно чернело и наливалось злом, выпускало вместо белого пара чернильные кляксы ядовитой гари. По нему пульсацией проходили всполохи прожилок-вен, несущих в себе отравленный чад. Копоть накипела в лёгких, от неё хотелось кашлять, харкать чёрными сгустками мёртвой крови.
Он пришёл помочь? Но разве друзья ломают двери, когда их не пускают в дом? Разве они являются непрошено ночью, доводя тебя до паники?
- Ты мне не друг! Уходи! - вскрикнула Лиза, тотчас испытав жгучий стыд за прорезавшиеся вдруг в голосе визгливые нотки. Она ведь совсем не так хотела ответить. Ей хотелось бы, чтобы её слова прозвучали решительно и твёрдо. А тут на тебе. Послышались ли ей в собственном голосе истеричные мотивы?
Серые глаза на мгновение блеснули зеленью, когда девочка метнула быстрый взгляд на камин, неожиданно резко запылавший. Это он чадил гарью. Это он протягивал в её сторону языки пламени. Буйные такие язычки бушующего огня, отчего-то казавшегося чёрным. Лиза зажмурилась и помотала головой, похлопала-поплескала себя ладонями по щекам - хлоп! хлоп! - надеясь очнуться от этого кошмара.
И тогда она услышала новый голос...

Лиза прислушалась к его словам, сначала не открывая глаз. Уж больно страшно было их открыть и обнаружить, что ничего не изменилось, она по-прежнему видит дурной сон, больше похожий на явь, и слышит чьи-то голоса. Невольно подумалось, а не сошла ли она с ума от тревоги за дядю и полного одиночества в этом жутком доме.
- Ничуть не жутком, - вдруг возразила она вслух сама себе. - Это мамин дом. Мама здесь раньше жила. Может, даже спала в этой комнате. Он не может быть плохим, - прошептала Лизонька, открыла глаза и огляделась, разыскивая взглядом своим любопытственным нового интересного гостя, сразу заслужившего её расположение своим приятным обхождением, но в первую очередь...
...«Характер у этого дома такой же сложный, как у любого другого человека, Лиззи»...
Вот этим!
- Дядя?!.. - выдохнула она, теперь отчего-то испугавшись, но был это забавный испуг маленького зверька, мышонка какого-нибудь, напуганного топнувшей рядом ногой, прижавшего ушки свои к голове, всего такого нахохлившегося и насторожившегося, сжавшегося в крошечный комочек и только усами-фибрами своими шевелящего да носиком слегка. И глазёнками-бусинками сверкающего. Где опасность? С какой стороны? Куда бежать? Где прятаться? Только вопросы у Лизы были другие: - Ты где? И кто ты?
Она поднялась, и взгляд её случайно упал на брошенную в горячке спешки куклу. Тонкие, красивые брови чуть вздёрнулись. Да нет, это ведь не она говорила? А может, павлин? Лизе показалось, что слышала она шорох, похожий на шум птичьих перьев. Взгляд тут же метнулся к двери и дверному замку.
- Ве... веди, - неожиданно согласилась девочка, но тут же засыпала незнакомый голос кучей вопросов, заозиравшись по комнате. - Где, какая дверь? Куда ты меня хочешь отвести? Кто ты? Ты что-то хочешь показать? Кто такой этот Арей? Пахнет он, как искупавшаяся в луже дворняга, - Лиза скривила свой носик. - Это перевёртыш, да? Я читала про них. От незнакомцев я подарков не беру, но... тебе я верю... - вдруг призналась. А всё из-за той фразы, которую любил повторять дядя.
Вот только куда ж она без Даши? Даже во сне с ней расставаться не стоит. И Лиза снова взяла в руки свою куколку. Немножко пристыдившись, что прямо как маленькая девочка носится с куклой своей. И подошла за свечой. А ещё надо бы спички взять. Те самые, да и обыкновенные тоже.
- Куда идти? Показывай.
Берём спички волшебные и простые, свечу и куклу и идём, куда поведёт обладатель нового голоса. Если холодно, можно ещё плед на плечи накинуть.
Лиза верит ему. Он хороший. Он говорит как дядя и не пугает её ^_^
6

DungeonMaster Лисса
21.05.2017 22:19
  =  

Вообще-то было холодно, это да - сквозняки порхали по комнате на прозрачных своих крыльях, мельком трогая разгоряченное тело. Пол неприятно обжёг ступни, ощущаясь даже сквозь подошву тапочек. Угли в камине снова потухли, поглядывая рыжими своими, настороженно-волчьими очами, на одну не слишком взрослую девочку – внимательные эти глазки в ночи, горящие злобненьким таким вниманием.
- Я ТЕБЕ ДР-РРУГ!!! – проорал монстр, казалось бы и целый Петроград заставляя себя услышать. Туманный этот город с его извилистыми улицами и торжественными рядами домов в голландском стиле, с его лентами застывщих каналов да крохотных речушек упрятанных в гранитные оковы, оглашая своим рыком.
Старина Арей.
- Пусти. Я ДР-РУГ. Желаю с тобой др-ружить, немедленно отопри, тварь! Мы будем дру-рузьями!!! Я сказал. Я тебе товар-рищ! Откр-р-рой. Сволочь, откроооой! Приди ко мне, я пр-риказываю-ю-ю!
Но медный Павлин держался. И дверь, подрагивающая от ударов, не поддавалась кошмару. Должно быть, это зависело от тебя, Лиза – и в твоей власти пустить зверя или оставить его за порогом. Ты решаешь! Голос твой дрожал, пытаясь сорваться в истерику, но смысл был понятен. Не впускаешь. Дверь не впускает. А может и этот вычурный павлин тоже – Не даёт прохода.
...Маленький замок, запирающий смешным своим, нарочито хрупким хвостом изящные эти, украшенные прихотливой пыльной резьбой сероватые дверные створки – он тоже держался. Так ведь часто случается: простые на первый взгляд вещи, такие слабые и никчёмные вещицы, оказываются намного сложнее чем это казалось. Возможно, хлипкий этот замок, устаревший и оставшийся лишь эхом отгремевшего роскошного века, тоже имел чувство гордости.
Дрожал под ударами и скрипом когтей, но держался, посматривая свысока на тебя, не слишком дружелюбно. Упрямо. Всем своим видом демонстрируя - Не сдастся!

- Вперед, разумная Лиззи. Не шути с ним, рисковая Лиззи. Арей знаем много дорог в сердце! Маленькая Лиза. Он там – где чернота. Там – где война, там - где зло. Арей приходит на запах падали, Арей приходит – когда его зовут. Перевертыш, Лиззи? Да. У него два лица. Ты видишь лишь одно, берегись Лиззи, у Арея есть второе. Одно для ночи, второе для дня. Сегодня Арей силён. Он желает, чтобы ты боялась полуночного часа, храбрая Лиззи, но я покажу тебе его красоту. Скорей-скорей-скорей. За мной!

Крохотная дверца приоткрывала длинный холодный коридор – скрипучий коридор и очень одинокий коридор. Какая-то изодранная ветошь плескалась на ветру, какой-то хлам виднелся чуть вдали, напоминающий уродливые опухоли в зыбком свете свечи. Неприятный тесный коридор, а ты и не знала что он здесь имеется: контуры двери конечно замечала, но вот куда она ведет не ведала. Надёжно запертая и охраняющая свои секреты, маленькая такая неприметная дверца замаскированная себе в тон окружающей обстановки.
О да, Дом умел напустить на себя таинственности! Кроличья нора, вполне возможно ведущая в Страну Чудес? А скорее всего черный ход для прислуги, чтобы рабочий люд не побеспокоил своих хозяев: пришли себе снизу, прибрались тихонечко в комнате и исчезли где-то в лабиринтах роскошной Обители покорными тенями. Дядя рассказывал что в давние времена, Дом был густо населен, обслуги тоже было много - люди жили на чердаках, а трудились в подвалах. Они не должны были показываться на виду, они жили в разных мирах: хозяева и их прислуга. Так близко и бесконечно далеко друг от друга.
Простая масляная краска, местами растрескавшаяся и припухшая пузырям, укрывала стены коридора - примерно по твой рост, Лиза – серая безрадостная полоса цвета скуки. Выше штукатурка, бледная хворая: покрытая жирными кляксами плесени будто брызгами чернил.
Свеча в надежном широком подсвечнике, казалось лишь подчеркивала абсолютность мрака, его первозданную всесокрушающую мощь. На улице вдруг снова поднялся ветер и тогда коридор заголосил, заскрипел, затрещал своими половицами жалуясь на жизнь. Сгустила тьма жирная будто суп. Навалилась. Обрела силу.
Одеяло на плече показалось отвратительно тонким, а спички в руках невыносимо бессильными. Даже верная Даша поднятая с пола вдруг показалась немного чужой, как это случается с друзьями. Вот вы дружили и всё знали друг о друге, весело общались и всё было хорошо, но пришел новый день и видишь лишь чужого человека. Кто он тебе и что между вами общего? Вдруг начинает казаться.
Фарфовое Дашино личико уродовала небольшая, но какая-то очень глубокая царапина. Вносила некий диссонанс в это открытое кукольное лицо. Даша-которая-видела-горе. Сегодня в это верилось до боли. Даша и ее левый глаз тоже помнили тот день после школы...

- В жизни всегда есть плохое и хорошое, Лиззи. Иди вперед, Лиззи. Пока ты не призовешь кошмары, они не придут к тебе. Они будут нападать – а ты не думай о зле. Смелая Лиза. Лучше думай о Пророчестве. Пророчества темны Лиззи. «Будет ли он меня любить?» - спрашивают юные девы у меня: «Стану ли я счастлива? Сколько детей у меня будет, скажи-скажи-скажи пророчица, скажи?» Люди думают, будто пророчества это гарантия счастья. История – в которой всё будет хорошо. Охо-хо-хо. Лиззи. Драгоценная Лиззи, это совсем не так. Увы-увы не так. Правда обжигает, ранит, лишает покоя и сдирает мясо с костей. «Он тебя не любит, у тебя не будет детей…» Иной раз говорю я. Страшная вещь пророчества, Лиззи! Но тебе придется узнать одну правду. Я дам тебе только один выбор, девочка, я лишь позволю тебе самой задать свой вопрос – ты узнаешь правду на один вопрос. Любой вопрос, на который хочешь получить ответ, Лиззи. И это не будет ложь, не сладкая, не опьяняющая, не добрая ложь. Совсем не ложь! Я скажу тебе правду, юная Лиззи. Это твоя цена чтобы узнать о Волшебном Меле и о Большом Деле.

Дружелюбный шорох больших тёплых перьев вдруг сделался тише, побледнел изысканный запах корицы и близкого волшебства, а смутно виднеющаяся очень большая птица отступила во мрак. И остался только ветер, и твоя опустевшая комната, и камин с рыжими углями. Даже Арей утихомирился перестав напирать на дверь. Но Павлин ему не верил, вопросительно глядя на тебя, Лиза. А ты шагнула в этот коридор – такой сумрачный и тяжеловесный, пахнущий дождем да плесенью, вздрагивающий от тысячи тысяч звуков. Беспокойный неспящий тоннель.
- Ты пойдешь вперед Лиззи. Совсем одна в темноте Лиззи. Иди вперед, а потом вниз. Сначала длинный коридор – узкий, как болезненный кошмар для которого нет утра. Потом ступеньки, коварные как мысль подлеца. Я буду ждать тебя внизу, Лиззи…

Будет ждать.

Большой древний Дом тоже выжидал.
А что, если он пожелает тебя расплющить, когда ты доверишься его гостеприимству? Или ты затеряешься навсегда среди этих черных заповедных лазов? Дядя говорил, что у Дома бывает разное настроение, как и у всякого живого человека оно может меняться. Сегодня ветер хлестал его бока, бил его окна и швырял охапки мусора в уставший камень. Возможно, дом сегодня злой. Может сны его страшные и недобрые. И ты совсем одна в этом коридоре: позади родная чуждая комната, впереди смутное обещание красоты.
Арей умеющий носить две личины. А ещё пророчество! Ты должна сама задать вопрос, Лиза, один единственный вопрос, на который тебе придется узнать убийственно правдивый ответ.
Не думайте перед сном о крысах, о змеях и об ужасных маньяках с ножом, поджидающих в ванной комнате :)
Кубик на сопротивление страху. Арей любит мучить страхом. Коридор длинный прямой и очень узкий.
Д100 минус интеллект.
Отредактировано 23.05.2017 в 09:27
7

Лиза Joeren
27.05.2017 01:43
  =  
Бррр, ну и холодина. Лиза торопливо подхватила с постели тёплое одеялко, в которое куталась в своих тщетных попытках уснуть. Тёплое буквально - ещё согретое, пропитанное теплом её тела. Быстро накинув на плечи и завернувшись в него, девочка огляделась в поисках ещё одного ночного гостя, так вкусно шуршащего птичьими перьями. Этот тёплый шорох напоминал почему-то не птиц, а сдобные булочки с корицей, которые Лиза так любила, хоть они перепадали ей и не часто. А может, поэтому и любила их особенно. Людям ведь свойственно ценить те хорошие вещи, которых у них мало или вовсе нет. Но булочки и правда вкусные.
Она ещё разок поглядела на угасший камин, думая, не разжечь ли его снова, чтобы согреться, и отрицательно качнула головой. Нет, он опять начнёт чадить чёрным. Этой страшненькой ночью всё происходило как во сне, и Лиза точно знала: если подбросит дров в очаг, он снова оскалится чёрной пастью гари. Да и ведь зовут её куда-то, скоро она будет в другом месте. Наверное.
Девочка поёжилась, вслушиваясь в рёв разъярённого монстра за дверью, которого они с птицей Павлином не впускали внутрь. Павлин был смелым отважным товарищем, настоящим бойцом-пограничником, стоявшим сейчас на страже маленького Лизиного государства, умещавшегося в одной этой комнате.
- Ап-чхи! - неожиданно чихнула озябшая Лиза, словно бы в насмешку над настойчивыми и такими нелепыми попытками Арея набиться ей в друзья. Он ещё и ругается так, что хоть уши закрывай! А она чихнула, сама того не ожидая, и даже полегчало как-то немного. Словно бы ответила монстру-перевёртышу: а мне чихать, чего ты там желаешь.
Она смущённо потёрла нос, улыбнулась в ответ на недружелюбный и высокомерный слегонца взгляд дверного стража и сделала перед ним изящный реверанс, представив себе, что её старое, поношенное домашнее платье - это изысканный вечерний туалет вроде тех, в которых блистали некогда на балах в этом доме напудренные дамы, а одеяло на плечах в воображении Лизоньки превратилось в меховую накидку из нежнейшего меха какого-нибудь... ох нет, пусть лучше будет бархатной!
- Ах, благодарю вас за службу, добрый Павлин, верный Павлин, преданный мой страж и надёжный защитник, - искренне проворковала она, пробуя подражать манерности тех самых напудренных дам. Лиза была очень ему признательна.

Но напутствия второго гостя прогнали прочь намечавшееся было благодушное настроение, вспугнули, как потревоженную сильным порывом ветра-проказника маленькую пичужку, только-только нашедшую вроде бы крепкую веточку, на которой можно было бы пересидеть грозу. Шутить с Ареем было нельзя, говорил этот голос, а Лиззи ему верила, ведь он знал про дядю и был так добр и обходителен. Будто бы полная противоположность чудовищу за хлипкой дверью. Будто бы его дневная сторона... Эта мысль насторожила Лизу, но она не стала делать скороспешных выводов. Этому голосу хотелось доверять. Хотелось идти за ним, куда бы он ни повёл. Он ведь не заведёт в плохое место, правда? Этот добрый голос.
- Я не звала его, - возразила она ему, услышав, что Арей приходит, когда его зовут. И хотела сказать, что никакой падали здесь нет, но вспомнила... Бомбёжка. Она унесла жизни людей. Много жизней. Вот он и пришёл на этот запах. Но... - Но почему я? - спросила девочка, не понимая причин, заставивших чудовище выбрать из всех петроградцев её, живущую вдали от линии боевых действий.
Лиза увидела дверцу и поспешно подбежала к ней, заглядывая внутрь. Она помнила, что эта дверца здесь была, но почему-то она ни разу не вызывала любопытства - что же там за ней. Честно говоря, даже странно для такой любопытной особы, какой была Лиззи. Однако, вот сейчас её охватило живейшее любопытство и сказочное волнение. Точь-в-точь такое же, какое испытывала Алиса, следуя за Белым Кроликом в кроличью нору. Только в нашей истории вместо кролика было нечто шуршащее перьями и пахнущее корицей, а кроличья нора была целым тоннелем-коридором, ведущим из этой комнаты в таинственное Куда-То.
В первый момент Лизе стало страшно. Этот коридор выглядел таким холодным и запущенным. Здесь по половицам уже много-много лет не ступала нога живого человека. Пойти туда - и потеряться навек. Но Лиза вдруг почувствовала его одиночество. И поняла, что ему очень-очень хочется поделиться с кем-то своей грустью. Чтобы какая-нибудь светлая душа ступила в этот узкий проход и озарила его своим светом. И может быть, тогда он тоже посветлеет и улыбнётся. Ему не будет больше так одиноко. Пусть сейчас он и выглядит неприятно, но этот коридор... Лиза не находила слов. Она любила этот дом. Потому что он был дядин и мамин тоже когда-то. И этот коридор она тоже любила. И ни плесень под потолком, ни кажущаяся теснота, ни смертный холод не остановили одну любопытную и очень добрую девочку от того, чтобы шагнуть за дверь, долгое время бережно хранившую свой секрет. Может быть, её, Лизу, дожидавшуюся всё это время.
Только крепче держать Дашу - ей тоже холодно. Зря вы думаете, что куклам не бывает холодно. Они очень от этого страдают. Особенно брошенные кем-то и забытые. Даше с этим повезло - у неё была заботливая Лиза, верная подруга последних лет долгого Дашиного существования. Странное чувство чуждости. Или кукла не хотела идти с ней? Может, и так, но сказать этого она не могла.
- Я иду. Иду... - Лиза хотела назвать имя собеседника, но вспомнила, что он до сих пор не представился. - Кто ты? Как мне тебя называть?

Невидимый провожатый, отчего-то не желавший ни на глаза показаться, ни имени своего назвать, продолжал с ней говорить и рассказал о загадочном Пророчестве. Брови девочки приподнялись слегка от этой тёмной и мутной истории, но она интриговала. И конечно, был у Лизы один вопрос, который она не смела озвучить сейчас даже в мыслях. Зато могла задать множество других вопросов. Приходилось выбирать самые важные, чтобы не захлебнуться в них и не утонуть, как Алиса в Море Слёз.
- А что это за история с Волшебным Мелом и Большим Делом? - наивно поинтересовалась девочка, не сразу сообразив, что сначала должна уплатить цену, чтобы это узнать. Но осознание быстро пришло. - Или мне нужно задать какой-то вопрос, чтобы получить на это ответ?.. Эй, ты куда? - забеспокоилась она, услышав, как шорох собеседника становится тише, почувствовав исчезающий аромат корицы.
Ох! А ведь провожатого она заметила только сейчас, увидев мелькнувший и исчезнувший в темноте силуэт огромной птицы. Что, и правда Павлин? Белый, наверное.

И она пошла вперёд по этому коридору. Не слишком торопясь, светя себе свечой в массивном подсвечнике, внимательно под ноги глядя да по сторонам испуганно озираясь. Боязливо так, но с недюжинным любопытством. Это место в её представлении было не страшным. Это был красивый коридор. Воображение легко переносило Лизу на полвека назад, когда штукатурка ещё не осыпалась, плесень не поселилась на стенах, когда в этом тоннеле для прислуги стоял приятный, тёплый запах Жизни. Великолепный аромат присутствия живых и дружелюбия к ним этих стен. Не было тоски и одиночества. Уют и покой. Тишина и благодать. Этот коридор умел хранить большие секреты хозяев Дома и маленькие тайны обслуги.
- Как красиво... - шепнула девочка и, поняв, что замечталась, тряхнула головой и пошла дальше, всё так же осторожно ступая во тьму и гадая, куда придёт. Так... идти вперёд, а потом вниз. И смотреть под ноги! Особенно на лестнице, где ступеньки «коварные, как мысль подлеца».
Снова завыл ветер, и Лиза вздрогнула и плотнее запахнула свою «бархатную» одеяльную накидку.
Результат броска 1D100+-10: 44 - "Сопротивление страху".
8

Пифия Лисса
29.05.2017 16:29
  =  
Это был маленький дворик затерянный в глуши, местечко между мирами, созданное для одной девочки Приграничья. Так она сказала, эта пернатая большая птица пахнущая корицей да печеньями, теплой этой выпечкой по утру, когда солнце освещает окна, а в стакане прохладного молока плещется блаженство. Большая сдобная птица, полуженщина-полузверь нарекла тебя Девочкой-с-Границы. Лиза.
- Не маленькая Лиззи, не большая Лиззи. Ах-ха. Та самая Лиззи, пропорциональная Лиззи живущая на границе миров. Ты нужна нам Лиззи! Не ребенок, не взрослая. Идеально выверенная по размеру, стеснительная моя девочка Лиззи. Не только добрые. Злые силы тоже постараются тебя захватить. Ты нужна им, Лиззи. Мраку, горечи, войне, гнили. Они придут за тобой, ОН пошлёт их за тобой. Для этих сил лучшее время ночь, Лиззи, но днём они охотятся тоже…

И блеснула своими темными тревожными глазами большая птица, ухнув совой. Уставилась на тебя внимательным хищником, Лиза, подрагивая перьями от возбуждения. Чудище как будто! Темноокая провидица со снежно-белым лицом, словно бы лишенным эмоций и индивидуальных черт, фарфоровой такой маской. Тонкие длиннопалые ручки задумчиво протянули тебе нечто тёмное, пахнущее той самой корицей восторженно великолепносто. Угощение?
Или что-то хитрее?

И кто она? Это большая чудная гостья, шуршащая перьями, похожая на павлина и остро отличающаяся от него. Она смотрела на тебя искоса, внимательной пичугой – оценивающе, задумчиво, внимательно. Моргала антрацитовой чернотой глаз, нахохлившись и подрагивая перьями.
- Оххо, говорю я. Смелая Лиззи. Очень одинокая Лиззи. Лиззи – осилившая дорогу в Тринадцатый час…

...

А ведь дорога и в самом деле была нелегка: пустой длинный коридор тянулся пыльной кишкой сквозь утробу этого старого Дома. Вначале было страшно и одиноко, стены прижимались к тебе опасно близко, норовя схватить и раздавить. Гнилисто-скользкая ветошь трогала лицо, а какие-то невидимые крючья на стене, вспученные пузыри штукатурки да груды брошенной рухляди под ногами, норовили сорвать с тебя плед-мантию. Подставить подножку, уронить лицом, зубами, носом! – о твердый камень. Чтобы стало больно, чтобы вдрызг, чтобы ярко красной мокретью озарить эти коридоры! Чудилось сиплое дыхание Арея крадущегося сзади. Кошмары напирали.

- Позови меня твар-рь, я стану твоим др-ругом. Я чую твой стр-рах, твар-рь. Когда ты пойдешь назад, твар-р-рь, я буду поджидать здесь.

А ты не звала, ты бочком-бочком пробиралась себе вперед, слушая шум дождя: он вдруг ворвался в эту ветренную ночь, заколотил по крышам, тронул мокрым языком своим черное дерево, погружая Дом в сочный мир запахов да отсыревшей пыли. Свеча предательски затрещала, зафыркала, чуть было не потухла, а потом вдруг успокоилась, высветив темную картину на стене.
Кто из слуг её повесил здесь, когда и зачем, в какие древние времена и чьему услаждению она служила? Неизвестно. На тусклой картине был изображен маяк – одинокая, бесконечно печальная башня посреди серого штормового моря, свинцовые волны напирали на нее, топили, новоровили сокрушить и растоптать. Море плевалось клочьями пены, наседая на твёрдый камень всей своей мощью! Но белый луч света пронзал мрак вопреки всем невзгодам – он приковывал к себе взгляд, обещая покой. Башня дрожала под ударами судьбы, стонала и хмурилась, возвышаясь себе упорно да гордо, звала корабли к последнему берегу, предупреждая о коварных скалах сокрытых в пучине. Бросала вызов морской стихии что была сильнее её, могущественнее её и конечно же гораздо древнее её.
Тусклая, изъеденная временем картина. Иззябшая куколка Даша прижалась поближе к девичьему телу: ей тоже было любопытно поглядеть на эту картину, а еще она дрожала на ветру, ведь куклы мёрзнут сильнее людей.
...Одетые в нарядные платьица искусственные эти люди, чувствуют мир даже острее своих хозяев, но когда им делают больно они не могут сказать об этом. Они просто всё чувствуют и запоминают. Это правда! У них нет своей собственной души, но у них есть есть искра – жизненная сила наполняющая каждую вещь которая сделана с душой.

«… Ах, мне это что-то напоминает, - могла бы сказать Даша, разглядывая свою хозяйку единственным азартным глазом. – И почему мы никогда не обращали внимания на эту дверь, Лиза? Скажи-ка на милость, фрр! Такие любопытные веселые подружки, странно, что мы никогда не пытались проникнуть в это интересное местечко? Или днём все обстоит иначе? Что думаешь, Лиза? Ах, не замарай моё платье дорогая, и свеча, смотри чтобы не потухла. Наша капризная свеча! Я не хочу оставаться в темноте такая красивая и прекрасная, кто знает!? Вдруг меня украдёт какой-нибудь тёмный маг проклятого леса, словно бы одинокую принцессу… Потребуется очень хорошенький кукольный принц, чтобы разбудить меня поцелуем, хи-хи. И у него обязательно должна быть корона с зубчиками и украшенный золотом меч, маленькие часики и лакированная трость с головой оскалившегося хоря…»

А свеча и в самом деле раскапризничалась, растрепалась - заплясал огонёк на тонком фитильке, рассыпая вокруг себя восковые слёзы. Наверное, Арей очень сильно желал потушить эту самую свечу, чтобы ты осталась в этих коридорах навсегда, чтобы потерялась, чтобы обратилась к нему за помощью. Приговорённая к дружбе силой! Или чтобы ты отказалась и умерла, бродя за стенами мачехиной спальни истончившимся призраком.
Но закончился уже коридор и показалась лестница, какая-то недобрая, крутая и коварная госпожа – с этими скрипучими зубьями ступеней изломанных, подстерегающих, вопящих во тьме клавиш.
Лёгкое гадливое ощущение тронуло ноги, когда ты поставила свои тапочки на это заледенвшее дерево - «бархат» роскошной накидки цеплялся за мерзенькие перилла, а теплые воспоминания блекли вытесняемые мрачной душой лесенки. Коварная как мысль подлеца, эта гадюка выжидала во мгле. Что-то недоброе порхало в воздухе, ощутимо тёмное и злое, вытесняющее светлые воспоминания, пожирая их без всякой жалости.
Нечто очень нехорошее изменило эту часть дома, оно сделало лестницу страшной… Возможно, это тот самый вопрос который следует задать Гостье: что же здесь случилось? Или спросить её о втором выходе отсюда, чтобы не возвращаться дурным путём назад? Или довериться Дому и поискать новый проход самой? Ведь это твоё царство, Лиза, ведь он принадлежит тебе по праву! Раньше твоей маме принадлежало, а теперь тебе.
Нога вдруг попыталась прилипнуть к пыльному утомленному дереву, погружаясь в него, будто бы в коричневое болото, но чуждо-фиолетовый свет уже залил это помещение, хлопнула дверь на улицу и ворвались тогда первые снежинки, неожиданные гости среди этой петроградской осени… Зло притаилось оскорбленное Красавицей-Зимой. Дом гордлеливо выпрялился удовлетворённо скрипнув, возможно, это он защитил тебя, Лиза, приотворив дверь в нужный момент? Услышал твои мысли, твоё восхищение – пожелал прийти на помощь, хотя и не мог спасать тебя каждый раз…



…А над головой бездна звезд, таких ярких и бесконечных светильников зажглась, что даже страшно. Фиолетовые, синие и красные цвета мешаются между собой клубами колдовскго пара. Бездной галактик сияющих ослепляя глаза.
Падают пушистые снежинки в этом потерянном дворике. В твоём собственном дворике, который уже давным-давно заброшен, забыт, осквернен разрухой в настоящей реальности, забит мусором, завален хламом..
Здесь же ласковое журчание воды да торжественные свечи туй – растений этих красивых, что напоминают южные кладбищенские кипарисы. Стрельчатое крыльцо в готическом стиле и каменные кружева неземных цветов. Конские головы с плюмажами – красивые гордые скульптуры! Печальная статуя позабытого греческого бога. И звёзды царят над всем этим, палят рассыпая искры млечных путей, и падает снег пушистыми перьями. Неторопливо расслабленно. Погружает мир в тиш-ш-шину.
- Да-да Лиззи, красиво не правда ли? Передохни, о храбрая душа. Два раза в день, когда стрелки часов между двенадцатью и часом, ты можешь приходить сюда, Лиззи. Это твой Двор. Тринадцатый Двор, Приграничная Лиззи. Ты боишься Лиззи? Тебе здесь красиво, Лиззи?

Большая птица с человечьим лицом поглядела на тебя сплошь черными глазами, чуть приоткрыв свой ярко-алый, усеянный острыми иглами крохотных зубов рот. Но она не нападала, не пытылась загрызть, не требовала дружбы. Протянула свою неестественно длинную руку в твою сторону, предлагая угощение.
- Орех седых гор, милая Лиззи. Слишком близко растут те горы к плохим местам, Лиззи. Слаще этого ореха не встретишь угощения в целом мире. Попробуешь раз – не забудешь никогда. Очень вкусно, Лиззи. Очень опасно, Лиззи. Желаешь обучиться магии, Лиззи? Тогда съешь орех! Но помни про седые горы Лиззи, никогда не забывай о старых могилах, вблизи которых они растут.

И холоднее стало от этого словосочетания «старые могилы», и мелко задрожала огромная эта птица будто боялась самого названия даже, способного призвать несчастья.

- Ты нужна нам Лиззи, бесценная Лиззи. Мы – тени, Лиззи. Мы почти бессильны, когда нам не в кого верить. Но лишь один, Лиззи. Только один может стать Твоим Гостем. Хочешь знать больше, Лиззи? Тогда задай вопрос, Лиззи! Узнай пророчество, Лиззи. И я расскажу тебе!

Подумала птица, ухнула испуганно птица. Почесалась, словно бы большая кошка.

- НО знай, Лиззи. Времени мало, моя прекрасная Лиззи. Когда этот снег перестанет падать – наш разговор будет завершен. Истечет водой Тринадцатый час и чудо развеется. Задавай правильные вопросы, Лиззи. Не трать драгоценное время Пифии и своё собственное! Я Пифия, Лиззи. Я та - которая обречена говорить Правду!
Времени всегда мало. Д100 чтобы определить как скоро закончится разговор:
1-30 - в следующем посте чудо развеется и Пифия улетит
31-70 - чудо продолжится два поста
71-100 - чудо будет длиться столько, сколько надо, и Пифия что-то подарит.

Орех можно съесть по желанию. Он наделит одной магической способностью. Но, всегда есть какое-то "НО".
Отредактировано 31.05.2017 в 12:00
9

Лиза Joeren
01.06.2017 05:33
  =  
Она удивлённо оглядывалась по сторонам, осматривала дворик от края и до края, любовалась этими нарядными деревцами и скульптурами, красотой архитектуры. Едва вышла за порог. Покинула жутенькую лестницу и неприятненький коридор. И теперь стояла и восторженно озиралась кругом. А потом подняла голову к небу, подставляя лицо снежинкам с радостно горящим взором и такой же улыбкой, какие бывают у детишек при виде долгожданного первого снега, возвещающего о приходе зимы в тёплые края, где длится она никак не дольше положенных по календарю трёх месяцев. Руки Лизы были заняты, а то бы она непременно подставила ладони, чтобы поймать в тёплый ласковый плен одну снежинку и попробовать её на вкус, пока та ещё не растаяла. Сладкую, свежую, белоснежную, приятно обжигающую язык холодком и тут же тающую, как изысканное сливочное мороженое. Но девочка приоткрыла губы и чуть высунула язычок, пробуя поймать на него хотя бы одну пушистую зимнюю странницу. Бледные щёки зарумянились от удовольствия, а глаза засияли тёплым, по-летнему сочным и густым зелёным светом.
Приграничье. Так сказала птица-провидица. Это казалось невероятным - видеть возле себя столь сказочное создание, но Лиза уже поверила в Чудо. А может, лишь в прекрасный сон, хотя не чувствовала себя во сне. Всё было как-то слишком реально. И при этом сказочно волшебно. Жутенько порой. Это была сказочка не для слабонервных. Но волшебство тут точно было. Жило, процветало и властвовало. Скажете, не бывает птиц-провидиц? А почему? Есть же птица-секретарь. Так почему бы не быть провидице?
И всё-таки...
- Но почему я? - повторила Лизонька свой вопрос, повернувшись к новой знакомой.
Несмотря на её карикатурную внешность, то ли смешную, то ли страшную, девочка принимала собеседницу такой, какая она есть. Не боялась почему-то совершенно и доверяла ей почти полностью. Почти, потому что червячок сомнений всё же грыз, подтачивал мысли. Зло хорошо умеет притворяться добреньким. Правда, опасности или иной угрозы, исходящей от птицы, Лиза не чувствовала. Та была её другом. Настоящим другом. Эта дружба родилась без слов и без взаимных признаний. Просто чувство было.
- Кому вам? Я чем-то могу помочь? - немного обеспокоенно спросила встревоженная словами Пифии девочка. Вопросов было множество и они не иссякали, а ответов собеседница давала не очень много. Но хотя бы на глаза показалась и имя своё назвала.
Свеча там, где светят звёзды, дует ветер и метёт снег, была не нужна, подождёт до обратного пути. Лиза её задула и, присев, поставила подсвечник на землю, а затем смело шагнула к птице и безбоязненно взяла угощение в свою руку, сжала орешек в кулачке, не рассматривая. Нет. Она ничуть не боялась Пифию. Она любовалась ею. Её необычным телом - кто-то бы посчитал его уродливым, но оно было по-своему изящным и красивым. Женщина-птица. Сказочный алконост или, может быть, мифическая гарпия. Но всё равно красивая. И очень-преочень приятная и на звук, и на запах. О, как вкусно шуршат её перья! И как сладок звук её голоса!
- Тринадцатый час... - шёпотом повторила за ней Лиззи, снова окунаясь мыслями в пройденный недавно путь. Такой страшный и захватывающий одновременно.
Тринадцатый час и дорога в Приграничье...

* * *

- Ты думаешь, этой двери раньше не было? - тихонько спрашивала Лиза у своей фарфоровой подруги Даши, пробираясь по тёмному коридору.
Звучание собственного голоса успокаивало, но надо было говорить потише. Тени прошлого не любят, когда их тревожат. Они могут принять кого-то, встретить и пустить в свои тёмные объятия, но если этот кто-то своими громкими разговорами нарушит таинство их уединения, эту сказочную, древнюю почти, тишину, они могут и обидеться. И тогда нарушителю спокойствия не позавидуешь. Прошлое умеет мстить. Порой очень безжалостно, преследуя тебя темнотой мрачных пещер, едва-едва разгоняемой одним чадящим факелом у входа, и жестокостью закованных в латы рыцарей, не щадящих даже детей, связывающих им верёвками руки-ноги и заносящих над ними кинжал. Удушающим отравленным дымом и фальшивыми улыбками родных, вроде бы, людей. Самое жестокое испытание, будь ты хоть ребёнок, хоть взрослый.
Эти стены давили и на Лизу. Прошлое злилось, что его тревожат. Даже тихонький шёпот принимало в штыки и отвечало. Напоминало ей о её прежнем доме. Сгоревшем доме, пропахшем гарью пожара. Сгоревшем не дотла, но более не приспособленном для жизни в нём. Снова и снова она вспоминала, как вернулась... «домой». И это невозможно было вспоминать без содрогания. Родные комнаты и коридоры превратились в задымленные руины. Всюду пыль и разруха. Сгоревшая мебель. Обожжённое мамино фортепиано, разломленное на две половины рухнувшей потолочной балкой. Она любила на нём играть. Всегда так грустно звучала эта музыка. Та-да-дам... там... та-дам....
- Лиззи, постой! - пытается её не пускать дядя. - Тебе туда лучше не ходить.
Но поздно. Она уже забежала в дом через пустой зев парадного входа. И застыла в холле, в ужасе оглядываясь. Эта маленькая десятилетняя девочка с толстыми косичками.
- Мне надо! - крикнула она и бросилась к лестнице, обходя препятствия на пути.
Та часть дома, где были жилые комнаты, пострадала сильнее всего. Потолок и часть стены обрушились, и зияла большая дыра, в которую жуткие свои золотистые щупальца, похожие на паучьи лапы, протягивало холодное и безучастное солнце. Словно бы не грело, а насмехалось.
- Лиззи, туда нельзя! Лестница обгорела и может рухнуть! - дядя поспешил следом.
Она уже была наверху. Скрипнула покосившаяся дверь. Два огромных глаза застыли испуганными озёрами. Это была её комната. Ещё неделю назад.
- Не-е-ет! - закричала она, глядя на обвалившуюся часть стены и зияющий провал в соседнюю комнату. Там были её родители. Там они погибли оба. Похороны состоялись три дня назад.
- Пойдём, Лиза, пойдём... - взял её за плечи дядя. - Не стоило тебя приводить... это была плохая идея...
Слёзы застилали глаза. Лизонька развернулась и обняла дядю, крепко к нему прижалась и зажмурилась. Не издала ни писка. Молча глотала горькие слёзы.
Из корзинки на её руке выглянуло фарфоровое личико, и единственный глаз куклы испуганно моргнул. Куклам тоже бывает страшно.

- Я думаю, да... то есть, нет, - слегка запуталась Лиза, продолжая общение шёпотом со своей подружкой Дашей. - Днём её может и не быть. Это же Чудеса, Даша. Волшебство прятало эту дверь от наших глаз. Да-да, не иначе.
Так и шли осторожненько, почти украдкой, внимательно смотря под ноги, чтобы не упасть. А потом они увидели эту картину...
- Смотри... - шепнула Лиза, поправляя куколку так, чтобы она могла видеть одним своим глазом. - Это маяк... будто нарочно тут... путь во тьме освещает... - шёпот стал едва слышен даже ей самой. Но куклы ведь слышат лучше людей.
Этот маяк посреди бушующего шторма был прекрасен. Он вселял надежду в одинокие и разбитые сердца. Такие, как у одной отважной и доброй девочки, отправившейся в странствие в волшебную страну и не испугавшейся препятствий на пути. И как-то легче немножко стало. И выпрямились плечи.
- Интересно, для кого этот маяк? - прошептала Лиза, теплее обнимая Дашу, будто почувствовав, что она озябла.

А потом был спуск по лестнице. По мерзавке этой пакостливой, своим скрипом в тишине пугавшей больше самой темноты вокруг. Оглушавшей прямо. И своей неустойчивостью так сильно напоминавшей о сгоревшем доме.
- Лиззи, туда нельзя! Лестница обгорела и может рухнуть!
Но ей же надо. Она не может поступить иначе. Другого пути сейчас нет. А может, и вообще не существует. И ей нельзя отступать. Только не этой одинокой девочке, поверившей в Чудо. Не этой храброй девочке, чихавшей на Арея за дверью. Не этой доброй девочке, способной всем сердцем полюбить неприветливый дом.
Она. Должна. Спуститься. Вниз.

* * *

- Здесь о-очень красиво... - восторженно потянула Лиза, продолжая оглядываться, цепляться взглядом за элементы декора и окружающего пейзажа. На небо, полное звёзд и снежинок, снова взглянула. Мечтательно так, словно бы увидела себя далеко среди звёзд, несущейся со скоростью хвостатой кометы, этой звёздной странницы. - Ах, как бы я хотела здесь остаться... Но я правда могу сюда приходить? Правда-правда??? - оживилась она и позабыла о таинственном шёпоте. Звонкий голос озарил чудесный двор, подобный журчанию того самого ручейка.
И нет. Она ничуточки не боялась.
- Спасибо, - поблагодарила алконоста-провидицу-Пифию вежливая Лиззи, приблизила руку с орехом к себе и раскрыла ладонь, его разглядывая. Его описание из уст Пифии звучало так таинственно. И жутенько немного, но снова она не испытывала страх. Такое отсутствие страха называется Доверие. Она доверяла дево-зверю, диво-зверю этому пернатому.
Но вот услышав про магию, задумалась девочка. Желает ли она обучиться волшебству? Конечно, да! Но что-то её останавливало от немедленного ответа. Она не чувствовала подвоха, просто... была не уверена, что обретение магических сил - это то, что ей нужно. Если судьба не наградила её магическим даром от рождения, то кто она такая, чтобы спорить и хитрить с Судьбой, этой загадочной, капризной и непредсказуемой госпожой?
- Я его сохраню, - пообещала Лиза. - Орехи ведь долго можно хранить. Они не пропадают. Вдруг мне когда-нибудь это понадобится... то есть, магия... я ведь его всегда могу съесть, правда? - обратила она свой горящий взор на Пифию. - А пока что не нужно. Пока у меня есть... вот!
Девочка нащупала в кармане под одеялом большой коробок и вытащила, счастливо показывая прорицательнице.
- Волшебные спички! Если загадать желание, пока горит огонь, оно обязательно сбудется. Хотите одну? У вас ведь есть заветное желание? - как-то после знакомства язык не поворачивался и дальше называть Пифию на «ты». Она казалась такой взрослой. Взрослой женщиной с птичьим телом. Лиза открыла коробку и аккуратно положила в неё орешек. - Пусть он хранится здесь. Тут он точно не потеряется.
Но Пифия её торопила, и Лизонька не могла ей перечить. Так и стояла, протянув провидице длинную толстую спичку. Хорошую рождественскую спичку, умеющую исполнять желание. Ответный подарок, так сказать. И тоже имеет косвенное отношение к могилам.
- Вопрос... только один? Один-единственный? Или каждый раз, когда я буду приходить, смогу задавать новый? - уточнила она очень важный момент.
Но, в любом случае, что бы ни ответила провидица на уточняющий вопрос, спросить Лиза могла только одно. Сегодня, по крайней мере.
- Мой дядя... вернётся ли он с войны... живым? - почти прошептала она, не сводя очей, полных надежды, с Пифии.
Ведь она была та, которая обречена говорить Правду.
Результат броска 1D100: 82 - "Время".
10

Пифия Лисса
04.06.2017 13:00
  =  
Лениво кружась в задумчивом своем, вдохновенном танце, снежинки медленно падали на землю укрывая твои каштановые волосы и ресницы хрупкой белизной. Лиза. Они перекрашивали этот заповедный мир в белое, они наполняли его тайной, доступным лишь немногим живым людям умеющим видеть красоту. Ценить её! Способными покинуть ради этой красоты теплую постельку, прихватить верную Дашу и шагнуть во мрак, несмотря на все невзгоды жизни. Бросить вызов самому Кошмару, оставив тень за дверью!

Снежинки обнимали ночь ласковой тишиной, задавая окружающему пейзажу торжественную строгость.

И вот уже оделись в шубку свечи горделивых туй, и каменно-серые плюмажи на головах взъярённых коней, сделались совсем белыми. А снежинки кружились, звёздные эти странницы, игрались друг с другом, наслаждались своим недолгим полетом, протягивали мост между небом и землей. Такой недолгий, иллюзорный! Они не задавались вопросами, не судили жизнь. Они просто падали, падали, и снова неторопливо падали - скользили навстречу, геометрически выверенные эти ледяные скиталицы. И вот тебе уже самой стало казаться будто летишь. Снег застыл в фиолетовой ночи, а твоё легкое тело поднимается вверх, вверх и снова вверх, навстречу Чуду.
Удалось поймать эту мокрую бабочку на язык, чувствуя колкий запах звезд, неба, ощущая нежную душу ветра и невидимых в ночи облаков. Странно, но горечи совсем не ощущалось, не присутствовало на языке этого проклятого железного духа, кислоты пороха и ужаса ночных смертей. Этот снегопад пришел из иных миров, он принёс с собой запах сочно-зеленой травы и вечно штормового моря. Он не ведал про близость фронта, он служил миру.

Без свечи стало даже уютнее, словно бы простой человечий огонь не годился для этого места.

Широкое крыло Пифии торжественно приподнялось, а потом легло тебе на спину, согревая пушком, какой имеется у каждой птицы под ее глянцевыми перьями. Не было жалости в этом простом жесте, но таилось некое дружественное сопомонимание и желание обогреть. Такая холодная ночь, Лиззи, а ты совсем одна среди Зимы! В стареньких стоптанных тапочках, закутанная в тонкий плед, в этой не самой тёплой, не предназначенной для зимы одежде своей. Прижимаешь к горячему своему, уже начавшему понемногу замерзать телу маленькую Дашу. Куколку, которая мерзнет сильнее людей. Но ведь и тебе холодно. Лиза. Снег ведь не тает, он разбивается с тоненьких звоном о землю, собираясь в сугробы. И широкий медный подсвечник делается похожим на большой перевернутый гриб.

Холодная ночь.

Сквозь черноту бесстрастно совиных глаз, невозможно разглядеть зрачков провидицы. И всё же ты чувствовала, Лиззи, ощущала желудком и сердцем, что Пифия смотрит прямо на тебя. Что провидице в перьях нравится твоё восхищение, наслаждение зимой и радость, дарованная этим тихим зрелищем, - возможно, только через тебя, Лиза, через живую горячую девочку, она могла почувствовать эту великолепную картину.
Пушистое, пахнущее корицей тело приблизилось к тебе. Пифия тихонько ухнула просто от наслаждения, а потом нарушила тишину. Страшным единственным словом.
- НЕТ.
Она вдруг посмотрела пристально да жутко, приоткрывая свой широкий рот усеянный острыми зубами, а затем продолжила, как-то подобрев на вид. Почти ласково. Почти! Ибо Провидица не умела тебя жалеть - такова природа монстров Норра. Они могут пытаться помочь, они способны на сострадание, но сердца их закованы в лёд.
- Нет, Лиззи, моя милая Лиззи. Нет-не-нет. Но не опускай руки, Лиззи, ты ещё можешь его спасти.
Она прижалась тёплым пушистым боком к тебе, согревая собственным жаром. Опасная хищница с белым безымоциональным лицом похожим на фарфоровую маску – вблизи были особенно заметны эти жуткие глаза, напоминающие две дыры в бездну; хищный рот, крохотные змеиные прорези отсутствующего носа. Жесткие как шерсть волосы чуть покалывали, а перья были украшены красивыми разводами: багряными, сочно-синими и насыщенно фиолетовыми. Словно попугай раскрашенный в жуткие цвета пожара. Не зло, но и не добро. Пифия! Чудовище сказавшее тебе страшное это своё «нет», но пощадившее тебя и продолжившее историю.

- Чудеса не повторяются, добрая Лиззи. Это единственное пророчество, моя Лиззи, которое ты должна была услышать. Этот двор Твой. Ты можешь приходить сюда всегда, когда на часах Тринадцатое Время. Спрашиваешь, Лиззи, почему ты? А почему я, почему Арей, почему любой из живущих, Лиззи? Почему твоя тётя, которая плачет о муже день за днём, предчувствуя что он не вернётся? Такова твоя судьба, девочка, так было предрешено, храбрая душа Лизза. Тебе между одиннадцатью и пятнадцатью? Твои спички исполняют мечты? И ты зовешься Лиззи, твой дядя звал тебя именно так. Тогда именно тебе суждено найти Норр, Лиззи. Потому что ты - это ты! Не что-то большое и не что-то маленькое, идеальная органичная Лиззи. Лиззи подходящая для своего Большого Дела! Самая правильная Лиззи родившаяся в день когда упала Звезда… В день, когда осколок Её души, попал в крохотного младенца.

Пифия вдруг прикрыла черноту глаз полупрозрачными своими веками, застыв будто статуя. Снег падал торжественно, снег падал красиво, и звёзды всё так же сияли над головой сквозь разрывы туч – целая бездна огней в бесконечно глубоком колодце.

- Съешь орех до наступления следующей ночи, моя Лиззи. Вещи иных миров не могут жить долго, попадая в чуждое окружение они портятся и обращаются в тлен. Только самые могущественные артефакты, Лиззи, могут существовать в иных мирах! Но и они маскируются, девочка, они прячутся под покровом обыкновенности. Только очень зоркий глаз, Лиззи, способен увидеть Настоящую Вещь. Моя душа. Ведь магические мечи, Лиззи, становятся ржавыми железяками; волшебные палочки обращаются мертвым деревом; а Чудо, способное открывать проходы сквозь вселенные, будет выглядеть обычным мелом…
Птица недовольно ухнула, стряхивая с самой себя нападавший снег.
- Ты можешь съесть орешек сама, о мудрая Лиззи, или подождать пока он сгниёт в твоём кармашке, бесценая Лиззи. Ещё ты можешь отдать его человеку, который не был с тобой добр, и магия этого плода заставит живого стать твоим другом. Волшебство принудит его к хорошему отношению! Тебе нравится, Лиззи? Накормишь свою тётку, Лиззи? Или несносного Андрея? Или злобных надзирательниц в Гимназии? Орех может многое, чистая душа! Он даже может просто сгнить и не сделать ничего стоящего.

Провидица вздохнула, бережливо принимая одну спичку. Тонкая шестипалая рука её обхватила предмет заботливо, так нежно, так аккуратно и задумчиво, будто спичка могла разбиться от грубого касания.

- Лиззи! А если я позову сюда Арея, ты испугаешься? А если я скажу, что ты должна встретиться лицом к лицу с этим монстром, ты встретишься? Доверишься мне Лиззи или посчитаешь предателем? А что, если ЭТО моё желание, ты позволишь зажечь огонь!?
А вот про подарок, мы узнаем в следующей серии. Может быть это Арей?)
Отредактировано 08.06.2017 в 23:34
11

Лиза Joeren
14.06.2017 07:59
  =  
Доверчиво прижалась спиной девочка к большому, широкому, такому пушистому и тёплому крылу женщины-птицы, обнявшему её, словно бесценный в зимнюю пору согревающий плед. Веряще смотрела в её чёрные, проницающие тебя насквозь глаза, не думая о плохом, веря и надеясь только в лучшее, в самый счастливый и благополучный исход для дяди, для себя и для тёти с двоюродными братом и сестрой. Она желала им только добра, а они ведь тоже хотели, чтобы дядя вернулся живым с фронта. В этом они были едины, несмотря на все остальные разногласия. Одним желанием связаны на четверых. Или на пятерых, если посчитать Дашу, чьё кукольное сердечко наверняка хотело того же, чего больше всего на свете желала её хозяйка и давняя подруга.
- Пифия?.. - шёпотом в ночи режет слух, как ножом по стеклу.
Одно слово. Одно-единственное слово. И глаза Лизоньки потухли, подобно угасшим огонькам в костре лесного странника, сулившего приют и пищу заплутавшему в лесной чаще незадачливому путешественнику. И выцвела улыбка на губах, из мечтательной сделавшись недоверчиво-боязливой, кривой такой улыбочкой напуганного ужасными известиями, жизнерадостного в обычное время, человека. И сразу улыбка Пифии оскалом показалась, полным жутких острых зубов, которые могут одним быстрым движением оттяпать от тебя кусок нежной, горячей ещё плоти, так вкусно сочащейся кровью. Р-раз - и не досчитаешься немножко своего тела. Только эти зубы, на самом-то деле, выдирали из тебя не плоть, а что похуже. Они лишали тебя права на надежду. Безжалостно выгрызали твою мечту и веру в лучшее выдирали с корнями, оставляя на их месте зёрна ядовитых сорняков, которые, когда прорастут, сделают тебя плохим, злым человеком, ни во что хорошее уже не верящим, чёрствым на сердце, лишённым надежды и оттого с лёгкостью лишающих этой надежды других, причиняя им невыносимые боль и страдания.
- Нет! - эхом повторила Лиза, отстраняясь от ласкового крыла. Пусть лучше ей будет холодно, чем она позволит прорасти в себе ядовитым зёрнам.
Однако... эта жуткая в своей красоте птица прижалась снова к ней, суля новую надежду и обещая, что, несмотря на ужасный ответ, ещё можно что-то исправить. Спасти дядю! Так это поняла Лиза. Как ещё можно было понять? Но чем... как... что она может сделать для дяди?! Тем не менее глаза её снова ожили и сверкнули под светом далёких звёзд.
- Я... я не опущу... - спохватилась девочка. - Но что я должна сделать, чтобы его спасти??? - воскликнула она в неистовом порыве. Будто её эмоции могли компенсировать безэмоциональность провидицы, не знающей пощады, зато честной по отношению к одной бедной девочке, чьи надежды были разрушены, разбиты на осколки, но их предлагали склеить... вдруг получится?

Да, да, всё было так! Ей между одиннадцатью и пятнадцатью! Её волшебные спички исполняют мечты! И дядя называет её Лиззи! Это так необычно и приятно. Для всех она была Лизой, Лизонькой, Елизаветой или Лизаветой - и только для дяди у неё имелось своё собственное имя. Теперь не только он так её называл. Но Пифии можно. Лиза это чувствовала. Пифия была прочно связана с её надеждами. С дядей. Словно бы сама была им, хоть это далеко не так. Ей можно...
Чем больше она слушала провидицу, тем сказочнее становилась история. Окружающая действительность всё больше обретала сходства с волшебной, пусть и немного страшной сказкой. Ну да в сказках такое бывает - достаточно вспомнить мрачноватые истории братьев Гримм, да и Золушкина мачеха отчего-то очень напоминала Лизе собственную тётю. Такое же отношение, только что по дому работать не заставляет, придумывая всё новые и новые невыполнимые поручения.
- Норр? Что это такое? - спросила она, внимательно слушая птицедеву.

Нет. Нет-нет-нет! Она не хочет никого заставлять быть её другом. Лучше честное и несправедливое отношение, чем насильно кого-то принудить к добру и справедливости. Насильно мил не будешь, как говорится.
- Нет! - воскликнула девочка. - Я не хочу никого заставлять становиться мне другом. Дружба и отношения должны быть честными! Но и орешек... он не должен пропасть. Если это моя судьба, то...
Она вынула орешек из спичечной коробки и уже собралась было отправить его в рот, но тут услышала последние слова Пифии. Её рука дёрнулась, и волшебный орешек чуть было из неё не выпал.
- Ой... - Лиззи покрепче его ухватила, зажала в кулачке и оглянулась на провидицу. - Я вам верю! Если это ваше желание, пусть Арей приходит. Вы ведь сказали, это мой дворик. Здесь он мне ничего плохого не сделает, правда? А если вздумает... что, если я дам ему орешек? - Лиза вопросительно, с лёгкой хитрецой во взгляде, склонила голову набок. - Он тоже станет моим другом, если его съест?
Но это неправильно - принуждать кого-то к дружбе! Она этого не сделает, нет-нет. Но спросить-то можно. А ещё... Лиза вдруг нахмурилась.
- А если это правда и орех так действует на живых, то... - она недоумённо поглядела на Пифию. - Значит, я против воли стану вашим другом? Но ведь я и так... ваш друг, разве нет?
12

Пифия Лисса
19.06.2017 15:57
  =  
- Что будет, если ты дашь Арею орешек, о моя озорница Лиззи? – Темные глаза Пифии широко распахнулись, и хотя лицо провидицы напоминало пустую фарфоровую маску, чувствовалось сейчас удивление её и некая оторопь, и даже с трудом сдерживаемый смех. Узкий рот полуженщины-полутицы вдруг растянулся в хищной улыбке и стали тогда видны острые зубки, расположившиеся себе сверху да снизу, опасным таким частоколом. А Пифия вдруг рассеялась счастливо. Захлебнулась даже в этом заливистом хохоте под снегом – не злым гоготом избалованного Андрейки, жалящим больно как крапива, а тем смехом, который давным-давно сдерживался в груди. И вот он выпорхнул наконец-то, обрёл силу и женщина-монстр расхохоталась до слез, подрагивая своими широкими крыльями в ночи.

Согнулась в этой радостной корче, придерживаясь за живот.

Должно быть, не очень весело они жили в этом своём Норре, если она была так рада посмеяться. Лиза. А орешек пока что лежал себе в руке, крепко сжатый твоим кулаком и не спешил вырываться на волю: конечно, его можно было зашвырнуть далеко-далеко, чтобы он бы послушно исчез с глаз долой. А можно было и не зашвыривать, вот взять да съесть. Куколка Даша с интересом разглядывала орех своим зрячим глазом, кажется, даже бровки насупив в немом вопросе: а что, если? Мммм!?
…Даша бы наверное съела этот орешек не задумываясь, такой уж она была создана взбаламошной подружкой. Вот ты - более рассудительная девушка, а Даша легкомысленная и готовая броситься в любой омут с головой. Это не качество всех кукол, будем честны, это качество одной непоседливой куколки Даши.

- Аха! – наконец отсмеялась пернатая провидица, утирая выступившие капельки крови со своей верхней губы, которую должно быть прокусила насквозь пока смеялась. – О Лиззи, В Норре вещи могут обретать голос. Восхитительная моя Лиззи. Если ты дашь волю, эта вещь может заговорить, дорогая моя. Я чувствую в ней большую силу! Что-то светлое… но в тоже время, склонное к черноте… Будто плохие семена и хорошие, посеяны вместе. Если воспитать её плохо, Вещь может выбрать скверное направление для себя. О да-а. Держи её в строгости, Лиззи, а может даже и не бери с собой в Норр! Вот что я думаю, дорогая. Вот что я советую, честная Лиззи.

Шестипалая когтистая рука указала на куколку. На твою подружку, судьбу которой, решать только тебе.

- Но не торопись скармливать орех Аресу, верная Лиззи. О-о-о, глупая голова Пифии забыла сказать самое важное! Ах-ах-ах! Лиззи-Лиззи-Лиззи, моя дорогая Лиззи, не верь монстру истончившемуся от времени, моя память уже подводит меня, аха…
Глазки провидицы лукаво сверкнули в этой снежной темноте, словно бы отражая лёгкую хитрецу, плеснувшуюся в твоих собственных очах. Левая рука торжественно застыла над спичкой, а ресницы загадочно дрогнули, когда она произнесла с лёгкой иронией.
- Никогда не пользуйся запретной магией, Лиззи, если не знаешь историю целиком. О Мудрая Лиззи! Запретная магия, это та магия, которая может заставлять живых существ совершать самые противоестественные поступки, подчиняя волю. Ломать Монстров! Очаровывать Людей. И даже тех, кто был рожден Раньше. Да-да-да. Любой живой, которому скормишь орех станет твоим другом, барышня Лиззи. И плод принудит его тебя оценить. Он сокрушит даже самую крепкую волю, ибо чары сильны. Лиззи! Очень сильны. Дерево Гьёмы растёт лишь в одном месте и корни его переплелись с костями Древнего. Ухху.
Охнула совой в ночь, словно бы поминая неизвестного этого Древнего.
- Воздай ему уважение, Лиззи, когда-нибудь я расскажу тебе о нём, славная Лиззи. А пока отдай ему честь и ухни со мной, милая душа Лиззи. Как я. Сделай Ухху, Лиззи!

Ухнула счастливо задрожав крыльями, стряхивая с себя снег, прокричала в волшебную ночь нечто бессмысленное и завывающее.

- Хочешь, кричи со мной Лиззи. Выкричи из себя страх! Твоего дядю можно спасти. Так покричи, славная органичная Лиззи. Кричи о плохом, и о хорошем тоже. Как я. У-ХУУУУ Древнему!

Покричала. Потом посерьезнела, вырисовывая рукой какой-то сложный узор над своей спичкой.

- Орех Гьёме очень силён. Он сломает любого, моя дорогая душа. Плохо это или хорошо, не мне судить, Лиззи. Но только чары не вечны. Ахха И тот кто полюбит тебя, оценит тебя и станет твоим другом, покорный ломательному заклятью, однажды возненавидит тебя самой черной ненавистью, когда срок пройдёт. А он пройдёт, Лиззи! Клянусь тебе Лиззи, он не может не пройти, ибо всё проходит в этом мире и в тысяче иных миров. Таков Закон, Лиззи. И чем сильнее воля существа, тем быстрее истончатся Чары. Драгоценная Лиззи! Я забыла сказать тебе самое важное, орех не может сломать чужую волю навсегда. Да-да-да. Он сломает живого лишь на время.
В жуткой улыбке исказилось белое лицо монстра, а потом чуть придвинулось это лицо ближе, выгибаясь на странной, очень и очень тонкой птичьей шее. Показались зубки Пифии, такие себе белые и славные.
Зу-би-ща.
…Подобные клычки и в самом деле могут отхватить шмат мяса, вряд ли Провидица кушает только траву да зёрнышки - такая своеобразная улыбка нужна не для поедания сочных фруктов...
- О Да, Лиззи, волшебство пройдёт. Обязательно пройдет, дорогая девочка Лиззи. Да-да-да. И вместо любви, ты пожнешь концентрированную ненависть. Ты умная душа, Лиззи. Решай сама, как поступить с орешком Гьёмы, ах-ха! Если хочешь, скорми орех Арею, но вот что я тебе скажу. Он и сейчас тебе не враг, Лиззи. Мы все не враги. Каждый из нас мечтает стать избранным и верит, что ты назовёшь его своим другом. И выберешь его как Хранителя. И возьмёшь с собой в Норр!
Провидица вдруг громко ухнула, призывая волшбу. Крохотное пламя появилось в ее шестипалой узкой руке и крохотный огонёк, будто капля сосновой смолы, медленно стек на спичку.
- Аррей, ах-аха!

Он появился, созданный из огня и сажи огромный волк. Темный этот оскаленный зверь-перекидыш, пахнущий гарью да жженой резиной. Зверь, умеющий обращаться человеком, монстром и любым животным, каким только пожелает стать. Оскаленное чудище, бредущее посреди зимы, удовольственно растаптывающее снежинки и скрежещущее своими когтями о твердый камень.
Монстр с двумя лицами: одно для ночи, другое для дня.

- Слабаки. ТВАР-РИ. Взываете ко мне от бессилия! Р-р-р! Отойди от неё, девочка. То ничтожество, др-рянь, агахыма, отр-рыжка бытия!!! Провидица, ха-ха-ха, за чьими прор-р-р-очествами смертные больше не пр-риходят. Ничтожная курица, лишенная истинного волшебства!
- Хи-хи-хи. Я тоже рада нашей встрече, о мой сладкий Арей. Пожиратель Трупчины. Царь гнили. Воспеватель Войны и Лжец! – усмехнулась провидица, кажется, совсем не испугавшись этого монстра и не оробев от его оскорблений. – Лиззи, я желаю рассказать тебе о Звезде, почему именно ты можешь спа…
- ЗАТКНИСЬ!! НА что ей эта др-р-раная звезда? Сраная сказка для слабаков. Я Сила, я расскажу девочке о Нор-р-ре, я р-раскажу ей как спасти р-родных и р-растоптать чуждых! Выбери меня своим другом, смертная, и я р-р-раскажу тебе обо всём. Ты победишь всех, согнешь каждого и пробьёшься в Норр. МЫ ЗАСТАВИМ ЭТОТ ХРЕНОВ МЕЛ СЛУЖИТЬ НАМ! Даааа!!! Тебя пугает лестница? ТАК РАЗБЕЙ ЕЁ КО ВСЕМ ЧЕРТЯМ, смер-ртная. Боишься недругов? СТАНЬ ЕЩЕ ЗЛЕЕ ЧЕМ ЭТИ УБЛЮДКИ, ТВАРРЬ!!! А если кто-то желает тебе плохого, вбей этот чёртов орех ему в глотку, пусть жрёт, а ты смотри и наслаждайся, когда магия заставит его покориться. Внимай мне. Я расскажу тебе о Норре, потому что история звезд это ДЕРЬМО-О-О, говорю Я!!!
- Только тебе выбирать Лиззи, чью историю слушать. Но не торопись называть Арея другом, Лиззи. Да-да-да, бесценная душа. Есть ещё другие, моя милая Лиззи. Мы с Ареем не единственные, выбор шире.
- Слабаки, ничтожества и ур-роды!
Отредактировано 19.06.2017 в 22:52
13

Лиза Joeren
24.06.2017 07:42
  =  
Нет, выбрасывать орешек Лиза не хотела - это была бы напрасная трата волшебства, ведь так? Если он ей самой не понадобится, тогда стоит его вернуть Пифии, но уж точно не выбрасывать. Не пригодится ей - пригодится кому-нибудь ещё. Лиза была хозяйственной девочкой, бережливой, она бы и кроху хлеба не стала выкидывать, если его ещё можно было съесть. Её тарелка всегда оставалась пустой - впрочем, большие порции она никогда и не ела. Если перепадало вдруг что-то из скоропортящейся еды, что она сама не смогла бы съесть, то отдавала другому. Брату ли или сестре, или нищему попрошайке на улице - последние особенно нуждались в помощи. Многие нынче в войну остались без крыши над головой. Это Лизоньке повезло - у неё был дядя, а иначе попала бы в сиротский приют или, того хуже, оказалась бы выброшена на улицу без копейки к существованию. Поэтому она никогда не отказывала обездоленным в копеечке или кусочке хлеба, если только могла с ними поделиться.
Она смотрела на смеющуюся провидицу большими недоумёнными глазами, не смея ничего сказать, но и не чувствуя в себе ни сил, ни желания смеяться вместе с ней. После такого ответа - этого всесокрушающего НЕТ - ей было не до улыбок и веселья. Поэтому же она не понимала, отчего смеётся Пифия. Что заставило её так надрывать живот свой птичий, сотрясавшийся от хохота. Ей было очень весело, а Лиза не понимала причины. Или это потому, что птицедева так не любит Арея и представила себе, каким шёлковым он станет, если скушает орешек? От этого оскала жутенького всё так же было не по себе. Пифия даже поранилась своими острыми зубами, просто смеясь. Девочка поёжилась, немного отступая от провидицы. Вспомнила, что зима вокруг и настоящий снег, и разом холодно стало. Запахнулась в одеялко своё плотнее, слегка подрагивая.

- Даша? Вы про Дашу? - удивилась она, когда Пифия вдруг забыла про орешек и показала рукокрылой своей конечностью на куклу в руках у Лизы. - Она... станет живой? Норр - это волшебная страна, да?
Лиза растерянно посмотрела на кукольное личико своей подруги, смотревшей одним своим единственным глазом на орех, зажатый в кулачке хозяйки. Ей показалось, или кукла в самом деле повернула голову, чтобы лучше видеть орешек? Девочка тряхнула головой, прогоняя наваждение. Но... потом подумалось, а почему бы и нет? Она ведь уже попала в сказку эту с мрачным коридором, устрашающей провидицей и жутким монстром за дверью. Она уже прикоснулась к волшебству, и разве стоит после этого удивляться ожившей кукле? И всё-таки...
- Даша моя подруга, - уверенно сказала Лиззи. - Она не может быть плохой. Она такая же, как я. Разная! - с лёгкостью подобрала подходящее слово девочка.
Ведь она не считала себя такой уж хорошей и доброй, были и у неё иной раз плохие, неправильные мысли. Злые мысли про войну, про терпящих её родственников... Лиза не была идеальной и понимала это. Но и злой она тоже не была. Так что... Пифия права, есть у них с Дашей и светлые стороны, и тёмные.
- И я не смогу её оставить одну, - грустно покачала головой девочка. - Вдруг Андрюшка с ней что-нибудь сделает? Даша даже в гимназию со мной ходит.

И снова заговорили про Арея. Странное у него имя. Как у древнегреческого бога войны, но ведь это же не он, верно? Не может такого быть. И вообще, думать о возможности существования языческих богов грешно. Но это так интересно!
Лиза внимательно смотрела на птице-женщину, слушая, что та ей говорит про волшебный орех. Странными казались её слова не верить ей. А кому тогда верить? Хотя... своему сердцу доверься, Лиззи. Так бы, наверное, сказал дядя, будь он здесь. И папа с мамой могли бы сказать точно так же. Она их хорошо помнила. Десять лет... возраст, в котором такие вещи не забываются...
Погрузившись было в печальные воспоминания, она аж вздрогнула, услышав такое правдоподобное совиное уханье, и изумлённо уставилась на Пифию, предложившую ей тоже покричать-поухать, словно неспящая по ночам сова, бесстрашная сова, эта ночная странница. Лиза не удержалась и хихикнула, представив себе, как она будет ухать и как это бы смотрелось со стороны. Но их ведь никто больше не видит, правда?
- Ух-ху... - негромко произнесла девочка, затем подумала и сказала уже громче. - Ухху. Ухху!
Этого определённо было мало. Пифия кричала в ночь довольно громко и предлагала то же самое сделать Лизе. Выкричать из себя свой страх. Вспомнив про дядю, про войну, про сожжённый дом, про маму и папу, которых она больше никогда не увидит, Лиза выпрямила плечи, поднимая голову вверх, и закричала это самое УХ-ХУУУУ громко и протяжно, не как сова, но как паровоз. А что, очень похоже получилось на звук, издаваемый поездами, когда машинист что-то там нажимает у себя в кабине и экспресс издаёт этот протяжный свой, разносящийся далеко вокруг гудок, оповещая об отправлении поезда в неведомые дали. УХ-ХУУУУ! Снова и снова, и каждый раз ярче и эмоциональнее. Прогоняя страх, зажмурившись и роняя капельки хрустальных слёз на снег...

То, что затем рассказала провидица, окончательно поставило крест на таком использовании орешка. Лиза и до этого не хотела кого-то насильно делать своим другом, но узнав, что этот самый ненастоящий друг потом ещё и врагом лютым сделается, когда пройдёт действие волшебства, она так сжала орех, словно бы и вправду хотела его выбросить. А может, так оно и было. Странно, что Пифия ничего не стала говорить о том, как подействует орешек на саму Лизу. Видно, правильно она догадалась - птицедева мечтала о том, чтобы Лиззи стала её другом, о чём сама же и сказала. Но через волшебство? Да ещё сделавшись потом её врагом, когда минует эффект орешка...
Отступила ещё дальше от неё девочка, теперь уже сохраняя между ними некоторую дистанцию. Уж больно пугали зубки Пифии да её загадочность. Как бы не ошиблась Лиза в выборе друга. Может, стоило довериться Арею? Она прямо засомневалась.
Правда, от появления того самого Арея посреди снежного дворика дёрнулась, испуганно подалась назад, Дашу к груди прижимая и приподняв слегка кулачок с зажатым орешком, словно бы хотела его бросить в клыкастую волчью пасть. Зверь этот выглядел страшным. Огромным косматым монстром, дурно пахнущим и устрашающе пугающим. Как серый волк из одной сказки, только красной шапочки у Лизы не было. Не было ни мамы, ни бабушки, ни пирожков в корзинке... Зато были Даша и волшебный орех. И ещё была провидица - другой сказочный монстр, за спину которого сейчас спряталась от оборотня одна смелая, но не безрассудная девочка, любопытственно выглянув из-за пушистого крыла, когда волк заговорил. Отходить от неё и слушаться Арея Лиза даже и не думала.
Некоторое время Лиззи слушала их перепалку, если можно было так назвать попытки Пифии заговорить и грубые крики Арея, своим громогласным рыком перекрывавшие тонкий голос птицедевы. Вскоре она убедилась, что волк не собирается нападать. Более того, она и ему для чего-то нужна. Видимо, хочет, чтобы в Норр взяли его, а не Пифию. И хоть Лиза не понимала, почему нельзя пойти всем вместе, но задумалась над их словами. Выбор ведь был очевиден, не так ли? Всё, что ни говорил Арей, сводилось к грубости и насилию, в то время как речи Пифии, несмотря на её жутковатый облик, подкупали своей простотой и добротой. Но! Нет ли здесь подвоха? Ведь если взглянуть на этих двоих с другой стороны, то Арей был честен и не скрывал своих намерений. А Пифия как-то подозрительно легко уходила от ответов на некоторые важные вопросы, словно бы не желала на них отвечать. И ещё она назвала Арея Лжецом. Он и правда мог обманывать, и тогда он вовсе не такой злой, каким хочет казаться. А если лгала Пифия? Тогда волк, выходит, говорил правду, но обманщицей была провидица. Стоп, она же обязана всегда говорить Правду! Или это тоже ложь?
Ох-хо-хо, и кому верить?

Сердце девочки не чувствовало враждебных намерений со стороны оборотня, и тогда она решилась выйти из своего пернатого укрытия и сделать пару робких шагов ему навстречу. Выбирать она не торопилась бы, в любом случае. Ведь пока не ясно было, кому из них можно довериться. Вроде бы Лиза уже поверила провидице, но и Арей своей неожиданной прямотой внушал доверие... гм, определённого рода, очень узкое и ограниченное, но всё-таки доверие.
Пока они ругались, Лизонька шаг за шагом приближалась к волку и остановилась прямо перед ним, чуть морща свой носик от исходящего от чудовища неприятного запаха. Когда он мылся-то в последний раз? Фу!
- Слабаки, ничтожества и ур-роды! - уже тише ругнулся Арей, увидев перед собой Лизу. Он был так занят жарким спором с Пифией, что, наверное, и не сразу понял, как близко подошла девочка. Настолько близко, что...
- Хлоп! - сказала её ладошка (орешек она переложила в другую руку, державшую куклу), шлёпнув волка по щеке, если можно так назвать одну половину его морды. Довольно сильно хлопнула, не сдерживаясь, потому что понимала: слабенький удар чудовище даже не заметит, а от сильного ему больно не станет, но он обратит на него внимание. Вот так легко и просто. Даже ужасных клыков не испугалась. Правда, руку торопливо отдёрнула в следующий же миг.
- И не стыдно так ругаться в обществе двух дам? - строго спросила она у Арея. Наверное, он должен был опешить от пощёчины. - Моей дружбы хочешь, а обзываешься, - укоризненно продолжила девочка, не сводя испуганных от своего поступка глаз с оборотня. - Я не понимаю, почему должна выбирать. Разве друг может быть только один?
На всякий случай Лиза отступила подальше от опасных когтей и клыков. У неё было отчаянное желание обнять и приласкать волка. Может, он одинок, так же как она, и поэтому так зол? Но было страшно его когтей. А ещё эта вонь, фууу...
- Я выслушаю каждого из вас. Расскажи мне про Норр, Арей, пожалуйста, - девочка ему мягко улыбнулась. - Но сначала пусть Пифия расскажет про Звезду, мне это очень интересно и... лучше всю эту историю узнавать по порядку. Помолчи, пожалуйста, и не перебивай её. Жди своей очереди, - последнее снова прозвучало строго.
14

Пифия Лисса
03.07.2017 22:13
  =  
Зашелестела перьями оживившаяся вдруг Провидица, удовольственно антрацитом тёмных глаз сверкнула.

- Ах-ха, первая история МОЯ! Драгоценная Лиззи сделала свой выбор. О! Сказка моя!

И поглядела на тебя эта женщина-птица долго и внимательно: поглядела если не с любовью, то с неким признаком… привязанности что ли. Монстрам Норра не знакомы высокие понятия о любви, но что-то родственное промелькнуло во взгляде Пифии, определённо, словно бы зародилась в её сердце призрачная искра. Колючая искра, прохладная искра, а ещё наполненная некой смутной попыткой… Да-да-да, поглядеть на тебя с добротой! Такая вот искра.
Вас соединила эта ночь, проклятый орешек и чудесное это «У-Ху», когда кричали вы вдвоём под снегом, а вокруг корчилась чернота: но ей нет пути в заповедный сад! В этом месте, прямо сейчас, липкая мгла обречена!
Война осталась где-то позади. А здесь только холод да усыпанная блестками дальних галактик красота, и снег – миллионы-миллионы странствующих этих снежинок, падают сверху вниз.
Как твоя слеза на щеке… Горькая слеза о родителях, о дяде, о войне... Насыщенная пеплом былого пожарища слезинка. Быть может даже о потерянном Норе и о том самом Древнем, который исчез без следа.
О тёте. И о Пифии – о пернатой Ночной Провидице, которая если верить Арею, забыта всеми живыми людьми.
Навсегда.

Быть может и в правду навсегда.

Казалось, что прямо сейчас осыпались неторопливые годы, быть может даже целые века. Тебе под ноги бисеринками серебристых слёз!
Большой Дом глядел на вас изумленно, странно, контрастно выделялись в ночи его затейливые очертания: все эти эркеры, трубы, сказочные башенки да каменная лепнина утомленных стен. Дом смотрел на вас как на двух сумасшедших, а существующий в реальном мире злобный ветер, хлестал его уставшие, утомлённые бока.
Дом кажется тоже кричал своё – Ухху, ведь ему тоже нужно было выкричаться.

Быть может даже, ухала пушистой круглой совой красавица Даша. Куколка, которая обречена молчать. Возможно, именно от этого, ей очень и очень сильно желалось вопить не замолкая.

...

Шестипалая ладонь Пифии дружественно пожала твоё плечо, а Арей злобно зарычал, когда получил неожиданную пощечину – оскалилась гнилая пасть, желтые зубья с кусками торчащего в них дурнопахнущего мяса, блеснули под звёздами.
- Ррррр, - народился гортанный хрип. – Р-р-радуйся, твар-р-рь, что я сегодня добрый. Твар-р-рь - то не осскорбление. Внемли, человечья душа. Твар-р-рь – лишь то, что сотворено!
Видно, всё же оторопел зверюга, все же выглядел удивленным и кажется смущенным даже. Чихнул недовольно Волк, когда снежинка попала ему в нос.
- Ваши вонючие звезды, вонючее солнце и не менее понаганая луна. ВСЁ ЭТО ТВАР-РИ! Ибо сотвор-р-рено. Р-р-р. Сказка о Светилах! ДА ЭТО КУСОК…
И вдруг замолчал, облизнув длинным алым языком свою щеку, да-да, ту самую, которую ударила легкая женская рука. Демонстративно фыркнул и отбежал куда-то в сторону. Поднял лапу… чуть громче зажурчала в фонтане вода.

- Хи-хи-хи, драгоценная Лиззи. Первая история моя. Моя, моя, моя…

Провидица поглядела в ночь, немного помолчала хлопая длинными ресницами, поухала тихонечко, а потом вдруг свои необыкновенные крылья раскрыла словно чудесный веер, и торжественно начала:
- Законы Древнего просты. Их в сердце сбереги! Нет хода старости туда. Ведь в Норр идет детьми. Нет осужденья седине. И возраст не беда. Но если сердце съела ржа. Нет входа для тебя. Запомни Лиззи, так и есть, жила-была звезда, дарован срок ей не людской. Но ведь она одна! Законы Норра таковы, что Звёзды суть бессмертны. Идут года, века и дни, но звёздам не заметны. Не постареют, не умрут. Лишь небо стерегут. Они прекрасны. И мудры. Они всегда цветут! И в одиночестве своём им вечность суждена. Беда иль счастье не скажу, но сказка такова…
- ДЕР-РЬМА КУСОК С ДЕР-РЬМОВОЙ РИФМОЙ!
- Хи-хи, но я же начала! Гляди о Лиззи, - вдруг выдернула перо женщина-птица, подрыгнув на своих крыльях вверх. – Но сказка такова. Однажды рухнула звезда, забыла про себя. Познала сладкую любовь и не могла светить, она хотела стать живой. Она желала Жить! Бессмертье, мудрость и века, темница дня неё....
- Как глупо, Я скажу. ДА ЧТО Б ОНА СГНИЛА!!! ОТВЕР-Р-РГЛА ВЕЧНОЧТЬ, я не верю!
- Но если не с кем разделить, зачем она нужна? То не мои слова, Арей, так думала звезда. Есть очень древний уговор, для Звёзд из Вышины, они должны упасть с небес. Стать смертными должны! Развеют тёмные ветра их память о веках, они забудут обо всём…
- Фуууу. БЯяяяях, - громко выругался Аррей, вывалив язык. – Я ГОВОРРРЮ, история-дрянь! А в твоих устах, пыльная курица, это ещё и плесневелая, в плохую рифму рифмованная дрянь. Вот что я реку!

Усмехнулась, Провидица рухнув вниз. Торжественно зашелестели её волшебные перья, а самое большое перо она протянула тебе, Лиза. Взяла да и вырвала, протягивая свой подарок.
- Вот так вот, Лиззи всё и случилось, моя бесценная хрупкая Лиззи. Звезда упала отказавшись от бессмертья, по великому договору между живыми и Небесными Телами, она забыла обо всём. Рухнула, да-да-да. Говорят из-за любви. Прямо в нашу ничтожную грязь, ха-ха-ха! Всем известно, что звёзды иногда падают, Лиззи. И ночное небо тогда становится светлее дня. Твоя мама ведь рассказывала тебе, будто бы небо сверкало всеми оттенками радуги, когда ты появилась на свет? О Лиззи, именно в тот миг Звезда упала! Она забыла мудрость веков, свои знания и неторопливую вечность, она сузилась до размера уголька, но в душе она оставалась самой собой. Она влетела в ребенка, проросла в него, напитала, наполнила его…
- Кор-р-роче, МАТЬ ЕГО, мы считаем что именно ты можешь войти в Норр. Отыскать ё… потерянный, я хотел сказать, мел. ИСТОРИЯ ПИФИИ СЛИШКОМ ДЛИННАЯ! Но если в тебе живёт звезда, девчонка, то твоя задница может войти в Норр. Смер-р-ртная! Ты отопрёшь зачарованную башню, найдешь Втор-рую Вещь, напишешь новую историю и сокр-рушишь ЭТОГО ПР-Р-РОКЛЯТОГО ВОНЮЧЕГО ГОВНОЕДА…
- Арей, о Арей! – вскинулась провидица, - Ей еще рано это знать. Она даже не выбрала своего Хранителя, своего Друга, того защитника, которого возьмёт с собой во плоти! Иные из нас заснули навечно, но иные ещё придут к Лиззи, чтобы она могла выбрать единственного. Тебе ведь известно, о двуликий обманщик Арей! Закон Древнего…

Но Пифия не успела договорить. Потемнели падающие снежинки, обращаюсь маслянистой гарью. Заструился по земле желтовато-зеленый туман и ночь вдруг стала злой, опасной, ощутимо чуждой злодейкой
- Лиззи, уходи, милая Лиззи! - дёрнулась Пифия.
И Арей низко гортанно зарычал: - Проваливай отсюда нахер-р-р. Опасно. Я найду тебя днем. ПР-РЫТКО УБИР-РАЙСЯ К СЕБЕ!!!
История с пощёчиной Арея, напомнила мне эту картинку ^^
Отредактировано 04.07.2017 в 09:01
15

Лиза Joeren
10.07.2017 21:29
  =  
Так обрадовалась пернатая дева, что первой свою историю расскажет, будто и правда Лиза уже сделала свой выбор между ней и Ареем, своим Другом её назвав, Пифию, Ночную Провидицу острозубую и сладкоголосую. Но ведь это было не так. Девочка хотела послушать историю каждого. Было ей интересно и сказку про Звезду услышать, и историю Норра узнать. Ох-хо-хо, очень всё было интересно и захватывающе! А главное, этим она могла как-то помочь своему дяде, спасти его от предсказанной гибели. Для Лизоньки это было самым главным, остальное казалось второстепенным. Хотя и не укрылось от её глаз, как Пифия переменилась вдруг, по-доброму так на неё поглядела - или просто хотела показать ей свою доброту. Приятным был этот взгляд, ласковым и по-летнему тёплым. Искренним.
А что же Арей? Зубы бы ему хоть иногда чистить, но такими лапищами, наверное, щётку неудобно держать. Немудрено, что он постоянно злым и раздражительным ходит - если бы Лиза сама вечно воняла, она бы тоже научилась грязно ругаться, как сапожник, и выражаться словами матёрого серого волка. Но, кажется, он всё же смутился от пощёчины, от нравоучений, замечаний, ему сделанных, и от строгости в тоне девочки. Увидев, как он замолк на полуслове, явно проглотив очередное ругательство, Лиза усмехнулась даже. Правда, улыбка тут же стала кривой и брезгливой, когда фонтанчик громче зажурчал. Фу! А ведь разумное же существо, а не псина бестолковая. Как так можно?

Зазвучала сказка, потекла сладкой патокой напевная речь Провидицы, и Лизонька затихла, повернулась к ней, проникновенно в глаза её заглядывая, глубокие и чёрные, как сама ночь. Хотя больше напоминали смолу или нефть, поверхность которой отражала далёкий свет звёзд, подмигивавших с небес и ронявших на дворик свой белый пушистый жемчуг. Стихами нежными, сладкой песней лилась эта история из уст Пифии. Лиза слушала со всем вниманием, даже об Арее позабыв. Пускай он и перебивал Провидицу, но та умело продолжала свою повесть, ловко используя брошенные оборотнем фразы как часть истории.
Вот и выходило, что эту сказку они оба рассказывали. Так это воспринималось со стороны, так казалось Лизе. Они были как два балаганных артиста-сказочника, два скомороха, как-то она видела их выступление на ярмарке - один вёл историю для зрителей, а другой делал вид, будто ему мешает, но на деле подыгрывал, чтобы рассказ выходил более увлекательным и занимательным.
Так было и сейчас. Ну чем бы стала эта история без вмешательства Арея? Красивой сказкой, рассказанной в стихах. Но его участие добавляло в неё перчинки, той самой, что делала сказку больше похожей на правду, придавала вкуса и остроты изысканному блюду, приготовленному Пифией. Чтобы таким сладко-приторным не казалось. Чтобы в нём искрилась жизнь, играла всеми красками. И чтобы одна внимательная слушательница поверила во всю эту неправдоподобно звучащую историю и, широко распахнув свои большие, серые с зеленью глаза, прижимала к себе куколку и тихо шептала в удивлении:
- Как? Она во мне? Эта Звезда... неужели это я?
А насчёт рифмы Арей ругался зря. Очень даже красиво выходило у Пифии. Может, она и пренебрегала какими-то правилами стихосложения, но эти правила... кому они нужны? Стихи от души должны идти, от сердца, вбирая в себя образы, которые желаешь передать тому, кто их прочтёт или услышит. Вот это главное. А она Услышала. Лиза услышала то, что хотела передать Пифия!

Она взяла протянутое перо. Глядевшая на птицедеву осоловело от услышанной истории девочка вдруг почувствовала, что хочет спать. Как же она утомилась за этот долгий день, нескончаемо тянувшийся и ушедший в ночь. Она ведь так и не сомкнула глаз, борясь с холодом и слушая грозу снаружи да грохот бомбёжки. Это было ужасно. Попробуй усни, когда там, не очень далеко отсюда, наверняка гибнут люди.
И вот сейчас усталость навалилась, на плечи опустилась тяжесть...
- Что за Вторая Вещь и кого я должна сокрушить? - успела она спросить перед тем, как что-то случилось.
Что-то непонятное, загадочное и устрашающее. Словно бы тот самый «вонючий говноед» услышал ругательства в свой адрес и решил отплатить обидчикам, посмевшим говорить о нём в таком тоне. А про зачарованную башню спросить не успела.
По земле пополз ядовитый туман. Небо подёрнулось тёмной дымкой, и вдруг стало на душе холодно и пусто. Сказка оборвалась. Было бы совсем худо, если бы всё это сейчас оказалось сном. Растаяло без следа. Будто его и не было. Но нет. Пифия и Арей всё ещё были рядом, они были реальны - для Лизы так точно реальны. И это вселяло надежду, что Всё. Будет. Хорошо.
Даже если сейчас не очень.

Девочка кивнула, не став спорить со своими новыми друзьями. Или пока просто знакомыми, раз уж у них тут с Дружбой такие проблемы, что Другом может быть только кто-то один. Как же это неправильно!
- Пифия! - она подалась к Провидице, чтобы обнять её на прощание - легонько и ненавязчиво, на один короткий миг. Провести ладонью по её мягким перьям, погладить их ласково. Не боясь острых зубов. Ведь не съест же она её теперь? Раньше могла это сделать.
С Ареем обниматься не стала. Был Арей наш всемогущ, был могуч и был... вонюч. Оторвавшись от Пифии, Лиза махнула оборотню рукой.
- Я тебя буду ждать! - и побежала обратно.
Тут же остановилась. Стоп. А куда бежать-то? Она огляделась - где-то здесь должна быть та дверка, через которую она вышла. Бегом к ней! А потом - всё так же осторожно по ужасной лестнице и по жуткому коридору. Обратно в свою комнатку. Нигде не останавливаясь. Ни на что не отвлекаясь. Глядя под ноги и по сторонам не забывая смотреть.

Бе-жа-ть!
Отредактировано 22.07.2017 в 01:16
16

DungeonMaster Лисса
16.07.2017 00:03
  =  
...
Закрыто. И переходим ко второй главе.
17

Партия: 

Добавить сообщение

Нельзя добавлять сообщения в неактивной игре.