Арена: Тризна по пропавшему богу | ходы игроков | 13. Ойстр против Арайны

Арайна, пока Ойстр не опомнилась и не схватилась за второе свое оружие, подскочила практически вплотную и направив острие меча в грудь противницы, глядя той прямо в глаза, заявила:
- Сдавайся!

Ну вот и все.

Ойстр даже испугаться не успела, когда удар паладинши вырвал Сильно Пьющего из её руки и тот блеснув на солнце улетел куда-то далеко в сторону. А в следующую секунду острие меча Арайны уже едва ли не упиралось ей в грудь, а пронзительные голубые глаза цепко поймали взгляд сатириссы. Ну вот и все. На что она надеялась? Будь она хоть двадцать раз богиней, на героиню она никак не тянет - Ойстр гроза вакханалий и победительница пьяниц. Такие богов не спасают, хоть двадцать волшебных мечей им выдай. А весь её "героический поход в Запределье", ради которого она сюда и пришла не более чем мелкий комический эпизод в истории настоящей героини. Вот она, сильная, смелая, прекрасная да еще и благородная, раз готова оставить рогатую в живых. И сиськами почем зря на публику не светит, а у героинь с этим строго, им же пример молодежи подавать надо. И даже похожа чем-то на эту Катерину Керр из-за которой Бромий и пропал. Она победит, заберет Сильно Пьющего (если благородство конечно еще не достигло неизлечимой стадии, а то может и оставить) и пойдет дальше к своей мечте, какой бы она ни была.

А что сама Ойстр? Вернется назад, под шутки остальных козлоногих? Если потеряет меч, то Силен конечно накрутит ей хвост, но скорее всего простит. А Бахус может и сам вернется, он же бог. Зачем ему какие-то рогатые неудачницы? А если и не вернется, то не страшно, полно других богов, готовых принять его свиту и нечего думать о том что это выглядит как предательство - мы козлы, а не герои, нас такое не волнует. Все станет как прежде, кроме того что теперь все остальные сатиры и менады станут хихикать в кулачок и косится на нее, всякий раз когда кто-нибудь упомянет Арену. А она разумеется примется врать, что на этой Арене все куплено и вообще её противнице нагло подыгрывали, а то бы она её живо закатала. И возможно когда-нибудь и сама в это поверит, ведь это легче чем признавать что ты неудачница у которой был шанс на то чтобы стать героиней, а она его упустила.

Сатирисса прикусила губу, чувствуя как по щекам текут злые слезы. Ну уж нет. Если уж не повезло оказаться второстепенным персонажем, то хотя бы не в комедии. У нас сатиров другой жанр.

- Нет! - Рогатая тоже смотрела прямо в глаза противницы, словно не замечая острия меча упершегося ей прямо в грудь - Прости, но нет.

А затем резко отпрыгнув назад, бросилась к мечу.

Получатели: Ойстр.

Выщербленный меч Арайны упёрся в грудь Ойстр. Противницы замерли. Рука тренированного бойца, готового к удару, подобна натянутой тетиве - не надо никаких неуклюжих усилий, вся неуклюжесть ушла с потом тренировок и кровью боевого опыта. Надо только намерение ударить - и пусть Ойстр быстра, она не быстрее руки на дистанции удара.

Ойстр сделала ошибку, холодно анализировал бой засевший в подсознании Арайны голос валькирии, словно это у неё был волшебный меч, дающий ценные советы. Она сначала стала говорить, а потом задумала удрать.

Отказ должен был выглядеть как отскок, о глупая, глупая коза. Потом, отбежав, издалека можно вести героические речи. Вот шанс. Не надо удачи. Вот, она говорит четыре коротких слова. Их надо оборвать ударом в сердце - таков путь к победе!

Арайна не столько пристальным взглядом показывала твердость намерения нанести смертельный удар, сколько пыталась "прочесть" чувства Ойстр. Паника, осознание близости смерти, желание выжить? Или гордость, упрямство, решимость умереть достойно?
Что привело козлоногую на Арену? Сможет ли она смириться с тем, что ее желанию не суждено сбыться, или лучше смерть? Что бы выбрала я? Перед глазами паладина на миг вспыхнула картина из недавнего прошлого - меч друга, пронзающий ее собственную грудь.

Решительное "Нет!" заставило вернуться к реальности. Чужой голос в голове комментировал происходящее, а тело само, инстинктивно, подалось вперед и рука сделала выпад.
"Их надо оборвать ударом в сердце"
Мгновенное осознание - и попытка хоть немного отклонить клинок.

Паладинка уколола прямо во время отказа Ойстр сдаваться - где-то примерно после слова "прости". Без сомнения, будь воля её тверда, сталь нашла бы сердце.

Но прямо во время укола решимость оставила Арайну, рука дрогнула, и укол, который должен был стать смертельным ударом, вонзился... в грудь. Но... не ту грудь. Немного не в том значении грудь. В левую, в общем. Жутко болезненно, конечно. Но с точки зрения боевых ран - лучше уж уколоть в задницу.

Ойстр от такого обращения отскочила на полметра, словно отброшенная назад. Из глаз брызнули слёзы боли и обиды, а копыта уже сами на полной скорости несли её к мечу, воткнутому в землю. На всей скорости она выдернула из земли Сильно Пьющего, и заложила кавалерийский вираж-разворот окружностью в добрую полусотню шагов, выворачивая комья земли и безжалостно топча траву, в то время как Арайна растерянно стояла, осознавая произошедшее...

- Ну это уже за пределами добра и зла! - высказался наконец Сильно Пьющий, пока Ойстр бежала к нему и закладывала свой вираж. В голосе меча звучали металлические нотки, что в общем не удивительно, конечно. - Я понимаю - убей. Я понимаю - верни оружие и дерись дальше, если благородство обострилось, хха. Но издеваться-то зачем?! Ойстр, девочка! Наша месть будет ужасной! Лупи её по мечу! И доспехам! Йииихххаа!

То ли от уязвлённого чувства справедливости, то по другой какой причине, клинок Бахуса стал слабо светиться красноватым цветом.

Многие несведущие склонны считать покровителя виноделия и его вечно пьяную и вечно веселую свиту, существами безобидными и дружелюбными, никогда не причинившими ничего серьезнее тяжелого похмелья. Но знающие могут рассказать о судьбе царя эдонов Ликурга, который оскорбил Диониса, напал на него и его спутников и изгнал из страны, после чего лишился разума, убил собственного сына, а затем был задушен виноградными розами. Или же о судьбе Пенфея царя Фив, отрицавшего божественность Бромия и разорванного на части собственной матерью и её сестрами. Но главное они могут рассказать о менадах, спутницах Диониса. Когда-то бог наказал сумасшествием не веривших в него, заставив женщин набрасываться на собственных детей, но позже его верные последовательницы добровольно погружались в священное безумие не чуждое тому о котором знают берсеркеры далекого севера и южные хашишины. За разнузданным весельем вакханалий прячется яростное безумие, подобно тому как обманчивая легкость которую дает вино, скрывает за собой куда менее приятные его дары.

Сатир, которую звали Бешенством*, застыла напротив Арайны, выставив перед собой поднятый с земли меч и низко наклонив рогатую голову. Длинный конский хвост вновь молотил по бедрам, глаза налились кровью, окровавленная грудь прыгала в такт тяжелому дыханию,зубы были плотно стиснуты - точно также, как стиснуты были пальцы обоих рук на рукояти меча, а левое копыто взрывало землю, словно готовясь к новому разгону. Оба налитых кровью глаза сверлили паладиншу полным ненависти взглядом, из под нависшей над ними челки. Несколько секунд назад рогатая была почти готова принять и смерть и собственное несовершенство по сравнению с оппоненткой, но сейчас эти мысли, как впрочем и любые другие сгорели в ослепительной вспышке боли. Сатир не понимала что же заставило полуэльфийку оставить её в живых... до тех пор пока не услышала слова Выпивохи, которые расставили все по полочкам.
Она издевалась.

Ну конечно она издевалась. Поэтому она позволила перевязать рану, поэтому согласилась чтобы Ойстр взяла принадлежавший богу меч, поэтому не воспользовалась шансом убить её. Она увидела перед собой какую-то несуразную козлоногую неумеху, неспособную даже правильно держать меч и решила что может позволить себе расслабится! Какой из нее противник, если она даже меча удержать не может! Такого врага нет чести убивать, но вполне можно опозорить, на потеху всей Арене.

Сатирисса сжала зубы так что послышался отчетливый скрежет.

ДА КЕМ ОНА СЕБЯ ВОЗОМНИЛА?! Я БОГИНЯ ИЗ СВИТЫ САМОГО БАХУСА! И Я ОСТАНУСЬ ЕЙ СКОЛЬКО БЫ РАЗ МНЕ НЕ ПРИШЛОСЬ ОТДАВАТЬ СВОЕ БЕССМЕРТИЕ! ДЛЯ ТОГО ЧТОБЫ ПОПАСТЬ СЮДА Я УЖЕ ПОЖЕРТВОВАЛА БОЛЬШЕ ТОГО, ЧТО ТЫ КОГДА ЛИБО ИМЕЛА! И Я НЕ ПОЗВОЛЮ КАКОЙ-ТО ЖАЛКОЙ СМЕРТНОЙ ВЫСТАВЛЯТЬ МЕНЯ НА ПОСМЕШИЩЕ! Я НЕ СДАМСЯ! Я НЕ ОТСТУПЛЮ! И Я! ТЕБЯ! УНИЧТОЖУ!

- Мне нужна рукоять длиннее! БЫСТРО! - Прошипела Ойстр, обращаясь к мечу и затем сорвалась с места, на сверхочеловеческой скорости рванувшись к полуэльфийке и занося оружие для удара.

Получатели: Ойстр.

В иное время Сильно Пьющий, несомненно, "тонко" пошутил бы по поводу удлинения рукояти, но тут решил не размениваться на лишние слова. Ойстр почувствовала как в её руках короткая рукоять шамшира становится значительно длиннее и чуть толще, а сам меч наливается весом, чтобы соответствовать двуручному хвату... Рукоять, как и клинок, стала слабо светиться, но не красным, а почему-то розовеньким.

Чувства Арайны находились в полном раздрае. Да и выглядела она довольно растерянно. Все что паладин сейчас могла - это защищаться.

Ойстр налетела на девушку в броне и стала с размаху лупить её своим оружием с двух рук. Поначалу она опасалась контратак, но Арайна, очевидно, ушла в глухую оборону и не сделала даже попытки контратаковать.

Атаки Ойстр, хоть и мощные, было не так уж трудно парировать или отскочить от них - полноценный двуручный хват заметно ограничивает репертуар ударов. Но меч паладинки продолжал щербиться, да так, что возникали серьёзные опасения, что очередного удара он может просто не выдержать.

К тому же пару скользящих ударов Арайна всё же пропустила - один срезал наплечник и ушиб левое плечо, второй больно хлестнул по правому боку, прорубив доспех и оставив на рёбрах красную отметину - не рану, а словно след от удара хлыста. Вкус боли ударил в нос, но паладинка всё ещё держалась. Но - следовало что-то предпринять, и немедленно. Если не атаковать, нет никакой возможности выиграть - с тем же успехом можно сдаться. Много ударов спустя, Арайне показалось, что натиск сатирессы начинает ослабевать...

Несмотря на усталость, Ойстр продолжала натиск. Даже сквозь багровый туман застилающий разум сатириссы, пробивалась мысль о том, что рано или поздно она выдохнется, а значит бой надо заканчивать как можно быстрее. Хрипло зарычав, рогатая попыталась усилить натиск, чувствуя что меч словно стал тяжелее, а её движения медленнее

Получатели: Ойстр, .

Боль определенно прочистила Арайне мозги. По крайней мере, она прекратила душевные метания и пришла к определенным выводам. В тех боях что она наблюдала, прежде чем выйти на арену, проигравшего ждала смерть. Но ей - к добру или к худу - достался нестандартный противник со странным оружием, и в случае проигрыша смерь была маловероятна. Последняя атака это только подтвердила. К тому же, явная неопытность Ойстр в бою вызывала недоумение (как она вообще попала сюда, это же верная смерть) и сочувствие, мешала воспринимать ее как противника. Итого: не хочу убивать, но не могу сдаться; не могу дать ей победить - вдруг следующий бой она не переживет.

- Я не издеваюсь! - несколько запоздало ответила Арайна на высказывания Пьющего, сосредотачиваясь на парировании, и снова принимая отрешенно-решительный вид.

Клинки снова соприкоснулись - Арайна отразила очередную атаку Ойстр - и, совершенно неожиданно для обеих (хотя этого-то уже можно было ожидать) меч Арайны переломился так, что на рукояти осталось не более полулоктя клинка - остальное улетело в сторону и звякнуло о камень.

Первой, как ни странно, опомнилась паладинка - она, как и запланировала, подскочила к противнице и засадила ей кулачный удар яблоком меча в голову. Целилась в подбородок, попала скорее в нос. Нос, как следовало ожидать, хрустнул и сломался. Получилось довольно эффективно, но после крика "я не издеваюсь" - несколько издевательски это смотрелось. Ойстр заверещала, отпрыгнула, почти вслепую махнула Пьяницей - и, как ни странно, попала прямо по черепу Арайне, очень сильно. Некоторые потом говорили, что магический меч подыграл сатирессе, но боги по этому поводу хранили молчание. Как бы то ни было, паладинка была повержена, а Ойстр всего лишь нетвёрдо стояла на ногах - возможно, человек бы на её месте тоже свалился, но высокая жизнестойкость в-прошлом-бессмертной сказывалась.

Кое-кто на трибунах орал "Добей её!". На сатирессу же навалилась огромная усталость - за этот бой она словно прожила целую жизнь. Раны кровоточили. Нос - сломан, саднит, а главное - кровь стекает в носоглотку, её приходится глотать, чтоб не задохнуться, и та же кровь обильно течёт из носу.

Тяжело дыша, глотая собственную кровь и с трудом держась на ногах, Ойстр все еще никак не могла поверить в то что бой закончился. Нет, не в то что она победила (хотя и в это тоже), а именно в то что бой закончился. Никогда раньше бессмертной козлоногой богине не приходилось сражаться насмерть. Все что было с ней до того, как её копыта ступили на Арену, казалось чем-то безумно далеким и нереальным, словно во сне. Лес у подножия горы Никс, где юная сатирисса родилась, шумные пирушки и оргии, развеселые приятели сатиры и смешливые подружки нимфы, старый зануда Силен и даже сам Бахус, божественный покровитель пьянчуг и религиозных фанатиков, ради которого она и приперлась на эту дурацкую Арену - все это казалось было когда-то в далеком-далеком прошлом и не с ней. А здесь и сейчас были только шумные трибуны, поверженная противница у ног и соленый вкус собственной крови на губах. Крови текущей из сломанного носа. Можно было назвать это "вкусом победы", но сейчас Ойстр отчетливо понимала, что паладинка могла прикончить её как минимум один раз, а скорее всего больше и каждый раз останавливала свою руку. Было ли это действительно желание поиздеваться? Несколько мгновений назад это казалось очевидным, но сейчас, когда ярость ушла оставив после себя только невероятную усталость, сатирисса не понимала даже с чего вообще она решила подобное. Потому что так сказал Сильно Пьющий? Вот уж нашла кого слушать! Или это из-за этой зайцеухой стервой на трибунах? - Козлоногая подняла голову, но неожиданно не обнаружила наглой дылды, что во время боя давала оппонентке "ценные советы", а потому ограничилась тем, что махнула рукой с широко раскрытой ладонью с растопыренными пальцами в адрес того засранца (или засранки, мы - козлы, за толерантность) словно бросая в него что-то, хотя рука и была пустой, после чего снова обернулась к Арайне.

Только сейчас до Ойстр дошло, что пусть даже она и не убила свою противницу, но она все еще лишила её шанса достичь её мечты. И хорошо еще если та мечтала о бессмертии, вечном богатстве, кровавой мести или собственном гареме. Но нет же, такие благородные сучки, небось убивать идут исключительно ради благородных идеалов спасения человечества, а может заодно еще и эльфячества с гномячеством. И теперь рогатая вполне возможно нечаянно обрекла кучу народу на гибель, оставив их неудачливую спасительницу с сотрясением мозга - и это несмотря на то, что сама оная спасительница, готова была рискнуть своим желанием, только для того чтобы не убивать одну глупую сатириссу. В общем слегка не тянет на героическую победу из числа тех которые воспевают всякие слепые инвалиды. Совсем не тянет по правде сказать.

- Ну... ты... это... - Ойстр сглотнула и помотала головой, чувствуя как ей отчаянно не хватает слов. Перед глазами все плыло. Казалось еще чуть-чуть и козлоногая свалится на землю рядом с побежденной полуэльфийкой - Ты извини... если что...

Покачиваясь на ставших вдруг нестойкими копытах, победительница покинула Арену под свист, аплодисменты и улюлюканье. Захочет ли она повторить этот опыт? Ведь следующий бой будет с более опытным и более решительно настроенным соперником. Или соперницей.
Кажется, Ойстр начала понимать, почему боги так привередливо относились к отбору на Арену. Многие эпохи и миры не имели недостатка в умелых воинах, которые после войны (или периода войн) стали не нужны и подыхали с голоду, зарабатывая кто как умел и спиваясь от собственной ненужности и тяжких, не дающих заснуть воспоминаний. Но очень немногие из них, потерявших цель в жизни и решимость за неё бороться, приглашались сюда - даже из числа самых умелых и опытных. В таком бою, бою за мечту, за будущее, за навязывание своей воли Вселенной - умение драться, конечно, не стояло на последнем месте, но на первом была всё же решимость - та самая решимость разрубить даже небо, даже Будду, бросить на алтарь мечты себя самое, не презирая при этом себя и не мечтая от себя избавиться...

Что касается Арайны, то она пришла в себя довольно скоро - даже головной боли, приличествующей тяжести поражения, не осталось. Однако то, за чем она сюда пришла, похоже, не сбудется - возможно, будучи паладином, она никогда по-настоящему не верила в справедливость и желательность возмездия, и оттого не смогла себя заставить убивать ради него. Надеяться же пройти трёх противников, среди которых величайшие воины, не убивая, было бы великой самонадеянностью.