Вьюга | ходы игроков | Вьюга

"Да уж, оно и видно, как вы нам рады", - мелькает мысль - "Прямо аж светитесь гостеприимством". Но вел себя жрец, надо признать, вежливо, хотя улыбка у него очень уж неприятная, впрочем, зато с детьми - сама доброта. Сания и сама не смогла бы объяснить, почему старик вызывает у нее столь сильную неприязнь, но не доверяла ему ни капли, а вот сэр рыцарь ей даже импонировал. Хотя, вряд ли он тут что-то решает, видимо пляшет под дудку жреца и заглядывает ему в рот. Она быстренько закрыла сумку, пока Дункан не раздумал (вздох облегчения наверно услышали все присутствующие), перебросила попутно себе часть лекарств, чтобы лекарю было легче, и протянула суму Ашилю.

Красно-бордовый между тем позвал обедать. Не будь Сания такой уставшей и замерзшей, она бы всерьез обеспокоилась столь странной любезностью неведомой графини. Известные ей аристократы так себя не вели. Только сейчас девушке было все равно, что за этим кроется - блажь, скука или что-то ещё. Лишь бы пустили в тепло. Но услышав очередную, совершенно нелепую тираду старикашки, всё же не выдержала. Хотя и понимала всю бесполезность что-то объяснять жрецу, но язык, который порой стоило укоротить, решил по-своему.

- Это не пёс, это наш Шваркс, - Санни очень старалась, чтобы голос звучал любезно, - он нас не бросил, когда волки напали, нельзя его забирать. Он... он... очень воспитанный. И блох у него нет, все перемерзли.

При словах Преподобного глаза Уны удивленно расширились, а список вопросов, которые она не задаст графине, еще вырос. С одной стороны селить ее с рыцарями в казарме. Каталину девушка мысленно уже числила в рыцарях. С другой стороны, пригласить за свой стол явных простолюдинов. Вопиющее нарушение этикета. При всей симпатии к своим спутникам, Уна с трудом могла представить себе Санию и Флинта за столом графини, не говоря уже про Эйты. Не то, чтобы саму баронессу сильно трогал этот факт, после совместного крещения морозом, вьюгой и кровью волков. Но она опасалась, что эти дети со своей непосредственностью могут кого-то невзначай оскорбить. А она, Уна окажется крайней.

На прямой взгляд Дункана девушка ответила своим, не отвела его в сторону.
- Это не просто меч, рыцарь. Это «Паутинка». Она ковалась на заказ специально для меня и под мою руку. Ее благородную сталь украшает клеймо, которое Вы не можете не знать. Так что если Вы, Дункан, требуете мой меч, то своей честью отвечаете, чтобы он не попал в недостойные руки.
После этой горячей тирады, Уна развязала ремешки, которыми ножны «Паутинки» крепились к ее поясу. Рыцарю врат она протянула свое оружие в ножнах, положив горизонтально на две руки. Отдавать оружие не хотелось, но Уна понимала, что все ее искусство не поможет против десятка солдат. Да и не сражаться они сюда пришли.

Наблюдая картину в дверях, Лин, как подобает телохранителю, стояла чуть поодаль от баронессы, не вмешиваясь в её разговор с рыцарем. Хотя язык так и чесался ответить ему что-нибудь резкое и острое. Зачем он их задерживает? Какова причина? Даже если она есть, Лин просто не могла её принять – не хотела находиться в четырёх стенах, когда совсем рядом стоит перед вооружёнными воинами её группа… Если бы не эти чёртовы охранники у дверей, она бы просто оттолкнула Энзо и выбежала на улицу.
Естественно, так поступить сейчас она не могла. Играя определённую роль в их спектакле…

К тому моменту, как они с Уной подошли, большая часть группы уже разоружились. Кто-то даже вёл беседы с Преподобным о боге и пытался объясниться, как это делал коробейник. Некоторые просто молча стояли, отдав своё оружие. Девушка оглядела группу, бросив на них слегка встревоженный, но успокаивающий взгляд. Хотелось верить, что всё в порядке. Хотелось вселить эту уверенность в них.
Как Лин и предполагала, завидев баронессу Дункан направился к ним. Но хуже, чем его пристальное внимание, оказались слова. Просьба отдать меч. Лин уже знала, что следующей на очереди станет она, а рыцарь врат попросит сдать ему лук…
Это уже чересчур. Чтобы она и рассталась с луком, который в этом походе – да и большую часть жизни – стал для неё едва ли не всем?.. Единственной вещью, не считая алого плаща, вызывающей чувство ностальгии, привязанность, воспоминания… И пусть её собственный, армейский, был похоронен где-то в сугробах, но даже с этим куском дерева ей расставаться не хотелось. Это вещь, с которой она чувствовала себя уверенно. Вещь, с которой чувствовала себя собой…
Но Лин не стала ломать комедию. Молча сняла лук с плеча, колчаны, меч с пояса. Искренне надеясь, что в сумку никто лезть не станет.

Преподобный к тому моменту приглашал всех к столу. Просил убрать собаку. Удивительно…
Обычно, простолюдины обедали в отдельных помещениях. Чем объясняется такое чрезмерное радушие?.. Страх попасть в ловушку становился сильнее.
- Ваша светлость, такие предложения стоят того, чтобы их принять, - чуть наклонившись к Уне, произнесла лучница, на правах телохранителя и советника. - Это очень любезно со стороны графини, пригласить за один стол вас и ваших людей. Думаю, они будут счастливы видеть рядом с собой таких высокопоставленных особ. – Всю эту реплику Лин старалась мило и непринуждённо улыбаться.
Конечно, это было не совсем нормально. Но, может, графине Уинтворт неведомы общепринятые правила?.. В любом случае, расставаться со своими людьми Лин не хотелось, и это был отличный предлог оказаться с ними в одном помещении, следить и контролировать ситуацию.

Максимилиан, в последнее время не задумывался о том что делал, а просто плыл по-течению: надо идти, он шел, а когда надо сдать оружие, то отдал. И вот сейчас он ждал. Ждал чего? Может развития событий или дальнейшей команды. По-крайней мере теперь он не ждал медленной смерти от холода, а судя по-недавнему приглашению за стол, то и от голода смерть не грозит. Не в ближайшие дни, уж точно.
Надо отметить, что всех довольно удивило это приглашение, ведь думалось что им просто принесут еду в казарму. Ну или в солдатской столовой покормят.
Но Макс не особо удивился. Эмоции в последние часы ему были чужды, а воспоминания о собственных днях в качестве рыцаря и благородного мужа, были ещё не столь далеки.

Пуатье было плевать на мотивы и разговоры, всё что он собирался, это покушать на славу и отдохнуть нормально, пока в перспективе есть такие возможности. А со всем остальным будет разбираться по-мере поступления проблем.

Подняться старому жрецу так просто не удалось. Эйты слушала его, во все глаза глядя, запоминая каждую черту лица милого старика. Он напоминал ей кого-то столь же доброго... Ах да! Точно! Тот другой учил ее буквам и как узнать, сколько именно рыцарей собралось на площади, и почему нельзя говорить, словно жуёшь кашу, и произносить "Здрасте" вместо "Здравствуйте"...

Эйты слушала и улыбалась с нежностью, то ли своим воспоминаниям, то ли радостной встрече, то ли доброте дедули в красном. Во всяком случае порыв ее был вполне обоснован и понятен любой вдохновленной душе. Она вдруг встала на цыпочки и обхватила старика за шею, обняла крепко-крепко и чмокнула в старую морщинистую щёку
- Мы так долго сюда шли! - пожаловалась она с улыбкой, - Так устали! Там еще остались люди, вы их тоже впустите, хорошо?

Что могло расстроить сейчас Эйты? Казалось бы, ничего... Но нет, оказывается, могло!
- Ой, а пёсик-то с нами, - испугалась она, увидев, что Шваркса ни за что не хотят пускать. Наверное, боятся, что он будет лаять и потревожит покой принцессы Графини. Эйты очень хотелось кушать, и погреться у огня, и увидеть принцессу, и замок изнутри поглядеть, а еще поспать в кровати, но собачке тоже всего этого хотелось!
- Я побуду с пёсиком тут, он боится с чужими оставаться, - с трудом поборов сожаление, произнесла Эйты и заметно погрустнела. И как такой добрый дедушка мог предложить не пускать собачку?! А вот от этой мысли захотелось уже заплакать...

Дункан принимает «паутинку» с едва заметным кивком. Остаётся при этом столь же непроницаемо-бесстрастным, как и обычно.
Старик в алой рясе, в свою очередь, снисходительно отмахивается от слов Сании. Высокомерно поджав губы, Преподобный, не глядя на девушку, произносит:
- Шваркс или не Шваркс, эта шавка не будет крутится под столами в обедне, - тоном, не допускающим никаких возражений. Молчаливый солдат подхватывает невесомую практически дворняжку, которая до последнего продолжала испуганно жаться к ногам коробейника. Шваркс тихо скулит, пока воин уносит его в сторону казарм вместе с оружием Дрега.
Другой солдат по знаку Дункана забирает меч и лук Каталины – лишь теперь рыцарь начинает казаться немного довольным. В глазах мужчины проскальзывает мимолётно недоумение – его взгляд вопросительно скользит по лицам девушек, выискивая среди них Энзо, но не находит. Хмурится, но молчит.

- Теперь, когда мы уладили некоторые формальности, вновь хочу пригласить всех к столу, - гостеприимно восклицает опять Преподобный за мгновение до того, как на его жилистой шее буквально повисает Эйты.
Справедливости ради стоит отметить, что на лице старика не дрогнул ни один мускул – совершенно невозмутимо он выдерживает поцелуй и объятия девочки, и лишь затем отстраняется. Если и шокирован в глубине души, то вида не подаёт.
- С собакой ничего не случится, - отвечает он девочке с доброй улыбкой. – Но ты, если хочешь, можешь остаться.
Выпрямляется в полный рост и вновь приглашающе указывает рукой в сторону замкового крыльца.
Солдаты, расслабившись, начинают медленно расходиться.
Один за другим путники принимают пришлашение Преподобного, осторожно поднимаясь по скользким ступенькам и двигаясь навстречу обещанным теплу и обеду. Они не могут видеть того, что приковывает внимание тихо переговаривающихся между собой арбалетчиков на стенах. Те пихают друг друга и указывают куда-то вдаль, на что-то посреди теперь оставшейся позади снежной равнины. Там, на самой опушке зимнего леса, застыл неподвижно грациозный белоснежный олень, задумчиво взирающий на ворота замка своими умными сапфировыми глазами.

-//-

Приземистое и вытянутое помещение столовой тонет в полумраке. Немногочисленные и слегка чадящие факелы на стенах с трудом справляются с возложенными на них внушительными обязанностями – в углах залегают пугающе глубокие тени. Длинный стол, за которым способно при желании уместиться и три десятка человек, накрыт к обеду. Не завален всевозможными яствами, но едва ли кто-то действительно этого ожидал – впрочем, для скудного времени послевоенной зимы предложенная графиней трапеза выглядит почти что по-королевски. От центрального блюда – целиком запечённой свиньи, расходится густой аромат, сводящий желудки голодных и уставших от дороги людей томительным спазмом. Слуги – двое чернявых расторопных молодых пареньков, носятся туда-обратно с подносами, устанавливая перед каждым гостем миску с аппетитно выглядящей и исходящей паром похлёбкой. Наливают из бурдюков красное вино в простые деревянные кружки.

Место графини – во главе стола, около весело потрескивающего камина, пока что пустует. Преподобный первым усаживается на своё, по правую руку от хозяйки замка. Дункан, расставшийся где-то по дороге со своей меховой накидкой, садится по левую. Старик указывает гостям на остальные места, предлагая самим рассаживаться в соответствии с пожеланиями или же рангом.
С небольшим запозданием появляется и сама хозяйка замка – в столовую входит светловолосая девушка, почти что ребёнок. С виду графине Уинтворт сложно дать и четырнадцать – но держится она тем не менее с достоинством настоящей аристократки.
Садится на своё место, в достаточно скромном сереньком платье, облегающем детскую, ещё не сформировавшуюся полноценно, фигурку. Даже в неверном свете немногочисленных факелов видно, что графиня необычайно бледна – девочка смотрит на собравшихся людей прозрачными потусторонне глазами, придающими её внешности какую-то особую, необычную, красоту.
Волосы хозяйки замка не уложены ни в какую присущую рангу причёску, худощавую шею не прикрывают роскошные украшения, а на лице не заметно никаких следов макияжа.

Стоит графине Уинтворт занять своё место, как Преподобный поднимает бокал, призывая присутствующих к тишине.
Он пристально смотрит на девочку. Та смотрит на Преподобного. В конце концов, старик произносит:
- Графиня Уинтворт счастлива приветствовать в своём замке столь редких в последнее время гостей, не так ли, графиня?
Девушка молчит – её тонкие пальцы нервно елозят по серебряному кубку – единственному на столе, за исключением простых кружек.
- Я очень рада, - надломленный голос хозяйки замка постепенно приобретает уверенность. – Приветствовать новых гостей в своём замке. Вам пришлось через многое пройти по пути – не беспокойтесь, здесь вы найдете еду и укрытие на ночь.

Санни наивно полагала, что после того, как лекарь возжелал продемонстрировать хозяевам колющие-режущие инструменты, никто из спутников её уже удивить ничем не сможет. Но как же она ошибалась! Когда девушка увидела, как Эйта целует мерзкого старикашку, будто отца родного, у неё буквально глаза на лоб полезли. Девочка, конечно, непосредственная и слегка не от мира сего, но это уж слишком. Жар у нее опять что ли? Однако, жрец, к её удивлению, и бровью не повел. Санни в очередной раз облегченно выдохнула, решив, что опять обошлось, но, как оказалось, радоваться было рано.

- Я побуду с пёсиком тут, он боится с чужими оставаться, - пролепетала Эйта и "добренький" жрец, конечно, с радостью закивал, мол, ну если очень хочешь, то можешь остаться. Да, конечно, может, больной ребенок на морозе. Аптекарская дочка с трудом сдерживалась, чтобы не высказать ему все, что думает о такой заботе. Им дадут согреться и накормят, наплевать на остальное. Глубоко вздохнув, она повернулась к девочке, пощупала лоб. Лихорадка вроде чуть спала, видимо дело было не в помраченном сознании. Такая уж она, Эйта, и тут ничего не поделаешь. Санни решительно взяла девочку за руку.

- Послушай, фиалочка, тебе надо согреться. Мы потом вернемся за Шварксом. Его покормят, солдаты покормят. Надо идти, - она потянула упрямицу в сторону ступенек.

Усатый старик, предсказуемо выбрал место со своей барыней. Графиню приветствовал низким кивком головы и сел только когда, опустилась хозяйка замка и барыня. Пробурчав что то, на счет умывальника, Юрген приступил к трапезе.

Санни поднялась по скользким ступенькам, ведя девочку за руку. Впереди Юрген помогал идти Адриане. Девушка вошла в полутемное помещение и едва не рухнула, от резкого перехода стало плохо. После уличного мороза замковое тепло заставило сердце пропустить удар. Хорошо, успела схватиться за телохранителя. Она отошла в сторонку, приходя в себя и осматриваясь. Что за стол! Давно-очень давно Санни не видела столько еды сразу и в одном месте. Не заплакать бы. Девушка сняла варежки и платок, но свою жалкую после крещения огнем полулысую накидку скидывать и не подумала. Пусть лучше считают, что она вести себя не умеет, чем так. Она стояла и смотрела, как рассаживаются ее спутники. Лишь, когда все заняли свои места, присела в дальний конец стола, подальше от аристократии (и от красного жреца заодно). На поросенка старалась не смотреть - сразу затошнило. Нет, ну как же обидно. Это, значит, ужинать с видом на волков нормально было, а теперь тут тебе огромная, жирная свинья, а ты не можешь съесть ни кусочка. Девушка сосредоточилась на похлебке. Хоть её запах не вызывал отторжения и то хорошо. Не заснуть бы только за столом. От тепла и горячей еды она совсем сомлела. Мысли тоже текли лениво-лениво. Какая худенькая у них графиня. И несчастная на вид. Совсем ребенок... бедные дети... Всё-таки это очень странное место. Не хотелось бы Санни остаться здесь дольше необходимого. Хотя... идти куда-то... нет, идти куда-то сил нет. Просто встать из-за стола и то тяжко. Что-то ещё было неправильно, не так, как обычно.. Графиня? Зачем посадила всех за стол? Соскучилась по обществу? Да мало ли какие причуды. Но вот этот сам стол. Чтобы запечь поросенка, время надо. Их ждали? Откуда? Или они втроем так обедают всегда? Сания, наконец, вспомнила, что было не так. Но, обрадованные спасением, они вообще об этом думать не стали.

- Дрег, - она тихонечко обратилась к коробейнику. - На дороге, по которой мы шли, замки есть?

Макс, соблюдая все приличия и нормы, что остались в памяти ещё с прошлой жизни благородного сэра-рыцаря. От внимания Макса не ускользнула странный, болезненный вид и поведение юной графине. Да и вообще, всё в этом замке было довольно дико. То ли этот проповедник был не так прост как кажется и здорово промыл тут всем мозги, то ли ещё какая-то неведомая дьявольщина. Другого слова Макс просто подобрать не мог, ведь за свою жизнь он побывал во многих замках, с разными нравами и привычками их хозяев, но этот всё же выбивался из общей колее гораздо сильнее. Чувствовалось тут что-то недоброе. А может просто паранойя разыгралась от усталости и встречи с оленем?

Когда графиня Уинтворт вышла к столу и произнесла свою «зажигательную» речь, Уна получила ответ на многие свои вопросы. Стали понятны и поведение Преподобного и другие странности. Похоже, девочку, которая осталась без родителей, попросту подчинили себе. Да так, что она слово не решалась молвить без наставления священника. А одежда и убранство графини, больше подошли бы послушнице. Да любая горожанка и то лучше выглядела. А бледность и взгляд? Это графиня постилась так или перенесла болезнь. Хорошо еще, что бедняжку не удавили под видом болезни. Видимо для того, чтобы было кому ставить печать и подпись под бумагами. Рыцарь врат Дункан тоже явно ел из тех же рук, судя по его отношению к Преподобному. Уне захотелось поскорее решить вопрос с продуктами, лошадью и повозкой. После чего поскорее покинуть это гостеприимное место.

Но пока надо было ответить девочке, чтобы соблюсти приличия.
Уна поднялась и отмерила строго выверенный поклон «от равной меньшей знатности к равной знатности большей»:
- Благодарю Вашу Светлость за проявленные щедрость и гостеприимство. Это такие редкие качества в наши тяжелые и горькие времена. Обещаю, если Вы окажетесь в моих землях отплатить добром за добро, и прошу назвать мне свое личное имя, чтобы я знала, как поминать Вас добрым словом.
После речи Уна отдала должное еде. При этом ей пришлось напрячь всю волю, чтобы есть не спеша и по всем правилам этикета.

Дункан с усмешкой наблюдает за набросившимися на похлёбку гостями. По-хозяйски он пододвигает к себе поднос с поросёнком и принимается разделывать животное столовым ножом – мясо испускает притягательный аромат и исходит прозрачным соком. Отпилив внушительных размеров кусок, он молча отодвигает от себя блюдо, передвигая его поближе к гостям.
Графиня провожает уходящего поросёнка задумчивым взглядом – перед ней нет даже тарелки с похлёбкой, только наполненный вином серебряный кубок.
- Астория... Астория Уинтворт, - отвечает Уне вежливым кивком на поклон. – Для меня честь познакомиться с вами… Баронесса.
- Полно любезностей, - восклицает Преподобный, поднимая свою деревянную чашку. – Давайте же выпьем. За то, что случай привёл вас к воротам именно нашего замка. И за тех, кому всевышний не дал сил пережить эту бесконечную зиму.

Рыцарь с хозяйским видом разрезал поросенка, почти управившаяся уже с похлебкой Санни раздумывала, как бы ей попросить хоть немного воды. От вина ее мутило едва ли не больше, чем от свинины. Похоже, графиня была с девушкой солидарна. По крайней мере в части свиньи. Сидела графиня за столом с таким неуверенным видом, словно и сама была здесь в гостях. Какого черта багровый тут всеми командует?! Графиня попыталась было заговорить с Уной, но преподобный быстро пресек это дело. Провозгласил тост. Сания поднесла чашку к губам, пытаясь заставить себя выпить. Нет, ну и странно же она устроена, на морозе была готова снег лизать, утоптанный волками, а тут капризничает. Некрасиво в конце-концов. Тост то ли за здравие, то ли на помин был из тех, что нельзя не поддержать. Всевышний не дал... Много кому не дал. Что об этом знает приторный старикашка? Сидит тут в тепле и разглагольствует. Ну что она на него взъелась-то так? Ну жрец. Может и среди жрецов нормальные попадаются, кто их знает.

Сания сделала вид, что пьет, и отставила сосуд, незаметно выливая содержимое чашки под стол. Впрочем, стараясь действовать так, чтобы если кто-то все же разглядел ее манер, решил бы, что у девушки случайно дрогнула рука, обронив чашу. Вот, дожила, теперь еще и мертвые на нее обидятся.

«К столу»... Сказать, что от этих слов Земляничного старикана у Флинта мгновенно заурчало в животе, значило не сказать ничего. Поесть и передохнуть в тепле сейчас хотелось сильнее всего на свете. Смущало его разве что странное обращение местных со Шварксом. Ну да, обед. Да, в замке у богатой дамочки. Но вот его-то, скажем, — дворового мальчишку! — пригласили, а Шваркса — почему-то нет. Флинт слышал, что вообще-то высокопоставленные господа любят заводить животных, в том числе собак — особенно маленьких и больше похожих на здоровенных, обросших мехом крыс, вроде тех, что жили рядом с родной хибарой Алистера. Но Шваркс же явно лучше вот такого миниатюрного жалкого создания — почему бы и не накормить его?
Чёрт этих богатеев разберёт...

Странное беспокойство за пса мальчишка мысленно связывал с неожиданными сыновьими чувствами по отношению к Дрегу. Мол, если уж ты заделался в сыновья к коробейнику, будь любезен относиться к его питомцу соответствующим образом. Что ж, делать нечего...
— Эй, — поравнявшись с Волшебницей, шепнул Флинт, — я за Шварксом присмотрю, не волнуйся.
Мало ли, чего там этот Земляничный со своими рыцарями задумал. Может, они тут терпеть не могут собак и ведут с ними непримиримую, как с какими-нибудь паразитами. Нет уж, за Шваркса Флинт ещё поборется.

От группы Воронёнок отделился в самый последний момент, у крыльца, дождавшись, пока Сания с Эйты скроются за дверью. Ухмыльнувшись напоследок Дрегу (ловко тот всё-таки поддержал его игру!), мальчишка медленно захромал в ту же сторону, куда минутой раньше направился солдат с псом на руках.
Может, новоявленный отец или ещё какой благодетель притащит ему чего повкуснее с обеда?..

Учтиво поклонившись и поблагодарив хозяйку замка за такое радушие, Ашиль с трудом уселся за стол и соблюдая этикет начал есть, стараясь сдержать свой голод и не накинуться на еду как одичалый варвар. Единственное, что он еще сделал, до того как всецело отдаться поеданию пищи, так это извинился перед святым отцом, сообщив ему, что он бы с удовольствием продолжил сей интереснейший диспут с таким как он(священник) человеком, но увы его бренное тело после тяжких путешествий просто изнывает от усталости и если он конечно же не против перенести их беседу на следующий день, то Ашиль будет очень рад поговорить с ним завтра. Если же все таки святой отец настоит на сегодняшнем общении, Ашиль так же с радостью пообщается со святым отцом, но он может быть огорчен качеством сего диспута, ведь как бы Ашиль не был рад пообщаться, слабость его тела дает о себе знать и сила духа тоже в каком то роде измерима....

Лин проследовала за Уной в зал, присматривая за остальными, чтобы никто не отстал. В какой-то момент, пожалуй, потеряла бдительность, ибо в следующую минуту обратила внимание на отсутствие Флинта. Сердце тут же судорожно забилось, и девушка приотстала, ища глазами паренька. Увидела только его спину, маячившую в другом конце двора, куда уносили собаку… Чёрт бы его побрал, маленького негодника. Или хитреца – как уж посмотреть. Лин всей душой надеялась, что с ним будет всё в порядке. В конце концов, этот маленький прохвост просто не может попасться и дать себя в обиду. Если бы на Лин не лежала ответственность за всех остальных - кинулась бы за мальчишкой… Но пришлось идти в замок.

Как она и думала, поданные яства оказались скудными. Похлёбка, вино, поросёнок. На дюжину человек – бедный ужин. Но, как говорится, - бери, что дают. Выбирать не приходилось. И, честно говоря, Лин была рада видеть хотя бы это. Подумать только – ради гостей эти люди зарезали свинью. Девушка отчего-то не сомневалась, что скота в их загонах не так много…
Почувствовала голод, болезненно изъедающий её изнутри. Тем не менее, присев за стол рядом с Уной, лучница не накинулась на ароматно пахнущую пищу. Чего-то ждала. Может, пока Дункан отрежет себе кусочек, а может – каких-то кардинальных изменений, невербальных сигналов…
Дункан. Он сидел не так далеко, и Лин пристально за ним следила. Не нравился он ей. Если Преподобный не нравился своим влиянием и речами, то рыцарь представлял из себя потенциальную угрозу. Особенно разволновалась Лин в тот момент, когда отдавала ему лук. И видела довольную улыбку на губах.

В конце концов, в зал явилась и сама графиня Уинтворт. Молоденькая барышня, совсем дитё. В простеньком, без украшений, наряде. В ней чувствовалась неуверенность. И власть над ней Преподобного. Становилось ясно, кто именно тут всем заправляет…
Что произошло? Графиня потеряла родителей и теперь правит своими владениями, советуясь со священником? Или ещё хуже – обычная крестьянка, марионетка этих шарлатанов… Впрочем, эту версию Лин почти тут же отмела. Уинтворт говорила правильно. И не выглядела простолюдинкой даже в таком платье.
Пока графиня и баронесса разговаривали, Лин, не выдержав, отрезала себе кусочек свиньи. Положила на язык и некоторое время просто держала ломоть во рту. После дней голодовки идеально протушенное жирное мясо казалось просто божественным…

Не заметила, как поднялся Преподобный. Высказал тост. Лин запоздала подняла бокал – скорее, машинально. С подозрением взглянула на содержимое… С опаской – на всех остальных. Заметила неуклюжее движение Санни и усмехнулась. Молодец, девочка. Только если все начнут проделывать такие фокусы, это будет выглядеть странно.
Лин подняла бокал чуть выше, поддерживая тост. Подождала, пока не выпьют своё хозяева замка. Поднесла бокал ко рту… промокнула губы. Но глоток так и не сделала.
После чего Лин обратилась непосредственно к графине, поддерживая беседу:
- И правда, путь был долог и труден. Мы многих потеряли, пока шли… Ваши владения зима тоже не пощадила, Ваша Светлость. Как и, верно, вашу семью, - долгим пронзительным взглядом смотрела Лин на графиню, пытаясь прочитать её эмоции.
Не самая лучшая тема для разговора, не самая тактичная. Девушка ждала реакцию от Преподобного, но важнее было получить её от самой девчонки.

Жалость к песику перекрыла все прочие последствия горестей и лишений, но всё случилось так стремительно - ласковая фея была такой убедительной, да и Пестряк взялся за собачкой приглядеть - Эйты отступила, хотя до последнего оглядывалась на бодро шагнувшего следом за солдатами Флинта с какой-то затаенной печалью. А может то была обида...

Так или иначе, стоило оказаться в чертогах принцессы, и Эйты забыла как дышать, что уж говорить о грусти по несправедливо выгнанной собачке.
- Мы увидим принцессу! - доверительно прошептала она так, чтобы только добрая фея ее услышала. По лицам остальных Эйты не могла прочесть ни капли радости или предвкушения. Бедные, устали они, да голодные еще...
Собственное нутро заговорило жалостливо, когда она учуяла ароматы яств. Эйты даже чуть покачнулась, чувствуя, что вполне может упасть в обморок - такой вдруг силы оказался ее голод
С жадностью разглядывая предложенные для трапезы покои, Эйты наконец приземлилась за столом и нетерпеливо заерзала - хотелось уже начать, но все чего-то ждали, а значит и она подождет.
Увиденное вознаградило ее сторицей - Эйты даже приподнялась чуточку, не сводя глаз с принцессы. "Такая прозрачная! - думалось ей, - И так некрасиво одета..."
Эйты мечтала увидеть ее в золотом платье, расшитом жемчугом, в таких же атласных туфельках и непременно в короне, маленькой, аккуратной, намеренно надетой набок.
Разочарование прямо таки отразилась на лице — нижняя губа выпятилась, а взгляд хмурый, насупленный проводил принцессу Графиню до ее места. Того и гляди скажет чего-нибудь не к месту…

"Обман всё это!" - крутилось тем временем в голове…
Никакой это не замок и не принцесса, а еда им только кажется…

Дрег медленно садился. "Сын" покинул его. Собаку он отдал сам, сочтя что солдаты не оценят его настойчивость. Когда Флинт ушёл, Дрег лишь махнул рукой на прощанье. И вот сидя за столом, торговец медленно приходил в себя. Испарина на лбу. Лёгкая дрожь и не уверенность движений. И самое главное - нежданная свобода. От груза. От одежды. От холода. Он успел забыть о том, каково это. Просто сидеть и никуда не торопится. Их вещи забрали слуги. Рюкзак, который давил спину всю казалось бы почти всю жизнь..За последние недели Дрег сидел свободно чуть ли не впервые. Не беспокоясь ни о чём. Тело ломило. В поясницу воткнули горячую спицу. Усталость. Хотелось просто спать. Дрег смотрел в пустоту перед собой. Ароматы похлёбки не беспокоили его - то есть рот конечно наполнился слюной, а желудок скрутило от неожиданного приступа голода. Но отрешённый взгляд торговца был направлен куда-то в себя. Запуталась душа торговца во вьюге. В рогах огромного лося. В его бесконечной чёрной пасти. В белых зубах, которые так выделялись на фоне темноты.

Но понемногу тепло и еда привели его в порядок. Он очнулся, когда наконец вспомнил, что дочь аптекаря что-то спросила. - Санни, нет. Не было там рядом крепостей. И замок этот..к западу от столицы. Недалече. - И мрачно ухмыльнувшись в бороду, Дрег налёг на пищу. Похлёбка. Густая. Вкусная. Кажется там мелькнула парочка сушёных грибов, кусочки каких-то плотных клубней и мясо. Хорошая еда. Исполненный благодарности, коробейник подхватил кубок. Но думал он не о тех кто выжил. Скорее о тех, кто не пережил. Думал о убитых, загрызенных волками. И это было видно по его лицу. Но не он здесь задавал речь и тон. Поэтому он просто пригубил вина. Вежливо, но едва ли кто-то назвал бы его глоток жадным.

Так или иначе, но торговец, чётко знал, что доброту и гостеприимство, пусть даже навязанное..стоит поощрять. Дрегу не так чтобы сильно хотелось вставать, но тем не менее он поднялся. - Прошу прощения, добрые сэры и леди. - Немного покряхтывая, мужчина с некоторым остервенением принялся ковылять к своему мешку, что лежал под скамьёй у стены. Он провёл там целую минуту, что-то бормоча себе под нос. Руки перебирали товары и запасы, заготовки, какие-то свёртки, мешки..казалось им не будет конца..пока наконец он торговец не нашёл то что искал. Туесок..и ещё что-то, тщательно завёрнутое в тряпочку. Что-то в глубинах мешка звякнуло глухо, когда он убирал мешок обратно под лавку. Когда коробейник вернулся, то на его лице была..некая решимость, что ли. То чего раньше не было. Казалось, что лихорадка на время отступила, и только неестественно красные щёки Дрега указывали, что это отнюдь не так. Он решительно зашагал к сэру Дункану и графини.

- Ваша светлость. Я простой человек, скромный торговец. Позвольте преподнести вам дар. - Дрег осторожно подошёл и водрузил открытый туесок перед графиней. Мёд. Сладкий, крупнозернистый, вкусный. Возможно, девочка и не сладкоежка, но всё равно, она должна оценить такой дар. - Это вересковый мёд, с вольных просторов. Для графини, которая сохранила человеколюбие в такую годину. От имени всех дошедших до вашего дома..и тех кто не дошёл. - Меж тем Дрег развернул второй свой дар, и положил рядом с первым. Маленькая палочка, едва ли длинней ладони. Вся покрытая резьбой, а оголовье украшала морда подозрительно напоминающая драконью. Стилос. При взгляде на неё лицо торговца как-то изменилось, дёрнулось. Возможно, вспомнил что-то личное. Но всё же мужчина продолжил.

- А это, ваша светлость.. Эта вещь с далёкого для вас Севера, моей родины. Я сам выбрал и срезал ветвь. Понемногу, пока было время, делал резьбу на нём. Эта вещь видела сотни костров и ночей, и проделала долгий путь. Пускай она нынче будет у вас. - Дрег неловко улыбнулся, и положил развёрнутую замшелую тряпочку рядом с туеском мёда. Если первый подарок был от всех, то этот дар был от самого торговца..или скорее ремесленника, которым когда-то давным-давно был северянин.

Энзо.

Получатели: Лорензо (Энзо) Эль`Райнер.

Флинт.

Получатели: `Воронёнок` Флинт.

Санни.
Жрец показательно чокается чашкой с изящным бокалом графини, отхлёбывает вина. Его примеру неохотно следуют и другие, в то время как ты пытаешься незаметно вылить содержимое своей кружки на пол.
Сразу после этого поднимаешь глаза – и встречаешься с насмешливым взглядом Дункана, который, по всей видимости, всё это время наблюдал за тобой и, как следствие, прекрасно всё видел. Улыбнувшись одними губами, рыцарь моментально теряет к тебе интерес и вновь невозмутимо принимается за своего поросёнка.

Лин
Астория Уинтворт на тебя наоборот совсем не смотрела - опустила глаза сразу же, как только ты начала говорить. Выслушав, кротко кивнула.
- Зима сурова ко всем в ранней степени, - звучно продекламировал вместо неё Преподобный..

Получатели: Каталина.

Остальные.
Кто-то жадно поглощает исходящую паром похлёбку, кто-то предпочитает молочное мясо на удивление вкусного поросёнка. Некоторые рискуют последовать примеру графини и Преподобного, решая отпить немного вина. Вполне добротного, к слову, хоть и кисловатого немного на вкус.
Душный уют обеденной залы постепенно стирает отпечаток смерти с лиц беглецов, заставляя казаться кошмарным сном оскаленные волчьи морды и презрительно-пристальный взгляд ещё более жуткого зверя.
Вся эта дикость постепенно отступает, блекнет и стирается в памяти, уступая место простым человеческим радостям и невзгодам.

Коробейник, к примеру, превозмогая лихорадку медленно поднимается и бредёт к своему мешку. Преподобный, попивая вино, сверлит спину торговца тяжёлым взглядом, но не препятствует. Никто не пытается помешать Дрегу и тогда, когда тот подходит к графине практически вплотную. Задумчивые прозрачные глаза девочки смотрят на мужчину со странной смесью страха и удивления. Никто из обитателей замка явно не понимает, чего можно ожидать от добродушного на вид коробейника – лишь Дункан не беспокоится, продолжая невозмутимо пережёвывать мясо.
На пустующей части стола перед девочкой появляется мёд, чуть позже – и резной стилос.


Получатели: Дрег.
- Благодарю вас… - надломленным от волнения голосом отвечает Астория, продолжая смотреть не столько на дары, сколько на самого коробейника. – Это очень… Я…
Она медленно отводит взгляд в сторону – и от Дрега, и от багровой фигуры жреца. Жадно хватает со стола резную деревяшку.
- Прошу прощения… Мне что-то нехорошо, - пролепетав какие-то извинения, практически бегом вылетает из комнаты.
- Несчастное дитя, - громогласный голос Преподобного заполняет собой неловкую тишину. – Со дня смерти отца она сама не своя – этот мир бывает необычайно жесток, особенно к детям…
Старик сочувственно цокает и кивком предлагает Дрегу вернуться на место.
- В наше время на дорогах не так уж много простых путешественников. Кто вы такие, друзья? Откуда путь держите, и куда направляетесь?

Уна отдала должное всем представленным яствам. И похлебке, и хлебу, и поросенку. Стакан вина тоже выпила. Согрелась, наконец. Почувствовала, как кровь прилила к щекам. На убежавшую девчонку-графиню посмотрела с жалостью, но вслух, конечно, ничего не сказала. А вот когда преподобный влез с вопросами, поспешила ответить. Пока кто-нибудь не влез с ненужными рассказами и подробностями, вроде чумных волков или дохлого духа-оленя. Подняла голову от стола:
- Мы направляемся в мое баронство. В окрестности замка графини Уинтворт попали в результате магического катаклизма. Завтра собираемся продолжить путь.

Уна сделала паузу, и решила, что стол неплохое место, чтобы сразу решить все вопросы. Тем более и преподобный и рыцарь были рядом. А то потом ходи за ними по замку, договаривайся.
Она в свою очередь задала вопрос, адресуя его мужчине в красном балахоне.
- Нам нужна будет повозка на полозьях, или, хотя бы, на колесах. Одна или две лошади. Запас продуктов. Надеюсь, мы сможем это у вас купить?

Усмотрел-таки Дункан её маневр. Но только хмыкнул. Санни пробормотала себе под нос что-то, отдаленно напоминающее извинения. Сейчас больше всего на свете она желала, чтобы обед, наконец, закончился, и можно было свободно поговорить со своими. Предупредить, что тут к чему. Хотя, может и не права она, сама себе выдумала. Только все сходилось один к одному, как различные реактивы в реторте, смешиваясь вместе и превращаясь в снадобье. И замок этот, которого на пути быть не должно. И поросенок. Целый толстый заранее зажаренный поросенок. И страх на лице хозяйки. И вьюга эта. Неправильная вьюга. И жрец, главное. Что ему от них всех надо? Что у них взять вообще можно. Все уже и так забрали. И Сании страшно было едва ли не больше, чем во время стычки с волками. С замиранием сердца ждала она ответа Преподобного, а в голове билось: "Не поверил он ничуть в нашу историю, вот и выспрашивает. И не к баронессе одной обращается, а ко всем".

В то, что им дадут продуктов и повозку, да мирно отпустят, девушка не верила совсем. Но лицо жрец не захочет терять. Он же добрый и все понимающий. Что-то ему придется ответить, чтобы не выйти из роли. А еще Флинта нет, недосмотрела. Куда этот постреленок мог подеваться? И стоит ли привлекать внимание хозяев к его исчезновению? Решив, что лучше пока этого не делать, Сания уставилась взглядом в стол, предпочитая не вмешиваться в разговор. И на мед, который так и остался стоять подле места графини, не глядеть. А то очень хотелось влепить жадному коробейнику затрещину, вспоминая, как поила детей лекарством с пустой водой на привале, чтобы хоть как-то силы поддержать.

Вино Юрген не любил, так как старый телохранитель считал его пойлом белоручек. У каждого есть свои принципы, от них никуда не деться. Толи дело старя добрая перцовка. Вот только водки к сожалению, под рукой не оказалось. Как и медовухи. Странные ей богу люди. Хотя может у кого из стражников припрятан солдатский самогон. Усатый старик продолжил монотонно работать челюстями, как заправский пловец стремящийся к берегу. Казалось он решил наесться на сегодня, на завтра и на после завтра. Старая привычка, есть про запас и спать, когда есть свободная минута. Возможно он даже стащит со стола недоеденную еду после трапезы, кто знает, кто знает. Остекленевшие рыбьи глаза, не моргая шарили по залу, натыкаясь на предметы и живых людей, но казалось старику они совсем не интересны. Периодически его рука ложилась на пояс, но сабли там не было. Тогда не красивое лицо усача хмурилось, старые шрамы приходили в движение, что не делало его привлекательней для окружающих. В разговор Юрген не вступал, видимо версия, предложенная Уной, полностью устраивала старого вояку.

Происходящее за столом, было все более странным. Что-то не так с графиней и этим замком. Что-то не так с этим "Преподобным" и его Начальником стражи.
Продолжая трапезничать, но уже вполне неторопливо, как сытый человек, которому вроде как и заняться больше нечем, Максимилиан облокотился на стол и с любопытством изучал помещение, подмечая количество людей, входы и выходы. Пуатье ощущал себя как тогда, в прошлом, когда обманом, его лишили власти в собственном замке и узурпировали его скромную власть, а самого заточили в темницу. Мужчина больше не хотел находится здесь. Одна ночь. Всего лишь одна ночь и он уйдет прочь. Только перевести дух.
Что бы здесь не произошло, какие-бы интриги не плелись, всё это не его война. Он просто беженец.

И всё-то Эйты не нравилось. Она будто оказалась в холодной комнате вместо уютно нагретой, ела лук вместо сочного пирожка с малиной, танцевала вместо того, чтобы петь, смотрела на ненастоящую принцессу вместо правильной - одним словом, чувствовала обжигающие обман и несправедливость. И выяснить, почему ей приходится плясать в холодной комнате с луком в зубах можно было лишь одним способом.
Эйти сидела, насупившись ровно до тех пор, пока та, кого прозвали принцессой Герцогиней и что-то на "А" не схватила со стола весьма занятную - Эйты бы такая тоже пригодилась - ложечку и не сбежала с ней.
Тут-то подхватилась и Эйты. Главное, чтобы не поймали снова.
- Я хочу с ней поиграть! - на ходу крикнула, не уточняя, что о ложечке речь, конечно. Принцессу-то она просто спросит, почему та врёт.

Дрег низко склонил голову, и неловко улыбнулся в бороду. Он определённо не ждал столь бурной реакции на свой дар, и теперь не знал как ему реагировать. Лучше всего сделать вид, что так и должно быть. Это позволит юнице сохранить благородное достоинство позже. Тем не менее вслед уходящей графине он бросил озадаченный взгляд, и тут же поспешить обратно за стол. Не стоит обижать Преподобного.

Присев на обратно на место, торговец вновь принялся поедать похлёбку. Голод больше не терзал его нутро, но он знал, что ему понадобятся все силы. И горячая, обильная, и самое главное, бесплатная еда для него сейчас позволит окрепнуть чуть быстрее, чем обычно. Лишь услышав Уну, коробейник немного покосился на неё. Нет, конечно ей видней, куда она там направляется, но он-то совершенно точно направляется в столицу. Впрочем, в разговоры благородных лучше лишний раз не встревать, тем более, благородная госпожа явно говорила за всех.

- Добрый сэр Дункан, нет ли каких вестей из столицы? Я долгое время был на севере, и мне интересны любые новости из Эредина. Утихла ли чума насовсем, или всё ещё обрывает нити людских жизней? Последние вести..были неутешительны, скажем так. - Дрег отложил ложку в сторону, и пытливо глянул на сэра Дункана. Он предпочитал вести разговор с ним, чем с жрецом. Сам же он был готов поведать про своё тесное, но довольно короткое знакомство с разбойным людом.

Яркие воспоминания заставили Дрега помрачнеть, и лицо торговца непривычно посуровело. Его нос ещё помнил чад от тел товарищей сожженных на погребальном костре. И это было определённо не те события, что вызывают аппетит у больных людей. Клятые бандиты, чтобы их Угг топором гонял.

Поев хорошей еды, Ашиля начало неумолимо клонить в сон. Усталость последних дне навалилась на него с новой силой, но он был достаточно воспитан что бы этого не показать.

Трогательные действия Дерка и уход маленькой хозяйки был душещипателен, но Ашиль на данный момент находился не в том душевном состоянии что бы как то на это реагировать. Единсвтенное на что он учтиво ответил, так это на сказанную преподобным фразу. И это скорее был не ответ, просто дополнение к его предыдущему диспуту.
- Да, сей мир жесток. И особенно он жесток к тем, у кого чистая душа. Но ведь не даются Создателем испытания, которые непосильны. Тем более, что нигде не сказано, что бремя должен нести один человек. Родители должны были бы облегчить ее путь, но так как их нету, это бремя должны взять на себя те, кто искренне сопереживает ей и готов помогать. Ведь верно, Преподобный?

Большую часть времени, проведённого за трапезой, Лин в разговор не встревала, медленно и методично поглощая поросёнка. Похлёбку она так и не попробовала, к кубку вина так и не притронулась. Мрачные мысли одолевали лучницу. Ей не хотелось участвовать в разговоре, который так старательно пытался поддержать Преподобный – ей было тошно от всего этого спектакля. Ведь и так становилось ясно, что с замком и его обитателями что-то не так.
- Дункан, - отрезая очередной маленький кусочек, тихо произнесла Лин, не глядя на практически рядом сидящего рыцаря. – Здесь не хватает одного человека баронессы. Почему её рыцаря не пригласили к столу? – вопрос между делом.
И он действительно её волновал. Во-первых, самом Энзо не мешало бы подкрепиться. Во-вторых, забыть об одном из спутников титулованной особы – моветон. Но главное, это навевало определённые мысли.

Здесь всё было странно. Непривычно. Подозрительно.
Судя по тому, как побледнела «графиня», схватив подарок Дрега – удивительно запасливый всё-таки человек – и умчавшись из зала.
Первой же мыслью Лин стало подняться и проследовать за ней. Ведь именно так она сможет узнать правду – просто расспросив Уинтворт без бдительного надзора священника. Однако она была явно не единственная, кто об этом подумал: подружка Флинта вскочила с места и побежала за новоявленной графиней. И кто её знает – действительно ли «поиграть» или ей в голову пришла точно такая же мысль?..
Как бы то ни было, но Лин поднялась с места и бросила фразу остальным, в частности, предназначавшуюся Преподобному, со вздохом:
- Ох уж эти дети. Прошу прощения, господа. Я прослежу, чтобы она ничего не натворила и верну в зал.
И вновь это событие её взволновало. Во-первых, за девчонкой действительно нужно присмотреть. И, во-вторых, это прекрасный шанс застать графиню одну.
Конечно, ей катастрофически не хотелось оставлять здесь остальных, но она доверяла Уне. Здесь оставались и Макс с Юргеном. А такой шанс упускать нельзя.
Улыбнулась и неспеша последовала в ту же дверь…

Голос Каталины вырвал Санию из полусна. Последние несколько минут она сосредоточилась почти исключительно на том, чтобы не рухнуть лицом прямо в пустую миску из-под похлебки, похоронив окончательно свою репутацию, а заодно и репутацию баронессы... баронессы... Тут сонные мысли запинались. Уна так и не назвала им свой полный титул или Сания его прослушала. Непростительный промах с их стороны, стоит хозяевам только вскользь поинтересоваться у кого-то из беженцев, в какую же сеньорию они собственно держат путь, как маскараду конец.

Глаза закрывались сами собой, а голова сделалась такой тяжелой. Вопрос лучницы заставил тревожно вздрогнуть, Санни и не заметила до этого, что рыцаря тоже нет за столом. А затем кинулась к выходу из обедни Эйта, а за ней последовала Каталина. "Разбредаемся кто куда", - тревожно думала девушка. Её начала бить крупная дрожь, уже не от холода, а от страха. Так бывает, когда человек, пройдя сквозь напасти и почти больше не реагируя на них - ко всему привыкаешь рано или поздно, попадает, наконец, в уют и безопасность и вот тут-то, когда, казалось бы, всё страшное позади, его накрывает запоздалой истерикой.

За столом остались только разговорившиеся Ашиль с Дрегом - впору порадоваться, раз болтают, значить, отступает болезнь, сидящая рядом с господами Уна, Макс, оглядывающий помещение с каким-то очень странным выражением в глазах, да безмолвная аристократка в компании своего угрюмого телохранителя. Девушка и раньше держалась чуть в сторонке от остальных, то ли не желая, то ли стесняясь общаться, а с самого сегодняшнего утра Санни вообще от неё не помнила ни слова. Промелькнуло в голове: "как они похожи, графиня и Адриана. Обе словно бы не на своем месте и тяготятся им".

Ей не часто приходилось иметь дело с аристократами. Те предпочитали почему-то лечиться исключительно у магов, хотя выходило во много раз дороже, а уж насчет надежности... Насчет надежности можно было долго спорить. Но считалось престижным. Вот и довыделывались до чумы со своей магией. Опыт общение с имперскими лордами вспоминать лишний раз тем паче не хотелось. Чванливые свиньи без чести и без совести. Дорого бы она отдала за то, чтобы выбросить из памяти ту ночь в трактире. Но вот Уна была совсем-совсем другой. Надежной. Поговорить бы с ней наедине, поделиться опасениями. Только как это сделать, тем более теперь...

Сания привстала и поклонилась Уне и Дункану с добреньким жрецом.

- Миледи, - начала она, - Я видела тут часовню. Смиренно (откуда и всплыло это словечко, в какой-то книжке читала, язык чуть не подавился, такое выговаривая) прошу вас. Если с позволения наших добрых хозяев (еще один поклон, не переборщить бы) отправитесь воздать хвалу небесам за чудесное избавление, позволить мне вас сопроводить.

Оставалось надеяться, что Уна поймет ее с полуслова. И что багровый жрец хоть помолиться им даст в одиночестве.

После обсуждения хозяйственных вопросов, Уна подозвала к себе слугу и велела отнести блюдо с едой раненому рыцарю в казарму. Лорензо не пошел с ними из какого-то своего упрямства, но это не должно было значить, что рыцарь должен сидеть голодным.

Ни в какую часовню Уна так-то не собиралась, но живая и неугомонная Сания буквально вынудила ее согласится своим поведением:
- Конечно, дозволяю.