Вьюга | ходы игроков | Вьюга

Сидевший у камина рыцарь, даже не стал поворачивать головы. Ему с головой хватило того, что заметило боковое зрение. Бросив очередное полено в пасть к прожорливому пламени камина, что за последний час, позволило Энзо основательно просохнуть и согреться.

- А зачем победителям понадобилось устраивать настолько дешёвый маскарад? – внезапно произнёс бывший граф на языке империи, в котором, впрочем, улавливался несильный акцент человека, прожившего на севере слишком долго. Если не вслушиваться, то можно было бы решить, что и сам Лорензо выходец из Артодана, просто по какой-то причине слишком долго проживший вдали от родины. – У Дункана, кстати, если он конечно Дункан, речь довольно правильная. Я почти поверил, что вы Теравийцы, хотя это, наверное, из-за того, что и сам я на этой земле всего лишь незваный гость, и всё же… какого чёрта солдаты империи опустились до переодевания в иноземные тряпки и прислуживания врагу?

Вошедшие, наконец, удостоились внимательного изучающего взгляда от рыцаря, который не боялся ни сражений, ни смерти. Взгляда, в котором чувствовалась сила человека, способного вести за собой как войска, так и принимать важные решения, и который с головой выдавал в нём благородную кровь.

Услышав из уст рыцаря родную речь, усач неприязненно улыбнулся. Так улыбается человек, которому опостылело ломать перед зрителями комедию. Который с нетерпением ждёт, когда же в конце концов всё-таки начнётся игра.
Если его и удивляют лингвистические познания Энзо, то виду не подаёт.
- Мы временно позаимствовали у хозяйки этот замок под нужды империи. Как только в нём отпадёт необходимость, мы мирно уйдём, - с наслаждением отвечает предводитель отряда на чистом имперском, поглядывая исподлобья на Энзо с хитрым прищуром. – А теперь, сэр, будьте так любезны – сдайте оружие и проследуйте за остальными в обедню.
Он не боится, даже более того – целиком и полностью ощущает своё превосходство. Он отличный боец, прошедший не одно сражение под чёрными знаменами. За его спиной – двое надёжных солдат. Что может против них одинокий рыцарь, медитативно подкидывающий дрова в жерло камина?

Долговязый старательно набивает табаком трубку, то и дело с подозрением поглядывая на смирно сидящего пса. Мальчика, который неясной тенью отделился от угла и почти бесшумно направился прямо к нему, он заметил не сразу. Когда заметил, то его лицо выразило не беспокойство, но удивление. Солдат неуверенно улыбнулся мальчику и хотел было что-то сказать, когда ему навстречу устремилась мотыга.
Мужчина выронил трубку и едва успел заслониться рукой от сокрушительного удара. Что-то отвратительно хрустнуло, а человек со стоном завалился и сел на землю. Шваркс с грозным рычанием набросился на него, не столько прокусывая, сколько слюнявя штанину.
Флинт видел, что одна рука поверженного солдата повисла безжизненной плетью, в то время как второй ещё не осознавший происходящее толком мужчина слепо нашаривал рукоять топора.

Особое правило сцены: д100 на силу (борьба на добивание).

Графиня обнаруживается прямо в коридоре около обеденной залы. Девушка стоит к вам спиной и смотрит в окно, её плечи едва заметно подрагивают то ли от холода, то ли от сдерживаемых натужно рыданий. В руках Астория сжимает подаренную Дрегом деревянную безделушку, слепо елозя тонкими пальцами по её неровной поверхности.
За окном, лавируя, медленно крутятся крупные снежные хлопья. Пока их немного, но чувствуете – начинается буря.

Оказавшись вне поля зрения, Эйты рванула вперед так, словно за ней гнались те самые больные голодные волки, о которых теперь все будто бы забыли. Кушали себе спокойно...

Жаль, бежать далеко не пришлось - Эйты только разогналась, как следует, даже обидно стало - могла бы нестись по закованным в камень коридорам так, чтобы ветер свистел в ушах, искать эту невзрачную принцессу, чтобы дух от поисков захватывало, но нет - у той не хватило сил уйти подальше.
Эйты резко затормозила едва ли в метре от девчонки.

- Вы что, печалитесь? - едва успев присесть в сделанном наспех реверансе, она без церемоний заглянула принцессе в лицо. - Не надо так! Посмотрите, какой славный день! Кто вас обидел?

Эйты смотрела расширенными от ужаса и сострадания глазами и с такой искренностью желала помочь, что просто невозможно было отступить и не поддаться ее наивно-сочувственному напору.

Лин в последний раз обернулась на своих людей. Кто-то беседовал о чуме и её последствиях, кто-то – о магических катаклизмах… И вот эта последняя тема не слишком её устраивала. Ощутила даже подобие злости, хотя для этого не было особых причин. Просто… рассказывать этим людям о том, что с ними случилось – очевидно, плохая идея. Кто знает, как именно они воспользуются дошедшей до них информацией. Не станет ли она, в каком-то плане, ключевой для разгадки их главной тайны…
Чёрт побери, Лин ужасно не хотелось покидать залу. Но она заставила себя выйти в коридор. Кто ещё кроме неё позаботится об этой девчонке?..
И как поживает там Флинт?..
Они все начинают понемногу расходиться по замку. И Лин оказалась не в силах этому помешать. И не могла бы помешать – в конце концов, хозяева замка, раз уж согласились оставить группу незнакомых людей на ночь, обязаны были предложить им комнаты. И, вполне возможно, в разных частях замка…
Лин не могла ничего с этим поделать. Но могла хотя бы попытаться выяснить, что здесь происходит.

Оказавшись в коридоре, девушка сразу же нашла глазами фигурки детей. Уинтворт стояла у окна, спиной к коридору, и её плечики заметно подрагивали. Первой мыслью Лин стали рыдания, но странная мысль прорезала сознание, всполошив уже собранный им образ. Ей показалось, что это вовсе не рыдания – смех…
Эйты – наконец-то странное имя девочки всплыло в памяти – в это время бежала к графине, и лучнице показалось даже, что та в определённый момент в неё врежется… Однако предотвращать неловкую ситуацию не пришлось – девочка остановилась сама. И тут же начала расспрашивать графиню. Пожалуй, нечто подобное спросила бы и сама Лин, будь у неё возможность сделать это первой.
Но теперь лучница застыла у двери, склонив голову набок и вглядываясь в силуэты девочек на фоне разыгрывающейся бури. Ждала. Ждала, пока графиня не повернётся и не ответит… Разговоры между детьми – самые откровенные. Пожалуй, Лин не стоит им мешать хотя бы сейчас.

Свои способности Флинт явно переоценил. Хруст снега под ногами выдал его, но останавливаться мальчишка не собирался. Шваркса в обиду он не даст, что бы ни случилось, — как, в общем-то, и любого из члена его, Флинтова, отряда.
Чужой стон заставил Воронёнка закусить губу и крепче сжать мотыгу в обеих руках. Волки из его сна скулили иначе, но тоже от боли: он до сих пор помнит, как острие оружия врезалось в узкую, изголодавшуюся по крови морду; как тёмная тень проскользила по сугробу и затихла где-то в глубине, припорошённая снегом. Когда-нибудь это закончится — всё это.
О том, что такое «всё», Флинт старался не думать.

Дёрнувшись от жуткого хруста, Воронёнок снова занёс мотыгу над головой, изо всех сил стараясь не жмуриться боязливо, как последний трус. Ногой он попытался отпихнуть топор подальше от Долговязого — нечего тут, отмахал своё. Долговязый — злой, плохой и мерзкий, потому что собирался ранить Шваркса, а Флинт защитит пса. Не даст в обиду. И всех остальных — тоже обязательно защитит.
Алистер ведь обещал, что всё будет хорошо.
Интересно, а у Долговязого был свой Алистер?

Астория нервно вздрагивает при внезапном появление посторонних, но тут же возвращает себе аристократическое достоинство и усилием воли пытается взять себя в руки. Она оборачивается и смотрит прямо в наивно распахнутые глаза Эйты – свежие дорожки слёз ещё не успевают высохнуть на щеках девушки, заставляя предположить, что едва ли она только что на самом деле смеялась.
Графиня Уинтворт блекло и неуверенно улыбается.
- Всё хорошо, - отвечает она Эйты и с некоторой тревогой поглядывает на прислонившуюся к стене позади Каталину. – Правда.
Добавляет неубедительно.

Возможен бросок убеждения\устрашения (д100+обаяние+спец.модификаторы\социальные навыки).

Выходишь через дверь, при помощи которой сюда и вошла – противоположную той, куда убежала сперва графиня, а после – Эйты и Каталина. Скользишь тенью по пустынным коридорам спокойного замка – даже безликие слуги не попадаются тебе на пути.
Не без труда находишь обратный путь, каким-то чудом верно угадав повороты. После сытной трапезы клонит в сон – хочется лечь где-нибудь в тепле на кровать и как следует отоспаться.
Сама того не заметив, оказываешься снова во внутреннем дворе замка. Слева – приземистые бараки, прямо перед тобой – ворота, справа – высится небольшая часовенка. Один из арбалетчиков жизнерадостно отдаёт честь со стены, приглашающе махнув рукой и, очевидно, предлагая подняться.
Здесь, снаружи, за время твоего отсутствия кажется стало значительно холоднее – с тёмного неба планируют крупные белые хлопья, заставляя предположить, что снова надвигается вьюга.

Замахиваешься ещё раз для сокрушительного удара, но мужчина, извернувшись, отталкивает тебя мощным пинком, заставляя завалиться и рухнуть в сугроб. Стражник матерится, судя по интонациям, но то ли делает это чудовищно неразборчиво, то ли говорит почему-то на незнакомом тебе языке.
Вырвав из пня предназначенный для совсем иных целей топорик, он нависает над тобой – злобный и устрашающий. Тяжело замахнуться и ударить его по харе мотыгой, когда ты сам неуклюже барахтаешься в снегу на спине.
Отважный Шваркс вносит в сражение свою ощутимую лепту – нещадно рыча безуспешно дерёт штанину мужчины, пока тот не приканчивает дворнягу одним резким ударом. Мохнатая тушка беспомощно оседает на землю, а стражник выдирает из черепа пса окровавленное лезвие топора.
Всем своим видом помогая понять тебе, что теперь игры на самом деле закончились.

Бросок на изворотливость (д100+ловкость+спец.модификаторы\навыки).

Впрочем, мурашки бежали не только со страху. С неба опять повалило. Неужели все сначала? Зябко ежась, Санни задрала голову, разглядывая снежные хлопья, и встретилась глазами с одним из арбалетчиков. Тот приглашающе помахал рукой. Лезть на стену? Сомнительное мероприятие. С другой стороны, солдатам скучно, может и сболтнут что-то лишнее. Девушка нерешительно оглянулась на дверь. Уны пока видно не было, похоже, задержал малиновый жрец разговорами. Выйдет, увидит Санни, сообразит. А там, если повезет, можно будет обсудить не только свои догадки.

Вздохнув, она направилась к каменной лестнице, осторожно поднимаясь по скользким ступеням. В последнее время былая ловкость изменяла все чаще, обычные движения и те давались с трудом, а тут по верхам бегать. Что от нее солдату надо-то? Соскучился по женской ласке? Скорее всего. Санни и без зеркала представляла себе, что выглядит далеко не лучшим образом. Бледная, с кругами под глазами, спутанными волосами и обмороженной кожей. Просто мечта. Хотя, если из женщин тут одна малолетняя графиня, то им скорее всего плевать, как Санни выглядит. Можно представить, как тут приходится молодым, здоровым мужикам. На кого угодно набросишься.

Впрочем, она особо не боялась. И не потому что сильно верила в дисциплину подопечных Дункана - мужики есть мужики. И уж, конечно, не потому, что полагала себя способной дать отпор в случае чего. Куда там. Просто на таком морозе ничего серьезного они ей не сделают, не враги же себе. А несерьезное можно и потерпеть. Противно, не более. За эту долгую дорогу Санни приходилось терпеть вещи гораздо противнее. А там, кто его знает, может и просто поболтать хочет. Скучно им должно быть тут смертельно.

Глаза Эйты распахнулись от удивления, казалось, еще больше. Чистые, редкого голубого цвета, они приковывали внимание, отвлекали от общей несуразности ее лица.
- Разве плачут, когда хорошо?! - воскликнула Эйты и тут же перешла на заговорщический шёпот, -

Я никому не скажу, честно. Меня всё равно никто не послушает, все такие серьезные...

- и задумалась о чём-то своем на миг, взгляд застыл и даже рот приоткрылся.
- А мы пришли с пёсиком! Он такой славный! Хотите, покажу? - Эйты, признаться, хотелось повидать своего шерстяного друга гораздо больше разговоров с понурой скучной принцессой.
- Он очень добрый... - последний аргумент был скорее приятным воспоминанием нежели попыткой уговорить.

Шваркс — тело Шваркса — беспомощно валится в снег, и на секунду всё вокруг замирает. Флинт смотрит вперёд пустым, не мигающим взглядом. Так же оседали на землю волки из кажущегося теперь далёким и глупым сна. Так же изнемождённо падали в стог сена Скворец и Синичка, когда работа подходила к концу. Так же, возможно, и он совсем скоро погрузится в долгожданный отдых.

Флинт зажмуривается.

Эхом в голове всё ещё отдаются слова Долговязого — точнее, злобное, неразборчивое бормотание на неясном языке. Кажется, плохие люди, на битву с которыми отправился Альбатрос, тоже не умели говорить по-человечески. Может ли быть, что Альбатрос где-то рядом и придёт, стоит только позвать его погромче?

Неожиданно Воронёнку хочется позвать их всех — Алистера, Чайку, Синичку, Скворца — всех до единого. А ещё — девочку-Волшебницу, которая наверняка защитила бы Шваркса куда лучше, чем он.

Окровавленный топор зависает над мальчишкой грязной волчьей мордой.
Флинт рвётся в сторону. За секунду в голове проносятся десятки имён.

Всё это время Лин молча наблюдала, стоя у стены. И размышляла о том, кто она такая. Кто эта девочка и почему волей судьбы оказалась марионеткой всех этих людей… Что произошло в этом замке и какого чёрта олень перенёс их именно сюда?.. Чистая случайность или умысел?
Как бы то ни было, но теперь ей просто необходимо знать, куда они попали. То, что это место было крайне необычным и подозрительным, не вызывало сомнений.

Лин оторвалась от стены и медленным шагом направилась в сторону беседующих девочек. Оглядела Эйты, наблюдая всё это время и за её поведением. Думала – на вид она уже юная девушка, но ведёт себя как неокрепшее дитя. Отсутствие воспитания, психическая травма?..
Однако пора была вмешаться. Девушка почувствовала, что этот момент – самый подходящий.
- Ваша светлость… - осторожно обратилась лучница к «графине». – Я понимаю, вам трудно поверить незнакомцам, но мы не причиним вам вреда. Мы хотим помочь.
Лин не привыкла говорить мягким тоном, но старалась, как могла.
- Вы можете рассказать нам всё. Что случилось? Возможно… вы хотите уйти с нами?

- Я вовсе не плачу, - тихо отвечает Астория девочке.
Немного смущённо, но, в то же время, с проскользнувшим в голосе высокомерным достоинством, отличающим истинных аристократов в такие моменты.
Графиня задумчиво смотрит на Эйты, словно пытаясь сопоставить собственные размышления с известием о наличии в замке доброго пёсика. Приближение Каталины не позволяет ей хоть что-то ответить – девушка поднимает глаза и бросает на лучницу внимательный взгляд. В голосе Лин ей слышатся искренние участие и забота.
Астория молчит и колеблется – бледное, напоминающее восковую маску, лицо остаётся совершенно бесстрастным, но светлые и широко распахнутые глаза девушки способны о многом сообщить внимательному наблюдателю.
- Никто не уйдёт из этого замка, - тихо выдыхает она и замолкает, словно поразившись собственной смелости. – Они не дадут вам ни саней, ни еды, они не позволят никому уйти даже с пустыми руками.
Кажется, ещё чуть-чуть – и её тонкие пальцы вцепятся изо всех сил в запястье Каталины, но… Девушка вздрагивает от пронзительного скрипа петель – можно видеть, сколь отчаянно она пытается в рекордные сроки вернуть утраченное самообладание.
В проёме мелькают светлые волосы Дункана – рыцарь ворот невозмутимо выходит из обеденной залы и приближается к девушкам.
- Леди Уинтворт? – спрашивает он со своей обычной немного надменной улыбкой. – Вы так бледны, вам нехорошо? Я провожу вас в ваши покои.
Астория бросает на Лин последний крайней выразительный взгляд и, в одночасье поникнув, угрюмо кивает. В руках она по-прежнему сжимает подаренную коробейником безделушку.

Поднимаешься вверх по скользким ступеням, преодолевая усталость и встречное сопротивление ветра. Арбалетчики, явно не ожидавшие от тебя такого решения, начинают переговариваться более оживлённо. Подбадривают друг друга и громко смеются.
Смутно разбираешь обрывки долетающих до тебя фраз. Слышишь их, но всё никак не можешь уяснить смысл. Методично бредёшь, сосредоточившись на достижении цели.
Глаза слипаются несмотря на лютый окружающий холод. Лестница кажется бесконечной.
На последнем пролёте тебя подхватывают чьи-то сильные руки – солдат в типичном для здешней стражи шлеме с наносником буквально затаскивает наверх. Черноволосый, загорелый, он кажется каким-то неуместным на фоне заснеженного пейзажа.
Он что-то говорит тебе и улыбается, демонстрируя на удивление ровные ряды белых зубов. Сквозь гул в голове смутно осознаёшь, что из его речи не понимаешь ни слова.
Ещё трое становятся вокруг тебя полукругом. Черноволосый медленно протягивает вперёд руку, осторожно, почти нежно, касаясь щеки.
- Не бойся, - произносит на ломаном теравийском.
Чувствуешь, что вот-вот потеряешь сознание.

Хочется спать. Глаза слипаются, свинцовая усталость накатывает волнами на истощённое холодом и скитаниями тело. Бредёшь, с трудом вспоминая правильную дорогу в лабиринте одинаковых коридоров, выныриваешь из чрева замка обратно во внутренний двор.
Останавливаешься. Небо потемнело - несмотря на относительно раннее время кажется, что на замок уже надвигаются сумерки. Ненавистный снег планирует вниз крупными хлопьями, не иначе как ознаменовывая начало ещё одной вьюги.
Ветер щиплет лицо, свирепые порывы холода отрезвляют.
Замираешь на перепутье. Слева виднеется вытянутый приземистый силуэт казармы, обещающей усталому путнику ночлег и уют. Справа – мрачно возвышается над человеком небольшая часовня. Около неё, на крепостной стене – несколько фигурок, в которых без труда угадываешь арбалетчиков Дункана, и, среди них, кутающуюся в меха девушку. Кажется, Санни.
Приглушённый шум непонятного происхождение доносится со стороны неприметной, уходящей куда-то за замок и змеящейся между вспомогательными строениями, тропки.

Долговязый, паскудно ухмыляясь, замахивается на тебя топором. Топором, с которого стекает, прожигая раскалёнными каплями снег, кровь ни в чём не повинного Шваркса.
Скользишь в сторону не только всем телом, но и мысленно помогая воображением успеху манёвра. Лезвие беспомощно впивается в невозмутимый сугроб, а стражник, внутренне приготовившийся к отдаче после удара, заваливается вперёд, ненадолго потеряв равновесие.
Секунда – и ты уже на ногах, нависаешь над согнувшимся в поясе высоким мужчиной.
Действо происходит по мрачный аккомпанемент гробовой тишины, прерываемой лишь порывистым горячим дыханием и гневным сопением долговязого.

Опционально:
- броски силы и ловкости на попытку добить оппонента;
- бежать без бросков.

Если сначала Энзо просто сохранял безразличную маску на лице, то теперь в уголках глаз и на лбу стали заметны первые не глубокие морщинки – спутники северных воинов, чья жизнь протекает в слишком суровых, по сравнению с остальными, условиях. Бывший граф немного подобрался, могло показаться, что он сейчас кинется на пришедших за ним воинов империи, но нет. Негромко охнув и держась за абсолютно здоровый бок, но откуда страже то об этом знать? Лорензо сделал над собой усилие и отстегнул арбалет. Дротик с него сорвался и прошил насквозь некое подобие подушки, нежащей на ближайшей к рыцарю кровати.
- О, Урфар, только не это! – практически взмолился несчастный граф. – Я больше не вынесу её капризов, эта глупая Теравийская шлюха, называющая себя баронессой, но совершенно не знающая даже примитивных норм этикета.
Опустив разряженное и такое безобидное оружие, что вполне могло бы убить одно из этих самоуверенных глупцов раньше, чем тот вообще поймёт что случилось, на пол. Лорензо стащил с руки перчатку и наклонившись чуть к огню стал массировать голову, пробуя волосы на ощупь.
- Может, пошлёте какого-нибудь паренька за едой и выпивкой, да пользуясь предлогом вместе поедим, а то мне и ходить-то тяжко сейчас, не то что смотреть на «госпожу». – последнее слово он довольно демонстративно выплюнул, словно объясняя, что ему нет дела до всей той шайки, что пришла вместе с ним, что он сам по себе и в защите от благородной леди вовсе не нуждается. – Я десять лет не был дома, и теперь дом сам пришёл ко мне.
Рыцарь расплылся в улыбке.
- А вы хотите, чтобы я променял возможность послушать про родину на кампанию девок, детей и парочки не самых симпатичных мужиков? – довольно задорно осведомился воин и расхохотавшись вновь был вынужден прижать руку к торсу.

Усач внимательно слушает Энзо, продолжая улыбаться своей действующей на нервы полуулыбкой. Несмотря на великолепную актёрскую игру рыцаря, его повадки не становятся намного более безмятежными – имперец по-прежнему походит на взведённую до предела пружину, готовую выстрелить в любую секунду.
За окном через двор к ведущей на гребень крепостной стены лестнице тем временем проходит закутанная в меховую накидку с капюшоном фигура, похожая издали на девушку Санию. Пошатываясь, она заторможено начинает подниматься по обледеневшим ступеням, навстречу четырём что-то задорно выкрикивающим ей арбалетчикам.
Усач требовательно смотрит на Энзо вплоть до тех пор, пока тот не передаёт одному из его подчинённых свои мечи и разряженный арбалет. Лишь затем, немного расслабившись, мужчина отвечает:
- Извини, но у меня прямой приказ Преподобного. А Преподобный очень не любит, когда его приказы не выполняются с хирургической точностью.
С этими словами он отступает чуть в сторону, приглашающе взмахнув рукой и насколько может гостеприимно указывает Энзо на дверь.

Оставаясь верным своему обещанию, Преподобный вместе с тобой покидает обеденную залу через основной выход. Он уверенно шагает по правую руку от тебя, непринуждённо подстраиваясь под твою лёгкую поступь.
Вы окунаетесь в зловещую тишину лабиринта из похожих друг на друга словно две капли воды коридоров – внезапно ты понимаешь, что оказалась практически наедине с красным жрецом.
- Магические бураны не очень соответствуют здешнему климату, - задумчиво констатирует очевидный факт Преподобный, почёсывая на ходу подбородок.
Клонит в сон, конечности наливаются свинцовой усталостью. Правильная дорога к выходу выветривается из памяти – каждый поворот кажется новым и впервые увиденным.
- У меня есть некоторые соображения относительно природы этого мистического в высшей степени катаклизма, - нагоняя сон продолжает бубнить Преподобный. – Но массовая телепортация… Подумать только! Даже магам Круга Заклинателей Эндорала на протяжении веков не удавалась достичь подобного эффекта.
В ушах стоит гул, перед глазами всё смазывается. Начинаешь осознавать, что к обычной усталости твоё состояние имеет достаточно поверхностное отношение.
Преподобный останавливается посреди очередного полутёмного коридора. Вежливо разворачивает тебя за плечи к себе, внимательно заглядывает в лицо. Глаза Преподобного вблизи кажутся тебе особенно холодными и безжалостными.
- Вам нехорошо, миледи? – осведомляется он с бесконечной учтивостью.

Легко сказать – отправиться к Шварксу. На повестке дня остаётся вопрос, где его теперь, этого Шваркса, искать. Немного замешкавшись, ты выскальзываешь из обеденной залы следом за шагающими в ногу Уной и Преподобным. Некоторое время идёшь за ними, сражаясь с липкой свинцовой усталостью, которая так и норовит опустить преждевременно веки.
В сон клонит просто неимоверно.
В какой-то момент тебе кажется, что Преподобный и баронесса сворачивают не в ту сторону. Обе фигуры исчезают за поворотом, а ты остаёшься один в ватной замковой тишине.
Ты более чем уверен, что к замковому двору ведёт путь налево… Но, в конце концов, Преподобный ведь наверняка лучше тебя знает свой замок?

Дункан выходит из зала вслед за Асторией, Лин и Эйты. Преподобный, верный своему слову, следует вслед за Уной к часовне. На протяжении нескольких секунд оставшиеся в обедне гости кажутся брошенными и предоставленными сами себе, но почти сразу же невесть откуда появляется невысокий черноволосый парень в сопровождении двух рослых носильщиков.
Заискивающе улыбаясь и рассматривая ожидающих путников снизу вверх, он начинает говорить:
- Меня зовут Юстав, я управляющий, - быстро произносит он с лёгким акцентом. – Будьте так добры проследовать за мной в лазарет.
Двое мужчин с носилками приближаются вплотную к Юргену и бесчувственной Адрианне и хмурыми взглядами исподлобья пытаются намекнуть, что носилки оказались здесь не случайно, да и вообще, они, как правило, предназначены для транспортации пациентов.

Лазарет оказывается на втором этаже – небольшая комната с письменным столиком сообщается с просторной залой, уставленной пустующими в данный момент койками.
За столом прищурившись рассматривает какой-то пергамент жилистый близорукий старик, который, судя по его белой рясе, может быть только врачом.
Он поднимает глаза при звуке открывшейся двери, принимаясь не без удивления рассматривать многочисленных визитёров.
Усталость берёт своё – сильно клонит в сон, темнеет в глазах.
Адрианна по-прежнему не подаёт признаков жизни – лишь едва заметно приподнимающаяся грудь аристократки свидетельствует о том, что девушка всё ещё жива.
- Так-так-так, - низенький доктор поднимается из-за стола и задумчиво цокая, принимается осматривать прибывших пациентов. – С леди и без того всё понятно, а вы на что жалуетесь, господа?
Взгляд блеклых глаз эскулапа скользит сперва по бородатому лику Ашиля, после – снизу вверх останавливается на суровом лице Юргена. К его чести, лекарь не проявляет к пациентам внешне никакой неприязни.

Кажется, она сильно переоценила свои возможности. Санни это поняла еще на полпути по лестнице. Как бы не заснуть прямо тут, на ступеньках. И вот зачем, спрашивается, она полезла наверх, вместо того, чтобы выспаться, наконец, как следует? Но, упрямо закусив губу, она всё брела и брела, пока чьи-то руки не подхватили её, поставив на стену.

Незнакомая речь, внешность такая, будто арбалетчик не в замке зимует, а в пустыне загорал. Имперцы? А какие ещё иноземцы могли оказаться среди зимы в теравийском замке. Сания глядела на окруживших ее солдат, чувствуя, что сейчас позорно грохнется в обморок. Одно дело убеждать себя, что ничего ей не сделают, а другое видеть прямо перед собой смеющиеся лица. Да еще и имперцы, прямо тут под носом. Она вспомнила тон Дункана, когда он говорил об императоре. Маловато в нем звучало почтительности. Догадаться было не сложно: гарнизон просто бросили здесь посреди чужой, разоренной страны, предоставив переживать зиму, как смогут. Императору, видимо, больше не нужны пешки, они свое дело сделали.

Арбалетчик протянул руку к ее щеке. Так не хватает победитель свою жертву, жест был робкий. "Он похож сейчас на мальчишку, не знающего, что делать дальше", - промелькнуло в голове. Впрочем, обольщаться она не собиралась, мальчишка в любую секунду превратится в хищника, едва почувствовав свою вседозволенность. Имперцы... Сания вспомнила обладательницу некогда роскошной шубы и ее спесивую свиту. Ее передернуло от отвращения. Эти были не похожи на них. Накормили. Зачем-то. Вряд ли, если они торчат здесь с окончания кампании, с провизией хорошо обстоят дела. Черт возьми, это противоестественно, но она испытавала к ним благодарность. Как-то не получалось ненавидеть людей, которые не дали тебе сдохнуть в снегу.

А вот жрец. Жрец не укладывался в общую картину. Откуда он здесь? Сания понятия не имела, шли ли жрецы с солдатами Императора, но уж явно, если и шли, то это были жрецы того самого бога, которому поклонялась Симона. А этот к Урфару имел такое же отношение, как и к Единому похоже. Затерянный в снегах вражеский гарнизон не объяснял ни того, что их ждали, ни магического переноса, ни странного жреца, перед которым эти чуть ли не стелились. Что-то не складывалось, но она слишком устала от подъема, слишком была напугана, чтобы сообразить что.

Из последних сил выдавив улыбу и стараясь не показать своего смятения, Сания пробормотала:

- Я не боюсь. У меня голова закружилась, присесть надо. Здесь скоро совсем заметет все, вьюга надвигается, - она мягко попыталась отвести руку черноволосого от своей щеки. - Я хотела спросить у тебя. Скажи, Преподобный... Кто он?

Лин, приближаясь к девочке размышляет. Размышляет о том, какую роль сыграли в её жизни Дункан и Преподобный и действительно ли они являются теми, за кого себя выдают? Действительно ли эта девочка - графиня?..
Лин подходит, старается произносить слова тихим и доверительным тоном с нотками искреннего сочувствия. Ей не приходится притворяться - ей действительно жаль эту девочку. Видно ведь невооружённым взглядом, что она здесь несчастна.

Но ответ Лин ожидала несколько иной. Она думала, что девочка расплачется и попросит их взять её с собой... Но то, что она произнесла, отличалось от того, что хотела услышать Лин. То, что она сказала... не на шутку испугало девушку.
Вы не уйдёте отсюда. Они вас не отпустят.
Адреналин с бешеной скоростью растекается по венам. Сердце стучит внутри грудной клетки, порываясь её разорвать.
Не отпустят?..

В этот же момент в коридоре появляется никто иной, как предмет их разговора. Словно почувствовал, что они говорят именно о нём.
Лин оборачивается. Старается сохранять спокойствие и самообладание. Делает лёгкий полушаг в сторону, закрывая собой Эйты. Накрывает плечо Уинтворт.
- Конечно. Вам необходимо отдохнуть, простите, что задержали, - произносит, всё это время пристально глядя в глаза Дункану. Пытается улыбаться.
Ждёт, когда они отвернутся. Незаметно выуживает из сумки нож для разделки туш - благо, сумки так никто и не осмотрел.
Делает шаг навстречу...

Мертвые рыбьи глаза лениво переползли с одного носильщика на другого. Видимо эти холопы не высокого мнения о его умственных способностях. Мелькнула ребяческая мысль подыграть им, отыграв сыграть роль так сказать весьма глупого головореза, но телохранитель тут же её прогнал. Старый солдат бережно опустил свою ношу на носилки и проследовал за прислугой. Старик пытался запомнить путь из большого зала в лазарет, мысленно составляя карту каменного здания. Внимательные человек мог бы заметить, что усач периодически сжимает рукоять не существующей сабли, будто больной испытывающий фантомные боли по утерянной конечности.

Когда взгляд лекаря остановился на телохранителе, усач кивнул и спросил:

- Вы знаете что с ней? Ее жизнь в опасности?

Опасаясь, что его выставят из лазарета, старый солдат сослался на то что чувствует слабость. Естественно ничего такого смертельно важного или опасного он не ощущал, да и сочинял он откровенно говоря скверно. По всей видимости Юрген принял решения остаться рядом с барыней, под любым предлогом.

Эйты застыла. Вцепились широко распахнутые глаза ледяным голубым сиянием в лицо принцессы - удивление было в них, пополам с абсолютным непониманием, словно девочка говорила на чуждом ей языке.
Когда же смысл слов добрался до Эйты, примешалась к взгляду и обида - как это ничего не дадут?! Ведь обещали! Обещали же! Так ладно бы, пусть не дадут, а вещи-то зачем отбирать? Бедные они что ли? Вон целый замок у них, стол от еды ломится, рыцари-защитники есть...

Эйты выпятила нижнюю губу и смотрела на принцессу исподлобья, готовясь ответить, что она обо всём этом думает. Что жадины они и вруны. До чужого добра охочие. А они-то ведь даже не просили ничего - поели бы немного совсем, погрелись, да и пошли дальше, вот! Может, поспали бы еще, совсем чуть-чуть.

Обида усилилась, стоило прийти улыбчивому рыцарю, что так внимательно их разглядывал, когда они пришли. Эйты-то думала, что он добродушный - вон, мол, как улыбается всё время. А он, оказывается, к их вещам приглядывался, себе выбирал, что покрасивее. Уууу, подлый!
Эйты задрожала, засопела, что есть силы,перебивая, казалось бы, даже голоса и в тот самый момент, когда Лин шагнула за ним, громко и обвиняюще заявила:
- КАК ЖЕ ВАМ НЕ СТЫДНО?! А?! МЫ ВЕДЬ ГОСТИ!

Нож сам собой выскользнул из рукава и теперь Эйты не стыдно было им воспользоваться. Волка-то беднягу она проткнула, защищаясь, но ведь и он пропитания искал, голодный был. А этот - сыт и сил полон - но всё равно ему мало.

*Окажет содействие Лин, если потребуется. Кубик кинула на всякий (учитывать первый, рука дрогнула и кинула дважды)

Макс устало осмотрелся. Посмотрел на стену и фигуры на ней, а затем повернул лицо в сторону шума. Непонятного шума. Хотелось спать. Ноги были ватные, от длительных походов по-снегам, а организм вымотан недоеданием и недосыпанием и вот теперь, после плотного обеда, отчаянно требовал хотя бы пару часов сна. Пуатье ещё раз взглянул в сторону казармы и людей на стене, после чего, устало вздохнув, понурив голову, лесоруб побрел в сторону шума, стараясь не шуметь, но выглядеть, в случае чего, не шпионом, а заблудившимся.

От этого тяжёлого молчания — внутри и снаружи — внутри что-то съёживается. Больше всего на свете Флинту хочется закрыть глаза, зажмурить их до колющей боли в уголках, сжаться в комок и проснуться в пыльном, по-привычному уютном, паутинном углу родной хибары. Всего этого ведь не было на самом деле, правда? Ему приснилось. Так же, как приснились волки, приснились несколько славных, добрых людей из его отряда, приснилась Волшебница и этот жуткий замок.
Но всё происходит на самом деле.

На самом деле Флинту приходится податься вперёд, резким движением вспрыгивая на ноги. На самом деле Флинту приходится снова сжать зубы и мотыгу — ещё сильнее, до скрежета челюстей и костяшек пальцев. На самом деле Флинт ловит себя на мысли о том, что должен сделать это — прямо здесь и сейчас; не для того чтобы отомстить за Шваркса, а для того чтобы уберечь остальных. Ведь Долговязый — злой; он ничего не понимает, он враг; один из тех плохих людей, в бой с которыми отправлялся Альбатрос.
Вот только у плохих людей тоже может быть своя пыльная хибара, своя верная мотыга и свой Алистер, который ждёт и будет ждать. И дождётся.

Флинт срывается с места тёмным испуганным комком — и боится уже не столько окровавленного топора Долговязого, сколько собственных мыслей.
Он бежит сквозь белую пустоту вокруг, захлёбываясь собственным дыханием.
Мысли, кажется, догоняют.

- Разумеется, - охотно отзывается бывший граф. Ему-то, как никому известно, что такое непослушание. Он уже хотел было взять плащ, когда его боковое зрение различило какое-то движение за окном. Присмотревшись, Лорензо, увидел девушку, очень сильно напоминавшую ему Санию. Эту добрую и крайне милую молодую женщину, что во вчерашней, кажущейся уже такой далёкой, драке с волками едва не потеряла кинжал рыцаря.

«Глупый северный торгаш, испортил моих кроликов, - хмыкнул про себя воин, расплываясь в улыбке. – Жаль, что ты так и не досталась мне, красавица».

Закончив с оружием Энзо обратился к одному из стражников:
- Вы же сказали они на банкете, так почему одна из девиц вон, по двору гуляет свободно, точно у себя дома? - сам же рыцарь, тем временем, подобрал с табурета и стал закреплять свой, заботливо разложенный на нём, полностью просохший и такой тёплый плащ, собираясь вот-вот последовать за солдатами.

Имперец бросает задумчивый взгляд во двор и, неопределённо хмыкнув, пожимает плечами.
- Уже отобедала..? – насмешливо произносит он полувопросительным тоном.

Лорензо лишь пожимает плечами, бросая косой взгляд на свой походный мешок, словно раздумывая взять или нет. Поколебавшись всего несколько мучительно долгих секунд, всё же прошёл мимо.

- Ведите, - спокойно произнёс рыцарь и в конце добавил. – Только пусть за вещами кто-то присмотрит, а то мало ли… хотя, пожалуй могу и с собой взять. да, кстати, ты так и не ответил, что поменялось-то в Империи за последние десять лет?

- У мужчины очаговое воспаление легких. Если вы послушаете его грудь, то можно услышать как бы сдавленное дыхание,- указывая на Юргена сказал Ашиль, прекрасно понимая что тот хочет остаться в лазарете рядом с его подопечной. Говоря эту краткую фразу, он незаметно подмигнул Юргену, давая тому понять, что подыграет ему.
- И не беспокойтесь сударь, она просто сильно переутомилась, вот и упала в обморок. Хотя конечно стоило бы провести полное обследование, верно госопдин.... извините не знаю вашего имени, к сожалению мне вас не представили.,- говор Ашиль прервал внезапный приступ кашля, который впрочем быстро закончился.
- Меня зовут Ашиль Дейвериг, я как и Вы являюсь врачом и поэтому постараюсь быть примерным пациентом,- с улыбкой протянул Ашиль свою руку для рукопожатия.
- У меня же застарелое осложнение после сильного воспаления легких. Если не проводить некоторое время в тепле да не попить настоев, к сожалению болезнь начинает возвращаться, поэтому я и пришел к Вам в их компании. К сожалению просто отдыха мне сейчас будет недостаточно,- с грустным лицом закончил Ашиль понурив немного голову.
- Но как только мне станет легче, я бы с удовольствием поговорил бы с вами о травах и их свойствах, думаю нам будет что обсудить на этом еще не до конца изученном поприще науки!

Идти - сложно. Усталость - коварный зверь. Закрой глаза. Прикрой веки,
Дрег. Обопрись на стену. Ноги сами собой шли за остальными - подчиняясь инстинкту. Не отбивайся от стаи. Следуй за остальными. Разговор между преподобным и баронессой шёл мимо ушей коробейника, вяло плетущегося за ними. Хочется упасть прямо здесь. Но наконец развилка.

И недоумение. Пробуждающее из сонного состояния. Пришло время делать выбор. Развилка.
На улицу - искать Шваркса, это точно налево. Но следовать за преподобным - направо. А можно вообще повернуть назад, и поискать в обеденной зале слуг. Кто-то же должен прийти туда,
и доесть остатки, ведь так? Колебание. Удаляющиеся шаги. Затихающий разговор двух высокопоставленных людей. В их большом мире всё хорошо. В их большом и чистом мире.
А у него - свой мир.

Вернутся обратно, было бы самым разумным решением. Обеденный зал, в котором тепло -
отличное место для ночлега. Коробейник задумался. А затем покачал головой и двинулся налево.
Если он вернётся в зал, и будет там искать слуг, то просто сядет на лавочку и уснёт. Не нужно.
Нужно идти. Налево, значит налево.

Голова кружилась, мысли путались, слух то пропадал, то возникал снова.
- Нас отравили… или этот ублюдок на меня воздействует… вечно рыцаря нет, когда он нужен… согласна на лучницу… да хоть на кого…
Уну всю передернуло, когда руки преподобного коснулись ее тела. Она отшатнулась, оперлась спиной о холодную стену коридора, стиснула зубы. Снизу вверх зло уставилась в лицо преподобного, избегая смотреть прямо в глаза.
- Спасибо, не стоит беспокоится, и, тем более, давить на меня. Просто скажите, что вам нужно.

Лицо загорелого стражника смазывается, странная слабость отнимает конечности и пронизывает каждую клеточку уставшего тела.
Тщетно пытаешься сфокусировать взгляд на лице собеседника, который, морщась, силится понять, что именно ты хочешь у него выяснить. Остальные арбалетчики весело переглядываются, подмигивая друг другу и пожимая плечами.
- Преподобный? – наконец переспрашивает он, странно коверкая прозвище жреца на общем языке стран Альянса.
В конце концов качает непонимающе головой и возвращается к другой части обронённой девушкой фразы.
- Присесть… - на этот раз расплывается в довольной и при этом достаточно милой улыбке.
Кивает гостеприимно на одну из ограничивающих этот участок стены замковых башенок, из бойницы которой струится мягкий обещающий уют свет.

Твой взгляд сам по себе скользит дальше, мимо арбалетчика, по заснеженным равнинам к далёкой линии туманного леса. От того, что ты замечаешь там, по спине начинают маршировать легионы мурашек.
Белоснежный олень с до ужаса знакомыми и различимыми даже на таком расстоянии сапфирами глаз, совершенно неподвижно взирает на замок.
Словно почувствовав на себе твой испуганный взгляд, он вдруг приходит в движение. С неторопливой и тревожащей грацией животное решительно направляется к главным воротам – размеренным и неторопливым шагом скользит вперёд, словно плывя над увеличивающимися от падающего снега с каждой минутой сугробами.
Он всё ещё достаточно далеко, однако при таком темпе может быть у стен замка уже в течении ближайшего часа.
Не без труда отводишь глаза – смотришь вниз, со стены, на внутренний дворик. Видишь часовню, около входа в которую почему-то не ждёт тебя по-прежнему Уна. Зато нащупываешь глазами кого-то другого – Дрега, остановившегося на крыльце замка.

Опционально: объединить нужные части поста в приват с Дрегом, если к нему будут какие-то обращения. Остальное – обычным приватом.

Рвёшься назад. Подхватив мотыгу и едва не поскальзываясь на вихляющей между сугробами узкой тропинке. Слышишь, как пыхтит позади долговязый. Дыхание натужное, хриплое, выдающее в стражнике заядлого курильщика, давно отвыкшего от такого рода погонь.
И всё-таки кажется, что он догоняет. Что громко дышит в затылок, что вот-вот схватит тебя за шиворот и рывком развернёт чужая рука.
Ты знаешь одно – нельзя позволить догнать себя этому стражнику. С его топором, лезвие которого алеет от крови несчастной дворняги. Думается вдруг, что наверняка очень сильно расстроится назвавшийся твоим отцом коробейник.
Не выдерживаешь – бросаешь всё-таки назад быстрый взгляд. Аккурат перед тем, как свернуть за угол и выйти на ведущую к внутреннему двору замка финишную прямую.
От души отлегает – медлительный стражник безнадёжно отстал, такими темпами он не настигнет тебя даже…

На полном ходу налетаешь на непоколебимую стену другого мужчины. Высокий, могучий, в чёрном с мехом плаще. Его лицо теряется где-то вверху, но ты, падая, уже и без его лица понимаешь – всё кончено.
У долговязого оказался сообщник, они окружают тебя – а ты, беспомощно лёжа на спине на снегу, теряешь драгоценное время.
Преследователь, кажется, тоже осознаёт свою безоговорочную победу – стражник с топором замедляет шаг, а после и вовсе нерешительно останавливается.
Вглядываешься в лицо его исполинских размеров сообщника… Не без изумления узнаёшь Пуатье.

Приват объединить с Максимиллианом.

Прогулочным шагом заблудившегося гостя сворачиваешь в проход между зданиями на подозрительный шум. Бредёшь неторопливо вперёд, гадая, что же ожидает тебя за углом. Слышишь странные звуки и чей-то скулёж, хруст снега и сдавленное дыхание.
Подходишь к самому повороту, но, прежде чем успеваешь сделать ещё шаг, из-за угла вылетает на бешеной скорости маленькая фигурка.
Паренёк врезается в тебя на полном ходу, от неожиданности опрокидываясь на спину прямо в сугроб. Смотришь на мальчика сверху вниз – узнаёшь Флинта.
Живот слегка побаливает от встречи с его острым плечом. Подворотня перед глазами плывёт и двоится. Смутно догадываешься, что едва ли твоё состояние можно объяснить обычной усталостью.

По-прежнему слышишь чьи-то шаги. Вслед за Флинтом появляется один из замковых стражников. Продвигавшийся вперёд целеустремлённой рысцой, он, заприметив тебя, сразу же останавливается. В глазах долговязого охранника замка тебе видится смесь недовольства и удивления.
Стражник стоит от тебя на расстоянии в несколько метров. Флинт – примерно на одинаковом расстоянии от вас, чуть в стороне, на снегу.
Фокусируешь взгляд – что-то кажется тебе странным и угрожающим в фигуре мужчины. Сосредотачиваешься, обшариваешь враждебный силуэт в поиске потенциальной причины…
И вдруг осеняет. В правой руке долговязый стражник держит окровавленный топор дровосека.

Приват объединить с Флинтом.

У тебя свой мир. Мир, правильная дорога в котором тебе точно известна. Сворачиваешь налево, силясь бороться с головокружением и постоянно норовящим уплыть в сторону полом. Глаза смыкаются, появляется невесть откуда одышка.
Думается мрачно, что такими темпами ты можешь откинуться прямо здесь, в коридоре. Веки наливаются свинцовой тяжестью, дыхание постепенно замедляется, словно во сне.
Не без труда преодолев последний участок пути, выходишь вновь на уже знакомое замковое крыльцо. Отсюда открывается прямая дорога к приземистому силуэту казармы, где тебя ждёт наконец постель и камин. Не без труда смутно различаешь несколько фигурок на гребне стены. Четыре из них, кажется, принадлежат арбалетчикам Дункана, а вот хрупкий силуэт девушки среди них… Характерного вида меховая накидка однозначно намекает на твою недавнюю спутницу Санни.

Сквозь гул в ушах слышишь смех стражников на стене, один из них, кажется, зачем-то протягивает к лицу девушки руку. С трудом разбираешь и другие посторонние звуки – какой-то неясный подозрительный шорох доносится со стороны неприметного прохода между казармой и замком, который ведёт, скорее всего, прямо на задний двор.

Следуя отданному жестом приказу низенького врача, временно переквалифицировавшиеся в носильщиков стражники достаточно осторожно переносят Адрианну в соседнюю залу.
Старик в белой мантии, периодически задумчиво цокая, проходит за ними и внимательно наблюдает за тем, как они перекладывают бесчувственную девушку на кровать.
Он не спешит раньше времени отвечать на вопрос Юргена, неопределённо покачав головой и внимательно выслушав жалобы на слабость последнего.

Юрген же, придумывая причину для себя остаться вместе с барыней в лазарете, вдруг осознаёт, что врать ему практически не приходится. Лёгкая усталость определённо переросла в нечто большее – силуэт доктора перед глазами плывёт и двоится, приходится вручную напоминать себе о необходимости дышать, щёки пылают, а во рту пересохло.

Лекарь терпеливо выслушивает объяснения Ашиля и несколько раз пространно кивает. Очень кстати Дейверига настигает очередной приступ кашля, услышав который эскулап мрачно хмурится.
- Я вас, пожалуй, оставлю, - нерешительно произносит ожидающий в дверях кабинета Юстав.
- Конечно, - благосклонно кивает врач. – Вы больше здесь не нужны.
Невысокий сопровождающий исчезает, а вот оба стражника уходить не спешат. Нерешительно мнутся около бесчувственной Адрианны.
- Очень скверный кашель, - невесело отвечает врач Дейверигу. – Надеюсь вы непременно поделитесь со мной своим опытом позже, а пока…
Он указывает Юргену и Ашилю на ещё две койки около Адрианны.
- Располагайтесь, я сделаю всё возможное, чтобы поставить вас на ноги в кратчайшие сроки.

Оправившись от затяжного приступа кашля, Ашиль внезапно осознаёт, что чувствует он себя действительно скверно. Гул в ушах едва ли не мешает разобрать слова собеседника, перед глазами всё плывёт и двоится. Чудовищно хочется спать – предложенная лекарем койка кажется крайне желанной.

Низенький доктор наконец подходит к Адрианне вплотную. Несколько секунд он просто смотрит на спящую девушку, к чему-то прислушиваясь.
Та выглядит необычайно умиротворённой – спокойной, безмятежной, потусторонне красивой. Не истощённой, но просто спящей. Не на больничной койке, но в роскошной барской кровати.
Врач в белой рясе осторожно прощупывает пульс Адрианны и медленно ковыляет к стоящему у стены шкафы с микстурами.
- Действительно очень похоже на сильное истощение, - бубнит он под нос, задумчиво вороша разноцветные склянки на полке.

- Лучше с собой, - хмыкнув, бросает имперец. – У нас не так много людей, чтобы охранять вещи каждого персонально. Я могу поручиться за каждого человека сэра Дункана, вопрос лишь в том, насколько ты доверяешь своим…
Сания успевает взобраться на стену и стоит теперь в окружении четырёх дежуривших там арбалетчиков. Один из них предпринимает попытку осторожно коснуться лица девушки, а на крыльце замка появляется Дрег.

Тянешься за своим мешком, подбирая его. Выпускаешь на мгновение из поля зрения усача.
- У нас сменился император, - отвечает он на вопрос, коротко хохотнув.
Замечаешь боковым зрением, как сразу после приходит в движение. В руке имперца появляется сорванная с пояса небольшая дубинка – он явно хочет воспользоваться твоим кратковременным замешательством. Рука одного из стражников угрожающе ложится на эфес короткого меча. Второй тем временем сбрасывает оружие Энзо на одну из кроватей у самого входа.

Бросок д100 на ловкость – скорость реакции.
Если перебиваешь значение стражника, то опционально доступна схватка по правилам вооружённого или безоружного боя.

Отшатываешься. Бьёшься спиной о холодные камни, находя хотя бы в стене необходимую точку опоры. Преподобный нависает над тобой всё с той же лишённой эмоций полуулыбкой – одновременно и беспокоящей, и выводящей из себя.
Его пустые глаза цепко обгладывают твоё лицо, фиксируя, кажется, каждую складку и случайное сокращение мышц.
Пытаешься сфокусировать взгляд на интерьере вокруг – коридор действительно кажется новым. Готова поклясться, что не проходила здесь по пути на обед.
Как назло – никого вокруг. Ни Энзо, ни Каталины, ни даже замковых слуг. Хотя едва ли присутствие последних бы тебя сильно обрадовало, но даже они кажутся лучшей альтернативой, чем возможность остаться наедине с Преподобным.

- Я и не думал давить на вас, баронесса, - с сухой улыбкой произносит старик.
Его практически немигающий взгляд порождает невольную ассоциацию с какой-нибудь хищной рептилией.
Что-то неуловимо меняется в лице жреца – словно он сбрасывает наконец опостылевшую до крайности маску, визуально при этом совершенно не изменившись.
- Я делаю то, что необходимо. Только то, что велит мне Всевышний. Это ведь не простая зима, баронесса. Вы наверняка тоже ощущаете это. В глубине души вы тоже знаете единственный путь.
Чувствуешь, что вот-вот потеряешь сознание.

Опционально: атаковать Преподобного (д100 на силу (без оружия) или д100 на ловкость (ножом)\бежать (д100 на ловкость).

Дункан окидывает собравшихся подозрительным взглядом, словно вынуждающим каждого признаться незамедлительно в заговоре.
- Вам не стоит бродить в этой части замка, - спокойно констатирует он, разглядывая Лин чуть дольше обычного.
Вежливо, но в то же время бесконечно настойчиво берёт Асторию под руку и, ещё раз стрельнув глазами на Лин, начинает уводить графиню дальше по коридору.

В тот же миг лучница практически бесшумно приходит в движение, а возмущённый голос маленькой девочки разрубает тишину, невольно предупреждая рыцаря о возможной опасности.
Каталина двигается достаточно быстро, но скорость, с которой реагирует казавшийся прежде довольно расслабленным Дункан, воистину впечатляет.
Рыцарь резко отталкивает в сторону графиню Уинтворт и оборачивается, инстинктивно перемещая правую руку к эфесу меча.
Астория, в последнюю очередь ожидавшая подобного предательского толчка, налетает на стену, а рыцарь ворот перехватывает левой рукой запястье подобравшейся практически вплотную Каталины.

Он пытливо заглядывает ей в лицо – настолько близко, что, кажется, девушка чувствует его обжигающее дыхание на щеке.
Налетевшая вихрем Эйты ненадолго завладевает внимание Дункана – рыцарь, прежде не ожидавший никакого подвоха со стороны девочки, отвлекается. Отвлекается, впрочем, лишь для того, чтобы перехватить руку с ножом и вывихнуть тоненькое запястье.

Налетаешь на рыцаря, который схватил Каталину. Пытаешься воткнуть в него нож, но тот реагирует слишком быстро: секунда – и вот ты уже оказываешься без оружия в стороне. Твоё запястье пульсирует отчаянной болью, на глазах проступают горячие слёзы, а ножик, отлетев в сторону, заканчивает путь у ног графини, сползшей на пол по стене.

Рыцарь ворот с нехорошей ухмылкой отступает на полшага назад. С металлическим свистом выскальзывает из ножен длинный клинок – витиеватый узор покрывает блестящее лезвие, выдавая благородство оружия.
- Как прикажете это понимать? – спокойно переспрашивает он тоном человека, который целиком и полностью контролирует ситуацию.

Опционально: атаковать Дункана по правилам ближнего или безоружного боя. Учесть модификатор (-10) из-за отсутствия подходящего для равной схватки оружия.

К счастью для Юргена, его побитой долгой дорогой внешний вид, сглаживал недостаток его актерской игры. Да и господин Ашиль пришёл ему на помощь, как нельзя вовремя. Юрген вяло кивал, во время беседы двух ученых людей. Тревожные мысли о барыне, были подстегнуты неопределенностью ответов лекаря. Может быть это…не просто усталость? Чума. Нет, он был всегда рядом. Волки не коснулись её. Но он не мог знать наверняка как распространялась эта чертова хворь. Силуэт доктора перед глазами плывёт и двоится. Что…а может быть он сам инфицирован? Трудно дышать, щеки пылают. Во рту пересохло, будто с дурного похмелья. Усатый старик нервно сжимает кулак. Костяшки белеют. Как жаль, что рядом нет сабли. Вот оно как все будет, удивлён? Нет. Скорее разочарован. В прочем это не имеет значения. «Железо внутри». У тебя все еще есть долг, который ты должен выполнять, не важно, чем все это закончиться.

- Железо снаружи. – тихо пробормотал сам себе в ответ Юрген. Смахнув пот со лба, он попытался успокоиться, сфокусировать взгляд и контролировать дыхание. Он наблюдал за манипуляциями лекаря. Знал ли тот симптомы магической хвори? Телохранитель не решился задать вопрос.

Мозг уже практически отказывался соображать и вот этот факт как раз и встревожил угасающее сознание Ашиля. Он не раз в своей жизни уставал и не испытывал вот таких вот ощущений. Та даже когда его тащили в этот замок его разум был более ясен чем сейчас, а значит его, как наверное и всех, кто сидел за столом отравили.

Крики о помощи и возмущения сейчас бы не то что не помогли бы, они бы сделали только хуже, поэтому Ашиль постарался сделать то, на что он сейчас только и мог быть способен.
- Доктор, прошу вас, пусть нам сделают свекольного сока, он очень хорошо успокаивает горло. Я если честно, так объелся у вас за столом, что то и дело боюсь как мы этот ужин остался у меня в желудке. Кашель уж очень сильно меня одолел. Я уже пару дней как без лекарств иду по этой холодной погоде. Прошу вас, не откажите в такой мелочи. Я боюсь что кашель может даже во сне спровоцировать рвоту и хоть я уже падаю почти без чувств от усталости, я боюсь что хотя бы без сока я не смогу нормально поспать,- с трудом выговорил заплетающимся языком Ашиль, стараясь убедить доктора в своей правоте. По тому, как действовал яд, становилось понятно, что они хотят их усыпить, ну а кашель и вправду мог спровоцировать как рвоту так и преждевременное пробуждение.
- Прошу вас доктор..., -умоляющим голосом Ашиль старался надавить еще и на жалость этого человека, авось получится...
- Мне без этого сока не отдохнуть, ну а Юргену, моему попутчику он просто поможет по спокойнее спать...