'BB'| Die with your boots on: The Law of the Gun | ходы игроков | N48. =ЗАВЕРШЕНА= Перестрелка в Салуне "Уэйл-энд-Тёртл" (Роберт Генрисон против Уильяма Кодди. Вызов по-английски)

      С самого начала Уилл, зайдя пропустить стаканчик в первый попавшийся салун, понял, что его тут не просто не любят. Его тут вполне могут пристрелить. В этот раз (как и во все предыдущие), ничего противозаконного Кодди не делал. Просто ехал по дороге и увидел в роще какую-то здоровенную штуковину. Оказалось, перевернутый дилижанс. Лошадей уже всех угнали, все ценности навроде часов и портсигаров растащили, остались только разутые трупы трех пассажиров и возницы, да кое-какое барахло. Кодди захватил с собой сумку с какими-то книгами, плащ, чудом не запачканный в крови, фляжку... в общем, разное барахло. Он был на мели, да к тому же сбился с пути во всех смыслах, а в таких случаях без огненной воды обойтись было нельзя. Вот и продал книжки одному барахольщику. Тот дал за все про все жалких три доллара. Четыре стакана виски и овес для лошади. Нет, три стакана, надо же еще самому чего-нибудь на зуб кинуть. Правда, тогда ему негде будет спать... Но можно переночевать на той же конюшне, в каком-нибудь сарае, на крайний случай — под мостом.
      Но вышло все по-другому. Бармен, помявшись, отказался ему наливать.
      Стоило ему отвернуться, как за спиной раздавалось что-то вроде "грязный полукровка" или "сын шлюхи и паршивого индейца" или "вонючий конокрад". В лицо его, конечно, никто не оскорблял, но было понятно, что местные ребята не в восторге от компании индейца. Тщетно помявшись и поняв, что ни одна душа ему не нальет ни грамма виски, Кодди решил было попытать счастья в магазине, как вдруг двери распахнулись.
      — О, доктор! — крикнул кто-то из зала. — Я про него в газете читал. Это тот, который перестрелял мексиканских бандитов и банду шулеров на пароме... или на пароходе...
      Официантка, румяная девчонка лет двадцати в красном переднике и с непослушными косами пшеничного цвета, посмотрела на него с интересом.
      — Док, заходи, выпей, погрейся! — раздались голоса. На улице и правда было промозгло.
      — Может, этого полукровку полечищь заодно, — заметил какой-то бородатый детина. — Кровопускание. Надо выпустить из него ровно половину крови — ту, что от дикаря.
      Док еще только стоял на пороге, раздвинув створки "летучей мыши". От его взгляда не укрылось, что публика образовала как бы мертвое пространство вокруг одного единственного человека — метиса с недобрым взглядом, магазинной винтовкой на сгибе локтя и револьвером на бедре.
      По тому, в каком состоянии была публика, док понял, что парня-полукровку, плохим ли он был или не очень, изрядно поддевали все это время, и он на взводе. Но в нем легко было различить человека не робкого десятка, из тех, что имеют черту, за которой не станут терпеть унижения. Навряд ли теперь получится решить дело без пальбы.
      Пока что док не мог утверждать, виновен метис или нет, но с точностью мог сказать две вещи: что это именно тот полукровка, про которого ему говорили, и что ни один человек в этом баре не моргнув глазом заявит, что имело место самооборона, даже если метис будет безоружен, а док разрядит револьвер ему в спину.
      Впрочем, метис был вооружен, и смотрел зорко.

По пути в салун - злость и решимость. На память Роберт не жаловался, но всё же не помнил каждую строчку украденных книг наизусть. А если бы именно из-за невозможности посмотреть на те страницы кто-то умер, или чего похуже? Чего тогда было бы больше - гнева на подлого вора, или самобичевания за то, что забыл? Или, что ещё хуже, за то что вспомнил неправильно, перепутал, лечил не от того. Перед родственниками несчатного больного то можно развести руками, не лечится мол, молитесь. А перед собой?
Наконец, пыль улицы под сапогами заканчивает скрип салунной двери. А ведь знакомая рожа у этого метиса. Удивление, брезгливая обида.
Да, это тот самый, из которого Роберт выковырял две пули, за которого платил тот странный черномазый фермер. Конечно же, этот индеец и стащил - возможность-то была. Этот мир платит за добро злом всё чаще..
- Эй! На сколько бутылок мои книги променял?

День сегодня не заладился с самого начала: сначала паршивец-старьевщик отказался дать больше денег за проклятые книги, которые он подобрал возле разграбленного дилижанса, потом ему не захотели наливать, хотя он ведь платил. Весь проклятый сброд в этом салуне сверлил его взглядом, словно он им был должен денег. Трусливые койоты только и могли, что поносить за спиной. Уильям знал такой тип людей - они сами не способны ни на что, только задирать, подначивать, а когда увидят дуло револьвера перед носом, так и спесь пройдет. Однако, сейчас это была стая, а стая всегда смела своей численностью.

Метис терпел, он всегда терпел подобное, так как привык, но выпить хотелось чертовски сильно, даже злость какая-то появилась. Но тут появился доктор, тот самый, что с брезгливой мордой штопал его, словно кусок мяса. Конечно, это тогда было не важно, док сделал свое дело, а рожи у каждого свои бывают. Но сейчас стая ждала от дока другого, да еще и сам док предъявил какую-то странную претензию. Впрочем, все претензии к нему всегда были подобного толка. Стая придурков замолкла, стая ждала крови.

Метис подошел к столу справа, окинул жестким взглядом двух сидящих парней, взял со стола принадлежащий им виски и залпом выпил. По хорошему все равно уже не получалось.
- Не знаю, о чем ты говоришь, док, я нашел эти книги у разбитого дилижанса, а значит, они принадлежали мне. А уж как там они оказались, это твои проблемы, - рука Кодди привычно легла на кобуру.

      Как только Кодди замахнул стакан, в зале сразу послышались сдержанные реплики:
      — Это про какой дилижанс он говорит?
      — Да это небось на той неделе.
      — А там кого убили...
      — Да он и убил.
      — Да... удачно, что Док приехал. Нужно этого к шерифу вести.
      Только парни, со стола которых был взят виски, сидели, остолбенев.
      — Док, давай, доделай дело до конца, — раздался голос слева.

- У ограбленного дилижанса, а не у меня на полке? Ты уверен? - Роберт удивился глупости метиса. Ну ладно, врать что не крал - этого следовало ожидать. Но зачем так себя подставлять? Или, может, это уже белая горячка пляшет?
- Кража - это ведь совсем не то, что ограбление и убийство. Во всяком случае, пошли к шерифу, а там разберёмся. По дороге у тебя будет время подумать и правильно вспомнить, как именно в твои руки попало чужое, то есть мое, имущество. И не делай грозный вид, я-то ведь не забыл, что тебе и шести пуль не хватает, чтобы даже толком ранить.
И зачем это говорить? Видно же по индейцу, что совсем крыша сьехала. Непременно ведь попытается начать бешеную и бестолковую пальбу, и придётся всадить ему пулю в лоб, чтобы это прекратить.
А ведь красива эта румяненькая официанточка да. Мысли не туда уходит, но и чёрт с ними...

- Я сказал так, как есть, док, и мне безразлично веришь ты в это или нет, - резко ответил метис,- А к шерифу вашему я не пойду. Знаю я это правосудие, вон, мне эти,- кивок в сторону говоривших, - Уже приговор вынесли, таки там будет. Решим вопрос здесь, коротко и просто...
С этими словами Кодди выхватил свой старый верный кольт...

Какие волосы... Какая шейка.. Щёчки.. Ммм..
О, пора стрелять, чуть не пропустил..

      Слова могут растягиваться, как резина. Долго, долго можно говорить, целую гору слов наговорить.
      Но у метиса слова закончились быстро. А у дока голова была занята прелестями юной леди, и, видимо, он повел разговор как-то не так, если хотел избежать пальбы.
      А может, и не хотел.
      Иногда, как и положено всему, что из резины, слова лопаются. И звучат выстрелы.
      Пистолет Кодди, наставленный на дока, лишь звонко щелкнул своей потрепанной благородной сталью. Осечка!
      Док пальнул, но поторопился, и пуля с треском пробила доску стены.
      Бармен выхватил из-под стойки длинный кавалерийский кольт и принялся целиться в метиса. Теперь старина Кодди был под перекрестным огнем, а уж сколько на него было нацелено взглядов!

Женщины-женщины, как много от вас счастья, и как много бед.. Вот и тут, отвлёкся и промазал - и поверит ли теперь салунная публика в хирургическую точость? Впрочем, слухи потом всё равно всё переврут до неузнаваемости. Не промазать бы хоть во второй-то раз, а то ведь это совсем смешно будет..

Как всегда, все было против него- весь мир, и он один. Сплюнув со злостью на пол, Кодди снова выстрелил.

      Метис выстрелил в тот самый момент, когда рука дока уже давила на курок.
      Чутье! Его отсутствие порой обходится подороже, чем отсутствие патронов или верного ножа. Но с чутьем у Дока все было в порядке. Он прянул чуть в сторону в тот самый миг, когда оглушительный в замкнутом помещении хлопок морского кольта толкнул пулю восемьдесят гран в его сторону.
      Пуля прошла в каком-то дюйме от руки доктора — жалобно треснула одна из створок двери, но этот треск потонул в хлопке ответного выстрела.
      Что-то больно укололо метиса в грудь, стены , лампы и лица вокруг закрутились, палец дважды соскользнул с курка и он упал на грязный пол, застреленный как вор в городе белых.
      Он умер презираемым, злым и трезвым.
      Но зато он умер стоя, как и подобает воину.
      А посетители кабака уже галдели и хлопали в ладоши, суетились, наливали...
      Еще одна победа.

Погасив мысли о том, как близко пролетела пуля и какие именно травмы с какими симптомами убили бы Роберта если бы она таки попала, он первым делом поблагодарил Кенни, который хоть и опоздал с выстрелом, но хотел помочь. Затем Генрисон произнёс небольшую речь, что-то о правосудии с небольшой ненавязчивой саморекламой. Затем договорился о том, что метис будет похоронен за его, Роберта, счёт, и поэтому пусть его пока отнесут к Роберту домой ( на самом деле преследуя цель покопаться в анатомии этого никому не нужного свежего мёртвого человека). Затем ощутил, что что-то с ним не так, и отправился домой. Там он ощутил жар, и другие признаки недомогания. И - не смог вспомнить, что именно это за лихорадка, и как ее лечить. Это, кажется, было в украденных книгах, что-то похожее...
И умер.