'BB'| Die with your boots on: The Law of the Gun | ходы игроков | N23. =ЗАВЕРШЕНА= Перестрелка в отеле "Седар Хилл Пэлас" (Эмили против Октавио Рамиреза Дельгадо. Вызов по-французски)

      Старый отель "Седар Хилл Пэлас" был мрачноватым местом. В этот вечер — особенно. Посетителей было немного, и по коридорам гулял, подвывая в щелях, холодный северный ветер. Тот самый ветер, что весь день пытался растрепать волосы Эмили и словно посылал ей в погоню разрозненные отряды перекати-поля.
      Лампа на первом этаже нещадно коптила, как ни мучил ее противно скрипящее колесико сонный хозяин гостиницы. "Мисс, а вы откуда?" — и все прочие дурацкие вопросы.
      Но Эмили знала, как отвечать на них так, чтобы отстали. Серебряный доллар сверху платы за номер заставил хозяина в миг проснуться и сделаться приветливым. Скоро у нее будет горячая ванна, чистая, пусть и жесткая постель, и, прежде чем спать, можно будет покурить, проверить револьвер, разложить деньги на прикроватном столике и спокойно пересчитать. Доллар к доллару, бумажка к бумажке, монетка к монетке. Куш-то был солидный.
      Несмотря на жутковатую запущенность гостинички, что-то было в таких местах. Здесь проходил рубеж между условностями городов и грубой бескомпромисностью прерий. А у нее отлично получалось смешивать коктейль из этих довольно резких на вкус субстанций, и выходило что-то игристое и будоражащее кровь.
      Да, возможно, ей бы здесь даже понравилось. Если бы не фигура мужчины, с которым она чуть не столкнулась на втором этаже.
      На первый взгляд в нем не было ничего такого. В другом месте, в другое время Эмили прошла бы мимо и не заметила его. Но не сегодня вечером.
      Мексиканец по происхождению, он был полноват, неладно скроен, да крепко сшит. Тяжелые руки с расплющенными костяшками выдавали в нем человека, склонного к насилию. И, кстати, такой мог бы легко зажать девушку вроде Эмили где-нибудь тут в углу. Разные весовые категории, как говорится. Или под дулом револьвера заставив хозяина отдать запасной ключ и ночью пробраться к ней в номер.
      А еще на бедре у мексиканца красовался изящно изогнутой рукоятью револьвер.
      И не странно ли, что в саквояже у красотки куча денег, а в отеле, где она решила остановиться, поселился такой вот тип, хорошо вооруженный и выходящий встречать ее в коридор?

      Октавио уже по шагам на лестнице понял, что сейчас на второй этаж поднимется девушка. Он повидал за свою жизнь много людей. Он не научился распознавать плохих и хороших, умных и глупых, злых и добрых. Это было за пределами его интересов, вернее, за пределами целей, с которыми он разглядывал человека, входящего в заведение, или "клиента" из которого требовалось выбить долг. Но кое-что он научился видеть очень хорошо.
      Он видел в людях готовность убивать, готовность драться за свое (или не свое) добро, готовность ногтями процарапывать себе путь.
      Он видел в людях оглядку — когда им жгут затылок чужие взгляды, когда они ожидают удара или подвоха, или когда не ожидают, но ожидали час назад. Короче говоря, когда им есть чего бояться или от чего прятаться.
      Такие вещи Рамирез видеть научился. И сейчас, выйдя из номера и закрыв его на ключ, чтобы отправиться в ближайший бар и накатить стаканчик косорыловки, он прошел коридор отеля до середины, но из любопытства притормозил, чтобы посмотреть на женщину, которая решила здесь остановиться.
      Что ж, она была та еще штучка. Карие глаза, что называется, вздорные, резкий разлет черных бровей, светлая кожа. И вся такая, ни худая, ни полная — сочная, как спелый манго. Даже в неверном свете лампы он увидел ее выразительные губы, увидел кокетливо расстегнутую верхнюю пуговицу, увидел ухоженные ногти на руках. Еще он увидел, что у красотки проблемы с законом. И что она опасна, как гремучая змея. Нет, как клубок гремучих змей. Плотно набитый, но не слишком тяжелый саквояж в одной руке. Что там могло быть, если не деньги? И револьвер в кобуре на широком черном поясе. Так, чтобы свободной рукой выхватить в мгновение ока.
      Мечта многих мужчин — покувыркаться с такой дамочкой. Но вот конкретно с этой можно было скувыркнуться прямо в ад.

      ♫ ссылка

      Они замерли друг на против друга, почувствовав невысказанную угрозу. Нет, даже тень угрозы. Но некоторым людям достаточно и тени.

Эта сука жизнь не раз и не два подстраивала девушке подлянки и окунала в кровь. Научила не верить словам, и не подставлять спину. Эмили усвоила горькие уроки. Поэтому реакция на незнакомца оказалась жесткой и решительной. Еще секунду назад она мечтала о горячей воде, чтобы согреться снаружи, и о хорошем виски, чтобы согреться изнутри. Думала, получится ли снять в баре симпатичную «грелку» у котороого не пахнет изо рта. Прикидывала, куда вложить зеленые бумажки. А сейчас ее пальцы чуть подрагивают у самой рукояти револьвера, а глаза ловят взгляд незнакомца. Губы, словно нехотя, выплевывают затертые до дыр слова.
- Мистер, держите руки так, чтобы я их видела. И медленно опуститесь на колени.
Эмили уставилась в лицо мексиканца. Путь он моргнет, вздрогнет, усомнится в своих силах. Она найдет, как этим воспользоваться.

Дни бывают хорошие и плохие. А бывают такие, когда ты встречаешь la puta с глазами убийцы и саквояжем денег в узком коридоре без укрытий. И тут надо muevete rapido, pero inteligente, а то отель покидать придется вперед ногами, чего Октавио делать не собирался. Он, вообще говоря, выпить собирался. Красотка пыталась устроить игру в гляделки – Дельгадо видал такое не раз, но сам как-то избегал участия. Сойдутся два pistolero, начнут друг на друга пялиться, аки ковбой после перегона на бордельную шлюху, а только потом стрелять начинают. Глупости все это – кто первым пушку достанет и выстрелит, тот и в живых останется, коли не промажет. Это коли посередке улицы или еще где на открытом месте. А где спрятаться можно, то спрятаться и надо…

Мексиканец покосился по сторонам и медленно, успокаивающе опустил руки, отходя на полшажочка назад. А потом с воплем…

- Vete ala mierda!

...врезался плечом в дверь, молясь всем своим святым покровителям, чтобы она оказалась открытой.

      Возможно, самым разумным для Октавио было бы и правда снять с себя пояс с револьвером и бросить его на пол, а потом встать на колени и довериться красотке. Вдруг она бы его пожалела? Ну, или там не стала бы убивать просто так, при двух-то свидетелях.
      Возможно, стоило выхватить револьвер и испытать судьбу.
      Или невозмутимо встретить взгляд красотки, показывая всем своим видом, что он таких на завтрак ест.
      Но, не надеясь ни на силу обаяния, ни на жалость гремучей змеи, ни на благосклонность судьбы, Октавио доверился удачи. Эта puta сегодня вечером распахнула ему объятия вместе с распахнувшейся дверью в номер. В следующее мгновение мексиканец стоял в дверном проеме, боком, больше чем наполовину закрытый от пуль стеной. Уже хоть что-то.
      Эмили же оставалось удовлетвориться тем, что ее взгляд и она фраза способны заставить здоровенного мужика кабанчиком метнуться в укрытие. Чует беду, sucio bastardo.

Бог поделил всех зверей на хищников и прочих, потребных для их пропитания. Голодный хищник охотится, сытый переваривает добычу. Сейчас Эмили была сытым хищником. Поэтому не алкала крови мексиканца. Достаточно будет того, что он сбежит из "Седар Хилл Пэласа". К тому же, наличие свидетелей удерживало от желания немедленно пристрелить противника. Оправдывайся потом перед присяжными.
Девушка отошла на лестницу и крикнула:
- Этот banditos вломился в номер! Вызовите шерифа!

Плечо ударилось об дверь и заныло от боли – наверняка синяк еще неделю не сойдет. Но жизнь стоит пары синяков, а сейчас укрытие означало жизнь. И, хвала святым Марии, Флоре, Феликсу Геронскому и Магниусу Таррагонскому, доски двери поддались под напором, а петли, скрипнув от обиды, повернулись и перед Октавио открылся показавшийся ему необычайно прекрасным вид на шкаф, видавшую виды кровать и прочее небогатое убранство комнаты. Чудесное зрелище для того, кто только что шкурой чувствовал летящие в него пули в узком коридоре.

Но вот пуль почему-то не было. Даже выстрелы не прозвучали. Красотка что-то там кричала про шерифа и bandito, но Дельгадо не сомневался, что делает это она для отвода глаз. Он был вообще уверен, что со стражами закона у нее самой бы проблемы начались. Наверняка эта cara bonita болтается где-нибудь с подписью "Dead or Alive" и цифрой награды. Поэтому он решил, что думать над последствиями будет позже, а сейчас будет стрелять. В дно шляпы с сотни метров Октавио, конечно, не попадал, но и стрелком был достаточно неплохим, чтобы не полагаться на плотность огня.

Когда пальцы сомкнулись на рукоятке револьвера, внезапно громила понял, что они мокрые. Руки от страха вспотели. Да и не только руки. Хорошо хоть выпил не так давно, чтобы трясучка началась, и не так недавно, чтобы в глазах мутилось. Курок ударил по ребру левой ладони, палец правой вдавил спусковой крючок…

Эмили пришлось рывком уходить на лестницу, после того как этот трус первым открыл огонь по женщине. Одновременно, ее рука выхватила из кобуры изящную игрушку двадцать второго калибра, а палец надавил на спусковой крючок.

      Темноту отеля вспороли вспышки выстрелов, люди, сидевшие на диване, вскрикнули от неожиданности что-то нечленораздельное, что-то между: "Помогите!" и "Господи!"
      Мексиканец пальнул с вытянутой вдоль стенки руки, почти не целясь и спрятался в дверной проем. Пуля девушки пролетела в футе от его головы и с неприятным звуком ударила в косяк.
      Эмили почувствовала, как что-то разодрало ей кожу под левой грудью — вмиг стало горячо, больно и мокро от пропитавшейся кровью одежды. Она знала, что пуля прошла вскользь, иначе Эмили уже бы умерла. Но легче от этого не становилось. Хотелось лечь и сжаться в комочек, обняться с болью. А было нельзя.
      Сквозь перила темный пустой коридор с повисшим облачком порохового дыма выглядел зловеще.

Раненая девушка застонала сквозь зубы. Единственное, чего ей хотелось - покинуть эту чертову гостиницу.

Когда пуля продырявила доски над его головой, мексиканец в ужасе присел и вжался в косяк двери. Будь la puta пошустрее, мог бы и не попасть от страха. Что было бы, будь la puta чуть более меткой, или просто чуть более удачливой, думать не хотелось. Октавио мелко дрожал, ожидая новых выстрелов. Во всяком случае ему так казалось. Попал ли он сам, понятно не было – показалось, что со стороны лестницы донесся стон, но diablo sabe, что в такой ситуации покажется.

- Эй, puta loca, ты там жива еще? Пистолет бросай сюда, и проваливай, если жить хочешь!

На самом деле жить хотел Октавио – потому что хоть человек смертен, но он иногда непредсказуемо смертен. В том смысле что смерть может сопровождаться непредсказуемыми поступками. И перед тем, как истечь кровью, чертовка вполне могла еще его пристрелить.

      На втором этаже повисла зловещая тишина.
      Октавио с замиранием сердца вслушивался в эту тишину, готовый выскочить и стрелять-стрелять-стрелять, пока не опустеет барабан. Или забиться в номер и захлопнуть дверь.
      Ничего этого он не сделал — так и продолжал стоять, вжавшись в дверь.
      Со стороны лестницы послышались шаги. Насколько он мог судить, шаги удалялись.
      Тихо постукивали каблуки. Прожужжала муха. И вдруг, громко и отчетливо всхлипнула женщина, сидевшая на диване. Этот звук, такой естественный, был неожиданным, как выстрел. Но — нет. Никаких выстрелов.

В те редкие моменты, когда Эмили задумывалась о будущем, то понимала, что смерть от старости ей не грозит. Пуля или петля остановят дыхание. Но это будет не сегодня, каждый раз говорила она себе. Да, не сегодня.
- Хер тебе, а не мой револьвер! - крикнула девушка снизу. - Сегодня тебе повезло, трус, но мы еще встретимся!
После этого бандитка устремилась на улицу, оставив неприятности за спиной.

Октавио может стрелять вслед, подбежав к дверям:
- Точка выхода со стрельбой вслед (например, дверь в отеле): выход через такую точку дает противнику возможность продолжать стрельбу еще в течение 1 хода.
Количество выстрелов рассчитывается как при стрельбе по перезаряжающемуся.

Октавио предпочел не высовываться, покуда стук ботинок Эмили не обозначил ее бегство по лестнице. И, надо сказать, этот исход мексиканца устраивал. Не стрелять же ей в спину, realmente… Дельгадо был порядочным мерзавцем, но не настолько мерзавцем. А что касается угроз, то тут мексиканец знал, что их выполняют гораздо реже, чем произносят. Особенно когда откладывают дело на потом. С образом жизни этой la puta вполне могло статься, что со священником в последний раз она встретится раньше, чем с Октавио во второй. Когда звук шагов стих, Рамирез вернул револьвер в кобуру, вытер о штаны промокшие руки, затем вытер пот со лба, опять вытер руки о штаны, поправил перевязь и одежду, после чего вышел и спустился на первый этаж. Как оказалось, у поединка было два свидетеля. От обращения к которым мексиканец не удержался – очень уж тянуло побахвалиться. Или просто поговорить с кем-то. Когда смерть свинцовая над головой попорхала, странные желания иногда появляются. Некоторое время он складывал в уме слова, чтобы получилось поэлегантней, и вышло что-то вроде:

- Как вы видели, это была дуэль. Que gane, maldita sea!.

А затем он пошел туда, куда собирался, пока не случилось с ним это странное приключение. В ближайший бар, выпить виски. Только уже не стаканчик, а бутылочку. Или пару бутылочек…

      Рана Эмили горела, словно под платье ей влили расплавленное золото. Но это не помешало красотке добраться до коновязи, размотать повод еще не расседланного лентяем-хозяином скакуна и раствориться в густых сумерках, словно призраку. Проскакав полмили, она плеснула на рану рома, зашипев от боли и перетянула шарфом. Проскакав еще пять миль, она пустила недовольно пофыркивающего (вместо овса и отдыха опять скачка!) мерина шагом. Проскакав еще десять миль, она нашла другой городок, еще меньше, другой отель, еще более запущенный, и нормальный бинт.
      Продав коня и сев на поезд, Эмили покинула пределы штата. А через месяц рана затянулась, оставив под грудью только шрам на память.

***

      Постояльцы ничего не ответили Октавио на его похвальбу. Кажется, он внушал им неподдельный страх.
      Выйдя на улицу, Рамирез еле увернулся от пронесшегося по улице бешеным галопом вороного коня. Прежде чем тот свернул за угол, мексиканец успел разглядеть, что на нем ехала та самая лихая красотка, едва не отстрелившая ему усы минуту назад.
      Все это требовало определенной разрядки. В ближайшем баре рома не оказалось, но Октавио прекрасно натрескался джином и даже провел сравнительную дегустацию трех разных сортов.
      Арестовывать его никто так и не явился, обвинений и розыскных листов тоже не появилось. Да и за что обвинять? За стрельбу в общественном месте? В этом городке такого закона просто не было.