[BBP] Земля Духов | ходы игроков | + День 28: Ночная погоня

Когда Айна настигла крысиного короля, он уже сам понял, что далеко не уйти. Собака заливалась лаем, прыгая вокруг раскидистого дуба, на который взобрался злобный крыс. Видно его было издалека, по свечению посоха и фонаря, которые он уже не прятал. По колено в трясине Франческа, Василь и Вурон двигались к островку сухой земли, на котором растет дерево.
Скавен не намерен дожидаться, пока вы готовы будете выстрелить в него. Оскалившись, он бросает фонарь вниз, и тот разбивается о землю, разбрызгивая во все стороны языки колдовского пламени. Стало светло, но мутный зеленый туман, будто стая крыс, двинулся в вашу сторону, окутал удушливым пламенем. Айна, заскулив жалостно и истерично, рванула прочь, скрывшись в зеленоватой ночи. А перед вашими глазами замелькали вдруг образы, которые которые вы прячете в самом глубоком подвале своей души.
Франческа вдруг видит себя с окровавленным мечом в руке, а перед ней распростерты тела: отца, матери, старшего брата, младшего... Ингвара. С лезвия стекает кровь, а по душе липким холодным языком скользит осознание: это твоя рука, ярла, раз за разом опускалась, вонзая острие клинка в тела самых родных, самых любимых.
Василь, вот твоя родная станица, вот сгоревшая родная хата, вот на пороге лежит лицом вниз какая-то женщина. Подходить страшно. Ты знаешь, что это мать, узнаешь семейный орнамент на вышиванке. На теле сидят вороны, но они с громким карканьем поднимаются в воздух, когда мать шевелится. Выклеванные пустые глазницы смотрят на тебя: "Де ты був, коли мене вбивали, сынку?"
А Вурон идет по родному лесу, который хищно шевелится вокруг него. Священные рощи пожрала Лоза, Пруд Юных Дев превратился в черную маслянистую лужу, а изумрудная трава теперь серого-лилового цвета, и все норовит уцепиться за подошву сапогов. Вот он, Чертог Мудрейших, стены и свод которого сплетены из некогда живой лозы. Теперь это - шевелящееся гнездо щупалец и шипов. Вурона окружают знакомые лица, искаженные Лозой, пустые и безжизненные. В глазах их - запредельная пустота. Кольцо сжимается, деформированные руки тянутся к тому, кто ушел, чтобы спасти свое племя от этой напасти.

Смотрит по сторонам Василь, видит родные улочки, хаты, да не узнает дом свой.
Черны от гари и копоти некогда белые стены жилищ, горят соломенные крыши, горят сады.
Забивает ноздри дым пожара, перехватывает дыхание, йокает сердце. Как же так? Неужто Василь просто зря терял время, пока его родину разоряли, когда разрушение пришло в его родной хутор?
- Ш-шукав, мамо... - Отвечает призраку кислевит разом поникшим, дрожащим голосом. Выветрилась разом злость от встречи... С кем? Бежит слеза по щеке, падают наземь сабли окровавленные... В чьей они крови? Василь уже и не помнил, словно что-то застилало разум туманом и прятало от него его же недавние воспоминания и теперь перед ним было лишь разорение и смерть, лишь терзающий душу призрак матери.
Следом за сталью оружия падает на колени и сам рубака-казак. Разом сломленный, на себя не похожий, закрывает мозолистыми ладонями лицо, заходится рыданиями. Не сдерживаясь, не стыдясь.
- Вибач, мамо... -Вибач, винен, не встиг я! - Выкрикивает вдруг, но крик тут же тонет в причитаниях неразборчивых - Винен, не встиг. Винен мамо...

ссылка

Зеленый туман забирался в уши, заставлял глаза слезиться, а горло першить, как бы Франческа не закрывалась от проклятого касания магии. Она хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Краем глаза девушка заметила, как рядом на колени упал Васил. Его голос изменился. В нем сквозила боль утраты.

Одурманенные зеленые глаза бездумно шарили около древа. Разум до последнего шептал не сдаваться. Борись... Борись же!

Но магия была сильнее обычного человека.

Шатнувшись в сторону, Франческа в последний раз вздохнула обжигающий едкий дым.

***
Мир преобразился. Это был знакомый деревянный чертог с резьбой по колоннам и ребрам крыши. Зеленый стяг с головой волка трепал прорывающийся в отворенную дверь сквозняк. Край полотна заляпало бурое пятно - это из оскаленной пасти волка капала кровь.

На полу лежали изрубленные люди. Чужие лица приобретали знакомый облик. В одном из мужчин Франческа узнала отца. Она любила его больше остальных.

Могильный холод сковал сердце при виде Хогарта, мурашками прокатившись по телу. Старое воспоминание отдавалось свежей болью, точно заново разрезаешь заживший рубец.

В первые секунды не верилось, что отец мертв. Франческа даже не дышала. Разум помутился. Тошнило. В горле встал ком. Мир поплыл. Взгляд забегал от одного тела к другому, пытаясь найти опору.

Но рядом лежали мать и братья.

Чуть поодаль Ингвар.

Нет. Нет-нет-нет. Не хотелось верить в увиденное. Только не это. Только не они.

Франческа шагнула назад, испуганная и обозленная увиденным. До последнего не верилось, что самые дорогие люди могли погибнуть. Злость смешивалась с ненавистью и страхом. В безумном водовороте чувств было не разобрать, какие бесы одолевают девушку.

Одинокой фигурой стояла охотница посреди побоища. Взгляд скользнул на окровавленный клинок, а следом на раны, что остались на телах. Страшное осознание обрушилось лавиной, сметая остатки человеческого облика.

- Я их убила... - удивление скользнуло в голосе. Сомнения подтачивали червячком, ведь она помнила, что не способна на подобную жестокость.

Любила ли? Любовь? А что такое любовь?

Взгляд злой и гневный вернулся к лицу отца. В зеленых глазах что-то изменилось. Франческа ненавидела Хогарта. Она взглянула на пронзенную грудь отца. Красивые губы изогнулись в отвращении. Старик не обращал на нее внимания, а ведь она была его дочерью. Он дарил любовь только сыновьям. И матери, а ведь она моложе и красивее. Давно пора было выцарапать старухе глаза. Тварь, родная мать с ней соперничала, превращая жизнь в ад. Франческа радовалась взирая на месиво, в которое превратила женщину, что подарила ей жизнь. А маленькие ублюдки, которые над ней шутили и издевались? Теперь их отрубленные руки жрет Айна. Они уже никогда над ней не пошутят.

Взгляд коснулся Ингвара и застыл. Шум в голове будил внутри чудовище, выпуская наружу хорошо сдерживаемую агрессию. Голоса нашептывали страшные и коварные идеи, а охотница не спешила их заглушать. Ее красивое лицо исказила гримаса жестокости и злобы, придав лицу демонические черты. Но что-то в образе старого викинга останавливало северянку. Она занесла меч, чтобы отрубить ему голову, лишь бы остекленевшие глаза прекратили осуждать ее за то, во что она превратилась. Глупец, он пытался остановить ее от захвата власти!

В последний момент клинок лесных духов, который она не заслужила по праву, застыл в воздухе. Ведьмовские глаза туманили слезы горечи, словно вместе с влагой проклятые капли выходят и оборачиваются ядовитыми змеями.

Франческа вздохнула, неуверенно и медленно опустив клинок, так и не совершивший последний удар, и в страхе бросилась бежать прочь из залы, гонимая ужасом перед судом старейшин.

Вот и конец погони - Крысинный Король был загнан на дерево собакой и лишь время когда троица преследователей стряхнет этого трусливого птенца с его насеста. Крысюк в отчаянной попытке кидает свой колдовской фонарь и это срабатывает - мерзкий туман окутывает окрестности, Вурон делает шаг, нога утопает в воде и вот он оказывается в родных краях, которые невозможно не узнать, как бы их не изуродовала Лоза. Щупальца тянутся к друиду, Вурон знает, что если они утащат его, то Лоза победит и он станет таким же, с мертвым лицом и пустыми глазами.
Не смотря на пугающую реальность происходящего, в глубине души, эльф знает что это не правда.

- Прочь!, - увенчанная когтями рука, вскинута в направлении ползучей гадости, затем вскидывается вторая, потоки ветра должны помочь отогнать эту гадость, - Прочь!

Пока Василь и Франческа тонули каждый в своем собственном кошмаре, в ночном лесу, освещенном мертвенным зеленым светом, остались лишь Вурон и крысиный король. Эльф брел вперед, по колено в воде, а скавен, отбросив в сторону посох, спрыгнул на землю, в то самое место, где особенно густо клубился колдовской дым. Скинул свою хламиду и, задрав морду, потянул в себя отравленный туман, будто желая втянуть его полностью. Эльф, двигающийся навстречу, мог поклясться, что колдун стал расти на глазах: фигура его деформировалась, делалась выше и мощнее, при этом приземистей. Но все заволокли клубы дыма, остались лишь неверные тени.
А когда Вурон ступил на землю островка, из тумана на него выскочил монстр размером больше самого крупного медведя. Это по-прежнему был скавен, но размером значительно больше, весь бугрящийся мышцами, с непропорционально огромными руками, почти без шерсти, покрытый язвами. Мутации его были очевидны: слишком длинная правая рука, превратившаяся во что-то среднее между клешней и лапой, какие-то несимметрично расположенные наросты и шипы.

Запах пожарищ незаметно превратился в болотную вонь, пепел пожарища под ногами - в сырую землю. Не было больше ни горящего дома, ни беспокойного призрака, что винил Василя в том, что произошло в станице.
Лишь смрадное болото, брошенные сабли, выпачканные в грязи и... Крысолюдовой крови! Вот зачем он здесь!
Нет ни призраков, ни пепелищ, все обман, все это морок колдовской!

Зарычал зло Василь, словно волк загнанный, словно медведь могучий, выпрямился и на ноги встал, подняв оружие с земли. Не потрудившись даже клинки от грязи очистить, вперед двинулся, не сводя взгляда с крысы переростка.
Гнев и злоба кипели в и без того горячей крови кислевита. Как посмело это чудище мерзкое лезть в его голову и прятаться за самыми потаенными страхами его!? Да как он сам позволил дать себе слабину, позволил себе тряпкой свалиться и рыдать как баба?

За все ответит колдун, втридорога за все отплатит!

Решительный шаг к дверям прервался, когда Франческа проходила мимо натертого до блеска щита. Искаженное злобой лицо испугало девушку. Она как будто очнулась, узрев кошмарное преображение. Позади в отражении ухмылялся Триггви Хитрый. Он доверительно положил охотнице руку на плечо.

- Ты такая же, как я, - прозвучал спокойный и уверенный голос убийцы отца. - Жажда власти объединяет наши черные сердца.

- Нет, - Франческа холодно и брезгливо скинула ладонь человека, который разрушил ее жизнь и обрек на ежедневное испытание воли и храбрости после неизмеримых потерь и душевной боли. - Другая. Я Франческа. Фран-че-ска, - северянка повторила имя призракам в зеркале, которое говорило само за себя. Клинок духов никогда не обагряла кровь родных. Нефрит в яблоке помутился в руках охотницы, когда она впервые взяла в руки меч, но гармония не приходит без мудрости.

Зло, что терзало разум светловолосой девы, вышло вместе со слезами. Дурман отступил, оставив неприятный осадок на душе. Влажные полосы протянулись по чумазому от пыли лицу. Они грустными полосками блестели в свете факела, который охотница держала, словно клинок. Впереди Вурон сражался с монстром из ночного кошмара. Васил же бежал на крыса с двумя сияющими саблями, отливающими пылким оранжевым и серебристым лунным оттенком, точно вновь воссияли два божественных древа на острове бессмертных.

Окинув округу зорким взглядом, Франческа кинула факел на сухой островок и натянула верный лук. У нее появился особый стимул, чтобы убить мага. Крысиный Король заставил ее почувствовать себя чудовищем. Он вытащил ее демонов, но только один был настоящим. Франческа его стыдилась и ненавидела себя за слабость, а следом возненавидела кукловода, который играл с ее чувствами и потаенными страхами.

Пока Крысиный Король вдыхал в себя колдовской зеленый туман и рос на глазах, превращаясь в чудовище, а вернее, раскрывая свой истинный облик, Вурон вдыхал в себя магические ветра, позволяя им превратить руки друида в оружие, которым он уничтожит это противную природе, тварь. И эльфу было все равно, что это было - проклятие Лозы или просто какая-то мутация, такая тварь не должна существовать!

Эльф без страха шагнул навстречу монстру...

Поганый морок исчез, снова перед Франческой и Василем ночной лес, освещенным зловещим зеленоватым туманом. В этой мгле высокая фигура эльфа, стоящего перед монстром. Стрела пролетает мимо, исчезает в тумане. Тварь не обращает внимания: она кидается на мага, готовая разорвать его, втоптать в болото.

Рывком сокращает кислевит расстояние до ненавистного чудища, поднимает сабли, чтобы изранить, изрубить его остервенело и зло. Опускаются клинки. Брызжет кровь смрадная, слипшиеся клочья шерсти и лоскуты шкуры в стороны летят.
Но молчит Василь, не гикает, не свистит задорно. Он все также зол и мрачен.

Когда из ночной мглы явился Василь, крутя свои сабли с бешеной скоростью. Крыс обернулся к нему, почувствовав угрозу, но был слишком медленным. Кислевит налетел яростно и жестко, рубя быстро и ловко, упреждая каждое движение короля скавенов. Враг, вереща и наугад отмахиваясь, не имел и шанса. Оседая под ударами Василя, крыс все больше ревел, и это уже был не рев ярости, но боли и отчаяния. Последний удар отсек уродливую башку, которая покатилась куда-то прочь. Тело рухнуло на землю, исшинкованное, сочащееся дурно пахнущей кровью.

С магом было покончено.

Франческа дико и громко заулюлюкала, оглашая ночной лес победой кислевита, пугая птиц и ночных зверей.

- Ха-ха-ха! Порубал! Ха-ха-ха, - радовалась охотница, ободряюще похлопав Васила по спине, когда поравнялась с мужчиной.

Лук девушка прибрала в колчан и подобрала факел, которым освещала изувеченный труп крыса. Она кивнула эльфу.

- Ты смело встретил эту тварь. Хорошо, что пошел с нами.

Взглядом северянка поискала голову мертвого колдуна.

- Сам понесешь трофей? - спросила она Васила.

Выскочивший на крысинного короля кислевит, был подобен бешеному зверю - орудовал саблями с такой скоростью и остервенением, что эльфу невольно стало не по-себе, а к человеку (человеку ли?), Вурон проникся неким подобием уважения.
Сам же друид стоял и тяжело дышал, колдовство, в последнее время, давалось с трудом - видимо сказывалась власть Лозы над этим местом или быть может тому виной кто-то ещё? Резко обернувшись, на выкрик ярла Франчески, эльф презрительно скривился - что за варварское поведение? Или таким образом она желает привлечь ещё больше врагов?
Женщина, как будто прочитав мысли друида, поспешила осыпать дитя леса лестью - какова змея! Считает что сможет сладкими речами усыпить его бдительность?

Вурон не ответил человеческой женщине и встретил её слова холодным взглядом, не моргающих черных глаз. Путь обратно, он будет держать подальше от этой двойни и по-чаще оглядываться - дабы не давать им лишней возможности пристроить лезвие к шеи эльфа.

Радости Франчески Василь не разделял, возвышаясь над изрубленным монстром. Слишком уж живы были образы, что наслал этот колдун, по слишком уж больному и уязвимому месту ударил этот морок.
Устало вытерев тыльной стороной ладони выступивший на лбу пот, что смешивался с брызгами крови и прочей грязью, кислевит не торопясь обтер клинки пучками тут же сорванной травы и убрал оружие в ножны.
- Заберем голову. - Кивнул Василь - Неважливо, кто понесет.

Хотел было еще что-то сказать кислевит-рубака, да остроухий снова выеживаться начал, холодным взглядом всех вокруг колоть, отбивая все желание разговаривать. Ну и пусть, наоборот обратно спешить нужно, а не лясы точить.

- Хорошо, - кивнула охотница. Она не ведала, какие грезы видели спутники, но за свои не переживала, поэтому легко отпустила лживые образы. Суровый настрой мужчин умерил внешнюю радость от победы, но не лишил тихого ликования.

Девушка заглянула в темные очи эльфа, недобро ее оглядывающего, но, наверное, Вурона бередили раны, ведь неизвестно как он справлялся, пока она блуждала в мире иллюзий.

- Что-то ты бледный, Вурон. Как Рунольф... - Франческа встревоженно оглядела эльфа, смущенная переменной настроения нового спутника. И обеспокоенная, что она ранее видела подобные изменения у мага, недавно их покинувшего.

- Айна! Айна! Ко мне, девочка! - позвала в ночь северянка, отыскав голову мага, которую повязала веревкой, пропустив толстый шнур через пасть и закрепив узел на затылке черепа. Кровь капала с отрубленной шеи. - Славный трофей. Покажу Ингвару, то-то он обрадуется.

Айна показалась из зеленоватого тумана, выглядела одновременно грозно и жалко. Ей явно было стыдно, что пришлось без памяти бежать с поля боя, и сейчас она как могла выказывала готовность рвать в клочья любого врага. Умные глаза при этом будто просили прощенья у тех, кто остался на поле боя без ее поддержки.
Туман понемногу рассеивался, лес снова становился лесом, без колдовской подсветки. Остался лишь один источник света - брошенный колдуном посох с зеленым камнем в навершии.

Заметив волкодава, охотница присела на одно колено, бодро подзывая к себе Айну. Крысиная голова лежала рядом на земле. Пёсина вначале робко направилась к Франческе, но заметив, что ее никто не ругает, радостно бросилась к северянке, облизывая заплаканное и уставшее лицо шершавым языком. Хвост ходил ходуном из стороны в сторону.

- Ох, девочка. Ну, что ты. Конечно же, ты смелая, - запрокидывая голову, чтобы ее не слишком обслюнявили, охотница пыталась говорить в промежутках между облизыванием. - Я не сержусь.

Немного успокоив волкодава поглаживанием по непослушной шерсти, что ее любят и ждут, лучница уставилась на посох.

- Звездный камень, наверное, это то, что я ищу. Хм...

Франческа задумчиво подобрала посох, оглядывая зеленое навершие. Изумруд, как ее глаза. Она представила себя в торжественном кресле отца вместе с трофейным предметом власти. Позади вновь объявился Триггви. Лучницу грызли сомнения.

- Надо выяснить, что это за звездный камень, - решительно заявила девица, протянув посох Вурону. - Ты колдун. Разберись.

О главной дилемме жизни лучница решила подумать завтра. Адреналин схлынул. Раны болели с удвоенной силой. Бледная от потери крови она едва плелась по болотистому лесу.

Приказной тон женщины, оскорбил и возмутил эльфа - да что она себе позволяет?

- Я не твой служка, человек, - раздражительно оттолкнув руку с посохом, друид сложил руки на груди и уставился в глаза Франчески. Лишь на момент стрельнув взглядом в сторону кислевита, дабы убедится что тот не подбирается к Вурону с саблями на перевес, дитя леса всем своим видом показывал что ни при каких обстоятельствах не прикоснется к этому посоху и не двинется с места, пока эти двое не пойдут впереди.

Лишь на счет собаки у Вурона не было никаких подозрений - зверям не свойственны интриги и предательства.

- Хорош артачиться, шо баба взбалмошная. - Бросил одновременно устало и раздраженно кислевит, смахивая с себя не успевшую еще сильно впитаться кровь, лоскуты кожи и слипшуюся шерсть поверженного монстра - Тебе же рокив то под сотню, а ведешь себя як девка неразумна. Хорош, хорош вже.

- Остыньте оба, - девушка махнула рукой, прекращая бранные разговоры. - Я с вами скоро с ума сойду, - охотница забрала посох. Она потерла переносицу, уставшая и измученная, чтобы начинать разборки. Казалось, что Земли Духов прокляты. Опытные воины печально часто теряли рассудок. Франческа пребывала в благостном неведении, насколько близка случайная мысль к разгадке состояния друида. Слепота к бескровной ране Вурона позволяла приписывать характеру эльфа новые скверные черты. Неизвестно что было тому причиной – безмолвие перворожденного, подобно зверю, неспособного поведать о хворях, которые одолевают тело или разум, или отсутствие чуткости и безразличие светловолосой лучницы и кислевита.

Северянка помнила сражение с ранеными дварфами. Ее самолюбие не пострадало из-за заблуждения Вурона. Она помнила взгляд Атаульфа и слова, что заставили их пути разойтись в похожей ситуации. В отличие от многих, Франческа шла особым путем, поэтому поступила иначе.

Этот путь тернист и труден. Ее зачастую не понимали. Следовать другому взгляду на мир требовало постоянного самоконтроля, когда огонек злости предупреждал разгореться в пожар, подпитываемый яростью. Главное не забывать, что она не Триггви и не Атаульф.

- Не хочешь помогать - черт с тобой, но именно поэтому вас, эльфов, не любят*.

Франческа удобнее перехватила посох, бесцеремонно пользуясь им, словно обычным шестом для путешествия.

- Разберусь без магов. Завтра... Пойдемте отсюда.

Взяв в качестве трофея голосу короля скавенов и его посох, вы покинули место битвы.