[D&D 3.5] Оршалар, Жертвенная Чаша | ходы игроков | Эльшабет

После окончания длительного обучения в храмовом комплексе Ятшаррен, находящемся в самой верхней части огромной пещеры, вмещавшей в себя Оршалар, и традиционного выпускного с призывом демона, наркотиками и последующей оргии Эльшабет уже не помнила, как попала домой. Бессознательную её скорее всего перенесли туда слуги. Очнувшись, молодая жрица обнаружила себя на широкой мягкой постели в просторной комнате с неплохой обстановкой, если сравнивать с её кельей при храме. Кроме кровати там был большой платяной шкаф с зеркалом в полный рост, стол и четыре стула для гостей, тумбочка и сундук с навесным замком для хранения ценных вещей. Единственное окно выходило на сталактит матроны-матери и блиставший вдалеке за ним район Тартарла'ссин, где располагались другие благородные дома города. Но самым главным было обнаружение символа её жреческой власти, лежавшего на столе - змеехлыст с адамантиновой рукоятью тихонько шипел и пробовал раздвоенным языком воздух в ожидании хозяйки. Рядом с хлыстом лежало подходящее ей оружие, начищенное до блеска и со знаком главного домашнего оружейника, что предполагало лучшее качество, комплект доспехов аккурат по её фигуре, и кошель с шестью десятками золотых монет, что чеканил их дом.
Позже в тот же день Эльшабет узнала, что её не будет ждать такое же, как всех остальных выпускниц, определение на разные занятия внутри дома, будь то служба в домашнем святилище, работа целительницы в военном крыле или надзирательницы в административной части их владений. Так же её не ждало назначение во главу одного из трёх отрядов, что были созданы по инициативе высшей власти и направлены на различные специальные задания. Вместо этого всего молодую жрицу призвали в сталактит матроны, где она убедилась в том, что подслушанные в детстве слова матери о том, что бабушка жива, не приснились ей и не почудились. Считавшаяся мёртвой Ашсаз'керис действительно была жива, пусть это теперь скорее стоило назвать нежизнью. Жрица-лич таилась со своими сёстрами в уединении сталактита матроны, где занималась одним им ведомыми делами. Увидеть её Эльшабет удалось лишь раз, когда выпускницу привели в святилище матроны, где собрались для свершения жертвоприношения жрицы высшего круга. Наречие, на котором они возносили молитвы Паучьей Королеве, было молодой девушке не знакомо, но звучало так властно, что аж мурашки по коже могли побежать.
В дальнейшем без каких-либо объяснений выпускницу отправили на углублённый курс некромантии, который она проходила под присмотром и руководством Джаэлалы, приёмной дочери Ашсаз'керис, что служила глазами и ушами жрицы-лича за пределами её убежища. Десять дней спустя, всё так же без объяснений, Эльшабет направили на углублённый курс целительства и врачевания, где её наставником стал Гелоним, лысый и немолодой уже, но статный и суровый мужчина-жрец, которого в неведомые девушке времена допустили до жречества, при чём явно об этом никому не сказали, чтобы не бередить слабые умы непосвященных. Еще неделю после этого молодую жрицу по шестнадцать часов в сутки посвящала в тайны магии волшебница Влонда, чтобы у неё не возникало проблем с пониманием заклинаний, которые использовали маги. Из всего этого можно было сделать вывод, что внучке Ашсаз'керис и её сёстры доверяли.
Подтверждение тому в первый день следующего месяца стал визит с утра пораньше в покои Эльшабет Джаэлалы. О всём, что девушка видела в сталактите матроны, рекомендовалось забыть, знания оставить и использовать в новом назначении. Под руководство молодой жрицы отдавали псионку Малииру, разведчика Надирда, воителя Кетана и здоровенного бойца по имени Нат, а чем заниматься с этой компанией должен был рассказать к десяти часам утра лейтенант-инструктор Миртеран в одном из лекционных залов военного крыла дома, куда должны были явиться и новые подчинённые Эльшабет. Перед уходом Джаэлала намекнула, что на успешность действий молодой жрицы на новом посту очень рассчитывает Ашсаз'керис, и если её внучка добьётся того, чтобы быстро обскакать в иерархии своих двух конкуренток, Эрайю и Линир, то можно ожидать благосклонности бабушки и исходящих из этого приятных вещей.

                        Малиира

                        Надирд

                        Кетан

                        Нат

                        Разговор с Надирдом после дележа районов

Вечер третьего дня — вечер пятого дня.

По окончании патрульной смены, когда госпожа в финальный раз проходила мимо всех, Надирд пребывавший где-то в горних сферах дальнейших планов, краем глаза заметил мелькнувший чёрный предмет. Непроизвольный охотничий рефлекс и пальцы ощутили шёлковую ткань, что вызвало скорее... чувство нереальности происходящего? Опустив взгляд и поняв, что же ему досталось, разведчик ощутил тот самый всплеск адреналина, когда в мгновенье ока оказываешься в смертельной опасности, и рефлекторно спрятал платок за пояс под плащ. Посмотрел на руку, что схватила трофей. Дрожала. Посмотрел вслед своей жрице. Своей жрице? Тысячи вопросов немедленно окружили его разум, подобно смертельным хищникам Подземья, почуявшим ослабленную жертву, безостановочно мелькали в голове: почему? Что он сделал? Это какая-то уловка? Дыхание немедленно участилось, а сердце билось как после дикой охоты, так что только многолетняя выдержка позволила разведчику сохранить лицо и выправку перед остальными членами отряда, и спокойно уйти в военное крыло. До первого поворота. Чувство нереальности происходящего накрыло его с головой, дроу просто не верил, что стал фаворитом этой госпожи, ещё какой-то час назад он и вовсе бы в лицо рассмеялся тому, кто скажет ему о таком шансе, но теперь... Теперь тактик отряда стоял, прислонившись спиной к стенке, и радовался только тому, что его никто не видит. Что никто не видит этой лихорадочной работы мысли, этого состояния, которое он и вовсе никак не мог опознать, этих совершенно не классифицируемых эмоций, не поддающихся пониманию чувств. Скорее фаворит Эрайи, да даже Малиира могла догадаться взять его в фавориты! Но эта женщина?..

Придя в себя и взяв себя в руки, Надирд отправился туда, куда хотел. Посетил сталагмит патрульных, собрав нужные себе сведения и записав имя ещё одного значимого дроу в список: Фаэрил. В иное время сын Ивианары бы непременно остался, сыграв партию другую в излюбленную савва игру, но перед глазами до сих пор стояла неразгаданная загадка... С гранатовыми глазами, с губами, дрогнувшими в улыбке... Что подарила ему свой чёрный шёлковый платок... И которой он до этого имел удовольствие завуалированно дерзить... В чём причина? Есть ли хоть какая-то связь? И как ему теперь себя вести с ней? Это было самое большое проклятье, обернувшееся настоящей мукой для разума, не дававшей никакого отдыха. Даже полуночная медитация, во время которой разведчик всегда держал свой разум в кристальной чистоте, отдыхая телом и духом, прошла больше в каком-то полутрансовом бреду...

— Простите, госпожа, я не озвучиваю всех своих наблюдений, поскольку вы и без того весьма проницательны, но не могу не заметить вслух, насколько прекрасна сама ваша сущность.
Он произнёс ей это в самый первый день их встречи. Но это было элементарное прощупывание почвы, в тот разговор он задавал много вопросов, выходящих за сферы компетенции обычного дроу, выискивая мельчайшую возможность расправить плечи и встать в полный рост, а этот комплимент был всего лишь заключительным аккордом, проверкой, как она относится к подобному... Но тем не менее... Он произнёс это искренне...

Тренировка. Упереть арбалет в землю, натянуть тетиву, наложить стрелу, выстрелить. Снова. Быстрее. Ещё быстрее. Ночью отдохнуть не удалось, так пусть неустанную мысль собьёт хотя бы физическое напряжение... Такая простая последовательность, стрелять, перезаряжать, стрелять, вновь и вновь, быстрее, ещё быстрее! Наконец разогнавшись, Надирд не заметил, как учебные стрелы закончились и спустил пустую тетиву. Вытерев пот со лба, дроу подошёл, чтобы забрать стрелы из мишени, но была какая-то мысль: он же занимался этими дополнительными тренировками на скорость не просто так, был какой-то умысел, ведь они начались только со вчерашнего дня... И снова неожиданная догадка пронзила его разум. Ради жрицы. Своей жрицы. Ведь если бы он умел перезаряжать арбалет быстрее, то не попал бы впросак, и сумел бы убить и того орка, ранившего... её? Выругавшись про себя, Надирд вновь приступил к тренировке, однако теперь незримое присутствие госпожи вплелось до самого конца...

Шак'Сен. Уже дойдя до самой таверны с ним, и узнав большую часть нужных сведений, Надирд, с самого начала не доверявший своему спутнику, вдруг настойчиво ощутил, что хочет жить. Он не отпил грибного эля, пока этого же не сделал боец напротив, он не сводил глаз с двери и окружающих, да и оставшийся диалог не заладился и свёлся к болтовне ни о чём, просто из-за того, что дроу помнил о чёрном шёлковом платке, теперь всегда бывшем с ним. Он просто не мог умереть и не имел права на ошибку, так что вскоре покинул Белаэрн, возвращаясь домой. Омыл своё тело, смывая всякую грязь и запахи Белаэрна... Конечно он любил чистоту, но сейчас в этом очищении был особенный смысл: как нельзя входить грязным в храм, так нельзя являться в неподобающем виде к своей госпоже... Однако вместо того, чтобы отправиться к ней напрямик, он свернул к арсеналу следопытов. Прошёл мимо целой стойки стрел, бочек с арбалетными наконечниками, завершавшимися пустотелыми гильзами, стрел со спиральным оперением, двухперьевых боевых, вытянутых, с зазубренным остриём, остановившись напротив трёхперьевых ловчих. Тупые, они летели недалеко и в Подземье применялись преимущественно работорговцами. Чтобы будущий живой товар не умер по дороге. А Эльшабет были нужны живые пленные... Эльшабет... Запоздало Надирд обнаружил, что все действия последних двух суток были для неё, и не в силах более терпеть в своей голове мысли о ней, отправился в её покои.

Постучавшись на свой уникальный манер, он вошёл...

Четвёртый день. Вечер пятого дня (выходные)

Как там гласит известная пословица, «держи друзей близко, а врагов ещё ближе»? Эльшабет не могла сказать с точностью, кем ей приходился троюродный брат: у самой безжалостной, беспринципной и бессовестной расы Фаэруна попросту не существовало понятия «друг»; называть же Надирда, готового убить собственную родную сестру, врагом было пока преждевременно… Исходя из этой неопределённости (больше которой жрица не любила разве что неизвестность) эльфийка почла за оптимальное сделать разведчика фаворитом. В конце концов Надирд до сего момента отвечал всем требованиям, предъявляемым ей к этому титулу, а именно: был полезен, привлекателен и имел подходящий состав крови по параметру «благородность».

Да, Эльшабет относилась к числу ревностных адептов учения о чистоте расы. По крайней мере, в тех случаях, когда речь шла о непосредственном доступе к её собственному телу и, как следствие, — её потенциальных потомках (а преумножить величие своей линии рода Нилгет за счёт достойных отпрысков с выдающимися способностями было для младшей жрицы одной из главных целей, делом чести). Что поделать, чем выше у женщины интеллект, тем выше её амбиции и тем более значимую роль для неё играет генетика.

«Если хочешь добиться славы, будь последовательна даже в мелочах. Кровосмешение с кем попало является не мелочью, а легкомысленной блажью и непростительным безрассудством, которое непозволительно для жрицы, желающей подняться до определённых высот», — так говорила её гордая до высокомерности мать, а Эльшабет терпеливо внимала этим прописным истинам, уже с юности заучив их наизусть, как одну из молитв-обращений к Паучьей королеве.

***
Выходные Эльшабет редко отличались друг от друга. И этот день не выделился из череды других ничем примечательным: жрица провела его в библиотеке, пополняя и обогащая архив знаний у себя в голове. Один раз боковое зрение зафиксировало в читальном зале мелькнувшую фигуру, похожую на Кетана. А может, ей попросту показалось… Углубившись в чтение, легко обознаться. В самом деле, что здесь делать воину? Ещё можно понять, если бы на его месте была Малиира, в крайнем случае — Надирд.

При воспоминании о разведчике Эльшабет усмехнулась. Как жаль, что она не обернулась тогда, чтобы всласть насладиться реакцией сбитого с толку дроу. За дерзость и непозволительную велеречивость вместо плетей он получает платок — каково? Да, она бы многое отдала, чтобы подсмотреть за Надирдом в тот вечер или подслушать парочку его мыслей. То что в душе мужчины поднялся вихрь, она не сомневалась, но вихри тоже бывают разные, от слабых воронок, кружащих в воздухе частички пыли, до штормовых ураганов и смерчей, сметающих всё на своём пути... Какой разновидностью непогоды стал для разведчика её подарок? В этом случае разница в степени была существенна.

Конечно, Эльшабет могла бы совершенно беспрепятственно посетить комнату брата и удовлетворить своё любопытство тем же вечером. Но служительницу Лолс должно отличать умение медлить и действовать в нужный момент, а природная проницательность подсказывала женщине, что в данной ситуации подобная поспешность будет ей не к лицу. В самом деле, разве стоит торопить встречу с мужчиной, когда тот просто не может не явиться? Она всё равно произойдёт, рано или поздно — не так важно. Эльшабет умела ждать. К тому же в компании такого приятного собеседника, как книга, время течёт незаметно. Поднявшись из-за стола, маленькая госпожа прошествовала к служителю библиотеки продлить абонемент. Изучаемый труд показался жрице интересным, стоящим более детального изучения, которое лучше продолжить в тишине и комфорте собственных покоев.

***
На стук Эльшабет не ответила, и вошедший вскоре Надирд мог увидеть, что причиной тому была книга, которую лежащая на постели жрица упоённо читала, казалось, с головой погрузившись в реку повествования. Гранатовые глаза с жадностью пробегали строчку за строчкой, губы беззвучно шевелились, порой дважды повторяя значимый фрагмент, помогая осознанию смысла прочитанного. А на особенно захватывающих абзацах изящные ножки лежащей на животе женщины сгибались в коленях, начиная выписывать в воздухе хаотические вращения. По обрывочным озвученным слогам разведчик понял, что сочинение, по всей вероятности, посвящено культам Подземья, и мог предположить, что интеллектуальный досуг жрицы вызван недавней встречей их отряда с рыбо-полуорками.

— Не до конца изучено и требует дополнительных наблюдений… — с досадой пробормотала маленькая госпожа конец параграфа и перевела наконец взгляд на вошедшего, даже не удосужившись подняться из лежачего положения. — Ага, — констатирующе произнесла она.

Так говорят учёные, в пылу экспериментального энтузиазма узревшие в случайном посетителе лаборатории надежду, которая принесёт свежую струю в их зашедший в тупик опыт.

— Возможно, дополнительными сведениями о наших таинственных друзьях с рыбным запахом обладаешь ты. Данной работе пара лет, — она указала на книгу. — За это время что-то могло измениться.

Она питалась эмоциями. Не чувствами, о нет! Этот субпродукт цивилизации, уловка высшей психики, жалкая фальшивка, маскирующая истинные душевные движения, был слишком пресен. Но эмоции... Животный страх, всепоглощающая ярость, ненасытная похоть, будоражащее вожделение, слепая ненависть – это так... вкусно. Живые, яркие, бесконтрольные порывы, каждый со своим неповторимым, ни с чем не сравнимым букетом оттенков, порой едва различимых, дразнящих рецепторы, услаждающих чувство эстетичного.

Она и сама являлась сейчас этим дразнящим органы чувств деликатесом для него, проголодавшегося гурмана. А Надирд был очень голоден, она знала это. Как же он её ненавидел... И как желал в это же время. Эльшабет сладко потянулась от пробежавшей по телу волны подступающего удовольствия.

Однако зачем спешить? И она медлила. Намеренно, исступляюще, мучающе. Каждым мимолетным взглядом, каждым будто бы случайным, но на самом деле просчитанным, жестом она разжигала аппетит разведчика, провоцировала, подстрекала, злила, манила и давала надежду одновременно. Словно лабораторный исследователь, ставящий живой эксперимент над диким, опасным животным, она шла на осознанный риск, всякую секунду ожидая, когда же сорвётся? А он сорвётся, точно сорвётся, это лишь вопрос времени. Любопытно...

Она играла с его огнём всепоглощающего желания обладать, полыхавшим, выжигающим грудь изнутри, - и ей это нравилось. Она заигрывала с силами гравитации, опасно приближалась к самому краю бездны его желаний, таящихся в заточении где-то на самом дне, готовых прорваться наверх в любую минуту, - и её это будоражило. Она развлекалась подобно кошке, дающей иллюзию свободы загнанной мыши, лишь затем, чтобы в следующий миг вонзить в пытающуюся скрыться жертву смертоносные когти. Она притягивала долгим взглядом, этим крючочком-коготком зацепляла внимание, ощутимо, но не причиняя боли, – а её гранатовые глаза словно шептали: «Ну давай же, удиви меня, покажи, на что способен. Я хочу видеть всё...». И тут же, поймав ответный взгляд, отворачивалась в ожидании его следующего шага, пряча в уголках губ опущенного лица довольную, хитрую улыбку.

Эта женщина не принадлежала никому. Но когда она легко, звонко смеялась, неожиданно подхваченная им на руки, когда мягко обвивала его за шею грациозными, точёными руками, когда кокетливо наматывала прядь его белоснежных волос на указательный палец, когда поглаживающе проводила тыльной стороной ладони по его щеке, призывно полуоткрыв влажные губы, мужчину невольно окутывало ощущение её мягкой, женственной покорности, искреннего желания принадлежать только ему – качества столь редкого у женщин их расы, а потому столь лелеемого в душе каждым мужчиной. То и дело в сознании Надирда мелькала мысль: «Не сон ли это?». Но нет, вот же она, так близко... Его, его жрица! А жрица ли? Может, демон во плоти, призванный мучить его, дразнить, не давать покоя? А что если просто женщина с пылким сердцем, скрывающаяся под личиной неприступной гордячки? Тёплая, открытая, податливая, словно плавящийся в руках воск, готовый принять любую форму по его желанию... Вот уже её дыхание щекочет его разгорячённую кожу, а губы шепчут: «Хочешь? Возьми...».
Или показалось?..