Батарея | ходы игроков | 02: Пока море не разлучит нас

123456
 
DungeonMaster XIII
17.10.2016 19:48
  =  
Карл Бахман, Микаэль Вебер

      Моветон или нет, однако судьба и грамотное материальное устроение благоволили им. Ключ легко вошёл в смазанную скважину, замок лязгнул, руки солдат повернули на петлях тяжёлый деревянный люк. В открывшемся квадрате Вебер и Бахман увидели короткую деревянную лестницу, прямо от подножия которой начиналось всё, что могло пригодиться в бою: аккуратные пирамидки ядер, устроенные на дощатых поддонах, и ровные ряды пороховых ларей, в которых теснились небольшие бочонки, для удобства оснащённые верёвочными ручками. Рядом с рамой люка Микаэль увидел большой железный крюк, на который и повесил фонарь. Заведённый порядок запрещал спускаться с открытым огнём в бомбовый погреб, а стеклянные лампы полагалось вешать под самым потолком — так предупреждалась возможность случайно разбить их во время работы или в спешке.

      Совместными усилиями солдаты подняли по лестнице пороховой бочонок, который Мика наугад цапнул из ближайшего сундука. Затем перед Карлом встал выбор: какие ядра брать? Среди шероховатых чугунных шаров он нашёл и обычные бронебойные ядра — многофунтовые кокосы, что жутко свистели при стрельбе; и стеллаж с зажигательными артиллерийскими гранатами. На неопытный взгляд последние казались ещё одним набором ядер: такими же чёрно-серыми и круглыми. Но стоило взять их в руки, как разница становилась понятна. Существенно меньший вес зажигательных гранат объяснялся тем, что изнутри эти снаряды делались пустыми. Через высверленное отверстие внутрь заливалась тягучая смесь из смолы, пороха, серы, пережжённого каменного угля, шерсти и «бертолетовой соли». Затем отверстие затыкалось самой обычной пробкой — родной сестрой тех, что надеваются на винные бутылки. И только перед самым выстрелом — то есть, перед тем, как запихнуть ядро в ствол — пробка вынималась. Вылетая из ствола в облаке раскалённых газов и огня, ядро начинало медленно тлеть ещё в полёте, а к окончанию недолгого параболического маршрута внутри него кипел адский котёл. Врезаясь в тяжёлое препятствие, граната получала финальный импульс: уже соединившийся с серой хлорат калия, больше известный в народе как «бертолетова соль», детонировал, после чего взрыв разносил чугунную оболочку на куски, заливая окрестности струями пылающей смолы и смертоносными осколками. Иногда, конечно, случалось так, что на оружейной мануфактуре в ядро засыпали слишком много «соли» или в неправильном порядке соединяли ингредиенты, отчего «соль» изначально смешивалась с другими катализаторами. Тогда, к большому сожалению артиллериста, ядро взрывалось прямо в стволе орудия, калеча и оглушая людей, а пушку приводя в совершенно невосстановимый вид.

      Альтернативой ядрам-хлопушкам выступало ещё одно изобретение, на сей раз шведское, которое угнездилось на соседнем стеллаже — Неймановы ядра. Этих лежало всего четыре штуки, чему способствовали сложность изготовления и дороговизна ядер, в сущности бесполезных при антикорабельной обороне. К довольствию «Герцога Гленна» их выделили пару десятков и сделали это как вынужденный реверанс армейской модернизации, а вовсе не от реальной пользы. Дело в том, что ядра Неймана назначались против пехоты врага, наступающей в сомкнутом строю. Две чугунных половины с сознательной непрочностью сваривались между собой, а внутренности начинялись гремучей смесью и множеством мелких картечин. Основная сложность состояла в том, чтобы правильно рассчитать прочность: швы должны были выдержать выстрел из пушки, но ядру полагалось взорваться сразу же после выстрела, рассеивая в полусотне шагов перед орудием веера инвалидных свидетельств.

      При некоторой сноровке и известной доле презрения к собственным конечностям зажигательное ядро можно было использовать и без участия пушки. А в дальней части бомбового погреба лежал, разве только не освещаемый лучами с неба, снятый на ремонт пушечный ствол «четырёхфунтовки» без колёс и лафета. Один человек не смог бы утащить здоровенную литую трубу, которую обычно возили лошади. Но вот вдвоём...

Людвиг фон Вартенбург

      Стрелять из почти что лежачего положения, только что выдержав два свирепых удара, не каждый сможет. Не каждому достанет хладнокровия выпустить из рук оружие в самый напряжённый момент боя. Со стороны это — то есть, бросание бесполезной сабли и обращение к современному огнестрельному экземпляру — кажется логичным и разумным, но в горячке рукопашного контакта далеко не каждый способен правильно оценить свои действия. Человек инстинктивно готов цепляться за свой меч, повинуясь первобытной жажде, которая требует до самого конца сжимать в руке оружие.

      И для того, чтобы не сжать его крепче, не удариться в слепое бегство, а заменить одно оружие на другое, требуются не просто смекалка или ловкость рук. Здесь требуется даже не сила духа, хотя она, безусловно важна, когда ты изо всех сил рвёшь из крепкой кожаной кобуры двуствольный пистоль. Здесь требуется интеллектуальная дисциплина, которая заставила голову фон Вартенбурга сработать безотказно и выбрать тот вариант, который сулил ему спасение.

      Свинцовая дробь хлестнула уже занёсшего топор великана по лицу, заставляя тяжёлое дыхание смениться утробным рёвом. Вождь пошатнулся, а вместе с ним в почти гипнотическом танце закачались его рога, закрывая луну переплетением костяных наростов. Приподнявшись на локте и чуть отведя дымящийся хаудах, Людвиг с почти мальчишеским азартом ждал: упадёт или нет? Хватит или нет? Опыт подсказывал ему, что он произвёл отличный выстрел. На такой дистанции и из такого оружия просто невозможно не убить наповал.

      Огромный кусок кожи с хрустом обвалился с лица вождя, унося с собой половину изуродованного носа и здоровенную часть щеки. Он разбился, ударившись о землю, разбился в мелкую каменно-костяную пыль, обнажив челюсть и дёсны с крупными зубами жёлто-песчаного цвета. Фон Вартенбургу показалось, что гигант, наконец-то, ослеплён — лишь когда дым рассеялся, он увидел, что из-под осколков снесённого дробью лица всё ещё проглядывает мрачный чёрный свет, который наполнял глазницу вождя. Исчадие северных земель всё ещё жило. Оно всё ещё стояло перед ним, и вскоре фон Вартенбург узнал ответ на свой вопрос.

      Вождь не упал. Как зачарованный, он смотрел на рассыпающиеся под ногами обломки собственного лица... и улыбался светлой, наполовину лишённой щёк улыбкой. Словно глядя в незамутнённую поверхность озера, на котором проступали образы давно ушедших любимых, исполин прошептал:



Дитрих Хайнц

      Юноша мчался по лестнице. Он закрывал глаза, когда ему приходилось переступать через восковые лужи, запёкшиеся на ступенях. Не в меру ретивое воображение в мельчайших подробностях рисовало ему сгустки плоти, просочившиеся через щели меж ними. Как сопли или слизни, они качались, держась на тонких мясистых ниточках — и в такие моменты гудящая как колокол волна отвращения захлёстывала Дитриха вновь. С невыразимым облегчением, которое заслонило собой даже страх, он промчался по второму и третьему орудийным этажам и выскочил на ледяной ветер.

      Необъятная ночь дохнула ему в лицо со всех сторон, швыряя во всех направлениях искристые взрывы снега. Выбираясь из люка, Хайнц покачнулся под очередным ветреным порывом и открыл для себя ещё одно — смотровую площадку покрывал настоящий лёд. Оскальзываясь на нём неподбитыми каблуками, гренадёр осмотрелся, закрывая ладонью глаза. Заиндевевшие веки ныли, норовя сомкнуться и укрыть чувствительную роговицу от режущего ветра, но сквозь буран Дитрих углядел то, что ему было нужно: шест с потухшим на нём сигнальным фонарём, а рядом — большой ящик, содержавший сигнальную ракету, картузы с порохом и инструмент для поджига. Укрытая рогожей, рядом стояла мортира: маленькое орудие, похожее на узкую и длинную кастрюлю, зачем-то поставленную на маленький лафет.

      Дитрих огляделся, сам не зная, хочет он или нет узнавать, что стало с караульным. Но здесь, вне защиты крепостных стен, морской шторм атаковал фортификации во всю свою мощь. Даже если на снегу и были следы, они давно исчезли. Как исчез и сам часовой.
Результат броска 1D100+40: 111 - "Вождь = боевая".
Результат броска 1D100: 94 - "Шанс ремонта-а-а-а!"
Людвиг
• Получен однократный купон: «Что не согнётся, то сломается»: +10 к любой одной атаке по вождю», условия использования стандартные.
• Вождь потерял 9% здоровья и, т.к. крит, оглушён на раунд. Можно свободно подняться или подействовать (перейти куда-то, перезарядить). Если не подниматься, то можно перезарядить один ствол и выстрелить в единый раунд (т.к. для этого необходима почти нереальная скорость перезарядки, кину 1d3: 1 — успел раньше действия вождя, 2 и 3 — уступил инициативу вождю).

Мика
Погреб открыл, бочонок приготовил.
Карл
Нужно выбрать ядро и можно заявлять следующее действие.
Оба
Можно взять пушечный ствол (1-80 — ничего не было; 81-100 — был ремонтируемый ствол). Но тащить его придётся вместе, а стрелять — на что-то положив. Если хотите стрелять. И учтите, что он был по какой-то причине... на ремонте.

Дитрих
Индивидуальный квест — нагуглить и описать, как именно заряжать мортиру и стрелять из неё. От правильности зависит результат. ))
Отредактировано 17.10.2016 в 20:40
151

      Точный выстрел в глаз не дал ожидаемого эффекта. Словно от камня отскочила дробь, увлекая за собой кусок то ли плоти, то ли еще какой-то субстанции. Хаудах оказался не настолько эффективен, как ожидал майор... но всяко лучше в сравнении с саблей, от которой толку не было никакого. Приложив немалые усилия майор вполз задом в помещение офицерской казармы и судорожно начал заряжать дробовик.

      — Что ты там бормочешь, Вонючка?! — выпалил Людвиг, когда изо рта твари раздалась едва похожая на членораздельную речь.

      Но ответа фон Вартенбург не дождался. Он выпрямился во весь рост, борясь с болью в спине. Левая рука его была отведена назад и согнута, доставая почти до лопаток. Правую же руку командир выпрямил вперед, в направлении чудовища, и на острие её грозно взирал на вождя створ еще горячего хаудаха. Майор коршуном смотрел вперед, выжидая удачный момент для продолжения разговора и, наконец, он настал. Порох взорвался внутри дробовика и с огнем выплюнул заряд дроби в направлении врага.
Результат броска 1D100+20: 49 - "Выстрел в левый глаз".
Раунд оглушения: проползти несколько метров в казарму и перезарядить хаудах.
Следующий раунд: подняться и выстрелить.
/у вождя повреждены оба глаза. Ты говорил, что это дает штрафы на атаки :)
152

Микаэль Вебер Awex
18.10.2016 12:16
  =  
- Что-то, вашбродие, не кажется мне это всё больше хорошей мыслью - струлять из пушки, - утерев со лба мелкие капельки пота (непременные спутники тяжелого физического труда), Вебер поправил треуголку и хрипло выдохнул. Горло по прежнему болело, но у гренадера не было банально времени, чтобы на этом сосредоточиться. - Мы ж её пока вытащим, - Мика похлопал орудие по корпусу, словно желая показать всю тяжесть бытия. - Всё ужо может кончиться...да и надо какой не какой лафет сообразить...
В общем, было явно, что Микаэль мысленно столкнулся с рядом затруднений, для которых не находил с ходу решения.
153

Карл Бахман Mattew
18.10.2016 14:06
  =  
- Согласен. Оно нам ни к чему. - Ответил ефрейтор, рассматривая ядра. Неймановы ядра сейчас были бесполезны, а вот зажигательные...

- Да, они могли бы пригодиться... - Бахман сам и не заметил, как начал рассуждать вслух. Идея родилась в его голове моментально.

Карл подошёл к стеллажу и загрузил в мешок восемь обычных ядер и четыре зажигательных. На всякий случай. С кряхтением подняв мешок из погреба, Бахман повернулся к Веберу.

- Хватай бочонок и бегом к мортире!
Если я упёр больше возможного или неправильно назвал способ переноски, маякните.
154

Микаэль Вебер Awex
18.10.2016 15:05
  =  
Вебер смотрел на Бахмана с плохо скрываемым удивлением. По привычке начал нервно жевать ус, видя как ефрейтор с Третьей загружает в мешок кучу ядер, откровенно говоря, весьма не легких на подъём. Более того, Карл сдюжил, со своими то ранами, поднять всё это добро по лестнице...
Именно тогда Микаэль Вебер, впервые за продолжительный срок, перекрестился в приглушенном свете фонаря, стоя в пороховом погребе. Впрочем, простаивать времени не было. Схватив бочонок с порохом, Мика начал выбираться из подвала.
- Герр ефрейтор, а как же...- Микаэль замялся. - Как же мы по этой хреновине здоровой из мортиры пулять-то бум? Она ж навесом, паскуда, струляет.
155

Карл Бахман Mattew
20.10.2016 14:21
  =  
Бахман посмотрел на Вебера с удивлением.
- Ты что, ни разу не видел, как действует полевая артиллерия? Выстрелим - прикинем, куда ушёл снаряд. Наведём и выстрелим ещё раз. И так пока не попадём.

Карлу очень хотелось добавить фразу про то, что отстреляться надо быстрее, чем противник доберётся до их позиции. Но он вовремя вспомнил, что сейчас не на фронте, а на него не наступают линии вражеских гренадёров. Сейчас они были среди снегов и льдов Похьялы, где смерть и мороз - созвучные понятия. Здесь не место южным способам ведения войны. И двор, усеянный трупами, лишь плдтверждал это.
156

Дитрих Хайнц XIV
20.10.2016 15:14
  =  
      Пусто и странно выглядела сигнальная площадка без вечных караульных. Дитрих вспоминал, сколько часов сам провёл, глядя на горизонт, где в мареве испарений сливалась граница неба и моря. Возле фонаря всегда кто-то был! Словно столп мироздания, основа порядка. И всё же здесь, один на один с ветром и небом, всего на мгновение, солдат Хайнц захотел перестать быть отдельной, уставшей, замёрзшей и напуганной личностью. Небо и вода звали его к себе, и как было бы здорово стать их частью, не противопоставляя себя природе, а являясь естественным её продолжением. Лиловая луна ласково подмигнула ему, а воображение воскресило в памяти сияющие небеса Похъялы. Но Дитрих лишь сжал норовящие запрыгать от холода зубы и поставил фонарь у стены, чтобы освободить руки.

      Они ему были нужны, потому что лучше головы помнили затверженный порядок действий. Вытащить из короба картуз с порохом и спешно затолкать его в ствол, пока снег не успел набиться. Прибойником подбить поплотее пыж и, вместо ядра, ракету. Осложнял дело снег. Дитрих боялся, что порох отсыреет, а потому действовать старался быстро и аккуратно. Над запальным отверстием, через которое полагалось протыкать особым штырьком — протравником — картуз, он вовсе едва не змеёй обвился, чтобы только не намок тонкий порох, который следовало насыпать из специального рожка и поджигать фитилём. Сквозь вой ветра донёсся выстрел, и Дитрих вспомнил, что он не один.
Ежели чего, можно из фонаря поджечь порох?)
157

Микаэль Вебер Awex
20.10.2016 15:16
  =  
- Вам виднее, вашбродие,- пыхтел Микаэль, поспевая за прытким ефрейтором, - токма, при мне никто не пользовал мортиру, дабы цель в пределах десятка метров поразить. Всё больше дальние старались, - Микаэль перехватил бочонок под левую руку, в правой у него оказался хаудах - кто его знает, что там их на улице теперьча ждет. - Но я, стал быть, не канонир, герр ефрейтор, про мушкеты и штунцеры эти новомодные понимаю больше, чем про пушки-то.
В общем, идея Бахмана показалась гренадёру весьма и весьма эксцентричной, но перечить не стал: Карл уже продемонстрировал недюжие умения, быть может, он ещё и канониром хорошим окажется.
158

DungeonMaster XIII
20.10.2016 19:17
  =  
      Кто знает, какой рок ждёт этот мир спустя сорок тысяч лет? Может быть, он превратится в выжженный каменный шар — выжженный яростью того оружия, что не смог бы себе представить даже изобретательный ефрейтор Бахман. Может быть, в городах, полностью возведённых из венецианского стекла, утончённые мужчины и женщины, забыв о работе, найдут себя в «пене дней» — в окружении утех и постельных страстей. Может быть, наконец, люди, подобные секунд-майору Вартенбургу, будут слитным маршем шагать сквозь бои в глубинах звёздного океана. Ведь как человек смог превратить лодку в галеру, а галеру — в галеон, так сможет он превратить галеон в плывущий среди небес механический шар. А там… кто знает?

      Но, когда вождь оторвал взгляд он разбитых осколков маски из плоти и камня, что заменила ему лицо, Людвиг понял: ни сорок, ни сто сорок тысяч лет не заставят позабыть этот взгляд. Смертное горе застыло в единственном уцелевшем глазе peikko, уродливого и беспощадного тролля. Горе столь сильное, что ни религиозный огонь Жанны из города Домреми, ни великая трагедия константинопольских царей — ничто не сравнилось бы в силе с этой эмоцией. Сто пять лет её огонь горел внутри рукотворного камня, которым покрылись когда-то человеческие руки и ноги. Сто пять лет монстр, вырождавшийся во всё большее подобие земляных великанов, страдал, подвергнутый запрету выплеснуть свою боль.

      И сейчас, в бою, он словно вновь находил себя.

      Прочитай Людвиг те бумаги, что стеснительный Дитрих сам не решился развернуть, секунд-майор мог бы осознать, кого единственного — кого единственно возможного — он видит перед собой.

      — Моё лицо… — прошептал горный инженер Фриц Дортмунд.

      Не величественной была корона из ветвистых оленьих рогов. Не венцом цезаря и не бриллиантовыми перьями, какими украшают тюрбан османские владыки. Словно тюрьма, которая всегда была с ним, эти рога оплетали голову вождя — и благословение, и проклятие. Так Матерь Матерей любила детей своих. Так берегла их. И так велика была её сила, что и смерть в далёкой Похъяле была подвластна всесильной старухе-Лоухи.

      — Теперь я вижу…

      Людвиг не терял времени. Чёткими движениями он вогнал шомпол в ещё дымящийся ствол, почувствовав упругое сопротивление пороховой «пробки». Он торопился, поэтому загнал пулю вместе с пакетиком, не заботясь о том, что неправильно произведённый выстрел может в будущем повредить ствол — этому хаудаху не предстояло стрелять много. И грянул выстрел, заглушив последние слова вождя. Людвиг никогда не узнал, что именно видел в столетних кошмарах человек, отдавший жизнь ради прекрасной северной ведьмы.

      Потому что больше вождь не мог увидеть ничего. Свинцовая дробь вспорола маслянисто-серую кожу, выпуская густую и почти белую кровь. Тёмное средоточие в глубине правой глазницы взорвалось изнутри, стекая по изуродованному лицу как пролитые чернила. Вождь закричал. С каждой секундой его крик наполнялся мощью, к нему присоединялись всё новые и новые голоса. К моменту, когда Микаэль и Карл выскочили из арсенала, нагруженные массой амуниции, рёв вождя звучал пуще церковного хора, заставляя даже мелкие камни кладки вибрировать от невыносимо низкой частоты.

      Великан бросился в атаку, но Людвига берегла комната — казарма содрогнулась от самого фундамента, когда ослеплённый вождь врезался в стену рядом с дверями. Но он не упал. Не чувствуя боли, он размахивал каменным топором, и каждый удар заставлял крошки штукатурки, дерево и камень разлетаться вокруг всё новых и новых пробоин в стене. Изнутри Людвиг мог хорошо видеть этот процесс: на чёрной стене появлялись новые и новые дыры, сквозь которые лился мертвенно-лиловый свет.

      Через мгновение комнату затопил другой свет, на сей раз — ярко-красный.

      Дитрих отскочил прочь от пыхнувшей дымом мортиры, зачарованно глядя, как в тёмном небе тает дымный след. Но сизая дорожка исчезала, ничего не происходило. Шторм всё так же неистовствовал в высоте, мчались в сумасшедшем водовороте облака. Затем среди них проступила багровая искра. Она светилась недолго, а потом полыхнула яростной вспышкой, титанической зарницей, затопившей мир от одного горизонта до другого ярким красным светом.

      Гренадёр огляделся. Словно вырванный из норки мышонок, он вдруг увидел, сколь же огромен мир вокруг них. Вставали на далёком горизонте росчерки холмов. Равнина океана, покрытая барханами волн, прокатилась от севера до юга, невообразимо просторная, невообразимо вечная. Чёрные скалы других батарей чётко обрисовались на её фоне — маленькие каменные крепости, каждая — с золотистым глазом фонаря-Циклопа.

      Спустя безмерно долгие секунды, одна за другой, с орудийных башен батарей взметнулись ответные ракеты. Ещё не успела догореть созданная Дитрихом заря, как вспыхнул красный нимб в небе над третьей. Над пятой. Первой. Хайнц почти воочию готов был представить, как сомнение на лицах дежурных сменяется непониманием, затем страхом, затем заполошной тревогой. Как караульные начальники, среди которых и недавно отужинавший вице-фельдфебель Зельде, бегут по лестницам, а во дворах оживают набатные колокола. Дымные ракеты полыхали, всё новая и новая — и если бы у Дитриха имелась подзорная труба, он мог бы даже разглядеть первые айсберги на самой линии северо-западного горизонта.

      Затем ответил неповоротливый «Герцог Гленн». Новое ночное солнце расцвело над тёмным массивом головного форта: ракеты взмыли сразу с двух башен, следуя под косым углом к горизонту. Медленно, как выбирающаяся из-под ила камбала, оборонительная линия пробуждалась от ноябрьского оцепенения. Красный свет заливал распахивающиеся ставни перед пушечными лафетами и освещал путь морякам, рядами бегущим к кораблю полковника Вукорского. Освещал и двух солдат, измотанных и израненных, которые мчались по ступеням орудийной башни.

      Так пришла война, неизбывный бич второго и всех следующих тысячелетий. Пришла даже туда, где никто не верил в неё — на морскую фортификацию имени Его Сиятельства эрцгерцога Гленна.
Результат броска 1D100+20: 41 - "Вождь = боевая".
Результат броска 1D100: 27 - "Укрытие = не хочет рушиться".
Сейчас жду ход только от Людвига, от остальных — в течение следующего раунда (т.е. дня 2 у вас есть спокойно), потому что вам бежать наверх столько (если вы бежите, конечно). Может описывать сразу воссоединение у мортиры и дальнейшие действия, я отрезолвлю после синхронизации раундов. У Людвига как раз ещё пара раундов чтобы умереть.
Отредактировано 20.10.2016 в 23:25
159

      Щебень и камни разлетались в разные стороны, и секунд-майору с Третьей батареи оставалось только пятиться, чтобы никакой осколок на попал в него. Топор работал словно таран, аккуратно поднятый на плечи фалангой римских легионеров, и, казалось, ничто не может его остановить. Спиной Людвиг наткнулся на небольшой столик. Ваза с высушенными розами опрокинулась и покатилась на каменный пол, а спустя мгновение разлетелась во все стороны, ударившись о плиту. Людвиг зачем-то схватил стул левой рукой и с яростью швырнул его в сторону чудовища. Конечно же это ничего не изменило, и гротескный топор продолжал нести разрушение офицерской казарме, в которой еще вчера ключом била жизнь. Смог ли бы фон Вартенбург дать отпор дикарям, напади они на Третью, а не на Четвертую батарею? Не высказанный вопрос глубоко засел в голове Людвига. Он даже на какое-то мгновение представил других солдат и офицеров, знакомых ему людей, погибших от нескончаемой лавины северян. Разбившийся в полу метре от майора осколок стены вывел офицера из оцепенения. Он нащупал ногой лестницу на второй этаж и изо всех сил сжал в руке хаудах. Сабля осталась где-то снаружи. Все что он мог сейчас - стрелять, но патронов оставалось совсем немного. Когда заработает артиллерия? Доживет ли он до этого? От майора сейчас ничего не зависело. Все что ему нужно было - исполнить приказ, отданный самому себе. Людвиг едва успел пригнуться, когда от очередного яростного удара топором в стену в его сторону полетел сонм осколков. Он покачал головой. Офицерский мундир был безнадежно испорчен, а окровавленные носки идеально начищенных сапог покрыл слой пыли и мусора. Майор сделал еще один шаг назад, поднявшись на одну ступеньку. Вытянул руку с изрыгающим дым и огонь орудием в направлении вождя, и приготовился стрелять. Кем бы ни было это чудище раньше, теперь он уже не человек.
Результат броска 1D100+20: 48 - "Боевая".
160

Микаэль Вебер Awex
21.10.2016 14:37
  =  
Рёв раненного титана застал Вебера на ходу, отчего гренадёр чуть было не подскользнулся, но смог удержаться, буквально, благодаря тяжелому бочонку, сместив резким движением центр тяжести. С верхнего плаца не было видно, что именно происходит: частично видимый гигант вздымал раз за разом свой здоровенный топор прямо перед офицерскими казармами. Судя по характерному звуку, тварь крушила строение, но зачем?
Продолжая думать, Микаэль, тем не менее, старался поспеть за Бархманом, достаточно прытко запрыгнувшего на лестницу.
Судя по продолжающемуся шуму крушения здания, можно было прикинуть, что Старый Пёс всё ещё жив! Жив и кусается! "Старый чёрт", - уважительно подумал Мика, пыхтя под тяжестью своей ноши.
Ярко-красный багрянец внезапно расцвел над Четвертой. Ему предшествовал, конечно, шум запускаемого снаряда, но зрелище все равно немного сбило с ритма солдата: Микаэль замедлил шаг, тупо задрав голову вверх и наблюдая как смешивается фиолетовое свечение странной луны и сигнальная ракета. Завораживающее зрелище. "Молодец, малой, сделал как надо...".
161

DungeonMaster XIII
21.10.2016 18:44
  =  
      Новый выстрел. Новые клочья горелой бумаги планировали к дощатому полу, незаметные и неразличимые в разгаре баталии. Догорающий порох разлетелся вместе с огнём и свинцом — со стороны он казался бы искрами, сверкающими в дыму выстрела. На перчатке фон Вартенбурга хлопья сажи садились на чёрную кожу. Огнестрельное оружие той эпохи было шумным, ненадёжным и очень грязным. Выстрелы распространяли окрест терпкий запах, хотя некоторые солдаты со временем находили его приятным. Пороховой канал под кремневой пластиной забивался нагаром, и чистить его приходилось разве что не иголкой с намотанной вокруг оси ветошью. При стрельбе с незащищённой рукой нередкие искры больно жалили кожу, иногда заставляя деревенских рекрутов с перепугу ронять мушкеты — грохот и огонь выглядели для них как продукт невероятной машинерии, хотя суть процесса стала проста, едва лишь химия нашла удачное соединение удачных компонентов.

      К сожалению, наихудшим из несовершенств огнестрельного процесса становился дым. Клубы жирного дыма распухали перед стволом, а когда в закрытом помещении делались несколько выстрелов подряд, под потолками собирались истинно британские туманы. Именно из дымных клубов, хищно перемалывая воздух вращательными движениями, вынырнул топор. С нечеловеческим стоицизмом выдержав очередной выстрел, вождь попросту швырнул в ответ самое тяжелое и страшное, что имел — свой топор, похожий на польский бердыш.

      Никогда в жизни Людвиг фон Вартенборг не испытывал настолько сильную боль. Моральную — да, возможно. Но отчаяние, обида, разбитые злым случаем мечты о триумфе были просто эмоциями. Топор вождя швырнул Людвига к стене лестничной клетки и, пробив остриём грудь, едва не пригвоздил майора к ней.

      В медицинских атласах говорится, что человеческое тело несимметрично. Над медиастинальной частью, которая приходится несколько выше сердца, лёгкие человека имеют тенденцию к сужению. Так, по меньшей мере, говаривал подвыпивший доктор Крамм. От места соединения с бронхиальной трубкой и до самой верхушки лёгкое имеет, в проекции, форму вытянутого кверху треугольника, отступая от плеч и плечевого пояса к трахее. Как известно, когда рана смертельна, умирающие цепляются за мудрость врачей как за детские мечты. И мудрость врачей говорила Людвигу, что всё ещё есть минимальный шанс жить. Возможно, топор ударил в плечо, пробил мягкие ткани грудины, но не зацепил лёгкое. Возможно, у него получится устоять на ногах, как устоял Бахман, получивший весьма схожую рану. Но в случае ефрейтора меч остановили кости плеча. А в его, в его случае?

      Глядя на гигантское древко, которое начиналось от засевшего в груди каменного полукружия, фон Вартенбург вновь ощутил тоскливый и тревожный зов. Лиловая луна звала его в небеса. Звала умереть, сбросив оковы вонючей, волосатой, обязанной жрать и отправлять нужды плоти. Звала вознестись. Воспарить, чтобы бежать среди небесных оленьих стад. Приглашала войти...

      ... в сказочный город.

      Грохот с трудом доходил до сознания Людвига сквозь гул в ушах. Это вождь разламывал остатки стены, неторопливо наклонив голову. Ещё несколько секунд, и он сможет войти в казарму... и тогда...

      — Ин'наут... — всё ещё сиплым от боли голосом прогремел он, заставляя боль в груди Людвига усиливаться от простого звучания этих слов. Большие руки оленьего короля отломили целый кусок кирпичной кладки, продержавшейся столетия.
Результат броска 1D100: 85 - "Вождь = боевая".
Людвиг: 51 - (85 - 48) = 14%
Вождь: 84%

Людвиг, выбор: пробовать освободиться от топора и искать укрытие (d100 + Физическая) или попытаться перезарядить и выстрелить последний раз (d100 + Боевая).
Напоминаю, есть купон.

Остальные: описание действий. Достигли вершины башни без проблем, увидев на лестнице те же прекрасные лужицы восковой плоти. Можно пейсать. И броски: с заряжающего и стреляющего — d100 + Боевая, с наводящего — d100 + Наблюдательность. В зависимости от комбинированного результата выясним, что будет.
Отредактировано 21.10.2016 в 18:50
162

Карл Бахман Mattew
21.10.2016 20:29
  =  
Наткнувшись на расплавленные трупы, Карл резко затормозил и сделал пару шагов назад. Его глаза округлились, а губы в ужасе шептали "что за чертовщина?". Такого ефрейтор не мог ожидать. Он, ветеран войны, видел всякое. Как солдату пуля пробивала горло, и как тот пытается что-то сделать, упорно отказываясь верить в свою смерть. Как пушечные ядра буквально разрывали человека на куски от прямого попадания. Как на полном скаку гусар лёгким движением руки сносил головы и руки. Как из противника выпадали кишки после режущего удара ножом.

Но такое он видел в первый раз. И в голове солдата не укладывалось, что могло расплавить живых людей. Карл несколько секунд смотрел на трупы, пытаясь заставить себя перебороть этот ужас и пройти мимо. Но ноги перестали его слушаться. С трудом, боком обойдя их, ефрейтор всё таки смог проти мимо. Но уже сейчас он понимал, что увиденное им он уже не сможет забыть. Теперь к его ночным кошмарам добавился ещё один.

Бахман буквально пролетел последние ступеньки и выпрыгнул на крышу. Бросив мешок и упав на колени, Карл позволил себе два вдоха и выдоха.

Однако времени было в обрез и поэтому уже спустя секунду ефрейтор поднялся и начал раздавать приказы:

- Вебер, заряжай обычное. Хайнц, наводи. Покажем этой мрази! - С этими словами он достал из мешка ядро и протянул его гренадёру.
Отредактировано 24.10.2016 в 11:40
163

Дитрих Хайнц XIV
23.10.2016 15:30
  =  
      Зачарованный взорвавшимся алыми цветами небом, Дитрих с трудом возвращался в реальность. Ледяной ветер всё ещё сёк его щёки, и он спешно протирал слезящиеся от вспышки глаза. Снизу раздавались упрямые выстрелы, и Хайнц вовсе уже собрался бежать обратно, не думая о том, как преодолеет чудовищную лестницу, когда послышались шаги и показался ефрейтор.

      — Есть! — немедленно шмыгнул носом Дитрих и выглянул за край, во двор. — Лоухи — кошка драная! — прокричал он в сложенные рупором руки во всю мощь лёгких. — Слышал, рогатый? — и бросился помогать Веберу разворачивать мортиру, лихорадочно торопясь повторить процедуру зарядки и припоминая, куда ушёл снаряд в первый раз. Правила нашлись рядом с прочей амуницией, и Хайнц снова выглянул во двор. Канониром он не был, но новичкам, говорят, везти должно!
Результат броска 1D100+20: 34 - "наблюдательность".
Вряд ли бедняка Фриц отвлечётся, но всё же)
164

      Конец. Эта простая мысль подобно вечным пирамидам встала перед глазами. Топор пробил тело и надежно пригвоздил секунд-майора к стене. И не нужно было быть доктором, чтобы понять простой факт: именно этот топор, вонзившийся в тело, являлся своего рода пробкой, вытащив которую Людвиг истечет кровью всего лишь за минуту, а пока... теплые струи крови стекали по телу командира по ногам и затекали в сапоги. Фон Вартенбург сжал зубы и ненароком прокусил нижнюю губу насквозь, но боль эта не шла ни в какое сравнение с тем, что и так испытывал человек, прибитый к стене топором. Трясущимися руками он попытался извлечь патроны, но тело отказывалось слушаться. На пол пути к оружию пальцы предательски разжались и пули застучали по лестнице и покатились вниз. Лишь со второго раза майору удалось опустить патроны в стволы, а затем... рука его онемела. Пальцы застыли в мертвой позе и начали остывать. Лезвие пробило таки сосуды и кровь перестала поступать в левую руку, которая становилась бесполезной.

      Вождь уже разрушил и дверной проем, и часть стены, что мешала ему протиснуться внутрь и сделал первый шаг. Его черные провалы глаз неопределенно смотрели на Людвига. Могло показаться, что чудище никуда не торопится. Медленно приближаясь, оно склонило уродливую голову на бок, словно изучая майора, во рту которого уже оказался хаудах. Кровь из губы обильно стекала на ствол, спусковой крючок и рукоятку, а правой рукой майор из последних сил шомполом. Как будто это могло что-то изменить. Но офицер армии Пальмиры не был вхож в ту категорию людей, что опускают руки от безысходности, когда смерть отдавила ноги и от костлявой уже не уйти. И пусть левая рука его повисла плетью, ноги подкосились, и все что удерживало его в вертикальном положении - был топор, пробивший тело насквозь, фон Вартенбург, повинуясь какому-то бессмысленному чувству, не то чтобы цеплялся за жизнь, но делал все возможное, тратил последние силы, чтобы отдать её подороже. Ладонь легла на влажную от крови теплую рукоять пистолета. Людвиг выпрямил трясущуюся руку. Взгляд его сделался хищным, а губы разжались, демонстрируя красные от крови зубы. На лице его на мгновение мелькнула безумная улыбка, а затем... глаза его закрылись, рука безвольно повисла, выронив оружие на каменный пол. Но перед этим... раздался выстрел.
165

Микаэль Вебер Awex
24.10.2016 11:11
  =  
...а вот удержать содержимое желудка Вебер-таки не смог: вид расплавленной плоти, смешавшей кожу, внутренности, одежду в одно большое месиво, заставил Микаэля задержаться на лестнице и добавить к уже растекшейся по ступеням луже ещё и собственного желудочного сока. "Матерь Божья, что же это такое?!", - Мика непременно бы произнес это вслух, если бы рот не был занят...другим. Где-то мелькнула странная, немножко безумная для такого момента мысль:"а хорошо, что на ужин так и не успел попасть"...
На сигнальной площадке Вебер появился немного погодя после ефрейтора, буквально на четвереньках, в обнимку с бочонком, преодолев последние ступени. Одежда гренадёра была местами испачкана в рвоте, местами в чем-то, с чем столкнулся солдат на ступенях. Один вид этой мерзости на шинели и рукавицах, заставлял Микаэля чувствовать новый приступ тошноты и желание снять с себя эту чертову форму, чтобы эта мерзость была максимально далеко от его тела. Слава Богу, пока оба этих порыва удавалось удержать...
- Й..есть, - не очень-то бодро отреагировал на приказ Бахмана Вебер, поднимаясь на ноги вместе с бочонком пороха и двигаясь к мортире. Хайнц что-то там кричал, но Мика отчаянно не хотел даже вдумываться в эту ахинею. "Они сошли с ума, они все тут с ума посходили...этого просто не может быть...",- Каким же далеким и нереальным теперь казался потрепанный журнал, там в солдатской казарме. Так близко, но так далеко...Вебер утер рот рукавом и принялся за дело.
Работать с подобными орудиями Мике особо не приходилось: не гренадерское это дело, в конце концов, но канониров, едрить этих придурков во все щели, среди собравшихся не было. "Ладно, ладно, принцип по идее такой же как и у ружья", - пытался успокоиться себя солдат. "Прочистить ствол, сделать закладку пороху, пыж...да...по идее, что то такое должно же быть?! Да...а потом ядро...да...". Полупривычные действия, всё-таки, действовали успокаивающе, отвлекая от разлитых неровным слоем по лестнице сослуживцем. Кажется, Мика начал приходить в себя...
Результат броска 1D100+20: 51 - "боевая".
По идее я и струляю? О_о
166

DungeonMaster XIII
24.10.2016 20:31
  =  
      Огонь очень красивый.

      Он рисует красивые купола раскалённого воздуха, наполненные продуктами атомарного расщепления. Пройдёт ещё несколько десятилетий, прежде чем неорганическая химия окончательно придёт к выводу, что огонь — это всего лишь процесс. Это излучение в видимом диапазоне. Это цветы, порождённые плазмохимической реакцией и прекрасные в своей мимолётной красоте. В повседневной жизни никто не смотрит, как зарождается огонь. Люди шаркают спичками о рябое лицо коробка. Люди бросают в огонь поленья, смятые откровения, заумные книги. Пламя — будь оно жёлтое, рыжее или почти красное — радушно бросается на добычу. Пламя радуется всему подряд. Но то, что человек принимает за бессердечную жестокость (так находя в огне родственное начало, так приписывая ему тёмные страсти своего вида), на самом деле далеко от жестокого.

      Огонь прекрасен. Он действительно дарит красоту.

      И пусть всего мгновение парят в воздухе нарисованные купола, пусть неделимую долю секунды продолжается цветение эфемерно-горячих роз, пусть лишь один единственный миг отделяет синеву зарождающейся искры от ровного теплового гало... эти мгновения действительно прекрасны.

      Закрывая глаза, Людвиг фон Вартенбург увидел то, чего никогда не видел прежде: то, как за курносым прицелом двуствольного хаудаха расцветают звенья пламени. Как вспухает воздух, порождая словно наполненные огненной дымкой пузыри — и вот, пока эта мысль ещё бежит вместе с утекающей кровью, пузыри лопаются, а клочья огня становятся тем, что привыкли видеть солдаты. Громом и смертью. Кислой гарью. Бьющим в нос горьким дымом. Отдачей, которая сломала бы руку человеку, не практиковавшему железную дисциплину в теле и духе. Становятся дуплетом из примитивного дробовика.

      Вождь отшатнулся, попятившись из только что проделанной дыры. Если бы Людвиг мог видеть его, то на серой плоти лица, перемешанной с осколками каменной шкуры, он прочитал бы гримасу глубокого и почти человеческого удивления. Словно это не бессмертный страж Похъялы, а секунд-майор Федеральной армии по-настоящему не мог умереть. Дробь ударила в грудь, хлестнула по горлу, срывая всё новые и новые куски толстой шкуры. Где-то ниже читалась отметина, сделанная пулей Вебера, а рядом те, что оставили мушкет Кройце и пистолет доктора Крамма. В темноте ноября первобытная легенда столкнулась с неповоротливой и, вместе с тем, предельно логичной военной машиной будущего. Умирая, солдаты и канониры продолжали делать то, чему их учили — пулю за пулей они всаживали во врага, который продолжал стоять на ногах. Но вместо трепетного поклонения, которое вызывали побасенки о далёких землях севера у финских дикарей, солдаты стержневой нации обращались к другому — к философии всё более крупных калибров.

      Жирный свист наполнил собой метель. Сквозь мельтешение бурана внезапно рухнуло нечто тёмное, подняв на месте падения фонтан разбитых булыжников и комьев смёрзшейся земли. Ослеплённый вождь медленно обернул лицо к небу, пытаясь понять, что случилось. И там, на вершине наблюдательной башни, Дитрих Хайнц заорал, срывая охрипший с полудня голос на неприятный визг:

      — Выше на градус или два, герр ефрейтор!

      Ботфорт Бахмана упёрся в чугунный клин, регулирующий положение мортиры. С учётом того, куда именно приходилось стрелять, пушка задрала нос почти вертикально в небо, послав прошлое ядро по очень высокой дуге. По периметру лафета, узкой деревянной тумбы, шли небольшие риски с вытравленными градусами огня. Если сейчас мортира била в небо под углом в 82 градуса, то...

      Ефрейтор в сомнениях смотрел на орудие. Сейчас мортира была ещё больше похожа на кастрюлю, только дымящую остатками пороха. Вебер опускал в неё новое ядро, стараясь не уронить его раньше времени. Обычно для этих целей использовали специальный зацеп или верёвочную чашку, но сейчас не оставалось времени даже на это — пачкая рукава белой рубахи и обжигая пальцы о горячий металл, Микаэль водворил на место чугунный шар.

      «Градус или два» означало, что совершить выстрел придётся под углом в 84 градуса к горизонту, почти что в небо. Но внизу ворочалась тёмная фигура вождя, а новые хлопки пистолета больше не звучали. И здоровая рука Бахмана резанула темноту в непривычной артиллерийской отмашке.

      — Заряжай.

      Поворотный механизм со скрипом изменил угол наклона орудия. Прижавшийся к парапету Дитрих, двумя руками хватаясь за рвущуюся с головы треуголку, отчаянно кивал, без слов призывая поторопиться. Вебер, сплёвывая снег, лёд и пороховые гранулы, насыпал в запальное отверстие достаточно порошка. Уже на глаз, уже неважно...

      — К бою готово, герр еф...
      — Огонь!

      Мортира глухо бухнула, хотя звук её выстрела был больше похож на очень-очень громкий всплеск, чем на привычный громовой удар длинноствольных позиционных пушек. Подпрыгнув вместе с лафетом от некоторого переизбытка пороха, сигнальное орудие окрасилось в сизые клубы дыма. И, под расцветающие в небе вспышки сигнальных ракет, чёрное ядро со свистом достигло небосвода. Оно на несколько секунд поравнялось с лиловой луной и зависло на фоне бессмысленного фиолетового блюдца, прежде чем рухнуть обратно, с каждой секундой набирая скорость.

      Вождь поднял голову, ещё не зная, что именно слышит. Пышная корона качнулась в привычно-повелительном жесте. Даже самые свирепые среди северных дикарей, даже покорные саамы и эсты превращались в кротких тюленят в его присутствии, благословенном Матерью всех Матерей. Не зная усталости и пощады, арктический тролль берёг покой вверенных ему полей и равнин, айсбергов и стылых холмов.

      — Как учёный и дворянин... — проскрипели его изуродованные превращением губы.

      Перед смертью царь-олень видел стада этих гордых животных, вольно бегущих среди полей мифической Похъялы. В переливах северного сияния звёзды пели ему о звенящей вечности, о красоте января, об открытом полярном море.

      Перед смертью горный инженер Фриц Дортмунд видел бульвар Святой Анны. Видел статуи и особняки в стиле барокко, мраморные дворцы и банкирские дома. Оркестр давал венский вальс, обнажённые предплечья дам манили своей недоступностью, а принц Николай с улыбкой говорил что-то венценосному отцу.

      — ... я благодарю ва...

      Ядро, набравшее в скорости десятки морских узлов, разорвало его уродливую фигуру на куски камня, плоти и по-неживому густой белёсой крови, похожей на материализованную эссенцию самой зимы. Гомункул — личина человека, нелепо натянутая на каркас из костей и злой магии — перестал существовать в ту самую секунду, когда пожелал переступить порог казармы.

      Воцарилась тишина, в которой оседали догорающие красные ракеты. Выше их, за ковром штормовых туч, лиловая луна Похъялы медленно теряла демонический отблеск, становясь самой обычной бело-жёлтой луной. В переливах среди звёзд таяли далёкие картины сказочного города, где Старая Лоухи протягивала к очагу навсегда замёрзшие пальцы.
Результат броска 1D100+10: 100 - "Бахман = боевая".
Результат броска 1D100: 21 - "Вождь = боевая".
Результат броска 1D100+20: 97 - "Хайнц = Наблюдательность 2".
Результат броска 1D100+20: 33 - "Вебер = Боевая 2".
Результат броска 1D100+20: 94 - "Бахман = боевая 2".
Результат броска 1D100: 36 - "Вождь = Наблюдательность".
Раунд 1
Людвиг: 14%
Вождь: 84 - (66 - 21) = 39%
Первый выстрел: 61,6 vs 80 — мимо.

Раунд 2
Вождь: 36 vs 50, не знает, откуда стреляли и не пытается укрыться.
Второй выстрел: 71,4 vs 70 (Бахман +10, не +20) — попадание ядра.

Я отрезолвил сразу 2 раунда, т.к. и так понятна заявка — перезарядить & выстрелить. :)


Посты и дополнительные действия по желанию. Можно финальные, но тогда хочу ТОЛСТЫЕ ПОСТЫ.
Людвиг может, по желанию, прийти в себя, быть приведённым в себя врачом или оставить этот вопрос на моё усмотрение (rd100 или смерть).
Потом я напишу эпилог, где расскажу и про письмо, и про другое (rd100 или смерть).

Достижение разблокировано: «Морская батарея» (Карл Бахман, Микаэль Вебер, Дитрих Хайнц, Людвиг фон Вартенбург; выиграть эту игру)

Достижение разблокировано: «Не в мою смену» (Карл Бахман; сохранить хоть одного НПС из своего взвода)
Достижение разблокировано: «.., ты встретишь один» (Людвиг фон Вартенбург; сделать какой-нибудь бессмысленный и эпичный поступок а-ля офицеръ)
Достижение разблокировано: «Разве я звал подкрепление?» (Микаэль Вебер; дожить без особых потерь до прибытия лодки)
Достижение разблокировано: «Человек и его фонари» (Дитрих Хайнц; принять сигнал, подать сигнал)

Потенциально возможные альтернативы личных достижений:

Если мы когда-нибудь будем играть в похожем формате, эти достижения дадут какой-нибудь бонус. Не придумал, какой. :)
Отредактировано 25.10.2016 в 09:50
167

Микаэль Вебер Awex
25.10.2016 16:59
  =  
"Всё, готов", - мысленно подвел черту под жизнью гиганта гренадёр Вебер, наблюдая сверху, как дьявольское создание буквально разнесло удачным попаданием тяжелого ядра. Невероятно, и это почти под прямым углом! Стоило отдать всё-таки должное ефрейтору Бахману и его полубезумному плану - сработало! Просто и эффективно, мать его, как топор.
Мика зашёлся в продолжительном кашле. Сейчас, когда суета уже не была так необходима, организм взял своё: разодранное в драбадан бедное горло гренадёра не выдержало издевательства, явно задумав внезапным приступом избавить Микаэля от жизни или, как минимум, от лёгких. А может ещё чего, Веберу откровенно было в тот момент не до размышлений...
- Ruma huoranraiskaaja, - Вебер тяжело дыша, поднялся с корачек, куда его загнал кашель и утёр рот. - Эй, а что с Стар...С секунд-майором? - Внезапная мысль, зародившаяся у Вебера после того как гигантский дикарь был повергнут, наконец-то смогла оформиться в нечто чёткое: майор-то, похоже, остался где-то в казарме! Вебер невольно поежился на продуваемой суровым ветром площадке и взглянул вниз, на плац где происходило финальное сражение.
168

Дитрих Хайнц XIV
26.10.2016 14:23
  =  
      — И доктором, — подхватил Дитрих. Только сейчас он с ужасом подумал, что своей стрельбой наугад они вполне могли добить кого-то из раненых сослуживцев. Оставалось только придумывать себе оправдания, да готовиться отвечать офицерам о том, что случилось.

      Радость победы сменилась пустотой потери как-то слишком быстро. А при взгляде в небо Дитрих испытал чувство неясной тоски, словно к этой лиловой луне он уже привык, словно скучать по ней будет всю оставшуюся жизнь. И будь благословен треклятый северный ветер, раз за разом приводивший в чувство замечтавшихся солдат.

      — Герр ефрейтор, разрешите спускаться? — обратился он к Бахману. Коли уж бравого Вебера так скрутило, когда отпустил адреналин, ефрейтора и вовсе стоило поберечь.
169

Карл Бахман Mattew
27.10.2016 15:10
  =  
- Разрешаю. - Устало ответил Бахман. Усталость навалилась на плечи ефрейтора не хуже десятифунтового ящика с ядрами. Адреналин больше не будоражил кровь и сразу же нахлынули боль и напряжение. И апатия. Бой закончен. Осталось разгрести то, что от него осталось.

- Дитрих, приведи в чувство Крамма. Вебер, займись своими сослуживцами. Я пойду за майором.
170

Микаэль Вебер Awex
27.10.2016 15:51
  =  
Вебер к этому моменту успел плотнее укутаться в шинель, псевдошарф, треуголку и напялить обратно рукавицы, в которых, к слову, совершенно невозможно заряжать мортиры. Пытался спастись от укусов злого мороза, одним словом.
Забавно, в сказках, с смертью главного злодея непогода непременно уходила...но глядя на лиловую луну, Микаэль понимал, что он далеко не какой-то там сказочный герой...скорее обычный еблан, как выражались некоторые из его сослуживцев: погнался за "северными", думал денег срубить в лёгкую, а чуть не сдох. И то, пока ещё рано "гоп" говорить. Незаметно, Микаэль поплевал через левое плечо, в жесте предельно суеверном, что за ним раньше не водилось.
- Вашбродие, - прохрипел гренадёр, когда Карл раздал указания. Вооружился хаудахом снова, поднял фонарь. - Мож не разделяться лучше? Вдруг ещё уроды какие остались тут?
171

Дитрих Хайнц XIV
27.10.2016 21:08
  =  
      — Есть привести в чувство доктора Крамма! — вытянулся в струнку и тут же сник под ударом холода Хайнц, и взгляд его выдавал тревогу. Он колебался всего мгновение, прежде чем подхватить свой фонарь и подойти к спуску, пугающему чернотой и страшной памятью. Не хотел он идти туда один, но где-то внизу, может статься, замерзает без сознания доктор, и вовсе неизвестно, что творится с майором. И как всегда, нет времени для рефлексии и праздных размышлений.

      — Только уж и вы, герр ефрейтор, поберегите себя, — Дитрих взглянул на Бахмана, слегка кивнул Веберу и поспешил вниз, изо всех сил стараясь не думать о том, что ему предстоит преодолеть по пути и что — увидеть снаружи.
172

Карл Бахман Mattew
28.10.2016 01:08
  =  
- Отставить панику, рядовой. Мы будем в десяти метрах друг от друга. Вы с Хайнцом вообще в зоне видимости. - Бахман поёжился и посильнее закутался в шинель. Ночь становилась всё холоднее, а рваная шинель не способствовала сохранению тепла.

На слова Дитриха Карл грустно улыбнулся и ответил - Не беспокойся за меня, Дитрих. Я ещё нескоро отправлюсь к Лоухи. - И посмотрел на него понимающим взглядом.

173

Микаэль Вебер Awex
28.10.2016 10:56
  =  
Мика нервно покусывал ус, переводя взгляд с Бахмана на Хайнца и обратно. Сдавалось гренадёру, что раны и стресс-таки сделали своё грязное дело как минимум с ефрейтором и тот уже соображает туго. Приказы, по крайней мере, раздавать нормально не может: где ж это видано, что десять метров солдата спасали?! Точно спятил.
Кивнув Дитриху, Микаэль двинулся следом за юнцом, крепко сжимая в правой руке хаудах. Голова будто сама собой вжималась в плечи под натиском холодного ветра. Получалась эдакая черепаха в шинели и треуголке, да ещё и при оружии. Усталая, замордованная "черепаха"...
Вебер старался не смотреть под ноги, когда оба гренадёра проделывали путь вниз до плаца.
- Слушь, - не громко обратился к Хайнцу Микаэль, когда Карл Бахман остался достаточно далеко позади. - Ефрейтор ентот ваш, похоже, плох уже. Держись лучше рядом, не расходимся. Мало ли нечисть какая ещё во дворе осталась, - Мика кинул взгляд на Хайнца из под глубоко надвинутой на лоб треуголоки. - Сперва доктора поднимем, а с ним и к майору двинем. Усёк?
174

123456

Добавить сообщение

Нельзя добавлять сообщения в неактивной игре.