ℕℝ: Возвращение в Нью-Рэйвенвуд | ходы игроков | Где твои крылья

Демон, проявив непривычную отзывчивость, действительно умолк. И оставшемуся наедине с собой Стерному никто не мешал наслаждаться ранними осенними морозами, ощущением жесткой лавочки под спиной, и разумеется звездами. Звезды перемигивались на небосводе, тонко-тонко намекая Стерному, запутавшемуся в последнее время во всей этой религиозной тематике, что они просто огромные шары горящего газа и никакого Бога они наверху не видели. Но если его нет на небесах… то где он?

Проснулся Харди рывком, так, словно его окатили из ведра. Точнее, учитывая, что до сих пор он преспокойно спал на довольно таки холодной лавочке, не говоря уже о том, сколь смешно это неудобство было с тем, что он успел пережить в последние несколько довольно бурных недель, сомнительно было, чтобы даже холодная вода произвела бы на него подобный эффект. Зато этот эффект удался факту прибытия в парк одной красивой девушки, плотно пригнанный по фигуре доспех которой отливал серебром. Равно как полуторный меч и щит, которые та извлекла с заднего сидения потертого синего «жучка» который припарковала у входа в парк. Еле различимый ореол этого серебристого сияния, как и в целом аура, окружавшая девушку, Стерному была неприятно, заставляя себя чувствовать так, словно под его обгорелой кожей маршировала стая красных муравьев.

Мишель приближалась без лишней спешки, сосредоточенной деловой походкой. Она явно знала, что Харди уже увидел ее, и давала ему время подготовится к встрече, всем своим видом подчеркивая, что не собирается скрывать, зачем она тут. Кажется, время исполнить ее обещание все же пришло. Если так, значило ли это, что его душа потеряна? Впрочем, так или иначе, сейчас это играло только она руку Падшему, и без того намеревавшемуся отправиться в ад, который она ему обещала, не так ли?

Мир вздрогнул, и Харди, сосредоточенный на приближении «старой знакомой» не сразу понял, что Мишель с ее аурой, чем бы та ни была, тут ни при чем. Внутри него, словно бы натянулась и лопнула давно струна, о существовании которой он уже позабыть. Если пытаться описать прокатившееся от этого по всему телу ощущение – самым близким будет: «лирическая печаль», от которой терзавшая все его тело боль, уже успевшая снова стать привычной, на какое-то мгновение притупилась.

- Охохо. – Снова раздался в голове мерзкий голос, неприятным диссонансом разрушая послевкусие этого ощущения. – Ну надо же. Кто бы мог подумать, что девочку так быстро отпустят обратно? Ей все же стоило бы слегка задержаться в аду, чтобы прибыть одновременно с твоим туда отправлением.

Резко поднявшись, Стерном почувствовал как неприятно потянуло в спине - ещё бы, деревянная скамья не самая лучшая кровать. Распрямившись так, что все позвонки пощелкали, Харди сидя на скамье, оперся предплечьями о колени и склонил голову. Но что-то не давало покоя и безкрылый осмотревшись по-сторонам сразу заприметил Мишель, которая в этот раз была облачена в доспехи, как при первой их мимолетной встречи.

Харди стыдливо натянул капюшон сильнее на голову, стыдливо пряча ту в тенях даруемых тканью, словно наркоман, которому предстоит откровенный разговор, с подробным рассказом о его падении. Пока посланница неспешно шла, Стерном пытался сообразить что бы ей сказать и когда, слова начали формироваться в предложения, голос раздавшийся в голове, смыл все старания парня. Сказанное им было каким-то откровением. Откровением которое радовало, вселяло надежду и в тоже время буквально ошарашивало и ставило в такую ситуацию, когда ты просто теряешься.

- Привет, подруга, - сказал Харди, - Извини, тут мне только что мой секретарь позвонил... Но ты, словно знала всё, оделась по-случаю. Свидание наше придётся отменить, - продолжил Стерном, поднимаясь со скамейки и бросая взгляд на девушку, - Но можешь пойти со мной, навестить беглянку и вернуть туда, - большой палец однозначно указал в сторону земли.

Осень в Рэйвенвуде подходила к концу и в ее холодных рассветах уже чувствовалось дыхание скорой зимы. Пусть климат Рэйвенвуда никогда и не был особо жестоким, но солнце по утрам светило, но не грело, а лужи, оказавшиеся под ногами и колесами, отзывались звонким хрустом. Может быть по этому, блеск серебряного покрытия доспеха Мишель казался таким холодным.

- Извини, приятель. – Тепло улыбнулись Стерному. – Звонил босс, сказал срок твоей визы истек. Встретишь свою подругу уже внизу.

Девушка слегка качнула головой и, с тихим лязком хорошо смазанного механизма, забрало шлема отсекло от него взгляд ее алых глаз. Полуторный меч, вопреки киношным клише, напротив, появился из ножн совершенно бесшумно. С клинком в руке и закрывая щитом две трети корпуса палладинша уверенно продолжила идти на сближение.


- Скажи, на всё в этом мире воля Его?

Диалога не получится, было очевидно. Сейчас будет говорить сталь. Причем Стерном, решил выдать с самого начала весомый аргумент...
На улице было уже довольно холодно, особенно для человека что целую ночь провел на скамье в парке. А на разогрев не было времени.

Стерном стремительно вспоминал всю боль и обиды, страдания и испытания выпавшие на его долю. Вспоминал как он горел. Вспоминал эти взгляды, со смесью испуга и отвращения, направленные в его сторону. Все неудачи и ошибки. О том скольких он не сумел уберечь... И теперь, в нем снова видят монстра. Столько людей так отчаянно верят в это - быть может так оно и есть?

Плевать! Пускай так и будет - Харди монстр и демон. Пускай в него летят сотни камней и обвинения во всех смертных грехах, он всё равно будет тем героем который нужен этому городу. И плевать что не такой герой нужен этим людям.

Ржавый мясницкий крюк и тесак, оказались в руках Харди, наоборот со звоном цепей и скрежетом. Если Мишель хочет драки, она её получит. И если она думает что всё пойдет по-её правилам, то она крупно заблуждается. Этой бой на смерть и тут нет правил, а Стерном в ближнем бою не менее опасен чем она. Да и каково ей будет сражаться, когда её меч и доспехи, буквально развеются прахом?

- Конечно. – Раздался голос из под забрала. – И его воля в том, чтобы люди сами выбирали свою дорогу.

Железные части лавочки, за спиной Стернома, действительно превратились в пыль, оставив лежать подгнившие крашенные доски в кучке ржавчины, однако, доспехи и оружие Мишель, кажется, были выполнены из материала попрочнее. Они потеряли свой зеркальный блеск, затянувшись белесой мутью поверх серебряного покрытия, но все еще выглядели на вид довольно таки прочными.

Две фигуры кружились в танце, который явно не был танго. Тяжелым ударам тесака удалось выщербить длинный узкий кусок из щита девушки, кажется, все же теряющего понемногу прочность, а обогнувший оный ловким движением крюк на цепи вырвал кусок доспеха у нее на боку. Однако, под сияющими латами девушка оказалась одета в толстый поддоспешник из черной, судя по всему келавровой ткани, действию коррозии не слишком склонный.

Между тем, пользуясь преимуществом в длинне полуторного меча перед его тесаком, Мишель успела нанести Стерному несколько весьма неприятных ударов. Сначала сильный удар в бок, ребра затрещали, но выдержали. Затем в предплечье, его удалось блокировать намотанной на руку цепью. И наконец, самое неприятное – перерубленное алилесово сухожилие на ноге. Похоже, противница понемногу разобралась в его тактике и перешла к привычной ей оборонной тактике, используя преимущество в дистанции для контратаки.

- Однако, это относится только к людям.

Вокруг шлема Михаэль загорелся сияющий ореол, постепенно распространившийся по всему ее доспеху, а с него перешедший и на оружие. Теперь противница тоже обладала аурой. Сияющим ореолом в несколько сантиметров вокруг тела. И судя по возвращающемуся серебряному блеску – сквозь нее разлагающая аура Стернома ее коснуться не могла.

Была и еще одна плохая новость – перерубленное сухожилие Харди не спешило мистическим образом срастаться обратно. Похоже, «секретарь» вместе с которым к Падшему Ангелу вернулась его регенерация, слегка обиделся.


- А я по-твоему не человек?, - сказал, словно обидевшись Стерном, при этом хромая и оставляя кровавый след, медленно отступая назад, - А кто тогда - пёс что ли?

Долго в таком бою Стерному Харди не продержаться, поэтому надо менять план на бой. Заговаривая Мишель зубы, что было довольно непривычным для Горелого, он отпустив крюк болтаться на цепи, левой рукой начал шариться в своих одеждах. Его целью была светошумовая граната, взвести её и подождав чуть-чуть, что бы до момента детонации осталось совсем мало времени, дабы лишь Воина Света возможности уклониться.

- Значит, если вдруг, я выживу а ты нет, так того Он желает?, - рука с гранатой вылетела из одежд, как черт из табакерки, отправляя гранату в полет, в сторону Мишель. А следом за гранатой и крюк, метящий в забрало воительницы - зацепить и сорвать.

Нужно только вовремя прикрыть на секунду глаза, что бы не ослепнуть от вспышки. Ну а оглушит в любом случае. Но это не так страшно.

- Причем бешенный. – Серьезно кивнула Михаэль. – Ты впустил в душу демона, стал его сосудом. Убиваешь и калечишь потакая его страстям. Ты потерял человеческий облик. И я к сожалению не о внешности, Стерном Харди.

- Знаешь, как называется, когда человек продолжает разговор заранее задуманной фразой, не делая выводов из ответа на заданный им раньше вопрос? – Отозвалась девушка, плашмя отбивая гранату мечом. – Монолог.

Не похоже было, чтобы вспышке удалось толком ослепить Мишель, однако отчасти, всей этой болтовне с обманными маневрами удалось сделать свое дело. Крюк, врезавшись в шлем зацепился за него краем. В тот же момент рука паладинши, на предплечье которой был закреплен щит, схватилась за цепь, а секундой позже на нее обрушился меч, оставляя в руке Харди лишь звенящий обрывок ржавой цепи.

Увернувшись от выпада противника, несколько дезориентированного своей же гранатой, Мишель потянула за цепь, стряхивая шлем с головы и отбрасывая его в сторону. Казалось, свет вокруг нее стал только ярче когда ее понимающую улыбку перестало скрывать стальное забрало. А может быть это просто свет играл в каштановых волосах.

- Свет – мой друг. – Слов Мишель не было слышно, из за звона в ушах, но Стерном мог почитать их по губам. Девушка подняла клинок на уровень глаз, и хотя расстояние было слишком велико для удара – он почувствовал угрозу в этом движении. – Сам взгляни…


Харди с сожалением посмотрел на цепь оставшуюся у него в руке - придётся чинить или искать замену. Читая по-розовым губам, открывшей лицо дамы в доспехах, сначала испугано и не понимая пятился назад, словно его гнал какой-то сверхъестественный и неизведанный ужас. Но вдруг остановился. Какого черта? Или ангела? Почему он должен бежать, словно преступник?

"На всё воля Его" - повторил мысленно Стерном Харди и шагнул на встречу свету. Он не тень что бы бояться света. Ещё шаг и Харди убирает тесак в ножны. Он не демон что бы бояться света. Шаг за шагом, Стерном приближался к Мишель и её свету. Его свету. На всё воля Его и если ему суждено сгореть в этом свете, значит так тому и быть. Но он не будет бежать.

Стерном ещё хотел "продолжить монолог" с рыцарем, но шум в ушах, превратившийся в звон церковных колоколов, не давал Харди и слова сказать. Другие не будет тебя слушать, когда ты сам себя не слышишь.

Свет, словно бы движимый теми же порывами накопившись вокруг меча девушки тяжелой каплей, сорвался с его острия и потоком ударил в грудь сложившего оружие Падшего Ангела. Не похоже было, чтобы тот свет был способен повредить его плотным костям и мышцам, но он к этому и не смремился. Боль пронизала все естество Стернома.

Харди успел привыкнуть к боли, относясь к ней не более чем к досадной помехе, а то и вовсе как к старому назойливому товарищу, но эта боль отличалась, так же как отличается боль вызванная отбитым о край тумочки пальцем, от боли причиной которой послужила смерть любимого человека. Свет сорвавшийся клинка Мишель, словно бы обжигал его душу, минуя нервные окончания.

Хотелось убежать от этого болезненного света, скрыться, изчезнуть. Шипел и вертелся как уж на сковородке некогда уютно устроившийся в его душе «незваный гость», но Стерном лишь шел навстречу свету, не пытаясь от него защититься. Шаг, еще один, третий. Идти не отклоняясь от света было тяжело, гораздо тяжелее, чем он ожидал, приняв решение не отступать, но и не калечить противницу.

Кажется, демон что-то кричал ему, пытался в чем-то убедить, но сквозь шум колоколов в ушах его практически не было слышно. В какой то момент, ему показалось, что он выгорел до тла, а его тело – лишь пустая оболочка, что вот-вот разлетится пеплом по ветру. Свет, заставивший добела раскалиться его красную маску померк, и на Харди обрушилась милосердная тьма.

* * *

Стерному снилось, что он то ли летит, то ли падает сквозь бесконечный тоннель, не зная, чем встретит его в конце тусклый отблеск света. Будет ли это отблеск огней преисподней.. или просто поезд? Отражаясь от стен тоннеля до него доносился голос Мишель, хотя он и был уверен, что не слышал, чтобы она такое говорила:

- В этом мире нет места ни для Бесов ни для Ангелов. Это и есть Божья Воля. Люди сами должны решать свою судьбу, не перекладывая груз ответственности за свои решения на плечи Бога и Дьявола. Как иначе они повзрослеют?

Свет в конце тоннеля рывком приблизился, оказавшись на редкость мокрым и вонючим. Стерном открыл глаза и обнаружил бездомного пса, вылизывающего его испачканное в крови лицо. Красная маска, некогда намертво прикипевшая к оному валялась расколотой под лавочкой, на которой лежал бывший коп. Харди не чувствовал ни привычной боли от ожогов, ни боли в тех местах, где его ранил меч Мишель.

Однако о том, что стычка с ней не была сном, можно было судить хотя бы по обрубку цепи, болтавшейся у него на запястье. Впрочем, черт с ней с цепью, кожа на руке снова была нормальной человеческой кожей! Харди чувствовал себя одновременно и гораздо лучше, легче и в то же время несколько ослабшим. А еще, без анестезирующего действия боли, он понял, что ему чертовски холодно. Интересно, может ли он теперь простудиться?

Отскочивший на несколько шагов при его пробуждении пес склонил голову набок и неуверенно гавкнул. Мол, «ты как приятель?».