Кровавые волки | ходы игроков | Посланница

Доказать? Закручинилась Мирча. Чем тут доказать можно. Кто она и кто граф. Важный человек, после имени цифры носит. Да и не слыхала она сама тех слов, да только Вальтурна слышать их должна.

- Святой отец, - сказала посланница тихо, - девица Гроссмар может подтвердить мои слова, а господь поможет понять, что правду она говорит.

Сама Мирча не обладала магическими силами, способными отделить правду от лжи, но могущество Церкви, по крайней мере слухи такие до ее ушей достигали, было способно и на такое.

- Охохох. - По старчески причитая произнёс епископ и встал с кресла. Не быстрой, но всё еще твёрдой поступью, Клавдий прошёл к письменному столу и стал перебирать на нём какие-то документы.
- Ты уже не юная девочка, пора бы уже понимать чего то просишь... - Не поворачиваясь к Мирче произнёс епископ. - Что сможет подтвердить девочка? Что она слышала от какого-то разбойника донос на Графа. А знаешь, что спросят у нас с тобой на суде?! - Клавдий выдержал небольшую паузу, а после сам дал ответ на собственный вопрос - "А что если разбойник просто клеветал, что бы выторговать себе свободу"? "А что если лиходей был специально подослан, оклеветать честное имя лорда Фантир"?!
- Дочь моя, в любом случае, это будет твоё слово против слова Графа! - Твёрдым и упрекающим тоном проговорил святой отец и повернулся к церковнице, держа в руках запечатанный конверт. Епископ Клавдий храня молчание прошёл обратно к креслу и сел в него.
- Что ты намерена делать, дочь моя? - уставшим тихим голосом спросил епископ.

Мирча во все глаза смотрела на старика. Как же он сдал. Епископ был во всем прав, но что же делать? Он спрашивает у неё, у той, кто сама пришла к нему за советом, надеясь, что уж отец-то Клавдий сумеет разрешить проблему. Ведь что граф и даже король перед Святой Церковью?

- Что ж, - проговорила она почти зло, - это получается, Церковь только и может нынче, что сельских ведьм, подоивших чужую буренку, на костер отправлять? А коли он граф, пусть творит, чего хочет? Да вы знаете, что девочка едва не умерла, защищаясь. И ее род тоже из благородных будет. Да и вообще, в этом ли дело? Зачем тому разбойнику клеветать и гнев на себя навлекать? Да и далеки владения лорда от мест, где мы его встретили. Откуда наемнику вообще знать это имя, коли клевета это?

Она остановилась, переведя дух. Да кто она такая и как посмела почти кричать на отца Клавдия? Испуганная девочка внутри сжалась в комок, но Гончая только хищно раздула ноздри. Оставить так все это она не могла.

- Коли так, - резко сказала Хотрица, - И столичная Церковь помочь не может, я попрошу Божьего суда по нашим горским законам. Один на один в огненном круге.

Это был древний пастуший обычай и Мирча вовсе не была уверена, что в столице о нем знают. Да и оружием она никаким не владела, впрочем сходиться все равно бы пришлось в рукопашную. Еще меньше она была уверена, что аристократ снизойдет до какой-то простушки. В любом случае, если граф откажется, это ляжет на него несмываемым позором. И доказательством вины. Хотя бы в глазах простых людей. Таких, как она.

- Достаточно! - сухо и очень холодно произнёс епископ. Мужчина потёр рукой уставшие глаза.
- Не смей вести себя как неразумное дитя! Неужели твоя вера в силу святой церкви так слаба?! Коли так, то я не стану тебя держать... Давай, обвини во всеуслышание Графа, впрочем, можешь даже на дуэль его вызвать. Только не удивляйся потом получив удар ножа где нибудь в подворотне.
- Господи прости... - Святой отец несколько раз озарил себя крестным знамением, и прошептал что-то еле слышное.
- Коли Генрих Фантир II виновен, то кара Божья неминуемо настигнет его, не по чину тебе таков противник. ЧТо же касаемо дитя, о котором ты говорила, ты сослужила прекрасную службу.

Мирча выслушала отповедь епископа молча и смиренно склонив голову. Но в темных, уже обрамленных сеткой мелких морщинок из-за необходимости постоянно щурится от пыли и ветра, но всё ещё по-юношески зорких глазах монахини не было и тени смирения. Мирче легко и просто было в лесу или среди деревенских. Она знала, как унять зверя или успокоить толпу, норовящую поднять малолетнего мажонка на вилы, приласкать дитя могла и погасить страх. И чувствовала себя посланница уверенно, зная что и зачем она делает. А вот в столице сразу терялась, рвалась в очередную поездку. Высокие стены, важные люди в богатых одеждах, закулисные игры. Всё это не то, чтобы пугало, но угнетало, было фальшивым, наносным. Так же, как угнетало её черное монашеское одеяние. Будто бы нельзя быть верной обетам без этого куска материи. Но роптать по пустякам не пристало, и женщина безропотно принимала правила игры, уверенная в глубине души, что господу богу не нужно и половины того, что требуют люди от его имени, а вот что ему и воистину нужно, о том они в суете своей забывают. И в монастырях той суеты было не меньше, чем в миру.

- Вера моя крепка, отец мой, - ответила Хортица лишь когда Клавдий умолк. - Она настолько крепка, что верую я - господь создал нас по своему образу и подобию, а значит, не пристало нам, как кукушатам рты раскрывать, ожидая, когда отец наш небесный червячка положит, решив за нас все то, что сами мы решить в состоянии, да не хотим ручки марать. Коли мы подобны господу, то и ответственность несем подобную. И ждет он нас господь, что будем мы бороться со злом на земле, как он борется на небесах. Вы говорите воздастся графу? Само собой? Ждете, что господь нашлет на него болезнь или другое бедствие? Сделает за нас грязную работу? Да разве мы его достойны, коли сами не можем бороться даже с видимым злом, опасаясь ножа в подворотне или немилости? Верую я, что господь мне поможет, а раз возложил он на меня это дело, значит и по чину мне оно.

Мирча перевела дух и осенила себя крестным знамением. Она не хотела огорчать отца Клавдия, но оставить все так, как есть - не могла. "Что ж," - думала церковница, - "пусть будет нож. Но не без пользы в темной подворотне". План созрел сразу же, когда епископ заговорил о ноже, как осенило что. Видимо, господь подсказал выход, как он это делал всегда. Мирча знала, господь может лишь подсказать, но действовать надобно самой. Если им нужны доказательства вины графа, они будут. Достаточно пустить слух, что очередная ученица, сильная в своем чародействе, едет домой, повидаться с родными, но так, чтобы знал о том один только граф. И тогда, ежели нападут на нее, вина графа будет установлена. А сыграть роль девицы Мирча сумеет. Но всего этого не стала говорить Хортица епископу, слаб стал отец Клавдий, стар и болен. Не нужно больше его огорчать. Король, вот кто поможет Мирче исполнить план. О том, как вообще хотя бы добраться до короля, она подумает после. Добралась же она в свое время до отца Клавдия - нищая и босоногая девчонка. Господь поможет. Успокоенная этой мыслью, посланница поклонилась епископу.

- Прошу простить мои дерзкие слова, отец мой, я не хотела огорчать вас. Надобно мне уже идти. Могу ли я быть спокойно, что девица Вальтурна пребудет в безопасности?

Нахмурившись и глубоко вдохнув, епископ слегка покачал головой.
- Дочь моя, твои суждения не глубже чем у обычного землепашца. Святая церковь никогда никому не попустит такого злодеяния, но действовать тут надобно умеючи. Уверяю тебя, граф, коли есть за ним вина, за свои грехи еще поплатиться. Что касаемо того, что слухи расходятся из стен обители Господней. Так о той напасти мне тоже ведомо.
Клавдий склонил голову и посмотрел на Мирчу.
- Но хватит об этом… Тяжёлые думы требуют столь же тяжёлых решений.
Епископ взял со стола небольшой колокольчик и несколько раз позвонил им. И еще до того, как колокольчик был поставлен на место, тяжёлые двери кабинета отварились и в помещение зашёл церковнослужитель, приставленный для услужения епископу.
- Отнесите это письмо адресату. И постарайтесь избежать лишних глаз.
Молодой монах принял конверт, прочит написанное на нём имя адресата, и откланявшись удалился.
- Дочь моя, - вновь обратился Клавдий к Мирче – у меня есть к тебе крайне важное задание. Но поговорим мы о нём не сейчас, зайди ко мне вечером. Я буду ждать тебя часов в районе шести.

Мирча проводила тревожным взглядом письмо. Что за дела такие у отца Клавдия, которые тяжелым грузом лежат на сердце, но которые делать при ней надобно? И коли есть поручение, отчего сей же час его не высказать? Всё это весьма странно смотрелось. Монахиня поклонилась духовному отцу и вышла, раздумывая над этой загадкой, а пуще над тем, как ей попасть к королю.

Но сначала всё же следовало в монастырь заглянуть. Мать-настоятельница и так недовольна будет, что сестра Мирча первым делом по приезду по столичным улицам бродить кинулась. К епископу-то Мирча с Вальтурной двинулись прямо с дороги, что называется, не переведя дух. Выслушав заверения, что за девочкой хорошо присмотрят, Хортица рассталась с подопечной, обняла ее крепко на прощание, да велела себя беречь. Скоро уже Рыжуха мерно трусила по мощеным столичным улочкам, мимо богатых домой, да церквей. "Ишь, понастроили", - думала Мирча. - "впору королям жить". Королевская резиденция была не по дороге, Хортица ехала на окраину, где почти уже за городом расположился монастырь бернардинок.

Пока ехала, поняла, как надобно действовать. Написать Королю письмо. Каждый житель столицы мог обратиться к монарху с челобитной. Специальные люди в важной конторке для этого имелись. Сама Мирча никогда там не бывала, но найти будет не сложно. Решив так, монашка посветлела и в родную обитель въехала вполне умиротворенной, готовой сейчас же привести план в исполнение.

Сестры и стая больших бело-рыжих собак кинулись Мирче навстречу. Монахини и послушницы жили здесь безвылаздно, только редкие гости, да вот сестра Мирча, колесящая по всему белому свету, оставались источниками новостей. Гладя густую длинную шерсть животных и разглядывая горящих от нетерпения сестер, посланница с удивлением почувствовала, что соскучилась по монастрю. Здесь разводили собак, которые служили людям помощниками и спасителями, поэтому обитель помещалась вдали от городской суеты, на самой окраине, а сестер подбирали крепких и умеющих с животными ладить.

Пока шла в келью матери-настоятельницы, которая, конечно же, тут же вызвала посланницу к себе, пока рассказывала ей, да отдельно сестрам новости, тщательно следя, чтобы о беспокойстве своем не проговориться, пока помолились, да трапезничали - времени ушло немало. И уж совсем было Мирча собралась садиться за письмо, как новая проблема перед ней встала. Хортица не то, чтобы совсем неграмотна была. Нет, имя свое вместо креста написать смогла бы или пару строк кое-как, да прочесть с трудом чью-то записку. Но на этом и все. Для письма, да еще самому государю того явно мало было. Такое письмо государь выкинет сразу. Конечно, при канцелярии есть писари, способные люду в той беде помочь, но доверить чужому человеку такую тайну Мирча не могла.

А кому доверишь? Сестрам? Среди них и благородные были, но не для них секрет. Они сразу чувств лишатся. Ученикам бывшим, некоторые из которых и в столице обитали? Стала перебирать Мирча их всех, да поняла, что никому такую тайну поведать не могла. И тут новая мысль ее посетила. Ежели читают все письма до того, как к королю они попадут, а ведь должны. Да не через одни глаза скорей всего проходят. Выходит, бумаге доверить вообще нельзя. А значит, составить письмо нужно так, чтобы не догадался никто, но чтобы тем не менее король ее принял. Ломала-ломала голову церковница, но так ничего и не придумала, а пора было уже назад к отцу Клавдию. На этот раз оставила она Рыжуху отдыхать с дороги, да взяла молодую, пегую кобылку. Та новенькая была, пугливая еще. Объезжать надо. Скоро Хортица уже была у знакомых дверей.

Приближаясь к резиденции епископа, Мирча заметила, что изрядная часть прислуги отсутствовала на своих местах. Еще по пути через город, Хортице показалось, что она видела пару монахов из резиденции покупающих зерно на рынке, а еще одна монахиня выбирала сукно в лавке... Видимо не показалось, и епископ разослал всю лишнюю прислугу по насущным делам в город. На крыльце церковницу ожидало двое людей в монашеских рясах. Один принял поводья лошади, а второй попросил следовать за ним. Идя через коридоры резиденции монах сохранял молчание, молчание его было таково, что диалог с книжным шкафом был бы куда более информативным. Но вот они оказались перед массивными дверьми библиотеки, отворив которые монах покорно отошёл в сторону уступая дорогу церковнице.

Зайдя в библиотеку, Мирча услышала звук закрывающейся за ней массивной двери, оббитой красной тканью. У окна стоял епископ Клавдий, направив взор куда-то в даль.
- Интересная книга ваше святейшестве. - Послышался чей-то хриплый голос. Мирча обернулась и увидела человека у книжной полки с книгой в руках. Мужчина посмотрел на вошедшую девушку и, будто её и не было в комнате, продолжил:
- Не против если я её возьму?
И тут Мирча поняла кто стоит перед ней. Нет она не знала ни имени ни рода этого человека. Но она точно знала цвета его плаща, и герб на его плече.

В библиотеке Мирча сразу же оробела. Столько книг - и не лень было бумагу марать. Заприметив отца Клавдия, церковница двинулась к нему и тут-то увидала - они были не одни. У книжкой полки стоял паладин, глянул на Мирчу пустыми глазами, словно ее здесь не было, да епископу книгу протянул, что взять хочет. Зачем ему книга? Добро бы кинжал понравился, а книга убийце на что? Удивительные вещи творятся.

- Благословите, отец мой, - проговорила Мирча, опускаясь перед Клавдием на колени и целуя перстень. Очень хотелось спросить, что это чудовище делает здесь, но церковница поостереглась. Она слабо разбиралась в хитросплетениях власти. В том числе и церковной. Орден "Холодного рассвета" служил церкви, так считалось. Но как можно служить господу, и при этом убивать без жалости, того Хортица понять не могла. И ладно бы только за правое дело сражались, но им зачастую все едино, за кого биться. Лишь бы биться. А жестокость их превосходила порой даже бесчестья чернокнижников. Стараясь, чтобы на лице не отразилась брезгливость от тех мыслей, Мирча вновь обратилась к епископу, поднимаясь.

- Вы звали меня, я пришла.

- Присаживайся, дочь моя. - Проговорил епископ и кивнул девушке в направление небольшого стола для чтения, вокруг которого стояло четыре стула.
Вслед за церковницей, жестом руки был приглашён и паладин. Все трое разместились на стульях, и так уж получилось, или на то и был расчёт паладина, но он и Хортица сидели напротив друг друга. В церковницу уставились два карих глаза. Глаза неустанно следящие за девушкой, цепким, оценивающим и почему-то азартным взглядом.
- Я вас не представил. - Начал говорить епископ Клавдий после изрядно затянувшейся неуместной паузы - Святой отец Юлис Коридвен, один из капитанов ордена "Холодного рассвета". А это - Мирча Хортица, служительница Господа нашего, о которой я вам рассказывал. - Представляя собравшихся гостей епископ даже жестами постарался указать на каждого называемого, хотя ошибиться было трудно. Однако, даже после приветствия, паладин абсолютно никак не отреагировал на происходящее.
После формального представления Клавдий выждал полагающуюся паузу для возможного приветствия, но поняв что таковых не будет, перешёл сразу к делу:
- Я позвал тебя сюда с той целью, что есть задание, которое я не могу поручить простым служителям церкви... - Епископ несколько замялся подбирая слова. Однако, неожиданно в диалог вступил Юлис.
- Епископ пытается сказать, что появилась очень опасная работа, во время которой тебя могут убить, надругаться или тебе даже придётся самой замарать руки. - Хриплый голос звучал очень отталкивающе. И дело было не в самом голосе. Причина отвратности была в том абсолютном спокойствие с которым говорил паладин, в той уверенности, что его слова, подкрепленные славой его ордена, напугают и сломают собеседника. - Ах да, совсем запамятовал уточнить, тебе придётся надолго позабыть о церковных стенах и о том, что ты вообще монахиня.
Договорив Юлис осклабился ожидая реакции Мирчи. В этот момент епископ опустил погрустневшие глаза и покачал головой. Выражением лица у Клавдия было не иначе как: "Ну я же знал, что так будет...". А затем он заговорил, спокойно но очень сухо и размеренно.
- Есть служба, в ходе которой придётся вершить тёмные дела, но во имя благой цели. Во имя Господа нашего и крепости Короны! - Святой отец несколько раз осенил себя крестным знамением и что-то еле слышно прошептал. - Сам Господь направил тебя в мою обитель, в подходящий момент. Да и ты показала себя с благой делу стороны. Готова ли ты принять сие тяжкое бремя на свои плечи?

Мирча слегка поклонилась паладину, ровно столько, сколько требовали приличия, а тот и вовсе на нее не отреагировал. Однако, стоило лишь епископу перейти к делу, принялся перебивать и запугивать. "Только что у меня было ну очень безопасное задание", - внутренне усмехнулась Хортица, слушая его, но лицом осталась бесстрастна.

- На все воля божья, - ответила она спокойно. - Господь способен оградить нас от зла, когда не приносим мы его с собой. А позабыть, что я монахиня, все равно, что позабыть дышать.

Церковница по-прежнему не понимала, зачем тут этот неприятный человек, и почему отец Клавдий не мог объяснить ей все без посторонних. Мог бы по крайней мере сидеть тихо и проявить должное уважение к епископскому чину. Само поручение отца Клавдия монахиню изрядно удивило. Она не воин и уже давно по большему счету не маг, искать детишек - это все, что Мирча умеет хорошо, зачем же в каком-то неведомом, опасном и, судя по недомолвкам, довольно грязном деле нужна она, Мирча? Отец Клавдий отговаривал ее идти против графа, убеждая тем, что не по силам ей такая борьба. А это поручение, похоже подобного толка и, выходит, по силам? Темные дела во имя благой цели? Убийства и насилие, как привыкли эти фанатики? Она невольно бросила взгляд на Коридвена, так смотрят на пораженных бешенством собак. Да, они все свои темные дела оправдывали волей Господа, хотя, по слухам, просто получали огромное удовольствие от крови и насилия. И теперь отец Клавдий хочет, чтобы и Мирча вступила на этот путь? Но кто, как ни она, не далее, чем сегодня утром, говорил о грязной работе, которую потребно делать самим, а не сваливать на Господа? И кто, если не она, собирался предложить себя, как приманку, в ловле графа? Так что же роптать, если ей предлагают, судя по всему, то же самое.

- Если на то воля божья и ваша, отец мой, я готова, - просто ответила Мирча. - Но чем именно я могу быть тут полезна?

- Я знал, что ты достойно примешь возложенную на тебя миссию, дочь моя. – сказал епископ, хотя в голосе его не звучало ни облегчения, ни радости. Переведя дыхание, и собравшись с мыслями, он продолжил.

- Артур Фолькон, да дарует Всевышний ему долгие лета здравия, планирует собрать себе небольшой отряд. Работать оный будет под прикрытием, и выполнять различного рода задачи во благо короны. – Клавдий сделал небольшую паузу и потёр ладонь руки. – Огромных усилий, и не только моих, потребовалось, дабы мы могли вымолвить в этом отряде место для служителя Господа нашего.

- И как оказалось, почему-то не особо хотят в отряде видеть моих братьев по ордену. Дескать: «Не смогут паладины «Холодного рассвета», работать тихо и не привлекая внимания» - С улыбкой проговорил Юлис, перехватив нить повествования. С радостной интонацией его хриплый голос звучал еще более раздражающе.

- Да. – Несколько резюмировал епископ. – В ходе своей деятельности, отряд может столкнуться с множеством всевозможной ереси, инакомыслия или наоборот получить власть над редчайшими реликвиями святой церкви. Вот тут и придётся тебе приложить усилия, подобные тем, что ты показала намедни. Подчиняться и покорно исполнять ты будешь приказы, исходящие не от нас, но истинно верна останешься только Дому Господню.

- А еще за зверюшкой присматривать… - Весело и оживлённо проговорил паладин. Однако епископ оборвал его подняв ладонь. Как не странно, но паладин тотчас же замолчал, и даже потупил взор, будто мальчуган, получивший нагоняй от сердитого родителя. А епископ, убедившись, что его не будут перебивать продолжил.

- Ты можешь задаваться вопросом, почему эту священную тяжёлую ношу я предлагаю тебе, а не кому другому… На то есть несколько веских причин. И первая из них кроется в твоём даре чувствовать окружающих тебя тварей Божьих, и не только Божьих.

На последних словах Клавдия изрядно покоробило от недовольства. Будто даже упоминание того о чём он рассказывал, была ему крайне неприятна и чужда.

- Но о том мы еще успеем поговорить, дочь моя.

Услышав про Артура Фолькона, Мирча оставила всякие сомнения. Господь, как всегда, ответил на ее молитвы, указав наикратчайший путь к цели. Будучи в королевском отряде, уж она найдет повод поговорить с его величеством. Дальнейшее монахиня слушала с довольным лицом, а когда епископ осадил-таки наглого гостя, вообще внутренне возликовала. Все складывалось как нельзя лучше. Ее несколько удивило недовольство Клавдия, когда тот заговорил о даре Мирчи, ведь именно епископ когда-то втолковал ей, что такой дар не является сам по себе грехом. Но это были мелочи, не стоящие внимания. Главное, все устроилось как нельзя лучше.

- Я готова, отец мой, - снова повторила она. - Что мне надобно делать и куда идти?