[D&D 3.5] Ритуал. Закон песчинки | ходы игроков | Морозным узором сплелись пути...

Внимание незнакомки не осталось для бывшего разведчика незаметным, но он не подал вида. Раз женщина так сильно хочет казаться случайной посторонней.

– Четыре условия – это прогретые песчаные отмели, лунный свет и... что ещё? – Далекий от поэзии Сенор решил на всякий случай запомнить все условия, хотя маловероятно чтобы такой цветок был причастен к происходящему в городе. Зима, как-никак: хорошо если вообще солнце разглядишь в некоторые дни. И цветок должен был быть связан с городом – на данный момент сонное поветрие держало себя исключительно в стенах столицы.

– Когда твои собратья вернутся с совета, может быть можно будет их спросить о чём-то таком? – Предложил он Хелегиэль, которая единственная могла спросить друидов о чём-то серьёзном и рассчитывать получить ясный, без увёрток, ответ. Замкнутое общество, друиды не слишком привечали посторонних, лезущих в их дела.

– Что до дальнейшего плана действий, я предлагаю собраться здесь же ранним утром, часов в восемь, скажем. Если не будет новой информации, пойти опросить семью целительницы и затем сына оружейника. Если будет новая информация, обсудить её и уже действовать по обстоятельствам. Я живу на улице Фальшивых Королей, дом четырнадцать, мансандра. Если со мной что-то случиться, скорей всего там будут знать. Могу ли я взять одну из них на ночь? – Сенор постучал пальцем по чёрному жемчугу и вопросительно посмотрел на безымянную пока Мирель. – Где я могу вас всех найти, если что?

– Редко расцветающее растение, связанное со снами, песком, источниками и жемчугом, – с мягкой улыбкой напомнила друидка Сенору им самим же недавно озвученные условия. – Просто запомни образ водной глади в лунном свете. Условия всплывут сами, по ассоциации.

Когда речь заходила об особенностях эльфийского мироощущения и восприятия, культурных различиях и высоких материях разведчик, бóльшую часть времени серьёзный и собранный, делался вдруг рассеянно-забывчивым. Хелегиэль никогда не обижалась (в самом деле, на что же тут обижаться, если твой собеседник родился человеком?). Напротив, ей нравилось наблюдать за Сенором в такие моменты: она находила особенную, только ей ведомую, прелесть созерцания этого оттенка задумчивости на его лице.

– А я пока нигде не живу, – простодушно призналась девушка, пожав плечами. – Сегодня первый день покинула замок. Надеюсь, что в этой таверне для нас с рыжиком найдётся уголок. Кажется, он уже устроился на ночлег после плотного ужина, – указала она на пригревшегося хомяка, забавно шевелящего во сне усами. – Мне жалко снова выносить его на мороз. Да и самой что-то не хочется выходить… Если только обратно в замок за новостями, но, боюсь, заседать они там будут долго и обстоятельно. Мы с вами что-то раскопаем быстрее, чем появятся сведения от моих собратьев.

- Я тоже сниму здесь комнатку. - удивленная и обрадованная тем, что вопросы о ее сне закончились, воительница махнула рукой трактирщику, прося повторить заказ. - Спросите Мирел Джерред. А жемчуг берите, если нужен. Только я не уверена, что он не исчезнет так же загадочно, как и появился.

Слушая друидку Шейрен подперла голову рукой, не перебивая и держась исключительно равнодушно. Все эти романтические истории про цветы и камни обычно не сильно волновали волшебницу, которая старалась мыслить рационально. Эльфийка воспринимала информацию, делая заметки и не проникаясь поэтичной историей, от которой у рассказчицы взгляд менялся.

- Я остановилась в паре кварталов отсюда, гостинице "Подкова". Найти меня будет не сложно, но я постараюсь не проспать. Давайте здесь встретимся, - согласилась волшебница. - Только завтрак закажите. Так быстрее будет. Одну бусинку я тоже возьму, поковыряюсь? - спросила Шейрен.

"Я тоже здесь устроюсь", - заявил Асманд, выслушав остальных, - "Не охота далеко ходить. Посплю лишние пол часа... А жемчуга мне не надо! Не знаю я, что с ним делать... Но раз говорите, что во сне его было больше, то возможная связь между заснувшими и количеством жемчуга не исключена. Опять же: может быть так, что ОНО, я имею в виду то, что усыпляет, делает это со всеми без разбору, но при этом кого-то ищет. Вполне может быть какая-то закономерность между теми, кто еще не рассыпался. Однако, это будет слишком сложно проверить, так как в процессе проверки будет много жертв. Так что... Это просто мысли вслух".

Но в самом деле, чем гадать, проще было пойти да все разузнать. Утро, как говорится, вечера мудренее. Асманд встал из-за стола и пошел к трактирщику, чтобы узнать, сколько будут стоить комнаты.

Совсем уже стемнело, и усталый, измученный тревогами и неизвестностью город погружался в неверную, чуткую, промороженную ночь. Ледяной ветер стремительно нес острые снежинки по улицам, завывая на луну, едва мелькавшую в обрывках темно-лиловых туч, несшихся по небу.

И Шейрен и Сенору предстояло сейчас окунуться в это негостеприимное царство вьюги и мороза. Каждый из них уносил с собой по одной зачарованной черной жемчужине.

Мирел, Асманд и Хелегиэль предпочли остаться в таверне на ночь. У Грайни нашлось две комнаты, одну он предоставил девушкам, другую - охотнику.

Постой у него стоил по 10 серебряков с носа за день, по 15, если еще и столоваться.

К тому моменту, как все разошлись и разобрались, в таверне оставался только заснувший пьяница, да сам хозяин убирал последние кружки.

Бой часового колокола одной из башен, знаменовавший полночь встретил разведчика и волшебницу на улице, а друидессу, воительницу и охотнка уже в их комнатах.

снаружи было очень холодно, но идти и Шейрен и Сенору было недалеко. Недолго сносить снег в лицо, слепящий глаза, и колючий ветер, заставляющий кутаться в шарф и натягивать ниже капюшон плаща, сбивающий с ног.

Но дорога прошла без приключений, и оба поздних прохожих успешно достигли своих убежищ.

Не смотря на опасность самому оказаться в той же ситуации, что и "заболевшие" по всему городу люди, Асманд не волновался, укладываясь спать. Это было все равно, что бояться смерти. Ты не станешь делать глупостей, из-за которых ты можешь умереть, но и сидеть дома, не выходя за порог, только потому что это опасно - глупо. Охотник намеревался хорошенько выспаться, чтобы с утра приступить к выполнению общего плана.

Жемчужина исчезла в кошеле Сенора.

– Доброй ночи, Хелегиэль, dearme aen a'caelme tedd. – Он попрощался с эльфийкой и – коротким, вежливым кивком – с остальными. Уходя вслед за Шейрен, он задержался на шаге, чтобы поправить застежки плаща и закутать шарфом лицо перед тем как выходить на ночной холод. Если бы не рост, зимняя одежда сделала бы Сенора и вовсе неузнаваемым.

Ветер, завывающий так, что почти заглушал звон полуночного колокола. Неба не видно, но тысяча звезд впивается в лицо на каждом шаге. Как и всякий дамариец Сенор был привычен к зиме, и в другое время даже приветствовал бы некий вызов в этой обжигающе-холодной погоде, но в полночную вьюгу долговязого бывшего разведчика шатало по улице как разболтанный флюгер, и он был искренне рад вновь оказаться в стенах жилища. По сравнению с погодой снаружи даже мансандра теперь казалась Калимшаном.

В своей комнате он ориентировался на ощупь, не зажигая огня, но, кроме как ложиться спать, делать больше было нечего; по привычке, от которой Сенор так и не избавился после войны, оба ножа ночевали рядом с ним, в пределах хвата.

Мирел готовилась ко сну с некоторой опаской - вдруг опять привидится что-то непонятное и странное, после которого открыть глаза - уже счастье. Однако, и не ложиться вовсе - не выход, и телу, и уму нужен отдых. Поэтому, умывшись и расчесав волосы, воительница пристроила меч рядом с кроватью, сунула под подушку кинжал и, пожелав эльфийке спокойной ночи, отправилась на боковую.

– Aa’ menael tessa lle kaima, mellonamin,* – ответила Хелегиэль на пожелание Сенора и взмахнула рукой на прощание, с улыбкой смотря ему вслед.

Подхватив на ладонь сонного хомяка и водрузив на спину рюкзак с поклажей, друидка в сопровождении Мирел отправилась наверх. Ужасно хотелось поговорить. Расспросить полуэльфийку о её жизни, наладить контакт с пушистым зверьком, да хоть с кем-нибудь поболтать! Но оба новообретённых знакомых предпочли в скором времени отправиться в объятия таинственного состояния под названием «сон», оставив Хелегиэль наедине с роем невысказанных мыслей.

Что ж, придётся беседовать с бумагой. Грустно вздохнув, девушка потянула из рюкзака тубус. Стараясь по возможности не шуршать, чтобы не потревожить соседку по комнате, развернула скрученный лист, достала угольный карандаш и стала размышлять. Старейшине наверняка потребуется полный отчёт о её миссии, но все эти сухие, фактологические фразы так скучны… Никакой в них поэзии. В конце концов это её дневник! И она вольна в выборе его стилистики и событий, заслуживающих описания.

На первом месте в системе интересов юной друидки занимали личности людей. А сегодняшний день был очень богат на новых знакомых. Написать про всех – ночи не хватит… Кого же выбрать? Хелегиэль присела в спальном мешке, скрестив ноги, и задумалась. «Ну, человек среди нас лишь один, – рассудила девушка сама с собой. – К тому же всегда легче начинать со знакомого. А потому…»

Перевернувшись на живот, Хелегиэль распластала лист на деревянном полу и, болтая в воздухе согнутыми ногами, заводила по бумаге карандашом. Осторожно, плавно вычерчивала основной контур фигуры, склонив голову и от усердия высунув кончик языка. Спустя два часа она выпрямилась и, держа рисунок на вытянутой руке, окинула оценивающе-придирчивым взглядом своё творение. «Прямо как с натуры», – вынесла про себя вердикт довольная художница и быстро застрочила комментарий на эльфийском:


___________________________
* Пусть небеса хранят твой сон, друг мой (эльфийск.)

Расплатившись, Шейрен укуталась в плащ и шарф, жалея, что уже заплатила за свою комнату. Иначе можно было остаться здесь и не выходить на холод.
Попрощавшись со всеми, эльфийка решительно вздохнула и направилась к выходу.

Холодные края Шейрен всегда не любила. И когда ее отправили в Дамару, прокрутила в голове множество нелицеприятных слов о своем начальстве. Приехав сюда, девушка не изменила своего мнения. Дамара казалась неизменно варварской и холодной, заставляя мечтать о прекрасном Глубоководье или даже Эвермите.

Пожелав спокойной ночи Сенору, Шейрен свернула на улицу, ведущую к ее гостиницу.
Добравшись, волшебница попросила нагреть ей воды и принести в комнату подогретое вино. Приняв ванну и согревшись, эльфийка погрузилась в грезы.

Вьюга выстанывала суровую северную колыбельную.

События дня и вечера сплетались в причудливые картины, что готовы были раскрасить сны пятерых из тех, кто готов был бросить вызов странной напасти.

Но сны непросты. Не все несут опасность, не все несут отдых, не все несут разгадку, или - новую загадку.

Утомленная насыщенным днем Хелегиэль видит круговерть свежих впечатлений, погруженная в эльфийский транс. Её мало заботит скрип снега под окном. Несколко часов, необходимых эльфу для отдыха она тратит как должно. А снаружи скрипит не только снег, но и половицы, и кровать за стеной, впрочем, чего еще ожидать от таверны, что не жалуется на отсутствие посетителей.

Спокоен сон Мирел. не смотря на непростой разговор, она знает, что поступила верно. и сон её спокоен. Ей не снится ни странный голос, ни жемчуг в источнике. Ей снятся радостные моменты из её детства, и поля золотых цветов.
и её не волнует оставшийся в мешочке жемчуг.

Шейрен удалось согреться лишь после горячей ванны, под тремя одеялами и с не успевшим остыть камином.

Ей снился Альберт, и вокруг него звенело что-то тревожное. Она ведь не сказала ничего своим новым знакомым о встрече со жрецом. Альберт что-то говорил ей, но вой вьюги заглушал его голос.

А потом она увидела силуэт Малькольма.
и горела мягким светом черная жемчужина.

Сенор погружался в сон, он чувствовал тепло и слышал журчание ручья, и что странно, тот напевал балладу, которая казалось смутно знакомой. вот только прислушаться не получалось, мешал вой. Ноздри щекотал свежий, но нежный аромат, это была лесная поляна, залитая лунным светом.

Жемчужина рядом с разведчиком мягко светилась.

Асманда стремительно затянуло в сон. Он казался до странного реальным. До мельчайшей трещинки в стенах каменного тоннеля по которому шел, пока не оказался в пещере. В пещере был источник, бьющий фонтанчиком. А рядом на коленях стояла девочка лет тринадцати и плакала.

Лунный свет, и тепло, и запах лесной зелени. Тень в тени огромного дерева, щебечущий ручей, полузабытая баллада, мешающий вой. Вой. Он был не к месту в этом оазисе лунного леса, ночного покоя, прошлого, и в то же время был.

Оставаясь в тенях, Сенор обошёл поляну кругом, пытаясь определить откуда слышен этот завывающий звук, кто издавал его, волки? люди? Он хотел расслышать балладу (в ней было что-то важное?), но не прекратив вой, не мог.

Асманду не доводилось до сих пор сталкиваться с концепцией осознанного сновидения, и потому он двигался туда, куда вело его "течение" сна. Каменные своды, давившие сверху, напоминали ему о прошлом. О детстве, и о том, как он работал в шахте с отцом. Когда-то давным давно ему довелось там заблудиться, но его спасли наставления отца, вовремя пришедшие на ум: не паникуй и иди вдоль одной и той же стены, пока не выйдешь к выходу. Сейчас же выбирать, куда идти, не приходилось: тоннель был один, и можно было двигаться только вперед или назад.

Назад... Это слово, всплывшее в памяти, вызвало новый ворох ассоциаций. В этот раз - связанных с его не совсем законной деятельностью в большом городе. В те времена приходилось то и дело оглядываться, чтобы, не дай бог, не попасться. Чтобы быть преуспевающим, если это слово вообще можно применить в данном случае, вором, нужно было либо иметь железные нервы, либо полное отсутствие мозгов. Но во втором случае природную тупость приходилось компенсировать удачливостью. Асманд относился к первой группе.

И потому, когда до него донесся плач маленькой девочки, первым делом охотник постарался стать бесшумным и незаметным, прокрасться к выходу в пещеру, пока незнакомка не покажется в поле зрения, и понаблюдать.

Шейрен всегда злило, что она такая мерзлячка с заданием в таких студенных краях. Она надеялась побыстрее лечь отдыхать, но так замерзла, что зуб на зуб не падал. Пришлось проделать множество манипуляций прежде, чем стало тепло. В очередной раз прокляв северные зимы и подкинув пару поленьев в камин, волшебница погрузилась в сон.

Про встречу с Альбертом Шейрен совсем забыла, даже когда разговор был про странные проишествия. Жрец напомнил о себе, появившись во сне. Он говорил что-то, но негромкий голос был полностью скрыт вьюгой, как бы не старалась эльфийка его расслышать. Не помог даже эльфийский слух.
Появившийся Малькольм и жемчужина убедили девушку в том, что это лишь сон и она все равно не пропустит никакую важную информацию. Но жемчужина... а сколько было жемчужин в мешочке Мирел? И сколько было жертв?

Обойдя поляну, окруженную лесом, словно сотканным из теней и лунного света, Сенор обнаружил тропу, уводящую вглубь леса. Пение шло именно с той стороны, и звон ручья - совсем рядом с тропой из-под земли бил ручей, уходящий дальше, почти параллельно тропе. Шелестел в кронах едва ощутимый ветерок, словно разговаривая с ветвями.
А вот вой слышался везде ровно, не приближался и не отдалялся, постоянно, почти на одной ноте.

Что удивляло еще - отсутствие каких либо голосов ночных животных или насекомых. Только ветер, ручей и песня, вой и шелест сапог разведчика в траве. Оружие, которое, он на ночь оставил рядом с собой - и здесь сопровождало Сенора. Но ничего тревожного пока не происходило.


***

Пещера, на входе в которую застыл Асманд, была, как теперь охотник мог повнимательнее рассмотреть - круглой. И при том, свод не носил никаких следов обработки, как, в общем то и стены. Зато пол был неожиданно ровным. Вокруг фонтанчика, на некотором расстоянии располагались пять каменных скамей. Но девочка стояла на коленях прямо на камне пола. Казалось, что её слезы стекают в источник.

Освещалась пещера щелями в своде, сквозь которые проникал неверный лунный свет.
В какой-то момент девочка замерла, насторожилась, отняла руки от лица и принялась поводить головой, будто прислушивалась, или принюхивалась. Не приглядывалась - глаз у неё не было, только что-то черное, поблескивающее. Но дорожки слез на щеках - самые настоящие.

Похоже, она как-то поняла, что не одна.

- Эйвер? - позвала она негромко. - Это ты? ты вернулся? - голос, неожиданно глубокий для её видимого возраста, но вполне человеческий. Так могла бы говорить та, кого учили работать голосом, и которая успешно усваивала эти уроки.

***
Пятнадцать жемчужин было в мешочке Мирел. Жертв - сотни. Подробностей не знали даже те, кто Шейрен сюда направил. и ту, что взяла с собой, то как она загорается, Шейрен видела лишь на миг, пока не погрузилась в грезы. По эту сторону сна волшебного камешка с ней не было.

Но были Альберт и Малькольм. Они шли навстречу друг другу, пытались что-то сказать, но, когда до встречи оставался лишь шак, внезапно оказывались спиной к спине и продолжали ход по кругу.

***

скрип за стеной потихоньку оказывается слишком навязчивым, и уже не походит на постельные скачки.
чувство тревоги воительницы пробивается сквозь сон осознанием того, что что-то не в порядке.

Чуткая жизнь в лесу и Хелегиэль не оставляет в неведении. Чужое присутствие - совсем рядом....

Обе девушки, выскользнув из теплых объятий сна в холод ночи понимают, что в соседней комнате взламывают окно. Снаружи. А этаж - второй.

Хелегиэль поморщилась сквозь дрёму, пытаясь прогнать раздражающие "помехи". Темой сегодняшней медитации она выбрала прогулку по лесу после летнего кратковременного дождика, и назойливому скрипу в ней не было никакого места.

Но острый эльфийский слух продолжал различать тревожные сигналы, так что в конце концов друидка открыла глаза и, приподнявшись на локте, вопросительно взглянула на тоже не спавшую Мирел. Рука девушки сама собой потянулась к тотему. Стараясь не шуметь, Хелегиэль медленно поднялась на ноги и покралась в сторону двери в надежде разглядеть происходящее через замочную скважину и понять детали по идущим из коридора звукам.

В чем загадка жемчужин Шейрен очень хотела понять, но не знала с какой стороны подступиться. Ее знания были обширны в том, что касалось магии и истории. Но других совсем регионов, не севера. Здесь могли таиться загадки, о которых даже эльфы не знали.

Пока не погрузилась эльфийка в грезы, она искала ответ, пыталась вспомнить. На грани сна и яви часто находились ответы, разрешались загадки.

Увидев знакомые лица во сне, Шейрен шла к ним, пыталась услышать что они говорят, уцепиться хоть за что-то, но тщетно. Зато возникла мысль, что они могли что-то знать. И раз поговорить не получится, по крайней мере, с Малькольмом, можно было бы поискать записи или хотя бы восстановить последние дни агента.

В этот раз для Мирел сюрпризом оказался не сон, а пробуждение от оного - кто-то ломился в соседний номер. При чем делал это непрофессионально, раз позволил себя засечь. Заметив вопросительный взгляд эльфийки, воительница лишь пожала плечами в ответ и с сожалением откинула в сторону одеяло. Хорошо бы это припозднившийся жилец таким нестандартным способом войти решил, а если нет? Вдруг там вор или хуже того - наемный убийца?
Достав из-под подушки кинжал,Мирел принялась нашаривать на полу небрежно брошенные вчера сапоги. Пока соседка обстановку разведает, можно и обуться успеть.

Сенор был просто солдатом, и, как то бывает во сне, даже не понимал что спит. Но оба ножа были на поясе,
и баллада не давала покоя – словно заноза под кожей, словно недослушанное признание – он не собирался стоять на одном месте. Молчаливо, тенью среди теней бывший разведчик ступил было на тропу, но тут же опустился на одно колено и коснулся ладонью воды. Мираж? Действительность? У воды был оттенок ртути, и, как и пение, оттенок напоминал ему о чём-то, о чем Сенор хотел бы забыть, и не мог не услышать.

Ручей как вторая тропа, серебряная нить. Его ли воды забвения, или, наоборот, памяти? Так и не осмелившись сделать глоток и выяснить, Сенор поднялся и, более не оглядываясь на поляну, отправился дальше по тропе, держа левую руку на рукояти ножа.

Похоже, девчушка была слепа... Но это лишь все осложняло. Асманд мог провести кого-либо, пользующегося зрением или даже обмануть слух противника. Но она, кажется, пользовалась также и обонянием? Нужно было срочно что-то решать.

Главным вопросом в сложившейся ситуации было: враждебно ли то существо, льющее слезы. Если да, то нет смысла отвечать ей сейчас. Лучше осмотреть пещеру получше и попытаться найти способы обойти ее. Если нет, то ничего страшного в небольшой задержке не будет. И кто такой, черт возьми, этот Эйвер?!

Хелегиэль успешно прокралась к двери их с Мирел номера, но в коридоре ничего не обнаружилось. Просто пустой коридор, по которому гулял разве что сквозняк. Звуки отчетливо раздавались из-за стены, из-за соседней комнаты. Скрип был вполне отчетливым, но что-либо еще за ним расслышать не удавалось.

И сапоги и кинжал Мирел были на месте, и даже мешок жемчужин.

С учетом того, что их дверь, до того как девушки заселились, была закрыта на ключ. напрашивались мысли, что либо в соседнем номере что-то с дверью, либо туда банально ломятся воры.

***
Мужчины, что не могли встретиться во сне Шейрен скорее всего могли бы ей что-то сказать. Особенно, Малкольм, которого забрал сон, и с которым вряд ли бы удалось поговорить въяве.
вообще, момент с тем, что они шли навстречу друг другу и каждый раз расходились, напоминал какую-то старую сказку, решение которой было предельно простым.

***

По тропе Сенор покинул поляну и прошел вдоль речки. Пение стало отчетливее. Ручей становился все шире, собирая в себя потоки, выбиравшиеся из глубины леса. следуя этой дорогой, Сенор вскоре оказался на берегу заводи, освещенной светом луны и звезд, на берегу, на поваленном бревне сидел певец. Он находился в тени, и с такого расстояния разобрать кто он было пока нельзя.

***
- Эйвер? На тебя не похоже так смеяться надо мной, - вздохнула девочка. похоже, она не допускала мысли, что её уединение мог нарушить кто0то кроме того, кого она звала.

Прочих достопримечательностей в пещере Асманд не обнаружил. Девочка, источник, скамьи, лунный свет.
Девочка внимательно вслушивалась и поводила лицом, словно принюхиваясь, особенно, когда Асманд двигался. Она не выказывала ни агрессии, ни страха.

Какое-то время Сенор просто стоял в тенях и слушал. Отчасти потому что неведомый певец-силуэт пел хорошо, отчасти чтобы разобрать, наконец-то, о чём же баллада, отчасти потому что прерывать искусство – если только на кону не стояло благополучие людей, – Сенор (едва-едва выучившийся прилично читать сын крестьян) не решался.

Только если баллада пошла на второй круг он вышел из теней и отправился к заводи, держа одну руку возле кинжала, но вторую пустой и открытой. Знак осторожных, но всё же мирных намерений.

"Может, потому что это не Эйвер? Как думаешь, юная барышня?" - поняв, что деваться больше некуда, Асманд решил вступить в диалог. Было слегка страшновато, потому что маленькие девочки так себя не ведут. Но все-таки он был во сне. Что плохого может случиться во сне? Охотник не мог припомнить ни одного случая, чтобы с ним случилось что-то плохое наяву после того, как он встрял во сне. Обычно оказавшись в плохой ситуации он сразу просыпался. Наверно так будет и сейчас.

Оставалось только удивляться, насколько отчетливо во сне мыслит Шейрен. Так отчетливо, что понимала и что спит, и что надо просыпаться, и что необходимо найти способ пообщаться с тем, чье сознание далеко. Но интуиция подсказывала, что проще переговорить с мертвым, чем с Малькольмом сейчас. Оставался только жрец.

Пытаясь удержать сон, Рена уже куда спокойнее наблюдала за происходящим, цепляясь за каждую деталь. То как двигались мужчины, как меняется картина вокруг. Выловив систему, эльфийка вспоминала, где она могла видеть или слышать подобное. Было что-то знакомое, знакомое, но очень не ясное.

То, что за дверями комнаты не оказалось никого подозрительного, воительницу успокоило, однако обуваться она не прекратила. Раз уж проснулась, можно и на задний двор прогуляться - воздухом свежим подышать, водички колодезной попить, дощатый домик навестить опять же. Свой меч девушка оставила у кровати, повесила лишь кинжал на пояс и, аккуратно обойдя эльфийку, вышла в коридор.

Хелегиэль разрывалась между двумя противоречащими желаниями: с одной стороны, всё-таки хотелось выяснить причину ночного шума, с другой — кто-то же должен оставаться караулить комнату, и, раз уж Мирел решила выйти, то этим кем-то, очевидно, должна была стать друидка. Но, как известно, когда не можешь выбрать между двумя вариантами, останавливайся на третьем. К тому же извечное любопытство эльфийки всё равно не позволило бы ей усидеть на месте.

Поэтому Хель, наскоро натянув обувку и подобрав тотем с оружием заняла свой пост на пороге их с полуэльфийкой комнаты. Видок у девушки при этом был презабавный: ночная сорочка, тёплые зимние ботинки на босу ногу, в правой руке ножны и в довершение образа растрёпанные со сна волосы. Но, не привыкшая жить среди людей, сейчас она не очень-то задумывалась о взгляде на себя со стороны. Проводив молчаливым взглядом Мирел, Хелегиэль про себя решила отправиться следом, если её знакомая долго не будет возвращаться.