Альберта тяготил этот город. Порочный, преступный, а теперь над ним нависло что-то тёмное и страшное, о чём говорило одно существование ходячих мертвецов. Проклятый город. Достойный проклятых сектантов. Преподобный тоскливо озирался по сторонам, и даже прятать взгляд от случайных прохожих не приходилось.
А вот неожиданная встреча и, более того, реакция молодого человека чрезвычайно удивили Карпова. Потом он немного подумал и понял, что удивляться тут нечему. Этот парень вышел из "лечебницы", и увидел мертвеца, который когда-то приютил его и "сдал" Буллиту, а теперь вернулся. Но вот стало страшновато. Эти истошные вопли могли привлечь неприятное внимание, или Тони может посчитать себя загнанным в угол и напасть, а потому преподобный в лёгком напряжении быстро произнёс, вытянув руку:
- Заклинаю тебя, успокойся, сын мой!
И всё-таки, это была явно ненормальная реакция. Оставить его в покое? Значит, дух Альберта преследовал его и раньше?
За истерикой последовало некоторое облегчение, и она превратилась просто в страх. Плюхнувшись на задницу, Тони начал в панике нащупывать ручку.
- Прости. Прости, я не хотел. - Причитал он. - Я не хотел, я бросил, только не забирай меня!
Он открыл дверь, и ввалился в коридор, уползая задом от Альберта.
- Хватит! Вы уже все умерли, а я нет, прекратите ходить за мной!
- Я оставлю тебя в покое и ты будешь жить дальше, если ответишь на мои вопросы, - попытался заверить Тони Альберт, нехотя входя в здания следом за ним, и это была чистая правда.
Едва Альберт пересек порог, его боль усилилась. Раны будто жгло огнем, а из дырок хлынула кровь - теплая и ярко-алая, совсем как у живых людей. Это было плохое место. Зло обитало в нем, подкарауливая несчастных, что имели глупость зайти сюда. Зло хищное, голодное и очень хитрое.
- Они уже приходили. - Осоловело бормотал Тони, не глядя даже на Альберта. Может, он и его слов не слышал. - Тони, будь с нами опять, говорят! Тони, ты же наш друг! А я не хочу опять! И умирать я не хочу! Они умерли, а я нет! Ну и все!
Альберт не ожидал, что ему придётся оставить этого парня в покое, не успев задать вопросы. Насчёт дальнейшей жизни Тони тоже возникли вопросы, но...
- ...аааах! - воскликнул от неожиданности Преподобный и в испуге шарахнулся назад, к выходу, почувствовав жуткую боль и текущую по телу кровь. Всё это он обдумает потом, сейчас же его волновало то, что это место жёстко отторгало его. Быстро попятившись на улицу и тяжело дыша, Альберт с беспокойством смотрел в чрево здания, не решаясь на что-либо ещё.
"Сатанисты", - набатом звучала в голове Альберта единственная мысль.
И новая догадка пришла в голову святого отца. Иунисты... от имени "Иуна". А Иуна - это смесь Иуды и Сатаны? Два страшных имени переплелись в одном!
Преподобный перевёл дух. Разговор сорвался. Первое впечатление - тоже. Страшные сектанты овладевают умами людей, и Тони не исключение. Может быть, ещё можно было что-то сделать для него, но момент безнадёжно потерян. Ведь тот наверняка увидел реакцию Альберта и может догадаться, что к чему. Зло и досада на секунду охватили священника и он сжал кулаки, обломав пару ногтей и впившись остальными в ладони. Но мертвец чувствовал только боль своих кровоточащих ран.
Карпов так и стоял перед крыльцом, напряжённо вглядываясь в здание.
Тони так и остался там,забившись в угол и боясь посмотреть в сторону Альберта. А тем временем с лестницы, постукивая тростью и подошвами стоптанных сандалий, неторопливо спускалось новое действующее лицо.
Это был толстый, бледный мужчина в белой накидке,с длинными черными волосами и бородкой. Альберт сразу же заметил раны на его ладонях и ступнях - раны от гвоздей. Мужчина прошел мимо Тони,и успокаивающе,почти ласково сказал ему.
- Успокойся, и отринь страх. Здесь тебе ничто не угрожает. Я говорил тебе.
Человек встал между Тони и Альбертом, с любопытством глядя на последнего.
- Не от моих рук ты поднялся от своего смертного одра. Что нужно тебе здесь? - Спросил он. - Кто ты?
Преподобный насупился, смотря на мужчину. Эти слова про "ничто не угрожает" слабо вязались с тем, что испытал Карпов в доме, но что поделать, если только он один мог ощутить всё зло этого места? Альберт следил за подозрительным толстяком, и его взгляд невольно упал на раны. Распятие? Преподобный поднял взгляд обратно и вскинул брови. Слова неизвестного огорчили святого мертвеца.
- Я - Альберт Карпов, - провозгласил тот, - и я пришёл сюда, чтобы узнать больше о вас.
- Я отвечу на твои вопросы. - Кивнул пухлый человек. - Но потом ты уйдешь. Похоже, ты из тех, устаревших догматиков. И свет истинной веры ранит тебя. Только освободившись от своей ереси ты сможешь влиться в нашу семью.
А вот сейчас обидно было.
Альберт не считал себя ни догматиком, ни тем более устаревшим (возраст не в счёт), а то, что его ранило, он затруднялся называть "светом истинной веры", потому что свет был сейчас в нём, а не в этом здании. Про какую ересь смеет говорить этот человек?
- С кем я имею честь разговаривать? И что вы понимаете под "светом истинной веры"? Что же такое эта "истинная вера"? - озадаченно вопрошал старик, стоя посреди двора и внимательно вглядываясь в неизвестного.
- Меня зовут пророк Джизус. - С улыбкой ответил мужчина, приближаясь еще на шаг к пастырю. - И я сын Божий, вновь обретший плоть и второй раз сошедший на землю, чтобы выполнить волю Его. Грядет Страшный Суд, и только праведники спасутся. Те, кто отозвался на мой зов.
Тем временем успокоился и Тони. Он даже встал на ноги, и подобострастно кивал.
- Да, да! Пророк предсказал Конец Света. И вот уже первые знамения - кровавая луна, мертвые, что восстают из могил! Грядет Страшный Суд!
Это не совсем то, что хотел услышать Альберт, но он подавил разочарованный вздох, со здоровым скепсисом смотря на "пророка".
- Я тоже вижу сии знамения. Но замысел того, почему я воскрес, всё ещё остаётся для меня тайной..., - не стал спорить преподобный и добавил, - хорошо, пророк. Ответь же мне! Что есть "иунизм" и почему это "истинная вера"?!
- Истинная вера - это вера во все то, что я изложил. - Объяснил Джизус снисходительно. - Без веры я не смогу помочь людям, и привести их в царство Божие. В этом Мое предназначение, и этому я посвящаю свою жизнь, как первую, так и вторую. А ваша церковь - просто бизнес-проект, не обессудь, неупокоенный. Она не приносит спасения.
Как ловко он уворачивается от неудобных вопросов. Этот разговор начинал раздражать преподобного, а Джизус сейчас выглядел догматиком ничуть не лучше церковных.
- Сатанизм с именем Иуды Искариота на устах никого не приведёт в царство Божие, - угрюмо произнёс Альберт, - но приведёт в лапы Лукавого. Сколько жертвоприношений вы уже совершили, пророк Джизус? Скольких несчастных подняли из мёртвых, нарушив их покой? От этого места омерзительно веет смертью. Сколько бы недостатков не было в нашей церкви, она не занимается страшными вещами, прикрываясь именем господним.
Тут уж пророк Джизус рассмеялся.
- Жертвоприношений? Ни одного. Две тысячи лет назад я принес в жертву самого себя, избавив всех от необходимости приносить жертвы. И из мертвых восстал только я. Тогда... и сейчас.
Джизус показал свои руки с отметинами от гвоздей.
- Вот так со мной обошлись. И после этого я восстал из мертвых сам, как и две тысячи лет назад. Недавно ко мне обращался мужчина, во гневе убивший собственного сына. Я не воскресил его, но дал им точь в точь такого же. Да, он убийца, но если все оставить как есть, то он пропадет в тюрьме, а его жена окончательно поддастся унынию. Вот в чем наше отличие.
Джизус скрестил руки на груди.
- Ты судишь других, как судишь меня и мою церковь. А я прощаю даже самые страшные вещи, чему учу других, и совершаю чудеса для всех, кто попросит. И даже для тех, кто убивает своих детей, и для тех - Джизус с теплотой посмотрел на Тони - кто убивает чужих.
В этот раз Альберт услышал то, что и следовало услышать от этого человека. Прощает даже самые страшные вещи, а это значит, что всё то зло, которое таится в этом здании, пользуется покровительством этого древнего мертвеца. Пример с сыном лишь убедил преподобного в аморальности этого типа: недостоин спасения тот человек, кто позволяет себе впадать в гнев и убивать своих близких. Отличие этого типа от Альберта было в том, что Джизус потакал злу, в то время как святой отец пытался оное предотвратить.
- Ладно, - Карпов махнул рукой, предвидя бесполезность дальнейших разговоров, - нас рассудит божий суд, коль скоро он грядёт. И каждому воздастся по делам его. До свидания.
После чего преподобный развернулся и неторопливо пошёл прочь. Но сейчас он думал о том, что на этом его стычка с иунистами ещё только начинается, но смысла действовать на одних лишь словах нет.