Грань | ходы игроков | Сабик

Пламя пожирает. Образ, вырисовывающийся перед глазами, раскрашен в рыжие цвета смерти. Языки пламени извиваются на тонкой фигурке, и жертва кричит и корчится в предсмертных судорогах. Ничто не спасёт её от огненной стихии. Изъедающей одежду, волосы, кожу… И посреди бушующего пламени горят изумруды глаз. Чтобы в следующее мгновение потухнуть навсегда…
Наваждение проходит так же быстро, как и появилось. Она стоит поблизости, возле автомобиля. Огонь действительно пляшет по её фигуре – но лишь безобидными бликами света.
Диана оборачивается на тебя. Необычайно хладнокровное выражение лица с печатью усталости. Лишь в глазах отражается буря преодолеваемых эмоций, но девушка взяла себя в руки.
Ди качает головой. Красноречивый ответ на твой вопрос. Девушка, с которой ты познакомился всего лишь пару часов назад, уже определила свои приоритеты. Как и ты – свои.
Декорация продолжает гореть. Нетронутой.

Эпизод 3

Эта ночь.
Она полна звёздной пыли, что кружится в воздухе, спускаясь с небес. И ложится на землю мягким покрывалом, укутывая её.
Эта ночь наполнена колючим, пронзительным холодом. Убаюкивающим холодом смерти, кровавыми бутонами распускающейся на снегу…
Ледяной ветер забирается под складки одежды, что едва ли спасает от разбушевавшейся стихии. Но он практически не ощущал её прикосновений к своей коже. Холод – ничто, по сравнению с многотонной машиной, дробящей кости, с укусом пули, добравшейся до мозга. На погодные условия он не обращал ровным счётом никакого внимания.
Его грела ярость.
Некогда вспыхнувшая, озарившая его оболочку изнутри, она явилась огнём, полыхающим внутри горна – его тела. Ярость, сжигающая собой мысли, побуждения. Волей чужого разума.

У него не оставалось времени на раздумья. Никогда не оставалось. Они всегда ускользали от него, но он так же неизменно находил их каждый раз. И на тёмном полотне вселенной горело всё меньше звёзд…
Эта звезда была ярче остальных. И она, словно мотылёк, сияла во тьме посреди скопления совершенно непримечательных личностей. Индивидуальность? Эта серая масса недостойна называть себя индивидуальностями. Но она… совершенно иная. И до этого момента ей удавалось скрываться.
Время безвозвратно утекает в бездну. Его слишком мало. Но он не торопится. Он знает, что рано или поздно птичка попадёт в клетку. Это неизбежно.
Этот мир уже стал её клеткой.
Куда бы она не убежала, он найдёт её. Как ищейка, взявшая след. Он чувствует. Он знает.
Тот, другой, увезёт её как можно дальше. Направит автомобиль по одной из нескольких дорог. У него будет фора по времени.
Он мог бы увезти её в другой город. В другую страну. Но Охотник найдёт свою жертву. Всегда.
Мир тесен для них двоих.
Мир, что отражался на тёмном стекле ярким заревом пожара…

***

Пожар не утихал.
Голодному зверю подкинули пищи – горючего топлива. И он рос, увеличивался в размерах. Казалось, ещё немного – и зверь коснётся холкой звёздного купола…
Ты слышишь звук мотора. Безошибочно определяешь, что он доноситься откуда-то позади, со стороны уводящей вдаль, к Саммерфилу, дороги. Хоть и находишься в нескольких метрах от Дианы, но ощущаешь едва ли не физически её участившееся сердцебиение, страх, проступающий мелкой дрожью. Ди поворачивается, всматриваясь в приближающийся объект.
- Поехали отсюда, Джон. Пожалуйста, едем.
Тебе стоит лишь обернуться, и ты увидишь машину, что движется по направлению к вам. Не с бешеной скоростью, не медленным темпом. Размеренно, она приближалась к полицейскому «Форду» и горящей фуре. Словно тот, кто был за рулём, знал, что убраться отсюда вы попросту не успеете.
Чёрный автомобиль с тонированными стёклами.
На заднем фоне по-прежнему кричал обгладываемый огнём водитель.

Она понимает тонкую нить второго смысла, вложенного в мои слова. Качает головой, сопротивляясь... чему? Воспитанию? Врожденному чувству жалости? Обычному человеческому сопереживанию? Не столь важно, потому что ее эмоции в этот момент прекрасны — чистые, искренние, неподдельные, и твердо подавленные волевым решением. Внутренняя борьба, отблески которой пляшут на лице Ди вместе с отблесками пламени, заслуживает аплодисментов, и я аплодирую — тихо, незримо, скрываясь под маской Джона.
Крик статиста на фоне сплетается с треском пламени. Второй статист все еще греет снег вокруг себя, и мне все так же нет до него дела. В какой-то момент я даже ощущаю далекий отблеск чувства ошеломления — ведь Джон Сабик, патрульный, холост, и в кошмарном сне не мог представить себе ситуацию, в которой он столь наплевательски отнесется к чужой жизни. Впрочем, Ди солидарна со мной — в этом я теперь уверен, и мне не нужно задавать ей лишних вопросов.
Она делает то, что лучше для нее.
Выживает любой ценой.
И это правильно, поскольку наш бой еще не окончен.
Начало второго раунда возвещает далекий рокот мотора. Я слышу его, мерное биение стального сердца в паре километров от нас, и этот звук едва слышно, но очень настойчиво прорывается сквозь душераздирающие крики съедаемого пламенем водителя фуры, до которого нам обоим нет больше дела. Я слышу его, и я замечаю, что Ди тоже чувствует его — участившимся пульсом, расширенными зрачками, мелкой дрожью в пальцах, обреченной мольбой в голосе.
Я не двигаюсь с места, глубоко вдыхая морозный воздух.
— Нам некуда ехать.
В отличие от Ди, в моем голосе нет обреченности. Более того, я не уверен, что хладнокровный тон Джона смог в достаточной мере скрыть... радость. Восторг. Упоение!
Потому что теперь я чувствовал зеленоглазого убийцу. Так же остро и ярко, как Джона Сабика, патрульного, холостого, как будто я сам был таким же, как он.
Возможно, все это было следствием удара об асфальт, и я просто не заметил, как приложился головой. Но мне казалось — нет, я был уверен! — что понимаю убийцу. Ощущаю его желания. Его цель.
Ведь его цель пересекалась с моей, и это роднило нас сильнее, чем братьев-близнецов. Благодаря этому родству, а возможно, благодаря каким-то безумным мыслям Джона, я понял, что мне нужно сделать.
Я шагнул вперед к Ди, но моей целью был полицейский "Форд", поэтому на девушку я не обращал больше внимания. Наверное, в моих глазах плескалось легкое безумие от переполнявшей меня радости.

Я достаточно хорошо представлял себе итог, но последовательность действий, которая должна была привести к этому, была несколько туманной, поэтому я шел к "Форду", слабо понимая, что мне от него нужно. Однако я так же знал, что до того, как черный, как ночь, автомобиль не спеша доберется до нас и исторгнет из своего нутра зловещего пассажира, у меня есть пара минут в запасе, и я собирался сполна воспользоваться ими.
На заднем сиденье лежал дробовик, который перекочевал мне на плечо. В багажнике стальной змеей свернулась шипованная лента — четыре метра острого металла, которые я бросил на снег у переднего колеса "Форда". Там же нашелся пятиметровый буксировочный трос — два стальных крюка и пятнадцать тонн предельного усилия на разрыв —, толстые жгуты высоковольтных проводов для "прикуривания", и наконец, огнетушитель.
Богатство для какого-нибудь сталкера в эпоху постапокалипсиса, все эти вещи сейчас имели ценность и для меня. Заведя мотор и открыв капот "Форда", я накинул на минусовую клемму аккумулятора "крокодил" и прицепил другой конец к шипованной ленте. Второй провод вцепился в ленту, а "крокодил" другого конца лег рядом с плюсовой клеммой.
— Ди! Подоедини вторую клемму, когда придет время. Я думаю, это будет достаточно очевидно. Возможно, надо будет размотать ленту — защелка наверху, просто срываешь ее, и лента развернется сама.
Отойдя от машины на пару шагов, я поставил у ног огнетушитель, снял с плеча дробовик и повесил вместо него свернутый мотком буксировочный трос. Проверив заряды в дробовике, я аккуратным пинком уронил огнетушитель плашмя, и сгреб ногой небольшой сугроб над ним.
Черный автомобиль приближался, прогрызая яркими фарами снежную темноту перед собой. Чем ближе был он, тем больше восторга переполняло меня, хоть я и еще раз предусмотрительно оглядел свою сцену — декорации были расставлены так, что подъезжающий автомобиль мог видеть меня, "Форд" с открытым капотом, и Ди, стоящую возле него. Фоном для нас был гигантский костер фуры.
Все остальное должно было стать сюрпризом, и ощущение того, что эту сцену пишу я сам, сломало даже хладнокровие Джона.
— Золото, Ди. Сколько золота вокруг!.. — прошептал я, растягивая губы в ухмылке.

Языки пламени отблесками пляшут на стальном корпусе «Форда», в зелёных глазах твоей спутницы. В них есть что-то ещё, несомненно. Где-то там, за стеной огня, притаилось чувство решимости. Оно выражается в хладнокровном покачивании головой, столь красноречивым, что не требует подтверждения словом. Ты не знал, какие мысли таятся в её голове – есть ли в ней место состраданию или девушку поглотил исключительно собственный эгоизм – но так или иначе она свой выбор сделала. И в ту же минуту предрешила чью-то судьбу.
Он умрёт, Джон. Умрёт потому, что ты ему не помог. Его кожа лопается от нестерпимого жара, огонь изъедает мясо, добирается до внутренностей. Он кричит так надрывно, что слышно из-за стальной дверцы. Он умрёт – и ты это прекрасно понимаешь. И отворачиваешься от фуры. Навсегда отворачиваешься от возможности помочь, забирая у невинного человека шанс выжить.

Но стоило вам принять это решение, как в окружающую декорацию вплетается новый узор. Он чертит на белом снегу след от колёс, и чёрным пятном выделяется на фоне белоснежного пространства.
Автомобиль неторопливо приближается к месту действия. Водитель словно даёт тебе время и возможность как следует подготовиться к его приезду. Он не спешит. Спешить некуда. Ведь птичка рано или поздно окажется в клетке…
Диана смотрит на тебя. А ты, глядя на неё, мог видеть, как стремительно бледнеет хорошенькое личико, как уже знакомое тебе чувство страха плещется в изумрудах глаз.
«Нам некуда ехать».
Кажется, именно этих слов девушка и боялась. Привыкшую к бегству Ди и сейчас тянуло сесть в спасительный транспорт и поскорее рвануть с места. Ей всё равно, что автомобили могут сблизиться и, по воле водителя чёрной машины, столкнуться… В «Форде» у вас был шанс вырваться из капкана.
Это – тупик.
С одной стороны – стена огня. С другой – неуклонно приближающаяся угроза…

Ты начал свои приготовления. Шипастая лента, дробовик, трос, огнетушитель… И самое главное – змееподобный провод, оканчивающийся двумя клыкастыми головами.
Диана наблюдала за твоими приготовлениями с едва скрываемым волнением. Она не до конца понимала, что именно ты хочешь сделать, но судя по её молчанию – всецело тебе доверяла.
Ты попросил её держать клемму, и девушка слегка растерялась. Стоило показать ей, что и куда подсоединять, и она успокоилась. Кажется, в ней зажёгся слабый огонёк энтузиазма, разгоревшийся только благодаря излучаемой тобой энергии и уверенности.
На мгновение она остановила тебя, тронув за руку. Пауза между приготовлениями не заняла больше нескольких секунд. Казалось, она хочет тебе что-то сказать, что-то важное. Но, передумав, произнесла:
- Джон… Будь осторожен.
Пальцы ослабили хватку. Ты отошёл на несколько шагов дальше…

Автомобиль приближался. Поднимающийся к небу столб огня уже отражался в тонированном лобовом стекле.
Вероятно, со стороны водителя ваша парочка выглядела ничуть не менее странно, чем горящая фура на вашем фоне. Словно полицейский автомобиль так некстати сломался прямо возле места ДТП.
Но ты был уверен, что водитель видит иное – свою жертву, которую он наконец загнал в тупик…
И вот, машина, с различимым на капоте значком «BMW», медленно остановилась в нескольких метрах от «Форда». Дверца распахнулась. Но прежде, чем ты увидел водителя, ты услышал его голос, раздающийся из недр салона:
- Что за херня тут происходит?..
Над дверцей вырос бритоголовый человек. Несомненно, он был схож с Охотником, но… в его глазах не горел яростный сапфировый огонь. И не украшали кожу многочисленные шрамы.
- Мне надо в Остин, и срочно. Почему не предупредили…
Но договорить водитель «BMW» не успел.

…Несомненно, ты его чувствовал. В какой-то момент тебе казалось, что он катастрофически близко – всего в нескольких шагах, нашёл укрытие и ждёт подходящего момента. Но каждый раз это чувство рассеивалось безотлагательными доказательствами, что его здесь нет.
Фура. Чёрный автомобиль.
Неужели преследование окончилось? И Охотник, получив внушительную порцию ранений, не смог оправиться?..
Но как объяснить это чувство?.. Чувство, что он близко, он рядом. Он наблюдает.
Ведь именно сейчас оно так нестерпимо жгло изнутри…

…Рёв мотора заглушил голос незнакомца. Но звук исходил вовсе не с той стороны, откуда его ждали.
Ты успел слегка обернуться. И краем глаза увидеть тёмную фигуру, разорвавшую полог огня. С лёгкостью перемахнув через фуру, она приземлилась на мокрый асфальт, амортизация способствовала мягкой посаде. Но мотоцикл нисколько не сбавил скорость. А продолговатый предмет в руках водителя нацелился прямо на тебя.
Оглушающие звуки выстрелов ударили по слуху.

Я не сразу понял, в какой момент я допустил ошибку.
Было ли ошибочным решение оставить беднягу водителя догорать в фуре? Джон Сабик, патрульный, холост, пытался кричать во мне о недопустимости такого бездействия, но я не слушал его. Это ведь лишь образ, один из тысячи, который развеется в прах, стоит мне снять маску... или нет?
Было ли ошибкой полагаться на собственное чутье, внезапно проснувшееся во мне, и указывающее на приближение моего оппонента? Мнительность и паранойя имеют те же корни, что и подобное предчувствие, и все же оно в конце концов не обмануло меня... или же наоборот, ввело в заблуждение?
А может, я совершил ошибку гораздо раньше? Еще тогда, тысячи секунд назад, в кафе "У Молли"?

Глядя на водителя черной акулы со значком «BMW» на капоте, я чувствую досаду, разочарование, и ледяное — куда холоднее окружающей стужи — чувство допущенной фатальной ошибки. Его глаза, в которые я вглядываюсь с жадностью бедуина, узревшего проблеск воды на горизонте, в отличие даже от призрачного миража — не блестят. Не отливают сапфировой драгоценностью.
Только благодаря Джону я не вскидываю дробовик, чтобы всадить заряд дроби между его пустых глаз.

А может, ошибки не было?
Ведь восторг вновь переполняет меня, в мгновение ока смывая чувство досады и разочарования, лишь только моего слуха касается новый звук.
Он здесь. По крайней мере в этом я не ошибся.

И пусть он застал меня отчасти врасплох, пусть явился с неожиданной стороны, пусть оказался готов к этой встрече ничуть не меньше чем я...
Все же, теперь это моя сцена.

Эта ночь должна быть другой. Ночь, полная звёздной пыли, что кружится в воздухе, подхватываемая потоками ветра… Старенький «Форд» катил бы дальше по трассе, встречая редкие автомобили на своём пути, а в его салоне текла бы мирная беседа, под аккомпанемент умиротворяющей музыки, льющейся из динамиков магнитолы. Ди сидела бы рядом, и с каждой отдаляющей от Саммерфила милей она улыбалась бы всё больше, а в зелёных глазах засияли бы весёлые искорки на высказанную тобой шутку. Вы добрались бы до отеля, остановились на ночь. Ди ушла бы в душ, а ты включил телевизор, что способен развеять скуку и одиночество на какое-то время. Лишь до тех пор, пока девушка не вернулась бы в маленькую, на какую хватило денег, комнатку, закутанная в халатик. Она положила бы голову на твоё плечо и поведала свою печальную историю, почему так произошло, почему Охотник задумал её убить. И в какой-то момент тонкая ткань, случайно или намеренно, соскользнула бы с её плеч…
Так бы и было. Непременно.
Но не в этот раз, Сабик.

В этом сценарии вас трое. И, как и должно быть в подобной истории, третий – лишний. Кто-то из вас обязательно должен покинуть сцену. Ты чувствовал – им обязан стать тот Охотник. Но сейчас, в эту секунду… Можешь ли ты быть уверен, что так и случится? Ведь с такими напором и изворотливостью он сам пытался скинуть со сцены тебя…

…За твоей спиной разверзся настоящий ад. Огненная геенна словно закрывала собой остальной мир. Казалось, эта стена – непроницаема.
Но он. Словно сам дьявол, вырвавшийся из своего заточения. Скорость, с которой он пронёсся над фурой, позволила ему без вреда приземлиться с этой стороны преграждения. И за те краткие мгновения, что ты успел обернуться, ты разглядел тёмный силуэт на фоне рыжего пламени. Чёрный непроницаемый костюм, шлем на голове с тонированным стеклом – странная предосторожность человека, не способного умереть даже от пули в голову. От прикосновения к ручке ревел мотор чёрного, глянцевого, двухколёсного монстра, взирающего на тебя хищно-узкими фарами. Если бы машина могла проявлять эмоции, вероятно, ты разглядел бы в них усмешку – для мотоцикла спортивной модели ничего не стоило перегнать потрёпанный годами «Форд»…
Казалось, вся фигура Охотника источает явную, физическую угрозу, но более всего она сконцентрировалась в дуле пистолета, оказавшегося в его руке. Несколько выстрелов незамедлительно разорвали тишину…

Происходящие события замедлялись по мере того, как увеличивалась в твоём организме доля адреналина.
Ты видел этих маленьких стальных ос, что вылетели из ствола и направились в твою сторону. И твоё тело начало уклоняться от смертельной опасности, но в какой-то момент отстраниться от траектории полностью тебе не удалось. Одна из пуль ужалила тебя в правое плечо, задев ключицу, ты ощутил болезненный удар, словно кто-то приложил по плечу молотом, отчего тело непроизвольно отклонилось назад. Скользкий снег способствовал падению. И за те секунды, что происходила эта короткая сцена, ты наблюдал за двигающимся Охотником. Он не стрелял из одной точки – всё это время он двигался в направлении твоего «Форда»…
И в какой-то момент он взлетел.
Нет, это вовсе не был полёт в привычном понимании этого слова. Но как только Охотник прекратил стрельбу, мотоцикл под его управлением встал на «дыбы», с легкостью забравшись на багажник, а после и на крышу автомобиля.
Ты ощутил боль от падения, саднящую в раненном плече. И чувствовал, что способен её заглушить – одной лишь силой волей. Боль – это ничто. Ведь с каждой долей секунды Охотник приближался к своей жертве…

Диана видела его. На красивом лице читался панический страх перед надвигающейся опасностью. Девушка отпустила клемму, отпустила ленту. И словно в замедленной режиссёром плёнке пятилась назад, с расширенными от ужаса глазами, отражающими убийцу, взирая на приближающуюся смерть. «Джон!» - слабым, дрожащим, замедленным голосом произнесла девушка, но на её лице всё более читалось выражение обречённости…
Особенно в тот момент, когда она, поскользнувшись, упала на асфальт. Серое брендовое пальто тут же промокло от налипшего снега. Но девушка не обращала на этот факт никакого внимания. И продолжала ползти назад, оставляя на снегу полосатые следы от каблуков.
В то же время пистолет в руке Охотника вновь взмыл вверх, но в этот раз целясь в новую мишень. А водитель «BMW» внезапно пропал из поля зрения, скрывшись в недрах своего салона.

Эта ночь должна была быть другой...
Но я слишком люблю импровизации, чтобы сожалеть о несбывшихся сценариях.
Эта ночь могла бы быть другой, но она такая, какая есть, и в этом своем воплощении — эта ночь прекрасна.
Стена огня, многометровый костер из разбитой фуры, ставший фоном для нашей сцены — великолепен. Да, я больше не считаю эту сцену только своей, зеленоглазый убийца заявил на нее свои права, ворвавшись в нее на своем хищном черном байке. Только самоубийца выбрался бы в такую метель на федеральную трассу на мотоцикле — или тот, кому плевать на смерть.
Черный пистолет с глушителем в руках убийцы — шедеврален в своей лаконичности. Он выплюнул целый рой смертоносных ос, от которого я, при всех своих талантах, не смог уклониться окончательно. Одна из них укусила меня в плечо, и я улыбаюсь, падая на снег. Кровь будет хорошо смотреться на белом, а боль придаст контрастности моим дальнейшим действиям.
Черный непрозрачный шлем, скрывающий лицо моего визави — идеален. У смерти не должно быть лица, хоть я и ощущаю легкую гложущую тоску по сапфировому блеску. Но осознание того, что внутри черной коробки бьется все то же голубое пламя, греет мне душу.
И даже Ди, обреченно взирающая на своего убийцу, взмывшего над ней словно карающий черный ангел — прекрасна в своей беспомощности.
Если бы я мог, я бы поаплодировал убийце.

Но я не могу, поскольку беспомощное состояние Ди в данное мгновение влечет только один финал сцены. И он идет в разрез с моими планами.
Что ж, сюрпризы, которые я приготовил в декорациях, останутся пока невостребованными. Впрочем, в импровизации есть свои плюсы, ведь способ, которым я могу остановить убийцу, тот привез с собой. Ведь мтоцикл — достаточно большая цель, чтобы я не промахнулся на таком расстоянии из дробовика. И мне не нужны тонкие расчеты скорости и вектора движения цели, угла атаки, дульной энергии оружия, поражающей способности заряда и прочности бензобака мотоцикла.
Мне достаточно тонкого художественного мазка — направить ствол и нажать на спусковой крючок.

В какой-то момент сцена словно замерла. Словно тот, кто крутил на прожекторе плёнку, остановился, и луч света начал транслировать, казалось бы, одно и то же изображение, меняющееся настолько медленно, что ты мог рассмотреть все её детали – как истинный ценитель подобного кинематографа. И, опустившись на грязный снег и ощутив кольнувшую боль, в один миг из участника сцены ты стал её наблюдателем. На какое-то жалкое мгновение. Но и его хватило, чтобы рассмотреть эти декорации сполна. Оценить обстановку. Понять, насколько велика угроза жизни Дианы. Решить, стоит ли рисковать своей жизнью ради её…
И, вероятно, глядя на это красивое застывшее лицо, глядя на холодную глянцевую черноту шлема убийцы ты решил, что стоит.

Дробовик остался в твоих руках. Цепкие пальцы ухватились за ствол мёртвой хваткой, и теперь оружие с невероятной скоростью приняло горизонтальное относительно тебя положение, направив дуло в потенциального врага.
Фигура Охотника возвышалась над декорацией. Чёрная, величественная. Казалось, он вовсе забыл о твоём существовании. Кто есть ты в его планах – когда прямо перед ним его главная цель. Ты отсрочил её смерть однажды, но теперь… он не даст себе повторить ту же ошибку, растрачивая патроны на статистов. На таких же статистов, как ты.
Но нет, Джон Сабик, патрульный, холост. Ты далеко не последняя фигура в этой игре.
…И хлопок выстрела оглушающе бьёт по слуху.
Ты видишь дробь, вылетающую из дула роем стальных пчёл. И ровно в этот же момент время ускоряется, постепенно рассеивая покрывшееся коркой невидимого льда мгновение…

Дробь с характерным звуком достигла своей цели, но уже в процессе её полёта ты понял, что просчитался с траекторией. Совсем немного, но этого хватило, чтобы заряд прошёл мимо – и в опасной близости от выбранной мишени. С громким хлопком стальной рой вошёл в шину, с каждой долей секунды опустошая её от накачанного воздуха.
Мотоцикл, стоя на одном месте – на крыше «Форда» – совершенно никак не отреагировал на собственное «ранение», не полыхнув пламенем, не съехав в импровизированного пьедестала. Лишь его обладатель на секунду отвлёкся, но, заметив, что ты продолжаешь валяться в снегу, вновь потерял к тебе интерес…
В эту минуту всё бы закончилось. Диана, будучи на волосок от смерти, получила бы необходимую порцию свинца, и все твои «планы» развеялись прахом. Но… в любой момент на сцене может появиться он. Некогда названный греками «богом из машины»…
Им стал дробовик, появившийся в руке бритоголового водителя «БМВ».

- Н-на, сука! – с этими словами мужчина разрядил своё оружие в Охотника, совершенно не церемонясь с человеком, без зазрения совести стреляющим в офицера и собирающимся прикончить безоружную девушку.
Охотник подобного поворота событий не ожидал. Не успел уйти от выстрелов – стальная махина под ним мешала манёвру. А потому, получив дробью в грудь, вылетел с сиденья «Ямахи», нелепо завалившись назад. Мотоцикл, потеряв водителя, со скрежетом свалился на асфальт.
У тебя оставались считанные секунды, пока убийца не придёт в себя, не сориентируется и не поднимется на ноги… И в этот раз он будет более щедрым на раздачу смертоносного металла.
- «911»?.. На шоссе в сторону Остина происшествие, здесь стрельба… - тихий голос, но ты его прекрасно слышал. Парень, что проехался носом по снегу, пришёл в себя, став невольным наблюдателем развернувшихся событий.
Диана же пыталась встать на дрожащих ногах, опираясь на капот автомобиля…

Досадно. Промахнуться с такого расстояния по мишени размером с мотоцикл из дробовика... да, пожалуй чувство досады будет вполне уместно. Впрочем, я не позволяю ему захватить меня полностью, ведь это лишь очередной сюжетный поворот, да и собственно в мотоцикл я попал, пусть причинив ему вред куда менее значительный, чем планировался изначально.
Что ж, вслед за чувством досады меня должно было постичь — разочарование? Горечь? Ощущение провала? Защитник, роль которого я сейчас исполнял, должен был чувствовать что-то из этого набора, ведь миссия, которую я взял на себя, близилась к финалу, причем совершенно не успешному. Комариный укус дроби, разорвавший шину мотоцикла, никак не мог помешать убийце закончить начатое. Диана стояла прямо перед ним, и, успев на личном опыте познакомиться с его меткостью, я знал, что он не промахнется.
Время тронулось вперед, набирая скорость, но задолго до хлопка глушителя воздух где-то в стороне от меня разорвался другим выстрелом. Чертовски похожим на мой собственный Benelli M4, из которого я так досадно промахнулся. Бритоголовый водитель "БМВ", которого я списал со счетов, полностью сосредоточившись на убийце, оказался в нужном месте в нужное время. И с дробовиком в руках, что только добавляло весомости его присутствию на сцене. И, в отличие от меня, он не промахнулся, выбив седока из мотоцикла и отшвырнув его на снег по другую сторону полицейского "Форда". По всей видимости, убийца тоже списал его со счетов, за что и поплатился.
Впрочем, аплодировать меткому спасителю Дианы не было времени. Я знал кое-что, чего не знал водитель — а именно, что дробь нашему "черному всаднику" была, невзирая на тавтологию, что слону дробина. Нужно было срочно действовать, не давая противнику форы. Хватать Диану, садиться в "Форд" и удирать в метель — вполне себе план.
Вот только я не собирался больше бежать. Еще с того момента, как над перевернутой фурой расцвел пламенный цветок из моих рук, я решил, что больше не буду убегать.

Казалось, остановить убийцу уже невозможно.
Доли секунды отделяли его от желаемого – оставалось лишь надавить на крючок, и смертоносный металл нарисовал бы на лбу Дианы аккуратную дырочку… Капелька крови перечертила бы это чудное личико, словно деля его на две половинки, а в прекрасных зелёных глазах, отражающих чёрный силуэт на фоне огня, застыло выражение ужаса. Яркая листва замерла и покрылась инеем. Навечно.
Но и сам убийца не ожидал того, что последовало в следующее мгновение. Не ожидал он и твоей попытки выбить его с мотоцикла, что совершенно никаким образом не повлияло на его физическое состояние. Кажется, он даже не понял, зачем и куда именно ты стрелял. Но вот следующий за твоим выстрелом заряд дроби оказался для Охотника сродни налетевшему урагану, сметающему его с возвышения и развевающий его кровожадные планы… Но надолго ли?..
Ты и сам знал ответ.

Столь стремительное поражение противника и помощь со стороны вселили в тебя уверенность. Страх – если он и был – отошёл далеко на второй план. Было ли выживание Ди на приоритетном месте?.. Или теперь дело касалось исключительно принципов?..
- Вы в порядке, офицер? – хрипло спросил водитель «БМВ». – Этот ублюдок откинулся?
Несмотря на собственный вопрос, идти и проверять бритоголовый вовсе не собирался, стоя на месте с опущенным дробовиком. Пожалуй, поверить в то, что мотоциклист выжил, было бы действительно сложно – дробь пришлась ему точно в грудь, после таких выстрелов нормальные люди не выживают.
Но этот человек – не нормален. Существо с улучшенной реакцией, с великолепным метаболизмом и способностью к регенерации. Но объяснять это незнакомцу времени не было, и ты ограничился ёмкой фразой о бронежилете. Стрелок тут же покрепче схватился за дробовик и впервые сошёл с места, направляясь, кажется, к Диане… Девушке явно требовалась помощь, чтобы подняться.

Ты двинулся по направлению к разлёгшемуся на снегу противнику. И вовремя: Охотник уже поднимался на ноги, всё ещё ошеломлённый внезапным выстрелом. Но ты, естественно, не стал ждать, пока тот окончательно придёт в себя и вспомнит о своей цели. Так кстати тебе подвернулся трос, с лёгкостью размотавшийся с катушки. Тяжёлый предмет, и раскручивать его оказалось не так просто – ранение в правое плечо давало о себе знать, хотя боль и получалось полностью заглушить.
- Джон!..
Со стороны раздаётся голос Дианы – мужчина помог ей подняться, но она не обращала на него теперь никакого внимания.
Трос со свистом рассекал воздух над головой…
- Джон, я должна тебе кое-что сказать!.. Должна была ещё раньше…
…Стальной трос, словно рванувшая в смертельном прыжке змея, направился в сторону Охотника и обвил его тело. Крюк зацепил трос, и убийца оказался в плену…
Это триумф. Дело оставалось за малым… Но Диана настойчиво требовала твоего внимания, и тебе пришлось обернуться в её сторону.
В изумрудных глазах плескалась вина. И всё тот же страх. Признак неверия в твои силы? Или же…
- Я не сказала тебе самого важного. Его невозможно убить. Просто невозможно, никак!..

Охотник, конечно, слышал её. И именно в этот момент в его руке оказался необычный продолговатый предмет. Секунда – и он удлинился, обретая форму древка с длинным обоюдоострым клинком на конце. Оружие, наиболее всего напоминающее древнюю японскую алебарду. И имеющее, несомненно, прославившую её остроту…
- Рассвет! Это ключ, Сабик. Рассвет всё решит… Я должна жить, должна дожить до рассвета…
Стальной трос упал к ногам Охотника, словно был простой верёвкой. Алебарда затанцевала в его руках, выделывая веерообразные па, а сам убийца – стремительно, за доли секунды, оказался рядом с тобой…
Кажется, испуганный крик Дианы слишком остро ударил по слуху.

Какая дивная ночь.
Дело даже не в обстоятельствах, наполняющих ее адреналином и смертью. Они, конечно, тоже играют свою роль, придавая вкусу ночи остроту и горчинку, но все же, если это единственные эмоциональные катализаторы, которые вы ощущаете — мне вас искренне жаль. Нет, дивность этой ночи кроется в отдельных лепестках снежинок, кружащих в потоках теплого воздуха над горящей фуры. Магия скрывается в облачках пара, выдыхаемых разгоряченными от волнения легкими Дианы. Волшебство шепчет свои магические формулы в рокоте рассекаемого невесть откуда взявшейся алебардой воздуха... "Нагинанта" — услужливо подсказывает слово память пересмотревшего восточных боевиков Джона Сабика.
Дивная ночь.
Теперь я со всей ясностью понимаю, что эта ночь может стать последней. Убийца слишком силен, слишком быстр, слишком... бессмертен, как поясняет Диана в своем отчаянном выкрике. Что ж, я понял это еще тогда, когда "Форд" мчал нас за пределы Саммерфила, рассекая ночь и метель, увозя подальше от угрозы и рисуя в перспективе сценарий роад-муви, перечеркнутый одним многотонным росчерком грузовоза. И информация о том, что ключ к нашей нынешней загадке — рассвет, вряд ли поможет мне сейчас.
Но, возможно, она поможет Диане.
— Увези ее, — коротко бросаю я безымянному водителю "БМВ". Это их шанс, пока я привлек внимание убийцы к себе. Всецело моя заслуга, которой я по праву могу гордиться, однако без дальнейшего плана она превратится в героическое самоубийство.
Моя в некоторой степени отчаянная попытка пленить убийцу была безжалостно пресечена оружием в его руках. Острота его ярко продемонстрировалась на моем орудии пленения, рассекая его словно снег, а в следующее мгновение, едва ли не опережая предостерегающий крик Дианы, он оказался рядом. Кажется, я даже не заметил, как алебарда появилась в его руках — вот он выхватил продолговатую трубку, а через мгновение в его руках появилась полноразмерная нагинанта с едва заметным изгибом лезвия, бросающая обсидиановые отблески от горящей неподалеку фуры.
Кажется, это теперь не самая большая моя проблема. К такому повороту событий я не был готов.
И все же, не зря мне настолько нравятся импровизации.
Сзади, в шаге от меня, все еще лежала свернутая металлическая шипованная лента. И если сталь не была способна остановить моего визави, возможно, это мог сделать единовременный шоковый заряд под тысячу ампер, обеспеченный усиленным аккумулятором "Форда". Все, что мне нужно было сделать для этого — уклониться от первой атаки и добраться до ленты и второй клеммы. Не так уж и много, правда?

Дивная ночь. Казалось бы, она никогда не закончится.
Пролетают перед глазами мгновения, сливаясь в единую, непрерывную сцену. События, что являлись отдельными кусочками паззла, теперь сошлись воедино, чтобы показать тебе, Сабик, единую картину. Сцену, поле боя – ты можешь называть происходящее как угодно. Но здесь, отрешённый от остального мира, ты являешься героем этих событий. А прямо перед тобой – твой истинный враг.
…Алебарда – названная подсознанием нагинантой – со свистом рассекает воздух, а вместе с ним – и с хрустом перерезаемый трос. Змей, обвивший тело Охотника, беспомощно падает к его ногам, не способный сопротивляться обсидиановой стали клинка. Древко с каждой долей секунды удлиняется всё больше, пока в руках освободившегося противника не оказывается полноценное, угрожающе поднятое в твою сторону оружие…

Крик Дианы отходит куда-то на второй план. Она оказывается за спиной, и ты не можешь видеть, что происходит с ней. Разозлённый досадным обстоятельством в твоём лице, Охотник бросается в стремительную атаку, не давая тебе шанса опомниться и проследить за передвижением девушки. Кажется, ты слышишь голос бритологолового мужчины, сопротивляющийся голос Дианы, но что последовало после – ты не ведал.
…Глянцевая сталь клинка отражает огонь, пляшущий по кромке лезвия, - словно высекает искры. И впечатление ещё более усиливалось благодаря постоянной подвижности нагинанты, с которой Охотник обращался как с боевым посохом, вращая и делая резкие выпады. В большинстве своём – выпады колющие и короткие, словно он торопился поскорее заколоть, поскорее расправиться с помехой, и потому не выходил на длинную дистанцию – на расстояние всей алебарды. Но чем дольше ты уходил от его атак, проявляя потрясающую скорость, тем злее, опаснее и мощнее становились его удары, и, в конце концов, он отдалился буквально на пол шага или шаг, ухватился чуть ближе к тупому концу древка и провёл серию весьма быстрых, размашистых ударов. Пропусти хотя бы один такой удар – и туловище оказалось бы разрезано пополам.
Всё это время он не снимал шлема. Где-то там, за непроницаемой оболочкой, сияли сапфировые глаза, с прожигающей злостью глядя на своего противника. Но вместо них в тонированном стекле ты видел лишь отражение своего лица.
Всего одно мгновение. Ты встретил собственный взгляд…

…Тьма чернильным пятном отпечаталась на лесистой местности, смазывая контуры. Ливень шёл, не переставая, плотной стеной. Холодная вода струилась по обнажённым плечам, стекала с головы, слипала распущенные по спине волосы. Жидкая грязь под голыми стопами вызывала неприятные ощущения.
Но всё теряло свою значимость в сравнении с тем, что ждало тебя там, на той стороне поляны.
…Голубоватая молния перечертила собой небо. Мгновение, но ты разглядел всё. Татуированные лица, наполненные злобой взгляды, многочисленные луки в их руках, что с каждой долей секунды становились всё выше, приобретая горизонтальное положение. Даже сквозь шум хлещущей воды ты услышал звук натягиваемой тетивы…
Впереди шеренги лучников стояла она. Твоя цель и твой враг. Хрупкая с виду. Агатово-чёрные глаза. Извивающиеся по фигуре татуировки, тёмные и сливающиеся со смуглым цветом кожи.
Ей стоило лишь поднять руку, и тетива многочисленных луков ослабла, наконечники стрел уставились в землю.
Ещё один прочерк молнии. И уже в её руках ты видишь длинный, не похожий на остальные лук, словно из другого материала. Пёстрое красное оперение стрелы выделялось на фоне блестящих тел и отбрасываемых ими теней. Обсидиановый наконечник смотрел ровно в твою сторону, а на лице девушки расцветала улыбка.
- Беги, Охотник. Добежишь – умру я. Не успеешь уклониться – умрёшь ты…
Ты срываешься с места, и одновременно с тем в полёт отправляется первая стрела…

…Воспоминание обожгло и без того натянутые до предела нервы; ты едва не пропустил один из пересекающих тело ударов, неуклюже извернулся, но всё же устоял.
Оно пролетело перед глазами одним мгновением. И теперь – ты вновь оказался здесь, в этой реальности, на этой сцене. И вновь перед тобой всё те же цели…
Ты отступал, позволяя противнику атаковать. Ему неведома усталость, неведомо изнурение, но с каждым промахом он всё больше злился. Злился и потому, что уже не видел в своём поле зрения Дианы, а ты – просто досадная помеха, от которой нужно поскорее избавиться.
Ты отступал. Всё ближе к раскрытому капоту своей машины...

Скорее всего, сейчас я умру.
Я не уверен, чья это мысль — моя собственная, или Джона Сабика, патрульного, холостого, бездетного и не оставившего в истории о себе хоть сколь-нибудь значимого следа, кроме выдающихся баллов в зачетной ведомости по стрельбе из табельного оружия. Хотя нет, наверняка его имя будет фигурировать в конце концов в новостях, касающихся стрельбы в кафе "У Молли". Вряд ли это тот след, о котором мечтал бы Джон.
Впрочем, меня самого эта мысль не слишком пугает. Я принимаю ее, как констатацию факта, как один из возможных вариантов развития сценария. Он вписывается в рамки импровизации, ведь смерть — это неплохой сюжетный ход.
Я с трудом успеваю разгадать маневры моего противника. Не видя его глаз и лица, я могу лишь по малейшим движениям предполагать, куда последует удар. Глаза — зеркало души, и словно в насмешку над этой избитой фразой я вижу лишь собственное отражение в блестящей и непроницаемой поверхности забрала мотоциклетного шлема. И с каждым ударом он становится только быстрее, не зная усталости, а я... что ж, я все еще так же быстр и ловок, но я слышу собственный пульс в ушах, и легкие мои скоро наполнятся жидким огнем. Гонка со временем не в мою пользу, но мне не надо слишком много.
Я смотрю прямо в шлем моего противника, отмечая его движения краем глаза. И в какой-то момент я проваливаюсь в эту чернильную темноту, заполненную отблесками пламени, взметаемыми хлопьями снега и моей собственной фигуркой, которая пляшет в этом рукотворном аду...

Видение проходит сквозь меня, выбрасывая обратно в реальность, и оставляя кучу вопросов и ни единого ответа. Что это было? Действительно ли это был я? Кто была та женщина? Почему я должен был ее убить? И она — меня? Ворох вопросов кружится в моей голове не хуже метели, которая бушевала вокруг "Форда", несущегося сквозь снег, еще полчаса назад.
Это отвлечение едва не стоило мне жизни, поскольку мой соперник не оказал мне чести побултыхаться в дебрях шуток собственного сознания. Я отшатнулся, едва избежав удара, который разделил бы меня на два не очень равных Джона Сабика — но именно это позволило мне подойти к распахнутому зеву капота на расстояние вытянутой руки.
Мне нет нужды пытаться попасть шипами в моего противника — лента без защелки развернется менее чем за секунду, но зеленоглазому убийце этого времени хватит, чтобы разделать меня как свинью, добраться до Дианы, и после всего он, пожалуй, успеет заварить себе чаю.
Мне надо лишь поставить ленту между ним и собой, чтобы он счел ее достаточно опасной и решил разрубить, как поступил с тросом до этого. Остальное сделает мощный аккумулятор, отличная проводимость стали, и мокрый снег под его ногами.
А мне останется только повторить свой последний маневр — уклониться за долю секунды до смерти.

Миг наваждения проходит, и ты выныриваешь из плена своего разума, так некстати подбросившего тебе пищу для размышлений. Ты всё ещё видишь перед глазами выстроившуюся шеренгу десятков воинов, и впереди – маленькую женщину, что с решимостью настоящего вождя отвечала за свою жизнь и жизнь своего народа. Ты не успел как следует обдумать пришедшую из ниоткуда информацию. Но запомнил последнюю секунду до того, как вновь стать Джоном Сабиком. Сверкающий в свете молнии обсидиан, промелькнувший практически перед глазами – и оставивший тонкую алую полосу на щеке. Очередная попытка тебя убить не принесла никакого успеха… Как следствие, попытка убить её оказалась исключительно успешной.
И вновь обсидиановое оружие. Но противник уже иной – куда более изощрённый и опытный, по крайней мере, в ближнем бою. В чём ты лишний раз убеждаешься, с трудом выдерживая напор его атаки. Этот Охотник не остановится – пока не умрёт один из вас.

Вспомни, Сабик. Вспомни, как всё начиналось.
Всего пару часов назад твоя жизнь была другой. В ней не было места аномальным людям со сверхспособностями. В ней не было и прекрасных незнакомок с изумрудными глазами…
Казалось, они прошли сквозь ночь одним мгновением. И первая встреча с Дианой, и продолжительный разговор в салоне «Форда» - всё это осталось где-то там, позади. За гранью этой новой, наполненной адреналином и опасностью жизни.
Всё меняется. Пожар, всё это время служивший фоном для битвы, постепенно стихал – обгладывая уже скелет стального гиганта. Подал голос до того молчавший двигатель чёрной «БМВ». Где-то в отдалении послышались первые отголоски сирены.
Но одно осталось неизменно этой ночью – снег, что бледным покрывалом укрыл этот мир и продолжал выпадать с мрачных небес мелкими снежинками, что таяли, соприкасаясь с твоим горячим дыханием…

У тебя оставались считанные секунды. Ты был всё ближе к своей цели, отходя всё дальше назад. Предельно сосредоточен – малейшая ошибка, и пострадает не только твой план, но и ты сам. А Охотник, ничего не подозревая, продолжает атаковать, замахиваясь в страшном выпаде нагинантой. Он тоже предельно сосредоточен, Сабик. Но с каждым неудавшимся ударом – всё более раздражителен. Вот, кромка лезвия чиркнула по асфальту, высекая искры и оставляя на нём глубокую борозду. Вот, скользнула по дверце твоего автомобиля, с лёгкостью разрезая плотный металл… Он словно демонстрировал, на что способно его необыкновенное оружие. Но ты прекрасно знал – это его промахи. Ошибки, которые могут стать фатальными…
Шаг назад.
Ещё немного.
Лента почти в твоих руках.
Клемма мертвой змеиной головой повисла на капоте, оставленная там рукой Дианы…
Сейчас. Ещё чуть-чуть.
Сейчас!..

…Ты рванул с места резко, и в тот же момент алебарда рассекла воздух точно пополам на том месте, где только что было твоё тело. Тебе пришлось развернуться – хотя бы в пол оборота, дабы поднять с земли чёртову ленту. Руки не дрожали, подхватывая свёрнутую шипастую полосу. Не замедлились в нерешительности, схватывая клемму. После чего…
Кисть, удерживающая ленту, упала к твоим ногам, оканчиваясь идеально ровным разрезом. Не ощущаешь потерю, в полной мере чувствуя конечность все последующие мгновения. Но остро ощущаешь дискомфорт в районе груди, весьма болезненный укол даже для тебя – способного боль заглушить. Перед опущенными глазами ты видишь длинное, отполированное дерево, словно растущее из твоей собственной грудной клетки. Тонкий тёмный клинок пересёк её насквозь.
Совершенно новые для тебя ощущения. Словно жидкое пламя медленно проникало сквозь него в тело. Пуля была безобидным комариным укусом, по сравнению с постепенно накатывающей агонией.

Убийца не останавливается. Толкает алебарду вперёд, а вместе с ней и тебя, роняя на твёрдый асфальт. И вот победитель уже стоит над тобой, расстёгивает и отбрасывает в сторону шлем. Наконец, ты вновь видишь его лицо. Сапфировые глаза, что взирали на тебя с триумфом бойца, привыкшего побеждать.
Звон в ушах. Но ты отчётливо слышишь его глухой злорадный смех. Слышишь противный звук извлекаемого из груди лезвия. Чувствуешь, как он снова обрушивает на тебя клинок. Темнеет в глазах…
Вспомни, Сабик. Как всё начиналось. Вспомни – и забудь.
Теперь всё неважно…
Всё меняется. И силуэт убийцы растворяется за гранью света, уходя во тьму, где осталась Диана. Где остались надежды, разговоры, вопросы и призрачные следы твоего существования.
В сгущающемся мраке неизменными остаются только лавирующие с мрачных небес снежинки…