Грань | ходы игроков | Орф

Айлин смотрит на теневое кольцо. Оно пугает её. Признаться по правде, оно беспокоит даже тебя. Загадочная мистическая частица первозданного полумрака, скромно ютящаяся у подножия единственного источника света. Она не похож на ту тьму, что неумолимо следовала за тобой и твоими людьми по пятам. Это – лишь тень, но одним своим видом тень всё равно внушает тревогу. Псина лысого низко рычит, яростно скалится. Хозяин задумчиво треплет загривок собаки, но та, кажется, даже не замечает.

Храбрость Айлин несколько уменьшается. Тает решимость. Её тоже беспокоит странная реакция пса, она боится того, чего совершенно не понимает. Но потом девушка поднимает глаза на тебя. С трепетом и восхищением взирает на монолитно-неумолимую фигуру охотника. Ты выступаешь, возвышаешься над этими людьми – даже не столько физически, сколько морально. Ты – чужой. Отличаешься от них всех. Это чувствуется. Кого-то отталкивает, иных – впечатляет. И в твоей непоколебимости она черпает уверенность. В ярко-синих глазах девушки вновь загораются задорные огоньки. Она верит в тебя. В то, что ты справишься. Ведь ты – Орф. Разве может случиться иначе?

Ты треплешь рыжие волосы, а она продолжает снизу-вверх исподлобья испытывающе смотреть на тебя. По всей видимости, её выводит из себя подобное отеческое отношение. Раздражает, заставляет сомневаться и беспокоиться. Она всем своим видом пытается показать, что уже совсем не ребёнок. Но, тем не менее, не произносит ни слова.
– Хочу, – отвечает хоть и с дрожью в голосе, но уверенно.
Ей претит общество этих жалких людей. Она хочет быть лучше, храбрее, хочет быть рядом с тобой.
– Я не видела, что случилось с Ферралом, – отвечает, как тебе кажется, немного насмешливо. – Видела бы, может и не хотела бы.

Она становится рядом с тобой и начинает послушно перебирать, по твоему примеру, верёвку. Связанный из жалких рваных тряпок канат, вопреки ожиданиям, оказывается на удивление прочным.
Они наблюдают за вами – твоя активная подготовка привлекает всё больше внимания. Ободранные, грязные, такие жалкие в своей немощности – смотрят за вашими действиями пустыми глазами. С интересом зевак, словно их происходящее совсем не касается.
– Называли себя? – переспрашивает, наморщив лоб, недоумённо Айлин.
Подумав немного, пропускает непонятный вопрос и пытается ответить хотя бы на остальные.
– Его звали Крастор. Он был вождём племени, всегда решал, куда мы пойдём и где будем охотиться. Он был очень сильным, – глаза девушки застилает дымка воспоминаний.
Хотя она тут же поправляется, взглянув на тебя:
– Не таким сильным как ты. Когда пришла тьма, когда появились первые сломленные… Он отказался бежать. Он учил нас бороться с ними, контролировать страх, не поддаваться шёпоту мрака. Мы убивали их – не так легко, как ты, но убивали. Однажды солнце ушло, а ночь так и не наступила. Время застыло, появилась стена темноты. Он погиб, Крастор. Многие из наших погибли. Другие потеряли друг друга и разбежались.

Айлин говорила куда более складно и грамотно, чем большинство местных. Да и соображала гораздо быстрее – она тоже по-своему выделялась в толпе, и дело здесь было не только в заметных издалека медно-огненных волосах.
– Я не знаю этих людей. Нашла их не так давно, – она кивком указывает на вашу группу. – Вместе идти безопаснее. Проще шагать, не так хочется сдаться.
Она очень пытается быть полезной, старается. Поэтому с удовольствием интенсивно кивает, стоит тебе спросить о ноже. Извлекает грубый кремниевый кинжал откуда-то из-под одежды.
– Отец позволял мне охотиться наравне с остальными. Я не хотела ничего собирать, как другие, – произносит туманно, протягивая тебе нож рукоятью вперёд.
– Эй ты, герой, – доносится резкий оклик откуда-то сзади.
Без труда узнаёшь голос мерзкого хозяина псины.
– Ты ещё долго собираешься трепаться и прыгать тут с бубном, или может наконец-то полезешь? Не волнуйся, за твоей девчонкой я пригляжу.
И от последних слов настолько разит маслянистым оттенком нескрываемой похоти, что не приходится сомневаться в его намерениях.

Нож, так легко протянутый ко мне. По своему он даже изящен, тяжёлый, и самое главное - зазубренная кромка кажется острой. Я легко отрезаю несколько метров верёвки - на всякий случай. Проверяю её на прочность. И возвращаю нож обратно. Кажется, он с ней давно. Нехорошо будет забирать у неё напоминание о былых временах.

- Ты помнишь. Это хорошо. Память важна. Смотри, сейчас я сделаю обвязку для тебя и для меня. - я наклоняюсь к ней, нависаю над ней. Как каменный утёс над деревом. Мои руки сами по себе делают петли. Я совсем близко. Верёвка из обрывков на морозе плохо гнётся, но мои пальцы легко справляются с задачей. Указываю рукой в петли для ног - и девушка послушно в них встаёт. Затягиваю. Пропускаю верёвку спереди. Завязываю. Я кажусь бесстрастным, когда обвязываю её, но это не так. Когда я завязываю узел на её груди, то ненароком оказываюсь совсем близко.

- Ты пойдёшь со мной, наверх. Нож припрячь так, чтобы не упал, и чтобы выдернуть смогла. Если что-то случится со мной, режь верёвку. Я слишком тяжёл, для того чтобы ты удержала меня. Руки протяни в стороны. -

Наконец, закончив обвязку Айлин, я отступаю назад. И наконец оборачиваюсь. Смотрю на лысого.

- Ты потерял не только волосы, но и рассудок. - я обвязываю себя, точно так же как до этого Айлин. Она пару раз помогает мне. Теперь мы оба связаны промеж себя. Она не сможет упасть, я приму её вес, если рыжая не справится. Смотрю с усмешкой на верзилу. Я не буду тратить на него силы. Не сейчас, нет.

Я наконец беру бубен, и пару раз легонько касаюсь его края. Тихий рокот завораживает. Он немного отсырел, но мне нравится, как он звучит. Закрываю глаза. Откуда я знаю, как он делается? Мне даже не нужно видеть этот толстый обод. Беру в обе руки. Гортанный тихий звук исходящий изнутри меня. Играю только пальцами, на самом краю бубна. Это не грозный рокот барабанов войны, нет его ритм куда тише и глуше, но всё же он отсекает меня от этой толпы. Есть только я и Айлин. И сейчас я пою и играю только для неё и себя. Она не должна боятся мрака у подножья. Часть толпы, те что поближе кажется тоже поневоле попадают под ритм. Кажется, у кого-то из них разгораются глаза. Или мне показалось? Неважно.

Мне хочется играть так бесконечно. Но я останавливаю себя. - Идём. - Вешаю бубен на спину, закрепляю верёвкой обод. Что-то мне подсказывает, что наверху он мне пригодится. И я первым шагаю в полумрак. Пальцы ещё подрагивают в ритме, и сердце внутри бьётся всё быстрее. Втыкаю копьё в снег у подножья, там, где планирую начать подъём.

Лысый кривится недовольно, но благоразумно предпочитает смолчать. Пристально наблюдает за всеми твоими манипуляциями над Айлин – несколько более пристально, чем если бы его внимание обусловливало одно лишь праздное любопытство. Собака продолжает рычать и дрожать в возбуждении – в конце концов, лишившись терпения, её хозяин награждает шавку сильным пинком по заметно выступающим рёбрам. Угрожающее рычание тут же переходит в испуганный визг – поджав хвост, псина сворачивается у ног мужчины дрожащим комком.
– Так-то лучше, – сплюнув, бросает он про себя.

А в следующую секунду твои ритмичные удары по бубну заглушают все посторонние звуки. Зрители не расходятся, продолжая внимательно следить за нежданным концертом. Сквозь пассивное отупление пробиваются ленивые искорки интереса – не без труда собирая в голове воедино все факты, они начинают смутно догадываться, что их самих всё это представление наверное тоже как-то касается.

Айлин послушно прячет нож обратно под складки одежды. Безропотно позволяет тебе себя обвязать. Внимает твоему представлением с приоткрытым от удивления ртом – на каком-то интуитивном уровне ты точно знаешь, как обращаться правильно с инструментом. Чувствуешь, каким образом проще добиться желаемого эффекта. Она почти с сожалением отводит глаза, когда обрывается ритм. Прошла минута отстранённости и спокойствия. Тени реальности возвращаются, снова заполняя самые потаённые уголки памяти и сознания.

Вступаешь первым в неправдоподобно-неправильную зону тени. Ничего необычного. Подходишь ближе к основанию монолитного шпиля, готовый уже усмехнуться над наивными предрассудками аборигенов, когда оно начинается.
Сперва – тихий шёпот, с трудом пробивающийся сквозь завывания ветра. Прислушиваешься к нему – эти голоса явно исходят не откуда-то со стороны. Они зарождаются внутри, прямо у тебя в голове. Совсем тихие и неслышные, они нарастают – неразборчивый гул тысяч шелестящих пугающих голосков осторожно прощупывает на прочность границы сознания.
На первый взгляд они не причиняют тебе никакого вреда – лишь отвлекают немного своим тихим гомоном. Тебе почему-то кажется, что странные голоса спорят и совещаются. Продолжаешь идти. Обернувшись, бросаешь взгляд на Айлин.

Та, по всей видимости, ничего подозрительного не замечает и вовсе.
Не без опаски вступив в теневую окружность, прислушивается секунду к собственным ощущениям и тут же безмятежно пожимает плечами. Как ни в чём ни бывало весело идёт за тобой прогулочным шагом. Перехватываешь буравящий твой затылок взгляд лысого – тот, кажется, терпеливо ожидает чего-то.
Голоса становятся громче. Идти – чуть сложнее. Словно тень под ногами высасывает из тебя силы. Мир снаружи теневого кольца теперь кажется каким-то нереальным и блеклым. Ты по-прежнему не может разобрать в уже ставшем оглушительным шёпоте ни единого слова. А вот ноги переставлять стало ощутимо сложнее.

Тихий шёпот. Я бы оглянулся, если бы не знал - они внутри меня. Прямо в моей голове. Тихие и неслышные. Будто сотни людей пытаются есть с набитой горячей кашей ртами. Я иду. Взгляд на Айлин. Она ничего не чувствует. То ли всё давление достаётся первому идущему, то ли она невосприимчива к этому. Тени продолжают шептать мне в уши свою песнь. Её сложно игнорировать. Тысячи мух гудящих изнутри моего черепа. Я затылком чувствую взгляд Лысого.

Он знал.

Злость вскипает мутной пеной. Я трачу один вдох на восстановление контроля. Нет. Не так просто, голоса. Я не сдамся так просто. Пальцы на древке белеют.

Откуда-то изнутри я знаю как с этим бороться. Ритм. Мне просто нужно сосредоточится на нём. Нет ничего кроме ритма. Бубен ещё звучит в моей сердцевине. Громкие и звонкие удары, которые недавно так взволновали Айлин. Сосредоточится. Они ещё здесь. Они рядом. Всегда здесь. Серебристая яростная повторяющаяся паутина пульса. Бесконечная и прекрасная. И ритм будто сглаживает собою голоса. Нет, не стирает, не заслоняет собой, но голоса будто становятся тише. Будто вместо разума моего - камень.

Трудно мыслить в одновременно двух местах одновременно. Тело становится будто чужим. Руки слабеют. Голоса невозможно игнорировать. И всё же я дохожу до скалы. Втыкаю копьё в снег. На задворках моего сосредоточенного сознания, мелькает мысль, что зря остриём вверх. Напоротся на наконечник своего копья - что может быть обидней?

Ритм в моей голове набирает обороты. Я замечаю, что пальцы подрагивают в такт ему. Будто отбивают его вновь на бубне. Но мне не нужен бубен - нет, не сейчас. Бубен в моём сердце. Пламя жизни, неугасимое, неунывающее. Пламя в моей крови. Я не помню его - этот огонь, но я знаю, что он есть. И этого хватает для меня, чтобы двигаться дальше. Двигаться вперёд. Руки ложатся на камень. Вперёд. Не отступая.

Концентрируешься на монотонно отбиваемом в сознании ритме. Не слушаешь вероломный шёпот теней, тебе – всё равно. Копьё остаётся торчать в снегу, а твоя ладонь ложится на первый из выступающих камней условной тропы. Напрягаются мышцы – заметно вялые и заторможенные в этом неправильном месте. Преодолеваешь оцепенение, усилием воли сбрасываешь надуманную усталость. Тянешься к следующему камню. Короткий прыжок – обхватываешь чуть влажную поверхность ещё одного. Взбираешься вверх по вихляющему, но вполне угадываемому пути, черпая в борьбе и преодолении полузабытый азарт. Наконец-то препятствие. Наконец-то хоть какие-то трудности. Вплоть до этого момента всё было слишком легко.

Теперь же окружающая реальность снова бросает вызов охотнику. Прыжок, очередной камень. Смотришь вниз – видишь рыжую макушку Айлин на фоне тени. Взбирается. Осторожно и медленно, но взбирается.
Впрочем, её личные успехи почти не имеют значения. Ты почти достиг отметки, на которой, по словам лысого, сломался Феррал. Ещё немного, и ты вскочишь на узенькую площадку – каменное плато, отмечающее начало полноценной тропы.

Готовишься к заключительному рывку – и вдруг натягивается с треском верёвка. Вновь бросаешь быстрый взгляд вниз – Айлин безвольно висит на страховке. Ты не видишь лица девушки, она уже не реагирует на внешние раздражители. Похоже, лишилась сознания.

Об альтернативных вариантах даже не хочется думать. Рычишь, напрягаешься. Финальное усилие, заставляющее агонизировать мышцы. И переваливаешься через край, достигая площадки. Даже при учёте дополнительного груза за спиной, ты ожидаемо оказываешься лучше Фералла. Твой успех отмечают приглушённые возгласы – тащишь рывками вверх канат, на конца которого болтается балластом Айлин, попутно наблюдая за зрителями. Мир вокруг теневого кольца кажется серым, каким-то нереальным и тёмным. Словно ты смотришь на него сквозь полупрозрачную пелену или дымовую завесу. Даже звуки доносятся приглушённо, словно между вами – многие мили. Тем не менее, ты всё-таки различаешь с удовлетворением выражение лица лысого скептика. Тот выглядит ошарашенным.

Поднимаешь Айлин на площадку. Жива, глаза закрыты, тяжело и медленно дышит. Без сознания. Распласталась безвольно на холодных камнях.

Я - Орф. Мои мышцы - сила. Подымаюсь. Каждый камень - противник. Голоса ввинчиваются в голову, но я держу ритм в голове, и они почти что бессильно соскальзывают с моего рассудка. Почти. Мои члены как будто слабеют. Руки слушаются, но неохотно. Всё-таки зацепили.

Камни. Десятки их на моём пути. Выступы, бугристые, выворачиваются из-под рук. Я еле слышно рычу, когда один из них зашатался. В глазах помутилось, и я сбрасываю свою усталость, как волк зимнюю шубу перед летом. Медленно, но верно. Азарт пробуждается во мне. Расцветает. Подснежник в сугробах. Улыбка сама приходит на губы. Я - силён. Знал это и раньше, но сила расцветает только во время испытаниях. Пусть даже и таких. Наконец-то хоть что-то встало на моём пути. Кажется, что сердце начинает биться в том же ритме, что я загнал себе в голову. Я упиваюсь происходящим.

Заключительный рывок. Треск верёвки. Едва не упал. Поворот головы - туда, вниз. Айлин повисла бессильно. Как груз. Но страховка спасла её жизнь. Рык сам по себе исходит из моей горла. Ритм на мгновение даёт сбой, и голоса в голове почуяв слабину попытались сбить меня с толку. Нет. Бесполезно. Я - сильней. СИЛЬНЕЙ! Я рвусь вверх, надсаживая мышцы. Верёвка впивается в меня, даже сквозь кожу. Пыхчу от натуги и наконец..вот она. Площадка. Переваливаюсь через край.

По губам скользит улыбка, пока я вытягиваю Айлин. Усилие за усилием. Резво - вверх. Внизу, за теневым кольцом вяло волнуется толпа. Я забрался выше любого из них. Лучший. Но я действительно немного отличаюсь от них. И это немного смазывает моё победное ощущение. И эта теневая завеса. Да, голоса ушли, но.. Тень будто отделяет меня от всего остального мира. Словно маслянистая плёнка. Или мутная призма. Сквозь неё мир кажется таким..иным. Словно кто-то взял и провёл черту, разделяя этот мир и скалу с огнём наверху. Мои люди, видевшие меня в деле. Одобрительно ропщут. Я вижу как лысый смотрит удивлённо. Он не этого ждал. Не ждал моей победы. И я понимаю его. Но скоро он присоединится ко моим людям. Я знаю.

Я дам им огонь, Я разбужу их. Потому что я - Орф. Высеку искру. И из памяти и воли мы скуём оружие, наше новое солнце. Отбросим тьму. Мысли - жгучие, яркие ворочаются под моим лысым черепом. О, Создатель, как же хорошо когда тысячи голосов не лезут к тебе в голову!

Вытягиваю девушку. В триумфальном жесте вскидываю кулак. И толпа внизу отзывается.

Айлин. Рыжие волосы на чёрном камне уступа свободного от Тени. Грудь вздымается. Дышит. Тяжело и медленно. Моя страховка спасла её жизнь. Но не пострадал ли её дух? Проклятье. Камень вокруг свободен от снега. Весь снег остался там. За кольцом полумрака. Будто Маяк и вправду отделён от всего иного мира.

Я наклоняюсь над ней. Как она слаба. Но она пошла за мной. Она - моя стая. Подруга, не побоявшаяся пойти со мной сюда. Я ослабляю немного узлы страховки. А то ещё кровь откажется бежать по пережатым жилам.

Мне неожиданно перехватывает сердце от нежности к этому существу. Такая слабая. Я медленно и нежно глажу её по щеке. Этот жест даже мне кажется неуместным..но мне плевать.

Я не знаю как ещё ей передать жар своего сердца в таком положении. А если бы и знал - то предпочёл бы именно этот способ.

Впиваюсь в губы. Поцелуй. Мягкий, и нежный - мне чудится трепет ответа. Он длится и длится. Я немного придавливаю юницу к камню, всем своим телом. Чувствую удары сердца. Мои - быстрые, яростные. И её. Прими капельку моего духа, юница. Изгони свою слабость.

Поднимаюсь. Беру девушку на руки. Нежно, будто ребёнка. Она и так пушинка, а для меня этот вес вообще никчёмен. Несу вверх. Топор пару раз цепляется за уступы, но я легко исправляю эту оплошность. Серпантин тропы под ногами..

Вскидываешь победоносно кулак.
Толпа внизу отзывается нестройными возгласами – и без того неуверенными, но ещё сильнее притуплёнными полупрозрачным барьером.
Их пассивность не имеет значения. Ты чувствуешь, что это – последствия безысходности и апатии. Что они пробуждаются, проникаются постепенно происходящим. Теперь большинство из них объединяет кое-что кроме страха за собственную бессмертную душу. Их объединяет пока ещё слабая, лишь зарождающаяся, однако крепнущая неуклонно вера в тебя. В этот холодный сумрачный час замёрзшим и до полусмерти затравленным людям как никогда нужен настоящий охотник.

Ты ослабляешь узел и, поддавшись порыву, целуешь Айлин. Страстно и горячо, но девушка, тем не менее, не приходит в себя. Не шевелится, не отвечает. Вглядываешься в лицо, в чуть подрагивающие веки. Ей что-то снится. Что-то плохое.
Поднимаешь на руки почти невесомое тельце. Идёшь по тропе, спиралью змеящейся к самой вершине одинокой скалы. Тени больше не шепчут. Они остались там, внизу, у земли. Путь к вершине кажется тебе необычайно лёгким и светлым.

Бредёшь беспрепятственно. Айлин на твоих руках вздрагивает время от времени. Стонет. Однако, по-прежнему не спешит просыпаться. Преодолев половину пути, ты оглядываешься. Смотришь вниз, на землю, с неподвластной никому кроме тебя чудовищной высоты.

Кажется, ты можешь видеть отсюда мир. Лагерь людей, в слепой надежде ютящихся у подножия недостижимого маяка. Бесцветный серый лес – ровные ряды снежных елей и сосен. Взгляд скользит дальше, к линии горизонта… И что-то внутри тебя обрывается. Ты видишь тьму. Она наступает непроницаемой стеной ночи – и там, за границей, лишь полностью укрывающий ландшафт клубящийся иссиня-чёрный туман. Она неторопливо продвигается вперёд с неторопливостью опытного охотника. Там, за чертой, туман скрывает даже бесцветные небеса. Словно по ту сторону мрака нет ничего. Словно он пожирает реальность, уничтожает всё живое и вбирая в себя души бесчисленных жертв. От одного этого вида бегут мурашки по коже. И, кажется, что тьма наступает симметричным полукольцом.

Тебя подстёгивает пугающая догадка – почти бегом устремляешься вдруг вперёд, по спирали, на другую сторону скалы. И там – тоже тьма. Клубится, ползёт. Одновременно со всех сторон. На самом деле это не полукруг, вовсе нет. Это замкнутое кольцо. Окружность, центром которой определённо является одинокий маяк. Последний островок жизни среди океана ожившего мрака, площадь которого с каждой секундой чуть-чуть уменьшается.
Бешено колотится сердце от осознания безысходности. Люди не просто летели на свет, подобно безмозглым ночным мотылькам. Они бежали наперегонки со тьмой со всех сторон мира, двигаясь в единственно доступном для отступления направлении. Пока не встретились друг с другом в самом центре масштабной ловушки. И, подавленные безысходностью, опустили руки и принялись ждать.

И ты со всей ясностью понимаешь. Выхода нет. Только вверх и вперёд. Ты не можешь позволить себе отступить, сдаться. Ты не можешь просто убежать прочь от медлительной тьмы. Капкан, чудовищная безвыходная ловушка. Вопрос лишь один. Окажется ли её для одного Орфа достаточно?
Твоё тело дрожит от странных воспоминаний. Неправильных, до поры до времени подавленных и запрятанных в самые тёмные уголки твоей памяти. Смутная череда образов пролетает перед внутренним взором – некоторые из твоих прошлых жизней и смертей. Слишком смутные, чтобы ты смог разглядеть что-то конкретное, но, тем не менее, достаточно яркие для того, чтобы наполнить твоё сердце уверенностью. Ещё есть надежда. Всё никогда не потеряно до тех пор, пока ещё дышит хотя бы один готовый бороться охотник. Продолжаешь подъём.

Десяток шагов – и тропа выводит тебя на вершину скалы. Почти идеально гладкое плато, на самом краю которого притаился ещё один практически неприступный отвесный утёс. Словно вторая ступень восхождения. Ступень, которая, впрочем, тебе уже не нужна.
Высота завораживает. Кажется, протяни руку – и зачерпнёшь горсть такого близкого и неправдоподобно бесцветного неба. Медленно планируют со стальных туч хлопья девственно чистого снега ¬– снежинки испаряются, едва касаясь тёплого камня. А точно в центре плато, в непосредственной близости от утёса, на выточенном из камня искусственном пьедестале, ослепительно полыхает чистый огонь. Полыхает прямо на камне – без материала, без дров, без подпитки. Источник света. Единственный уцелевший на этот жалком клочке разрушающейся реальности.

Нет. нет. Не может быть! Я бегу по серпантину вверх. ВЫШЕ! И везде, везде одно и то же. Тьма. Тьма кругом. Сжимающая кольцо. Неторопливая, неотступная, преобразовывающая реальность, пожирающая мир. И нигде нет от неё спасения. Нет! Ни единого проблеска. Мой взгляд скользит по окружности, и дышать становится тяжело. Нет спасения. Когти отчаяния впиваются в душу, впуская уныние. Лишиться воли. Лишиться цели и движения. Опустится на колени. Замереть в оцепенении, и глядеть, глядеть на подступающую бездну. Отдаться мраку. Прямо сейчас, познав истинное положение дел. Стою с трудом прямо на пошатываясь.

Я - Орф. И тиски стиснувшие душу отпускают. Я - Орф. И дышать становится легче. Я - Орф! И азарт подстёгивает жилы. Я Охотник, сторож и пастырь для всех этих людей, защита и опора! Я силён и эта тьма - достойный вызов для меня. Память, моя неверная подруга обжигает душу чередой образов. Цепь жизней и смертей. Ошеломляющее осознание того, что живу не первый раз, и что уже погибал немного сбивает меня с шагу. Но вместе с памятью ко мне приходит нечто. Надежда на победу. Уверенность - в себе. Ещё не все потеряно.

Встряхиваюсь. Теперь я вижу во всей этой тьме лишь одно - вызов. И продолжаю подъём. Вот и вершина. Останавливаюсь, оценивая увиденное. Чистое пламя. Яркое, что мне сразу же хочется зажмурится и отвернуться. Но я смотрю. И губы сами собой расползаются с улыбкой. Вот она - моя цель. Дошёл.

Кладу девушку на тёплый камень. Ладони сами собой прижимаются к плоскому, почти что отполированному камню плато. Тепло. Уже успел отвыкнуть от этого ощущения. Ей - ещё тяжелее. Глаза привыкают к свету неохотно. Но даже сейчас болезненный прищур моих глаз видит громадный утёс. Рыжая стонет. Голоса оставили свою метку на ней. Я хлопаю её по щеке. Болезненно, но необходимо.

- Айлин, проснись! - развязываю узелок верёвки. Будто рву пуповину. Пора нас разъединить. Присаживаюсь рядом с ней. Нагибаюсь над ней, и снова хлопаю по щекам. Растираю ей уши. - Давай, рыжая! Мы у Маяка, тебе стоит на это взглянуть! -

Девушка медленно открывает глаза. На её остром и пока ещё безмятежно лице ты отчётливо видишь недоумение. Тот переходящий мимолётный отпечаток забытья, которые неизменно сопровождает свойственное внезапному пробуждению состояние лёгкой прострации – ей потребуется несколько секунд для того, чтобы вернуться в реальность и окончательно вырваться из цепких лап сна, вспомнить, где она находится и каким именно образом она здесь оказалась.
– Отец бежал за мной, уговаривал подумать и остановиться. Тянулся ко мне. Его глаза, – Айлин вздрагивает и непонимающе смотрит на тебя. – Там был ты, Орф. Ты… Целовал меня…
Понимаешь, что её взгляд вдруг теряет осмысленность. Округлившимися от страха глазами она смотри куда-то мимо тебя, вверх. Открывает рот, но оказывается не в силах произнести хотя бы единое слово.

Этого и не нужно. Твои инстинкты, инстинкты охотника, с полунамёка распознают надвигающуюся опасность. Оборачиваешься, смотришь в направлении затравленного взгляда Айлин. На вершину угрюмо нависающего над костром угрожающего утёса.
Там что-то есть. Какой-то тёмный нарост, кочка, которая рывками распрямляется, приобретая вполне определённую форму. Уже не кочка, но силуэт – неправильный силуэт какого-то существа. Ещё рывок – и тварь уже стоит на тонких и неестественно согнутых в коленях ногах. Хлипкое тельце, непропорционально длинные руки и какой-то непонятный чёрный горб за спиной. Лицо… Не лицо, но хищная птичья морда твари, смотрящей на тебя маленькими полными чистой ненависти красными глазками. Вместо носа и рта – изогнутый клюв, выпирающий кадык нервно прыгает на тоненькой шее. Ещё рывок – и тварь распрямляется окончательно, ставая во весь свой двухметровый внушительный рост. То, что ты принял за горб, оказывается сложенными за спиной иссиня-чёрными крыльями.

Существо расправляет крылья. Всё теми же странными асинхронными рывками раскладывает их – не сразу, но поэтапно. Приглядевшись, ты различаешь металлический блеск вполне физических перьев, но, даже несмотря на это, почему-то кажется, что крылья целиком сотканы из кусочков того самого первозданного мрака. Они продолжают раскладываться, пока наконец не достигают каких-то совсем нереальных размеров – каждое в несколько раз больше, чем непропорциональное тельце жёткого существа. На тебя и Айлин падает мрачная тень одинокого стража. Стража огня.

С душераздирающим свистом из длинных лап медленно выскальзывают изогнутые тёмные лезвия-когти. Создания задирает морду к небу – кадык отчаянно ходит вниз-вверх, и по ушам бьёт леденящий кровь крик. В нём – боль, гнев и что-то до странного птичье. Протяжный вопль твари эхом разносится по окрестностям, некоторое время продолжая резонировать в твоей голове.

Чувство опасности пронизывает меня, и я рывком подымаюсь на ноги. Смотрю вверх, именно оттуда мне чудится опасность.

Оно идёт. Вижу. Изгиб крыльев, покрытых перьями ног. Вижу красные маленькие глазки. Всё существование этой особи искажено. Клюв изогнутый и длинный. Оно расправляет крылья. Химера, гарпия, сколько имён ей не дай - всё будет неверно. Она кажется хрупкой, особенно по сравнению со мной - но это обманчивое впечателение.

Срываю бубен - и швыряю его к ногам девушки.

Тварь, с крыльями закрывающая небеса. Оно расправляет крылья. А я лишь могу бессильно наблюдать за этим.


У неё нет ритма. А во мне он есть - расцветает ярким огненным цветком. Даже её крик, не похож ни на что. Не человек, не птица. Существо, искажённое тьмой.

Леденящий крик создания мрака вибрирует во мне. Этот скрип не походит ни на что.

Кто-то хохочет.

Я. Мою глотку рвёт смех. Играет контрастом с криком твари. Переливами льётся из меня. Сбивается на грозный клокочущий рык. Нас наверное слышно даже внизу. Я слышу как бьётся как моё сердце. Мощно, ровно!

- Айлин! - кричу я замершей девчонке. Я вижу её глаза, испуганные, оцепенелые. Тьма пришла. Я вижу своё отражение в её очах, отражение гиганта с каменным топором. Моя улыбка кровожадна. - Укройся, Кроха, на тропе! И не бойся, я - Орф! Возьми бубен, малая, и играй! Играй как я - там, внизу! -

Я не намерен отказываться от даже самого неказистого оружия. Воинственно рычу, готовясь к битве. Азарт во мне поднимается с невероятной силой. Да! Кровь бежит по жилам всё быстрей и быстрей. Прямо сейчас моё тело подобно кузнечной печи. Память расцветает подобно подснежнику. Подсказывает, нашёптывает что нужно сделать. Слушаю её неясный зов, и что-то неведомое вдыхает в меня силу. Наступаю на верёвку со своей стороны и обрубаю её, натянувшуюся как струной топором. Каменное лезвие с первой попытки рассекает её. Сейчас мне понадобится каждое оружие которое я могу заполучить. Небольшой булыжник прямо под ногами в моей ладони лихорадочно быстро оплетается верёвкой. Примитивный утяжелитель. Било для импровизированного кнута. Или кистеня? Создатель его разберёт.

Крылья - это оружие этой твари. Я уже вижу это. Именно они будет представлять для меня самую главную опасность и беду. Не когти - крылья. Мне нельзя попадаться ей. Нельзя попадаться в её объятья, тогда её когти вскроют моё тело. Оцениваю тварь и выразительно взмахиваю топором. Ну же, спустись пониже.

И делаю один шажок к первозданному пламени. К огню. Этого тварь не сможет игнорировать.

Чудовищный стервятник замолкает чуть раньше тебя. Шагнув на своих кривых лапах вперёд, он срывается с вершины утёса и, расправив крылья, взмывает ввысь. Создание делает взмахи крыльями лениво и с неохотой, словно это – не насущная необходимость в процессе полёта, а просто мимолётная прихоть. И с каждым взмахом тварь непредсказуемыми скачками меняет положение в пространстве, кажется, минуя промежуточные переходные фазы.

Оно очень быстро и непредсказуемо – рваные асинхронные рывки существа словно бы не подчиняются законам физики и природы. Может моментально изменить направление, взмыть к стальным тучам и тут же устремиться в затяжном пике вниз. И, тем не менее, отродье не нападает. Парит, наматывает вокруг вершины скалы сужающиеся круги, то и дело бесстрашно зависая над бездной. Оно кружит вокруг вас, заставляя тебя медленно поворачиваться, не выпускать противника из поля зрения. Чувствуешь, что оно воспользуется даже самой мимолётной оплошностью. Допустишь ошибку – и оно нападёт.

Айлин медленно садится. Движется девушка по-прежнему заторможено. Поднимает бубен и некоторое время тупо на него смотрит. Когда она наконец поднимается на ноги, то её ярко-синие глаза неотрывно следят за кружащим отродьем. Ты даже не уверен, что она тебя слышит. Что свист ветра и металлических шелест омерзительных крыльев не перекрыл все посторонние звуки. Твоя кистень оказывается готова весьма своевременно – тварь, пронзительно завопив, переходит в атаку.

Орф. Это я. Стою недвижно. Ни единого движения лишнего. Мои глаза прикованы к твари, но совсем не так как глаза Айлин. Ритм во мне нарастает. Будто лёд по весне ломается. Я притаптываю в такт ему. Пытаюсь втянуть в него Айлин. Серебряный ихор в жилах моих - кровь моего Создателя кипит. Яростно, могуче. Требует действий. Я вижу могущество стража. Он сильнее меня. Его нелюдская мощь ошеломляет. Он совершенно иной. Так же, как и я. Губы тянуться в усмешке. И мне кажется что моей усмешке вторит кто-то сверху, с утёса.

Но я не смотрю туда. Моё внимание приковано к твари. Я кружусь вокруг Айлин, и каждый мой шаг напоминает замысловатый, непредсказуемый танец. Я плету вокруг неё защиту, из себя, верёвки и топора. и просто не могу стоять на месте. Биение пульса в моей голове сливается с ритмом у стопы горы.. Лихорадочная пляска начинается. Размеренность сочетается с непредсказуемостью. Временами цокаю языком, и резко разворачиваюсь. Всегда по разному. Мне не сравнится непредсказуемостью со стражем, как не может быть гора дождём. Но я двигаюсь в ритме. Он звучит во мне, каждую секунду наполняя меня своей жизнью. Притаптываю на месте. Подымаю руку с верёвкой и начинаю крутить ею в воздухе. Басовитый гул, с которым она рассекает воздух то ускоряется, то напротив, замедляется, повинуясь нехитрым движениям. И это тоже часть такта. Тяжёлое било в воздухе в любой момент готово встретить неприятеля. Топор в опущенной руке, приплясывает в ладони. Кажется, что я в любой момент готов его бросить в неприятеля, яростно атакуя.

- Играй, Айлин. - тихая, ясная и понятная просьба. Мой голос напряжён, как струна. Я даже говорю в этом ритме. Кажется, что он подчинил меня, но на деле это не так. Ритм и есть я. Верёвка согласно завывает. - Бубен. -

Мрачный стервятник, расправив крылья и выставив когти, с оглушительным криком летит на тебя.
Не поддаёшься панике, выдыхаешь. Время вокруг привычно замедляет свой ход – парящие хлопья снега практически зависают в воздухе. Ты ухмыляешься, свист верёвки отдаётся в голове оглушительным ритмом. Ритмом войны. Ты стоишь на вершине мира, на заре времён, около последнего источника света, и сражаешься с отвратительным порождением ночи. Настоящая охота. Перед тобой – добыча. Добыча, которая возомнила себя хищником. Добыча, которой ты не боишься.

Слышишь, как гулко в такт общему ритму реальности стучит твоё могучее сердце в груди.
Видишь, как медленно пульсирует едва заметная венка на шее Айлин.
Замечаешь переливающиеся холодные отблески стали – свет, отражающийся на когтях-лезвиях твари и иссиня-чёрном оперении крыльев.

Оно мчится на тебя, заполоняя собой небо, горизонт, саму реальность. Озлобленные красные глазки сходятся на тебе. Чудовище тоже замедляется, в то время как ты по-прежнему ловок и быстр. Ухмыляешься победоносно, примериваясь для решающего удара…
Когда оно снова начинает дрожать, резонировать, словно разрывая своими асинхронными рывками саму ткань реальности. Правее, левее, вперёд. Не то что быстро – короткие перемещения происходят в буквальном смысле практически моментально.

Всё-таки выгадываешь подходящий момент для броска. Практически в упор на смехотворно малой дистанции. За секунду до того, как тварь всё с тем же противным воплем бросается на тебя. Намереваешься одним броском раскроить и клюв, и хлипенький череп. Отправляешь грубый топорик в короткий полёт – невероятным образом извернувшись, гриф пропускает оружие мимо себя. Видишь, как топор скользит по камням и опасно замирает около самого края плато.

А следом оно обрушивается на тебя. На бешеной скорости изогнутые когти проходят по груди, вспарывая одежду, кожу и рёбра. Практически беспрепятственно – бесподобная абсолютная острота! Чувствуешь, как кровь хлещет из груди. Знаешь, что как минимум два твоих ребра перебиты. Терпишь, тебе не впервой. Гриф не спешит отступать. Бешено размахивая крыльями он порхает вокруг, оглушительно шипя тебе прямо в лицо. Пригнувшись, пропускаешь над головой размашистый удар, предназначавшийся для того, чтобы бесцеремонно перерубить тебе шею. Успеваешь понять, что вблизи, на земле, тварь не настолько опасна. Хотя фатальной может стать любая ошибка.

Извернувшись, идёшь на сближение. Рычишь, силясь дотянуться до тоненькой шейки противника. Вместо этого хватаешь и останавливаешь его готовую уже было подняться для замаха когтистую лапу. Мгновение боретесь – понимаешь, что физически ты всё-таки немного сильнее отродья. И тут же голова грифа вытягивается, отвратительный клюв устремляется к тебе и с мясом вырывает часть шеи. Бешено размахивая когтями и крыльями, гриф наступает, пока ты держишься, отступая, за отчасти вскрытое горло. Теряешь кровь, приказывая капиллярам закрыться, а сердцу работать чуть менее интенсивно. Стервятник наступает, в его крошечных глазках угадывается мрачное победоносное торжество. И вдруг, задрав голову, чудовище вскрикивает. Разводит крылья, отшвыривая на самый край площадки Айлин. Видишь рукоять примитивного кремниевого ножа, торчащего из-под лопатки с существа. Размахивая крыльями, оно вновь набирает прежнюю высоту. Ты смотришь на тварь… И вместе с очередным воплем в голову вторгается тьма.

Боль хлещет по мне сотней игл. Мои рёбра перебиты. Из моей шеи вытекает кровь. Каждый удар моего сердца приближает меня к гибели. Медвежья шкура окрасилась красным. Только теперь кровь - моя. Я рычу. Пелена перед глазами. Ещё жив. Ещё стою на ногах. Моя кровь капает на камень плато, будто жертва Создателю. Мгновение мне чудится что она серебрится, будто ихор. Но через несколько секунд я уже прихожу в себя. Тяжело, но можно жить. Ресурсы человеческого тела огромны, и сейчас я раскручиваю свой маховик своего тела с огромной скоростью.

Айлин отлетела на край, но вонзила нож в спину этой твари. Молодец, девочка. Если бы не она - лежать бы мне с распоротой шеей, на поживу этому существу, мёртвой пищей.

Ритм живёт во мне. Я уже пришёл в себя. Шагаю к обрыву, раскручивая свою верёвку. Всё плохо, мне нужен мой топор. Монстр набирает высоту.

- Я ещё жив. - шепчу хрипло. И в этот возглас вплетается ритм огня.

Чудовище кричит - и меня захлёстывает волна мрака. Рефлекторно замедляю время. И отпускаю ладонь. Бесстрастно смотрю как моя раскрученная верёвка летит к чудовища. Нет, не сбить мне его так, вряд ли. Слишком слабы руки от кровопотери. Но напомнить о себе стоит. Било устремляется к тщедушному тельцу. Ударить в грудь. Или зацепиться. Хоть за что-нибудь. Хорошо бы - за шею. Но можно - и за лапу. И в этот момент мрак захлёстывает меня с головой.

- Играй, Айлин! - шепчу, а ладонь уже сжимает топорище. - Играй! - тьма в голове клубится. Серебряная паутинка ритма рвётся. И лишь взгляд на огонь удерживает меня. Языки пламени. У них тоже есть свой ритм. Пошатываясь, начинаю двигаться так же как и они...

Твоя кистень устремляется вверх. Слишком плавно, медлительно. Гриф легко уходит в сторону и, взмахнув крыльями, продолжает набирать высоту. Пожалуй, таким образом его не достать. Истошный визг бьёт по ушам, а это чудовище ещё и парит прямо над головами, отбрасывая на вершину скалы смертоносную тень.

Ты вглядываешься в парящий над головой силуэт. Знакомый шёпот темноты внутри головы нарастает. Ты видишь, как из недр оперения крыльев стервятника вылетают миллионы отвратительных крошечных насекомых. Какая-то крылатая, оглушительно жужжащая, мохнатая саранча, которая устремляется прямо к тебе. Ты заслоняешься невольно рукой, но каким-то образом твари добрались уже и сюда – они облепили твою ладонь, забираются под одежду, лезут в рот и глаза. Копошатся вальяжно под кожей, вместо крови текут по артериям. Везде, внутри и снаружи, миллионы перебирающих волосатых лапок…

Ты вдруг понимаешь, что катаешься по камням и истошно орёшь в луже собственной быстро чернеющей крови. Ты забылся, перестал контролировать организм. Чувствуешь в конечностях ватную слабость, внутренний ритм полностью сбит.
Поднимаешься на локте. Капли тёмной крови срываются с разодранного горла на камень. Передёргивает при одном воспоминании об отвратительных насекомых. Но их нет. Просто не существует. На фоне стального неба парит лишь одинокий чёрный стервятник.

Медленно поворачиваешь голову и видишь Айлин.
Бубен валяется около её ног на земле, а сама девушка стоит в полный рост и, задрав подбородок, смело смотрит на грифа. Ты видишь, что её до полусмерти напугал твой припадок. И, тем не менее, она стоит перед опасностью в полный рост, сжимая обеими руками рукоять твоего топора. Грязное лицо девушки прорезают дорожки слёз, синие глаза покраснели, её всю трясёт.
– Эй, тварь! – сдавленный голосом выкрикивает звонко Айлин. – Мерзкая погань!
Её голосок эхом разносится над умирающим миром. Понимаешь, что это ты должен стоять там, на её месте. И это на тебя должен среагировать, заходя в крутое пике, парящий стервятник.

Тысячи насекомых. Под кожей. В волосах. В ранах и глазах. Под шкурами. Копошатся. Жрут меня. Заживо. Шелест сотен крылышек в ушах. Хитин шуршит. Орф. Защитник. Проигравший. Смертный. Последний отчаянный взгляд цепляется за пляску первородного пламени. Это чуточку помогает.

Я прихожу в себя в луже крови. Моей крови. Слабость накатывает волной. Но я подымаюсь. Медленно. Неуклонно. Вижу как Айлин стоит с моим топором наизготовку. Кричит что-то. Синеглазая. Привлекает внимание монстра. Мой импровизированный кнут безвольной верёвкой стелется по плоскому камню плато. Мне нужно время, чтобы прийти в себя. И рыжая даёт мне это время. Внутри что-то обрывается, когда я вижу тварь, пикирующую на хрупкую девушку. Я ищу оружие, способное остановить это существо. Но у меня его нету. Есть лишь Очаг на пъедестале. Есть лишь иномирная тварь. Есть рыжая девушка, в отчаянии вставшая на мою защиту. И есть павший заступник. Медленно встать с колен. Я всё ещё жив. В моих

Орф. Я - Орф. Напоминание жжёт калёным железом. Я смотрю на пламя. Вижу свою кровь. У меня нет и шанса. Безумие овладевает мной. Шелест крыльев и шёпот насекомых не стихает. Ритма больше нету. Есть лишь мир разваливающийся на части. Куда ни глянь. Тьма вокруг. И даже здесь, у самого Очага есть её создание. Безысходность запускает пальцы в мою душу. И вместе с тем, первобытная ярость, неистовство загнанной в угол крысы. Сосредоточиваюсь. Останавливаю кровь.

Поднять рывком руку, швырнуть било своего кнута в первородное пламя. Если уж мне суждено погибнуть, то пусть так. Я использую всё что есть. Всё, до последней капли.

Сдохни, но сделай. И по моим губам скользит улыбка. Кажется, или я чувствую взгляд своего отца? Исполненный муки и гордости за своё дитя? За своего охотника? Да, Создатель, я всё сделаю. Всё. Так или иначе, но сделаю.

Твой ихор бьётся в моих жилах, Отец. Подымаю голову и завываю. Яростно и горько. Как волчица, потерявшая своих щенков. Меня жжёт, жжёт боль, жжёт несбывшееся. Смутное воспоминание о уже несбывшемся выжигает мою душу. О счастье. О мягких губах. О рыжих волосах, что сейчас станут красными. Не уберёг.

Шепчу. Имена тех, кто погиб. Имена каждого из тех кто был поглощён тьмой, кто пал, в борьбе за неё. Для пламени первородного. Для того, чтобы хоть что-то изменить в этой проклятой жизни.

- Драг. Туриф. Синги...Тарк. - я стегаю тварь по спине, огненным хлыстом. Недостаточно быстро, чтобы что-то изменить. Даже если Айлин погибнет. Я должен продолжать борьбу. Для всех остальных. Она не единственная часть моего стада. Я подношу свободную руку к боку, и сосредотачиваюсь. Позволяю крови течь быстрее. Изменяю её. Превращаю в яд. Эта должна сдохнуть. И она сдохнет. Затем капли смешиваются с тем что сочится у меня из шеи. Кровь меняет свой цвет прямо у меня в руке. Кажется, что жжёт, обжигает пальцы. Становится густой. Финальный ингридиент. Чувствую что мои внутренности начинают пылать огнём. Мысли смешиваются в единый клубок.

Должен, защитить своё стадо. Я издаю собачий лай, в отчаянной попытке сбить тварь с намеченного курса. Я вижу как объятое огнём било стремится к спине твари. Ничего не изменить. Ничего не поменять. Загустевающий яд в моей руке жжёт пальцы. Скоро кровь смешается. Лишь бы в желудок не попало, тогда точно - конец.