Скрывавшие верхние уровни улья иссиня-зеленые облака мерцали, заставляя тени немногочисленных прохожих плясать, то увеличиваясь, то уменьшаясь в размерах, приобретать необычайную четкость или размываться, практически исчезая из виду. День сброса отходов, за ним – неделя осадка, потом – месяц очищения. Черные газовые маски с матовыми стеклами вместо лиц – все это время. Детям вообще советовали не выбираться на улицу, но не пропускать же занятия у святого отца Маркуса! Как говорили родители, подобный шанс выпадает не всем, и Игнацио должен был считать себя везунчиком, что настоятель прихода взялся учить его грамоте. Основной проблемой, правда, было время – обычно Рамирес помогал отцу работать, как и большинство детей мастеровых. Но, в отличие от работы у станка, где картели нередко заменяли взрослых рабочих детьми, это целый день не отнимало.
Поэтому каждый день Игнацио Хуан Сангвиний Бенедикт Гарсия Рамирес после восемнадцатого временного цикла спешил в приход, расположенный в соседнем блоке, и даже день осадков не был исключением. Дорога была относительно безопасной – террористы и мутанты с нижних ульев прорывались сюда крайне редко, стражи порядка из магистратума регулярно патрулировали улицы, а пару раз в день проезжал самый настоящий патруль арбитров! Игнацио старался подгадать время для перерывов так, чтобы посмотреть на этих стражей порядка – было в их изукрашенной судебной геральдикой и надписями черной с золотым броне, огромных дробовиках и необычных, без колес передвигающихся машинах что-то завораживающее. Но в тот день его терзало какое-то странное предчувствие – а предчувствиям он привык доверять. Просто потому что они его никогда не обманывали. Вот, приснился недавно кошмар про покрытую огнем реку, текущую между двух утесов, испещренных выемками навроде окон, - и на следующий день отцу рассказали на работе про аварию на сталелитейном. Расплавленная сталь прожгла прохудившиеся стенки и вытекла на улицу настоящей рекой. А когда по пикт-проектору показали картинку, точь-в-точь как из сна Рамиреса выглядела.
Поэтому он старался держаться поближе к прохожим, и дорогу, на этот раз, срезать не стал. Но примерно на полпути он почувствовал, как кто-то за ним наблюдает. Неприятный, цепкий, можно даже сказать – липкий взгляд. Умение уходить от преследования развивается еще в детских играх, равно как и навык "затеряться в толпе". Толпы не было, и пришлось свернуть в переулок. Но ощущение чужого взгляда никуда не пропало. Игнацио побежал. Взгляд преследовал. Повороты, технические тоннели, канализационная шахта, коридор за магазинчиком, хозяйка которого выругалась, когда Рамирес почти бросился ей под ноги… взгляд не отставал. И тогда, собрав всю свою волю в кулак, Игнацио обернулся – и увидел своего преследователя. Как и тот его – сквозь город. Армопласт и сталькрит стен потеряли свою четкость, их текстура покрылась разноцветными яркими разводами, и само пространство будто бы раздвинулось, чтобы взгляды двух людей могли встретиться. Образовавшийся тоннель кровоточил чем-то желтым. Но даже не это шокировало Игнацио. Наблюдатель.
Существо, почти лишенное человеческих пропорций. Неестественно длинные руки, почти касающиеся пола пальцами. Сгорбленная, наклонившаяся вперед почти на сорок градусов спина. Одежда, почти целиком состоящая из ремней и прикрепленных к ним печатей со свитками. Изможденное, бледное лицо. Серая, пористая кожа, из нарывов и ранок на которой сочится гной. Сотни трубок, воткнутых в лоб, виски, затылок, прямо в череп, и устройство, напоминающее гигантские непрозрачные очки, к которым эти трубки вели. Большой металлический ошейник с симметрично расположенными утолщениями и цепью, другой конец которой находился в руке высокого человека в черной одежде. Существо смотрело из стороны в стороны, и очевидно, что устройство на голове причиняет ему боль одним своим весом.
Взгляды встретились, и мир начал мелко вибрировать, превращаясь в размытое подобие самого себя, где реальными были лишь жуткое существо и Игнацио. Рамирес закричал.
И проснулся от боли в боку. Левом – на который приземлился в падении с кровати. Рука сжимала болт-пистолет. Покряхтев, псайкер поднялся на ноги, оправился и включил лампу. Хорошо, что кошмары начались после обучения в Схоластиа Псайкана…
Наблюдатели. Странные существа, появлявшиеся в его снах о прошлом. Он не знал, являются ли они реальными, представляют из себя плод его воображения или являются предвестниками вызванного регулярными погружениями разума в нелинейность времени безумия. Личное расследование он вел, но шло оно медленно, ибо привлекать внимания своих покровителей он не хотел, равно как и ставить под угрозу другие проекты. За двадцать с лишним лет службы Инквизиции он сумел Но оставить без внимания он этот феномен не мог. Возможно потому, эти сны и эти существа были единственным, что связывало его с родным миром. Образы, сохранившиеся в памяти об улье, где Рамирес появился на свет, были немногочисленны. Тесная, но уютная квартира, в которой чувствовалась забота и любовь. Потертая, местами залатанная броня и начищенный до блеска лазган, занимавшие видное место в одной из комнат. Аквилла и небольшой алтарь с имперским святыми в уголке. Плотный поток людей, несущий молодого Игнацио и его мать в нужном направлении. Сгорбленный священник с добрыми глазами, читающий нарисованные на доске большие буквы алфавита, и эхом повторяющий за ним класс. Горьковатый привкус воздуха, обострявшийся возле устремлявшихся ввысь зеркально-каменных зданий…
Остальное являлось во снах. Большую часть которых, несмотря даже на специальные тренировки, псайкер не мог вспомнить. Лишь части, связанные с появлением наблюдателей – в самых неожиданных местах. На улице, на работе отца, в приходе Маркуса, во время праздников… Каждый раз происходило все по примерно одному и тому же сценарию. Ощущение взгляда, попытка убежать, "встреча" с наблюдателем. Триггером, скорее всего, послужил смертельный риск во время одного из первых заданий. Тогда еще Рамирес не знал, что из себя представляет служба в Инквизиции, и, из-за остроты впечатлений даже в весьма неплохую память псайкера та миссия врезалась особо сильно.
Примитивный мир, продвинувшийся чуть дальше луков и кожаной брони, король, удерживавший власть за счет помощи Империума, богатейшие запасы прометиума и алмазов, расположенные посреди бескрайних болота, населенных огромными насекомыми, количество ног и крыльев которых нарушало естественную логику. Любопытство Инквизитора к последнему феномену чуть было не стоило ячейке жизни, но позволило выявить чудовищную ксено-угрозу: тысячелетия назад на планету упал корабль расы, искаженной варпом. Экипаж и пассажиры погибли, но их искусственные слуги и ядро двигателя, работавшее на нечистой энергии, уцелели, и начали распространять свою заразу. Аколиты обнаружили корабль, уничтожили слуг и установили маяк для орбитального удара, после чего вся местность была выжжена ударами боевых крейсеров. В памяти Рамиреса эти удары стали одним из величайших свидетельств мощи Империума – сплошной столб огня, низвергающийся с неба, чистотой и силой вминающий в поверхность планеты клуб пульсирующего фиолетово-розового пламени…
Инквизитор щедро наградил аколитов. Дал им время отдохнуть, пока команда зачистки уничтожала всю нечистую флору и фауну болот. И они возможностью воспользовались – сняли целую таверну на неделю, и кутили, пытаясь амасеком и холак стереть кошмарные образы ксеносов и наполненные безумием окрестности места падения корабля.
Кайфас, священник с Лира Таурус II, планеты-пустыни, по которой в поисках подземных источников, археотеха и оазисов странствуют кочевые караваны, рассказывал о посвящении младенцев Императору. Там, где нельзя было тратить воду, новорожденных благословляли освященным золотым песком. Люк То, гвардеец, смеясь, рассказывал о борделях своей родины и бравых похождениях своего взвода до отправки на войну. Потом он плакал - его десантный корабль был подбит, и упал на планету с изолированной колонией тиранидов. Выжил лишь он, и то чудом. Явившимся в данном случае в виде Караула Смерти, апотекарий которого сжалился над несчастным солдатом. Мика, убийца с планеты, славившейся оружейными технологиями, никак не могла остановиться, и описывала один пистолет за другим, пока не ушла наверх с Грегором, немногословным стражем порядка из далекого сектора Каликсис, неведомо какими судьбами заброшенного в противоположный кусок галактики. Первый отряд Игнацио, первые друзья и соперники. Кто-то погиб, служа Императору, с кем-то пути разошлись… кто-то предал и заплатил за предательство.
Но тогда, в тот момент, псайкер травил байки из прошлого наравне с другими, хотя каждая история, которую он рассказывал, была либо чистым вымыслом, либо компиляцией из событий, описанных в сотнях прочитанных им книг. Обучение в Схоластиа Псайкана или события, связанные с санкционированием, стоили ему большей части детских воспоминаний. Терру покинул он не так давно. О чем говорить? Не об обучении же. И уж точно не о санкционировании. Даже сейчас Игнацио, если эта тема все-таки всплывала в разговоре, предпочитал отделываться общими фразами. И, надо сказать, подобное отношение не редко для псайкеров – помимо всевозможных клятв, обетов и соглашений о неразглашении, их уста держит замкнутыми личный характер процесса.
И Игнацио врал, пил и снова врал. А потом, добравшись до комнаты и вырубившись, увидел сон, превратившийся в первый его кошмар с "наблюдателями". Первый, но далеко не последний.
О своих снах он не рассказывает даже на исповедях. Не из страха какого-то наказания – свою ценность Игнацио неоднократно доказал, и уверен, что его не поставят к стенке из-за странных кошмаров. Пока они не влияют на эффективность работы. Просто большинство людей, которые были посвящены в его тайны, погибли. Возможно, просто совпадение, вызванное сочетанием опасности работы на Ордосы и умением Игнацио выживать. Но обстоятельства…
Последний случай если не подтвердил сомнения, то сильно укрепил их. Во время варп-перехода флуктуация поля Геллера позволила демонической сущности проникнуть на корабль. К счастью, помимо тысяч членов экипажа на нем присутствовала ячейка Инквизиции, в составе которой был и Игнацио. Тварь направлялась к генераторам поля, ибо злобные инстинкты подсказывали ей, как добиться наибольшего числа жертв. Псайкеру удалось предвидеть ее путь, и аколиты подготовили засаду – но демон оказался слишком силен. Остановить его смогло лишь самопожертвование Кайфаса, который пронзил сердце существа копьем. Разумеется, обычная сталь не смогла бы причинить вреда существу из Имматериума, но когда кровь священника от ответного удара хлынула на древко, из стали и дерева оружие превратилось в сияющую полосу света. Тварь была обречена – но, истекая переливающейся цветами варпа кровью, решила захватить своих убийц с собой. Псайкер почувствовал приближающуюся угрозу и попытался выдернуть копье, или, по меньшей мере, оттащить Кайфаса. Ожог в форме аквиллы на левой руке остался свидетельством этой попытки. А образ мерцающего существа, одна из явленных которым в момент смерти причин походила на "Наблюдателя" как две капли воды, поводом для новых кошмаров.
Игнацио пытался рационализировать сходство. Тварь могла брать образы, ассоциирующееся со страхом из подсознания окружающих. Наверняка, так оно и было, – но больше рисковать он не мог. Области специализации Ордосов налагаются друг на друга, и нередко специалистам по ксеносам приходится заниматься бунтовщиками или еретиками, а борцам с демонами – разбираться во внутренних сварах Инквизиции или Экклезиархии. Но уклон, который приобретало направление работ ячейки Игнацио после каждого приступа откровенности, не мог быть случайным.
И он дистанцировался от людей – насколько позволила ему это работа. Постарался, чтобы его перевели на архивно-обучающую работу. Но бывшими оперативные агенты Инквизиции не бывают – и вот, спустя почти год работы на орбитальной станции, его вновь отправили на планету.