*Следы на песке | ходы игроков | Глава 9. Фонтан. История, которая должна быть рассказана...

Найджелл не сделался проклятым колдуном и не обрел силы эпических масштабов, скорее он просто продал свою душу злу, обратившись к вековечной тьме как к своей матери. Но даже сейчас, даже раздувшись от злобы и ненависти, Найдж оставался просто Найджем – не он сам защищал себя, его защищала Кума, а мальчишка, веснушчатый посеревший, поблескивающий нечистыми глазками – мальчишка оставался испорченным ребенком, таким вот ребенком отчаянно желающим понравиться госпоже Гвидичи и ненавидящий ее за это своё желание.
Если подумать, подросток все время оставался в стороне. Сначала Ричард подвинул, потом некстати нарисовавшийся Валар – и это именно Валар пообещал мальчишке ведьмачье обучение и новые силы, всадив сомнения и мечту о величии в слабое сердце паренька, и Валар же исчез первым, бросив подростка со всеми его мечтами одного. А Ричард преподал урок высокомерия.

Да. Таким людям как Найджелл всегда требуется кого-то обвинить!

Зеленые глаза внимательно ощупывали женщину посверкивая первобытным вожделением.
Резной посох в руках мальчишки не был колдовским – эти посохи в давние времена оставляли дивнам как подношения, но в них не было ни магии, ни запретных чар. Посох Найджелла одушевила и заполнила собой Кума – чистое дерево потемнело и тонкие ручейки силы аккуратно оплели окровавленные ладони мальчика. Но если Кума уйдет – у сквайра ничего не останется кроме разбитого сердца. Он не сам заслужил эти способности, ему их просто подарили, вручили как дар незаслуженный и громоздкий, и что-то подсказывало Феари, что наигравшись мальчонкой, Тьма очень быстро выкинет его прочь. Придавит каблуком, как только он перестанет быть Царице нужным.
А мальчик задумчиво глядел на рыжую ведьмищу и кровь сочащаяся из его порезанных ладоней, простая человечья кровь красного цвета, тоже удивленно глядела на мир.
- Почто же вы меня не любите? Ааааа? Да вы ж брешите…про любовь, про всякое таковское…я ж вам мелкий и недостойный смерд, ужо понимаю…чегой мне непонять-то? Мордой не вышел, происхождением же. Среди всех этих лыцарей, ведьмаков и ведьмищ… - Облизнул губы, чуть ниже склоняясь. – Али передумали? Или на самом деле Найджелла своим считаете?

Облизнулся нервно, дернулся весь как-то.

- Заткнись, заткнись, заткнись! Она меня любит…ужо добрая леди меня любит. Совсем любит! Пошла к таким-то шлюхам, как дядя Джойв говорит…Уууу, леди Феари, простите бедного Найджелла…Прямо раздирает же голову. Ужо да…Ужо. ЗАТКНИСЬ СТЕРВА ЭДАКАЯ!!! Чагой вы хотите-то от меня?

Чуть ниже опустился, крепко вцепившись в свой посох.

- Ну согласен я, агась, вас отсюдова увести. Для того и пришел знамо…чтобы этого самого значит, оберечь вас, моя добрая леди! Чагось хотите-то? Да лжете вы наверное всё и за дурака честного Найджелла держите?

И всё же доверился Гвидичи, все же притих удивленно…

...

А время шло, текло, струилось пенной рекой неумолимое и жестокое. Чудо. Совершенное в своей неумолимости! Беспощадное и величественное, ведь даже у Вековечной Царицы Кумы нет такой власти, которая могла бы остановить мгновения.
Шумела пенная река, сиял Фонтан горделивым маяком в серой мгле зачарованного леса. Попискивал Яни-Яни (Ём-Ём пытался осторожненько скинуть его с плеч Василиски), а Цера двигалась навстречу хорошей битве. И Ульрих вдруг вылетел из Таверны, пытаясь почесать свою спину.

Обвисли мокрыми патлами белые волосы, промокла коса истинного рейгмера, вода стекала с рыцаря обильными ручьями. Расколдован был. Неправильно. Зло. Слишком быстро пожалуй. А подумать времени нет!
…Задыхаясь, отплевываясь кровью из разбитого рта, синий рыцарь схватил Годельшедельваргхен, защиту выставляя против Рори. Но Рори это вам не это – уперт, крут, даже с пробитой головой, дюже свирепый зверь! Всхрапнув, бычара обломком стула попытался фон Брандена достать. Но не получилось! Всё ж боевой рыцарь перед ним, а ни какой-то проходимец – с мечом в руках гемландец уже в своей стихии оказался.
И завязалась тогда битва. Хорошая, жаркая, глупая как и все битвы подобного сорта. Бычара нападал, орудуя своей дубиной, гемландец уворачивался, как-то медленно но верно в атаку переходя. И вот уже Рори отступал, вздрагивая под рубящими ударами алого меча фон Бранденов.
Теперь уже звериная кровь щедро орошала землю, но Рори пока держался.

- Зы-зыдавайся, бы-ыблядь, пы-фыридурок! Пы-ыротиф меча не п-постоишь. – Ульрих нахмурился, с сипом воздух втянул, ощупывая осколок выбитого зуба во рту. Не хотелось ему бычару убивать. Всё ж безоружный. А потом. Ять!? Ну где такое чудо еще встретишь? Твою-то, мать-перемать, вы гляньте только - зверочеловек во плоти! Словно чёрт, да еще и матом ругается!!!

- Зы-зыдайся, к-кому ять сы-ыказал…!

Это Цера и услышала. Требование о сдаче.
И готова была кинуться на помощь химерийка, вырвар крепкое, хорошее деревце в качестве дубины – правда неизвестно, кого в этой сложной ситуации предпочла бы спасать могучая и очень прямая Василиска? Вот если так посмотреть: рогато-мохнатый Рори казался более родственным Цере, нежели высокий худой гемландец. У Рори рога, шерсть, мускулы, звериная бошка и могучие копыта.
И Рори проигрывал. Сдаваться кстати и не думал, смелый и гордый зверюга этот лишь всхрапнул злобно:

- Хером в гузно себе забей свою сдачу, вонючий сай. Ко всем хер-р-рам я грю-ю-ю!!!

Героический бык.

Такого или валить сразу, или почетные условия капитуляции нужно предлагать. Но жизнь как-то вдруг заслонила Рори, когда с неба упала тварюга более достойная и совершенная, нежели один гемландец и один тупой бычара вместе взятые.
…Красивый небольшой дракон - сияющая лаковая мечта - сплошь черный, сплошь великолепный! Стальные когти, узкая голова. Небольшой, чуть крупнее Церы, но опасный и интересный хищник.
Хитровато улыбнулся монстр делая плевок чести в сторону.
Ага!
Кислота. Концентрированная жгучая и милая такая штука. Пахнуло кислятиной. Монстр хитро улыбнулся, обнажая ряд стальных иголочек-зубов, подмигнул Химерийке почти что дружелюбно. "Нууууу, видела!?" Сделал вдох, и в покрасневшей груди заклубился, засиял белым пламенем жгучий огонек. Сейчас выдохнет Цере в лицо - пусть погреется!


Пошатывающейся Сильмини могло бы показаться, будто всё это продолжение странного, ирреального сна.
…Мягко покруживаясь, красные листья укрывали землю теплыми лодочками. Сверкая темной чешуей, гордо вытягивал длинную шею мелкий дракон. Красивый! Почти как настоящий – только совсем не большой зверь. Драконы-то истинные, они ведь обычно много больше и сильнее.
Королёк вдруг перестал гундеть и замер, удивленно глядя на Химеру и темную тварь. Одет Королек был кое-как – чучело огородное прямо, а не достойный монарх! Атласная рубашка шивоворот-навыворот, штаны задом наперед, корону сжимал в руке и как ни странно не болтал. Не грузил голову чепухой, кажется тоже надышавшись успокоительной травы. И от Сильмини отстал, даже как-то позабыв что ему полагается тиранить красивую эльфийку.

- Вот те на-а, остроухая. Какая совершенная хармузда…Даже я таких не видел, а это Я! Эти хармузды, они не то чем кажутся…Людишки болтают, что мол Чертова Ведьма их по особым меркам создавала – и чем больше с ними сражаешься, тем умнее становятся. То ли грифонов и драконов скрестила, то ли еще чего…Ну и зрелище!

И Сильмини бы устремиться следом за Церой, пройти по хрустальному мосту над пенной рекой, да вот беда, магии хватило только на Василиску! И мост снова развалился, принявшись восстанавливать сам себя. Только ме-е-едленно совсем, только по чуть чуть. Тут уж говори или не говори волшебные слова, но так можно и до следующего утра ждать. Или даже до следующей недели. Поизносились чары Кальдарфинуса, пылью покрылись.
А Река пенилась! Река звала эльфийку мелодичным голосом, предлагая довериться звонкой стихии этой.
Только с доверием нынче плохо. А вдруг обманывает сладкоголосая реченька выполняя приказ Кумы? Все ближе Фонтан, всё ощутимее зло – вот он, Фонтан что Завершает эту Историю. Начало и конец - долгожданный Помощник! Зажмурься, руку протяни – увидишь сияющее его совершенство, и всё же какое-то небольшое темное пятнышко искажает строгую красоту.

Вопрос в доверии. Или поможет река. Или вдруг предаст? Или гнильца в Фонтане завелась или Кума желает чтобы так оно все казалось?

Она смотрела на него, спокойная, умиротворенная. Ни страха в ее взгляде не было, ни тревоги.

- Если бы я тебя не любила, если бы обманывала, то просила бы тебя увести меня? Сейчас ты стал силен и важен. Теперь ты не мальчишка, но муж. И мне такой муж нравится. Валар тоже был сильным, но быстро спекся. А ты сильнее его и моложе. Выносливей и отчаянней. Мне нравится твое юношеское безрассудство. Чего мы здесь забыли? Пойдем отсюда. О нас никто и не вспомнит. Мы всегда были с тобой лишними на их празднике жизни. Пойдем, мой милый мальчик, вершить свои дела, - И она протянула ему руку, чтобы помог подняться.

Может, сон.
А может, и не сон.
Сильмини когда-то давным-давно - в другой жизни, в другом мире, в другом лесу - постигла одну простую тайну. Когда ты сомневаешься, во сне всё происходит или наяву, то веди себя так, будто бы всё реально. Если это сон, то рано или поздно проснёшься и поймёшь, что спала. А если не сон, то не будет стыдно за поступки, которые совершала.
Она остановилась перед развалившимся (опять!) хрустальным мостом, устало опустилась на колени, не в силах долго стоять на ногах, и огляделась, тяжело дыша. Этот красный лес - он словно убаюкивал. По эту сторону реки стало тихо и спокойно, и даже царственный мальчишка, успевший прославиться несносным болтуном, как-то поддался этой тишине и спокойствию, примолк и вообще - альвари о нём вспомнила, только когда он заговорил.
Потому что внимание её приковало происходящее по ту сторону реки. А там не было тишины и покоя. Там было видно мрачную таверну и что Ульрих сражается с кем-то. Впрочем, даже преотличное эльфийское зрение не смогло разглядеть подробностей с такого расстояния. Потому-то Сильмини и не поняла, что гемландец расколдован неведомым образом. Она видела только беготню из таверны в таверну и обратно. Воспалённое наркотическим дымом сознание удваивало и утраивало эти бега вокруг таверны, и порой казалось, что там бой ведёт не один Ульрих, а несколько - вот прямо таким дружным гемландским отрядом вышли бравые рыцари из сна эльфийки и вступили в сражение насмерть со стадом грязно ругающихся быколюдей. Отдельные, самые громкие крики долетали даже досюда, заставляя эльфийские уши слегка алеть в смущении.
Однако, было там кое-что опаснее быколюдей. Хармузда - так сказал Король-Лес, но Сильмини это уже поняла. Видела она похожую бестию и даже подстрелила в небе. Только эта была другая, более совершенная и... намного, намного опаснее той. Дитя Царицы Кумы... В мире Сильмини не водились драконы, грифонов тоже не было, хотя нефарги - ездовые птицы альвов - на них весьма были похожи. Ей не с кем было сравнить появившуюся хармузду, но альвари видела её совершенство и... на какой-то миг даже усомнилась, что Цера, великолепная химерийка, справится с этой вроде бы мелочью. Ведь это же не осквернённый Кумой рогатый пёс, голова которого так приглянулась малышам фей-ямам. Это... идеальная хармузда.

Ну... пусть хармузда думает, что она идеальна. Пусть Кума будет в этом абсолютно уверена. Пусть Лес её восхваляет, хотя и боится. Сильмини же рассудила здраво, что эта тварь представляет угрозу для Церы и для Ульриха, для леди Феари и Найджелла, которые тоже где-то там у таверны. А своих друзей эльфийка в беде не оставит. Рука сама собой, привычным движением потянулась за спину, но не обнаружила там ни прекрасного альвского лука, ни колчана со стрелами.
- Что? - Сильмини обеспокоенно оглянулась.
Ну конечно, когда они переходили через Барьер, а её переносил через него Ульрих, то он снял с альвари её оружие, чтобы не мешалось. Но, хвала Илуватару, бережливый гемландский рыцарь аккуратно, как мог, сложил её вещи в волокуши, и глаз сразу же выхватил среди них знакомый изгиб растущего только в Сокрытом Лесу дерева. Пришлось напрячься, встать и подойти к волокушам, оставленным тут Церой под её присмотр. Просить подак лук и стрелы мальчишку Сильмини не стала - это могло вылиться в большую задержку во времени с учётом болтливости и несносности королька. Самой быстрее будет.
Использовать магию, чтобы восстановить мост в считанные секунды, она не хотела, да и эти секунды могли стать фатальными. Пересекать реку вплавь в её состоянии - самоубийство хоть чистой, хоть осквернённой Кумой воды. Так что тоже не вариант. Зато... стрелки на то и стрелки, чтобы сражаться из-за спин бойцов ближнего боя, поливая врагов градом смертоносных деревянных палочек с металлическими наконечниками, иногда обильно сдобренными ядом или, например, горючей жидкостью для того, чтобы опалить врага. Целители тоже должны находиться в тылу, чтобы во время боя или по его завершении помогать раненым союзникам. Так кому нужны эта река и этот мост в текущий момент? Вот потом - да, мост пригодится. Тогда и подумает альвари, стоит ли ей пытаться помочь ему своим волшебством быстрее восстановиться. А сейчас...

- Цера, в сторону! - крикнула Сильмини что было сил.
- Вжик! - с тетивы сорвалась стрела и маленькой злой бестией, мечтающей ужалить того, кто посмел покуситься на друзей эльфийки, понеслась вперёд.
Эта стрела не знала преград. Ей не нужно было перебираться через реку вплавь, чтобы достичь противоположной стороны. Ей был не страшен ветер, так как она была быстрее ветра. Её могла остановить чешуя хармузды, пожалуй, но если стрела ужалит её в глаз... или вот, угодит прямо в раскрытую пасть... тогда и посмотрим, насколько эта хармузда совершенна. И станет ли она умнее со стрелой в голове. Ведь именно в голову альвари и целилась.

Опять вокруг происходило слишком много всего, коварно запутывая несчастную химеру, только и успевавшую вертеть головой по сторонам.

Вылетев вперед, с дубиной наперевес, пылающая праведным гневом и желанием покарать наглого Найджелла и спасти Феари, Цера к своему удивлению не нашла ни Найджелла ни Феари, вместо этого увидев схватку Ульриха с каким-то мускулистым, рогатым и мордатым типом. Василиска уже собиралась огреть последнего дубиной по голове, но во-первых рыцарь похоже и сам неплохо справлялся, а во-вторых... получеловек-полубык был явно ближе к химере чем гемландский рыцарь, который если вспомнить, так то и на нее в день их встречи чуть ли с мечом чуть не накинулся. Да и кстати меч, против обломка стула тоже как-то не слишком честно (не то чтобы Цера очень заботилась о честности, но уж больно часто она сама, в бою против хлипких человечков, оказывалась с голыми, пускай и когтистыми лапами, и тем что под эти голые лапы попадется против прочной брони и острых клинков). Ну и вообще... не так уж часто василиске попадались подобные ей полулюди-полуживотные, чтобы вот так вот сразу их дубинами по головам лупить. Особенно если эти ей подобные полулюди противоположного пола и... в общем-то довольно привлекательные. По химерским то стандартам. Сильный, высокий, мускулистый, рогатый. А то что матерится через слово и тупой как табуретка - так ум в мужчине не главное, а плохие парни они девочкам только больше нравятся.

Но полноценному зарождению робкой первой любви юной василиски, к таинственному быкоголовому незнакомцу, помешало появление на поле боя еще одной кровожадной твари, которая впрочем тоже имела вполне солидные шансы покорить Церино сердце. Зубастая, когтистая, чешуйчатая... почти как сама василиска только с крыльями. А когда хармузда плюнула в сторону кислотой и приготовилась дохнуть на химеру огнем, Цера поняла что впервые в жизни испытывает нечто вроде зависти.

Впрочем странное это чувство продержалось с Змеей недолго, почти мгновенно смытое привычной жаждой схватки. Как бы то ни было, но Цера была оружием. Убийцей. Воином. Монстром созданным для того чтобы сражаться и убивать. И только сейчас, стоя перед достойным противником, она поняла насколько соскучилась по хорошей драке.

Попросту швырнув (не слишком целясь) дубину в морду крылатой твари, василиска бросилась в сторону, одновременно уклоняясь от огненного дыхания хармузды и освобождая Сильмини пространство для выстрела. Тонкие губы Змеи растянулись в широком оскале, обнажая кривые клыки ни в чем не уступающие зубам её противника, из лап появились острые загнутые когти, а чешуйчатый хвост яростно хлестнул по земле. Перед крылатой хищной рептилией стояла бескрылая, но оттого не менее опасная.

Маленький щенок рогатого пса бегал по полю битвы, увлеченно разглядывая происходящее. У него еще не было красивых витых рогов и мудрого синего взгляда удлиненных глаз, не было могучих лап и гордого стана, но это был самый настоящий Абиссинец - редчайший пёс этого мира! Помесь собаки, лиса и кота, со своим собственным достойным именем Айе-Райгайрах. А еще у него была простенькая кличка данная лично хозяйкой Сильмини Келевон - «Малыш». И говоря по сердцу, псу больше нравилось гордое имя Айе-Райгах! Оно казалось ему более значительным и увесистым, более вкусным имечком, напоминающим кровавый кусок брызжущего соком мяса в крепких зубах. Ну, правда, какому мужчине, пусть даже это и крохотный пёсик с еще не прорезавшимися рогами - какому, спрашивается отчаянному самцу, понравится, когда его называют «Малыш»?

…Вот Ульрих, например, в ответ на такое имечко гневно заявил бы, что у него нет ничего маленького. Что размер имеет значение и что его гемландский двуручный меч - это самый огроменный меч в мире! И еще он заметил бы, что это шутка с большим, мать его, тайным смыслом, а не просто так!
Перемежая пламенную речь матами. Ульрих пояснил бы, что его личный двуручник всегда крепок и хорошо заточен, а потом рыцарь рассмеялся бы в голос и заметил бы, что эта тонкая и прекрасная юморина не для ограниченных ленглийских умов, ленглийских же говноедов. Что рыцарь довольно долго думал над изящностью данной остроты и дамам она, мать его перемать, очень даже нравится!
…Айе-Райгайрах не мог говорить, не мог шутить и не мог рассказывать про свой двуручный меч скабрезные анекдоты – абиссинцы лишены голоса и могут общаться только мыслеречью – они эмпаты, и именно эта эмпатия позволила Куме так легко завладеть сердцами сих достойных созданий. Малыш не мог говорить, но думал примерно также. Может он маленький пока еще зверёк, но он еще сгодится Сильмини Келевон Леонтари – придет время и пес исполнит свой долг истинного абиссинца. Не по-малышковски, исполнит-то!
Ведь абиссинцы - они на всю жизнь одному хозяину верность хранят – если присягнули Куме, значит Царицу тьму станут слушать, а если альвари в верности щен поклялся – значит до самой смерти молчаливой тенью рядом пойдет…
Но, это дело будущего. До него еще нужно дожить, доползти – наперекор Куме, Червям, наперекор тлену и царящей вокруг багряной смерти, что пахнет одновременно свежим лесом и сладковатой гнильцой. Нужно придти к Фонтану и сказать Заветное слово. Добиться своего. Выполнить миссию ради которой так много людей погибло по пути.

А пока что пёс смотрел на Феари пытающуюся обольстить Найджелла.
Ну, Феари и стараться-то особо даже не нужно было в этом случае – парнишка сквайр прямо лопался от гормонов. Он любил красавицу-коднарицу – любил извращенно, жутко, любил, как любит очень жадный человек что-то очень хорошее. Чувства страстные, порочные и одновременно какие-то омерзительные, склизлые, словно варенье с плесенью залипшее в волосах – вот был еще совсем недавно приятный мальчишка Найдж, веснушчатый, со светлыми кудряшками напоминающими одуванчиковые пушинки, а за какие-то пару дней превратился в алчную развалину.
…Помните знаменитую библейскую мать, которая предложила разрубить ребенка напополам, лишь бы дитя никому не досталось? Вот и Найджелл задыхался примерно от тех же самых чувств. Или умри, или моей будь! Или я заставлю тебя, или ты пожалеешь, добрая госпожа Гвидичи. Если бы мог, симпатяга Найджелл упал бы на колени и стал молиться любому божеству этого убогого мира, чтобы оно приказало рыжей бестии влюбиться в скромного мальчонку.
Ну, так ведь не бывает! И сквайр понимал – Гвидичи с ним играет. Чувствовал опасность и все равно летел на этот рыжий огонек, понимая, что не может отказаться от своей опасной шутки. В глубине зеленых глаз еще жил какой-то бледный призрак борьбы – мальчишка ещё мог стать собой, да только наркоманы очень редко могут слезть с того зелья, к которому накрепко пристрастились. У Камме-Каммекуреку, спросите на этот счет – у маленького куряги-наркомана - легко ли это, бросить волшебные травки дальнозоркости, или нет?.

Может Кума подтолкнула мальчонку к падению, а может сама Гвидичи расхаживающая голой перед подростком. Такая страстная и такая недосягаемая! Может обожание взрослых крепких мужчин к этой леди, а может еще что…
Но, Найджелл был заражен страстью.
- Чогой-то вы темните, моя леди…Ужо я дурак, а в таковских вещах подика-сь разбираюсь-то!? Ну, идемте тогда. А куда-сь, спросите? Ну я вас того-этого, домой ужо отведу…в своей родной мир. К маме моей, к дяде Джойву…Честным хозяйством заживем, как оно надо. Домик, пруд, добрая работа. Думаете наверное, зайчишка-Найдж позаботиться о своей женщине не сдюжит…а он агааа…сдюжеет и еще как! Царица Кума сказала, что она отпускает нас. Мол, на все четыре стороны велит идти, лишь бы не к Фонтану. Ну так идемтесь! Подымайте ваши телеса с земли, добрая моя леди стервушка.

Протянул свою руку, предлагая помощь. Улыбнулся широко.

- Агаааа, дозрели значит! Вот с вами, леди, прям так всегда. Ломаетесь всё чего…а силу прояви, и вот уж и сбросили свои финтифлюшки.

…Ульрих, c хрипом втягивая воздух, бросил взгляд на эту сцену – надо мать его вмешаться, передохнуть пару мгновений и навести уже порядок. Может даже встряхнуть Найджелла как щенка, возможно, и в морду хороший удар отвесить – зарвался уже сквайр, совсем забылся и херню ленглийскую начал творить, придурок недоделанный. Убегает. Нападает. Поди пойми, чего в бошке у недобитка творится?
Рыцарь утер вспотевший лоб, сплевывая тягучий сгусток крови. Сейчас, сейчас…
Твою ж, ять за ногу, с этим Рори пришлось тяжеловато...
Гемландец до последнего не желал убивать безоружного противника – высокий гемл с мечом и могучая зверюга без меча. Новый Рейгмен – обновленный кодекс чести, сказал бы что это нормально – Господь в раю сам разберется, кто виноват а кто прав - рубись рыцарь, а не сопли лей! Но то Новый Рейгмен. А вот старый…Старый Рейгмен однозначно называл такие вещи трусостью - меч против меча и никак иначе! Да и не только в высоких клятвах дело...
Зауважал Ульрих этого поганого матершиного быка, до последнего не желал рубить ему голову, пытаясь увернуться от могучих рогов несокрушимого ублюдка - а потому пошел на риск мужчина – подставился, нанося жесткое, но не смертельное ранение зверюге в бедро.
И выиграл! Сочно выматерившись, проклянув рыцаря и весь его род, посоветовав ублажить всех своих предков в определенных позах и вариантах, Рори наконец выбыл с поля боя, усевшись на землю.

- И хером своим сай ко всем херам, не забудь…

Потирая больную ногу, гемл бросил тревожный взгляд в сторону Феари.
«Святое Небо…сейчас…разберусь»
Снова сплюнул тягучую кровь изо рта. Охнул от боли, прикасаясь к разбитой скуле. Нос свой потрогал сломанный осторожненько, губы облизнул распухшие. Неправильно как-то с него колдовство сползало – мокретью, грязью, а главное…волосы все-равно белыми как у старика остались и каждая рана, до этого заботливо холодом подмороженная, дико болела.
«Улле. Ять. Жопу в руки и вперед, мудила гемландский…!»
Но не получалось идти вперед, плохило. Так и застыл хромоногий рыцарь опираясь на свой огроменный меч.

- Вонючий сай, да ты в говно!!! Рори, с-с-сука, знает как бить вонючих маленьких саев, ха-ха-ха.

...


Ну, заботливо или нет, но кое-как Ульрих всё ж пошвырял вещи в волокуши. Часть бутыльков разбилась, часть потерялась по дороге, но в общем-то, рыцарь честно старался всё это дотащить. Нужный и ненужный хлам. Какие-то травки Валара и ингридиенты Мэль, которые так и не пригодились отряду, непонятные вещества и колбочки – все это было набито черти как, забито с той гемландской небрежностью, которая свойственна этим высоким светловолосым дикарям пренебрегающим порядком и восторгающимся физической силой.
Лук Леонтари к счастью не пострадал – все ж не просто вещь, а альварийское оружие! Лук заповедного дерева Ведающий Чары.
А вот ножа с запертым Иссафальгаром почему-то не обнаружилось. Наверное, Ульрих забрал его как Ведущий…
Говоря по чести. Грустное зрелище представляли собой волокуши – сборище призрачных воспоминаний о хлипком отряде: Душа невинно павшего Ричарда, тень ушедшего своей тропой Валара, сладковато-пряный аромат Мэль. Все они были здесь, все вспоминались, все ощущались. И никого здесь уже не было. Ну, кроме красивого южанина приговоренного спать долгим, безрадостным сном.
Время - самый грустный попутчик.

Вжжжик!

И стрела со свистом вонзилась в темную шею дракона, Хармузда попыталась увернуться, но не успела. Хороший удар! Еще лучше было бы попасть в глаз или в голову, но и так неплохо вышло. Фонтанчик тёмной крови плеснулся в воздух. А потом в бой вступила Цера – с её когтями, с её жуткой пастью усыпанной зубами-крючьями наподобие змеиной. С ее силушкой богатырской, а точнее василисковой – вступила воином, вступила машиной для убийства, вступила, чтобы убить как научил ее хозяин маг. Тот самый маг, которого Цера смогла победить, но не смогла спасти.
…Кто-то же прибил великого Хозяина!
Струя огня выплеснулась куда-то в сторону, когда Химера со всей дури треснула монстра своей деревяшкой. А затем Цера бросилась на хармуздовую красотку сама. Блеск могучих когтей, сокрушительные удары и брызги темной жижи, что напоминала тягучую густоватую смолу.
Кислота!
Слегка обожгло кожу, еще неприятнее оказалась вонь этой крови – обжигала грудь при вдыхании сия мерзкая вонища, вызывая першение и кашель. Стылым дремотным ядом плескалась в голове.
И всё же победа почудилась!
...Крепкие когти вонзились в темную тушу монстра вырывая шмат мяса. Могучий василисковый хвост раскрошил кости. Дракон всхрапнул, приоткрыл пасть пытаясь набрать клокочущей отравы для плевка и вдруг обмяк, падая на землю. Просто дохлая туша осталась, вонючая и противная гора мяса что загорелась черным едким огнем. Сама по себе. Густым таким, чернюще-фиолетовым пламенем…

- Ооо, Остроухая, победили что ли...Серьезно? Так просто? Это было прям так легко, что даже разочаровывает Меня Бесценного... – Принц удивленно приподнял брови, а потом тоже швырнул камень, чтобы привнести свои пять мелких монеток в общее дело. Мол, не только Цера и Сильмини в битве поучаствовали, Королёк вот тоже на подмогу пришел! - Давай уговоримся, тля лесная, ты меня к Фонтану приведешь, а я претензии заберу...Магия не магия. Главное мы победили...Верно, победили же, остроушка?

Битва закончилась даже не успев толком начаться. Прежде чем хармузда успела выдохнуть притаившееся внутри нее горячее пламя в сторону ловкой химеру, в нее уже летели посланная Сильмини меткая и острая стрела и посланная Церой тупая и тяжелая дубина. Поток пламени ушел впустую, а затем бескрылая хищница приблизилась к крылатой и наглядно продемонстрировала, что рожденным летать следует думать где приземлятся.

Откашливаясь и стряхивая едкую кровь хармузды с когтей и хвоста, василиска даже почувствовала некоторое недовольство тем как все быстро все закончилось. Вот только что, крылатая, зубастая, чешуйчатая тварь, рухнула с небес на Церу, эльфийку и прочих менее важных персонажей, плюясь кислотой, пыхая огнем и вообще всячески пытаясь испортить им настроение. И вот уже вонючая туша этой твари сама горит черным пламенем и на память от нее героической победительнице остались только мелкие ожоги, першение в горле и легкое чувство разочарования. Ну что поделать, глупо было считать что какая-то несуразная помесь курицы со змеей сможет сравниться с василиской... хм... нет, что-то в этом утверждении не так... ладно не важно. Победа есть победа. И так будет с каждым кто осмеется встать между химерой и её целями!

...

Какие у нее там кстати цели?
Цера на мгновение замерла на месте, вертя башкой по сторонам и скребя когтистой лапой в затылке, но вскоре память к ней вернулась. Точно! Спасти Феари от Найджелла!

Феари и Найджелл обнаружились неподалеку от Ульриха и поверженного им героического быка (который к удовольствию Церы остался в живых). Будучи существом простым и любящим такие же простые решения, василиска решила не тратить время и силы на разговор с юным оруженосцем, а также на причины по которым он решил напасть на рыжую коднарицу. Она просто вновь подхватила брошенную ей дубину и хорошенько размахнувшись швырнула её в парня. Сработало с хармуздой, сработает и с мальчишкой, верно?

Феари лежала на земле и смотрела Найджеллу в глаза. В глаза ее веснушчатому мальчишке. Сколько троп было с ним пройдено, сколько дум пережито. И он всегда был рядом, совсем чужой, совсем отдельный, но был рядом. Делил ее с Ричардом, делил ее с Валаром. Он всегда оставался в тени ее страстей, недостойный и капли женского внимания. И Феари всегда знала, что Найджеллу от нее была нужна совсем не та любовь, которую она готова была ему дарить. Найджелл желал ее как мужчина, как маленький еще едва созревший мужчина может желать давно знойную женщину. Но Феари едва ли можно было было назвать шлюхой. Она была влюбчивой, она была страстной натурой, но отдаваться тому, кого она не хотела, она не могла. Но сейчас все обстояло по-другому. Ей нужно было увести его. Во имя всех близких и любимых ей людей. Найджелл был опасен. В нем бушевала тяжелая сила, дарованная ему во имя разрушения. Кума наверняка планировала избавиться с помощью невинного мальчишки от всех остальных участников экспедиции, но Феари рушила ее планы, добровольно отдавая себя в жертву озабоченному пареньку.
- Я согласна, Найджелл, - тихо произносила она, не отрывая взгляда от его голубых глаз, - Я стану тебе верной женой и матерью наших детей. Я верю, что мы будем прекрасной парой. Пойдем.
Она вложила ему свою слабеющую длань в руку и приняла его помощь.

Все эти люди, которых здесь уж не было, будто тени прошлого, оставались вместе с продолжавшими путь, покуда была жива память о них. Покуда оставленные ими предметы, словно бы на сохранение, словно бы ждущие своих хозяев, которые вот-вот вернутся, лежали в волокушах, заботливо покиданные туда в хаотическом порядке Ульрихом. Дух всех тех, кто прошёл этот путь с ними и кого Сильмини так мало знала, особенно Ричарда, этот дух... он был здесь. Стоило только коснуться струнами воспоминаний ушедших, улетевших или павших былых товарищей, тотчас же он откликался и послушно рождал связанные с ними образы. Вот Валар, нежно обнимающий коднарицу. И почему он ушёл? Вот Мэль, женщина-загадка, она будто была и будто её и не было, появилась из ниоткуда и исчезла в никуда. То же можно было и про Кристиана сказать. Хотя он так, просто прохожий на пути, такой себе мимокристиан. А вот Ричард... от него и не осталось ничего, кроме воспоминаний, и тянущегося от него следа проклятий, взятых на себя ещё живыми его спутниками. От ведьмака и оборотницы хоть травы остались, да зелья, да что-то, что Мэлья готовила да недоготовила. Надо бы взглянуть на это... может, там что-то отряду полезное будет.

Вжжжик!

- Прости, создание Кумы... - прошептала целительница, увидев, что стрела впилась в шею хармузде и что на ту набросилась Цера, без шансов для плюющегося огнём и ядом зверя на спасение. На что способна химера, Сильмини уже видела. - Покойся с миром...
Победа была одержана как-то слишком уж быстро и легко, Лес прав. Это вызвало у альвари определённые беспокойства. Опустившись на колени на траву, она вскинула голову, пристально вглядываясь в мрачное небо этого мира, подозрительно обводя взглядом небесную ткань в поисках других хармузд. Где одна, там могут быть и другие. Не доверяла Сильмини этому миру, насквозь прогнившему под ядом Кумы, и не только её одной, по-видимому. Ведь был ещё Эгерей.
- Логика у Тебя, Бесценного, отсутствует как таковая, видимо, - вздохнула эльфийка, не оборачиваясь, чтобы гневно посмотреть на мальчишку, продолжавшего гнуть свою линию, что ей очень не нравилось. Потакать его прихотям в дальнейшем она не собиралась. - Как думаешь, зачем - пусть и случайно - я тебя магии лишила? Не для того ли, чтобы ты до Фонтана мог дойти? Туда и идём. Только мост пока восстановится...
Она оправила серебряную прядь за ухо, словно бы демонстрируя, что оно не такое острое, как он говорит, любовно провела ладонью по дуге лука, коснулась пальцем тетивы. И всё это - не отрывая взгляд от неба.
- Пока не знаю, победили ли, - напряжённо ответила девушка. - Но сомневаюсь, что это вообще была атака. Скорее... на разведку боем похоже. У нас кх'нуры так делают. Пускают в бой, на погибель, небольшие силы, чтобы узнать численность и вооружение погранотряда. Затем уже решают, нападать основными силами или мы им слишком не по зубам.
Она отвела взгляд от неба и поискала, где там Претендент с его трубкой.
- Почтенный, мне кажется, вы что-то знаете о Куме. Расскажете, как она появилась в этом мире? Или ты, Лес? Ты что-нибудь о ней знаешь? Какие у неё слабости есть?
Вообще, Сильмини хотела о том у Хранителей узнать. Но покуда дороги по мосту нет, можно и спутников ведающих расспросить.
А Феари... там ведь Ульрих и Цера, они помогут колдунье. Вон как рыцарь гемландский и химера незнамландская легко с врагами своими справились. Ох... как же хочется на ту сторону... ведь Ульрих, кажется, ранен был.

- Да прямо легкотня…и какого лешего я вообще здесь так долго сидел и терпеливо ждал вас неудачников? Если Куму так легко победить, надо было раньше к Фонтану идти…И не смей ругаться тут, Ушастая! Это вообще-то Мой лес, а не твой лес – завали дупло. Какая там ещё логика? А у тебя эта самая…эврика! Вот эврика ты и есть распоследняя, да!

Королек недовольно покачал головой и на всякий случай бросил в мертвую хармузду второй камушек. Бросил, ага, вроде как смелый! Но отчего-то пока еще радовался, можно сказать благодарил свою судьбинушку за то, что находится на правильной стороне – речка, колдовской мост, задумчивые деревья – все ж какое-никакое укрытие. Ну так. На всякий случай…
Летящий камень метко врезался в горящую тушу – язычки огня радостно проглотили этот комок породы и ничего более интересного не случилось. Небо оставалось предательски чистым, не попыталась выпрыгнуть из-под воды какая-нибудь отборная дрянь, лес чирикал своими птичками и трепетал листвой, счастливый такой ветренный дуралей. А еще Дивнй Лес, называется! А ещё вблизи Фонтана растет! Беспечный и глупый совсем дурачёк...
Нет. Сильмини совершенно точно не слышала врагов и не ощущала присутствия тварей, которые готовились бы к нападению – щенок тоже ни о чем страшном не сообщал – так, жаловался на то что хочет есть, делился впечатлениями от разноцветья запахов и восторгался новым, багрянисто-зеленым миром Дивнов.

Как ни странно всё складывалось вполне нормально. Победа есть победа! Как могла бы выразиться Цера.

…Только полыхала оранжево-черным, чадным огнём туша поверженного монстра, смутно навевая некую неопределенную тревогу - великолепный монстр который был сокрушен как-то очень уж быстро и как-то слишком легко. Неподобающе легко! Прямо так легко, что даже триумфа победителя почти и не ощущалось…Впрочем, для Церы, наверное, триумф в любом случае ощущался, как-то вот не верилось в её чахлое эго. Легко или трудно - главное что Химера победила ужасную, летающую тварь! Она молодец. Она самая лучшая среди всех василисок! С большой буквы. ВасилискЪ!

- А кто тебя знает, может ты трепливая лесная тля, а не нормальная человеческая женщина!? Ты мне что обещала? Страстную физическую любовь обещала. А из-за тебя, колдунья ты распроклятая, ведьмища на помеле летающая, придется Мне Бесценному теперь перед Фонтаном унижаться! Провела она меня…тоже мне…да что б тебя так саму каждый день к Фонтану водили, остроушка! Вот что мне ему сказать? Монаршие Особы, знаешь ли, не унижаются! И что мне делать…хныкать перед ним, выть, умолять силы обратно вернуть? Но я же КОРОЛЬ и у меня КОРОНА на голове!

И Королёк попытался сказать это значительно, ну вроде как высокомерно и едко, но по взгляду испуганных глаз сразу стало понятно. Да. Будет и унижаться, и выть и умолять вернуть ему силу, ежели вдруг придётся – послушным псом станет вымаливать у Фонтана свои утраченные умения. Хоть на коленях, хоть ползая на брюхе.
Ну и правда…
А как ему жить теперь без волшебства? Одет плохо, растрёпан, первые царапаны на белой коже появились да ещё и слепни начали поджаливать…конечно, тот волей-неволей наизнанку вывернешься и все что угодно наобещаешь, лишь бы магию заветную вернули!

Интересным таким делом.

...Слепней, комаров да прочей мелкой кровососущей гадости, действительно становилось многовато. Нет-нет, но даже и альвари - лесной это возвышенной Красавице - доставались колючие злые укусы. А ведь эльфы всё же волшебные существа, им на порядок легче поладить с такими вот жучками! По идее-то. Однако не везло, даже Камме-Камме принялся раздраженно трясти своими большими мохнатыми ушами, пытаясь зашибить очередного жалящего паразита.
- Что привело сюда Куму, спрашиваешь? Ну. Маги…скука. Хм…Много на то причин было, – со смачным хлопком уже не такой безмятежный Камме Камме зашиб очередного слепня, пытающегося устроиться у него на ушах. – Ай-ай-ай, этха…долгая история, хм…очень грустная история былых лет. Рассказать? Ну…ммм…маварахиму знают это так!
Много миров в центре, мало по окраинам…как жемчужина в пустоте. А дальше мрак, пустота и Кума. Совсем-совсем одна Кума и ничего более кроме Кумы. Она всех ненавидит, мечтает сожрать. Но сама пройти не может – свет ей враг, жизнь враг, любое движение души – враг. Боль. И что же она делает, лай-лай лай? Хм…Засылает впереди себя Червей, Знаменосцев, Темный ветер Эгерей. Эгерей приходит и смущает добрые сердца. Да-да-да. Всё хорошо, солнечно, красиво…а в сердце Эгерей! Так и с нашим миром случилось. Ну…сначала были мечты, сья, сначала все счастливыми были. Фантазии, хм, совершенство! А потом стало скучно. И ненависть возникла. И желание поглядеть на Саму. И первая Кровь начала заливать землю, когда старые союзы разрушились, а воспоминания о войнах угасли. Маги выстроили портал. Хотели узреть что там дальше – желали помериться с Кумой силой в своем гордом ослеплении. О чём я? Ну. Хранителям стало плевать на такие вещи…хм…они уже всё бросили к тому времени, а маги…да-да-да…игрались со своим порталом, как неопытные глупые щенки. Всё ближе и ближе к пропасти подбегая, нда. Эгерей уже съел их сердца, Черви уже запрудили Древний Город и Кума смогла войти. Ну…хм…теперь ей нужен Фонтан, так я думаю. Там есть проходы, дороги в иные миры. Да-да-да. Потому она так и стремится туда. Позволяет нам всем пройти – чтобы Черви, которые уже шевелятся в наших сердцах…эти самые черви, лай-лай-лай, прошли вместе с живыми саями. О чём я догадываютсь? Хм. Каме-Камме думает будто Кума нас всех ненавидит, желает истребить, но мы ей и нужны…В том и слабость и сила ее. В людских сердцах, в том что наполняет их...

Задумался фей-ям, потом негодующе зашипел и пришиб еще одну муху. На небо поглядел, почесал свежий укус деятельно. Высокая философия, ага! Только трава кончилось и вдохновение у фейки как-то вот иссякло.

...

А все-таки победили. Ну да! Победа есть победа, жизнь есть жизнь, а Цера есть Цера, грозная победительница всевозможной магический чепухи. Цера не задумывается. Цера не грузится размышлительным барахлом как скучные смертные саи. Цера действует. Цера всегда идет напролом!

Огонь радостно облизывал драконье тело, завиваясь темными язычками пламени. С похрустыванием, с потрескиванием, ветер прижимал огненные язычки к земле, а они мерцая и фыркая, снова тянулись вверх. Серовато-нежный дымок! И отсутствие запаха горящей плоти – вообще-то, говоря прямо, поляну должен был залить тот мерзопакостный, сладенький душок который всегда образуется когда выгорает свежее мясо. Запашок! Вызывающий либо обильное слюноотделение и пылкий аппетит на сердце, либо противную рвоту.
Огонь горел, сосредоточенно потрескивал, заливая липкой чернотой мерзопакостную тушу. Черный едкий огонь, напоминающий живых деятельных червей – содрогающийся, извивающийся, корчащийся в судорогах как будто бы.

...

- Вы правда меня лю-ю-юбите!? Вы станете моей женой!!! – Мальчуган широко раскрыл глаза, как-то затрепетав, как-то вдруг обомлев и растеряв всю свою противность. На один краткий миг став цельным сосудом – гармоничным и прекрасным в своей первозданности.
Великолепным в своей Человечности!
…Крохотная секунда бытия и целая вечность уместившаяся в один миг. Найджелл смотрел на свою Феари, представ тем цельным человеком каким был рожден, и мог вырасти, сложись судьба мальчонки по другому. По-крестьянски грубоватый честный парень с соломенными волосами, с этой самой дремучей силой дарованной ему щедрой матушкой-землей - основательный, хозяйственный, добрый паренек крепко стоящий на своих двоих. Не мечтатель! Но человек дела, человек на которого можно было бы положиться.

Ох уж эта частица «бы»…

Увы, он изменился, беспощадно и жутко, и не было времени чтобы вернуться назад – нельзя продаться Куме и отступить от своей черной клятвы что была подписана кровью. Нельзя всё предать в себе, растоптать, вырвать никчемным сорняком, а потом снова стать хорошим по щелчку пальцев! Нужно время, нужен труд, нужны осознание и смелость принять своё падение. Нужно желание борьбы!
Но поздно уже для этой борьбы. Настигла Найджелла смерть…И дело было даже не в Цере, хотя крепкое дерево вышибло из мальчишки дух, и не в Феари, что протянула руки к «своему» мужчине. Дело было в самом Найджелле. Он любил! Эгоистично, мерзко, любил гадко и липко, и всё же любил эту Рыжую Красавицу всей душой.
А Кума, вековечная эта злобная Тьма не могла жить в душе мальчика преисполненном такими светлыми, невыносимым для ледяного зла чувствами.
Кума сокрушила.
Любовь разорвала сердце.
Убийство Ричарда убило.
Осознание. Стыд. Бегство. Надежда!

...В последний раз широко раскрылись зеленые глаза желающие вобрать в себя этот мир: вольготную синеву неба, сладкий изумруд травы, сизый шепот утомленных деревьев и это самое бесконечное «люблю». Он попытался улыбнуться своей женщине, и нахмуриться и вытолкнуть из себя что-то последнее, самое важное. И как водится не успел – потому что мертвецы никогда не делятся секретами с живыми людьми…

А потом Хармузда ожила, словно бы смерть Найджелла стала последним ингридиентом, которого монстру не хватало. Ярче вспыхнули язычки недоброго пламени, раскрылись полупрозрачные крылья, вознося тело вверх. Омерзительными шрамами прикрылись свежие раны, острыми железными зубьями сверкнула пасть.
Рассыпая вокруг себя жаркие искры, каких-то темных червяков и прочую мерзость, огненный дракон снова взмыл в небо. Словно бы сходя с ума, мухи и прочая дрянь потянулись к хармузде преданной свитой.
И всё это на Церу. Всё это на Ту, которая создана для Войны.
«Это слишком лёгкая победа!» - Сверкнул удлиненный глаз дракона, поглядевший на Василиску, когда она направила орду жужжащих паразитов в сторону Змеи…

Королёк же выразился просто. Ёмко. И очень кратко:
- Ааааааа!

Тот миг, когда Феари протягивала руку Найджеллу, а он был преисполнен счастья и сомнения принять сей дар, был священен. Феари была честна с ним: она готова была уйти. Ей этого, конечно, не хотелось, с куда большей радостью она ушла бы вслед за Ульрихом в его снежную Гемландию, в огромный каменный замок, где куда меньше романтики, чем обещал Найджелл. Но с Ульрихом ей хотелось быть куда сильнее. С ним она готова была бежать в любую Гемландию, лишь бы с ним. С ним. С Ульрихом. С ледяным рыцарем, а не с деревенским мальчишкой. Ну что ей эта изба с прудом и козами? Что ей этот хлеб, ароматный и ноздреватый, что ей эта печь с углями и кочергой. Феари была огнем. Она нравом своим спалит избу и соломенную ее крышу, она сломает мальчишку, не сумев подчиниться ему. А вот Ульрих смог бы стать ей достойной партией, ледяные земли сумели бы остудить ее пыл, не дать сгореть заживо от гнева или страсти. Феари млела перед Ульрихом, трепетала от его улыбки и таяла от его губ. И ничего она не могла с этим поделать. Это было выше ее.
Но она соглашалась уйти с Найджеллом. Во имя любви. Ульрих не разделял ее чувств, она это понимала с глубоким сожалением, но понимала. Она была для него кем-то иным, нежели он для нее, и она мирилась с этим, когда собиралась уйти с Найджеллом. Главное ведь, чтобы Ульрих остался жив. И плевать, какой ценой она этого добьется. Главное, не позволить Куме расправиться с ним через Найджелла, главное спасти Ульриха и всех остальных, подарив мальчишке то, ради чего он так изменился.

И вдруг.. Найджелл падает замертво. Дубинка сразила его, и мальчишка умер сразу же, без лишних мучений, без предсмертных слов и завещаний. Легкая и быстрая смерть. И Феари, пораженная происходящим, смотрит, не дыша, на всю эту жуткую картину, и чувствует, как опадают с нее оковы, которые сама она на себя уже водрузила. Он умер, а она оказалась свободной. Как птица, как снежинка, как ветер, как свет.
Рыжая ведьма медленно поднимается на ноги, смотрит на распростертого на земле Найджелла, и произносит:
- Круто...

Услыхав, как Король Лес просит её завалить дупло и обзывает её женскую логику эврикой (что по сути синоним интуиции), Сильмини посмотрела на него таким хмурым убийственным взглядом, что в следующие несколько секунд атмосфера на этом берегу реки накалилась до предела и любителям всяческих споров и игр фей-ямов, были бы они всей кучкой здесь, впору было бы делать ставки на то, что прекрасная эльфийка сотворит с язвительным лесным корольком, через слово говорящим ей всяческие гадости, сверх того, что уже отобрала у него магию. Причём варианты чудодейственного эльфийского пенделя могли разниться от простой и банальной звонкой пощёчины оскорблённой женщины до сдирания шкуры живьём и скармливания ценного королевского мяса щенку благородного рогатого пса, понятное дело, питавшемуся не солнечными лучами и не зелёной травкой. Не все, у кого рога на голове растут, исключительно одной травкой-то питаются, ага.
Как ни странно, тем дело и разрешилось. Будто одного такого взгляда хватало, чтобы разбушевавшихся лесных королей усмирить. Но нет, он продолжал бубнить себе под нос гадости в её адрес, а она стиснула зубы и терпела. Ах эти альвы - удивительно терпеливые создания, порой до скрежета в зубах, ломоты в костях и слёз на щеках. Проводила взглядом второй улетевший в горящую хармузду камень, нахмурилась озадаченно на сей раз. Странно как-то туша хармуздская выгорала, странно и неправильно. Не так должны весело полыхать огнём свежеповерженные враги, ой, не так. Но чувство той самой эврики, знаменитая эльфийская чуйка, подвело Сильмини, не подсказав ей, что вскоре случится с тварью убиенной. Всё же тихо стало, спокойно, никто больше ни с кем не дрался. Хотя на кого это там Цера с бревном понеслась? Увы, так далеко с этой стороны реки даже альвари не видела.
Поглядела на Королька, унижаться перед Фонтаном готового, вздохнула украдкой. Себя винила всё же Сильмини в случившемся, хотя и пыталась сама себя же оправдать, что заслуженное наказание получил мальчишка лесной за все свои злодеяния. Другое дело, что совершал он их не потому, что сам по себе такой злой, а потому что чернота в его сердце проникла, черви Эгерей заползли в нутро его.

А живность кровососущая вдруг оживилась, будто смертью хармузды привлечённая. Слетались слепни да комары отовсюду, как мотыльки на огонь. Несколько раз уже отгоняла эльфийка их прочь от себя, с открытой кожи сгоняла - не хлопала в намерении убить, а именно отталкивала ладонью, оставляя существ живыми. Альвы ценят чужую жизнь, даже таких мелких и доставучих созданий. Но постепенно и Сильмини раздражение охватило. К тому же, вся эта надоедливая кусючая братия порядком отвлекала от интереснейшей истории, которую рассказывал эльфийке Претендент. А может, рассказ Камме-Камме и привлёк внимание насекомых? Хотя нет, они вроде как к хармузде слетались, и это настораживало.
- Выходит, что нам нельзя к Фонтану, - сделала скоропостижный вывод альвари, - тем самым мы услужим Куме, через нас она доберётся до него. Но больше нам идти-то некуда, Фонтан и Хранители - единственное, что светит нам в пути...
Печально это было осознавать, трагично как-то даже.

А потом хармузда воскресла, переродившись подобно сказочной птице феникс, восстав из пепла.
- Муравьиное дерьмо! - выругалась альвари и вскинула лук, накладывая новую стрелу на тетиву. Но вот не уверена она была, что обычная, не заговорённая стрела сможет причинить переродившемуся монстру хоть какой-то вред.

Вжжжик!

Не одолеваемая сложными моральными дилеммами и честно говоря размышлениями вообще, василиска не слишком задумывалась о том, что у Найджелла возможно был еще шанс спастись и что убивая продавшегося Куме колдуна она также убивает и глупого влюбленного мальчишку. Нет, Цера была химерой действия и она швырнула дубину и вышибла из юного оруженосца весь его сложный, метущийся и противоречивый дух. Цера не задумывается. Цера просто делает. И в кои-то веки, все шло именно так, как того хотелось Цере. Никаких загадок от древних волшебников с непроизносимыми именами. Никаких фей-ямов которыми надо командовать, а это оказывается очень сложно. Никаких внутренних противоречий и конфликтов между Церой и Церой, в которых обе Церы ужасно путаются. И никаких Хозяев и приказов. Просто Цера - и те кого Цера должна сломать. И зачем теперь идти к каким-то Фонтанам, когда мир и так прекрасен?

Поэтому когда огромная горящая туша хармузды зашевелилась за спиной химеры, медленно поднимаясь в воздух, на лице Змеи только расцвел широкий радостный оскал. Неторопливо, с некоторой даже ленцой, Цера повернулась к крылатой твари и поймала её взгляд своим. Встопоршились перья. Узлами вздулись под кожей мышцы. Раскрылась полная кривых клыков пасть, откуда вновь дохнуло гнилью и смертью. Ударил об землю мощный чешуйчатый хвост. Рассекли воздух длинные, острые как бритвы когти Два чудовища, Дракон и Василиска стояли друг напротив друга и пристально смотрели друг другу в глаза, словно ожидая кто отвернется первым
- Так ты думаешь что этого хватит, чтобы одолеть Церу? - Химера даже сама не поняла, сказала ли она это вслух или только подумала - Думаешь эти мелкие твари остановят меня? Или огонь? Или кислота текущая в твоих жилах? Или надеешься что тебе удастся еще раз воскреснуть, после того как я вновь разорву тебя на части? Ха! Так слушай сюда, не знаю как и из кого твоя хозяйка создала тебя, но ты не совершенная химера. Я совершенная химера! Я сильнейшая! И я заставлю тебя принять это, даже если мне придется убивать тебя тысячу раз! Это МОИ люди. Это МОИ фей-ямы. Это МОИ спутники! И это теперь МОЯ территория. Добро пожаловать!

Раз - бросится вперед, не обращая внимания на мелких жалящих тварей, надеющихся что у них есть хоть какие-то шансы отвлечь совершенную убийцу.
Два - прыгнуть вперед и вверх, прямо на огненную тварь. Пламя, кислота, укусы ядовитых насекомых - со всем этим василиска уже встречалась раньше и никогда этого не было достаточно, чтобы остановить её
Три - новым ударом когтистой лапы по шее крылатой твари смахнуть ей голову. Ударом хвоста переломать позвоночник. Выломать крылья из суставов. Вырвать глаза из глазниц. Выпотрошить брюхо. Разорвать надвое, натрое, на мелкие кусочки! И если она после этого попробует ожить - повторить это еще раз! И еще! И еще! Не нужно никаких размышлений и тактик, когда ты химера! Не нужно думать и составлять планы! Нужна только сила! И у нее ЕСТЬ сила! Если эта тварь воскреснет тысячу раз - она сдохнет тысячу раз! И тысячу раз после этого! И тысячу раз после этого! Она будет убивать эту тварь до тех пор пока та не умрет, а затем убьет её еще раз! И неважно какие еще трюки есть в запасе у этой твари, Цера затолкает их всех ей в глотку, а затем заставит сожрать! Будь эта тварь хоть тысячу раз бессмертна, нет ничего что Цера не могла бы убить!

Ульрих застыл, тяжело опираясь на свой меч. С хрипом втягивал в грудь воздух, пытаясь заставить себя сделать первый шаг - всё великое ведь начинается с малого, иногда требуется только один шаг чтобы идти дальше!
Иной раз он видел мир четко и пронзительно – подмечал каждое событие с остротой опытного вояки, в другие же разы у гемландца и вовсе темнело перед глазами, и тогда проваливался рыцарь в тяжелую черноту, в дремотное это сонное болото болезненности и безмыслия. И мнились ему тогда красные листья похожие на белый снег, припоминалась Сильмини в гулкой пустоте подвалов Бранденсбурга – восхитительная дева-колокольчик, с тонким серебряным именем – динь-динь-динь, да силь-силь-силь. Вспыхивал сизой молнией внезапный поцелуй с Феари, страстный, нечаянный, опьяняющий как огненная вода королевства Кундер-Шаден! – и снова падал снег.
Красный снег похожий на багряные листья багряных же задумчивых деревьев. Кровавый с-не-г.
…Куда он приведет Феари? Какую судьбу может предложить Сильмини, кроме как помочь этим двум женщинам отыскать свой потерянный дом? Верную дорогу ведущую к родному очагу. Бранденсбург ведь принадлежит Андреасу и лесным людям, Бранденсбург недосягаем и высок, а Ульрих всего лишь бродячий рыцарь без крыши над головой, он бы и рад предложить Гвидичи идти за ним. Только куда идти…с кем идти?

Рыцарь встряхнул головой, прогоняя докучливые виденья - прикоснулся к растрепанной косе потемневшей от крови и пота. Рейгмен – это честь Гемландца. Гемландцы не развешивают сопли как проклятые содомиты. Гемландцы не боятся. Гемландцы никогда не идут в обход!

Обвел это странное поле боя мутным взглядом.

Вот упавший на землю Найджелл безжалостно сшибленный бревном - бедный бедный запутавшийся мальчишка - жив ли, мертв ли? Надо проверить. Бычара катающийся по земле с диким злым хохотом. Мелкая псина, наматывающая круги по этому странному полю битвы и предчувствие смерти, железистым привкусом крови на зубах.
...Где-то за мостом остался раненый южанин, несчастный больной человек. Человек, нечаянно подстреленный птичкой Мэль.

Мэль, Кристиан, Валар...Печальные, болезненные воспоминания о долгой дороге. А пошло оно всё к херам к ленглийским, вся эта женская чушь худосочных ублюдков.
Осталось уже недолго!
Чёртовы мудрецы говорят, будто последние шаги самые трудные – но их необходимо сделать чтобы завершить свой путь. Вот и Ульрих тряхнул головой, сплёвывая сладковатую кровь на землю – тягучую вязкую слюну. Благодарение Небесам! Проклятье с него снято, насколько, насколько пожелала снять его Кума.
Болезненно. Жутко. Неправильно. Но Ульрих фон Бранден, мать его так - высокий рыцарь Улле из Гемландии, страны синих гор и белого льда - Улле фон Бранден ещё не сдох. Рано его хоронить в почетном семейном склепе, рано списывать со счетов!

Мужчина подхватил свой гигантский меч бросаясь к химере на помощь, потому что так полагается истинным гемландцам - идти до конца против любого монстра.

...

Забавным образом Королёк тоже не дал дёру, что являлось довольно таки необычным поступком для этого паренька! Может, надеялся будто искупит своим героическим поступком старые грехи и Фонтан его простит, или действительно не желал убегать? Прооравшись как следует он всё-равно остался на месте. И даже камень схватил дрожащей рукой, намереваясь отбиваться вместе с альвари.
- Ты прости остроухая…кхе-кхе…я бесценный чуток напугался, деревья мне в свидетели будут, чёт я не хочу прямо умирать…а без магии с моей драгоценной шкурой разное может произойти. Смерды проклятые! И как вы только так живёте, гниды лесные…? Стра-а-ашно же. Если Я, такой красивый и совершенный погибну, это будет трагедия. Потеря для всего мира…Всех миров, я хочу сказать!

Прибил полосатую муху, недовольно фыркнув.

- Какая разница, можно или нельзя нам к Фонтану!? А Я ХОЧУ В МАГИЮ!!! Раз мне это нужно, значит, мы пойдем к Фонтану. Может и вам смерды, чего перепадёт…но моё желание будет первым! Да!?

И нахмурившись, королек швыранул свой камень.
Поступок по своему великолепный - ведь он доказывал что Лес ещё может измениться, может стать другим и он хотя бы не трус...не драпанул в кусты при первой возможности. Не отступил, не сломался. Остался с эльфийкой принимая судьбу. Камме-Камме тоже остался на месте и тоже готов был умереть рядом с альварийской попутчицей - крохотный зверёк яму-яму стоял под своим нелепым всадником как скала. Камме Камме тоже сделал свой выбор.

Камень, однако, великолепной хармузде конечно же был не страшен – её бы и Ульрихов гигантский меч не сломил, не то что какой-то кусок породы, брошенный пухленькой мальчишеской рукой в перстеньках. Не то что куцый зверек восседающий верхом на маленьком лисе.

Ведь.

Хармузда сияла! Хармузда жила. Хармузда наслаждалась моментом впитывая каждую секунду, монстрообразной своей, искаженной жизни. Темные капли огня стекали с кончиков могучих крыльев, фиолетовые искры вспыхивали на темной чешуе лощенной шкуры, а синие глаза с вызовом глядели на Химеру. Второй раз вызывая её на поединок! Василиска Цера и Хармузда. Хармузда и Цера. Останется в живых кто-то один.
…Зверюга недовольно зашипела, когда стрела Сильмини вошла под лопатку, красивые удлиненные глаза обожгли эльфийку едкой ненавистью: «Расссберусссь с-с-со сссмеёй, и примню тебе это. Сссссс!» Казалось бы зашипела эта огненная монстрина, дернувшись от боли.

А потом они сцепились с Церой не на жизнь, а насмерть. И пахнуло пером, горелым мясом и жутью.
Сорвалась в бег Великая Цера, но и Хармузда не собиралась отступать - сила на силу, удар на удар! Скрип костей и вонь паленого мяса, - Василискового мяса и Василисковых же длинных перьев. Хармузда дралась отчаянно, с мощью гордого и жестокого зверя - вот слюнявая пасть попыталась вцепиться в горло, вот хлопнули крылья, пытаясь разрезать Церу надвое. А над всем этим мухи, оводы, слепни кружатся. Горят. Нападают ордой!
Но Цера побеждала - кровь стекала по ее белой коже, нагрелись обрывки цепей на теле, зловещие пузырящиеся ожоги покрыли кисти рук - и всё-таки Василиска оказалась сильнее! Пускай ей не удалось оторвать монстру голову, зато удалось вдруг вырвать крыло, проворно увернувшись от кислой крови. И когти свои вонзить в приоткрытое брюхо чудного монстра, вытягивая на себя нити потрохов. И хвостом шибануть разбивая полые кости.
Тоже удалось!
Не обращая внимания на черный огонь пожирающий Церову белую кожу, не обращая внимания на едкую кислоту проедающую змеиную чешую василиски.

Удары, чавканье, силища! Полосуют острые когти Церы, красивую, узкую морду монстра, пытаясь добраться до прекрасных глаз. Добираются. Сжирают. Без пощады, без лишних мыслей действует Василиска! С хрустом ломаются ребра и кости её врага, в чужой плоти по локоть утопают химерийские руки. А потом вдруг нечего стало рвать, потому что осталась подергивающаяся выпотрошенная туша. Кости остались и дерьмо на земле. Слабо разгорелся на уродливых ошметках гнилого мяса черный огонь. Цера победила во второй раз.

Ведь это её фей-ямы. Это её люди. Её лес и её мир!


...

- А ну, как эта погань еще раз оживёт? Ты думаешь о том же, о чём и я, красотка чумазая? А если это дерьмо снова и снова будет оживать, каждый раз более сильное и могучее? - Королек поправил свою корону, поглядев на Сильмини. - Жопу в руки надо...вот о чём я бесценный думаю. Жопу в руки и гори оно всё синим пламенем! Загадаем желание, а дальше плевать что будет после нас, верно? Хотя да. Я Красивый готов загадать доброе желание...Пусть всё как-нибудь исправится...эм...без особого для нас труда.

...

Ульрих, синий рыцарь, пошатываясь подошел к Феари. Хотел было Цере помочь в ее разборках с Хармуздой, но куда там соваться. Кровища. Бой. Огненные брызги и отчаянный, беспощадныйбой между двумя монстрами! Иногда лучшее что можно сделать - это не лезть в чужие разборки - тем более, если сам разваливаешься на части и едва жив.

- Ты-ыфою м-мать, жи-ива, девочка? - обратился к Феари. - М-мой хы-ыренов зуб не видала? М-может еще м-можно как-то приставить...пы-ырирастить...тфою мать...- склонился над Найджеллом осматривая мальчишку. Покачал головой осознав что мальчуган мёртв. - Святое небо...пы-ыроклятье. О-отнесём к Фонтану?

Пошатываясь василиска отступила от изломанного, но еще подергивающегося трупа крылатой твари. И без того скудный наряд Церы, после схватки с хармуздой и вовсе представлял собой только несколько жалких клочков ткани (которые при этом в большинстве своем горели) ну и раскаленные обрывки цепей на ногах, но вряд ли кому-то пришло сейчас в голову назвать химеру сексуальной, привлекательной или женственной. Её и человеком то назвать было сложно. Пернатая чешуйчатая тварь, с длинным хвостом и огромными загнутыми когтями, покрытая ожогами и укусами мошкары, на которые она впрочем не обращал никакого внимания, стояла напротив своей поверженной противницы, с трудом переводя дыхания и не сводя пристального взгляда бесстрастных холодных глаз с удлиненными зрачками, с таких же глаз, но уже готовящихся закрыться.

В этом было что-то неправильное. С чудовищами полагается сражаться рыцарям, а не другим чудовищам. В каждой хорошей истории благородный рыцарь или хотя бы простоватый, но храбрый юноша должен повергнуть монстра и спасти красавицу, но здесь и сейчас два монстра дрались друг с другом, пока одна не одолела другую, попутно спасая целых двух красавиц и одного надоедливого маленького засранца, и заодно приложив храброго юношу дубиной, в то время как благородный рыцарь стоял в стороне, совершенно справедливо рассудив что его услуги здесь не требуются. Истории вроде этой услышишь не каждый день.
Но... возможно в ней есть что-то, чего нет во всех этих глупых сказках про благородных рыцарей. В конце концов монстрам тоже есть что сказать.

Продолжая смотреть на побежденную хармузду, химера неожиданно распахнула клыкастую пасть и издала пронзительный вопль, похожий одновременно на клекот и шипение и поневоле вызывающий у присутствующих желание заткнуть уши и втянуть голову в плечи. Тем удивительнее было то, что крик неожиданно перешел во вполне обыкновенный, радостный девичий смех. Продолжая хохотать, василиска наклонилась и ухватив пальцами охватывающие её лодыжки раскаленные кандалы (раздалось характерное шипение и запах жаренного мяса) легко сорвала их и отбросила в сторону
- Чего встали? - Широко улыбаясь, химера обернулась к остальным - Собирайте вещи и живо к Фонтану! Я догоню! - Она вновь обернулась к хармузде, тело которой уже опять окутывал черный огонь - Эй, крылатая! Если ты хочешь еще, так давай поживее!

Феари еще стояла, потрясенная случившимся: Найджелл умер, и даже не от ее руки. И Феари даже не суждено было теперь испытать чувство вины, которое отчаянно и с завидным постоянством силились вызвать в ней все умирающие и исчезающие товарищи по несчастью. Но нет, к смерти Найджа, она, как ни странно, отношения не имела. Парень был мертв, а Феари была чиста: она предложила ему все, что могла и... оказалась освобожденной.
Конечно она была рада. К черту печаль, ее и так слишком много в этой истории. Она смотрела на мертвого мальчишку, распятого злобой и обидой Кумы, и понимала, что уже не в силах принимать на себя чужие печали и горести. Свои бы донести.
А потом совсем рядом раздался голос Ульриха и.. Феари, не глядя, кинулась к нему в объятия. Повисла на шее, расплакалась какими-то радостными слезами: совсем, видать, измучилась, и просто принялась прижиматься к нему, пока он успокаивал ее. И ей было так хорошо в эти секунды: просто быть рядом, просто рядом быть. Она не чувствовала тепла его, и стремительно замерзала, но не в силах она была и отойти от него. Теплее ей было рядом с ним, каким бы ледяным он сейчас не был. Теплее все равно было с ним.
А потом она ослабила объятия и сама не отдавая себе отчет кротко и тихо пробормотала:
- Я люблю тебя
И, будто не заметив своих слов, будто посчитав их не произнесенными, а лишь прозвучавшими в ее голове, она, как ни в чем не бывало, шмыгнула носом, смахнула слезу с реснички и направилась к кустам у входа в таверну со словами:
- Там он был, кажется. В траву упал.
А вопрос о теле Найджелла проигнорировала.

…Они собрались на полянке победив хармузду, быть может сокрушив ее на время или навсегда. Здесь. Вблизи Фонтана! Они готовились двинуться в дальнейший путь. Вблизи кипучей этой, могущественной стихии Тай, где будущее и прошлое мешались между собой словно краски на палитре художника, создавали теории вероятностей – картины дальнего и близкого. Наши путешественники готовились выйти в дорогу.

Феари. Ульрих. Сильмини. Принц. Великолепная Цера и её фей-ямы, что будет с ними дальше, куда поведет судьба наших странников и что есть Фонтан. Ради чего избранны были и призваны в этот мир?

Кем и для какой цели?

...Догорала туша убитой хармузды. Во второй раз убитой, что немаловажно! – во второй раз побежденной Церой, сокрушенной ей и ввергнутой в грязь уродины крылатой. Огонь облизывал изуродованные останки, потрескивая жизнерадостно да весело. Лениво ссорились между собой фей-ямы и Камме-Камме задумчиво дымил какими-то уж совсем непригодными корешками, периодически хмурясь и отплевывась, выбивая трубочку и набивая её новой смесью зеленой гадости…
Они собирались в путь – укладывали волокуши и нехитрые вещи собранные рыжим ведьмаком Валаром и ведьмой Мэль. Шкуры, травки, яблоки, оружие…

В воздухе пахло листвой и горелой плотью, пахло вкусной едой и прижаренной кровью – жестокие раны Церы привлекали к себе горящие взгляды фей-ямов.
- Ями-ями-ями, ранена. Ранена. Ранена, агась-агась!
…Зудили мухи, хохотал и матерился Рори, на все лады кроя и склоняя поганую саевскую мразь, Ульрих услышал признание в любви от Феари, не отранившись и не ослабив объятий. Опешив, но опешив кажется по-хорошему, хотя и не проронив тех же самых слов в ответ…Он остолбенел, потирая окровавленный подбородок, а потом тепло и ласково обнял девушку, выматерился и широко ухмыльнулся беззубой своей улыбкй. Едва живой рыцарь, но кажется не сломанный и не растерявший гемландского чувства юмора.

- Мать пф-пферемы-мать, Святое Н-небо. Пы-потому что у меня двуручник, леди Гвидичи!? Ну а кы-коня-то нет! Не сраного коня, не замка…Кы-какой же рыцарь без коня? К-какая любовь без родового поместья? И-или всё дело в двуручнике, м-мать его ж ять за ногу? Видит небо. У-у-у кы-красавца Улле ничего мы-маленького нет! Ха. То верно. Е-если дело ф дф-фуручнике, я в-всё п-пойму!

...

Собираются в путь кое-как обработав раны Химерийки. Потому что Цера права, потому что надо уходить скорее! Потому что время убегает, поджимает, поторапливает, потому что иногда – только один шаг вперед, выстраданный очень мучительный этот шаг означает Победу.

Что будет дальше? Куда в конце-концов привел их ветер Тай, ветер добра и света – в какие дальние края заведет он эту чудную зверино-человеческую компанию за которой от нечего делать, даже идиот Рори с пробитой бошкой увязался?

Смотрите же!
Рано или поздно, прихотливая затейница-тропинка начнет карабкаться вверх, выводя их в долину Чистейших Родников к Сторожевому Лесу. Здесь будет много воды, звонкого бульканья и теплых источников, коим неизвестные строители придали обличье мраморных ванн и терм в дальние счастливые времена. Путники найдут здесь древний город и разрушенные колоны, хрупкие мосты и красивые печальные беседки.
И место это будет так живописно, что даже Принц на время заткнется залюбовавшись местной красотой. Этими изумрудными соснами с их серебристо-синей горделивой хвоей, очарованный этими капельками воды застывшими на могучих лапах резных папоротников. И ароматами земли! – когда жирный дух чистой земли, станет мешаться с ароматами зимы и снега.
А над всем бесконечная синь неба! И прохлада и облака, такие вольготные свободные странники – бегущие куда-то корабли, вечно стремящиеся к каким-то дальним, недосягаемым своим рубежам.
Вверх и вверх они пойдут, всё дальше в верх забираясь сквозь водяное это королевство. К Фонтану! Который даёт всему жизнь. Здесь, у Церы будет время чтобы залечить свои раны как следует, здесь можно будет смыть грязь и отдохнуть после долгой дороги. Собрать ягод, фруктов и подстрелить дичь. Возможно, именно здесь южанин получит вторую жизнь, а дух Иссафальгар запертый в кинжале найдет покой. Врядли он станет человеком, скорее он найжет себе некое животное или растение чтобы заполнить собой. Ведь эти ванны волшебные – иные заполнены водой, другие заполнены самой жизнью - хорошее место чтобы залечить здесь свои раны, физические и душевные!

…Здесь множество тропинок и все они ведут в разные миры. Это и есть Фонтан. Сосредоточие жизни этого мира! Потому сюда так рвется Кума – отсюда она может спокойно распространяться в иные вселенные.

Путешественники принесли с собой грязь, горечь разочарований и частичку зла в душах. Дыхание Эгерии как того и желала Царица-Тьма! Но еще они принесли с собой героизм, храбрость, доброту и дружбу. Ульрих, рыцарь который боится воды пройдет этой дорогой вместе с Феари и вместе с Сильмини, пройдет как друг – веселый, юморной ублюдок, хотя и пошлет в задницу любого, кто предложит ему залезть в теплый бассейн. «Сам бы-бы-ять туда лезь, хрен ленглийский!»
Рыцарь будет стоять на страже и беспокойно ждать, когда желающие искупаться наиграются водой вдоволь.
Понравится Цере купаться или нет, неизвестно, но вот Ульрих совершенно точно не любит воду. Ульрих и его светло-пепельные волосы, так и не обретшие нормальный свой цвет, рыцарь и его коса будут держаться подальше от всей этой галиматьи.

А потом они снова двинутся в путь чтобы взобраться на вершину. И узреть, и разочароваться, восхититься быть может и завершить свой путь начиная новый! Сам Фонтан, в конце-концов окажется не более чем полуразрушенной чашей с каменным Сфинксом сидящим чуть поодаль. Именно Сфинкс призвал их сюда, именно Сфинк знает ответы.

…Нет. Принцу не даруют прощение, покуда он не проведет столетье в человечьей шкуре нестареющего мальчишки. Через сто лет он придет сюда снова и если в душе его произошли перемены – он будет прощен и снова станет Лесом. Не принцем. Но Королём!
И да. Найджелл не оживет. Его история закончилась. Он сам выбрал свой путь, он покорился злу, но умер не во тьме, перед самой смертью успев увидеть что-то светлое и правильное. Потянувшись к этому и...заснув быть может? Проснувшись быть может в ином месте? Кто знает...
Возможно. Маг Кальдарфинус был когда-то Хранителем этого мира. Жутким неудачником надо сказать, и довольно эксцентричной личностью, при всём при этом! Он ушел чтобы найти помощь. И вот уже пятьсот лет Кальдарфинус Аурэллиус понавтыкавший везде своих бездарных статуй, ищет героев...

Цера может остаться здесь навсегда – ведь это ее фей-ямы и её мир! Система вамурахимов-учителей прогнила и нужен кто-то сильный, кто-то достаточно жесткий и харизматичный чтобы обучить этих зверьков новому. Чтобы научить их сражаться против Кумы, чтобы создать Своё Собственное, Неустрашимое племя! Нужен кто-то Побеждающий, Сокрушающий и Великолепный и Единственный в своём роде. Нужна Химера с Большой Буквы. Нужна Пернато-Чешуйчатая Хищница Цера, единственная. Совершенная. Непобедимая!
Ведь этот мир-мечта. Мир, воплощающий фантазии. Второй шанс для исстрадавшихся, измученных душ нуждающихся в теплом пристанище. Так было в дальнее время – люди приходили сюда чтобы найти покой – люди, звери и прочие создания спасающиеся от Большой Войны. Они приносили с собой грёзы и этот мир делал их живыми. Сначала люди и звери ценили этот бесценный дар, помнили про ужас дальнего побоища оставленного за спиной, потом как водится развратились. Потом пришла Кума – сначала по чуть-чуть, исподволь, в виде желаний и грандиозных проектов. Потом в виде войн и жестоких убийств.
Хранителей не стало. Тех созданий, кто должен был напоминать, учить, рассказывать истории и оберегать. Их просто напросто не стало: иные ушли, иные умерли, иные стали послушными орудиями Кумы, подчинившись ее власти как подчинились рогатые псы. Все кроме Малыша! Все, кроме маленького пса называющего себя Айе-Рагайрахом.

Последним живым Хранителей стала Стена, но и ее сила истощилась – она мертва, она больше не может сопротивляться и удерживать Куму. Каменный Сфинкс хранит Знания, но он не может быть Хранителем, ведь слишком мало в нем души – он голем, каменное творение, затейливая игрушка развратившихся магов древности.
Если они пожелают, путешественники могут стать Новыми Защитниками или вернуться к себе Домой. Тогда. Рано или поздно Кума все равно придет сюда и все разрушит, а разрушив, пойдет распространяться дальше – ведь от Фонтана разбегаются сотни дорог ведущих в иные миры.

Что выберут наши путешественники, каким путем и какой дорогой пойдут, это уже другая история, как говорится. Но Ульрих не бросит Феари Гвидичи и не оставит эльфийку Сильмини Келевон одну. Ведь они не просто попутчики! – за время путешествия эти люди стали семьей.
Ульрих не оставит своих женщин, покуда судьба их не будет устроена как следует – впереди эту компанию ожидает много трудностей, возможно ссор и семейных конфликтов, но Ульрих чистокровный гемландец. А эти сукины дети гемландцы умеют выбираться из любого дерьма. Они ведь не Легличане поганые, они Гемлы – дети Зимы!
...Вот отражаются в его серых глазах эти дамы близкие сердцу: Феари – горячая сильная женщина умеющая любить, немного порочная, немного святая. Разная как и все женщины! И дева Сильмини – Дева Луна, волшебница из волшебного Леса, хрупкий звонкий колокольчик, неземная красавица навевающая неземные сны! Он любит их обоих. Даже больше чем любит…проросли в его душу, что называется. Еще Цера, ребенок в шкуре огромной могучей Василиски. Пойдет ли Цера путем добра, или превратиться со временем в жестокую тираншу, пока неизвестно. Но наша Химера Сильная! Это самое великое её достоинство – Химеру не сломать так просто, как каких-то там паршивых псов, уродливых снежных ведьмищ или глупых пушистиков мням-мнямов не обратить в ничтожество...

Здесь она может стать Настоящей Хозяйкой: не тем вонючим мешком дерьма которым был ее Хозяин – она будет настоящим Повелителем. Она сумеет подчинить любого. Она научиться заботиться. Наказывать. Создавать. В конце-коцов, Волшебный Лес остался без своего Принца, и ему нужен кто-то великий и сильный, чтобы защищать местные чудеса...
И здесь Химере никогда не будет скучно – потому что вокруг слишком много монстров, слишком много разных ублюдков желающих помериться силами. Это место долгой хорошей войны! Но здесь можно созидать. Трудно. Сжав зубы. Выстроить что-то новое и мирное.

Феари. Сильмини. Цера. Ульрих. Станут ли они новыми Хранителями или оставят этот мир, избрав свои собственные дороги? Поживем – увидим. В любом случае они пришли к Фонтану. Они победили смыв грязные чары Кумы доброй водой – обстоятельства победив и самих себя тоже. Они семья – Вамурахилья, Сила созидающая и могучая. Перед этой силой никто не устоит!

Это был долгий, трудный и полный опасностей путь, но они преодолели невзгоды и дошли. Пусть не все. Пусть дорога и забрала некоторых из них. Но они пришли к Фонтану и получили ответы на свои вопросы. Как то водится, вопросов меньше не стало - каждый ответ рождал всё новые вопросы, и одной любопытной эльфийке-альвари следовало поумерить свою жажду Знаний. Ведь не каждое Знание можно постичь умом - только высшие из существ способны понять природу мироустройства Вселенной. Такими были и есть Илуватар и прочие альвские божества, но сами альвы - они хоть и бессмертные, но довольно приземлённые, принадлежащие одному миру его жители, в большинстве своём. Не с каждым альвом случаются вещи, подобные произошедшему с Сильмини. Не каждого перебрасывает в иные миры...

За время пути спутники могли видеть её разной. Спокойной и уравновешенной она оставалась большую часть времени, но в иные моменты могла стать самой разной. Её видели резвящейся со щенком абиссинского рогатого пса по имени Айе-Рагайрах. Мечтательно смотрящей в небо. Любующейся красотой природы или архитектуры древнего города. Поющей свои прекрасные альвские песни, порою грустные, иногда весёлые. Смеющейся над шутками Ульриха, игривой и весёлой, и мило ревнующей его к Феари или Цере. Строгой с бывшим Королём-Лесом, а ныне простым человеческим мальчишкой, иногда кричащей на него, а в другое время говорящей с ним ласково и обнимающей, как мать своё дитя.
Сильмини Келевон Леонтари могла быть разной. Даже Ульрих мог это понять, несколько избавившись от придуманного им образа светлой и непорочной девы. Хотя она и близка была к нему, но всё же не стоило её совсем уж идеализировать. Тем более теперь, когда в её сердце пустило росток чёрное семя. К счастью, зло не могло разростись, пока ему нечем было питаться. А в доброй компании друзей Сильмини было хорошо...

История этого мира была прекрасна и величественна изначально, покуда всё лучшее в нём не начало рушиться и не стал он местами тёмным, опасным и злым. Поведанное Сфинксом погрузило Сильмини в глубокую задумчивость. Три дня и три ночи сидела она, не смыкая глаз, у Фонтана, решая для себя сложную задачу Выбора. Уйти или остаться. Свой мир и свой Лес ей были дороги, и им сейчас грозила неведомая напасть - те самые ужасные чудовища со звёзд, истребившие весь её отряд. Но, с другой стороны, она была нужна здесь. Покуда Король-Лес зачарован - по её отчасти вине, надо сказать! - и не может защищать свои владения, она не имеет права его покинуть. Совесть ей не позволит этого сделать. Да и, по правде-то говоря, за эти дни альвари успела привязаться к этому миру и даже к несносному болтливому мальчугану.
Разговор со Сфинксом помог ей принять, как она считала, верное решение. Эти сто лет, что Лес будет зачарован, Сильмини проведёт с ним, будет его оберегать и защищать, станет его Хранительницей и Защитницей, а для мальчишки старшей сестрой и матерью. Она не оставит его в беде и всегда будет рядом, даже если он решит, как Мэлья, отправиться один в дальние странствия, чтобы укрепить свой дух и познать, что значит быть человеком.
Но она не просто будет ждать целый век, чтобы вернуться. Каждый день она будет посвящать время обучению магии. Здесь, в мире, пронизанном ею насквозь, да в такой близости от Фонтана, она сможет научиться за сто лет много большему, чем в родном Лесу. К сожалению, ни один альвский маг не сравнится в мощи с магическими сущностями этого мира. Но, оставаясь здесь, Сильмини может стать сильнее. Чтобы ко времени, когда с Короля спадёт заклятие, познать много больше любого альва. Эти знания, возможно, помогут ей не только усмирить Куму, но и спасти свой родной мир впоследствии. Может быть, Сфинкс даже вернёт её не спустя сто лет, а в день и час той битвы, а может, и до того момента, как отряд угодил в западню, и тогда...

Впрочем.
Не будем заглядывать в будущее. Оно ещё не написано. Кто знает, как всё сложится. Даже имея планы на сто лет вперёд, жить-то надо днём сегодняшним.
А сегодня у нас по плану...

- Сэр Ульрих! - сребровласая дева, звонко смеясь переливами колокольчиков, обеими руками ухватила немытого рыцаря за руку и потащила его, упирающегося, в сторону тёплого бассейна, не слушая никаких отговорок и ругательств. - Сэр Ульрих! Вот же упрямец! Если вы и сейчас откажетесь мыться, клянусь богами, я подолью вам в кружку сонного зелья и сама вас вымою, пока будете спать богатырским сном! Мне вон Рори и Цера помогут вас до бассейна донести, - она оглянулась на химерийку и подмигнула ей. - А если послушаете меня, то я вам испеку самый вкусный на свете фруктово-ягодный пирог! Пальчики оближете и ещё попросите! Выбирайте!
Она отпустила руку Ульриха и встала перед ним с вызовом, подбоченясь и хитро глядя так снизу вверх в его добрые и печальные глаза. Послушает или нет?

Да. Каждому из путников предстоит нелёгкий Выбор...