...сквозь решетку... | ходы игроков | Артур Николаевич Спрягайлов

Старая, пыльная кушетка. Потрепанное покрывало, в которое ты бережно завернут. Дача. Ты вспомнишь и узнаешь ее даже сейчас, даже в таком состоянии. Только вот время не пощадило старенькое здание. Стены полуразрушены, везде пыль и паутина. И тьма. Глубокая, зыбкая тьма. Холодно очень. Тело дрожит, сопрягаясь стонами, вырывающимися из глотки. И только один звук в немой тишине – звук дождя, стучащего по шиферу крыши.

Дождь... он есть. Или мне только чудится? Нет, он вроде есть - он там, стучит по шиферу, я же слышу... Или все-таки нет?
Я хотел узнать... хотел, как никогда в жизни. Он стучал по моей душе, ибо был сам по себе вопросом: а смогу ли я? Я еще не понимал, чего. Мне приходилось часто не понимать, но сейчас это особенно томило. Я хотел узнать, я хотел выпрыгнуть из постели и посмотреть, есть ли он. Не страшно, что там холодно и темно - я боялся вещей пострашнее. Это было жутким искушением, взять и выйти, но я не мог. Я боялся. Нет, не тьмы, не холода... я боялся, что опять проснется мама. Нет, пусть бьет - не страшно. Намного было страшнее, что она опять будет недовольна, ведь я поступлю не так, не правильно... Я не понимал почему. Я всегда не понимал, но страх очередной ошибки заставлял меня дрожать под пледом... Она... она хотела всегда чего-то своего... черт, слезы потекли. Она всегда хотела чего-то неуловимого, далекого. Я не понимал, чего. Но она хотела и требовала... Постоянно. Она думала, что я знаю, но я-то не знал - откуда мне знать? Никто ж не объяснил... А ей было все равно. Она хотела, а не получая того, била... сука. Только сейчас я начал понимать, как же я ее ненавижу...

Из темного проема одного из коридоров вышла призрачная фигура. Костлявая, иссохшаяся. Ты с трудом смог узнать в ней свою мать, завернутую в какие-то тряпки, обнажавшие висящую грудь. Волосы были растрепаны, рот открыт в немом крике. А из глаз на тебя безразлично взирало два трупных червя, успевших сытно поужинать роговицей.

Опять... опять я в чем-то провинился. Я понятия не имел в чем - ей было все равно... Ей было всегда наплевать! Наплевать, что я чувствовал! Она никогда меня не понимала!!! Но, что страшнее... никогда и не хотела... Ей было все равно. Она смотрела на меня сквозь пелену безумия - она видела лишь мое гнусное тело, что чем-то ей не понравилось... Она думала, что его можно заставить исправиться. Но как? Я не понимал... Как бы я ее не ненавидел, я всегда хотел ей понравиться, я хотел, чтобы она мной гордилась, я хотел, чтобы она меня похвалила... Хоть раз... Сколько я старался? Сколько я ради нее сделал? А что я мог сделать? Тот жалкий рисунок гуашью? Пластилиновый человечек в дестком саду? Что она тогда сказала, Артур? Ничего. Абсолютно ничего... Она могла видеть во мне лишь плохое, потому что ей было наплевать...
Меня трясло, я рыдал под тоненьким пледом. Я понимал, что передо мной ее истинная сущность... Мерзкая сухая ублюдочная тварь... Сука, как же я тебя ненавидел... Сука! Как же я хотел тебе сказать это в лицо, но боялся... Да, я сказал это Лидке - тогда ты была ею. А потом Наташкой. Сука... Вся моя ненависть скопилась лишь в одном слове, она хотела выплеснуться, но не могла. Я боялся... я боялся тебя... и ненавидел.

Сухие губы матери расползлись в улыбке и лопнули с противным хрустом. Что-то черное и вязкое заскользило по подбородку вместо крови. Она явно пыталась что-то сказать, но не получалось. В комнате запахло стухшим мясом и гнилью. Существо сделало нерешительный шаг в твою сторону.

Боялся? Боялся чего? Того, что ты разозлишься? Того, что ты разочаруешься во мне? Почему я этого боялся? Разве мне не должно быть все равно, также, как и тебе? Где-то в глубине души я откопал это чувство, которое уже давно должно было отсохнуть и отвалиться. Но нет, оно продолжало жить! Но зачем? Зачем, мне тебя любить, мама? Я до сих пор этого не понимал... но любил... За что? Да не за что. Лучше бы ты меня не рожала, чем жить в этом поганом мире... Ты слышишь?! Я не хотел, чтобы ты меня родила, ты слышишь, сука?! Нет... ведь я же до сих пор не могу тебе этого сказать. Я опять боюсь. Да чего же, черт подери, мне бояться?! Я и так уже давно мертв. И ты мертва. Страха быть не может... Я должен, наконец, тебе это сказать... Должен... Сука...
-Я тебя ненавижу! - вдруг прорезался мой жуткий надрывистый крик сквозь слезы, я не заметил, как в напряжении сел в кровати. Мышцы сводило судорогами, меня трсяло, глаза застилали слезы, горло болело, но я продолжал, глядя в пустые глазницы моего самого любимого, ненавистного и главного человека в жизни. Единственного человека в моей жизни.- СУКА!!! Ты слышишь?! Теперь ты слышишь?! Я тебя НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ! Сдохла? А я этому рад, тварь! Ты этого достойна! Это по праву... Я тебя ненавижу, сука! Ты слышишь? Слышишь? Слышишь?.. - я сидя согнулся и обхватил голову руками, не замечая слез... я больше ничего не замечал. Все. Мне больше нечего здесь делать... - Сука... сука... сука... - бормотал я, забыв про все.