| |
|
|
Засыпал Грэхам тревожно, все опасаясь увидеть что-то эдакое во сне, но ему ничего не приснилось, чернота умиротворяющая, и только. А вот пробуждение вышло жутковатым.
Чуть было следом за Себастьяном Грэхам не закричал, а за нож схватившись резко - чуть было не порезался. Нельзя же так. Успокоившись, выдохнул, пот со лба утер и подивился про себя тоиу, сколько же человеческого в нем сохранилось не смотря на кучу металла в теле (среди всего прочего скоба в затылке очень волновала, заснуть ктому же мешала).
Сменщикам сказав: "меня следующим будите", лег снова.
Может в этот раз приснится что-нибудь.
Подумал, и пожалел, что подумал.
Приснится ведь, вон как Себастьяну приснилось.
Грэхам губу прикусил чуть (проклятые зубы, порвут ведь), зажмурился да таки заснул.
|
|
241 |
|
|
|
|
Обменялся с Дошом короткими фразами "Все спокойно? Да, все спокойно. Ну спи." Поворочался, зевнул. Надел одежды, опоясался мечем взял в руки арбалет и, борясь со сном прошелся до телеги и вокруг. Места просто умиротворяющие.
Наметил луну, чтобы времени счет не потерять и пошел бродить по лагерю. Пару кругов сделал, надоело. Присел у колеса тележки, арбалет на колени поставил. Сидит, о привратностях жизни размышляет.
После пары часов дежурства будит Коба и Грэхама и отправляется досыпать.
|
|
242 |
|
|
|
|
А когда пришла его очередь дежурить под утро, поднялся не спеша герой и последователь Всепростителя.
Зарядку сделал, одежду уже высохшую одел вместе с доспехом. Умылся, зубы почистив.
И в отличии от предыдущих дозорных, стал не спеша прогуливаться вокруг да по периметру лагеря.
По сторонам так внимательно поглядывает в надежде что-то интересное заприметить.
Останавливается, прислушиваясь внимательно, если вдруг звук какой.
Ходит, на посох свой опираясь и дозор несет ответственно, молитву про себя утреннюю проговаривая.
|
|
243 |
|
|
|
|
Дозорные бдили, сменяя друг друга, и каждая смена была готова отдать жизнь за идеалы истинного эльдианства.
Но поскольку никто на вас не напал, готовность эта временно осталась невостребованной.
Времени на сон было изрядно, вопреки опасениям с утра пораньше никто вас будить не стал, и все очень хорошо выспались.
Ближе к полудню из фургона вылез Рвач, бодрый и судя по мерзкой ухмылке, замышляющий что-то очень гадкое.
К вашему удивлению, одет он был на этот раз не как обычно, с показной скромностью, а напротив весьма и весьма богато. Вы таких нарядов и у барона своего не видали:
Белая рубашка, роскошный пурпурно-красный дублет, со стоячим воротом и пуфами на рукавах. Сшивные двухцветные шоссы, с внушительным гульфиком, украшенным бахромой.
Дорогие очки, с золотыми дужками и линзами голубого хрусталя. Красный бант, с бриллиантовой заколкой в форме колеса, изумительной по качеству работы.
Пояс, набранный из серебряных бляшек, на каждой из которых выгравирована покаянная молитва Всепростителю. Отличной выделки сапоги.
В правой руке Рвача привычно обосновалась изящная трость, с серебряным навершием в виде головы каррака.
Пока этот пижон поправлял рубашку, вы успели разглядеть татуировку на его правой руке. Весьма качественную и очевидно дорогую.
Раздавленный колесом череп, над черепом надпись - “Эльдо умер за грехи наши, а ты сдохнешь просто так”.
Игриво покручивая трость, Рвач погнал толстяка к мешку со вкусной едой, который заставил взять обожженной рукой и отнести к фургону.
Смотрел при этом на Себастьяна жалостливо, как, например смотрят на больного котенка, перед тем как его утопить. Но пока топить не стал.
После того как продуктовый вопрос окончательно разрешился, из фургона, усилиями Ву, были выгружены пара походных сумок и небольшой сундучок.
А затем случилось общее построение.
Выстроив всех перед фургоном, Рвач задумчиво прошелся туда-обратно, разглядывая вас и явно что-то решая.
Почесал подбородок, еще раз посмотрел на вас, и тростью указал на Олвера, Доша и Грэхама:
- Ты, ты и ты, остаетесь. Остальные впрягайтесь в фургон и пиздуйте на дорогу. Там меня ждите, тихо-тихо.
|
|
244 |
|
|
|
|
И вновь никаких сновидений. Остаток ночи в качестве дежурного - заместо них проканать мог бы, но не проканал. Ночь как ночь, как тысячи ночей прошлой жизни.
Грэхам считал себя больше городским жителем, но всё же доводилось ему немного и по большой природе странствовать, а потому шум леса и неудобства от насекомых всяческих ему были не в новинку. Впрочем, комары, конечно, не докучать не могли, даром что стальные части тела покусать не могли. Барроу укрывал плоть своим балахоном, оставляя неуязвимые части тела глупым кровососам, так и перекантовался.
На утренний гардероб Рвача смотрел с изумлением и недоверием, не в силах в толк взять, зачем понадобилось именно сейчас так наряжаться тому. Впрочем, быстро смекнул, что наверно большой город рядом, и кроме как сейчас переодеться больше будет некогда. Ну что же, святому виднее.
Татуировка отдельным заглядением была, а что написано было - то Грэхам только мельком успел прочитать, что-то про грехи, Эльдо и, кажется, смерть. Читал он медленно и по слогам, и желательно не много за раз.
Оставался по приказу с тревожным предвкушением и даже лёгким азартом.
|
|
245 |
|