"Intra me Deus" | ходы игроков | Инфо

Алекс задумчиво наблюдал, как переливается красное вино в хрустальном бокале, как изящно преломляются в алой жидкости солнечные лучи. Наблюдал и прислушивался к шуму Лос-Анджелеса – звуковая гамма огромного мегаполиса давно уже стала чем-то родным, раздражающим и одновременно безумно приятным. Рёв проносившихся мимо автомобилей, голоса и крики людей, гомон – всё это резко контрастировало со спокойной музыкой, что лилась из динамиков на открытую террасу небольшого кафе.
Именно в эти секунды Алексу меньше всего хотелось покидать город, ставший родным за долгие годы. Уже не столь притягательной казалась задуманная статья, куда экстремальнее представлялись теперь ожидаемые условия. В этот по-летнему тёплый осенний денёк особенно угнетающе рисовало воображение полярную станцию, превращая то, что казалось прежде всего лишь развлекательного плана поездкой, скорее в гнетущий кошмар.
Уэйн наслаждался тем, как ласкает приятный ветерок кожу, радовался погоде – в преддверии пусть и непродолжительных, но перемен, по-новому оценивал всё то, что имел ежедневно на протяжении многих лет. Но теперь уже поздно было отказываться – билеты куплены, начальство станции извещено. Завтра утром Алекс должен быть на борту самолёта, который станет лишь первым этапом на его пути к затерявшейся среди льдов базе полярников. Чёрт побери, ведь это даже не на территории штатов. Впрочем, о плохом он решил начать думать несколько позже – не раньше, чем поймёт, во что всё-таки выльются его грандиозные планы на оставшийся вечер.
Уэйн наконец оторвал глаза от вина и с улыбкой посмотрел на свою собеседницу. Разговор, по всей видимости, зашёл в тупик окончательно, но Алекс по-прежнему не хотел расставаться с надеждой.
- Я улетаю завтра утром, - с нотками недоверчивого разочарования в голосе заявил он.
В ответ Ева лишь холодно улыбнулась, вопросительно приподняв бровь – эта улыбка сводила Уэйна с ума уже чертовски долгое время. Выглядела она, конечно, безупречно – как и всегда. Шикарное платье, идеально подобранный макияж – впечатляющий образ дополнял неизменный аромат чертовски дорогих духов.
- Вполне возможно, на несколько месяцев, - в серых глазах собеседницы Алекс видит лишь всё тот же вежливый интерес, выводивший его из себя.
- Это опасно, я могу не вернуться, - уже без особой надежды заканчивает он, лишаясь остатков недавнего энтузиазма.
Вот уже почти год это безумие продолжается. Ровно с того момента, как в их газету приняли новую журналистку. С первого взгляда Ева произвела на Алекса определённое впечатление, которое лишь беспрестанно усиливалось по мере того, как он пытался познакомиться с новой коллегой поближе. Уэйн, к собственному удивлению, наткнулся на холодный отпор – она была безукоризненно вежлива, общительна, но, в то же время, совершенно неприступна. С завидным упорством игнорировала любые намёки на какие-либо отношения за исключением деловых. Алекс был уверен, что она просто над ним издевается – в серых глазах проскальзывало периодически насмешливое выражение, читалось в улыбке, что так часто появлялась у неё на губах.
- Ты сам туда рвался, - ответила девушка всё с теми же интонациями.
Ведь она всё понимает. Не может не понимать. Ева сводила с ума именно своей недоступностью – будь всё иначе, навряд ли удалось бы ей надолго приковать к себе внимание Уэйна.
- Конечно просился, - с улыбкой ответил Алекс. Уж она должна его понимать – такая же идейная карьеристка, готовая практически на всё ради продвижения вверх на пару ступенек. Эта «деловая встреча», судя по всему, таковой и останется. Как и многие предыдущие.
- Может мы всё-таки…?
Она обворожительно улыбнулась, отрицательно покачав головой.
- Мне пора, Алекс. Спасибо за ужин, - поднялась.
Неужели и правда уйдёт? Ушла. Уэйн проводил её долгим, полным безграничного разочарования, взглядом. Ушла.
Только сейчас он понял, насколько сложно будет выпасть на столь длительный период из жизни. Оказаться в отрыве от привычного общества, от подавляющего большинства информационных потоков. Ведь там всё так медленно, на этой чёртовой станции. Ещё не успев уехать, Алекс безумно ждал своего возвращения. Ему будет не хватать всего этого. Тепла. Шума огромного города, в котором жизнь пульсирует столь ярко и стремительно. Редакции “National Tribune”, которая, за проведённое там Алексом время, почти что сделалась для него вторым домом. Статься о нелёгкой жизни американских полярников. Наверняка можно было подобрать для этой цели другую кандидатуру.

Эмоции.
Яркие, вспыхивающие калейдоскопом в мире белых снегов и монолитного постоянства. От звонкого смеха до глухой тоски. От светлой скорби до пытливого любопытства. Они есть основа. Они есть самоцель. Познать все, вкусить каждое мгновение, побывать везде.
Смелость.
Надежда мира. Стержень аморфного и глупого добра. Не остаться в стороне и не отвернуться. Пока есть те, кто нуждается в помощи. Собака, человек, брошенный котенок - разве имеет значение? Главное - сохранить себя. Не потеряться в потоках холодной отстраненности и безучастия.
Любопытство.
Быть впереди, находить скрытое, разбивать устоявшиеся догматы. С легкостью забывать о грузе прошлого. Беспечно откидывать будущее. Чтобы в полной мере вкусить единственно-важное настоящее.
Честность.
Ложь не бывает во спасение. Ложь стоит слишком дорого. Пусть остается на пыльных полках бытия и не касается этого маленького серебряного мира. Мира, где она выбрала не лгать никому. И в первую очередь - себе.

Беспечная, мягкая и доброжелательная - Сэм создает впечатление человека, который в жизни достиг счастья. Обрел нирвану. Вошел в то желанное всем потоковое состояние. Жаль, что это только впечатление.
Есть ли истинно-счастливые люди в этом мире?
Если и есть, то она их не встречала. Ни вокруг, ни за холодной поверхностью зеркала. Просто боль свою, равно как и печаль, и страх - Сэм привыкла прятать. В те глубокие и далекие норы, куда сама нечасто заглядывает. Нет, она не сильная и не твердая, как гранит. Ее легко сломать. Легко обидеть. Но она так же легко простит и соберет себя по кусочкам, чтобы начать сначала. Снова и снова. Столько, сколько потребуется.

С детства любящая животных, Саманта не изменила своим увлечениям и на протяжении взросления. У нее были и другие хобби. Разносторонняя и любопытная, она увлекалась сразу всем, до чего могла додуматься. Боевые искусства, художество, поэзия, иностранные языки, пианино, пение, психология даже. Но все это меркло на фоне самой яркой страсти - любви к животным.
Почему?
Все просто очень. Животное не обидит по мимолетной прихоти. Оно не ранит острым и едким словом. Оно будет честным в проявлении своих чувств и эмоций. И в этой поразительной чистоте Сэм находила нечто прекрасное и достойное восхищения.
Особенно ее поражали собаки.
Было ли на свете более преданное создание? Более зависимое и нуждающееся в человеке?
У нее была собака. В далеком и сказочном детстве родители смилостивились над бесчисленными просьбами ребенка и подарили щенка самоеда. Белоснежное чудо перевернуло мир девочки и задало направление для ее будущего.
Она решила стать кинологом.
И не разочаровалась.

Жизнь в небольшом городке, в прекрасном штате Вашингтон. Здесь не люди покорили природу, а она восторжествовала над человеком, впрыскивая в его сердце восторг. Тут всегда было хорошо. И тут провела практически всю свою жизнь Саманта Хейз.
У нее была любящая семья. Отец геолог, а мать фотограф. Двое таких разных, но близких людей для единственного и долгожданного ребенка.
Здесь Сэм выросла. Здесь выучилась и получила свою первую работу - дрессура служебных собак.
У нее были друзья и был парень. Терпеливая, заботливая семья. Маленький уютный мир. Он лопнул тогда, когда ей пришло приглашение на полярную станцию в Гренландии. Долгие дни терзаний. Выбор. Решения. Большие и важные советы. Много ненужных слов. Все смешалось и закрутилось, а Саманта вдруг поняла, что не сможет отказаться. Просто потому, что так надо. Просто потому, что ее маленький мир оставаться маленьким больше не может.
Она согласилась и прилетела сюда три недели назад. В край забытых снегов на отшибе мира. Романтично? Как бы не так.