Hopeless | ходы игроков | 21. Саири

      Морской бриз освежал, наполняя паруса величественного трёхмачтового корабля и заставляя их скрипеть от натуги. Вокруг — бескрайнее море. Полоска земли была видна в последний раз неделю назад. А полмесяца назад вы только отплыли от Кериосселя, эльфийского города, расположенного в устье реки Лелиалланет, впадающей в само Нестихающее море. Путь тебе предстоял не самый близкий: необходимо было добраться как можно скорее до человеческого города Лорнаэка. По прибытию туда тебя должен был встретить старший брат Орлек, полностью Орлеакель, и отвести в тамошний дворец. Дела предстояли важные, в стоящем в твоей личной каюте ларце — не просто исписанный красивым почерком листок с несколькими печатями, там хранится важный торговый договор между эльфийским и человеческим государствами. Да, не верится, но ты посол, выбирающийся к тому же за пределы родины в первый раз.
      И в первый раз ты плыла на корабле «Чарующий». Последствия нехватки опыта были печальны: вся эльфийская грациозная величавость вываливалась вместе с остатками пищи за борт. Привычные к такому, просоленные до самых костей эльфы-моряки то и дело подшучивали над зеленеющим время от времени послом. И флаг показывать не надо — основной цвет его лица выражает все, что надо. Тебе же оставалось лишь проклинать про себя барку ли, бриг ли или вообще фрегат. Ты плохо разбиралась в кораблях и из-за каждодневного унижения как-то и не стремилась почерпнуть что-то новое о них.
      Но все же дни тянулись за днями и ты начала потихоньку привыкать к качке. А еще ты обнаружила, что морские закаты и рассветы уникальны по своей красоте и можно весьма легко потерять счет времени за наблюдением этих чудеснейших явлений. Миг — и небеса озаряются настолько светлыми и чистыми красками, что никакой художник в своих полотнах похвастаться не может. И вот страдания бурчащего желудка заменились томительными часами выжидания нового рассвета или заката. Тебе безумно нравилось стоять, облокотившись о борт, дышать свежим воздухом, чувствовать порой лицом освежающие брызги морской воды… И видеть как красное, розовое, оранжевое и наконец желтое заменяют собой серое и синее. Завораживающее зрелище.
      Все изменилось за один день. На горизонте появилась точка, превратившаяся через некоторое время в полноценный корабль. Пиратский. Сперва была надежда, как сообщил капитан, уйти на попутном ветре — парусное вооружение у вас было хорошее. Но пират оказался быстр, а затем и вовсе начался переменчивый ветер, из-за которого «Чарующий» начал ползти не быстрее черепахи, в то время как противник стремительно приближался галсами с помощью своих косых парусов. Затем вы решили отпугнуть мерзавцев выстрелами из пушек. Они, нисколько не изменив своему решению нагнать лакомую добычу, ответили тем же образом. Скрепленные цепью ядра прорезали паруса, убив пять человек команды «Чарующего». Капитан отправил тебя в каюту и приказал ни в коем случае не выходить, а в качестве охраны приставил своего помощника, белокурого эльфа Нианеля.
      Дальше ты могла ориентироваться лишь на свой острый ух. Грохочут пушки, свои, заставляя корабль дрожать, и чужие. Вонзаются ядра в дерево. Трещат палуба и мачты. Кричат эльфы, умирающие и изуродованные. Толчок. Криков становится больше, а вместе с ними — оскорблений и проклятий. Больше ног начало топтаться по палубе. Лязг металла о металл. Выстрелы мушкетов и пистолей. Нианель мнется рядом, хочет туда, в схватку. Но приказ капитана для него выше его желаний, и он остается с тобой. Ты залезла в кровать, обняв обеими руками свой ларец и ожидая, что в конце концов добрый-предобрый капитан откроет дверь и скажет, что все в порядке. Дверь в каюту открыл пират, просто выломав ее. Нианель бросился с саблей на этого грязного человеческого выродка, но тот просто выстрелил в него из своего пистоля и помощник капитана тяжело ухнул на пол, зажимая правое плечо. Так ты попала в плен к пиратам.
      Больше ты не имела возможности лицезреть по утрам и вечерам рассветы и закаты. В трюме этого не видно. Другие пленники пиратов стали твоими соседями. Среди них были преимущественно люди, несколько дворфов и даже эльф. Нианель. Остальную команду убили, но помощника капитана не стали добивать. Просто отрубили ему правую руку, начавшую спустя неделю плена гноиться, и прижгли культю. Помогло избавиться от гноя и устрашить сломленных людей, но надолго ли помогло? Повсюду грязь, вонь, ни единого солнечного лучика. Болезни сами собой рождаются в таких условиях, и беспрестанный кашель и не сходящая с лиц желтизна у большинства из пленников доказывают это. Одно хорошо. Никто из пиратов тебя не изнасиловал. Пытались это сделать, да, но их капитан, увидев тебя, сразу же запретил им подобное. Из крохи благородства, горевшей на самом дне его черной души, или из каких-то своих причин — ты не знала.
      Путешествие длилось… месяц, наверно? В полной темноте, озаряемой светом только тогда, когда пираты удосуживались скинуть пленникам свои объедки или полутухлую пищу, легко было потерять счет времени. Как только корабль бросил якорь, вас погнали сначала на палубу, а затем и в шлюпки по четыре-пять человек. Все блестело вокруг из-за необычайно палящего солнца. Где-то совсем рядом виднелся остров, деревья которого имели листья весьма странной, невиданной тобой раньше, формы. Грести к берегу пришлось вам самим, в то время как пираты держали вас под прицелом своих мушкетов и пистолей. Тяжелее всего пришлось Нианелю: справиться с веслом с одной рукой было практически невозможно, но детина с запахом перегара из-за рта заставлял бывшего помощника капитана грести в два раза быстрей, чем остальные. Остальным также пришлось ускорить свой темп в итоге. Нианель молчал, хоть вся его левая рука и побагровела от усилия.
      Когда шлюпки причалили к берегу, пираты заставили всех пленников сбросить всю одежду и тщательно помыться в воде. Ты, как и остальные, подчинилась. Перспектива избавиться от грязи превзошло все нежелание обнажаться на глазах у выродков. Они, как и ожидалось, улюлюкали, отпускали ехидные комментарии и сальные шуточки, но при этом каждому пленнику выдали новую одежду: простой балахон из обычной белой ткани. Твое старое платье и так стало грязным настолько, что его можно было сразу сжигать, так что ты одела балахон почти с радостью. А вот дальше все пошло худо: вас заковали в кандалы, попарно нога к ноге и длинной цепью каждую пару друг с другом. После этого пираты с их капитаном во главе повели вас через джунгли по малозаметной тропинке, пока вы не вышли к склону, под которым вырос большой город с множеством белых башенок.
      Никто из одетых в светлое тряпье горожан этого города не обращал внимание на пленников. Им было все равно. Пираты спокойно вели вас по улицам до самой площади, где возвышалось множество столбов с людьми, привязанными к ним, а многоголосая толпа выкрикивала цену, за которую готова купить себе раба. Какие-то неизвестные тебе сикели. Всех вас также привязали к столбам, только ты и Нианель были привязаны к одному столбу, в то время как другие каждый к своему. Множество людей позарилось на тебя и хотело купить. Среди толпы то и дело мелькали большие паланкины, которых тащили смуглые обнаженные рабы. Богатеи.
      Торг за тебя шел особенно оживленно. Весь энтузиазм покупателей слегка охлаждал однорукий Нианель, добавляющий всего два-три сикеля к итоговой цене, в то время как твое тело оценивалось в десяток сикелей и с каждой секундой становилось все дороже на пару сикелей. Дело закончилось на том, что пиратам за тебя и помощника капитана перепало тридцать пятых золотых монет, а вас развязали и подвели к паланкину, в котором возлежал весьма жирный богатей с длинной бородой, закутанный в перламутровые одежды и вкушавший виноград со специального блюдечка.
— Снимите с них кандалы, — прозвучал его жидкий голос, и приказ был выполнен в сию же секунду. Сочная ягода лопнула на его губах. — Палку ей.
      Один из смуглых рабов всунул в твои руки увесистую трость с металлическим набалдашником на конце.
— Бей калеку рабыня! — приказал тебе богатей. — Я не желаю видеть это уродство.

Прощаясь с родным берегом, Саири едва сдерживала слезы - так сильно она любила Кериоссель и его размеренный образ жизни. Единственное, что поддерживало в молодой эльфийке «боевой дух», так это скорая встреча с братом, которого она вот уже год с лишним не видела. Впервые вырвавшись за границы эльфийского государства, девушку охватила не только тоска по дому и переживания о предстоящей миссии, в груди горело еще одно неприятное чувство, словно предвестник беды, не дающий покоя. Но разве она могла предугадать свою близящуюся судьбу…?

Белые камни высоких башен Кериосселя исчезли из поля зрения уже к полудню, и по периметру палубы «Чарующего» не было ничего, кроме голубой неспокойной воды. Все переживания, связанные с отплытием, уступили усталости и легкому головокружению, которое день ото дня превращалось в сущий кошмар для создания, незнакомого с морской качкой.

Так один день сменялся другим, капризный организм потихонечку приспосабливался к новым жизненным условиям, и теперь путешествие не казалось карой за несовершенное преступление, открыв засидевшейся в гнездышке девушке новые оттенки.
В каждом восходе и закате она искала свое неповторимое очарование, это помогало коротать сутки. А ночью им путь освещали миллионы ярких звезд, и полумесяц, с каждой новой встречей становящийся все тоньше.

Но морская идиллия оборвалась для команды «Чарующего» совершенно внезапно. Несомненно, опытные моряки знали, какие опасности можно повстречать на своем пути на синих просторах, вот только Саири наивно предполагала, что самой страшной угрозой им может стать только шторм. Корабль, поднявший черный флаг, оказался значительно быстрее эльфийского судна, что сыграло роковую роль в судьбе экипажа и, в частности, в жизни Саири…

Пираты нападали под тревожный визг карабельной рынды, созывающей братьев на палубу, по которой уже ручьями лилась алая кровь. Эльфийка мысленно корила себя за то, что так и не научилась слушать свое сердце. По приказу капитана, девушка убежала в каюту, где неустанно молилась на родном языке всем известным ей духам. Скоро все закончилось, и испарилась надежда на благополучный исход сражения для эльфийского экипажа…

Запертая в трюме, Саири окончательно потеряла счет времени, жалея с каждым стуком сердца, что не отдала душу морской бездне. Обратную сторону жизни девчонка увидела и почувствовала на собственной шкуре именно здесь, в этой тюрьме. Она видела, как умирают пленники от голода и болезней, как разлагаются их тела, в которых копошились здоровенные крысы. О да, крысы, их здесь было больше, чем людей на всем судне захватчика. Они пищали днем и ночью, сновали туда-сюда, цокая маленькими когтями по влажному деревянному полу, иногда пробегая так близко, что задевали людей своими отвратительными хвостами. Когда пираты забывали о своем «ценном грузе» и о его нуждах, кто-то из пленников порою отчаивался на столько, что не брезговал и сырой, свежезадушенной мохнатой тушкой. Так болезнь забирала все больше людей, и только мерзкие серые падальщики чувствовали здесь себя комфортно.

Коротая дни во мраке и безысходности, Саири была близка к тому, чтоб добровольно лишить себя зрения – так опостылело ей смотреть на то, что происходит вокруг. Но в очередной раз открылись тяжелые двери, и снова внутрь ворвался яркий слепящий свет. Но на сей раз пираты не стали забирать обглоданные трупы и швырять людям еду, как швыряют кость безумному псу, нет… Они выводили пленников наружу, грязных, изнеможённых, практически неспособных самостоятельно передвигаться. Так вновь повстречалась с солнышком и эльфийка: рослый, смуглый мужик, особо не церемонясь, схватил девушку за волосы и поволок за собой, не обращая внимания на ее тихие стоны. Свет еще долго слепил привыкшие к мраку голубые глаза, вокруг было слишком шумно, чтоб разобраться в происходящем.

И снова куда-то потащили плененных, подавляющее большинство из которых догадывалось, чем все закончится для них. Даже в худшем из своих кошмаров Саири не могла увидеть себя, привязанную к столбу, выставленную напоказ в качестве продовольственной единицы. Их вели на цепях, словно скот, мимо проходили люди, и никто не смотрел в сторону пленников. Полдня девушка на пару с Нианелем болталась у столба, диким взглядом всматриваясь в звериные зажравшиеся морды потенциальных покупателей. Что она искала в их глазах? Пожалуй, ничего. Просто в глубине души она все еще не верила в реальность происходящего с нею… Брат будет ждать ее в человеческом городе, а после родителям придет весточка о том, что их дочь так и не явилась на встречу. Никто никогда не узнает, что случилось с «Чарующим», и куда пропала его пассажирка.

Руки от веревок онемели, да, эти хищные твари умели вязать узлы, что даже тонкие ловкие девичьи пальчики не сумели и петельки вытянуть. Вот только девушка сама не знала, что сделала, если бы путы поддались. В любом случае – этого не случилось, и ее руки ощутили согревающий прилив крови лишь когда провозгласили последнюю ставку. Лицо своего нового «покровителя» Саири узрела, когда поднялась завеса паланкина. Встретившись глазами с этим омерзительным человеком, по спине эльфийки пробежал холодок, словно трюмная крыса, и перекинулся с шеи на голову, шевеля волосы на затылке. Все в нем, в его облике и позе, красноречиво твердило – добра не жди! Так оно и было. Первый приказ прозвучал как приговор. Нет, не для нее, хотя… Как знать, что у этой жирной свиньи на уме?

Тяжелую палку насильно всучили девушке в руки, сильно сжав ее пальцы на рукояти. Она непонимающе хлопала глазами, медленно переводя их с одного человека на другого, но никого ее душевные терзания не впечатлили, никого не интересовало, чего желает рабыня. Еще бы!

Девушка задрожала, в полной мере осознав подлость момента и свое теперешнее положение в целом. С повисшей в руках палкой она сделала шажок назад, слегка прильнув спиною к торсу Нианеля, ее стеклянные очи смотрели вниз и роняли под ноги капли. Она никогда не поднимет руку на брата…
- Нет… Не надо… - дрожащими губами, чуть слышно пролепетала рабыня, медленно опустившись на колени перед лежбищем толстяка. Палка выпала их ее ладоней и прокатилась немного вперед.

      Огонек загорелся в глазах вашего теперь хозяина. Сам он представлял собой, как тебе казалось, просто образец уродства: кожа цвета меди, пухлые губы, крючковатый маленький нос, круглые подрагивающие от каждого движения напомаженные фиолетовым щеки, пурпуром же оттененные маленькие голубые глаза, волос не видно — на богаче был надет белоснежный тюрбан, — а двойной подбородок наверняка присутствовал, только его закрывала темная длинная борода, заканчивающаяся только на необъятном пузе.
      Сначала он ничего не сказал. Молча взял еще одну виноградину с блюдца, что держала чернокожая женщина, тоже рабыня, открыл рот, положил ягоду на язык, закрыл рот, пережевал. Лишь затем задвигались его губы, задрожали щеки еще сильнее.
— Ты смеешь перечить мне?! — сузившиеся на тебе глаза казались еще меньше, по голосу было невозможно понять, спокоен он или в ярости. — Тебя надо наказать. Эй ты, калека!
      Нианель вздрогнул, вопросительно посмотрев на богача. В последнее время эльф часто уходил в себя, оставляя снаружи лишь свою измученную оболочку. О чем он думал в эти моменты было неизвестно.
— Бери палку! Бери-бери!
      Застигнутый врасплох эльф сначала не понял, о чем была речь, и начал озираться по сторонам. Жирдяй раздраженно махнул рукой, и один из его смуглых рабов всучили выпавшую у тебя трость Нианелю. Тот неловко ухватился за металлический набалдашник левой рукой.
— Ты, отродье, можешь меня понимать?
      Бывший помощник капитана кивнул, сморщившись. На солнце все его синяки были хорошо заметны на бледной коже. Их было много.
— Свобода, — сказал ваш хозяин после некоторой паузы. — Я дарую тебе свободу, если... Ты исколотишь эту дрянь как подобает.
      С минуту, наверно, Нианель смотрел то на жирдяя, то на тебя, то на людей вокруг, словно что-то взвешивая внутри себя. Трость в его левой руке дрожала. Богач хранил терпение.
— П-правда?! — наконец воскликнул эльф.
— Правда, — сухо бросил жирдяй. — Ты мне за тридцать пять сикелей совершенно не нужен.
      Сглотнув, Нианель повернулся к тебе. В его глазах словно застыло слово "прости". И в следующую секунду от него последовал удар. Ты зажмурилась и закрыла себя руками, а он все бил и бил. Большинство ударов в основном приходилось на спину и руки. Трость на конце расщепилась и стала оставлять на твоем теле порезы, а Нианель все не унимался, хоть его силы были и не велики. Боль была настолько огромной, что заставляла тебя кричать, и ты не сдерживалась в своем порыве. Твои вскрики прорезали гул толпы снующих по площади жителей города и их рабов, но никто не глядел в твою сторону. Вскоре ты упала на колени, а Нианель все хлестал и хлестал тебя...
— Хватит, — вдруг одернул его толстяк. — Достаточно.
      Эльф тут же перестал. Его дыхание было тяжелым, но он все продолжал шептать тебе: "прости".
— Ты, — обратился жирдяй к одному из его слуг, — освободи эльфа.
      Смуглый раб в грязных одеждах покорно кивнул, достал из паланкина богато изукрашенные ножны и подошел к Нианелю. Эльф, казалось, ничего не замечал, пытаясь отдышаться. Это было быстро. Раб вытащил кинжал, на мгновение блеснуло лезвие и тут же спряталось обратно в ножны. Нианель с перерезанным горлом упал на мостовую. Он что-то хрипел, но разобрать было невозможно.
— Теперь он свободен, как я и обещал, — прозвучал жидкий голос твоего хозяина. — Ты тоже должна сдерживать свои обещания. Обещания ценой в тридцать пять сикелей.
      Ты лежала на земле. Совсем рядом с тобой лежало тело Нианеля. Кровь расплывалась небольшой лужицей по камням, которыми мощена площадь; в глазах его — непонимание. Он уже никогда не поднимется, но ты... Ты еще можешь.
— Вставай, — раздался вновь голос жирдяя. Теперь в нем можно было уловить нетерпение.

Признаться, Саири не ожидала, что кара падет на ее хрупкие плечи в виде той самой дубины. Врасплох ее застало и предложение толстяка освободить калеку, если тот исполнит последнюю хозяйскую просьбу. Нианель не заподозрил подвоха в этих речах, но в сердце эльфийки прокралась новая тревога, ведь, как уже хорошо она успела усвоить, от людей не стоит ждать ничего хорошего. Жаль, что напарник этого своевременно не понял…

В ответ на немое «прости», в глазах рабыни мелькнуло такое же молчаливое «за что?», но при виде вздымающейся палки, Саири опустила голову, до конца не веря в то, что ее предал единственный друг. Как же быстро забывается пережитое, все те жертвы, на которые приходилось идти ради спасения друг друга, и вот уже один заносит палку над согнувшейся спиной другого… Девушка изо всех сил старалась не кричать, но совсем скоро это стало просто невозможным. В ушах стоял свист карательного бича и глухие удары, выбивающие из рабыни отрывистые вопли. Все остальное перестало существовать, была только боль, физическая и душевная, пожирающая тело с каждым новым ударом. Среди прочей вони, обоняние различало лишь запах собственной крови, распространяющийся по жаре. Застланный красным взор освещался яркими искрами, будто залпами эльфийских корабельных пушек. Казалось, все этим и закончится, Саири уже успела смириться с судьбой, распластавшись на полу, готовая отдать душу небесам, но в этот самый момент все удары стихли, не позволив девчонке сбежать от проблем, оставив земле прощальный вдох.

Все, что происходило дальше, все слова и движения, ускользнули от внимания девушки, лишь глухой удар чего-то тяжелого о землю, поднявший пыль с мостовой, заставил ее приоткрыть один глаз. Напротив лежал Нианель с застывшими стеклянными глазами, глядящими в вечность, а из его горла ручьем сочилась кровь, неспешно «прокладывая русло» между камней в направлении эльфийки. «Теперь он свободен» - донесся приглушенный голос до чуткий заостренных ушей девушки, и по избитой спине пробежала волна мурашек, беспокоя истерзанную кожу. Невольно на глазах проступила влага, смывающая с лица пот и пыль. Она осталась одна, и что ее ждет – неизвестно…

Нелегко было выполнить простой приказ – при каждом шевелении спина немыслимо болела, словно бы сверху лили кипящее масло, избитые палкой руки отказывались слушаться – дрожали и подкашивались при каждой попытке на них опереться. Возня сопровождалась всхлипами и стонами, но твердо было ее желание подняться, дабы не снискать на свою голову еще большей беды. С горем пополам, со слезами, подгоняемая страхом, Саири поднялась на дрожащие ноги, стояла сгорбленно, обхватив себя за плечи и опустив лицо, изредка поглядывая на изверга из под бровей, словно дикий зверек.

      Вокруг гудела безликая толпа. Темнокожие люди сновали в белых одеждах, ручейками собираясь в мощную реку и сметая мусор с улиц по краям. Лишь паланкин вашего хозяина стоял посреди этого моря, словно гордая недвижимая скала. А перед этой скалой, собирая последние остатки сил, встала ты, расшибившая свои колени о твердые камни, избитая своим последним... Кем? Уже никем...
— Хорошо, — довольно блеснули глаза жирдяя, а потом он бросил рабыне, стоявшей подле него:
— Эта слишком еще строптивая. Свяжи ей руки.
      И вот, несмотря на твои страдания, твои руки связали тонкой шелковой веревкой так, что и пошевелить ими было нельзя, и повели с торговой площади. Пара рабов следила за тобой и чуть что подгоняла, слегка постукивая палками по твоим бедрам.

      Путь выдался длинным под опаляющим солнцем. Видя, что ты едва волочишь свои ноги и вот-вот грохнешься в обморок, хозяин повелел накинуть на твою голову кусок ткани и дать попить. Тебе протянули бокал с простой водой, дали напиться ей, а затем повязали вокруг твоей головы тюрбан. Процессия двинулась дальше. С широких улиц вы вышли на узенькие улочки, а затем — и вовсе из города. Камень закончился, и началась протоптанная земляная дорожка. Тут уже не было гула людей, однако казалось, что все возможные насекомые в разы переплюнули здешних жителей по силе шума: гудели осы и шершни, присаживаясь на сильно пахнущие цветы, стрекотали кузнечики в колышущихся травах. Птицы иногда пытались вставить в этот стройный оркестр свои трели, но потом мерный гам насекомых все равно брал свое.
      Вы дошли до владений твоего хозяина. Двухметровые белые стены с кольями, закрепленными в самом верху, чтобы отвадить даже самого безрассудного грабителя от попыток проникнуть сюда, окружали гигантскую территорию. Джунгли снаружи владений стремительно заканчивались, не доходя до стен нескольких метров, а внутри была... Плантация. Люди разных цветов кожи в одних набедренных повязках работали со своим скудными инструментами, возделывая землю и ухаживая за диковинными растениями, которых ты никогда не видела в жизни. Паланкин пересек огромные изготовленные из темного металла двустворчатые ворота и направился дальше по вновь появившейся мощенной камнем дороге. В конце ее стоял особняк, белый, ровный, с обилием круглого в своих архитектурных элементах, с окнами, с фонтаном перед ним. Но чтобы дойти до туда, сперва надо было пройти между плантациями.
      Рабы на полях приподнимали головы, смотрели на тебя, но тем не менее продолжали работать. Наблюдавшие за ними надсмотрщики, подгоняли самых медленных ударами хлыста. Ты услышала, как из паланкина доносится довольный голос хозяина.

      Внутри особняка были прохлада и тень. Хозяин отправился тут же в свои покои, а тебя он приказал отправить отмыться от грязи. Два безмолвных чернокожих раба, схватив тебя по обе руки, повели тебя сквозь мраморные залы, изобиловавшие статуями и богато изукрашенными предметами мебели. Разговорить их как-либо не получилось: один из них просто открыл свой рот и ты увидела обрубок языка. Вы свернули куда-то в сторону, ты уже забыла, откуда вы начали свой путь и куда сворачивали, а они всё тебя вели куда-то, а пространство дома всё никак не желало приближать тебя к нужному им месту. Наконец, вы добрели до лестницы. Спустившись по ней и открыв дверь, ждавшую вас в самом низу лестницы, твои сопровождающие втолкнули тебя внутрь.
      Перед тобой предстала комната из розового и зеленого мрамора. Приятная полутень царила здесь. По середине протянулся бассейн, в котором, похоже, и предстояло тебе "отмыться от грязи". Что и говорить, ты и правда вся была грязная, ноги истоптаны и в крови, на спине — порезы и синяки. Других выходов, кроме той двери позади, у которой остались твои сопровождающие, не было. Свет проникал через окошечки в самом верху. Они были слишком малы даже для того, чтобы подумать вылезть через них наружу.
      Тут ты услышала сбоку от себя шипение. Повернув голову, ты увидела, как змеиная голова уставилась на тебя, высунув свой язык. Змея вылезла из метрового глиняного кувшина и расположилась на самом его верху. Из других кувшинов (а они были плотно расставлены вдоль всех стен) повылазило несколько змей. Одни из них уставились на нарушительницу их покоя, т.е. на тебя, другие поползли к тебе. И с каждой секундой все больше тварей показывалось из своих кувшинов. Только бассейн, наполненный водой, был пуст от них.