Hopeless | ходы игроков | 3. Артем Шишкин

      Весна в Москве. Солнышко светит, птички поют. Снег нехотя отступает, обнажая лужайки, усыпанные какашками. Мда, красивую прозу жизни здесь сложно найти, пока гордые владельцы собак выгуливают любимых питомцев в пяти минутах ходьбы от своего дома. Но ты практически не обращаешь на это внимание, потому что весна значит для тебя нечто другое, нечто неуловимое, ощущаемое в воздухе, в теплых лучах небесного светила и в симпатичненьких девушках, сменивших тяжелый зимний гардероб на легкий и привлекательный весенний. Нет, пожалуй, было кое-что еще. Экватор. Середина студенческой жизни. Неофициальная сиеста для тех, кто успешно прошел через огонь, воду и матанализ первых двух с половиной лет обучения в высшем учебном заведении.
      А твой вуз — лучший из лучших. МГУ. Московский. Государственный. Университет. Престижа столько, хоть десертной ложной из Марианской впадины ешь. К сожалению, поступил ты туда не с помощью своих грандиозных интеллектуальных способностей, а по-мажорски — через родительские финансовые отчисления в бюджет сего заведения. Это привело в частности к большим сложностям в осознании материала, даваемого преподавателями. Всякие тонкости в уравнениях движений рисованных механизмов и в чисто абстрактных разделах высшей математики (например, раздела, посвященного многосвязным областям) доходили до тебя только вместе с употреблением большого количество спиртного и только к концу каждого семестра. Присутствовал и положительный момент: ты был максимально активен и коммуникабелен, разговорить для тебя старшака с бутылкой или шоколадкой в руке или препода на экзамене — как раз плюнуть, поэтому добыча нужного материала для типовиков и курсовиков стала твоей фирменной фишкой. С нею допуск к сессии и сдача экзаменов проходили легко, а ботаны тем временем запирались в комнатках общаги, пытаясь выудить из конспектов что-то новое.
      Впрочем, хватит об учебе! Гони от себя прочь эти мысли! Экватор дан студентам не для бренных размышлениях о тлене жизни, а для того, чтобы в пьяном угаре, вытусить все напряжение, скопившееся за время обучения. Студиозусы, познавшие вкус самостоятельной жизни, устраивают вписки, некоторые даже арендуют целый коттедж где-то на окраине Москвы, и все для того, чтобы коллективно предаваться разврату распития алкогольных напитков, набивания животов совсем не домашней стряпней, подозрительных азартных игр на раздевание и, конечно же, разврату самому обыкновенному, о котором потом будут судачить какие-нибудь бабушки на Дальнем Востоке после просмотра очередного ток-шоу с Малаховым «Пусть говорят» или даже после выпуска вечерних новостей на первом канале, если вписка будет действительно удачно скандальной. И потом, после двух-трех дней отсутствия в университете, бледные, но довольные и со взором горящим студенты потихоньку возвращаются к обычной жизни. Ты придумал гораздо лучше: твое тело будет физически и духовно отсутствовать в универе всю неделю и присутствовать на самом настоящем экваторе. Праздновать Экватор на экваторе — гениальная идея!
      Собственно, поэтому ты находишься сейчас в самолете, который направится в Африку. После приземления в Египте почти сразу же придется совершить пересадку на другой самолет, летящий в пункт назначения — дивную страну Габон, где проживает весьма кстати твой дедушка, шпрехает с местными неграми по-французски и проводит какие-то свои энтомологические изыскания. Чернота кожи красоток тебя не пугает, а ожидание новых впечатлений заставляет бурлить кровь. Красота.
      Пока аэробус мерно плыл себе в воздухе, ты прикрыл глаза, пытаясь задремать. Вдруг произошел толчок, из-за которого почти все пассажиры встрепенулись. Еще раз и еще. А затем… Послышался звук открываемой двери (в самолете!!!), звук ревущего ветра, прорывающегося внутрь, и грубые голоса людей, разговаривающих, похоже, на арабском. Хлопок.
— لا تتحرك! — замотанный в тряпки человек медленно шел между пассажирских кресел, всматриваясь в лица пассажиров. Руки его обхватили автомат, поддерживаемый перекинутой через шею лямкой. — أول شخص لاثارة - يموت.
      Несколько людей начали громко всхлипывать, кого-то из них колотило от страха. Подойдя к испуганной женщине пожилого возраста, террорист быстро достал пистолет и, направив на нее, нажал на курок. Раздался хлопок, всхлипы прекратились, а сидевший рядом с той женщиной мужчина средних лет испуганно зажмурился. Капельки крови неловко стекали по его красному вспотевшему лицу.
—الأمر الواضح؟ — прокричал террорист, поднимая к верху свой пистолет, чтобы все пассажиры смогли как следует его разглядеть. А ведь на нем еще висел автомат. — ومن الواضح أن أقول؟!
      Показательное выступление удалось. В салоне самолета установилась гробовая тишина, нарушаемая лишь шагами укутанного в тряпки с ног до головы шахида. Ты нервно сглотнул, мобильник выпал из дрожащих рук, скатился по джинсам и стукнулся об пол. Террорист сразу же повернулся на звук и подошел к тебе.
— اليدين! — черное дуло пистолета смотрело прямо на тебя. Шахид что-то требовал.

Артем давненько хотел навестить дедушку. Для чего? Чтобы взять денег, найти местные достопримечательности, клубы и девчонок, да пойти тусить. Ведь Артем русский - а русские всегда тоскуют по Родине за ее границей и тоску свою запивают и закуривают. Поэтому, Шишкин был как сыр в масле в таких путешествиях.
Чуть не опоздав на самолет, парень, которому было от силы двадцать лет, последним прошел регистрацию, и без очередей, да плюхнулся на свое место в салоне первого класса. Одет Артем был по современной моде всех охломонов-студентов. На ногах синие, потертые джинсы, кеды еще популярны с Кобейна и его "Нирваны". На торсе была черная футболка с надписью "Sorry, but im VIP" и толстовка темно-серого цвета. Короткие черные волосы и вовсе дополняли нелепость этого молодого человека.
Достав из своей сумки смартфон "Apple", Артем включил один из любимых треков "Басты" и стал слушать, чуть кивая под сильную долю в мелодии. Все было бы хорошо, если бы не начал происходить полный аврал в момент, когда песня закончилась. А именно, был выстрел. От этого, Артем выронил все свои вещи из рук с хорошим таким грохотом, что даже звук реактивного двигателя не заглушил их.
Артем сперва глянул на пол, но потом услышал "абру-кадабру" и повернулся на звук. Перед его глазами был пистолет из черного металла, Артем даже руки поднял от страха. Парень вспотел, словно был в парилке, его глаза стали метаться из стороны в сторону, а пульс участился - это хорошо, это он был еще живой и еще что-то чувствовал.
- П... простите, но я не понимаю Вас, - раздался голос Артема в ответ на требования террориста. Так получилось, что Артем никогда не любил иностранные языки и, теперь, Шишкин тысячу раз себя проклял за то, что он не понимает террориста, - Не... не могли бы Вы повторить?
"Черт, что же за ебанный пиздец тут происходит?" - невольно пронеслось у Артема Шишкина в голове, когда дуло пистолета уже с пол минуты смотрело ему в лоб.

— ابن حقير من كلب, — ответил террорист так, словно смачно плюнул в лицо Артему. — الصمت!
       Последовал стремительный удар рукоятью пистолета по лицу. Шахид попал прямо в нос, отчего волна боли закружила тебя, заставив прослезиться. Когда феерия ощущений спала, ты вновь увидел перед собой дуло пистолета, но взгляд террориста был направлен не на тебя, а на то, что лежало у твоих ног. На айфон.
— نعم، هذا كل شيء! — в голосе послышалась насмешка. — رفع!
      Дуло пистолета указало вниз, и ты понял, что от тебя хотят. Дрожащие пальцы только со второй попытки нащупали смартфон и подняли его. Шахид тут же вырвал айфон из твоих рук, бросил на пол и с силой наступил на него. Он еще мог бы продолжать работать, наверное, но с разбившимся полностью дисплеем ничего на сенсорном смартфоне не сделаешь.
— عبد الله، ماذا تفعل؟! — из-за спины шахида возник другой террорист, точно также обмотанный в тряпки. Только смуглая кожа подбородка и усы были видны, да еще и глаза сквозь прорези темной и грязной ткани.
— وقال انه ذاهب للاتصال
— نعم أفعل؟
— نعم أفعل, — утвердительно цокнул, покачав подбородком, шахид, наставивший чуть ранее на тебя пистолет.
— بسم الله تناسب جميع, — ответил второй.
       После этого полет продолжился в нервной, тяжелой атмосфере. Самолет террористов отцепился, и его можно было увидеть через иллюминаторы неподалеку. Десяток шахидов, оставшихся в салоне самолета внимательно следили за всеми пассажирами, а те (и ты в том числе) боялись даже дрогнуть ненароком. На несколько незанятых кресел посадили стюардесс с завязанными руками. Пилотов застрелили, а их трупы перетащили сквозь весь салон и еле запихнули в шкафчик рядом с туалетом. Последним воспользоваться никто не решался попросить у своих пленителей. Шахиды только презрительно морщились, когда замечали лужицы на полу. Одно было понятно всем: вы летите уже не в Египет, совсем не в Египет.
      Спустя час аэробус, быстро снизившись, приземлился. Террористы приказали закрыть все иллюминаторы, но вы успели заметить заметенный песком аэродром. Чуть больше получаса длилась заправка, во время которой несколько новых шахидов взошло на борт самолета. Один из них отличался от остальных тем, что его борода была совершенно седой и большой. В тряпках его одежды также преобладали светлые оттенки. Он внимательно, еще более внимательней, чем другие вглядывался в ваши лица и шептал слова, среди которых можно было иногда различить «Аллах». Удовлетворившись осмотром, старый шахид ушел в кабину пилотов, а аэробус вновь поднялся в воздух.
      Вторая часть полета длилась три часа. Атмосфера в салоне сгустилась до такой степени, что ее, наверно, можно было потрогать, а температура поднималась все выше и выше, несмотря на работающий кондиционер, отчего лужицы, оставленные пассажирами, начали вонять. Сложно было дышать, но еще сложнее было противиться шахидам с автоматами и пистолетами в руках. Главное, что ты оставался живым.
      И вот вновь приземление. На этот раз — окончательное. Под требовательные крики террористов вы, заложив руки за голову, вышли по трапу из самолета. Большое палящее солнце только начало опускаться. Жар был, наверно, такой же, как и в духовой печи. Несколько людей, не выдержав большой температуры, прибавившейся к остальным пережитым событиям, упали в обморок. Шахиды засуетились вокруг них, сначала попытавшись поднять их пинками, а потом, услышав наставление седого террориста, положили их на носилки и понесли в желтоватое здание, наполовину утопленное в песке. К слову о последнем: песка было в округе очень много. Похоже, вы находились в пустыне. А все здания на аэродроме были округлыми с острым гребнем, идущим поверху, и желтыми, так что с первого взгляда было сложно отличить их от барханов.
— دعونا نعود إلى الأطفال في المستقبل للإسلام, — спокойно сказал стоящий близко к тебе старый шахид, показывая на здание, куда часть террористов тащила носилки с упавшими в обморок пассажирами. Несколько других закутанных в тряпки радикальных мусульман с оружием остались стоять рядом со своим предводителем в качестве гаранта вашей послушности.

Артем все время полета уже проклинал себя и деда, и всех родственников за то, что полетел именно на этом самолете. Массируя нос, после удара от пистолета, парень сидел даже не рискуя поднять свой айфон с пола. Лишь изредка посматривал на него, на свою вещь, на вложенные деньги. Теперь, правда, это мало кого интересовало.
А еще, Артем очень сильно жалел, что выпил перед полетом пару другую бутылку пива, потому что теперь, они давили. Очень сильно давили. И ему... пришлось. Да, ему пришлось намочиться в штаны, но выхода не было. Еще удар бы он не перенес, если бы был удар. Прикрыв лицо руками, Артем провел полет именно в таком положении.
Когда самолет приземлился, Шишкин понял, что он не в Египте и розыгрыша также не было. Подавленный, сломленный и самообоссанный парень вышел из самолета, держа руки за голову. Шел он в середине колонны, поэтому и видел события только спереди, не сзади. Услышав, как шахиды чего-то кричали и пинали сперва заложников, потом их уносили на носилках, по приказу седого шахида, Артем понял, что он был лидером своеобразным.
После, Артему указали на здание, куда уносили людей без сознания,
- Вы... вы хотите, чтобы я пошел туда? - голос парня был напуган, он дрожал, глаза метались от шахида к шахиду, а все тело уже дрожало от страха, - Х...хорошо, я иду.
И Артем медленно шагнул в сторону здания, куда ему показали. Сразу он не пошел, чтобы дать понять, что он правильно их понял. А потом и вовсе, зашагал с привычной скоростью.

      Солнце палило, пытаясь выплеснуть на идущих по аэродрому весь свой жар напоследок перед тем, как скрыться за горизонтом, ознаменовав этим наступление в пустыне короткой передышки. Вас же, к счастью, повели внутрь через широко распахнутые двери какого-то большого здания. Вы, взмокшие и грязные, попали в длинный прохладный плохо освещаемый коридор. Шахиды приказали двигаться дальше, и хор часто спотыкающихся ног продолжился. Коридор петлял, часто сворачивал в сторону и раздваивался. Ты шел и не успевал запомнить все, что видел. Путь в итоге закончился в большом зале, в котором можно было проводить концерты какой-нибудь рок-группы или оркестру классической музыки, но вместо этого здесь стояла стойкая тишина, а на полу в четком порядке располагались коврики.
— Будущие сыны Ислама, разделитесь: женщины налево, мужчины направо, — приказал старый шахид как ни странно на русском. Голос его был тих, но его при этом услышали все, даже стоящие в самом конце процессии. Из коридора слева вышла стайка женщин в черных хиджабах. В руках — все те же автоматы, что и мужчин-террористов. За время полета ты вдоволь смог насмотреться на их оружие: какая-то модификация автомата Калашникова.
— Афият ибн Габур, — одна из женщин в хиджабе на секунду склонила голову, — отведет женщин в их покои. Мужчины, следуйте за мной.
      У старика был ясно различимый акцент, многие окончания куда-то проглатывались, но все равно можно было легко понять, о чем он говорит. Вы послушались его и в этот раз — все равно другого выбора не было.

      Прошел месяц с момента захвата вас в заложники прямо в самолете. Целый месяц вы уже не видели и не знаете, что творится во внешнем мире. Ищут ли пропавший аэробус российское и египетское правительства, непонятно. Времени думать о чем-либо другом было крайне мало, ибо по насыщенности и интенсивности эти дни для тебя многократно превосходили пору сессий в МГУ.
      Сперва вас учили здешним правилам поведения. Заставили всех помыться, подстричь ногти и волосы в интимных местах и подмышках. Одежду забрали и, кажется, сожгли, вместо нее отдали простые брюки и рубашки, закрывавшие руки и ноги до стоп и кистей полностью. Указали место для сна. А затем… А затем началась учеба. С утра до ночи вы, мужчины из правой половины и одетые в светло-коричневые хиджабы женщины проводили время в большой зале, становясь на колени на ковриках. Старый шахид, назвавшийся Залимом ибн Кашшафом, читал сутры из корана, а вы были обязаны повторять за ним. Тот, кто имел несчастье запнуться несколько раз, навлекал на себя его гнев, и после занятия его уводили куда-то в неприметную комнатку рядом с большим залом. Вы продолжали читать сутры, а слышимые свист палок в воздухе и крики подстегивали говорить правильно. Как правило, пленник из комнатки больше не выходил.
      Мужчины кушали отдельно от женщин. Ты хоть и совершал ошибки при чтении сутр, но чем больше ты проговаривал арабские слова, тем лучше начинал их понимать. Глядишь, вскоре все эти слова найдут в твоей голове свой эквивалент в русском языке, и тогда ты будешь понимать арабский на слух. Но не сейчас. Сейчас ты стоишь перед непроницаемым барьером и не понимаешь, что означают большинство слов, что нужно повторять изо дня в день. А другие пленники тем временем странным образом переменились: во многих глазах загорелся какой-то непонятный огонек, а лица принимали не иначе, как фанатичное выражение. Таких террористы уважали и улучшали им условия жизни. А к тем, кто не менялся, в числе которых был и ты, отношение день ото дня ухудшалось.
      Каждые несколько дней террористы уводили с ежедневного занятия одного из тех, кто не показывал особых успехов в обучении, и вы никогда его больше не видели. Кто-то погибал от чрезмерных наказаний в комнатке пыток. Остальные же превратились в послушных баранов, готовых сами себя зарезать по первому же требованию Аллаха или сына его. Ты пытался примкнуть к последней группе, Аллах свидетель этому, но… не выходило. Не получалось подделать горящие светом веры глаза, ответить на произвольную цитату, взятую из случайной сутры, правильной следующей строчкой.
      И вот настал день, когда пара шахидов подошла к тебе во время переменки в череде нескончаемых молитв, и потащила за собой по полным тени и песка коридорам в небольшую комнатку. Она была достаточно далеко от зала молитв, и отсюда тебя никто бы там не услышал. Вся комната состояла из щербатых стен, пола и потолка. На полу лежал коврик. Через метр от него, почти вплотную к стене, пространство занимали бурые давно засохшие пятна крови.
— Моль’ись польчьяса, — на очень ломанном русском сказал один из шахидов, а затем террористы ушли, закрыв дверь и оставив тебя одного.
      Что ж, у тебя было время подумать, что делать, и возможно помолиться Аллаху о быстрой смерти.

Артема закинули в комнату, словно последний мешок с картошкой. Быстро, грубо и не особо обращая на то, что он живой человек. Отхватив полный рот пыли, парень услышал последние слова и был чуть ошеломлен. Что это? Конец? Но он же был еще так молод, чтобы умирать.
Дверь захлопнулась, раздались щелчки замочной скважины и Артем остался один в комнате. Отсюда не сбежать, только уйти через дверь. Это бы понял даже новый баран Аллаха.
"Что делать? Что делать?" спрашивал шепотом сам себя парень. Кровь, которая была похожа уже на ржавчину лишь подливало в масло огонь. Парень совсем начал паниковать. Его последний шанс был в одном, в молитве. Артем, все больше паникуя и поглощаясь перед страхом абсолютной силы, перед смертью, быстро встал на коврик, затем пал лбом к нему и стал что-то шептать. Повторяя каждый раз, Артем увеличивал свой тон, но не надрывался, - اللَهُمَّ أنْتَ ربِّي لا إلهَ إلا أنْتَ ، خلقْتَني وأنا عبْدُكَ ، و أنا على عهْدِكَ و وعْدِكَ ما أسْتَطعْتُ ، أعُوذُ بِكَ مِنْ شَرِّ ما صَنعْتُ ، أبُوءُ لكَ بنِعْمَتِكَ علىَّ ، وأبُوءُ لكَ بِذَنْبِي ، فإغْفِرلي فإنَّه لا يغْفِرُ الذُنُوبَ إلا أنْتَ.
Неизвестно, что это было, нахлынувший страх или нахлынувший рефлекс, после долгого изучения молитв. Но он не запинался, словно читал это от сердца, на духу. Он словно выключил свой мозг. Но, признать, Артем боялся. Очень сильно боялся умереть.

      Полчаса молитв прошли для тебя за мгновение. Говорят, что перед смертью не надышишься. И это так. Твои губы продолжали нашептывать слова до сих пор чуждого тебе языка, но теперь они звучали, как тебе казалось, естественно, совершенно естественно. Тебя должны, просто обязаны были пощадить, думал ты, ведь ты все проговаривал правильно. Щелкнула замочная скважина, открывая под давлением ключа дверь. Ты лишь еще более страстно прильнул к коврику, читая молитву.
— قبل وفاته، كل هذا, — усмехнулся шахид. Он был совсем один. — الآن أنت على استعداد للذهاب إلى الله، إذا كان الأمر كذلك يصلي بحرارة.
      Все внутренности словно сжались, перемешавшись друг с другом. Ноги и руки охватила такая слабость, что ты и пошевелить ими не мог. Только губы дрожали, нашептывая молитву за молитвой Аллаху. В тебя уткнулось дуло автомата.
— بسبب الجدار واليدين خلف رأسك! — приказал террорист, не став больше утруждать себя русским языком, и ты, себя больше не контролируя, подполз к бурой от пятен крови стене.
      Зачем все это происходит? Почему это все происходит? И именно с тобой? Ты завыл от ужаса, перебирая в своем вое суру за сурой. Щелчок. Время, пролетевшее за молитвой быстрее сверхзвукового истребителя, сейчас резко затормозило, превращая последнюю секунду в вечность. Губы дрожали, нервно шепча какую-то молитву, что недавно проходили. Дрожали руки, которыми ты опирался о стену. Дрожал весь ты сам и не мог ничего с этим поделать. Ты боялся умереть, очень боялся, но шахидам были чужды твои страхи и желания. Они просто делали то, что им нужно.

      Звука выстрела ты не слышал. Ты умер быстрее.