Мерцание звезд | ходы игроков | - Против системы

Тусклая лампочка монотонно мерцает под потолком. Диван, безнадёжно продавленный за годы постоянной эксплуатации. Допотопный, но по-прежнему каким-то чудом исправно работающий телевизор. Исцарапанный стол, на котором разместился сегодня вместо обычного ужина раритетный радиоприёмник.
Серый город. Серая ночь, серые люди. Серые лица.
Крохотная квартирка в жилом блоке – одна из миллиардов.
Харви молчал. Он вглядывался в лицо женщины, которая сидела напротив – вглядывался внимательно, но по-прежнему не находил родных черт в незнакомке. Подумать только, он жил вместе с Кэтрин больше десяти лет. Работа, телевизор, изматывающая и беспросветная рутина. Теперь Харви видел, как сильно изменилась его жена за последние годы, сколь быстро и безвозвратно уходит время сквозь пальцы.
Мужчина почти физически ощущал напряжённую, тягучую тишину. Кэт исподлобья буравила его совершенно чужим, полным чистой и незамутнённой сомнениями ненависти, взглядом. Всего минуту назад Харви грубо приказал ей заткнуться – никчёмная болтовня и укоры мешали ему сосредоточиться на тщетных попытках заставить приёмник работать. Совсем недавно сосед, Айлер сказал, что пора включить радио. Сказал, что сегодня непременно что-то случится. Харви верил ему – он знал, что Айлер каким-то образом связан с сопротивлением.
Из динамиков телевизора доносился глубокий баритон Бормана – очередной повтор его речи, последней – той самой, которая вызвала среди населения Элкора небывалый ажиотаж. Харви начинал злиться – несмотря на старания, проклятый приёмник отказывался работать, а голос Бормана, напротив, эхом разносился внутри головы.
С каждой минутой мужчина всё сильнее осознавал, каким кошмаром были последние годы. Насколько сильно упал на планете уровень жизни, насколько уменьшилась ценность жизни одного отдельно взятого человека.
Харви вспоминал себя, вспоминал Элкор каких-то несчастных пять лет назад. Когда связь с Федерацией оборвалась, а Борман оказался у власти, народ ликовал. Новый президент обращался к публике с бесчисленных экранов – говорил, что ведёт страну прямиком в светлое будущее, что принимает все меры для ликвидации угрозы вторжения, что готов на всё ради народа. Никого тогда не смущало, что Борман силой сместил прежнюю власть, никого не заботили амбиции и методы императора. Всё стало плохо так… Незаметно.
В конце концов, Харви просто со всей силы ударил кулаком по тыльной стороне аппарата. Сквозь треск помех пробился до боли знакомый голос. В современном мире никто не пользуется радиоприёмниками – даже на планете, которая за время правления Бормана откатилась по развитию прошлое на несколько десятков столетий. Правительство не контролирует частоты, правительство даже не подозревает о существовании одинокой радиостанции. Голос Свободы. Так называет себя её бессменный ведущий. И именно там проще всего найти информацию. Не в интернете, где гончие империи ежесекундно выискивают виновных. Не в СМИ, которые поголовно работают на правительство.
Айлер говорил, что эта новость будет везде. Но Харви хотел услышать ей именно от человека, которому действительно доверял. Пусть и никогда не встречался с ним, ни разу даже не видел.
Мятежники призывали к восстанию. Прямо сейчас, в эти секунды, планету охватывал революционный огонь. Момент истины. Люди сотнями выходили на улицы. Люди брали в руки оружие.
Харви не сказал ни слова, даже не взглянул на жену. Вместо этого пошёл в спальню и достал из тайника за двойной перегородкой в шкафу дедушкино ружьё. Древняя двустволка.
Харви вдруг осознал, что ждал именно этого момента долгие годы. Он выстрелил дважды – в самодовольную рожу Бормана на телевизионном экране и в объектив камеры, которая, напрочь лишая приватности, бесстрастно фиксировала все события, которые происходили в этой гостиной на протяжении всего времени правления императора.
Харви выбежал в коридор, вырвался за пределы осточертевшей квартиры. Вокруг распахивались соседские двери – он видел, как выходят и другие жители блока. Видел Айлера, замечал в толпе знакомые лица. Попадались и люди, о существовании которых он даже не подозревал.
Харви чувствовал напряжение, чувствовал силу, гнев и тревогу. Впервые за очень долгое время он ощущал себя настоящим мужчиной. Ощущал себя на самом деле живым.

Все. Четыре часа спустя.
Регина.
- Зачем было тащить сюда всех? – несколько раздражённо проворчал Мерк, окидывая изрядно пострадавший экипаж «Ренессанса» скептическим взором. Вопрос определённо был риторическим – Элтон не был идиотом и прекрасно понимал мотивацию, сейчас в нём говорили страх и врождённая осторожность. Выглядевший безукоризненно мужчина в чёрном костюме стоял, вальяжно прислонившись к стене и скрестив на груди руки.
Тишину нарушало размеренное жужжание медботов, которые, не жалея ресурсов миллиардера, работали на износ в попытке вытащить нескольких людей с того света. Две белоснежные капсулы со стеклянными крышками в данный момент сочетали в себе функционал полноценного госпиталя – бледные лица Фрэнка и Эрика за толстым стеклом выглядели почти нормально. Суммарная стоимость медикаментов, которые ежесекундно впрыскивались им в кровь, могла бы уверенно конкурировать с бюджетами некоторым малонаселённых планет.
Подвал, успевший стать негласным штабом сопротивления, временно превратился в реанимацию. За исключением двух громоздких медботов, в помещении находилась и пара кушеток, на которых расположились остальные пациенты, чьё состояние оказалось не столь критичным.
- Процесс полного восстановления продлится ещё четыре часа, - откликнулся Марк, изучая показания монитора на капсуле Фрайзера. – Можно ускорить, но тогда… Существуют определённые риски.
Парень задумчиво хмыкнул, переходя к капсуле Полинга.
- А вот с этим закончил.
Несколько манипуляций над сенсорной консолью медбота запустили процедуру завершения лечебного протокола.
- Нам нужен этот корабль. Нужен прямо сейчас, - не слишком тонко намекая на верное, по его мнению, решение, проговорил Элтон, обращаясь к занявшей кресло Регине.
Адам, оккупировавший единственный в комнате стул, ухмыльнулся, но промолчал.

Сильвия, Макс.
Отдалённые голоса. Дезориентация, свойственная внезапному пробуждению. Медленное восстановление последних воспоминаний – взрывы, огонь и смерти постепенно приходили на смену девственной чистоте.
Незнакомая комната. Жёсткая поверхность кушетки. Белые стены, незнакомые люди – вот что бросается во внимание в первую очередь.
Изнутри распирают энергия и энтузиазм – следствие препаратов, которые посчитал нужным ввести медбот в организм.
Несмотря на специфичность последних воспоминаний, чувствовал Макс себя просто отменно - кто бы не поработал над ним за время отключки, этот парень явно знал своё дело. Если не считать остаточной слабости и некоторой вялости в мышцах, практически ничто не напоминало о недавних ранения. Сильвия - лежит на соседней кушетке. По тому, как едва заметно подрагивают веки девушки, Голем понял, что та уже тоже приходит в себя.
У стены – молодой мужчина в чёрном костюме. Наглый, надменный – чем-то отдалённо напоминающий Эрика. Быть может, глазами. Взглядом человека, который прекрасно осознаёт все преимущества своего положения. Чёрные волосы, на лице – недовольство. Стоит, расслабленно скрестив на груди руки, и наблюдает.
В кресле напротив – какая-то девушка. На стуле около неё – парень, в котором Сильвия не без труда узнала своего знакомого с места аварии. Этот нехорошо улыбается, но молчит. От взгляда Макса не ускользнула лазерная винтовка, нарочито небрежно прислонённая к стене в зоне прямой досягаемости этого человека. Именно он первым обратил внимание на Шепарда - перехватил взгляд, но ничего не сказал.
Около кушеток – две белые капсулы. За стеклянными крышками виднеются знакомые лица – Эрик и Фрэнк.
У капсулы Фрэнка склонился мужчина – худощавый парень в квадратных очках. Колдует над панелью, что-то себе под нос бормоча.

Фрэнк.
Мягкий свет пришёл на смену темноте. Боль отступила. Вызванная медикаментами лёгкая эйфория прошла в тот момент, когда реальность бесцеремонно вырвала из наркотического сновидения.
Освещение режет, бьёт по глазам. Взгляд тщетно пытается сфокусироваться на лице склонившегося над медботом человека. Мужчина. Белый. В квадратных очках, особенно странных в свете набиравшей с каждым годом всё большую популярность совершенно безболезненной операции по коррекции зрения.
Не всё идеально - преследует слабость в конечностях, лёгкая тошнота.
Голос незнакомца доносится словно сквозь вату, запоздало доходит смысл простых в общем-то слов.
- Добро пожаловать на Элкор, - медленно и с расстановкой начинает мужчина, словно обращаясь к умственно отсталому. – Ты в безопасности, меня зовут Марк.
- Медбот поработал на славу... Пришлось провести несколько операций, заменить имплантами несколько органов. Но теперь всё более чем в порядке.
Парень широко улыбался, явно пытаясь выглядеть дружелюбным.

Чумой война накрыла, хомут надеть решила.
Лихой грозой рокочет, с орбит снарядом бьёт.
Но знает сердце твёрдо, не взять нас вражьим мордам,
Покуда знамя реет и лупит пулемёт.

Но знает сердце твёрдо, не взять нас вражьим мордам,
Покуда знамя реет и лупит пулемёт.

С забавой мрачноватой не снюхаться с горбатой,
С надеждой в королеву и верой словно лёд,
Стоять мы будем крепко, стрелять мы будем метко,
Покуда кровь клокочет, покуда болтер бьёт.

Стоять мы будем крепко, стрелять мы будем метко,
Покуда кровь клокочет, покуда болтер бьёт.

Ни дети Акатая, ни слуги Улюкая,
На родину Наварро, где королева спит,
Не ступят шагом властным, старания их напрасны,
Покуда на орбите воюет Легион.

Не ступят шагом властным, старания их напрасны,
Покуда на орбите воюет Легион.

Чумой война накрыла, хомут надеть решила.
Да только обломились, опять не их черёд,
Текают без оглядки, сверкают только пятки,
Наварро стяги реют, надёжен Легион.

Текают без оглядки, сверкают только пятки,
Наварро стяги реют, надёжен Легион.

* Строевая песня 13го Орбитального Легиона Её Императорского Величества Матери Белатрикс.

Согласно уставу: "Только смерть бойца может служить оправданием невыполненного приказа!".
Макс же, который испытывал на своей шкуре все прелести орбитальных сбросов неоднократно, умом понимал, что потеря сознания это не смерть, но вот поделать ничего не мог. Как не пытался он фокусировать своё внимание и напрягать "доступные организму резервы", сильнейшее сотрясение, кровопотеря и множественные переломы оказались сильнее. После недолго противостояния, Шепа закинуло в беспамятство, где и оставило на неопределённый срок.

Вообще стоит сказать отдельное спасибо Новаришской броне, спроектированной лучшими умами касты Творцов и имеющей избыточный запас прочности на случай непредвиденных обстоятельств.
Тот факт, что Макс, рухнувший с высоты птичьего полёта на обломки гравикара, остался жив, иначе как чудом назвать сложно. Любая иная броня стала бы посмертным саваном для облачённого в неё бойца. Новаришская же, использующая в своей конструкции не ньютоновскую жидкость, Стала спасением, поскольку один из слоёв изоляции, напоминавший воду затвердевал по мере оказания на него воздействия. Таким образом, при ударе внешняя оболочка затвердела, превратилась в скорлупу, а внутренняя, хотя и затвердела, но в меньшей степени, поскольку подверглась воздействию только тела Макса, тормозящего и амортизирующего о ньютоновскую жидкость. Если бы не этот факт, Макс напоминал бы банку паштета.

Пробуждение было по армейски быстрым. Организм приведённый в сознание, моментально разослал команды жизненно важным органам. Сердце, привыкшее к повышенной гравитации в несколько ударов повысило кровяное дваление, могучие лёгкие насытили её кислородом, надпочечники и железы внутренней секреции добавили необходимый химический коктейль для эффективной жизнедеятельности организма. Вот только человеческий разум немного запаздывал за инстинктами. До мозга, как до утки на третьи сутки, дошло произошедшее и тело Макса напряглось, дёрнулось в спазме, кулаки сжались, по телу прошлась волна на бухающих от напряжения мышц.

Подскочив на своём ложементе, Шепард инстинктивно взвёл руку для удара, стараясь защититься от неведомых, а возможно приснившихся, противников. Шутка ли, когда отрубаешся в броне, а очнувшись обнаруживаешь себя в трико. И это при том, что в броню встроена система защиты, не позволяющая извлечь бойца без его согласия. Своеобразный механизм защиты, не позволяющий захватить в плен живого легионера. Вот и возникает резонный вопрос: Как? Или те, кто его извлекал обладали Новаришским армейским МедАгрегатом, или они потратили уйму времени на последовательное извлечение Макса. В прочем, было ещё одно логическое объяснение. Броня от столь сильного удара могла просто не выдержать перегрузки, поломаться, лопнуть словно яйцо и лишиться большинства защитных свойств. Та же не ньютоновская жидкость, хотя и защитила тело внутри, но могла разорвать под высоким давлением внешние элементы экипировки. Эта мысль пришла хотя и запоздало, но достаточно во время, чтобы Голем не набросился на стоящего у стены мужчину.

Выискивая потенциальных противников, взгляд Голема наткнулся на королеву. Инстинктивно уловив её спокойный пульс, Макс тоже несколько успокоился. Жива, а значит всё было в порядке и не напрасно.
Поднявшись на ноги, он двинулся к изголовью спящей. Трубки, шланги, иглы и прочие катетеры с глухими щелчками отрывались от его тело. Под странным трико проступали небольшие кровоподтёки, но такие мелочи не беспокоили защитника. Его ни пуля ни штык не должны останавливать, не то что иголочки и трубочки.

Остановившись у изголовья, Голем застыл неподвижно, с трепетом и благоговением глядя на спящую "Проснувшуюся Королеву."

Сильвии в период студенческой юности, которую она, как представитель так называемой "золотой молодежи", не раз проводила в пьянках и гулянках в ущерб учебе, было не привыкать просыпаться в неизвестных местах, куда ее и таких же как она отвозили друзья приятели. Доводилось ей просыпаться и в разнообразных особняках, и в съемных квартирах, и в номерах гостиниц, и, один раз, даже в аэродромном ангаре - ее тогдашний кавалер не придумал ничего лучше, чем привести толпу вусмерть пьяных приятелей на военную базу, где командовал его отец. Так что психолог, придя в себя, некоторое время наслаждалась полузабытыми ощущениями: идеальной чистотой разума и воздушной легкостью хорошо отдохнувшего тела.
Изнутри женщину распирала бодрость и энергия, хотелось подняться с жестковатого ложа и, не медля, сделать что-нибудь хорошое - станцевать, например, или приготовить на всех кофе. Но блаженная пустота сознания продолжалась недолго: безжалостная, как оккупант, память напомнила обо всем происходившем тяжелым пинком в мозг. Разум Сильвии наполнился картинами недавнего прошлого - вот жмущиеся в дальней комнатке несчастные обитатели "Надежды", вот встреча с Фрайзером и захватившими тела мертвецов дэвами, вот спасение в виде "Ренессанса", вот бегство от линкора конфедератов, вот высадка на Элкоре, вот поход по магазинам - самое светлое воспоминание за ближайшее время, вот неонацисты в книжной лавке, вот арест и конвоирование, и, наконец, как вишенка на тортике из этих слоев - сбитый транспорт, мертвые и умирающие солдаты, жадно клокочущее пожарище, кровь на лице и два неизвестных: один - спасающий, другая - убивающая.

Вспомнив все, ван Эллемеет почувствовала, как ее лоб покрывает холодная испарина, и непроизвольно вжалась в койку, крепче сжав веки. Замерев, психолог несколько минут лежала неподвижно, прислушиваясь к собственным ощущениям и окружающему миру. К несчастью, их нежданные спасители были неразговорчивы, а, может, просто сильно заняты. Тихо выдохнув, мобеда аккуратненько-осторожненько приоткрыла один глаз.
Чуть приподняв голову, она по-быстрому, за несколько мгновений, оглядела саму себя и тут же опустила голову на место, вновь смежив веки. Увиденное нисколько не обрадовало Сильвию: стоило сменить унылую корабельную форму на приличный наряд, как снова ее лишили приличной одежды, выдав взамен больничный комбинезон. Не лучше этого факта было и то, что к ее рукам, как минимум, а то и к другим частям организма были подключены непонятные то ли трубки, то ли проводки, то ли катетеры. А это означало, что организм мобеды получил существенные повреждения и нуждается (или, по крайней мере, нуждался) в немедленном медицинском вмешательстве. Хотя после всего пережитого ван Эллемеет не удивилась бы, что все эти приспособы будут использованы для пыток и тому подобного.
Вповь приоткрыв глаза, Сильвия немного повернула голову и осмотрела комнату. Увиденное напоминало какой-то дорогой госпиталь: две операционных капсулы, суетящийся около них врач, и двое неизвестных: высокомерный мужчина и строгая женщина на правах взолнованных родственников. Из общей картины выбивался только развалившийся на стуле парень, рядом с которым стояла винтовка - напоминая о том, в какую, простите, задницу попал экипаж "Ренессанса" и невезучие обитатели "Надежды": вот уж воистину - из огня да в полымя!

Пока "спасители" не обратили внимания на ее пробуждение, женщина вновь закрыла глаза и вернулась к прежней позе. Пока ее не "разбудят", есть время подумать, и Сильвия попыталась разложить по полочкам всю имеющуюся информацию:
"Итак, что мы имеем? Начнем от общего и перейдем к частному: метод дедукции, да. А имеем мы давно потерявший связь Элкор, где правит некий Император, устроивший на планете настоящее полицейское государство. Это раз.
Имеем мы экипаж "Ренессанса", арестованный людьми вышеупомянутого Императора с неизвестными целями. Это два.
И, наконец, имеем мы неизвестных, атаковавших правительственный конвой и отбивших нас, то бишь - экипаж "Ренессанса", от государственной полиции.
Итак, Сильвия, к каким выводам мы можем прийти: в Федерации нет Императоров - значит, местный владыка наш враг. В Конфедерации их, вроде как, тоже нет - значит, он независимый диктатор. Дальше. Враг моего врага - мой друг. Значит, эти инсургенты нам, как минимум, союзники.
Вопрос в другом: зачем мятежникам потребовалось так спешно освобождать нас, да еще так грубо? Элкор не похож на зону боевых действий, и вооруженное нападение на полицейский броневик - вряд ли ординарное событие. Для чего мы так нужны императорским неонацистам и повстанцам, или дело вообще в чем-то ином?"

Домыслить Сильвии не дали: рядом послушался шум, треск, и вскоре лицо женщины заслонила какая-то тень. Сквозь полуприкрытые веки ван Эллемеет разглядела, что этим "кем-то" был никто иной, как бравый капитан Шепард, нависший над ней и теперь с любовью смотревший в лицо психолога. Мысли медички тут же перешли на внезапно изменившуюся ситуацию:
"Тааак... Наш бравый вояка очнулся и тут же ринулся ко мне. Ормузд Светлый, он же до сих пор уверен, что я - его "Королева"! Как бы этот идиот со стальными мышцами что-нибудь не натворил, решив, например, что мне тут угрожают! С него же станется попробовать тут все разнести по кирпичику, даже безоружным! Надо срочно что-то предпринять! Руководство ситуацией должно быть у старшего... мммм, ну, пускай не по званию, зато по интеллекту!"
Приняв подобное решение, Сильвия открыла глаза и негромко сказала:
- Капитан Шепард, отставить. Станьте смирно, агрессии не проявлять. Эти люди нам не враги. Пока что.
С некоторым трудом поднявшись и присев на край койки (благо длина проводов позволяла), ван Эллемеет поморщилась от болезненного покалывания в местах соединения котетеров и обратилась к обитателям комнаты, мысленно посетовав, что ей в очередной раз приходится представляться полным именем:
- Доброго времени суток, господа. Я - лейтенант резерва военно-медицинской службы Федерации Сильвия Анна Мария де Йонге ван Эллемеет, леди Измей. Благодарю вас за спасение меня и экипажа моего корабля из рук предателей-Имперцев. С кем имею честь беседовать, господа, и кому мы обязаны своим спасением?

ссылка

Дорогой она разглядывает только их капитана, остальные нужны постольку-поскольку. Он - тот мужчина, для которого она станет выбирать сегодня платье. Даже сейчас, когда он более напоминает бедствие локального характера, Барреа успевает оценить качественную ткань одежды и внимательно рассмотреть черты лица. Этого недостаточно. Обман вслепую - вот что придется выстраивать ей. Двигаться на ощупь, ей придется двигаться на ощупь, и, надо признать, такое не лишено некоторого шарма и притягательности. На Элкоре у нее десятки глаз и ушей, всегда есть информация до нападения, для нападения. Об этом же человеке Регина не знает ничего. Он же - самый нужный ей человек за четыре последних года. Линкор - ее шанс, шанс тысяч таких как она, живущих надеждой и верой, постоянно находящихся в страхе и озлобленности.
Заяц, которого гонят собаки и прижимают к воде, оказавшись в ловушке, в безвыходности, бросается на собак, скалясь. Жители Элкора - что затравленные зайцы.
Регина устала. Ей хочется обмана в мирное время, когда быть шапкой воров и аферисткой - вкусно, когда подобное лишено окраски необходимости, только движение энергий обманывающего и обманываемого, бесконечный, причудливый узор, контракт, в котором каждый получает свое, каждый остается в выигрыше, даже тот, кого обманули, потому что люди сами позволяют управлять собой, людям нравится обманываться.

Ястреб оставляет экипаж "Ренессанса" на попечение своих людей и закрывается в комнате. Глухой замок, чтобы в полной мере расслабиться, чтобы ощутить безопасность. Это иллюзия самой себе, добровольный договор обмана с самой собой. Регина плещет в бокал Орьянского, заправляет папиросу в мундштук, следом погружается в теплую ванну.

Когда закрывает глаза, видит отца. Ей не хватает его. По-человечески. Без обмана. Регина скучает.
Ей кажется, будь на ее месте Ирвин, они все были бы уже свободны. Ирвин никогда не ошибался, Ирвин всегда знал наперед, Бормана еще не существовало в жизни Элкора, а урка Ржавый читал маленькой Регине "Путь пилигрима".
Теперь она - пилигрим.

Обернувшись в полотенце, Регина ложится на кровать. Это чтобы унять дрожь тела. Это чтобы больше не кричать внутри.

Она устала.

_ _ _ _ _ _ _ _


Регина вышла ко всем в черных брюках и белой рубашке. Пистолет на поясе. Волосы собраны на затылке, вьется лишь прядь справа. Аккуратная, ухоженная, немного жесткая, но и теплая, теплая улыбка и теплый же взгляд чуть усталых глаз. Незаправленная рубашка - доля небрежности, чтобы ей не казаться поддельной, фарфоровой, ненастоящей. Только она и вправду ненастоящая, но кто может об этом догадаться?
Шапка воров. Лидер сопротивления.
Читается ли это в лице хрупкой девушки перед ними? Конечно, нет. Не читается ни призвание, ни то, насколько ей все равно, плевать на людей вокруг, есть только цель, они - средства. Не читается ни бесконечная усталость, ни страх, ни нетерпение, с которым она ждет.
Никто не прочтет в ней смертницу, а внутри она такова. Регина поставила все на сегодня, даже жизнь.

Оглядывает людей и медботов, оставляя вопрос Мерка без внимания.
"Сыкло!" - так говорит ему пацанка Ржавого внутри нее, наружу же - улыбка, достойная лучшего из мужчин.

- Будем ждать.
Четыре часа. Бесконечно долго. Совсем коротко. Восприятие обозначенного времени зависит только от того, с какой стороны посмотреть.
У нее есть 4 часа - с такой стороны она смотрит. Сейчас восемь человек множатся, разрастаясь до сотен и тысяч, но 4 часа у Регины есть.

И ждет. Абсолютно спокойно. Внутри шторм, цунами, извержение вулкана, но наружу не просачивается ничего.

Приходят в себя мужчина и девушка. Регина сопровождает их пробуждение теплой, принимающей улыбкой.

- Здравствуйте. Вы в безопасности. Если кому-нибудь из вас что-нибудь нужно, просто скажите. Меня зовут Регина, Регина Барреа. Добро пожаловать на Элкор. Вас, полагаю, приняли не слишком радушно, но это теперь позади.
И молчит. Время их вопросов и ее ответов. Время играть в игру. Время играть на грани фола, словно в последний раз.

Марк несколько секунд смотрел на Фрэнка, ожидая хоть какой-то реакции. Взгляд Полинга всё никак не хотел проникаться осмысленностью, и парень уже начинал всерьёз беспокоиться, что лечение запоздало, а внутренние повреждения, вопреки показаниям встроенного в медбот сканера, необратимы. Впрочем, продолжить паниковать ему помешало внезапное пробуждение Макса – обернувшись на звук, мужчина успел увидеть, как поднимается со своей кушетки Голем, бесцеремонно обрывая все провода.
- Эй-эй-эй, - запричитал было Теннер, но встать на пути Шепарда он всё-таки не решился. Забыв на некоторое время про Фрэнка, Марк, покачав головой, уставился на вырванные катетеры. Прозрачная жидкость по-прежнему хлестала из некоторых на пол.
Сидевший на стуле мужчина, Адам – среагировал на порядок быстрее всех остальных. Когда Макс подорвался со своего места, рука солдата метнулась было к стоящей рядом винтовке, но на полпути замерла. Каких бы то ни было агрессивных действий со стороны Шепарда так и не поступило. Адам расслабился, с интересом наблюдая за пробуждением девушки, у изголовья койки которой остановился громила. Чтобы хоть как-то разнообразить монотонный процесс ожидания, он принялся ненавязчиво разглядывать Макса, пытаясь прикинуть, на что тот способен в реальном бою.
Когда Сильвия заговорила, представившись, никто из мужчин ей ничего не ответил – все ожидали слова Регины, прекрасно понимая значимость этого разговора и безропотно соблюдая субординацию. Промолчал даже Элтон – лишь недовольно хмыкнул, осознав, что экстренно будить капитана никто здесь не собирается.

Квадратная голова капитана, с такой же квадратной челюстью и взглядом словно через оптический прицел, склонилась чуть вниз, чтобы лучше обозревать подопечную.
Озвученный приказ вызвал некоторое недопонимание, ведь Макс никуда не двигался и вообще, никаких действий, кроме охраны и караула, не предпринимал, стоял себе во фрунт да поглядывал по сторонам, стараясь обьять взором всё пространство и держать в поле зрения всех и каждого, чтобы ни одна муха, москит или таракан не прошмыгнули без его ведома. Однако спорить и уж тем более оспаривать приказ, было где-то за пределами его понимания. Раз королева считает, что его дейсвтия, как-то выглядят не смирно, значит так оно и есть.

- Так точно. Рапортовал Голем и вообще превратился в неподвижное, каменное изваяние, статую самому себе, обелиск славы и почёта Новаришского легиона. Даже, кажется, дышать перестал, чтобы грудная клетка не шевелилась и лишний раз не нервировала молодую королеву. "А что? Ну раз пока не враги, значит пока не враги, а там посмотрим. Один прямо, двое с лева, один с права. Бросок с перекатом вперёд, опрокинуть, сбить, завладеть оружием и добить... А пока ждать..."

Глядя поверх голов перед собой, Голем продолжал размышлять, что и как лучше сделать в случае возникновения опасной для Сильвии ситуации и в пол уха прислушиваться к разговору.

"Будем знакомы, госпожа Регина Барреа. Чудесный приём на Элкоре. Встреча на высшем уровне. Бойцы в броне, прогулки на бронекаре, даже фейерверк в нашу честь устроили... А вот про красную ковровую дорожку забыли... Что же вы так? Прилетайте на Новарро, мы вам покажем гостеприимство. А не прилетите сами, так мы не гордые, сами придём. Надеюсь у вас будет где разместить десяток штурмовых легионов и парочку Джегернаутов?.."

Макс стрельнул глазами на развалившуюся в кресле даму и тут-же отвёл взгляд в сторону.
"Что-то нужно? Пф... Вообще-то у нас всё было пока вы не изволили вмешаться. Полагаю, для начала стоит вернуть вещи королевы, посыпать голову пеплом и начать молить о снисхождении и помиловании..."

Если бы не приказ королевы, Макс бы расплылся в широкой, но гаденькой ухмылке, а так ни единый мускул не дрогнул на его лице. Он бы с удовольствием размазал всю эту братию по орбите тонким слоем субатомных частиц, но сейчас был вынужден молчать и прокручивать в голове песни великого прошлого своей родины, песни тех лет, когда ещё Не было ни Наварро ни Новаришей, даже космолётов не было, а эта серая мразь уже была и великие предки били эту мразоту не щадя собственных жизней.

ссылка

Особого впечатления речь Сильвии на "спасителей" не произвела - или они не подали вида, что тоже вероятно. И все это, с точки зрения женщины, было не самым хорошим показателем: значит, местные больше озабочены своими проблемами, чем отношениями с Федерацией и, в том числе, налаживанием связи с метрополией. Следовательно, с них станется использовать "Ренессанс" и его экипаж в своей, пока что малопонятной, игре.

В комнате, помимо спасенных, присутствовало пять человек: три мужчины и две женщины. Изначально Сильвия предполагала, что ей ответит безукоризненно выглядящий мужчина в чёрном костюме, чем-то напоминающий Эрика: он более всего из присутствующих походил на лидера. Однако, к удивлению психолога, слово взяла достаточно высокая тонкокостная барышня с аккуратным каре русых волос. Представившаяся Региной Барреа дама говорила ровно и спокойно, но, с точки зрения ван Эллемеет, несколько смазанно и обезличенно - будто слова шли не от сердца и даже не от разума, а с заученного наизусть текста. "Кто же она?", - подумалось зороастрийке, - "Представитель по связям с общественностью? Возможно".

- Благодарим за заботу, госпожа Барреа, - коротко ответила психолог и быстро скользнула взглядом по помещению. К огромному сожалению Сильвии, ни Фрайзер, ни Поллинг еще не пришли в себя, и не могли принять участие в диалоге. В вопросе ведения переговоров ван Эллемеет больше доверяла эксцентричному светскому льву-миллионеру и всегда корректному капитану СБ, чем самой себе: в конце-концов, психологическое образование не есть дипломатическое, а за мужчинами стоит больший опыт и авторитет. Надежды были беспочвены, и женщина твердо понимала, что сейчас все, и даже, возможно, жизнь экипажа, зависит именно от ее мастерства переговорщика.

Чуть покачав головой, Сильвия поморщилась и аккуратно помассировала виски - словно бы болела голова. Опустив голову, она посмотрела снизу вверх на Шепарда и тихим, усталым голосом проговорила:
- Макс, вольно. Эти люди, надеюсь, нам не причинят вреда. Мы в безопасности, можно предполагать, - окончание фразы она выделила несколько повышенным более резким тоном, - Пока что.

И снова женщина поморщилась, помассировав виски: во-первых, это простое действие давало ей время сосредоточиться над будущими вопросами - а то, что нужно разузнать, что на этом дэвами проклятом Элкоре происходит - очевидно; а во-вторых, лишний раз в такой обстановке показать слабость будет, простите за тавтологию, не лишним - это заставляет противную сторону переценить себя и недооценить собеседника. Как говорил великий Сунь Цзы, а вернее, как он цитировал не менее великого Ван Си: "Будучи сильным, кажись слабым. Будучи храбрым, кажись трусом. Обладая порядком, кажись рассеянным. Будучи наполненным, кажись пустым. В мудрости кажись глупым. Обладая многим, делай вид, будто у тебя ничего нет. Наступая, делай вид, что отступаешь. Двигаясь быстро, кажись медленным. Если берешь, покажи, что оставляешь. Будучи в одном месте, показывайся в другом."

Подняв глаза на собеседницу и точно рассчитанным взглядом смотря на нее снизу вверх, Сильвия продолжила, облокотившись руками на кушетку и словно бы удерживая себя в вертикальном положении:
- Госпожа Барреа, еще раз благодарю Вас за медицинское вмешательство и спасение жизней: моей и моих спутников. Стараниями Вашими я чувствую себя хорошо, и была бы премного благодарна, если бы Ваши люди отключили меня от аппаратов жизнеобеспечения.
Кроме того, моя благодарность не знала бы границ, если Вы позволили нам переодеться, - ван Эллемеет чуть стыдливым взором оглядела себя и Макса в больничных нарядах, - в надлежаший вид, а так же вернули капитану Шепарду его доспехи и оружие - без них он, - женщина сокрушенно вздохнула, - чувствует себя словно бы голым. Помимо этого, - Сильвия добавила в голос каплю строгости и настойчивости, - возвражение снаряжения будет с Вашей стороны знаком доверия к нам: не на словах, а на деле.

Распрямив спину, психолог подняла устало опущенную голову и чуть повернулась к Регине. И опять каждый жест - выверен. Подбородок по отношению к корпусу находится под углом в двадцать пять градусов, линия плеч строго перепендикулярна положению собеседницы, нога стоит к ноге, локти прижаты к телу, руки свободно лежат по сторонам от туловища: поза спокойной, но настойчивой уверенности.
Она дала собеседнице почувствовать свою слабость, а теперешняя поза и смена интонаций должны дать понять элкорке, насколько важны следующие вопросы Сильвии.
Отбросив с лица непокорную прядь, ван Эллемеет продолжила, на сей раз - деловым и уверенным тоном:
- Госпожа Барреа, и еще одно: не могли бы вы быть настолько любезны, чтоб пояснить нам с капитаном, что происходит на входящей в состав Федерации планете Элкор. Из-за потери связи Генеральный Штаб на земле весьма озабочен ситуацией здесь, - маленькая не то, чтобы ложь, скорее попытка заставить собеседницу додумать статус экипажа "Ренессанса" на Земле, - Информация о неком "Императоре" заставляет нас подозревать худшее, а так же заинтересоваться в уровне законности его и Ваших действий с точки зрения планетарного законодательства и нормативно-правовых актов Федерации.
Произошедший с перевозившей нас бронетехникой инцидент, - Сильвия специально выделила это слово, давая Барреа понять свое отношение к произошедшему скорее как к некому несчастному случаю, чем как к боевой операции, - так же озадачивает: чем же экипаж корабля так важен и для войск Императора, и для Ваших единомышленников?, - при этом психолог умышленно не использовала в отношении мышасто-серых солдат термин "правительственные силы" - тоже своего рода намек на отношение к ним и, следовательно, их руководству.
Мы опасаемся, что произошедший несчастный случай не останется без внимания со стороны сослуживцев пострадавших, и были бы благодарны, если вы найдете время поделиться с присутствкющими здесь членами экипажа "Ренессанса" информацией касательно Ваших дальнейших планов: если бы мы были в курсе происходящего, то смогли бы действовать и мыслить адекватно текущей ситуации - к обоюдной пользе и во имя достижения консенсуса между договаривающимися сторонами.
Помимо всего прочего, - плавный жест рукой, открытая ладонь направлена к собеседнице: жест открытости и доверия, - мы озабочены судьбой той части нашего экипажа, что не присутствует в этой комнате, и хотели бы увериться, что они пребывают в безопасности.

Воры мозолили Борману глаза. Воры мозолили глаза другим до него, но Борману особенно. Воры не велись. Воров не выходило истребить. Вор - тип мышления. Они привыкли получать свое, они знали способы получать быстро, прямо сейчас, они верили в фарт, они привыкли идти против власти, системы, закона. На смену Ржавому пришел Шатун. Ничего не изменилось.
Только для одной девочки треснул мир.
"Не кипишись, мне еще долго этим местом топтать."
"Он не злой, дочь, он всего лишь не знает, как правильно."
Она знала оба языка. Знала обоих: Ржавого и Ирвина. Словно два мира. Оба были ее отцом. Двуличность Регины началась там, тогда, так - Ирвином. Ирвин лелеял надежды, что дочь получит другую жизнь, будет похожа на мать: красива, благородна, образованна. Жизнь заставляла его учить ее красть, но удовольствие приносило иное: читать ей, слышать как она говорит без жаргонных слов, видеть выводимые рукой ровные буквы.
Шатун центровал правильно, хоть и не рисковал. Регина прилепилась к Бритве и Дохлому. Все помнили об отце, казалось, всё помнило об отце, но с нею остались только двое. Люди - всего лишь люди. Всегда. Да и она вынырнула сама. Она уже знала: они для нее малы. Она, по своему убеждению, перестала красть, она стала исполнять мечты.
У каждого есть мечта.
Проститутка или святая, грубая или ласковая, горячая или холодная - ей стало все равно, какой становиться, какой быть, она всегда понимала, это - только театр, и ее собственность во всем этом - их удовольствие, их улыбки, взгляды, жадность, распахнутые дома, ювелирные лавки и кошельки, вот что она забирала себе.
Она всегда помнила про общаг. Когда пацанка стала таскать больше жуликов, Шатун занемог. Регина предусмотрела и это.
- Месю месить не стану, по сути скажу: воры в мой голос петь должны.
- Ты че, на вольтах внатуре, все концы по жизни попутала? Ты мне рога посшибать собираешься?
- Мне твои рога, что третья нога - не нужны. Хотела бы, форшманула бы на раз, да так, что все ветки обсыпались.
Он смеялся, а она выкладывала на стол перед кольца, подвески, браслеты. Красивые, дорогие, роскошные. Он за всю жизнь столько не наворовал. Ирвин не умел наворовать столько.
- Я к тебе с поклоном пришла, сама, беса не гоню, не залетная, так слушай. Завтра объявишь всем, что женишься на дочке Ржавого. Тебя ни спрашивать, ни клонить никто не станет, а у меня голос прорежется. Сам будешь прогоны раздавать, по мастям, по областям, мне только нужно, чтобы знали обо мне, верили, чтобы любому вору я стала своя.
- Шныра ты мелкая, ты что думаешь, я из-за тебя всей братве фуфло прогоню?
- Из-за себя - в авторитете-то неплохо ходить. Да и фуфла нет, любить тебя стану. По-своему, как умею, понравится.
- И какой тебе, дочка Ржавого, в этом резон?
- Бормана хочу, вот сюда, под ноги, чтобы визжал, чтобы по земле катался, чтобы я сама его расшлепала, как апостола одного на днях.
Он хотел засмеяться и не смог, выгнал ее, а через неделю в другой области авторитета нагнули, а Шатуна признали - Регина на приданное не скупилась. Через месяц центровой ввел ее ко всем, а еще через одиннадцать - умер. Шатун умер, Регина-Пацанка Ржавого осталась.

ссылка
- Вы в безопасности.
Повторила и встала. "Не уступит" можно прочитать в лице вместе с мягкостью. И Регина, казалось, нисколько не удивилась тому, что женщина отдавала приказы и говорила.
Заговорила с обоими.
- Госпожа Сильвия, капитан Шепард, вы в штабе Сопротивления Элкора. К сожалению, ваши доспехи, капитан, не выдержали инцидента, аналогов мы, пожалуй, не найдем, но, если позволите, Адам проводит вас в арсенал.
Регина говорит легко, знает: Адам не посмеет ослушаться, хоть и она готова к тому, что внутри сторонник сейчас рычит и скрипит. Адам же покажет комнаты, в которых вы сможете отдохнуть и переодеться.
Сколь бы ни была Ястреб готова на любую ложь, вся горечь настоящей ситуации заключалась в том, что правда в этой борьбе принадлежала ей.
- Местоположение остальных членов вашего экипажа остается неизвестным. Точно могу сказать лишь, что они у Бормана, у императора Бормана. Вы слишком заметны, любой из вас. На Элкоре с некоторого времени стало слишком опасно быть заметным, за это расстреливают. Полагаю, если вам важна судьба других, то вам нужно то же, что и мне - Борман.
Регина прошла к Теннеру и вновь обернулась к тем, кого могла бы сейчас именовать своими гостями.
- Марк, покажи им. Покажи им Бормана во всей красе.
Регина продолжила, стоя к Теннеру спиной.
- Вас спас человек, который за два часа до этого увидел, как расстреливают его семью. Он умер на месте инцидента.
Теперь Регина подчеркнула слово. До того - она лишь зеркалила речь собеседницы, сейчас же она заговорила самой собой. То, что женщина назвала инцидентом, стало жизнью любого Элькорца. Мрак, страх, боль. Именно с этими нотами говорила теперь Регина.
- Боевой звездолет нужем мне так же, как и Борману. Это сила. Это абсолютный аргумент. Это окончательная победа. Достигнув вас, Борман присвоит силу себе. Вы, полагаю, даже живыми не слишком нужны, императору не нужно, чтобы Федерация узнала о том, во что превратился Элкор.

Регина замолчала. Она не произнесла ни слова лжи. Ни слова лжи из уст той, которая лучше всего на свете умеет лгать. Ирония, усмешка, драма. Желваки заходили ходуном, в лице проступила жесткость, но голос не дрогнул - она слишком часто видела вокруг себя то, что может показать им экран позади нее. Подтверждение правды, ее правды.

Грудная клетка Шепарда пришла в движение, наполняемая кислородом и напирающими изнутри лёгкими.
Приказы не повторяют дважды, а единожды ослушавшись, велика вероятность попасть в немилость. И ладно бы немилость мастер-наставника или центуриона, но самой королевы... Нет уж, лучше сразу расстреляйте.

Макс оставался неподвижен и чем-то напоминал мебель. Эдакий платяной шкаф, по форме, габаритам и угловатости фигуры. И хотя переговоры не были в числе его достоинств, тем не менее, ни единого слова он не упустил из спектра своего внимания. Но стоило собеседнице сдвинуться с места, как Голем моментально подался вперёд. Можно было не сомневаться, что это, этого человека не остановит ружейный залп. Точнее остановит, когда все присутствующие будут физически устранены из списка потенциальных опасностей.
Да, брони этому гиганту не доставало, но и без неё легионер мог натворить не мало дел при чём не испытывая смущения по поводу своей "наготы". Как говориться, кто в армии служил, тот в бане не стесняется и в цирке не смеётся.
Остановился Макс только тогда, когда на пол корпуса выдвинулся вперёд Сильвии, имея возможность закрыть линию огня своим телом в случае необходимости.

Вновь замер, пристально следя взглядом за присутствующими и ловя малейшие движения и взгляды.
На обращение Барреа он не отреагировал, ибо не по статусу, хотя и несколько удивился подобному панибратскому и фамильярному обращению. Упоминание про арсенал не вселило в него особых надежд, поскольку найти для Новариши подходящую экиперовку будет проблематично. Всё таки аборигены есть аборигены. Чего говорить, если они используют гравикары. Да и оружие. Что может быть роднее и надёжнее комбиболтера, явно не те фонарики-зажигалки, которыми была вооружена мышиная гвардия.
"Мда. Два звена легиона и от них бы и памяти не осталось, так, обрывки воспоминаний и не более..."

И вновь неподвижная фигура, застывшая восковым изваянием возле ложемента Сильвии, не отображающая никаких эмоций на своём лице. Выучка.

На протяжении всей речи Сильвии Адам сохранял совершенно непроницаемое выражение на лице. Глядя на мужчину практически невозможно было понять, что тот чувствует или о чём думает в данный момент. Внимательные глаза казались единственно настоящими – островками жизни в прорезях мраморной маски. Смотрел на мир он взглядом профессионала – цепко и немного насмешливо. Умышленно заставляя окружающих испытывать дискомфорт. Он не сказал ни слова за всё время беседы – так и сидел на своём стуле, в расслабленной, на первый взгляд, позе, но, при этом, готовый начать действовать в любую секунду, стоит только возникнуть в этом необходимости. Со стороны могло показаться, что мужчина видит Сильвию буквально насквозь – читает язык тела и скрытые знаки девушки как открытую книгу, запоминает детали и составляет общее мнение.
Услышав распоряжении Регины, Адам ничем не продемонстрировал своего недовольства. Не обмолвился ни словом о том, что считает выдачу оружия этому верзиле занятием совершенно нецелесообразным. Мужчина вглядывался в бесстрастное лицо Макса, смотрел тому прямо в глаза – легко обнаруживая характерные признаки. Повадки военного. Солдата. Убийцы. Безжалостного и хладнокровного. Такого же, каким являлся и сам. Идеальная машина, сочетающая в себе чудовищную силу и смертоносную грацию - «капитан Шепард», из какой бы дыры во вселенной он не явился, при желании мог представлять довольно значимую угрозу. Адам не сомневался, что при необходимости громилу удастся остановить… Но гарантировать безопасность каждого, Регины особенно, он бы не взялся.
Мысленно пожалев о том, что капитана тонким слоем не размазало по асфальту во время недавней аварии, мужчина, вздохнув, поднялся и махнул рукой в направлении выхода. К его удивлению, Шепард даже не подумал не то что сдвинуться с места – даже хоть как-то изменить положение тела в пространстве. Переведя полный недоумения взгляд с Регины на Макса, Адам пожал плечами и, как ни в чём не бывало, непринуждённо прислонился к стене.

Элтон Мерк задумчиво улыбался на протяжении большей части переговоров. При одном взгляде на мужчину становилось понятно, что ему есть что сказать – более того, он изо всех сил пытался продемонстрировать, с каким трудом сдерживается, но всё-таки вклиниваться в беседу не стал.
С плохо скрываемым интересом наблюдал за действиями Голема – всюду сопровождал Макса оценивающим взглядом, словно прикидывая, во сколько бы обошлась такая игрушка. Личный телохранитель, который, по каким-то причинам, куда больше внимания уделяет этой Сильвии с «Ренессанса», чем всем остальным вместе взятым.
Створка единственной двери в подвале отъехала в сторону, на мгновение явив присутствующим серые стены раскинувшегося по ту сторону от неё коридора. В комнату вошла девушка в облегающем платье белого цвета. Она воплощала собой едва ли не эталон общепринятого понятия красоты – идеально правильные черты лица, высокие скулы, рассыпавшиеся по плечам непослушной волной светлые волосы, фигура элитной фотомодели. С собой она несла поднос с двумя дымящимися чашками чёрного кофе – характерный запах напитка моментально заполонил помещение. Обворожительно улыбнувшись присутствующим, Стелла прильнула к стене около хозяина особняка – тот, благодарно кивнув, взял с подноса одну из чашек и сделал глоток.

Марк, изрядно обеспокоенный отсутствием отклика со стороны Полинга, беседу слушал вполуха, колдуя на панелью медбота. Когда Регина обратилась к нему, резко вскинулся, поправил очки и метнулся через всю комнату к компьютеру. В этот был весь Теннер – излишне неуклюжий и суетливый в обычной жизни, но при этом - настоящий гений в киберпространстве. Стоило парню оказаться около привычной клавиатуры, как его пальцы тут же затанцевали над кнопками – не прошло и десяти секунд, как на экране вновь появилось знакомое уже части присутствующих видео, заснятое одной из принадлежавших правительству камер. Пока одна картинка на дисплее сменяла другую, Марк приблизился к Сильвии и осторожно отсоединил от тела девушки все иглы и провода. После чего подхватил с подноса Стеллы оставшуюся там чашку и рухнул в любимое кресло.
- Феникс. Цепной пёс Бормана, - почти шёпотом прокомментировал Теннер, стоило только имперской ищейке впервые влезть в кадр.

Как и предполагала Сильвия, ответила ей все та же Регина Барреа, решившая поддержать беседу на должном культурном уровне. Впрочем, с точки зрения психолога, получалось у нее преотвратно: сказывался, видимо, недостаток образования и воспитания. Чего только стоило одно обращение: "Госпожа Сильвия"! Называть собеседницу по имени, да еще одновременно поименовав ее спутника по фамилии, было признаком полнейшего неуважения.
Намеренно ли Барреа намеревалась унизить своего визави, или это было следствием малограмотности и неискушенности в особенностях дипломатического протокола, оставалось неясным, но легче от этого не становилось. Все это было настолько оскорбительно, что Сильвия даже позволила себе показательно отреагировать на эту грубость, на несколько секунд дернув краем губ и бросив недовольный взгляд чуть в сторону от переговорщицы.

Пока Регина Барреа отвечала на вопросы, ван Эллемеет скользнула взглядом по ее соратникам, пытаясь понять их реакцию. Солдат и медик интереса не представляли - специалисты в своем деле, не больше. А вот темноволосый холеный красавчик явно желал сам вклиниться в беседу: но почему-то сдерживался. На основании наблюдений психолог сделала для себя вывод, что, по-видимому, ее оппонент является в своем коллективе все-таки старшей: иначе лощенный господинчик наверняка бы взял слово.
Придя к подобному мнению, мобеда внимательнее присмотрелась к темноволосой элкорке, пытаясь на основании внешних проявлений представить ее психологический портрет. Аккуратная короткая прическа, чистая кожа - значит, следит за собой. Одежда - простая и достаточно универсальная, однако не оставляющая впечатления мужской. Выбивающаяся прядь и незаправленная рубашка - слишком показательно-четкое абстагирование от делового стиля. Попытка казаться "простой девчонкой, близкой к народу"? На поясе - пистолет: то есть, она готова к вооруженным столкновениям, даже находясь на своей базе. Признак ли это паранойи? Возможно.
Движения Регины досточно четки, резки и уверенны, но при этом несколько скуповаты, самую малость не доведены до логического конца. Привычка сдерживать себя? Вероятно. Выражение лица при этом - теплое, мягкое и душевное, чуть усталое: словно бы она тратит дни и ночи, трудясь во благо родного народа.
Итого - маска доброго, отзывчивого вождя, лидера народных масс. Но, при этом - именно что маска. Несколько искусственная, деланая, не натуральная. Под ней - живая, порывистая женщина, привыкшая действовать быстро и резко, не считаясь с посторонним мнением. Скорее всего, туда же можно добавить обостренное чувство социальной справедливости - иначе не быть ей мятежницей. По всему Барреа ввходила женщиной суровой, решительной и отчаянной, но, при этом, не чуждая некоторой романтики и наивности, тонкой душевной организации и совестливости - типичнейший пример фанатичной революционерки, готовой ради торжества утопических идей "справедливости, равенства и братства" утопить планету в крови.
Для себя ван Эллемеет пришла к выводу, что с этой женщиной следует быть предельно аккуратной и корректной: чем Ариман не шутит, не понравится ей формат общения, и прикажет она экипаж "Ренессанса" расстрелять перед строем. Во имя светлого будущего, конечно.

Мысли эти пронеслись в голове опытного психолога Сильвии за какой-то десяток секунд, а Регина тем временем подтвердила, что невезучие гости Элкора оказались в штабе планетарного Сопротивления. За исключением еще трех человек: те, если верить революционерке, попали в лапы правительственных сил.
Но ван Эллемеет поразила даже не эта весть, а то, что наследница идей Пассионарии согласилась предоставить гостям-пленникам доступ в арсенал. Это говорило о многом: в частности о том, что все они настолько нужны бунтовщикам, что те готовы поставить под угрозу свою безопасность ради создания положительного имиджа перед экипажем.
Впрочем, долго поддерживать сухое деловое общение пламенная мятежница не смогла, решив воздействовать на чувства собеседницы путем информирования о страданиях своих клевретов. Это оказалось неудачной идеей: Сильвии не было никакого дела до терзаний и трагедий любого из клики Барреа - ну, потерял мужчина семью в полицейской операции, и что с того? Став на путь конфронтации с планетарным правительством, пускай даже во имя светлого будущего, он сам выбрал свой путь и сам подписал приговор семье. Если Сопротивление проиграет, такой конец будет закономерен для всех его членов.

На этом время словестных игрищ закончилось: революционерка напрямую сообщила, что линкор нужен и той, и другой стороне как способ расправиться с неприятелями. И экипаж "Ренессанса" как раз и является залогом того, что это сверх-оружие будет действовать.
Все это было крайне плохо: Сильвии чертовски не хотелось влезать в местные разборки, и уж тем более принимать решение об осуществлении угрозы космической бомбардировки - это прерогатива так и не пришедшего в себя Фрайзера. Сама ван Эллемеет, будучи патриоткой своей родины, больше склонялась к идее помощи Résistance, и не потому, что они были хоть чем-то лучше "мышиных мундиров" - просто из-за того, что по получении помощи повстанцы будут вынуждены вернуть Элкор под власть Федерации.

В качестве эпилога Барреа продемонстрировала гостям видеозапись работы правительственных карателей, уничтоживших семью одного из приспешников Регины. Ван Эллемеет, хотя и смотрела безо всякого интереса, в нужных местах охала, ахала, закрывала глаза - вобщем, всячески демонстрировала, как она шокирована увиденным. В душе же она оставалась абсолютно спокойной: ну не ассоциировалась у нее эта запись с гибелью обычных людей: просто еще один триллер, не боле того. Куда страшнее было, когда у нее на глазах умирали конвоиры в сером - от шока Сильвию тогда спасла лишь контузия. Даже ужасы на "Надежде" были страшнее: умом женщина понимала, что дэвы захватили тела живых людей, бывших ее коллегами и знакомыми, но сам факт такого был настолько ирреален, что психолог так и не смогла до конца осознать гибель несчастных - настолько происшедшее вступало в противоречие с привычным миром.

Когда Барреа завершила свою репрезентацию, Сильвия поднялась со своего места и вежливо поклонилась визави, держа речь еще более официальным тоном, и даже сократив количество жестов:
- Благодарю за ответы на вопросы, госпожа Барреа, а так же за наглядную демонстрацию методов, применяемой во внутренней политике власть придержащих Элкора. Мы, со своей стороны, шокированы и глубоко поражены увиденным, и выражаем соболезнования родичам погибших, - она склонила голову в знак скорби, - равно как и негодование против действий полицейских сил планеты, попирающих не только законы человеческие, но и заветы Ахур..., - поняв, что ее уносит куда-то не туда, ван Эллемеет закашлялась, прервав свою речь.
- Прошу покорнейше извинить меня. Мы восхищены вашей силой воли и стремлением к восстановлению справедливости: лучше умереть стоя, чем жить на коленях, не так ли?, - резкий жест открытой ладонью к Барреа: знак поддержки и искренности, - Понимая, что действия так называемого "императора Бормана" направлены на предательство интересов Федерации, мы осуждаем его действия и надеемся, что борцы с преступным режимом сумеют свергнуть антифедерационную диктатуру, обеспечив Элкору безопасность и процветание.
К нашему сожалению, мы не имеем полномочий решать вопрос об использовании линкора в имеющей место быть конфронтации, так как это является исключительной прерогативой капитана Фрайзера, однако, со своей стороны, надеемся на то, что ваше прошение будет не только рассмотрено, но и удовлетворено.
Так же нам хотелось бы выразить свою благодарность за представленную возможность переодеться, подкрепить свои силы и посетить арсенал - эти действия с вашей стороны заставляют нас увериться в благожелательности намерений штаба Сопротивления Элкора.
Ежели это не доставит Вам затруднений, мы с капитаном Шепардом желали бы присутствовать при возвращении сознания к господам Фрайзеру и Поллингу. Смею надеяться, вы не откажете нам в этой малости.

Закончив эту фразу, Сильвия повернулась к Максу, на несколько секунд прикрыв глаза, чуть кивнула ему в знак поддержки:
- Капитан Шепард, возможно вы, как воинский эксперт, можете добавить что-либо к вышеизложенному на правах специалиста. Мы с интересом выслушаем ваше мнение.

Лес не сильно нравился Фрэнку, но дышать тут было действительно проще: богатый кислородом, воздух насыщал лёгкие, что жадно глотали его, будто путник воду, после недельных скитаний по засушливой пустыне. Но что-то было не так: чуждое, злое нечто ощущалось за спиной.
Полинг обернулся.
Лесной массив обрывался резко, мгновенно, будто масло отрезанное ножом – такое в реальности бывает очень редко. Деревьям свойственно выгорать постепенно, но то что, лежало за пределами зеленной зоны, не было похоже даже на пепелище – скорее филиал Христианского ада. Выжженная земля вперемешку с ломанными кусками асфальта. Чьи-то искореженные трупы и едкий чёрный дым жженого нанопластика.

Всё это Полинг видел не раз и не два: боевые действия не оставляют места для сантиментов, по крайней мере, непосредственно на фронте. В качестве потверждения, в дали раздались звуки взрывов. На границе зрения СиБи заметил фонтаны земли, взметнувшейся к небу: эффект точечной планетарной бомбардировки был ему хорошо знаком…слишком хорошо.
Фрэнк устало вздохнул и побрёл глубже в чащу. Хотелось вздохнуть полной грудью и насладиться естественной тишиной природы, но рокот огня нарастал, заставляя думать о насущном. Одинокий мужчина тряхнул головой и…

…Свет безжалостно резал глаза, лишь усиливаясь от белых стен комнаты. Ложе капсулы было мягким, но тело нещадно ломило: болело всё, но хотя бы несильно. Какой-то мужчина суетился перед Фрэнком, пытаясь привлечь его внимание и увидеть ответную реакцию, хотя бы в мимике. Что-то печатает на клавиатуре медбота. Смешно щёлкает пальцами и светит маленьким фонариком в глаза, фиксируя изменения зрачка.

“Забавный парень,” - весело подумал Полинг, но улыбнуться почему-то не вышло. Как оказалось, всё что выходило за пределы сознания, так и оставалось не сделанным: тело отказывалось слушаться своего хозяина, чем весьма перепугало, как минимум, двоих присутствующих – этого очкастого парня и самого Фрэнка. Вышедшее из-под контроля тело бездумно пялилось в одну точку, а разум, закованный в кандалы этого бастиона Бессилия, угнетенно бился о стенки своей камеры.

“Теперь я знаю, как точно сойти с ума” – загнанно думал бывший капитан службы безопасности. Пытаясь компенсировать собственную недостаточность, он принялся анализировать услышанное и вспоминать присутствующих.
Большая часть видимых людей была незнакома Фрэнку, зато голос Сильвии Ван Эллемент, он узнал сразу же. Судя по её словам, космопех Шепард всё ещё жив. Наличие второй, тихо гудящей капсулы восстановления, даёт надежду, что и Эрик также выжил – вряд ли бы местные Хозяева стали бы спасать кого-то из экипажа броневика.
Анализ много не дал: мисс Эллемент держалась вежливо, чуть отстранённо и, ожидаемо, перекладывая бремя ответственности на владельца корабля. Её собеседница, держалась приветливо и максимально доброжелательно, что было весьма великодушно для того, кто полностью контролировал их дальнейшую судьбу – Император, на которого так и не удалось посмотреть, такими мелочами не озаботился, например.

“На кону Ренессанс…наши жизнь…и свобода Элкора”
С этой мыслью незримый барьер беспомощности и неподкрольности лопнул, обдав болезненными осколками разум Фрэнка. Непрошенный вздох вырвался из осипшей глотки, а тело зашлось в болезненном спазме. Откашлявшись и кое-как усевшись на своём ложе, Полинг тихо попросил:
- Воды…

Когда просьбу удовлетворили, Фрэнк поинтересовался у парня в очках, что колдовал над медботами:
- Как он? – легкий кивок на капсулу Эрика, где лежал его капитан – теперь без сомнений.

- От лица экипажа…Ренесанса и меня лично – благодарю за спасение, - поблагодарил он девушку, одетую в белую рубашку и тёмные брюки. Черная прядь дополняла образ “простого человека”, коей, впрочем, рушился при виде пистолета.
Фрэнк кое-как доковылял до дамы и протянул руку: странный порыв, желание тактильного контакта, в эру космической связи и звездолётов, но СиБи не стал мешать своим желаниям, довервшись интуиции. Когда её ладонь утонула в его, он представился:
- Фрэнк Полинг. Бывший капитан службы Безопасности Федерации, ныне глава службы безопасности Ренессанса…и заместитель капитана Фрайзера, - глаза смотрят в упор, ловят малейшую дрожь ресниц, - нам нужны гарантии, что после помощи вам, мы сможем продолжить путешествие – наша миссия амбициозна…но крайне важна, для всех, кому нам удастся помочь.

"Голем — глиняный великан, которого, по легенде, создал праведный раввин Лёв для защиты еврейского народа."

Не известно, из какого "теста" лепили Шепарда, но своё прозвище он получил более чем заслуженно. Такое спокойствие, неподвижность и отсутствие эмоций, который демонстрировал великан, просто не укладывалось в голове. Словно не живой, машина, глиняная кукла, он стоял и молча глядел перед собой, не вмешиваясь и не принимая участия в переговорах, которые вела психолог Надежды и "Проснувшаяся королева" по совместительству. Даже предоставленный видео ряд, хотя и был зафиксирован и отработан нервными центрами головного мозга, не вызвал в нём приступа праведного гнева и жгучего желания немедленных действий.
Ну да, смерть, война и разрушение не самое приятное зрелище для человека разумного и деятельного, но ведь и Новаришских Легионеров готовили не воспитателями детских садов. Отнюдь, каста Войны готовила своих сынов для активных боевых действий в любых условиях, с любым противником, который только посмеет вторгнуться в пределы Империи. Чёрт побери, даже если потребуется, то и за её пределами Легионеры готовы были исполнить любой приказ королевы, если такова её воля.
Жестокая военная доктрина, презрение к собственным жизням, к слабостям, малодушию и лицемерию. Жгучее желание служить людям, защищать империю, быть в гуще сражений и побеждать, вот основные догмы, на которых строилось воспитание Легионеров Наварро. Они всегда открыто смотрели в лицо опасности, с улыбкой на врагов и преданно на королеву.
"- И мы не знаем страха..." Орали тысячи глоток устремляясь в атаку или маршируя на параде.
"- .. Где падёт один, встанут двое! Имя нам - Легион!"

Преданным псом, Макс находился возле Сильвии, вот только хвостом не вилял, за отсутствием такового. В остальном же, верный сын империи, нёс службу исправно, внутренне соглашаясь с доводами молодой Королевы. Верно ведь, война эта не её, а следовательно и не его. Крови Макс повидал, пожалуй больше, чем все присутствующие вместе взятые, так что к показанному фильму отнёсся нейтрально, понимая, что когда сталкиваются интересы двух противоборствующих сторон, то жертвы неизбежны. Что же до дипломатического протокола и игр в "Гляделки" между переговорщиками, то тут Макс вообще был в стороне, как говорится "У каждого своё поле боя." И если на дипломатическом Макс проигрывал по всем фронтам, то на военном поприще он был мастером. Хотя идея интересная, провалить дипломатию, втянуть сторону в конфликт и одержать военную победу. Но нет, следуя зову генов, Голем даже в мыслях не мог пикнуть или дёрнуться поперёк воли монаршей особы.

Один раз он всё же дёрнулся, когда речь зашла о том, что удалось прочитать в новом уставе - Ахур... Макс моментально сообразил, что возможно сейчас представиться возможность "Отахурамаздить" всех присутствующих и обратить в правильную веру, возможно даже против воли и согласия обращаемых. Подался чуть было вперёд корпусом и замер, поскольку дальнейших указаний относительно добровольно-принудительного обращения в новую веру не последовало, зато последовал неожиданный вопрос.

- Госпожа ван Эллемеет, для анализа тактических и стратегических возможностей, а так же для выработки и принятия плана дальнейших действий, недостаточно информации для анализа. Полагаю разумным провести разведывательно-диверсионный рейд по тылам противника с целью сбора информации и захвата пленного, с последующим допросом, для выявления наиболее уязвимых мест в обороне потенциального противника. Имею основания полагать, что численный и технический перевес находится на стороне вероятного противника, что делает прямые боестолкновения малоэффективными. Единовременная атака наиболее важных точек сможет уровнять шансы сражающихся. Необходимо уничтожить коммуникацию между подразделениями, что лишит их эффективного взаимодействия. Атака по казармам, внесёт панику среди личного состава и деморализует бойцов противника, снижая их эффективность на 20-25%. Диверсия административных центров управления заставит противника распылять силы, что позволит малыми силами устраивать точечные, неожиданные удары, захватывать ключевые точки и средства коммуникации. Если я верно понимаю расклад сил, то гражданское население поддерживает скорее повстанцев, нежели новое правительство. Лишенные связи, деморализованные и рассеянные, силы противника станут лёгкой мишенью для уничтожения имеющимися силами сопротивления... Капитан Шепард доклад закончил.

Оказалось эта глыба не только умеет говорить, но и вполне чётко и ясно излагать свои мысли и проводить анализ возникшей ситуации при достаточно малых обьёмах информации. Любопытное открытие для присуствующих. Хотя чему удивляться. Война... Война никогда не меняется... Познав и приняв её правила, тебе уже всё равно где, когда и с кем сражаться.

/ссылка/


Она обещала Бритве достать Феникса, об этом думает, спиной впитывая кадры расправы - принимает удар, спиной, вновь чувствует, вновь падает в темноту, возвращается на четыре года назад, когда враз стало пусто, когда она стала одна. Безотцовщина, безпризорница, бесприданница.

Она бы хотела смеяться. Громко смеяться им, этим двоим. Женщине, в которой читается соперничество, с которой Регине тягаться неинтересно. Нет ни времени, ни сил, ни страсти для такой игры. Смеяться мужчине, гипертрофированному защитнику женщины. Ей бы смеяться, а потом отвернуться, уйти. Они оба словно бронированные, Регина легко читает притворство и равнодушие. Если бы женщина знала, что стоит перед той, у которой под каблуком сама ложь, если бы мужчина мог видеть дальше женщины...
- Как вас хорошо сделали! - так Регине хочется сказать. Они оба кажутся сложными, неприступными, но на самом деле доступны и просты, только найти ключ, зацепку. Религия, ключевое убеждение - увидь, возьми себе и воздействуй. Только оба ей без надобности. Не нужны. Совсем. Никто из них, ни один не принимает решение, а значит нет смысла воздействовать. Ей нужен капитан.

- Зовите меня Регина.
Такое она себе позволяет. Такое - не смех и не бунт, но просьба правды. О, как она ценит правду - никому никогда не познать, как Регина ценит правду. В себе, к себе, свою. Настоящую себя, которой иногда, кажется, нет. Пропала, растворилась, улетела.
А потом она садится в кресло и на остальные слова женщины только кивает, как будто даже растерянно. Смеется внутри этому забавному слову "прошение". Регина Барреа не из тех, кто попросит, она возьмет сама, заберет себе так, что бывший обладатель даже не заметит пустых теперь карманов. Она всего лишь не спешит. Она научилась ждать.
- Присутствуйте.
"Делайте, что хотите" - так она думает, возвращая лицу теплую, принимающую улыбку благодушия.

И на краю сознания мелькает мысль, что стоило не спасать этих двоих. Они не мешают, но они не нужны.

Только третий живой. Рожденный, не сделанный. Заместитель - не капитан, но безусловно лучше, чем ничего. Движение души велит ему коснуться, Регина вскидывает бровь - удивлена. Прикосновение, как мечта, как улыбка. Удивление Барреа к лицу, и Регина не сдерживает сама себя, зная об этом. Легкий румянец, дрогнувшие ресницы, чуть тронутый призраком улыбки рот. Встает, тянет уверенную ладонь, которая крошится сразу же, как только оказывается в руках мужчины. В его ладонях не рука лидера - рука женщины, мягкой, теплой, ранимой. Податливая вода.
"Помоги мне. Спаси меня. Умоляю" - в глазах.
Как карманничество и ловкость рук - навык тела, ложь - навык ума. Интуиция, провидение. И Регина творит, что чувствует. Вызывает в нем мужчину, который в первую очередь защитник, который стена, который, если стоит сам себя, не оставит женщину - мать, жену, сестру. Это она. Сейчас - это она, Регина Барреа. Стать вдруг самой больной и слабой. Хотите знать как, когда внутри воет ветер холода и одиночества, быть снаружи хрупкой, беззащитной и трепетной, спросите у Регины Барреа.
Она даже руку убирает будто нехотя. Медленно. Жест не нарочитый - естественный, недолгать, недоиграть - святотатство. И ведь это естественно: женской руке застыть в других, уверенных, сильных. Ресницы на излете вновь дрожат.
А потом пропало, растаяло, словно видение, его, только ему показанное, короткое - морок, дымка, иллюзия - только им увиденное, осознанное пропало, женщина сменилась лидером - Регина обернулась Ястребом, а этой нужен лишь один мужчина - Борман.

- Я гарантирую вам безопасность и неприкосновенность до тех пор, пока это в моих силах. Мне нужен лишь Борман. Благодарю, капитан Шепард.
Им уже 5 лет "недостаточно информации для анализа", что ни день, то - "разведывательно-диверсионный рейд", и "оборона потенциального противница" безупречна, "технический перевес" на стороне Императора, и он превосходит ее "численный", а "диверсия административных центров управления" сегодня с треском провалилась, и погибли люди, многие. Погибли ее люди. Каждый день погибают ее люди. И "прямое боестолкновение" давно уже не страшит ее, хоть, конечно, капитану Шепарду до этого нет ровно никакого дела.

- Элтон, говорите.
Ей давно уже пора перестать замечать их и заметить Мерка, что и делает, не хватает только "можно" на излете.

Заметив, что Фрэнк пошевелился, начиная, пусть и несколько запоздало, подавать признаки жизни, Марк тут же поставил чашку с кофе на стол, подскочил и бросился к пациенту. Все индикаторы на панели жизнерадостно горели зелёным – поразмыслив, Теннер решил попыткам Полинга покинуть капсулу никоим образом не препятствовать.
- Нестабилен, - понизив голос ответил мужчина, бросив обеспокоенный взгляд в сторону Эрика. – Вероятность успешного восстановления – 68%.
Марк задумчиво наблюдал, как моментально завладевший всеобщим вниманием Полинг ковыляет к Регине. В отличии от капсулы Фрэнка, на индикаторах медбота капитана доминировали жёлтые и красные огоньки.
На губах Адама застыла кривая улыбка – он неотрывно следил за Сильвией на протяжении всей демонстрации шокирующего видеоряда и, кажется, совершенно не верил эмоциям девушки. Когда начальник безопасности выбрался из капсулы, то тоже смог почувствовать на себе его цепкий, изучающий, взгляд. Адам понимал, чего пытается добиться Регина, откровенно наслаждался плохо скрываемым бешенством Мерка – новые впечатления и события кое-как затмевали в памяти тёмную тень недавней утраты.
Когда заговорил Шепард, мужчина лишь покачал головой – громила с каменным выражением на лице озвучивал даже более чем просто очевидные вещи. Можно подумать, что они тут играли в солдатиков на протяжении последних пяти лет. Можно подумать, что ни разу не решились за это время попытаться провести диверсию или добыть информаторов. Не окажись в комнате прямого начальства, Доусон навряд ли отказал бы себе в удовольствии поговорить по душам с этим кретином, но слова, которые он бы непременно использовал, совсем не предназначались для ушей лордов и леди. Помощник капитана, в конце концов пришедший в себя, казался Адаму единственным адекватным и достойным внимания человеком в этой пёстрой компании. С ним можно работать, с ним можно попытаться найти общий язык. Оставшиеся – либо бояться брать на себя ответственность за последствия, либо просто считают себя гораздо умнее всех остальных.

Мерк, усердно топивший своё желание немедленно высказаться в чашке обжигающе-горячего кофе, вскинул голову, словно не до конца поверив услышанному. Ещё немного – и он бы не выдержал, вклинившись в разговор без разрешения девушки, которая, по сути, для него даже не являлась начальством.
- Вы, наверное, не вполне понимаете, что именно сейчас происходит? – начал он, даже не пытаясь скрывать разъедавшее изнутри раздражение. – Позвольте я объясню.
Сквозь неизменно вежливые формулировки Элтона чувствовалось откровенное снисхождение. Он вполне ясно давал присутствующим понять, что думает, в том числе, о мнении «эксперта по военным вопросам» капитана Шепарда. Считал, что Регина совершенно зря разводит столько церемоний вокруг этих людей – ведь, если подумать, у Фрайзера и компании не менее плачевное положение, чем у горстки повстанцев, что присвоила себе громкое имя «Сопротивление».
Ведь «Ренессанс» - козырь неравнозначный. Приобретающий совершенно разную значимость в зависимости от того, в чьи именно попадёт руки. Окажись линкор у Регины Барреа – и его огневая мощь напрочь сметёт орбитальный флот Императора, при необходимости, сравняет с землёй сверхукреплённую резиденцию Бормана.
А если кораблём завладеет правительство… Чтож, Император и без того считает себя как минимум богом, а безнадёжное положение повстанцев сложно сделать ещё более безнадёжным. От появления в планетарном флоте новенького линкора не вскроется местоположение подпольных баз и ячеек, не станут видны в одночасье все агенты Регины в разнообразных структурах. Оппозиция лишиться, быть может, своего единственного реального шанса, но «Ренессанс» даст относительно малое преимущество правительству в подпольной борьбе.

- Если бы не наше вмешательство, вы бы уже сейчас познали всю гостеприимность нашего любимого императора. И, поверьте мне, линкор бы недолго оставался после этого собственностью Эрика Фрайзера, - продолжил Мерк с таким видом, словно разъясняет вполне очевидные, по его мнению, вещи.
- Кроме этого, позвольте отметить ещё кое-что. В руках Бормана, - он ненадолго замолк, вспоминая. – Скорее всего находятся уже трое ваших друзей. По крайней мере, относительно мисс Коулман могу утверждать с абсолютной уверенностью. И он на этом не остановится. Не успокоится, пока не получит желаемое или не схватит вас всех. Вы все – в ловушке, в одной клетке с нами. Против вас работает боевая машина целой планеты, милитаризированной за последние годы до невозможности. Знаете ли вы, что Борман уже включил свою долбанную «глушилку» на полную мощность? Он напрочь отрезает любые исходящие с поверхности Элкора сигналы – с «Ренессансом» отсюда связаться при всём желании не получится. Знаете ли вы, что ВВС Бормана находится в состоянии полной боеготовности – с приказом сбивать любой шаттл, корабль или объект, который попытается покинуть планету?
Мерк замолчал, вдохнул полной грудью.
- Теперь знаете. И, как по мне, это вы должны просить нас о помощи. Они подавят восстание гражданских ещё до рассвета… А как только суматоха уляжется, не стоит и думать о том, чтобы незаметно прорваться к линкору или добраться до императора. Время работает против вас. Если мы ничего не предпримем сейчас… То вы можете застрять на этой планете очень надолго.

Когда капитан Шепард закончил свою полную тактических планов и идей речь, ван Эллемеет степенно кивнула:
- Благодарю, капитан. Ваши пояснения нам очень помогли.
К тому времени, как Макс закончил речь, наконец-то пришел в себя Поллинг - пока что единственный человек из экипажа, кто действительно имел право хоть что-то решать. Возвращению этого человека в мир живых Сильвия была действительно счастлива: за время полета офицер безопасности корабля показался ей мужчиной разумным и рассчетливым, логичным и рассудительным, взвешивающим каждое свое слово. Он казался эдаким старшим братом: временами суровым, но неизмеримо справедливым и заботливым.
И обращенные к нему слова психолога были на сей раз абсолютно искренны:
- Капитан Поллинг! Фрэнк! Рада, что вы вернулись к нам.

Поинтересовавшись состоянием капитана и получив ответ, что оно не стабильно, безопасник поблагодарил повстанцев за спасение и, к вящему удивлению ван Эллемеет, поднялся и подошел к Барреа, поздоровавшись с ней рукопожатием чуть более долгим, чем велят правила приличия.
В глазах неотрывно наблюдавшей эту сцену Сильвии плеснулось темное пламя раздражения: кажется, она ошибалась в Поллинге. При виде этой мятежной красотки Барреа, ставшей внезапно такой женственной и хрупкой, капитан, по-видимому, сразу потерял голову, и был готов сразу удовлетворить любую просьбу харизматичной девушки.
Весь этот мерзкий слащавый водевильчик, вся эта сцена, достойная любовных романов, психологу резко не нравилась - просто, интуитивно, по факту. Ван Эллемеет твердо поняла, что пора брать инициативу в свои руки, пока мужчина не испортил все дело.

Но прежде чем Сильвия решилась начать свою речь, слово взял так долго ждавший этого момента Мерк. Хоть и общающийся с гостями с некоторым снисхождением, мужчина был все-таки вежлив и корректен, а главное - точен в формулировках и описаниях. И, по-видимому, был одним из немногих, кто знал, как общаться в приличном обществе, что было, несомненно, ему только в плюс.
Но вот с некоторыми высказанными сентенциями Сильвия согласиться не могла - мужчина, конечно, умело подтасовывал факты в свою пользу, но и сама психолог была не из тех, кого легко провести. Спокойно дождавшись окончания монолога одного из немногих присутствующих здесь воспитанных людей, впн Эллемеет ответила, чуть улыбнувшись и понимающе кивнув собеседнику:
- Господин Мерк, мы премного благодарны Вам подробную и точную диспозицию ситуации, равно как и за описание потенциальных затруднений, которые можем испытать мы в частности и Элкор в целом.
Но, увы, я не могу согласиться с Вами, что наше положение несколько более удручающе, чем у Сопротивления. Что можем потерять мы? Жизнь - и все. Что можете потерять вы? Идею - а это конец всему. Погибшим достанется посмертие, а смерть Идеи навек погрузит Элкор в рабство.
Я думаю, что не будет преувеличением, если я скажу, что капитан Фрайзер, буде он в здравии и твердом сознании, весьма озаботился бы своевременным спасением попавших в плен членов экипажа, равно как и восстановлением попранной справедливости.
Ежели Вы не ошибаетесь, то увы - время работает против нас всех, и мы не имеем возможности дождаться, когда господин Фрайзер окажется в состоянии принять решение. Я готова принять на себя ответственность в принятии решения об оказании поддержки Сопротивлению - и тут, как я услышала, со мной согласны господа Поллинг и Шепард.

Перед следующей фразой Сильвия сделала краткую паузу, собираясь с духом. Будет правильно, если она заронит в эти мятежные души искру Божественного Пламени - но делать это надо крайне осторожно, дабы не вызвать негатива у неверующих. Вдохновенным, тихим голосом ван Эллемеет продолжила говорить. В этот миг она словно бы преобразилась - ушла сухость и деловитость из речи, в глазах воссияла фанатичная убежденность, движения рук ставшие плавными и медлительными, стали напоминать некий сакральный танец:
- Кроме того, меня ведет по жизни Огонь Души, что незримо освещает мне путь и помогает в трудную минуту. Помочь Вам, отринув мирские заботы, есть шаг на дорогу чистых помыслов и высшей справедливости. Спасти друзей своих - в высшей степени благо. И знаю я, что с именем того, кто превыше всех нас, мы решительной рукой раздавим горло имперской гадины, восстановив попранную и утраченную правду.
В замен я смиренно бы попросила о малости - позволить мне после победы над нечестивцами принести сюда слово Заратустры - как в виде речи по общепланетной передаче, так и в виде слова печатного - дабы открыть Элкору свет бехтин, свет Ахурамазды.
Ведь что есть империя Бормана, как не царство Ормузда? Ложь, жестокость и безверие - три столпа, на коих покоются эти обители слепой злобы. Мы своими глазами видели дэвов, и осознали, что слуги императора ничем не лучше их.
Я лишь мобеда, а не воительница, и не могу решить, как нам лучше приступить к осуществлению нашего правого дела - на это есть те, кто более умел и опытен. Но вера моя крепка, и я готова сама, ажимая оружие в руках, сделать все, дабы благородные борта "Ренессанса" стали кинжалом, приставленным к горлу лже-Императора.

Фрэнк почти радушно улыбнулся Сильвии, легко кивнул здоровенному Шепарду. Ни то что бы они смогли за краткий срок заменить старую команду на эмоциональном фронте, но шанс пустить корне в этом эфемерном пространстве у них явно был – Полинг легко находил отклик и внутреннюю симпатию к этим людям.
Рукопожатие оказалось чуть более долгим, чем рассчитывал Фрэнк – Регина выглядела растроганной, чуть беспомощной и казалась благодарной за иной подход, чем выказала остальная часть спасённых. Но Полинг чётко понимал, что ключевое слово здесь – “казалась”: дрожание ресниц, трепет на кончиках пальцев, лёгкий полувздох прежде чем начать говорить. Мисс Барреа была превосходной актрисой. А ещё она была красивой девушкой, которая возглавляла Сопротивление, что для Фрэнка было личным пунктиком – подобная веха в жизни не может не изменить человека, не сделать его собственноручно выкованным оружием возмездия и флагманом Идеи.
Полинг сам был таким в прошлом.

“Прекрасный союзник или опасный противник?” – выбор, что предстоял Фрэнку был непрост, как и обстоятельства, в которых находился экипаж и пассажиры Ренессанса.

Когда мистер Мёрк принялся раздраженно объяснять ситуацию “на пальцах”, СиБи разорвал чрезмерно близкую дистанцию с Региной, внимательно слушая речь, которая всё больше начинала напоминать отцовскую нотацию, а не рассуждения повстанца.
Когда же заговорила Сильвия, Фрэнк не подал виду о своём недовольстве: он много лет пробыл в космосе, но Бог так и не встретился ему на пути. Достаточно гуманный, чтобы быть толерантным, Фрэнку не претило допускать кому бы то ни было, обманывать самого себя по мелочам: веруйте, если это поможет вам выполнить ваши обязанности, почему бы и нет.
Но когда доктриной Религии начинают объяснять помощь или вражду, когда жрицы какого-нибудь Бога пытаются собрать дань, деньгами, солдатами или иным способом – Полинг бунтовал.
Бунтовал рьяно, со всем духом прогрессивного атеизма, что веками копился на Земле и в более дремучее время, чем Эру космических путешествий, когда наступил его Звёздный Час.

Общение начало наполняться чрезмерной эмоциональностью, и Фрэнк поднял руку, привлекая внимание и прося тишины:

- Мистер Мёрк, Мисс Барреа. Как я сказал ранее, мы благодарны Вам за спасение и безусловно готовы отплатить по счетам за него – помощью в устранении правящей верхушки нынешнего правительства Элкора. Хоть наша ключевая миссия и содержит в себе гуманитарную цель, нейтральную от Галактической Войны, но мне, как бывшему офицеру Федерации, будет приятно, если где-то в этой проклятой черноте, будут править лояльные Федерации люди, а не тиран-узурпатор. И дело здесь не в религии, - холодный взгляд в сторону Сильвии, - или нашей “беспомощности”, - точно такой же взгляд на Мёрка, - а в том, что мы и Ренессанс стали катализатором событий. Зная суть жизни Сопротивления, с уверенностью скажу, что вы были далеки от своих целей – слишком расслабленно выглядит город. Нет затравленных взглядов полиции и роялистов. Нет взрывов в промышленных зонах и постоянных патрулей. Мы нужны вам, куда больше, чем можно представить – как верно заметила мисс Эллемеет, наша смерть оказалась бы лишь статистикой…НО. Я не собираюсь тратить время на пустые пререкания: у вас есть цель, у нас есть цель и они вполне прекрасно сочетаются, без выяснений кто и кому обязан, - холодная полуулыбка ко всем присутствующим.

Полинг вышел в центр комнаты, глядя преимущественно на Регину и Мёрка:

- На сколько безопасно это место и сможет ли быть эвакуирован капитан Фрайзер в случае чего? У вас есть данные, где содержатся наши пленные товарищи? Система глушения связи этого Бормана, находится в комплексе планетарной связи по стандартам строительства или это спец объект? Сможем ли мы провести две операции одновременно? Какими средствами усиления мы обладаем: техника, тяжелое вооружение, промышленная взрывчатка, артиллерия, удаленно управляемые дроиды или боевые боты? Вы готовы вести переговоры с Императором после выведения линкора на боевую позицию?

Фрэнк начал задавать вопросы. Фрэнк решил действовать.

“Don’t fuck with SiBi” – злорадно подумал он.

Макс завершил короткий брифинг и занял прежнее положение. То, что от него хотели услышать он сообщил, дальнейшие же подковёрные игры в дипломатию находились вне пределов его компетенции. Политики всех мастей, могли вести какие угодно игры, как угодно манипулировать сознанием собеседника, мнением толпы, строить великие планы и обещать светлое будущее. В их распоряжении была масса возможностей от прямых переговоров, до подкупа, шантажа и устрашения. Но сколь бы не было велико могущество дипломатической службы, всегда за их спинами стояла военная машина, которая многократно усиливала силу слова политика. И именно эта машина, выкованная в горниле войны, со своими серпами и жерновами, была тем самым аргументом, с которым невозможно не считаться. Именно она, её шестерни и отдельные механизмы, приносили победу на штыках и бросали к ногам дипломатов, позволяя им договариваться об условиях сдачи, капитуляции, выплате репараций и послевоенного устройства и управления побеждённых.

Макс не был дипломатом. Он не умел красиво говорить, убеждать людей в своей правоте. Все его таланты раскрывались не в мирных кабинетах и не штабных казематах, а в самом эпицентре горнила войны.
Вообще Макс не понимал инопланетных штабных офицеров, которые получали свои посты не за доблесть и успехи в боевых операциях, а просто по факту выслуги лет или иных, сомнительных, заслуг. Эти трусливые твари распоряжались бойцами словно те не были живыми сущностями, а лишь цифрами на тактической карте и статистическими выкладками доступного воинского контингента. Сколько раз, при штурме крепостей, Шепард видел этих субтильных вояк, гениев стратегии и тактики, гадивших в собственные мундиры при появлении легионеров Наварро. Всё же шло так гладко, по плану, с численным перевесом и стрелочки были красиво нарисованы на тактических картах. Но нет, что-то не срабатывало, почему-то легионеры всегда были на шаг впереди, действовали быстрее, на пол шага опережая запоздалые штабные команды. А ответ был прост, Легионеры варились в котле войны, жили боем, видели его узор и чувствовали ритм. Им ненужно было отчитываться в штаб о проделанной работе, ждать новых приказов, медлить в ожидании. Они прорывали одно направление, оценивали обстановку, находили слабину в обороне и продолжали атаковать, разрывая и раздирая неприятельские порядки. В случаях же, когда пробить оборону не удавалось, они занимали оборону, отвлекали огонь на себя и позволяли другим подразделениям отработать с флангов. Даже будучи прижатыми, они могли отступить, совершить маневр и зайдя в тыл, устроить бойню.

В открытом эфире орут нам - "Вот психи,
Не медля отдайте нам эту гряду!"
Но здесь мы застынем железной стеною,
Стеною на самом последнем краю!
Лишь дерзким сопутствует тетка-удача,
Я знаю капризная баба она,
Но тем на заклание кто предназначен
Сейчас во весь рот улыбнулась судьба!

Я знаю, что это всего лишь отсрочка.
Я помню, что вечно ни кто не живет.
Мы здесь в обороне-опорная точка,
И значит, что враг через нас не пройдет.
Завоет моторами адский зверинец,
Но нет господа не закончился бой!
Покуда в живых остается последний,
Хотя бы один, но живой ЗВЕРОБОЙ!

Мы психи, безумцы! Да кто б сомневался.
Мы все помешались на этой войне.
Осталось всего пять минут продержатся
И слезы бегут по небритой щеке.
На фланге далеком, сметая заслоны,
Покатят стальною лавиной вперед
Те самые свежие три батальона.
Мы им обеспечим маневр и обход!

В голову залетело несколько куплетов боевых песен Легиона и уголки губ Макса чуть приподнялись, наполняя сердце гордостью, а разум отвагой. Вероятно, слова напыщенного "паркетного генерала-теоретика" должны были возыметь некий эффект на Голема, но все его тактические доводы и выкладки рикошетили от него как горошины от железной миски. Макс стоял невозмутим и спокоен. Корабль, друзья, враги, удачи и не удачи... Всё это слова дипломатов. "Кто испугался, тот уже побеждён!" Для бойца же есть только одна догма "Должен - значит можешь!". И если их "гостеприимные хозяева" при личной встрече не понимают с кем имеют дело, то как же удивится тот, как его... Борман.
"Слава Королеве, Великой Матери Рода Белатрикс!"
Стерев волевым усилием проявление эмоций со своего лица, Голем прислушался к словам молодой королевы.
Что же, политика дело тонкое, монархам и управленцам виднее, как договариваться и с кем. Дело же солдат - служить и защищать.

Очухался и мистер Полинг. Почему-то Макс ожидал иной реакции с его стороны, полагая, что человек военный не полезет в политесы. Увы. Полез. И только время службы на Надежде позволило Новарийцу отказаться от поспешных оценок. Всё таки Наварро и весь остальной мир слишком разные, чтобы сравнивать их и судить по одним и тем же законам.

ссылка

- Снова не спишь?
- Еще чуть-чуть. Пап, я красивая?
- Конечно! Самая красивая! Разве Локи так не считает?
Регина улыбается: отец все знает, читает ее словно раскрытую книгу, да и она не прячется с ним, с ним она всегда может быть собой. С ним и с Локи. Локи молодой и пылкий, жаркий и преданный, Локи осыпает юную Барреа цветами, и уже которую ночь ей не хочется спать, ведь абсолютно невозможно спать, когда тонешь в любви. С Локи все становится легко и просто, ясно. С Локи выходит легко воровать и легко тратить. Регина влюбилась, и отец знает об этом. Он не слишком доволен тем, что Локи, как и он сам, вор, но и его дочка вопреки всему - воровайка, в душе она - воровайка. И если ей по душе Локи, то... Он не умеет злиться на дочь, нет в мире ничего, что бы он ей не позволил или не простил. И если мальчишка делает ее счастливой, Ирвин тоже будет счастлив, заставит себя.

Через месяц Ирвина не стало.
Еще через месяц Регина Барреа, выплакавшая тонны слез по отцу, встретилась с Локи. Она уже была другой.
- Иди ко мне.
Просто и легко. Она позволила ему все, позволила и себе. Для ее будущих дел девственность - помеха. Ей хотелось запомнить, впитать в себя, чувствовать. И забыть утром навсегда.
- Это всего лишь было, Локи. Кто ты такой?
Он не мог понять. Никто бы не смог. Можно ли поверить, что эта, циничная и злая, была самой хрупкой и нежной ночью?
- Я всего лишь простилась с тобой. Тебе же понравилось? И мне. Это все, тебе пора.
Маленькая девочка внутри Барреа ревела навзрыд, насмерть, но эта, сильная, та, для которой не существует преград, эта была спокойна.
Злой Локи - никому до не удавалось видеть его таким. Он страдал, страдал по кабакам и весям, страдал сам себе и при всех, но ей уже не было до этого никакого дела. Регина Барреа доломала свой хребет, перемолола в себе самое светлое - любовь, юношескую, чистую, настоящую. Свою мечту. Ничего. Пустота и расчет ради совсем другой мечты, ради вполне однозначной цели. Локи получил ее нож в самое сердце, а потом нож под ребра, вот только известие о его смерти не вызвало слез даже в маленькой девочке внутри Барреа, девчонка пропала. Она уже решилась, решилась на мечту больше и грандиознее - жить - вопреки. Победить императора. Кто, если не она? Кто еще настолько сумасшедший, чтобы идти и верить, тащить веру впереди себя, сеять вокруг себя зерна сопротивления, прорастающие страшными пурпурными цветами. Она уже давно сеет цветы смерти, лелея нерожденный, самый заветный, самый черный цветок смерти Бормана.

Первый апостол ей дорого достался. Верное платье, крапленая колода карт, его ненависть ее "удаче" и жажда ее "продажного" тела, икона с ликом святой Терезы, долгая дорога к доверию хозяйки закрытого борделя и одновечернее возведение самой себя в ранг "проверенных" - в обмане не бывает мелочей, все до последней детали должно плести ложь.
Они вошли в апартаменты. Более шикарного места Регина не видела и даже позволила себе удивиться, теряя на мгновение маску, совсем крохотное и мимолетное мгновение, не оказывающее никакого действия ни на что, потому что обласканный и расслабленный ею Уильям уже не мог думать. Сказать точнее - он теперь думал исключительно членом, этой второй головой мужчин, которая у большинства становится первой. Регина внутри брезгливо морщилась, Мишель же улыбалась, ласково и чуть лукаво.
Он стал целовать с порога, и она непреклонно оттолкнула его, указывая рукой на умывальник. Во всех апартаментах, независимо от их цены, всегда есть такие. Мыть себя перед сексом с проституткой обязанность всех. Проститутка моется после.
Она сняла платье, подьюбник и корсет, украшения, туфли, наконец шляпку и легла, гитарой струясь по кровати, выставляя округлые бедра, чуть согнув ноги, вытягивая носочки. Он вымылся и шел к ней, а Регина гадала, чего он хочет. Это станет понятно с первым поцелуем. Нужно услышать первый поцелуй мужчины, чтобы уловить, какая в нем жажда. Не нужно целовать самой, не стоит отвечать, пока не станет ярко слышен его поцелуй. Регина смотрела на Уильяма и гадала, каким случится поцелуй - нежным или страстным.
Поцелуй случился горячим, властным, он мстил, желал отыграться. И да, она легко могла теперь принять игру, стать подобострастной и податливой, струиться под ним, сменив в финале служение на обладание, оседлав его самой, выискать его ритм, сломать его сопротивление, ведь истинно доминант не бывает, вот только ей нужно убийство, а не чужой заразный член. Апостолы, служки и рабы Бормана - ни один из них не мужчина для Барреа.
Она позволила лишь поцелуй, позволила ради игры, ради собственного интереса. И убила. Быстро, легко, хладнокровно и вместе с тем удовольственно.
Тогда встала, подмылась как будто между ними действительно случилось соитие, надела платье, забрала деньги, оставив икону на столике и птичку колибри на его лбу.
Хозяйка борделя успела заметить лишь ускользающий шлейф ее платья.
Аэрокар ждал.
Орьянского хотелось неимоверно. Сразу, много, до дна. И ванну. Смыть все это не ее.
Труп, конечно, нашли утром не в борделе, только вредную Регину не интересуют ничьи заботы, кроме своих собственных.

Регина мысленно улыбнулась словам Мерка. Ссыкливому богатею захотелось побыть на коне. Глупое желание собственного превосходства и контролирования ситуации, столь же наивное, сколько никчемное: мечтающие всегда оставаться на коне рано или поздно остаются с носом. Победа - продукт постоянного труда, продукт искренней деятельности и веры. Снаружи Барреа смотрела спокойно и дала Элтону договорить, в описании сути ситуации мужчина был верен, он говорил то же, что сама Регина немного ранее, говорил чуть жестче, так, как она себе позволить не могла. Регина снисходительно отнеслась в такому, все-таки в финале заметив ему и присутствующим:
- Никто никому ничего не должен, только каждый нуждается.
Сопротивлению нужен дружественный линкор, экипажу "Ренессанса" сейчас необходима поддержка людей Сопротивления. Ты - мне, я - тебе, все просто.

Следом сама собой открылась женщина. Все всегда говорят сами - сумей услышать. Барреа внутри хохотала, наружняя же Регина смотрела неизменно ровно. Сама Регина использовала молитвы, именно использовала - обманывала молитвой сама себя в моменты, когда требовалось успокоиться или собраться. Барреа не умеет верить ничему, истинно верить она не способна.
- Полагаю, когда победа Сопротивления будет достигнута, свобода слова и веры даст вам право сеять слова Заратустры на Элкоре.
Регине подумалось, что такое будет абсолютно не в ее юрисдикции потом. Регина не метила в будущую власть Элкора, она даже шапкой воров оставаться после не желает - это осознала сейчас, осознала впервые, ведь Регина никогда не размышляла о том, что станет после. И окончилось скоро - до размышлений дойдет тогда, когда переломится хребет Бормана, когда цель будет достигнута, сейчас - пустое, а Барреа не из тех, кто тратит силы и время на пустое.

Взявший слово Полинг ей нравился, он заслужил ее самое пристальное внимание: Регина посмотрела так, что Фрэнку стало впору воспламениться, она будто выуживала из облика деталь за деталью и... ела?
И улыбнулась. Улыбнулась Регина. Улыбнулась воровайка - обезоруживающе искренне, по-настоящему. Он не лгал.

Только вот стоило подождать еще немного, дождаться решения капитана, хоть и нельзя было прервать эту жажду деятельности в мужчине, оба вопроса потребовали разрешения.
- Пойдемте, я все-таки покажу вам личные комнаты, а после в гостиной Адам расскажет все о текущем положении дел. Вам, полагаю, будет неуютно продумывать ход действий в нынешних костюмах. Капитан Шепард, я особенно прошу вас принять мое приглашение, полагаю, всем нам не обойтись без ваших знаний и навыков. Я скажу лишь, что готова разговаривать с Борманом, ему, верно, любопытно, как выглядит Ястреб, вот только мое место не в штабе, а на улицах среди людей, и я планирую занять это место через несколько часов. Возможны последствия.

Смерть возможна. Может распуститься пурпурный цветок ее собственной смерти, но Регина давно не живет без риска. Риск необходим ей. Ей необходима вера других. То, что сейчас - только присказка. Убедиться, что они станут действовать сообща, убедиться, что смогут вместе и справятся без нее - это все, что ей нужно. Регина - Элкорка, а такой место среди таких же, как она сама. Кто бы что ни думал о ней, об этой женщине, какой бы ни приходилось видеть ее, она навеки застрявшая в своих 17-ти девчонка-воровайка.

Регина показала комнаты и спустилась ожидать в гостиную, распорядившись подать гостям чай, сладости и фрукты.

- Мерк, - среагировав воистину моментально, Элтон поправил ненароком исказившего его фамилию Фрэнка. Отреагировал как-то излишне резко, болезненно. Впрочем, тотчас же принялся слушать дальнейшую речь собеседника с прежним вниманием. Словно ничего особенного и не произошло.
Стоило Регине договорить, как он сразу же распрямился, отлип от стены и первым направился к выходу. Следом потянулась и Стелла.
Адам, напротив, поднялся неторопливо и с неохотой. Привычным движением перекинул через плечо ремень той самой винтовки, что угрожающе стояла у стены в непосредственной близости от него на протяжении всей беседы. Сделал это, впрочем, нисколько не агрессивно. Скорее просто ради того, чтобы не бросать бесхозное оружие прямо посреди штаба.
- Я сделаю всё возможное, - попытавшись перехватить взгляд Фрэнка заявил Марк. Лицо Эрика по ту сторону прозрачной преграды по-прежнему выглядело совершенно безжизненно.
Не прошло и минуты, как помещение опустело – лишь Марк остался задумчиво цедить кофе в своём обожаемом кресле, да весело мигали на боку медбота разноцветные лампочки.

Макс.
За дверной створкой гостей встретил узкий коридор с блеклыми бетонными стенами. Какой-то бункер, не иначе – подвал. Во главе с Адамом и Региной процессия протащилась до следующей двери, около которой в стену был вмонтирован небольшой терминал.
Доусон набрал цифровой код – на смену красному диоду вспыхнул зелёный. Путь был свободен.
По ту сторону оказалось небольшое подвальное помещение с белыми стенами, в котором с первого взгляда угадывался арсенал. Арсенал сравнительно маленький – с большой вероятностью, частный. Возможно, личная собственность хозяина особняка. Впрочем, собственность немного модернизированная под нужны сопротивления.
- Прошу любить и жаловать, наш арсенал, - подтвердил Адам догадку, сопроводив реплику приглашающим жестом. – Капитан Шепард, вам это может быть интересно. Подходящей замены вашей броне, здесь, вы, конечно же, не найдете, но осмелюсь предложить армейский бронекостюм. Вещь тоже достаточно многофункциональная и, по-своему, неплохая…
Стандартные модели гранат, болтеры, лазерные винтовки… Типичные экипировка регулярных солдат – ничего впечатляющего или особенного экзотичного. В глаза сразу бросалась стальная перегородка вместо стенда на правой стене – очевидно, наиболее впечатляющие образцы собственной коллекции Мерк не спешил пускать на благотворительность.

Сильвия.
Двинулись дальше. К лестнице, что вела куда-то наверх. Как выяснилось минуту спустя – на первый этаж исключительно роскошного особняка.
А выяснилось это тогда, когда группа прошествовала, собственно, в холл. Полированный до блеска паркет, разнообразные картины на стенах, выходящие во внутренний двор окна – занимавшие едва ли не полностью стену… Симметричная лестница, ведущая на второй этаж, изящно обрамляла огромную, блестящую золотом, люстру, что зависла на массивной цепи чуть ниже уровня пола верхнего яруса.
- Гостиная там, - Адам, добровольно взявший на себя роль дворецкого, показал на дверной проём в дальней части исполинского холла. И принялся подниматься вслед за Региной наверх. На второй этаж, к личным апартаментам.

Фрэнк.
Мерк испарился – выскользнувший из «штаба» всего на несколько десятков секунд раньше аристократ пропал бесследно вместе со своей спутницей. Затерялся на воистину безграничных просторах особняка.
Регина довела в конце концов и до обещанных гостям личных апартаментов – четыре двери гостевых комнат ожидали постояльцев вдоль обеих стен главного коридора на втором этаже. Массивные и внушительные, лакированные, из тёмного дерева. Столь же кричаще роскошные, как и все элементы интерьера особняка.
Комната тоже вполне оправдала возложенные на неё ожидания: ворсистый и невероятно мягкой ковёр на полу, двустворчатое окно, из которого открывался вид на десятки других, поражающих разнообразием воображение, коттеджей. Они уютно светились огоньками окон в ночи – здесь ничто не говорило о беспорядках, которые разгорались в центральных районах. А ещё здесь была колоссальных размеров кровать, притягательная и манящая, персональный санузел и голоэкран на всю стену.
- Встречаемся в гостиной через двадцать минут, - послышалось вслед. Оставляя Фрэнка наедине, бесшумно закрылась массивная дверь.

Регина.
Когда дверь за последним членом экипажа линкора закрылась, Адам обернулся к Регине. В полумраке коридора они теперь остались наедине.
Барреа показалось, что мужчина смотрит на неё как-то по-особенному. Оценивающе.
И дело было здесь совсем не в физическом интересе. Адам словно пытался понять, как далеко и на что она готова сегодня пойти. Однако пробиться сквозь маскировку Регины не удалось в том числе и внимательному взгляду солдата.
- В одном Мерк был прав. Время определённо работает против нас, - проговорил он и быстрым шагом направился к лестнице.

Общее.
Обстановка в гостиной словно располагала к общению. Мягкие кожаные диваны и кресла, небольшие стеклянные столики – уютно разгоравшийся камин, в котором язычки пламени лизали жизнерадостно потрескивающие поленья. За окнами клубилась тревожная темнота – в элитном районе Мерка, конечно, пока что не было и следа начинавшихся беспорядков, но для тех, кто знал правду, этот факт почти ничего не значил.
Адам терпеливо дождался, пока все подтянутся и займут свои места. На столиках ароматно дымились чашки с заваренным специально для гостей чаем. Последним появился хозяин особняка, где-то успевший уже раздобыть себе очередной кофе.
Доусон прокашлялся и поднялся. Перед таким количеством зрителей он чувствовал себя несколько скованно.
- Согласно последним данным – обстановка накалена до предела. Примерное количество вышедших на улицы людей превышает наши прогнозы почти в полтора раза. Большая часть хоть как-то вооружена – они стягиваются к дворцу императора или важным правительственным объектам в других частях Элкора. Серьёзных столкновений пока не было – полиция отступает, избегает конфликтов, - Адам оборвал себя, осознав, что против воли перешёл на излишне казённый тон. Ещё немного – и его выступление начнёт напоминать недавний рапорт капитана Шепарда. – Понятия не имею, чего ждёт Борман и почему медлит. Но нам это только на руку. Достаточно искры, чтобы пока что протестующие люди подняли оружие и бросились на солдат. Все примыкающие к дворцу улицы перекрыты заслонами военных… В толпе наши провокаторы. Ожидают сигнала.
Адам снова прокашлялся. В горле предательски першило.
- Поступили новые сведения о… Ваших друзьях, - он уставился на экран своих многофункциональных наручных часов, воскрешая в памяти имена. – Местонахождение Дженны Коулман до сих пор не известно. Беллис Хладовин убита при попытке сопротивления при аресте. Элисон Брэндон – задержана и доставлена во дворец. Рекомендую выбрать один из двух основных планов действий. Можно организовать воздушный прорыв за пределы атмосферы Элкора, чтобы беспрепятственно выйти на связь с «Ренессансом». Можно попытаться взять штурмом дворец, развалив к чертям и установленную там глушилку и императора с его тиранией. Рискованно, но всё же можно, попробовать осуществить обе операции одновременно…
Адам замолчал, давая присутствующим понять, что закончил.

Покидая медицинский отсек, Сильвия была погружена в глубокую задумчивость. Да уж, как говорят в простонародье - взялся за гуж, не говори, что не дюж. Она согасилась помогать резистенции - а значит, она должна им помочь. Но, выступая на стороне мятежников, нельзя забывать об интересах тех, кто прибыл на Элкор вместе с ней. Ну и о своих собственных интересах тоже, конечно. Дело оставалось за малым - соблюсти во всем этом баланс. Но дэвы кроются в мелочах: следовало учитывать не только цели обеих высоких договаривающихся сторон, но и каждого человека в них. А вот это было еще той проблемой.
"Итак, - думала ван Эллемеет, - цели постанцев ясны, как и более-менее ясны их лидеры. Барреа - харизматичный лидер без особого опыта; этот, как там его, Адам - главный военный эксперт, типа капитана Шепарда; ну а мистер Мерк - мозг и финансы подполья. Значит, в первую очередь надо уделить внимание Барреа и Мерку, причем первой - на публике, а второму - в узком кругу".

Пока Сильвия размышляла подобным образом, все, кроме медика и продолжавшего лежать в медботе Фрайзера, уже покинули помещение. Несколько замешкавшаяся, психолог быстрым шагом проследовала за ними, испытывая немалый дискомфорт от того, во что она ныне одета. Легкий алый оттенок ее щекам добавила и шальная мысль о том, что спасители наверняка, переодевая, видели ее обнаженной: вполне вероятно, что те мужчины, что сейчас шли рядом, как раз и были теми, кто узрел ее в столь неподобающем виде.

Психолог помотала головой, отгоняя непрошенные мысли, и попробовала сосредоточиться на следующей части задачи: интересах тех из членов экипажа "Ренессанса", что пребывает вмемте с ней на базе революционеров в здравом уме и твердой памяти - то есть Макса и Фрэнка.
"Что же, - вновь погрузилась в раздумья Сильвия, - с Шепардом все проще. Сейчас, чтобы ему угодить, достаточно того, чтобы поспособствовать в получении им долгожданного оружия. Я себя в этой больничной одежде и я-то чувствую неуютно, а уж он, без брони и, тем более, без оружия вдвойне".
Затем ван Эллемеет перевела взгляд на спину шагающего впереди Поллинга. Ей слишком мало довелось узнать об этом человеке, которого называли на корабле непонятной абривеатурой "SieBie", но он ей показался мужчиной взвешенным и рассудительным. Вот только последняя его выходка здесь, в медотсеке, выбивалась из общего впечатления, причем в плохую сторону. Сейчас, подуспокоившись, женщина задавалась вопросом: играл ли он тогда, при переговорах с Барреа, или позволил на миг стать самим собой?
Ответов у Сильвии на этот вопрос не было, посему идею касательно Поллинга она сформулировала для себя довольно обтекаемую: "Фрэнки у нас, видимо, любит руководить. Надо ему представить подобную возможность и поддержать его начинания и планы касательно дальнейших действий экипажа и повстанцев".

Тем временем Адам открыл группе дверь в помещение, оказавшеесе арсеналом. Сильвия не разбиралась во всех этих орудиях убийства, но подозревала, что что-то из имеющегося здесь она видела ранее. Местный начальник охраны, кажется, думал уводить троих вынужденных "гостей" далее, но ван Эллемеет опередила его задумчивой репликой:
- Кажется, вооруженного конфликта нам не избежать, да и капитану Шепарду для душевного равновесия необходимо вооружиться...
Поровнявшись с космодесантником, она посмотрела ему в глаза снизу вверх бесстрастным взглядом спокойных карих глаз:
- Капитан, будьте так любезны, вооружиившись сами, подобрать оружие мне, а затем и, при необходимости, капитану Поллингу. Я бы попросила вас не медлить с этим - не хорошо задерживать нашего достойного проводника.

...Поднявшись вслед за Адамом по лестнице наверх, психолог на несколько секунд замерла: от яркого натурального света и от удивления окружающей ее роскошью. Словно бы она и не на забытом Ормуздом Элкоре, а на родной Земле, в отчем доме или в особняке любезного супруга. Сама окружающая роскошь женщину, привыкшую к не менее дорогой и кричащей обстановке на Земле, не удивила - странно было видеть ее здесь, да еще в доме одного из глав мятежа, не связанного, как пончла Сильвия, с планетарной элитой.
Ничем не прокомментировав увиденное, ван Эллемеет молча проследовала за элкорцем в отведенные экипажу покои и так же молчаливо выслашала его, лишь кивком подтвердив, что она все поняла. Когда за Адамом захлопнулась дверь, Сильвия, сложив руки на груди, привалилась к стене, неторопливо и оценивающе разглядывая помещение.
"Достойно, достойно... Мистер Мерк явно не бедствует, раз может позволить себе подобную обстановку. Даже папенька с маменькой наверняка бы сочли этот дом достойным свого визита, не говоря уже о драгоценном Лионеле, всегда мерявшем людей по признаку их достатка. Так что и мне нечего привередничать".
Еще раз осмотревшись в поисках одежды и не углядев ничего подобного, женщина, сделав умильное личико и широко распахнув глаза, обратилась к Шепарду:
- Макс, посмотри в шкафах и прочем, пожалуйста, нет ли тут какой-нибудь одежды. Или у Адама спроси - а то я что-то не подумала. Пожалуйста, мне очень-очень дискомфортно так ходить!

...Спустя двадцать минут ван Эллемеет вместе с прочими спустилась в гостиную, уютно устроившись в широком мягком кресле. Единственное, что она восприняла несколько болезненно, так этот то, что гостям предложили только чай, тогда как сам хозяин прихлебывал горячий кофе. Бывшей страстной любительницей того же напитка Сильвии было неприятно, что ей кофе даже и не подумали предложить. Конечно, она могла бы озвучить свою просьбу, но этому мешала прорезовшаяся родовая гордость - ни у кого ничего не просить, даже в мелочах.
Доклад Адама женщина слушала спокойно и даже несколько отстраненно, сосредоточив свое внимание, как казалось, исключительно на чашке чая: Сильвия никак не могла заставить себя воспринимать проблемы Элкора, как свои собственные. Из медитативного состояния ее вывели лишь слова о гибели Хладовин. Подняв взгляд на сидевшего напротив мужчину, психолог прошептала:
- Как... Как же так? Пережить падение "Надежды", чтобы быть убитой солдатами при аресте? Беллис, несчастная Беллис...
На просьбу изложить план действия женщина отмалчиваться не стала. Аккуратно поставив чашку на стол и покинув уют кресла, она поднялась во весь свой невеликий рост, положив одну руку на стол, а другую уперев в бок. Оглядев собравшихся, Сильвия четким, хорошо поставленным голосом проповедницы произнесла:
- Я не солдат, и пускай решают Поллинг и Шепард - они куда опытнее меня в подобном. Но и мне понятно: время не ждет! Пока мы рассиживаемся здесь, там, на улицах, под пятой тирана погибают мирные люди, поднявшие головы и решительно сбросившие рабские оковы. Наш долг - помочь им!
Я не уверена, что наших сил хватит пробраться в логово Бормана - но мы способны прорваться к "Ренессансу" и, разбомбив с орбиты дворец диктатора и глушитель, поставить на колени прислужников сатрапа! Все просто: можешь - значит должен.
Я готова с оружием в руках умереть за свободу Элкора и за Федерацию, хоть и предпочту осаться в живых и увидеть возвращение Свободы! А вы, - она горячим взором обвела присутствующих, - готовы?

...ковёр скрадывал шаги Полинга, густым ворсом обвивая обувку, столь любезно выданную хозяевами этого праздника жизни: признаться, команда Ренессанса была обязана своим спасителям куда больше, чем сохранность их шкур - хоть и было пять минут назад, заявлено иное.

Фрэнк остался в одиночестве чужой роскоши.
Выдохнул. Сжал руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в ладонь.
Он чертовски устал: почему-то вспомнился отец на Земле, мирно живущий в метрополии, и не ведающий даже, что творится сейчас на Эклоре. Никто не знал злой правды, кроме горстки сопротивленцев, да недовольных народных масс, которые могли быть отброшены также легко, как и поднялись.

И ещё - они.

Выжившие.
Полинг бесцельно бродил по комнате, разглядывая предметы интерьера, но не задерживаясь ни на чём конкретно - просто информация на сетчатку, что наивно пыталась отвлечь мозг от анализа ситуации.

Ещё один вздох.
Ванная комната.
Холодная вода в лицо.
Зеркало показывает бледного, усталого человека с густой порослью черной щетины - где тот образцово-уставной офицер Службы Безопасности Федерации?

Нет его, давно пропал в бесчисленных перепитиях. Нет его, давно сгинул за маской безразличия, явив миру спокойную машину холодного расчёта и трезвости.

"Соберись, Фрэнки - всё получится..." - надо продолжать играть свою роль. Во что бы то ни стало.

...Гостиная была весьма уютной частью особняка. Люди собрались здесь, ожидая действий. Они были искрой, готовой стать новым пожаром. Они жаждали стать им, но для начала нужно было назначить цель для факела революции.

Выслушав предыдущих ораторов, Фрэнк взял слово:

- Наша сила на планете - в численности. Но им нужно вооружение и тактический контроль. Основной наш козырь - Ренессанс, но вопрос его достижения чисто технический: большие пушки нам вряд ли помогут...Я предлагаю разделиться: военные кадры сопротивления при усилении капитана Шепарда займутся штурмом дворца, а я постараюсь прорвать авиаблокаду малыми силами, после того, как часть авиации будет переброшена на подавление восставших, - Полинг обвёл взглядом всех пристуствующих ожидая реакции, - и насчёт мисс Коулман: её участие было бы крайне уместно - она первоклассный пилот.

Макс оставался, как всегда, неподвижен. Собственные мысли блуждали где-то глубоко в недрах могучего организма и не всплывали наружу. Слова, жесты, игры в политику и переговоры, Шепард был от всего этого далёк, как далека Наварро от Элкора. Но стоило проснувшейся королеве подняться, как в движение пришел и сам охранник, неотступно следуя по пятам за объектом охранения.

Прошел по коридору, остановился возле открытой двери и выслушал новую вводную.
- Так точно, госпожа ван Эллемеет.
Немного поколебался, поскольку опасался оставлять королеву без присмотра, но расудив, что с оружием он сможет прийти на помощь гораздо быстрее эффективнее чем без него, сделал шаг в помещение арсенал.

Вы никогда не видели, как одеваются военные? Тогда вам не понять на что способен космодесантник в своём желании не упасть в грязь лицом перед монаршей особой.
Первые шаги за дверь были чинно неторопливые, но едва переступив через порог, в голове Шепарда словно включили таймер и объявили учебную тревогу.
Голем с непривычной для него скоростью метнулся к стеллажам, быстрым росчерком глаз проанализировал маркировку на ящиках и полках, провёл анализ полученных данных, понял логику местного коптинармуса и принцип размещения вещей.

"А что, всё просто и понятно. Левый нижний угол - малоразмерные вещи, затем стойки с вещами, подходящими людям средних габаритов. Следуя этой логике, размер SXXXL будет расположен в верхнем правом..."

Максу даже подпрыгивать не пришлось, поднял свои ручищи, ухватился за скобу карго-ящика, потянул на себя, уронил на пол, вскрыл, критически и скептически осмотрел содержимое и принялся переодеваться.

Из сорока пяти секунд отведённых по нормативу на облачение в броню, бравый вояка затратил только тридцать восемь и вопреки возможным ожиданиям, обнаженным он был от силы секунд пять. После чего, его тело стало обрастать всё новыми порциями бронедеталей, пока окончательно не скрылось в керамитовой раковине штурмового костюма.

Оставшиеся семь секунд ушли на то, чтобы стащить два кофра, вскрыть и переместиться к ружейной стойке.

Оружие диктует тактику, тактика диктует стратегию, стратегия определяет победу или поражение в локальных конфликтах, а от них, в свою очередь, зависит успех всей военной кампании.
В пустой ящик Макса полетели дробовики, пистолеты, штурмовые и снайперские винтовки, парочка ПП, гранаты, мины, ножи. Сверху, этот слоёный пирог вооружения, Макс щедро приправил боеприпасами и в качестве вишенки на торте, разместил разведывательно-диверсионный модуль широкого спектра действия.

Кофр SXXXL размера еле закрылся от набитого в него вооружения. Словно ящик с игрушками. Но Макс решил не мелочиться, поскольку знал, что оружия много не бывает, да и возвращаться- плохая примета, значит бежать второй раз в арсенал не следует. На всякий случай, прихватил несколько балончиков аэрозольной краски, для придания камуфляжной расцветки серой, безликой броне.

Поставив все три ящика один на другой, Шепард присел, крякнул и поднял. Ну чем не супер-карго? В целом, боец был доволен, любое вооружение лучше его полного отсутствия. Хотя следовало признать, что Новаришское вооружение было ближе по душе и по духу, чем эти хлипкие на вид, пукалки.

Со стороны могло показаться, что шкаф с антресолями решил переехать и прихватил с собой диван. Но Голем не жаловался, даже когда с трудом протиснулся в открытые двери арсенала он отрапортовал королеве, что "К бою готов." И ухая ботинками по лестнице, направился следом за ней.

Оказавшись в комнате, поставил свою ношу на пол, ботинком отодвинул к стене и встал рядом с Сильвией.
- Госпожа Сильвия, не извольте беспокоиться, всё необходимое доставлено, можете переоблачиться в любом удобном для вас месте в любое время.
Макс тихонечко обратился к королеве, после чего умолк, ибо опять началась политика. У каждого своя война. У кого-то за сердца и души, у кого-то за нечто более конкретное, склады, штабы, центры связи.

ссылка

- Все получится, Адам.
Ей бессмысленно что-либо говорить, этой женщине. Она вдохновляет. Она вдохновляет тем, насколько уверена в своих словах. Слово, сказанное ею, будто обретает плоть и силу, какую-то абсолютно волшебную силу, которую эта женщина с легкостью расплескивает вокруг. Сеет, дарит. Так просто! Тихим, приятным голосом, плавными жестами вселяет собственное знание в других. Бог когда-то поцеловал эту женщину в макушку, а потом забрал у нее отца.
- Марк, сообщи мне, если капитан очнется до того, как мы выступим. Сначала только мне.

Больше ничего.

Барреа поднялась в комнату, считающуюся здесь ее. Тронула ладонью стену, осмотрелась и махнула рукой. Очень легко оставить то, что тебе не принадлежит, а когда знаешь, что на самом деле тебе не принадлежит ничего и нигде...
Регина забрала лишь плащ и фото испод матраса. Секретик. Ястреб всмотрелась в лицо на пластиковой карточке. Борман. Фото, которое она рассматривает перед сном ежедневно, фото - напоминание. Борман - не просто цель. Борман - ее единственная любовь. Извращенная, ненормальная, пурпурно-черная любовь. Человек, который сделал ее мир столь интересным. Интересным до тошноты. Человек, который забрал ее себе полностью. Человек, о которого сломал зубы весь Элкор. О нем никто ничего не знает - ни его детства, ни его настоящего. Несуществованец. Недосягаемый и желанный, ее мужчина, тот самый, которого она видит во снах. Только эти сны не наполнены радужными картинками совместных удовольствий, это темные, зыбучие сны, где один убивает другого. Медленно.

Кто сегодня?

Благодаря Борману ее жизнь не свелась лишь к воровству, она выросла благодаря Борману, она почти достигла Неба. И вокруг нее только небожители. Хоть никогда путь не сводился только к походу по ступенькам. Должна быть идея. Должен быть человек, который в идею верит, который питает ее изо дня в день, кормит других собой и своей верой. Пусть даже эта вера в ничто - какая разница! Все боятся. Страх непреодолим просто так, страх естественен, страх призван уберечь. Добровольно шагнуть в смерть - для такого нужно абсолютно избавиться от страха в себе, сделаться невозмутимым и безумным, нужно бесконечно огромно верить. Смельчаков на самом деле не существует. Существуют идеи, которые могут овладевать людьми сильнее страха. Ее идея, эта фотокарточка - день за днем убивали в ней страх. Страх души перед собственным падением, перед путем в бездну, бездну ответственности за других и подталкивания других к смерти. Суметь вдохновиться и вдохновлять - это, единственное, требование к самой себе Регина понимала всегда.

Пара коротких сообщений своим.

Регина спустилась в гостиную. Принесла вино. Орьянское.
- Угощайтесь, господа. Если кому-нибудь нужно что-нибудь еще, просто скажите. Быть может, вы голодны? Из меня никогда не выйдет прилежная и заботливая хозяйка дома, полагаю.

Просто сказала. Просто утекла в дальний угол. Мундштук и папироса. Бокал вина.
Затяжка, глоток. Все это может стать последним. Даже вдох. Как дышал бы человек, ежедневно прогнозирующий собственную смерть в следующую секунду?
Медленно дышит. С трудом осознает происходящее.
Вспоминает былое. В происходящем вокруг чужие люди. В прошлом радость, звонкая, легкая, детская. Настоящее в былом, в сегодня только ложь и извращенная, убогая любовь-цель.

Она все-таки присутствует, понимая, что не может оставить все так просто, все еще не может пустить ситуацию на самотек. Рано. Слушает в пол уха, самозабвенно отдаваясь парочке своих удовольствий.

Вдохновенно заговорила женщина, а Регина вздохнула - ей теперь точно ни к чему здесь так говорить. Это нравилось. А стратегии Регина всегда предоставляла мужчинам, они хозяева информационного поля и войны. Всегда. Она не первый год ночует около карт и планов наступления, и до сих пор ни черта не разбирается даже в нарисованных значках. И это прощают ей. Ей прощают все за ее веру и умение сеять ее вокруг.

Шум в коридоре разрушает идиллию уютного пространства гостиной.
- А вот и девочка!
Весело говорит Регина и встает, оставив бокал и мундштук с тлеющей папиросой на столе. Широко шагает, распахивает двери и впускает внутрь еще одну Регину - девушка бесконечно похожи на Барреа. В них двоих теперь можно запутаться.

- Единственный способ обеспечить безопасность групп - отправить с ними Ястреба. Знакомьтесь, Регина. Борман хочет заполучить меня живой, уверена в этом. Когда мы выдвинемся, Марк запустит в сеть мое обращение, Борман наконец постигнет мое лицо, весь Элкор.

Борман даже не догадывается, сколько у Ястреба лиц. Даже не два. Ястреб - это Элкор.

Внутри Регины сейчас пустота. Внутри плещется безграничное ничто. Девушка, Регине пришлось очень постараться, чтобы заполучить ее к себе, чтобы сделать из нее смертницу, понадобилось много трудов, потребовалось цинично уничтожить ее семью, убить руками императора, но на самом деле самой - короткий компромат, извращенная подстава, чтобы заполучить себе одиночку, просто потому что она слишком похожа на Барреа. Борман не знает, что сплясал под дудку Регины однажды, точнее его люди. Этой маленькой победой Регина невероятно гордится.
- Наверх, третья дверь справа, найди там себе то же...
Регина показала руками на саму себя, проводила женщину взглядом и вернулась к папиросе. Теперь она улыбалась. Сообщения своим дошли по назначению. Все получится - сейчас она верит в это сама. И это самое главное ей - верить.

Адам слушал внимательно выступление каждого. Иногда согласно кивал, иногда – недоверчиво морщился. Удивился, что этот самый капитан Шепард, уже успевший основательно почистить арсенал Мерка, не предложил какой-то свой план, а предпочёл глубокомысленно промолчать.
Появление второй Регины тоже стало для него неожиданностью, причём неожиданностью не самой приятной. Доусон, как спец по безопасности, предпочитал, чтобы его хотя бы ставили в курс обо всяких сомнительных авантюрах и махинациях… Но заставить своевольную Барреа подчиняться этим требованиям было не проще, чем сделать из Бормана гуманного императора. Отмечая удивительную схожесть девушки с лидером Сопротивления, Адам не мог не подумать о том, какая ей уготована роль. И невольно посочувствовать судьбе несчастной.
- Мистер Полинг, - начал он, обращаясь непосредственно к Фрэнку. – Я распоряжусь, чтобы вас отвезли в нужное место. Надеюсь, что вы достаточно хороший пилот для такого рода мероприятия… Мисс..?
Адам замолчал, несколько критически обозревая оставшихся.
- С остальными, полагаю, встречаемся во дворе через десять минут. Эта чёртова революция основательно застоялась.