Боги народа Сильвов | ходы игроков | Шнаарлаг, Рыдающий Бог

Тебе нужно изложить свой культ, свои храмы, благодаря чему ты появился. Согласен, что войны которые обрушились неожиданно на Сильвов стали причиной сумашествия многих тысяч людей. Но бог не может быть без молитв и веры. Хотя общий концепт мне ясен. И отпишись на столпе Титанов...

"13 день месяца Суровых Испытаний,
Сегодня третий день нашего похода. Вождь повел нас горами на юг, в богатые плодородные угодья, которые держат в своей собственности слабые и ничтожные Сильвы. Вождь очень долго говорил о том, что эти слабаки достойны смерти, что убив их мы заслужим милость богов.
Меня же не покидает ощущение, что вся эта война - не более чем способ убить побольше людей - таков наш вождь Вертог. Его одержимость в бою меня, мягко говоря, волнует, а других членов племени почему-то привлекает. Я не рискую замечать это или подговаривать кого-то сместить вождя, но понимаю, что каждая минута, потраченная впустую - позднее может стоить мне, да и всему племени, если не жизни, то душевного спокойствия - точно.
Кавраг дрался с Ренгалом. Бой был из-за какой-то чепухи - не исключено, что дрались просто за благосклонность Вертога. Тот смотрел издалека, а в середине битвы просто ушел в свою палатку. Дерущихся было уже не разделить, а когда один пал, другому помешали выжить многочисленные раны. С Каврагом мы были в плохих отношениях, а вот Ренгал был сыном старого друга моего отца, и потому я всегда питал к нему братские чувства. Разумеется, хоронили воинов без полных обрядов, потому как Вертог решил продолжать движение. Даже сейчас я пишу, в спешке бросая другой рукой вещи в мешок.
Успею добавить только пару строчек на следующий раз, хоть и неизвестно когда он наступит: приглядеть за Приклом, который стал часто наведываться в палатку вождя."

ага Так ты северный бог!
Я думал это ошибка ну что ж. Добро опжаловать Северный бог.

Поход на сильвов... Хм ну что ж, таково желание северного бога и не мне его оспаривать, как видишь свое племя, желаешь ли ты принять участие в битве за копье Зевса? Или ты будешь покорять земли Сильвов, изгоняя слабых и немощных, недостойных жить на землях которые могут прокормить целое плямя здоровых воинов, поклоняющимся праведным богам ...?

\\ пошел переписывать столп титанов

"41 день месяца Суровых Испытаний,
Прошло больше трех ночных рук с тех пор как мы покинули наши земли. С тех пор мы продвинулись вглубь вражеской стороны достаточно глубоко, чтобы каждый день встречаться с отрядами и даже войсками сильвов. Я заметил, что мое владение мечом значительно выросло, а вот пером - ослабело. Равно как и желание. Сейчас мне приходится долго выбирать слова, прежде чем их написать, но все равно без помарок не обходится.
Сию минуту я лежу в своей палатке один, в отличие от других воинов племени, которые собрались за пиршественным столом: час назад мы разгромили войско сильвов и разграбили деревню, в которой войско стояло. В сердце моем до сих пор горит огонь победы и торжества, а в ушах стоит звон стальных мечей. Но все же я попробую успокоиться и записать свои наблюдения за Верготом и Приклом, его приближенным.
Прикл был мне незнаком в детстве и юношестве. Познакомиться с ним мне не довелось и здесь. Чему я, собственно, рад, потому как Прикл оказался на редкость мерзким типом. Якшанье его с самыми свирепыми воинами племени, близкие отношения с Верготом, ненависть к "слабакам", коим я в его глазах определенно являюсь - все это лишает меня сравнительного удовольствия общения с ним. Однако, такое общение может многое дать мне знать о Верготе. Заметка: заслужить расположение Прикла.
Во время битв, а они, как я сказал, случаются чуть ли не каждый день и не по разу, меня охватывает странный восторг. Случаются даже моменты, когда я забываю, что я делал в бою, а потом никак не могу вспомнить. Подобные приступы происходят, судя по всему, со всеми - с кем-то в большей, с кем-то в меньшей степени. После битвы в голове стоит непонятный шум, словно далекий смех пробивается сквозь дымку сознания (это я хорошо сказал).
На рукояти моего меча уже двадцать восемь зарубок, и я могу гордиться, более того, за пиршественным столом мне уготовано место почти рядом с Приклом - вот и отличный шанс завести знакомство."

"43 день месяца Суровых Испытаний,
Это чудо! Просто невообразимый триумф! Минуту назад в бою я лично убил кого-то из сильвов, судя по всему, главу войска! Вергот лично назвал мое имя и решил отдать мне всю одежду и оружие убитого. Прикл хлопал меня по плечу, лично добавил мне насечек на рукоять и сказал, чтобы я приходил к вождю через несколько минут, которые я выпросил, чтобы поделиться такой новостью с дневником. Буду скоро. Возможно, нет.
< ... >
Мой триумф окончился провалом. Каким-то образом, возможно, прочитав тебя, Вергот прознал о моих тайных стремлениях свергнуть его. Неожиданно, он не проявил своей яростной натуры и не убил меня, равно как и Прикл. Оба, теперь уже нечего скрывать, вождя дали мне время на размышления до завтра, после чего потребуют от меня ответа. Они не сказали, о чем именно мне следует подумать, но я догадываюсь."

"1 день месяца Бурного Разлива,
Я думал всю ночь. Я не хочу умирать. Больше мне нет нужды в тебе, мой дневник, больше мне нет нужды откладывать что-то из своей головы, я готов держать все в себе и играть с Приклом и Верготом. Но раз уж я это написал, придется тебя сжечь. Прости."

Прикл сидел в своей палатке, перебирая звенья цепи, вплетенной в косу. Из ноздрей его текла кровь, смешиваясь с грязью и пылью на полу. Голова раскалывалась. Уже седьмой день не прекращался плач.
Почти ночную руку назад, Прикл впервые услышал его. Это были не просто рыдания младенца - это был крик, полный такого неземного отчаяния, такой ненависти и страха, что он сразу понял: что-то пошло не так. Духи, которые твердили ему, что скоро - рождение и торжество высшего божества, замолчали. Впервые носом пошла кровь. Впервые заболела голова.
- Шнаарлаг, великий, высший, ужель ты проснулся? - прошептал Прикл, стоя на коленях. - Ужель окончилось наше ожидание, начинается ли новая эра, мой господин?
Тишина. Плач. Кровь капает на землю.
Ни разу раньше Прикл не обращался к самому Шнаарлагу, всегда посредниками были духи, шренглены. Они отвечали на вопросы, давали распоряжения, бывало что и наказывали. Бог молчал. Он каждый день обращался к нему в самых уважительных выражениях, каждую ночь проводил в самобичевании.
Прикл еще раз затих и прислушался к плачу Шнаарлага.
"Рыдающий Бог," - подумал он. Затем взялся за основание косы и начал раскручивать тяжелый канат волос и стали...

Вертогу нравилось восседать. Он обожал смотреть на нерешительность, слабость и боязнь тех, кто входил в его палатку и видел его, сидящего на троне. Трон был сложен из бедренных костей, локти трона сверкали глазницами начищенных черепов, вокруг головы ореолом висели сушеные большие пальцы врагов.
Вертог гордился своим звучным голосом. Он также любил свою фигуру - среди соплеменников он по праву был самым большим как в ширину, так и в высоту. В общем все это давало ему возможность наслаждаться робостью тех, кто имел честь с ним говорить.
Только один человек вынуждал его спускаться с трона и говорить вполголоса. Прикл.
Его тонкое тело, испещренное глубокими шрамами, метровая коса, оттягивающая вплетенной в нее цепью уши и щеки шамана назад, его безумие и ярость в бою - это пугало и притягивало. Он не любил громких звуков, и Вертог старался приглушать голос. Он не любил поднимать голову, и вождь сам спускался к нему. Он любил кровь, и всегда находил кубок свежей крови в бурдюке Вертога.
Вертог никому бы не признался, но он боялся Прикла.
- Здравствуй, шаман, - поклонился Вертог вошедшему. Прикл подошел к трону и дождался тяжело ступавшего по костям вождя. - Что там наш заговорщик?
- Мертв, - просто ответил шаман. - Я пришел поговорить о плаче.
Без слов Вертог указал в угол, на мягкие мешки с соломой. Оба уселись, выпили крови и кумыса, после чего Прикл продолжил.
- Я сегодня пытал свое тело, - бросил он взгляд себе за спину, словно силясь увидеть глубокие борозды, оставленные цепью, - и думал. Я пришел к выходу, что со Шнаарлагом случилось нечто плохое. Шренглены молчат, плач в голове не проходит, только становится сильнее. Боюсь, наш бог молит нас о помощи.
- Молит о помощи? - прошептал Вергот. - Но ты же говорил...
- Шнаарлаг совершенен, - перебил Прикл прошив вождя взглядом. - Но его создатели были изгнаны, не успев окончить работу. Нам нужно отвлечь бога от печального одиночества. Мы должны пролить столько крови, зажечь столько огней и кричать так громко, чтобы Шнаарлаг прекратил плакать, услышав плач наших врагов. И сделать это надо быстро.
Он поперхнулся кровью, залившейся ему в горло и отхаркнул большой комок кровавой слизи.
- Я мог бы выдвинуться прямо сейчас...
- Так и сделаем, Вертог.

Кривланд бросил лопату в сенях и подошел к колодцу. Зачерпнув полные ладони ледяной воды, сотней иголок вонзившейся в намозоленную кожу, он брызнул себе на лицо, буркнув что-то удовлетворенное.
Работать ему нравилось. Он с самого раннего детства взялся за лопату, плуг, косу и молот одновременно и ничуть об этом не жалел. Хотя брат его уехал в свое время в столицу и даже, говорят, стал там большим человеком, в Кривланде это не вызывало зависти. Нельзя сказать, что он смирился со своей участью - наоборот, он гордился тем, чем занимается и считал себя незаменимым. Он любил свою жену, несмотря на то, что она никак не могла родить ему ребенка.
Подумав о жене, Кривланд обернулся в сторону своего дома. Он построил его совсем недавно, в кратчайшие сроки, и этим он тоже гордился. Земля вокруг была не очень плодородной (поэтому сад тоже служил поводом для гордости - вообще Кривланд гордился всем, чем мог гордиться и очень это любил), а место он выбрал из-за великолепного вида, открывавшегося на широкую степь с севера и лесную долину с юга.
Он вернулся в дом, оглянувшись назад и бросив взгляд на степь. Так он делал каждый вечер и, казалось, изучил весь ландшафт наизусть. В этот раз что-то показалось ему незнакомым, но Кривланд слишком проголодался, чтобы искать различия. Поэтому он просто закрыл за собой дверь и прошел на кухню, сбросив с себя башмаки.
Запахи и ароматы царили в этой просторной комнате. Он мечтал, что когда у него будет большая семья, он будет собирать всех за большим столом, сделанным своими руками, накладывать каждому из своих детей еды, по заслугам и труду за день, а потом возносить молитвы Люмену. И, разумеется, кушать.
Все, конечно, получилось полярно не так. Но Кривланд не жаловался на судьбу.
Дарфа махнула рукой, приглашая к столу. Вид у нее был взволнованный, но Кривланд, задумавшись над чем-то, не обратил внимания.
- Мне кажется, у меня будет ребенок.
Он не понял. Кривланд сел на стул и вопросительно посмотрел на Дарфу, ожидая смысла в словах, которого он пока не уловил. Затем он стал ловить свою челюсть, которая затерялась где-то в складках штанов на коленях.
- Что?! Это же... господи, это замечательно! - закричал он, подхватив визжащую Дарфу на руки. - Но как ты знаешь?
- Я догадалась! - засмеялась она, а Кривланд понял, что еще никогда не чувствовал себя таким счастливым. Он поцеловал жену в губы и понес в спальню.

"2 день месяца Бурного Разлива:
Приходил Прикл, сказал, чтобы я пришел к нему в палатку вечером. О часах он не слышал ни слова, вечером называет ту пору, когда начинает смеркаться. Я решил повременить со сжиганием тебя, положив, что Прикл и так уже прочитал все записи, так что эти слова мне все равно не зачтутся.
Прикл выглядит очень изможденным. На губах его появились кровоточащие трещины, иногда слюна сбивается в пену, огромные круги под глазами - да в общем, все возможные признаки непомерной усталости. При этом тело его сильно как никогда, ощущение, словно под сухой кожей перекатываются бугры мышц, хотя, конечно, он худ и бледен как всегда.
Но что мне внушает опасения - так это странная сила, появившаяся внутри его. Во взгляде, жестах проступает тень чего-то несоразмеримо большего, чем человек Прикл.
Вот и вечереет, пора мне идти к Приклу."

Полог у входа откинулся в сторону, в проем вошел человек. Прикл не стал тратить время на разглядывание, а просто молча выпрыгнул сбоку, размахнувшись цепью. Тонкие звенья врезались в лоб, висок и затылок вошедшего, обвились вокруг черепа, шеи, последнее звено шлепнуло по ключице, раздробив ее на мелкие осколки. Из горла жертвы полетели сдавленные хрипы, затем хрустнул кадык под тяжестью обвивающей плети.
Заговорщик упал на пол, оглушенный, корчащийся от острой боли, сковавшей все тело. Кровавые ручейки потекли из уголков глаз и ушей.
- Тихо, родной мой, - зашептал Прикл. - Ты не умрешь, больше не умрешь.
Он схватил его за лодыжки, потянул к лежаку в глубине палатки.
- Погоди, тебе нужно сойти с ума, понимаешь, просто необходимо...
Прикл вынул из-под покрывала кривой нож и опустил его на ногу жертвы. Затем сделал осторожный надрез. Подколупнул кожу другим ножом и потянул на себя, сдирая лоскуток кожи вместе с волосами, обильно росшими на голени.
Забулькала кровь в горле, затряслась грудь.
- Тише, тише, сохраняй силы, с ума так быстро не сойти... - шептал Прикл, сдирая один за другим кусочки кожи с ноги своего пленника.