[GURPS] Вечная ложь | ходы игроков | - - - 2. Саванна, Джорджия

- К утру доберёмся до Саванны, - усмехнулся пилот. – И зовите меня Фрэнком. Всех прошу на борт. Отправляемся незамедлительно.

И вся группа следователей, сведённая вместе весьма загадочным делом, всю природу которого никто ещё не понимал, погрузилась с багажом на борт Гамильтона, в салоне которого имелось как раз шесть мест. Самолёт был несколько отличен от обычного рейсового и отличался куда большим комфортом. Можно было вполне свободно пройти с одного места на другое, откинуться в удобном кресле, вытянув вперёд ноги, или почитать книгу при свете встроенной в поток лампы. Собственно последнее оказалось очень кстати, поскольку позволило всем желающим ознакомиться с содержанием двенадцати писем, написанных мистером Хенслоу, ради встречи с которым команда направлялась в Саванну.

Кирнс получил от диспетчера добро на взлёт. Гамильтон выехал из ангара, разогнался на взлётной полосе, мягко поднялся в воздух и направился на юг, покидая холодный дождливый и такой неприветливый город Чикаго.

Саванна разительно отличалась от Чикаго. Город с аграрного юга и бывшая столица Джорджии, имевший важное значение в годы Гражданской войны, в настоящее время был довольно глухой провинцией. Он даже в сотню крупнейших городов Штатов не входил. Его не коснулся бум индустриализации и урбанизации. Здесь небоскрёбы не подпирали небеса, не дымили трубы бесконечных заводов, не было асфальтовых джунглей и гула автомобильных клаксонов. Старые невысокие здания в викторианском стиле, тихие улочки, утопающие в зелени, множество ферм в округе и небольшие ткацкие фабрики – такой была Саванна в 1930-е годы, традиционный сонный городок американского юга.

Полёт с севера на юг длился всю ночь. Кому-то удалось поспать, развалившись в кресле, а кого-то всю ночь мучили тревожные сны. Утром Гамильтон приземлился на аэродроме Хантер-Филд в нескольких милях от города. Это была настоящая сельская местность. Рядом с аэродромом паслись на лугу коровы, трактор проезжал по просёлочной дорожке, а несколько чумазых босоногих мальчишек сидели на заборе и наблюдали за посадкой самолёта. Аэродром был пустынным и сонным, принимал он лишь небольшие самолёты.

- Мы на месте, дамы и господа, - заявил Кирнс после посадки.

Когда все вышли из самолёта, то обнаружили себя в совершенно ином климате. В отличие от дождливого Иллинойса, здесь было по-летнему жарко, но ветер с моря делал жару вполне сносной. Впрочем, одежда, пригодная для погоды в Чикаго, была не лучшим решением в условиях Джорджии.


Музыкальная тема сцены: ссылка

- Отличный полёт, Фрэнк… Просто отличный! Я даже и вздремнуть не успел, как следует, а мы уже на месте.. - гудел Николас, проходя по салону к в двери и улыбаясь во все свои тридцать два.

Он немного лукавил, так как уж что-то, а вздремнуть он точно успел. Как только самолет оторвал шасси от земли, он глотнул бренди из маленькой фляжки и, развалившись в кресле, заснул, быстро и сладко, временами выдувая из себя солидный рокочущий храп.
Таким образом, до писем он пока так и не добрался.

Вывалившись из самолёта, Бак огляделся по-хозяйски по сторонам, потянулся затёкшими членами, покивал.
- Да уж, Саванна… Юг… - резюмировал он, и сдвинул шляпу чуть набок, по-курортному.
Пройдя чуть вперед по посадочной полосе, он махнул рукой местным мальчишкам, сидящим рядом на заборе.
- Как поживаете, джентльмены?! Где у вас тут стоянка такси, или что-то, позвольте полюбопытствовать?!
Рубашка на спине у Ника уже стала мокрой. Жарковато, что скажешь. А он, кажется, ничего не взял для такой погодки..

Похлопав себя по карманам, он чуть поморщился, обернулся к спутникам.
- Господа, у кого-нибудь из вас есть закурить? Будьте добры… Опять куда-то подевал портсигар. Эти чёртовы штуки постоянно теряются.

Взойдя на борт "Гамильтона", Беатрис с удовольствием отметила простор между креслами. И не только из соображений комфорта. Она всё ещё не свыклась с мыслью, что работать над этим делом ей придётся рука об руку со своим братом. И чувства её по этому поводу были более чем спутанными. А Беатрис Эттери слишком любила порядок и ясность, так что душевный дискомфорт отвлекал и раздражал. С некоей мрачной решимостью она определила для себя, что по прибытии обязательно будет иметь с Маркусом долгий и обстоятельный разговор, который расставит все точки над "i". По крайней мере, они смогут договориться о взаимодействии на время расследования.
С такими мыслями поднималась Бетти на борт самолёта. Возле одного из кресел она обнаружила свой зонт, предусмотрительно и даже в некоторой степени заботливо доставленный на борт водителей автомотора, где мисс Эттери имела неосторожность его оставить. Как только её холодная и твёрдая рука коснулась такой же холодной и твёрдой рукояти, женщина почувствовала себя куда как увереннее. Плотно и почти безупречно сложенный купол зонта, складочка к складочке, подчёркивал строгость и точность её движений и жестов, образуя странное впечатление единого целого, состоящего из женщины и её аксессуара. И до конца полёта мисс Эттери не расставалась с зонтом-тростью, хотя дождя в салоне "Гамильтона", само собой, ничто не предвещало.

Во время полёта она тщательно просмотрела письма, пытаясь разгадать, что крылось за всеми этими выделениями и связями-стрелками в письмах. Беатрис не сомневалась, что это был либо какой-то шифр, либо пометки при графологическом анализе написанного. Не исключено, что впавший в паранойю мистер Уинстон подозревал подделку писем от якобы его старого друга. Кроме того, мисс Эттери предположила наличии текста, написанного молоком или лимонным соком, а потому проверила каждое письмо на свет и подогрев зажигалкой, при этом действуя очень бережно и осторожно. Во-первых, копий письма не было, а их ценность могла оказаться выше означенной. Во-вторых, пожар в самолёте был крайне нежелателен.

В полёте мисс Эттери так и не сомкнула глаз. Она много о чём думала, в частности, вспоминала свои счастливые детские годы с Маркусом, обдумывала известные факты о расследовании, а также наблюдала за своими спутниками. Она так и не поняла пока, на кого из них можно положиться, а к кому следует отнестись с изрядной долей осторожности. Спросить об этом карты она пока не могла, не желая пока провоцировать брата на лекцию о том, что картомансия, как и любая мантика, есть заблуждение и пустое суеверие. Бетти не смогла бы сдержать снисходительно-презрительной улыбки и саркастического смешка в адрес своего "рыцаря пентаклей".

***

Выйдя из самолёта, Беатрис оценила погоду, а затем предположила эффект, который должно производить её платье на сонном Юге, учитывая, что даже якобы прогрессивный Север считал его довольно откровенным. Размышляя о том, одеться ли после отдыха более соответственно или ещё более вызывающе, Бетти молча встала рядом с Николасом и протянула ему сигарету. На мальчишек вдоль забора она показательно не обращала внимания.
Пристроив свою сигарету в мундштуке и прикурив, Беатрис замерла, держа в одной руке длинный перламутровый мундштук, а в другой руке - длинный и ровный зонт-трость с рукояткой из слоновой кости. Наверное, не было сейчас в мире более несоответствующих друг другу человека и места, чем Саванна и Беатрис Эттери.

- Любопытно, есть ли здесь достойные гостиницы?,- задала риторический, в общем-то, вопрос Бетти.

По долгу службы Смиту приходилось довольно часто летать, так что этот полет мало чем отличался от предыдущих. Хотя нет, отличался - до этого ему не удавалось пользоваться персональными самолетами миллионеров. Впрочем, это по сути было единственное существенное отличие, так что можно об этом и не упоминать.
Полет длился довольно долго: удалось и самому письма почитать, и подумать над их содержанием, и на других своих путников посмотреть. В частности было интересно понаблюдать за манипуляциями, которые проделала мисс Эттери с письмами: судя по всему следов письма "невидимыми" чернилами обнаружить не удалось. Конечно, была вероятность, что в письмах был применен какой-то шифр, но пока в это слабо верилось. В общем пока прочитанное не сильно прояснило ситуацию, что впрочем и не удивительно, иначе у миссис Уинстон-Роджерс не было бы необходимости собирать столь внушительную делегацию.

Ну вот и Саванна. Обычный городок, не сильно отличающийся от десятков других. Только душновато немного, но ничего. Сейчас в гостиницу, а там видно будет.

Ричард удобно расположился в кресле – он не испытывал ни малейшего напряжения или дискомфорта, полёты уже давно стали делом рутинным и вполне обыденным. Но, хотя в их распоряжении и оказался самый быстрый способ попасть в Саванну, Каллахан всё равно изнывал от нетерпения – ожидание было хуже всего. Ему хотелось быстрее обнаружить новые зацепки, чтобы получить больше фактов для построения новых теорий и, конечно же, проверить уже имеющиеся догадки на предмет достоверности. Однако, терять время даром Ричард вовсе не собирался – стоило самолёту оторваться от земли, а полёту стабилизироваться, как мужчина приступил к доскональному изучению предоставленной им документации. Письма…

Первым, на что Каллахан обратил внимание, был почерк отправителя. Чёткий, аккуратный и невероятно разборчивый. Автору этих строк, определённо, вплотную приходилось работать с бумагами. Интересно. Характерным признаком этих посланий являлись также и многочисленные пометки, сделанные карандашом – на первый взгляд, небрежно и безо всякого смысла. В словах, которые были усердно обведены и подчёркнуты, казалось, не было совершенно ничего примечательного, а хитросплетения стрелок-указателей и вовсе подчинялось какому-то исключительно загадочному и неочевидному алгоритму. Шифр? Бред сумасшедшего? Последнее предположение также не было безосновательным - согласно информации, полученной от мисс Уинстон, мистический мистер Хенслоу некоторое время пребывал в лечебнице для душевнобольных. Но всё же…

Сам текст также являлся чтивом в высшей степени занимательным. Было очевидно, что получатель ознакомился с содержанием, и даже более того, для ему одному ведомых целей сохранил эти нелепые записки, что определённо не могло не настораживать. Ричард устало потёр переносицу, тщетно стараясь избавиться от вновь нахлынувшей головной боли. Беседа с мистером Хенслоу должна действительно многое прояснить. Если исходить из того, что мисс Уинстон всё же не ведёт двойную игру и была совершенно искренна со «своими» специалистами, а также принять на веру подлинность данных записей, то складывалась вполне очевидная картина – эти двое влипли в какую-то неприятную историю во время своих путешествий, от последствий которой оправится так и не смогли. «Мои доктора мне не верят…» - эхом отдавались в голове недавно прочитанные слова. Во что же такое могут не верить доктора? Каллахан нахмурился, перелистнул страницу и вновь углубился в чтение. Но сосредоточиться всё никак не получалось – мысли снова и снова возвращались к случайно выхваченной из текста фразе. Скорее всего, речь идёт о бессмыслице, которую скандировал больной человек, но, почему-то, от этих слов становилось немного не по себе. Ричард едва заметно улыбнулся, похвалив самого себя за отличное умозаключение – если составить из этих обрывочных сведений примерную историю болезни Хенслоу, то выходило, что по мере прогресса лечения его заставили поверить в то, что рассказываемые им истории – плод воспалённого воображения, всего лишь бред, порождённый измученной фантазией пациента. Человек, являющийся, по вполне понятным причинам, нестабильным в психическом и эмоциональном плане, схватился за версию специалистов как за спасительную соломинку, и заставил самого себя поверит в то, что его воспоминания – всего лишь выдумка. Содержание поздних сообщений недвусмысленно намекает именно на такой исход, а значит, вытянуть из мистера Хенслоу его собственную, настоящую версию, сейчас окажется почти невозможно. Наверняка, вместо ответа на подобные вопросы, они услышат лишь нечто вроде «Я был не в себе. Всё это неправда» и останутся без всякой надежды на продолжение конструктивного разговора. Возможно, при использовании некоторой доли дипломатии, удастся убедить Хенслоу всё же рассказать им то, что произошло тогда по его мнению, но скорее всего подобные расспросы лишь вызовут приступ паники или даже агрессии. Гораздо лучше будет узнать правду со стороны независимых персон, сперва опросив персонал больницы, а в идеале, даже лечащего врача интересующей их особы. В таком случае, оперируя достоверными фактами, будет гораздо проще загнать свидетеля в угол и заставить раскрыться, выложить все карты на стол. Однако, осуществлять данную манипуляцию всем скопом также было совершенно ни к чему. На счастье, адрес больницы прямо сейчас был у Ричарда перед глазами – именно оттуда отправлялись некоторые письма. Одной проблемой меньше. Впрочем, об этом стоит подумать после посадки.

На минуту Каллахан отвлёкся, обратив внимания на манипуляции Беатрис – сразу же он понял цель её действий, немного разозлившись на себя, что не додумался проверить сам. Впрочем, наличие подобных чернил было маловероятно по умолчанию - чтобы убедится в этом достаточно было проанализировать психическое состояние отправителя. Обилие карандашных пометок и полное отсутствие каких либо попыток скрыть и без того странную суть многочисленных посланий говорили сами за себя. Было похоже, что мисс Эттери не достигла успеха в своём начинании, однако, проверить всё же стоило. Храп Николаса мешал сосредоточиться – в который раз Ричард задумался о целесообразности присутствия этого человека в их группе, но вновь оставил своё мнение при себе.

***
Саванна. Город, с необычайно богатой историей в прошлом, похоже, в прошлом и остался. Здесь не было характерных признаков прогресса и цивилизации, не было небоскрёбов, не было труб бесчисленных заводом и фабрик, то есть всего того, к чему привык современный обитатель мегаполиса. Особенно странно было видеть всё это в контексте того, что ещё вчера вечером они имели возможность лицезреть панораму Чикаго – города, который являлся одним из наиболее ярких представителей обители прогресса. Погода, словно решив дополнить и без того разительную перемену, была здесь по летнему тёплой и умиротворяющей, являя собой абсолютную противоположность пасмурным и дождливым чикагским дням. Ричард внезапно осознал, насколько нелепо он выглядит сейчас в своей шляпе и плаще, дарующем превосходную защиту от дождя и ветра, которых тут не было и в помине. Пора было брать инициативу в свои руки.

Потянувшись, Каллахан размял затёкшие от долгого перелёта мышцы и окинул внимательным взглядом выбирающихся из самолёта спутников. Необходимо было найти место, где остановиться – пожалуй, какой-нибудь отель или гостиница окажутся как нельзя кстати… Однако, самого Ричарда терзала жажда действия, и он не видел смысла отказывать себе в немедленном начале расследования.
- Нам нужно разделиться. – небрежным движением поправив шляпу бросил он. – Есть одна зацепка, которую необходимо проверить до визита к Хенслоу. Я хотел бы сперва поговорить с его лечащим врачом, пока остальные будут заниматься резервированием номеров в гостинице. Впрочем, если кто-нибудь пожелает ко мне присоединиться, то буду весьма признателен. Встретимся у дома Хенслоу, скажем, в полдень.

Прикурив и затянувшись, Бак кивнул мисс Эттери, и, улыбнувшись, ответил на её вопрос.
- Достойные вас, моя дорогая? Очень наврядли … но мы обязательно найдём самую лучшую. Это я могу обещать.

Затем, повернувшись к копу, Каллахану, смерил того заинтересованным изучающим взглядом. Малый рвал с места в карьер. Хотел делать дела, даже не умывшись и не оправившись с дороги. Что же?! Похвально, наверное… Очень по-американски, с одной стороны. И не слишком похоже на обычные действия копов, с другой. Да.

- Ха!.. Вы что же, даже переодеться сперва не желаете?... – немного насмешливым тоном вопросил он, пожал плечом и добавил -… Интересно. В таком случае, может быть наш профессор захочет составить вам компанию. Раз уж вы про..эээ.. заведение для душевнобольных. Так ведь?
Посмотрев на Эттери, Бак вопросительно приподнял бровь.
- А уж с гостиницей я разберусь.

Пока "Гамильтон" гудел моторами, Легран спокойно спал в своем кресле. Он засыпал под методично долбящую мозг канонаду пушек в блиндаже, полном людей — что ему был храп высокого толстого джентльмена?

Лишь пару раз он размыкал веки, бросал взгляд на часы и смотрел в иллюминатор — на проплывающие внизу скопища огоньков, на белесые клочья облаков, на едва виднеющиеся прямоугольники полей и пятна лесов, поблескивающие в свете луны ленточки рек, почти не различимые в темноте. В отличие от своих спутников, он летал на самолете нечасто.

Письма его слабо заинтересовали — уж если сыщик и мисс Эттери не нашли там ничего вразумительного, вряд ли он составит им достойную конкуренцию в этом деле. У каждого тут была своя роль, как в хорошей пьесе или в наборе плотницких инструментов.

Мистер Баковецки явно играл роль веревки, которой инструменты были связаны между собой. Он, видимо, считал себя генерал-квартирмейстером всей компании.

Выйдя из самолета, Жорж сразу вспомнил Ниццу. Да, Саванна производила такое впечатления — Ницца, в которой внезапно у всех жителей разом пропал вкус. Да в общем, какая ж разница...

— Мистер Баковецки, — заметил он. — А не лучше ли нам будет снять комнаты в частном пансионе? Все-таки, мы будем заниматься расследованием. Такая компания, как наша, прибывшая в гостиницу, непременно привлечет внимание. Вряд ли это окажет нам хорошую услугу.

- Николас, мой друг, Ник… Будет ведь странно, если я буду называть вас Джорджем, а вы меня мистером Баковецки, а ?!... – улыбнувшись французу, пророкотал Бак -… Просто Ник, или даже Бак, если вам будет угодно. Что же касается пансиона, послушайте, я даже и не подумал об этом… Это было интересно. Да. Наверное…

Чуть потупив взгляд, он задумчиво почесал щеку, покачал крупной своей головой.
- Представьте себе эти пыльные уютные комнатушки… в каком-нибудь милом скрипучем особнячке. Розовые кусты в саду, кукурузная каша на завтрак, курятина и початки на обед. Что-нибудь такое, а? Забавно… Впрочем, не знаю. Сейчас узнаем всё у этих вон сорванцов, если они всё-таки решаться как-то проявить свою южную общительность и гостеприимство… или у таксиста, уж они-то точно всё знают.

С этими словами, Баковецки повернулся к нерасторопным мальчишкам и вновь махнул им рукой призывно.

Во время полёта несколько человек успели поработать с письмами Хенслоу. Многих заинтересовали оставленные на них карандашные пометки, намекающие на шифр. Ричард и Беатрис убили на изучение этих пометок немало времени, но так и не поняли, есть в них шифр или нет. Зато Маркус, добравшийся до единственной на данный момент "улики" последним, довольно быстро разобрался с этой головоломкой. Вернее он точно определил, что никакого тайного послания в этих письмах нет, а пометки оставил, вероятно, мистер Уинстон с целью найти какой-либо шифр, но также быстро убедился в его отсутствии. Послания невидимыми чернилами в письмах также не оказалось. В итоге одной тайной стало меньше.

* * *

Двое мальчишек, живо напомнившие прибывшим образы Тома Сойера и Гека Финна, в обмен на пару сигарет, во всех деталях объяснили Николасу, как добраться до соседней с аэродромом станции, откуда можно вызвать такси. Пришлось правда подождать прибытия машин на жаре, разобрав пару лавочек в тени старинного дуба. Когда такси прибыли, команда разделилась. Маркус и Ричард отправились в лечебницу, остальные - в центр города в поисках хорошего места, где можно было бы остановиться. Встретиться решили в полдень на площади перед городской ратушей (других ориентиров на ум как-то не приходило).

Саванна утопала в зелени. Контраст с Чикаго и другими большими городами был разительный. С одной стороны здесь было поспокойнее - никакой суеты и спешки, никаких пробок, мало людей и машин на городских улицах, приветливые жители, знающие друг друга в лицо, с другой - ощущалось некоторое запустение: асфальтовое полотно в городе поизносилось, через многочисленные трещины проросли сорняки, некоторые дома даже совсем рядом с центральными улицами стояли брошенными с разбитыми окнами.

Удивительно, но в эти дни Саванна переживала наплыв гостей, чего оказавшиеся в городе впервые, конечно, не заметили. Проявлялось это лишь в том, что гостиницы и пансионы оказались переполнены. Всему виной был какой-то фермерский съезд, проводившийся в этом городе ежегодно и собиравший представителей аграрного сектора со всех южных штатов. Не без труда следователи нашли подходящее место для постоя - небольшой и уютный пансион с видом на гавань. Здание было именно таким, как представлял себе Бак - скрипучим старым особняком, в полной мере передающим атмосферу южной глубинки.

* * *

Лечебница Джой-Гроу, куда направились маршал Каллахан и доктор Эттери, находилась вдали от городского центра в тихом сельском районе. Дорога туда лежала через малонаселённый район Саванны, где ещё оставались дома колониального периода, в большинстве своём запущенные. Сама лечебница находилась в здании из красного кирпича викторианской эпохи с обширными заимствованиями из готической традиции. На больницу Джой-Гроу походила мало, скорее на старую частную школу или фабрику. Вокруг было всё тихо и практически безлюдно, лишь старый чернокожий садовник старался обуздать оккупировавшие все стены на первом этаже заросли плюща.

Маркус бывал во множестве подобных заведений и куда лучше детектива знал, как в них всё устроено, поэтому взял на себя ведущую роль на время этого визита. Он первым вошёл через переднюю дверь. В этой части здания не было ни охраны, ни пациентов, только комнаты для персонала: рабочие кабинеты, архивы, кладовые, комнаты отдыха и кухня. Как и снаружи, внутри всё было тихо и спокойно. Доктору понадобилось некоторое время, чтобы разыскать кого-то из персонала. Этим кем-то оказалась ничем непримечательная внешне молоденькая медсестра, которую звали Беттани Мэй Хэмптон. Узнав, что перед ней врач, сестра Хэмптон широко заулыбалась, демонстрируя всё своё южное радушие.

- Чем я могу помочь вам, доктор Эттери? - спросила Беттани, демонстрируя всё дружелюбие, на которое была способна.

- Нас интересует один из ваших пациентов, некто Дуглас Хенслоу, - ответил Маркус. - Мы хотели бы побеседовать с его лечащим врачом.

- О, конечно, я провожу вас к доктору Китону.

Доктор Китон оказался худощавым мужчиной лет 45, с густой бородой и начавшими седеть волосами. Парочка следователей подошла к нему, когда доктор допивал свой утренний кофе в больничном кафетерии. Сначала он внимательно рассмотрел пару посетителей через толстые стёкла своих очков, затем пожал им руки.

- Да, этот Хенслоу - весьма интересный случай, хотя и не уникальный, - сказал доктор Китон, узнав о цели визита своего коллеги и маршала. - Бедняга замкнулся в себе после травмирующих событий 1924 года. Лечение, увы, не принесло желаемого результата, хотя в какой-то момент мне показалось, что Дуглас пошёл на поправку, и я отпустил его домой, но последующий регресс вынудил меня пересмотреть своё решение. Если хотите с ним пообщаться, то это можно устроить. Кстати говоря, среди моих пациентов есть ещё некий Эдгар Джоб, рассказывающий историю, очень похожую на историю Дугласа. Насколько я могу понять по его рассказу, в 1924 году эти двое оказались по разную сторону баррикад в весьма неприятном инциденте. К сожалению, состояние Джоба ещё хуже, хотя я и не стану противиться вашей с ним встрече. Не желаете ли экскурсию по больнице? Полагаю, нам есть, что обсудить. В частности, мне хотелось бы знать, чем вас заинтересовал Хенслоу? За все тринадцать лет вы первые его посетители, не считая членов семьи.

Маркус обернулся к Ричарду, давая тому понять, что беседу следует вести именно ему. Они ещё в такси договорились о том, что более опытный в подобных делах детектив будет решать, какой информацией следует делиться с посторонними, и вообще играть ведущую роль, когда дело не касается медицины.

Саванна хоть и находилась практически на противоположном конце страны, чем-то напоминала Кеннету его родную Ситку. Может своей провинциальностью, а может еще чем-нибудь, агент так пока и не понял.
Впрочем сейчас было не время для ностальгических воспоминаний, надо было проверить идею, пришедшую ему в голову в самолете. Поэтому как только им удалось найти подходящую, да что там подходящую - просто-напросто свободную от постояльцев (что у них в этой Саванне - съезд бойскаутов что ли?) - гостиницу, Смит тут же распрощался, на время, конечно, со своими спутниками.
- Извините, вынужден вас ненадолго оставить. Надо кое-что проверить, - и отбыл в неизвестном направлении.

К добру или нет был наплыв фермеров — этого Жорж пока не понял. Может быть, в толпе удачно затеряется их компания, и на незнакомцев будут обращать меньше внимания. Может быть, в такой обстановке наоборот будет сложнее найти нужных людей или улики.

Ладно. Хотя он и переживал за успех всего дела, его задача — разбираться с предметами. А их пока не было. После ночного перелета хотелось принять душ и соскрести с тела липкую рубашку, пропитавшуюся потом на местной жаре.

— Друзья, — обратился он к своим спутникам. — Пока док и мистер Каллахан не вернулись, предлагаю наметить план действий. А когда наши коллеги к нам присоединятся, посмотрим, что они скажут, и внесем коррективы.

"Господи, ну и скучный же я педант, если посмотреть со стороны.", — подумал он и грустно улыбнулся.

— Бак, давайте встретимся через полчаса у вас в комнате. Мисс Эттери, вы ничего не имеете против?

Хотелось действовать. А лезть во все это наобум не хотелось. Такой вот клубок противоречий.

Ричард вздохнул - вот и пришло его время. Ещё в машине они с Маркусом договорились об этом моменте, и Каллахан был вынужден согласиться, осознав, что дальнейшие пререкания будут выглядеть попросту нелепо. Придётся говорить самому, благо доводы его спутника звучали более чем здраво.

С первых мгновений стало ясно, что говорить доктор Китон умел и любил - говорил он много, плавно и непринуждённо перескакивая с темы на тему и закидывая визитёров встречными вопросами, что несколько раздражало Ричарда. Постаравшись не обращать на манеру речи собеседника особого внимания, он заговорил:
- Прежде чем встретиться с пациентами, хотелось бы узнать их историю из ваших рук, а также услышать ваша мнение как профессионала, относительно характера самого заболевания и причин, его вызвавших. В данный момент мы представляем группу специалистов, нанятых для расследования одного проишествия, имеющего непосредственное отношение к упомянутым ранее пациентам. - уклончиво ответил он в ответ на вопрос доктора, медленно поднимаясь, чтобы последовать за Китоном на столь любезно предложенную экскурсию, которая, впрочем, навряд ли окажется особенно занимательной.

Отвлёкшись от созерцания гавани, Бак отвернулся от окна и посмотрел на Леграна.
- Хмм.. Честно говоря, я намеревался пойти поплавать пока наши друзья не вернулись. Без тех сведений, которые они могут получить в этом заведении строить какие-то дальнейшие планы может быть преждевременным. Глядишь, они уже разрешат там всё наше маленькое расследование, а?
Замолкнув на мгновенье, он перевёл взгляд на мисс Эттери, затем снова на француза, и пожал плечами.
- Впрочем, почему бы и нет? Давайте! Как скажете, Джордж… через полчаса у меня. Как раз успею сообразить что-нибудь на стол. Должно же у них тут быть что-нибудь в быстром доступе, так ведь?!
Кивнув спутникам, Баковецки улыбнулся и вышел из гостиной. Через несколько секунд в коридоре послышались его громкие призывные возгласы, обращённые к хозяйке пансиона.

Доктор Китон посмотрел на Ричарда поверх очков. Взгляд его внимательных глаз остановился на лице детектива. После слов о группе специалистов на лице психиатра на несколько мгновений появилось необычное выражение то ли удивления, то ли испуга. Впрочем доктор вновь стал самим собой почти сразу же и ответил:

- Боюсь, чтобы наше сотрудничество получилось взаимовыгодным, я вынужден буду приберечь то, что мне известно на более позднее время. Во-первых, пересказ событий, связанных с их психиатрическим заболеванием, будет в какой-то мере нарушением врачебной тайны. Во-вторых, мне как специалисту крайне интересно, чтобы их истории были услышаны из первых рук. Не хочу показаться занудой, и тратить ваше время на объяснение своей методики, просто скажу, что общение напрямую и ваша непредвзятость реакция на сказанное моими пациентами могут стать толчком к прогрессу в лечебном процессе. А в-третьих, мне представляется затруднительным выявить рациональное зерно из их рассказов, отделив его от явного вымысла. И мне пригодилась бы ваша консультация в этом вопросе, доктор Эттери.

Китон провёл посетителей по первым двум этажам больницы. Хотя старое викторианское здание знавало лучшие дни, нынешний персонал явно старался содержать его в приемлемом состоянии. Но ощущался недостаток финансирования - где-то были лужи из-за протекающего водопровода, где-то решётки на окнах основательно заржавели, где-то штукатурка начала обваливаться. Та часть лечебницы, где содержались пациенты, куда меньше походила на провинциальную больницу и куда больше на тюрьму. Решётки, повсюду решётки. Санитары с мрачными физиономиями и медсёстры с натянутыми улыбками.

- Психиатрия - одна из самых бурно развивающихся отраслей медицины, - сказал доктор Китон, проводя посетителей по лестнице на второй этаж. - К сожалению, наше финансирование не поспевает за ней. Часть помещений для содержания пациентов более не соответствуют современным требованиям, поэтому мы вынуждены были уплотнить размещение больных в палатах, что, увы, противоречит формальным требованиям. К сожалению, в министерстве штата не желают прислушиваться к нашим просьбам о немедленной реконструкции хотя бы одного крыла лечебницы.

Далее между Маркусом и Китоном завязалась беседа о современной психиатрии, которая велась на уровне специалистов, и Каллахан почувствовал себя лишним в этом диалоге. Впрочем, ничто из сказанного вроде бы не касалось интересующего их дела. Перед входом на второй этаж висел большой портрет важного старца с густой бородой. Китон сказал, что на портрете изображён доктор Лоуренс Тик, бессменный руководитель лечебницы с 1897 года. На это Маркус ответил, что знаком с некоторыми его работами по психоанализу.

На втором этаже оказались палаты безвредных пациентов. Здесь не было напоминавших тюремные решёток, а палаты напоминали комнаты в очень маленьком и тесном отеле. При этом пациенты обладали значительной свободой передвижения. В это время большинство из них собралось в общем зале, где некоторые играли в карты или шахматы, другие читали книги из обширной библиотеки, а третьи отстранёно смотрели в пустоту.

- К сожалению, Хенслоу и Джоб содержатся в менее вольготных условиях, - сказал Китон, которого разговор с Маркусом сделал более дружелюбным и открытым. - Джоб совершил два вооружённых ограбления в Калифорнии, кроме того, он признался в убийстве, совершённом в ту самую ночь, 13 августа 1924 года. Так что он тут на положении заключённого. Хенслоу был отпущен в 1931 году, но из-за вспышек агрессии и жестокости его по решению сюда вернули к нам, хотя он и может быть выпущен под опеку матери.

Ещё небольшая прогулка, ещё немного разговоров, и доктор Китон, которого Маркус легко прочитал, готов был делиться всем, что знал.

- Не знаю точно, что произошло тогда в Лос-Анджелесе, но все эти перестрелки, убийства, пожар, слишком сильно отразились на психическом состоянии Джоба и Хенслоу. Их травмирующие воспоминания и страх каким-то образом сложились в одинаковый образ жуткого монстра. В своей практике я вижу подобное впервые. И хотя мне удалось вернуть им связь с реальностью, я сильно сомневаюсь в возможности полного исцеления. О, вот мы и вернулись в административный корпус. Итак, желаете встретиться с кем-то из этих двоих сейчас?

- Ричард, возможно, нам стоит столь ответственную для всего расследования встречу проводить в компании остальных? - спросил у своего напарника Маркус. - Детали этого рассказа в нашем пересказе могут оказаться искажёнными для остальных.

На протяжении всей беседы Ричард по большей части отмалчивался, размышляя над полученной информацией. Ему показалось непонятным нежелание доктора лично рассказать истории пациентов – по мнению маршала куда более рациональным решением было бы услышать сперва версию профессионала, а уже потом в высшей степени сомнительные свидетельства очевидцев. Отсылка к врачебной тайне выглядела и вовсе смешно – доктор отказывался лично поведать им то, что по его же напутствию они узнают от других людей всего через несколько минут. Принципиальная разница, безусловно, прослеживалась, но всё равно Ричарда не покидало ощущение несерьёзности происходящего – слишком тонка и призрачна была грань между предлагаемыми вариантами. Отсылки на загадочную методику лечения тоже не особенно убедили Каллахана, но он предпочёл, по своему обыкновению, промолчать. Конфликт по этому вопросу мог бы повлечь за собой исключительно негативные последствия, в то время как положительное влияние невозможно было спрогнозировать даже при наиболее благоприятных исходах.

Если Китон так жаждет, чтобы они сперва поговорили с пациентами – чтож, пусть будет так. Не укрылось от Ричарда и то странное выражение, которое промелькнуло на лице доктора при упоминании команды специалистов. Непроизвольно зародилось совсем уж нехорошее подозрение, что этот тип что-то скрывает. Навряд ли нечто ужасное – маловероятно, что доктор имеет прямое отношение к этому делу, но, вполне возможно, в ходе расследования выяснится нечто, характеризующее профессиональную деятельность Китона не с лучшей стороны. Впрочем, нельзя было исключить и тот вариант, что доктора просто удивил интерес стольких профессионалов к нескольким пациентам его небольшой лечебницы.

Экскурсия оказалась даже менее увлекательной, чем мог предположить Ричард. В душе он надеялся во время прогулки вытянуть из доктора какие-либо полезные или не очень сведения, но когда речь зашла об прогрессирующих направлениях в современной психиатрии, маршал сразу понял, что дело плохо. Очень скоро он начал скучать – от безделья лениво скользя взглядом по внутренней отделке помещений лечебницы, подмечая удары, нанесённые зданию безжалостным временем и отсутствием средств на своевременный ремонт, который уже сейчас не помешал бы клинике. Решётки на окнах, порождавшие неприятные ассоциации с некоторыми исправительными учреждениями, давили на психику, порождая желание поскорее выбраться наружу.

На втором этаже стало полегче – решётки пропали, пациенты пользовались относительно свободной, да и в целом обстановка была куда более радужной. Доктор Китон тоже разговорился – выдал даже несколько интересных фактов об интересующих Ричарда пациентах. Признался в убийстве… Интересно. Озвученная дата заинтриговала в ещё большей степени – одна из самых первых теорий, похоже, начинала подтверждаться. Занимательным оказалось и замечание о монстре, которого доктор, судя по всему, характеризовал как визуализацию всего пережитого в виде жуткого образа. Ричард улыбнулся – похоже, им предстояло распутать задачку поданную психикой свидетелей, чтобы отделить надуманную мистификацию собственных действий от суровой действительности. Впрочем, замечание об идентичности составленного образа показалось Каллахану в высшей мере подозрительным. Нахмурившись, он внимательно посмотрел на доктора.

- Мда, пожалуй. – задумчиво бросил он в ответ на вопрос Маркуса. Не то чтобы Ричард сомневался в собственных силах, но он не рассчитывал сразу застать здесь пациента, да ещё и в компании сообщника. Пожалуй, было бы, как минимум, неправильно с их стороны заняться столь важным этапом расследования в одиночку, наплевав на остальных членов команды.

Не желая опережать события, Маркус и Ричард попрощались с доктором Китоном, договорившись о более позднем визите. Как верно заметил Маркус с Хенслоу и Джобом нужно было встречаться всем вместе. Никто не знал, куда может завести эта беседа, какие тайны могут при ней открыться и какая информация могла при этом всплыть. Команда была подобрана из соображения, что каждый являлся специалистом в своей области и мог получить важную зацепку в диалоге, который другим показался бы бессмысленным. К тому же раз уж разговор коснулся монстров, следовало немедленно подключать к делу сестру Маркуса, которая имела неплохие шансы верно интерпретировать образ существа, о котором говорили два пациента. С этим маршал и доктор направились на такси в центр Саванны. Поездка заняла около получаса, так что на месте встрече, перед городской ратушей, пара следователей оказалась за десять минут до назначенной с остальными участниками группы встречи.

Днем стало по-настоящему жарко, особенно людям в тёплой чикагской одежде, уже успевшим отвыкнуть от такой погоды. К счастью, на площади оказалось уютное летнее кафе, укрывшееся в тени кроны огромного дерева. Других посетителей было очень мало, так что начинающей команде сыщиков никто не мешал обсудить новую информацию за охлажденной содовой или мороженым, которые были здесь очень кстати. Маркус и Ричард узнали не так много, но получили самое главное - подтверждения, что их единственная зацепка оказалась верна. Хенслоу всё ещё находился в лечебнице и готов был поговорить с теми, кого послала мисс Уинстон-Роджерс. К тому же на сцене появился новый участник таинственных событий 1924 года - преступник Эдгар Джоб, работавший "по другую сторону" в ту самую ночь и теперь также являвшийся пациентом лечебницы. Кроме того, доктор Китон, лечащий врач обоих "оккультистов", упомянул, что дело происходило в Лос-Анджелесе.

Запрошенная информация пришла быстро, так что Смит до встречи с коллегами по расследованию успел зайти в магазин одежды и привести свой гардероб в состояние, боле подходящее к местной погоде.
Внимательно выслушав рассказ Маркуса и Ричарда Кеннет с удовлетворением отметил совпадение информации о Джобе. Это давало надежду, что врач из лечебницы настроен на сотрудничество и не будет отнимать время бесконечными увертками. Нет, конечно, есть способы убедить любого быть более откровенным, но зачем зря тратить силы?
- Ну что, нанесем еще один визит в Джой-Гроу, на этот раз, так сказать, расширенным составом? - обратился агент к своим товарищам.