Просвет в облаках | ходы игроков | Мелодии прошлого

Знакомое уже чувство невесомости. Мгновение абсолютного безмолвия и вечной пустоты. Есть что-то странное в этой спонтанной телепортации, которой девушка в последнее время изрядно злоупотребляла. Секунда неопределённости, во время которой, казалось, само мироздание решает, забросить тебя в какую-нибудь точку или расщепить беззащитное тело на миллионы крошечных и крайне независимых частичек. Это пугает и восхищает одновременно. Всё ещё стучит в груди сердце, всё ещё бурлит от адреналина горячая кровь, когда возвращается гравитация, бесцеремонно швыряя Эви в густую траву. Приземление, как обычно, выдаётся не из приятных – хоть лесная поляна куда предпочтительнее, чем зловонный и заваленный трупами переулок, но земля, как выясняется – поверхность куда более жёсткая, чем приличный слой жидкой грязи.
Последствия моментальной телепортации постепенно сходят на нет – пропадает головокружение, возвращается контроль над конечностями. Слезятся от яркого света глаза. Контраст впечатляет – вместо затянутого серыми тучами неба, что низвергало на землю редкие капли дождя, между крон деревьев виднелось лазурное и безоблачное полотно. Солнечные лучи кое-где снопами света прорывались сквозь густую листву, придавая ещё более идиллический вид окружающему пейзажу. Стайка маленьких птичек порхала с ветки на ветку, стрекотали сверчки, сотни которых наверняка скрывались в высокой, хоть уже и слегка пожелтевшей траве. Порхали бабочки, возводя утопию практически в абсолют. Шелестела под порывами холодного ветра листва, некоторые листы срывались и планировали на землю, кружась с собратьями в изящном и захватывающем танце.

Свежий и немного морозный воздух ворвался в лёгкие, едва не заставив закашляться. Окружающий лес казался девственно чистым и совершенно не тронутым рукой человека. Навевал мысли о местах, безумно далёких от Эредина, о крае мира – именно в такой древней роще, наверняка, и должны обитать представители эльфийской расы. Страшно подумать, куда портал забросил на этот раз девушку. Страшно представить, что её ожидает теперь.
Где-то неподалёку мелодично журчал ручей, непроизвольно навевая мысли о чистой и холодной родниковой воде. Воде, которая наверняка являлась полной противоположностью того, что представляла из себя сейчас сама Эви.
- Красиво, правда? – с участливым интересом осведомился незнакомый голос, обладатель которого находился, по всей видимости, позади.
В обманчивой тишине прекрасного леса этот тихий голос казался явлением неправильным и неуместным. Впрочем, было одно важное отличие от прошлого пробуждения. В спокойном голосе незнакомца не чувствовалось ни намёка на гнев, похоть или жестокость. Казалось, что на самом деле наслаждается этим пейзажем. Голос располагал своим вежливым безразличием.
Стоит лишь обернуться – и предстаёт перед глазами его обитатель.

Черноволосый мужчина сидел на земле, прислонившись спиной к могучему стволу старого дуба. Казалось, его нисколько не заботило, что роскошная чёрная мантия будет неизбежно испорчена. Длинные волосы того же глубокого цвета были стянуты в единственный хвост. Глаза незнакомца полуприкрыты, затылок прислонён к прохладной древесной коре. Он был бледен, этот мужчина. Бледен чертовски – это определённо была нездоровая бледность. И, пожалуй, красив. Красив той утончённой красотой, что свойственна благородным и изысканным лордам. Вот только в манерах этого человека не проскальзывало ни намёка на спесь или излишнюю гордость.
Секундой позже в глаза бросаются и другие, менее значимые, детали – древний фолиант, что в раскрытом виде лежит перед ним на земле. С пыльных страниц на Эви глядят выцветшие давно уже непонятные закорючки, кое-где разбавленные схематически изображёнными звёздами и окружностями. Странная книга, чем-то особенная. Вот только, чем именно, понять сейчас практически невозможно.
Две чёрные свечи – на равном практически расстоянии от старого тома. Пляшут на ветру едва заметные огоньки слабого пламени. Пламени явно синего цвета.
Мужчина холодно улыбается – пожалуй, даже приветливо.
- Прошу прощения, поймать я пытался совсем не тебя, - без особого сожаления произносит он, с интересом разглядывая сидящую на земле девушку.

Многое становится на места. И странные сигналы, что посылает периодически спрятавшаяся глубоко внутри сила. И фолиант, и странные свечи.
Место телепортации было выбрано не случайно. Эви притянуло именно сюда – почти наверняка, в результате деятельности этого странного человека. Только сейчас девушка замечает в его на первый взгляд расслабленной позе некую скованность. Словно мужчина боится полностью распрямиться, словно его сдерживает познанное уже не раз ощущение чудовищной боли. Хоть он и сидит практически прямо, но каким-то образом производит впечатление скорчившегося в жутких судорогах человека. Что-то скрывается за мантией на груди. Какая-то безусловно неприятная рана.
В глазах незнакомца наконец просыпается интерес.
- Ты ведь из Эредина, правда? – как ни в чём не бывало спрашивает он. Кажется, собеседника вовсе не смущают подозрительные пятна на платье девушки, да и вообще мало интересует её чрезвычайно растрёпанный внешний вид. – Расскажи мне о городе.
Произносит с очень плохо скрываемым восхищением.

Пожалуйста. Не хочу. Умирать…

Что-то произошло. Ты ощущаешь это каждой частичкой своего тела. Собственную невесомость и ничтожность в объятиях бесконечной пустоты – она поглотила тебя всю, целиком, без остатка, вырывая из лап смерти, что готова была сомкнуть свои невидимые челюсти…
Совершенно неожиданно огненная сущность, вызванная одним из магов, исчезла. Растворилась в стремительно меняющемся пространстве, оставшись где-то далеко – в той стороне, где происходила сейчас знаменательная и кровавая сцена государственного переворота, от которой ты так желала убежать. В тот миг не осознала, что твоё желание сбылось; лишь зародился инстинктивный страх перед необъятной бездной.

Всего несколько секунд. Мгновения неопределённости – и вихрь новых ощущений вырывает тебя из круга колючего холода. Реальность вновь вторгается в сознание, наполняя его звуками и образами. Полёт совершенно неожиданно заканчивается приземлением на жёсткую поверхность, и в теле вспыхивают очаги боли в ушибленных местах. Соприкосновение с землёй оказалось отнюдь не мягким.

Ещё несколько секунд. На то, чтобы понять – где очутилась. Чтобы впитать в себя окружающее пространство, ощутив кожей рук мягкость травы, тепло солнечного света, запахи лесной свежести, так отличающиеся от городских. Услышать и понять, что представляют собой эти чудесные звуки, что наигрывают восхитительную мелодию первозданной, не тронутой природы.
Солнце слепит глаза. От чистого воздуха першит в горле. Только мгновеньем спустя осознаёшь, что вокруг тебя – лес. Целый мир, не подозревающий, что где-то в его части очутилась девушка, только что избежавшая кошмарной смерти. Мир, в котором царит созидание и покой, и нет тех, кто способен в одночасье это разрушить ради своих целей…
Трясущаяся ладонь опускается на глаза – пытаясь скрыть солнечный свет и утирая возникшие от слепящих бликов слёзы.

- Красиво, правда?
Чужой голос вторгается в идиллию лесных звуков. Эви не ожидала услышать здесь кого-то ещё, искренне полагая, что оказалась в месте, лишённом человеческого присутствия. Жаль, что это не так.
Приподнявшись на локтях, девушка осмотрелась, отмечая красоту представшего её глазам лесного пейзажа. Частое сердцебиение успокаивалось, привнося в душу умиротворение. Картины битвы постепенно стирались и тускнели, и всё, что произошло с Эви в последние часы, отходило на второй план – в тот уголок памяти, куда откладываются те вещи, о которых хочется поскорее забыть.
Поднявшись на дрожащих руках, Эви села и обернулась, вглядываясь в незнакомца, что с тем же интересом следил за ней. Сразу бросилась в глаза его чрезмерная, нездоровая бледность и утончённость черт, что могло бы сказать о его благородном происхождении. Но что-то ещё, едва неуловимое, присутствует в нём. Некоторая скованность мучимого болью существа.
Перед ним – фолиант да пару чёрных свечей, синее пламя которых выдаёт используемую мужчиной магию. На то же указывали её собственные ощущения – словно магические силы всколыхнулись, указывая на служащие ей предметы.
- Прошу прощения, поймать я пытался совсем не тебя.
Продолжая смотреть на притягивающие взгляд огни, Эви горько улыбается. Что было бы с ней сейчас, если бы не он?.. Если бы не странное стечение обстоятельств, заставившее его соткать заклинание, паутиной затянувшее её в это место? Возможно, её собственных возможностей не хватило бы, чтобы перенести себя куда-то ещё.

Эви окончательно приходит в себя, и вместе с тем приходит неожиданная мысль о том, что выглядит она просто ужасно – а теперь, повалявшись в земле, и того хуже. Но, как ни странно, её это мало волнует. Гораздо больше – кто этот незнакомец и куда она попала.
- Ты ведь из Эредина, правда? Расскажи мне о нём.
В его голосе чувствуется неприкрытый интерес и восхищение – вероятно, самим городом. Который теперь утопал в безрассудной войне, заливая свои мостовые кровью. И картины эти вновь оживают перед глазами; вместе с громкими звуками лязгающей стали и криков.
Эви вздрогнула. Перевела на мужчину испуганный взгляд. Какое-то время просто молча вглядывалась в его лицо, силясь понять, что же можно сказать. Он хотел услышать вовсе не правду. Он хотел знать, каким был город до всего произошедшего – скорее всего, даже не подозревая, что творилось там сейчас.
И Эви улыбнулась. Несколько снисходительной, словно материнской улыбкой, но несомненно дружелюбной.
- Эредин?.. – повторила девушка и отвернулась, смотря в одну точку – словно видела там образы далёкого города. – Он прекрасен. Шумен. Оживлён. Он очень… яркий. Наполненный красками: пёстрой толпой и домами, украшенными растительностью садов и разноцветными крышами. Есть улицы, где высятся только богатые поместья, а где-то – сплошь ремесленные лавки. А ночью он сияет, как… фонарик в темноте, особенно издалека… - в горле застревает ком, а перед глазами картина: небольшой фургон на холме и две фигуры, что смотрят на утонувший в сияющих огнях город. Ведь это было совсем недавно… Недавно Эредин был именно таким, каким он ей запомнился. – Когда-нибудь он снова им будет, - тихо, скорее самой себе, произнесла девушка прежде, чем ненадолго замолчать. Лишь спустя короткую паузу она вновь посмотрела на незнакомца, прямо спросив: - Кто вы? И почему я здесь? - и хоть ответ на последний вопрос был очевиден, Эви не могла его не задать.

С первых же секунд Эви стало понятно, что он понимает истинный смысл каждого произносимого ею слова. Каким-то непостижимым образом она чувствовала, что незнакомец видит те же картины, что рисует перед глазами её собственное воображение – сталь, кровь и огонь. Мимолётные образы, которыми оперирует рассудок девушки, для странного мужчины уподобляются галерее чётких картин. Она говорит одно, но видит он совершенно другое – и восхищённая улыбка пропадает с тонких губ этого человека.
В глубине глаз рождаются горечь и боль – теперь он не улыбается, вместо этого - отстранённым взглядом буравит траву. Формально он не стал уличать девушку во лжи, он не сказал вообще ничего – но выражение лица незнакомца говорило о многом. И дело даже не в том, что его оскорбила попытка Эви солгать – скорее напротив, дело было в прискорбной реальности.
Она чувствовала этот странный контакт – практически неуловимую связь, которой привязал её к себе незнакомец. Подобно тому, как он без труда читал её мысли, она непроизвольно проникала и в то, что скрывала его собственная черепная коробка. В голове бледного чародея бушевала война. Не та война, которую видела Эви на улицах Эредина, но война совершенно иная. Некая внутренняя борьба, контраст противоположных начал. Начал, ни одно из которых нельзя было назвать ни отрицательным, ни уж тем более положительным.

Незнакомец что-то почувствовал – каким-то образом понял, что девушка в эти секунды ненавязчиво заглядывает к нему в душу. Судя по выражению лица, ей впервые удалось пробудить тень удивления в новом знакомом. Связь пропала столь же стремительно, сколь и возникла – просто прервалась, как будто никогда вовсе её и не существовало.
- Это необходимо, - мрачно проговорил он, обращаясь, по всей видимости, к кому угодно, но только не к Эви. Поднялся на ноги. Мучительно медленно, упираясь здоровой рукой в ствол могучего дерева. Интуиция девушку не подвела – с новым знакомым определённо что-то было совсем не в порядке. Каждое его движение было пропитано чрезмерной осторожностью – казалось, боится лишний раз резко пошевелиться. Просторная чёрная мантия прекрасно скрывала под собой любые ранения.
Вопрос девушки относительно собственной личности чародей предпочёл, по всей видимости, вовсе проигнорировать.
- Этого места не существует, - он вновь улыбнулся. Точнее, в своей странной манере лишь приподнял слегка вверх уголки губ. – Точнее, быть может, где-то оно есть… Или было когда-то.
Бабочки, даже не подозревая о собственной нереальности, безмятежно порхали над сочной травой. Пробивающееся сквозь по-летнему густую листву солнце светило мужчине прямо в глаза, ни капли, казалось, того не смущая.

Он неторопливо приблизился к Эви, навис над девушкой, что всё ещё продолжала сидеть на земле.
Она могла бы поклясться, что слышит что-то. Безумно красивую мелодию, доносящуюся откуда-то издалека. Композиция, исполняемая, безусловно, на скрипке.
- Я воссоздал его. На основе воспоминаний.
Он слегка наклонился, протягивая Эви здоровую руку. В голубых глазах незнакомца вновь присутствовал лишь вежливый интерес. Его ладонь, не менее бледная, конечно же, не несла на себе следов тяжёлой работы. Гладкая кожа, не знавшая никогда настоящих мозолей.
Свечи внезапно погасли, оплывшими огарками оставшись стоять на земле. Никому не нужный уже фолиант так и остался там – казалось, маг в нём больше уже не нуждается и не думает его забирать.
- Я приношу свои искренние извинения за доставленные неудобства, - глядя девушке прямо в глаза, тихо проговорил он. – Ты оказалась здесь по чистой случайности. Эта сила… Тебе она неподвластна. Тебе нужна помощь. Пойдём со мной.

Самым странным и в то же время притягательным в магии была возможность ощущать окружающее пространство за пределами собственных органов чувств, словно сама душа касалась тех или иных вещей. Эта возможность была для неё слишком нова, и Эви не могла контролировать её в полной мере. Не знала она, что за связь образовалась между ней и этим человеком, и почувствовала её не сразу. Отдельные, сказанные ей слова складывались в обще описание, что представляло город в выгодном, по её же задумке, свете, но картины, что рождались в голове, кардинально отличались от того, каким именно она хотела преподнести Эредин. Прекрасный, кипящий жизнью и буйством красок – те далёкие моменты стирались из памяти, заполняя её новыми, более яркими и кровавыми эпизодами. В какой-то момент Эви поняла, что видит их не одна. Словно кто-то другой заглянул в её собственный разум, незримо коснувшись самых неприятных и памятных моментов. Словно кто-то видел их её глазами…
Это ощущение было острым и в некотором роде неприятным, будто невидимая рука коснулась твоей же души. Но мгновение кольнувшей неприязни проходит, и зыбкая связь укрепляется с каждой секундой. Ты не можешь это контролировать. Не можешь осознать, что частичка тебя уже устремила свой любопытный взор в открывшееся сознание чародея – не находя ничего определённого, но видя совершенно разрозненные фрагменты, едва ли способные сложиться в единство чужой личности. Но что-то складывается всё же в общую картину: ощущается в нём некая внутренняя борьба, природу которой Эви почувствовать так и не сумела.

Едва новоявленная чародейка понимает, что происходит, как связь неожиданно обрывается. Невидимая нить хлёстко бьёт по сознанию, заставляя Эви вздрогнуть – к подобным ситуациям она ещё не привыкла, и разрыв ощущается почти физически.
- Это необходимо.
Только теперь она обратила внимание на незнакомца – улыбка стёрлась с его лица, уступив место совершенно иному выражению. Искры восхищения в его глазах потухли, уступая место горечи и разочарованию. Эви понимает, что невольно показала ему то, что стало теперь со столицей. Конечно, он не имел право вторгаться в её разум - если это вообще произошло по его инициативе - но Эви действительно было жаль, что он узнал правду. С другой стороны… горькая правда лучше лжи. Когда-нибудь он бы её узнал.
- Этого места не существует. – Лёгкая, отстранённая улыбка. – Точнее, быть может, где-то оно есть… Или было когда-то.
Эви не понимает. Смысл фраз доходит постепенно, выстраивая целый ряд ассоциаций и умозаключений, в ходе которого девушка удивлённо озирается по сторонам. Ей не верилось. В её взгляде сквозило изумление. Лесной мир, что жил по своим законам и цвёл и благоухал и трепетал в порыве лёгкого – настоящего – ветра, что вобрал в себя тёплые солнечные лучи, играющие в ярко-зелёной листве, шорохи и звуки движущихся зверей, птиц, насекомых – несомненно живых, - что раскрывался перед глазами во всей своей многогранности и красочной палитре. Он не мог не существовать – он был прямо перед ней.

Затем незнакомец подходит к ней, а в мелодию лесных звуков ненавязчиво вторгается тонкая, едва слышная музыка – не природного происхождения, но, безусловно, звучащая в композиции с ними гармонично и красиво. Кажется, Эви узнаёт инструмент – источником восхитительных, задевающих струны души звуков была скрипка.
- Я воссоздал его. На основе воспоминаний.
Незнакомец протягивает ей руку. Тонкую, по-своему изящную, лишённую изъянов и огрубелостей; убеждающую в том, что её обладатель явно не простолюдин. Эви смотрит на неё какое-то время, будто изучая, но на самом деле её мысли витают вокруг того, что он только что назвал своим воспоминанием. Она пытается осознать и поверить, и вместе с тем приходит огорчение. Ей совсем не хочется, чтобы слова мужчины были правдой. Ей хочется… лечь в траву, ощутить её щекочущую мягкость; окунуться в мир окружающих звуков и забыть о тех тревогах, что ранее с ней произошли – скорее всего, именно для подобных целей эта частичка реального мира и была создана.
- Я приношу свои искренние извинения за доставленные неудобства. Ты оказалась здесь по чистой случайности. Эта сила… Тебе она неподвластна. Тебе нужна помощь. Пойдём со мной.
И вновь эти слова. О том, что ей нужна помощь. Всего за один день этот человек – второй, кто произносит их. Не предлагая помочь, но утверждая, что ей это необходимо. Это могло бы разозлить и уязвить – её словно читали как открытую книгу, - но Эви лишь кивнула головой, соглашаясь, и взяла его руку.
Да, ей нужна была помощь… Эви совсем потерялась. Эви не знала теперь, кто она есть – обычная простолюдинка, девушка, умеющая только лишь развлекать публику танцами и трюками и зарабатывающая, в сущности, гроши за возможность дарить мимолётную радость, или маг, способный контролировать невероятные силы, подчинять стихии, видеть суть вещей и менять ход событий… Эта – другая Эви – пугала её.

Незнакомец, слегка поморщившись от боли, помог ей подняться с земли. И двинулся вперёд, указывая путь девушке. Древний и чрезвычайно ценный фолиант так и остался лежать на поляне в компании объятых синим пламенем чёрных свечей.
Большую часть времени мужчина молчал, но чувствовалось, что в этом молчании, вопреки ожиданиям, нет и намёка на неловкую напряжённость. Он просто не считал нужным сейчас говорить. Он слушал лес. Прислушивался к шелесту листвы, к шороху траву под ногами. К стрекоту насекомых. Он слушал мелодию, которую неизвестный мастер виртуозно исполнял на скрипке, мелодию, которая, нарастая, казалось, существовала вне времени и пространства. Было что-то безумно грустное и красивое в музыке, что доносилась до единственных слушателей из пустоты. Она цепляла, заставляла задуматься. Вынуждала остановиться и, затаив дыхание, слушать. Но новый знакомый продолжал идти – Эви не могла видеть в эти минуты его лица. Лишь чёрные волосы и мантию того же цвета, которая как-то особенно траурно трепетала на по-летнему тёплом ветру.

Девушка не сразу заметила, как стало меняться окружающее пространство. Как начинали постепенно блекнуть живые и яркие краски, как исчезали бабочки, которым вообще не положено было существовать в это время года. В лицо теперь били резкие порывы холодного ветра, несущего миру весть о скорой зиме, а листва – желтела на глазах, теряя зелень, свойственную больше ранней весне. Пропало куда-то даже журчание невидимого ручья, а скрипач, выдав финальный аккорд и так и не дождавшись безусловно полагавшихся его таланту оваций, ушёл со сцены, завершая тем самым своё выступление.
Всего за несколько коротких шагов окружающий лес преобразился до неузнаваемости – мрачный и серый, крайне сырой, он не сохранил даже тени той тёплой картинки, коей совсем недавно являлся.
Казалось, даже сами деревья за это время успели переместиться на новые позиции, напрочь лишая девушку возможности хоть как-то ориентироваться в пространстве. Накрапывал дождь.

Серые и мрачные древесные стволы почти сразу же расступились – то, что ещё совсем недавно казалось древним и бескрайним практически лесом, на деле оказалось маленькой рощицей. На Эви тут же обрушился водопад различных шумов – конское ржание, металлический лязг, чей-то смех, крики и разговоры. Словно прорвало дамбу безмолвия, которая ещё совсем недавно сдерживала эту могучую реку.
Небо – знакомая сталь, плачущая редкими каплями до ужаса холодной воды. Словно и не было никакой телепортации. Словно Эви так и не покинула Эредин.
Вокруг – равнина, поросшая редкой пожелтевшей травой. Равнина, внушительную часть которой оккупировали шатры. Разноцветные тенты, бесчисленные пятна костров, снующие туда-обратно группки людей. Сомнений не оставалось – перед Эви раскинулся настоящий полевой лагерь. Хищно устремлялись в небо гордыми птицами знамена и штандарты. Чёрный фон, обсидиановые с золотом орлы Артодана.
Матовой бездной темнеют доспехи солдат. Закованные с ног до головы в сталь рыцари, лучники, копейщики – снуют между палатками, создавая атмосферу предбоевого ажиотажа.
От лагеря отделяется несколько фигур и почти бегом устремляются к путникам, только что покинувшим лес.

- Всё в порядке, не бойся, - успокаивающе произносит новый знакомый, уверенно шагая навстречу.
Он тоже изменился с недавнего момента первой с ним встречи. Ледяное спокойствие никуда не исчезло, по-прежнему в озёрах голубых глаз плескались тоска и печаль, но пришло откуда-то подобающее моменту величие. Стать, коей прежде в нём не было видно.
Имперцы приблизились – их было четверо. На лицах – смирение, во взглядах – плохо скрываемый страх. Трое – в доспехах, скорее солдаты. Последний – в обычной чёрной накидке, плотно запахнутой в целях защиты от дождя и холодного ветра.
Капли влаги застывают на лицах, прячутся в прядях непослушных волос. Отвратительно сыро.
В повиновении наклонив голову, бездоспешный выходит вперёд. Протягивает что-то недавнему спутнику Эви – тонкий золотой обруч. Не иначе – корона. С каким-то недовольством мужчина принимает её, опускает обруч на голову. На до блеска отполированном золоте застыли двумя тёмными рубинами капельки крови.
- Ваше Превосходительство… - начинает было говорить имперец, но черноволосый мужчина останавливает его небрежным взмахом руки.
- Позже, - и в голосе невесть откуда появляются властные нотки. – Выделите моей спутнице личный шатёр… Организуйте ванну, подберите одежду. Обеспечьте абсолютную безопасность. Если с ней что-то случится, ты за это ответишь.
Он замолчал и продолжил, обращаясь уже именно к Эви.
- Есть кое-какие дела, я зайду через час. И постараюсь научить тебя управлять твоей силой.

Эви поднялась земли, отряхнула по привычке платье и направилась вслед за незнакомцем. В воздухе повис немой вопрос, который девушка задать так и не решалась, и продолжала молча следовать за мужчиной, гадая, что же ждёт её за завесой выдуманной реальности.
Звуки скрипки становятся громче – они звучат словно отовсюду, окружая и заставляя к ним прислушиваться. Хотелось остановиться. Остаться за чертой ненастоящего мира и наслаждаться царящим в нём умиротворением. Но осознание того, что всё это лишь плод воображения, изрядно портило теперь впечатление. Заставляло сожалеть о том, что всё это – искусственное, будто… тщательно продуманный фокус. Наверное, впервые она оказалась зрителем, который безоговорочно поверил в правдоподобность иллюзии.

Но, как и любая иллюзия, сотканная магически фантазия чародея начала расплываться, обнажая истинную суть того, что их окружало. Сияющая палитра цветов поблёкла, и неожиданно подул пронизывающий холодный ветер. Постепенно меняющееся пространство сильно отличалось от того, что Эви видела минутами ранее – контраст был просто поразителен. Словно в один момент сменилось время года, и цветущая весна уступила промозглой осени. Мир внезапно потускнел, и чудесные звуки живой природы сменились воем ветра и хрустом сухой листвы под ногами. И мелодия скрипки, что провожала их из воспоминания, отыграла свой последний интервал и завершилась, оставшись где-то позади – в том мире, который существовал лишь в памяти идущего рядом человека.

Моросил дождь. Эви куталась в грязный плащ, пытаясь как-то согреться. Следуя за своим спутником и опустив глаза, она думала о том, что очень устала. Насыщенный день не давал возможности отдохнуть, и всё, что с ней сегодня произошло, так или иначе повлияло на её судьбу. В голове не укладывалось, как за один день могло произойти столько событий, - она ощущала, что измотана, физически и морально. И потому почти не задумывалась, куда ведёт её незнакомец. Надеясь только, что там ей будет спокойно.

…Через какое-то время лес расступился, и они оказались на пространстве пологой равнины. Звуки, что были отдалённо слышны из опушки, теперь слились воедино с представшим ей зрелищем.
Перед её глазами раскинулся военный лагерь. Между разноцветными шатрами, ткань которых трепетала на сильном ветру, передвигались вооружённые люди. Звуки соприкасающейся стали и гомон голосов смежались в единый шум, создавая общую картину оживления и подготовки к предстоящей битве. На длинных пиках красовались чёрно-золотые штандарты Артодана.
Казалось, её сердце замерло и перестало биться.
- Всё в порядке, не бойся, - произнёс её спутник. Но последовать его совету Эви не могла.

От основной массы людей отделяются четверо: трое, как подобает солдатам, вооружены и облачены в доспехи. Четвёртый держит в своих руках предмет, который ни с чем иным спутать просто невозможно.
Но, что самое ужасное, её опасения начинают сбываться, и корона, перекочевав в руки её недавнего знакомого, водружается на его темноволосую голову.
- Ваше Превосходительство…
Чародей повелительно отмахивается, заставляя своего подчинённого замолчать.
- Позже. Выделите моей спутнице личный шатёр… Организуйте ванну, подберите одежду. Обеспечьте абсолютную безопасность. Если с ней что-то случится, ты за это ответишь. – Затем он обращается к ней: - Есть кое-какие дела, я зайду через час. И постараюсь научить тебя управлять твоей силой.
Эви трудно было понять, как она выглядит в этот момент. Наверное, на её лице проявилась нездоровая бледность, и в голубых глазах застыло странное выражение. Но она всеми силами пыталась скрыть собственный страх, впившийся в медленно бьющееся сердце.

***

Она почти не обратила внимание на убранство шатра, в который её отвели. Ей было всё равно на то, какие вопросы рождаются в головах встречающихся ей людей. Не обращала внимание на слуг, что заходили к ней и приносили разнообразные вещи.
В промежутках времени, когда её оставляли в покое, приготавливая ванну и новые одежды, Эви ходила по импровизированной комнате, скрестив руки на груди и меряя её быстрым шагом. Тело била крупная дрожь, и явно не от холода.
Странное дело. Вроде бы она здесь по доброй воле, но ощущает, будто её заперли в клетке. В сущности, так оно и было – разве у неё оставался выбор?.. Мысленно она возвращалась к тому, кто стал главной причиной всех её волнений. Там, в лесу, он казался ей… совершенно другим. Обычным человеком. Если бы она знала, кем он является на самом деле… Но теперь уже поздно. В окружении тысяч вооружённых воинов шансов скрыться незамеченной совсем не оставалось.
Чего она боится? Он ведь явно дал понять, что настроен к ней доброжелательно, но… пропасть, разделяющая их сословия, была слишком велика. Суеверный трепет перед фигурой, обладающей властью, никуда не исчезал. С детства подобным ей внушали, что монархи непредсказуемы и капризны, и по всем предписанным правилам способны были менять жизни поданных и с лёгкостью её лишать.

Время шло, и Эви всё больше смирялась со своим новым положением. Пульсирующий внутри страх, наконец, начал притупляться, и мысли, возникающие в её голове, приняли совсем неожиданный оборот.
Сначала она спросила себя мысленно, зачем ему вообще нужно с ней возиться? У королей всегда много дел, им некогда заниматься подобными вещами, как обучение неопытных магов таинствам чародейства. И сам собой возник ответ – зачем-то она ему нужна. Возможно, её новые силы способны были сыграть какую-то роль в войне?.. Судя по последним событиям, Эви свои возможности совсем недооценивала.
Или война в каком-то роде уже наскучила, и правителю нужна была игрушка. Играть судьбой чужого человека – для властных особ подобное было обыденностью. Но, почему-то, в это ей мало верилось. Пусть они были знакомы совсем непродолжительное время, но маг не произвёл на неё впечатление избалованного и мелочного человека.

...Чуть меньше часа хватило слугам, чтобы привести её в порядок. На распаренной в горячей воде коже проявился здоровый румянец, золотистые волосы красиво переливались на свету. Грязное платье сменил тёмно-зелёный наряд, и теперь её окутывал приятный цветочный аромат.
Эви смотрела на себя в зеркало и думала о том, что не узнаёт ту девушку, что смотрела на неё в отражении. Но не из-за того, как она выглядела теперь, - в голубых глазах циркачки притаилась грусть, и появившиеся в уголках глаз морщинки несколько её состарили. Этот человек был кем-то другим - пережившим какие-то значительные события, - но явно не Эви. Не той Эви, что когда-то пустилась в долгое и лишённое каких-либо планов путешествие.

Тёмный бархат шатра. Свечи. На удивление большое для походных условий количество мебели – стол, роскошные кресла, просторный и мягкий диван. К прибытию Эви ванна была готова – массивная и золотая, возвышалась посреди «комнаты» на трёх изогнутых замысловатым образом ножках. Пар клубами поднимался от горячей воды, большую часть поверхности которой скрывала белоснежная пена. По запаху чувствовалось, что здесь не обошлось без дорогостоящих и специфичных солей – в шатре присутствовал ненавязчивый аромат роз с примесью чего-то ещё… Знакомого и забытого
Горячая вода мягко и успокаивающе ласкала тело, измученное тяжкими испытаниями последних дней. Время шло, день плавно переходил в вечер. Появление молчаливых слуг осталось практически незамеченным – лишь оставшаяся в шатре одежда напоминала о недавнем визите. В высшей степени изящное платье тёмно-зелёного цвета. Тончайшая ткань, одним своим прикосновением ласкавшая кожу. Это одеяние стоило огромных денег. По меркам Эви – целое состояние. Роскошное платье, но, в то же время, без модных излишеств. Не слишком глубокое декольте. Никаких кружев и ненужных застёжек – изумрудная ткань облегала всё тело, но, в то же время, отсутствовали различные инновационные по своей сути разрезы, которые с каждым годом всё сильнее закреплялись в высших кругах светского общества.

Время шло, снаружи доносились приглушённые звуки, характерные для походного лагеря. Лязг стали, конское ржание, голоса споривших друг с другом людей. У входа в палатку застыли два бдительных стражника, служивших, судя по всему, для девушки одновременно и надзирателями, и охранниками.
Впрочем, верный своему обещанию чародей в конце концов всё-таки появился. Ворвался в шатёр, принеся с собой очередной порыв осеннего ветра. Мало что изменилось – всё та же чёрная мантия, всё тот же золотой обруч на голове. Кроме короны ничто в его внешнем виде не свидетельствовало о занимаемом в обществе положении – глядя на черноволосого молодого мужчину практически невозможно было догадаться, что именно он стоит во главе могущественного и несокрушимого Артодана. Не так обычно одеваются действующие монархи. Не имеют привычки столь откровенно избегать любых признаков положенной по статусу роскоши.
Стоит признать, что он даже на пару секунд задержался в дверях, словно молчаливо спрашивая у Эви таким образом разрешения. На мгновение девушке стало слегка неуютно под пристальным взглядом внимательных голубых глаз – она почти физически ощущала, как мужчина оценивает её новый образ. К каким выводам он пришёл определить было практически невозможно – ничего не сказав, лишь сдержанно кивнул в знак приветствия и размеренным шагом пересёк помещение, опустившись около девушки на диван.

Вздохнул. На удивление подавленно и устало. И заговорил.
- Ты можешь называть меня… Архарон, - имя, названное после непродолжительной, но всё же вполне заметной заминки. – Думаю, ты уже догадалась, кто я такой. Император…
При собственном титуле собеседник улыбнулся. Как-то странно. По всей видимости, в ответ на иронию, понятную только ему одному.
- Не обращай на это внимания. Тебе никто не причинит здесь вреда. Если хочешь, ты можешь уйти. Я распоряжусь, чтобы тебе выдали лошадь, необходимые припасы… Но послушай меня, - говорил очень тихо. Проникновенно. – Не овладев контролем, ты не просто рискуешь. Сила внутри не будет ждать слишком долго. Она проснётся, вырвется из-под твоей власти. И разорвёт тебя. Сама ты не справишься. В прошлом, до появления Гильдии, такое происходило достаточно часто…
Кажется, или в голосе чародея действительно слышится нечто, похожее на сочувствие? Как будто ему на самом деле не всё равно. Горящие синевой в полумраке глаза участливы и печальны одновременно.
Комната смазывается, теряет свои очертания. Свечи вспыхивают сотнями погребальных костров.

- Магия – дар. Тебе повезло. Повезло в том, о чём даже мечтать смеют очень немногие. Если понять, как управлять этим, то твоя жизнь в корне изменится. Слушай меня.
Голос заполняет собой весь мир вокруг. Голос искажает окружающее пространство. Кажется, ничего больше не существует. Кроме этого голоса и огромных голубых глаз.
- Визуализация. Наиболее быстрый и эффективный способ обучения новичков.
Эви понимает, что она уже не в шатре. В комнате. Комнате, казалось, пришедший откуда-то из далёкого прошлого. Из почти забытого за бездной прошедшего времени детства. В метре от неё – завис небольшой шар, переливающийся, постоянно меняющий цвет. Перетекающий из образа в образ, сочетающий одновременно в себе взаимоисключающие противоположности цветовой гаммы.
Архарон уже стоит рядом, держит за руку.
- Мило, - комментирует он окружающий интерьер. С пугающей ясностью Эви осознаёт, что уже какое-то время они находятся в её сознании… В дебрях её давно забытых воспоминаний, что прячутся до сих пор где-то внутри. – Ты даже не представляешь, какие проекции создавало подсознание многих учеников. На самом деле, этого лучше вовсе не знать.
Сфера в центре комнаты излучает тепло. Особое. Словно она соткана из наиболее приятных воспоминаний.
- Твоя сила, - комментирует маг, по-прежнему держащий Эви за руку. – Ты можешь обращаться к ней. Ты можешь ею и управлять.

В ответ на невысказанное желание девушки, к ней устремились ослепляющие лучи. Белоснежной паутиной оплели руку. Растеклись, распространяясь по всему телу.
Архарон поморщился, отступая назад. Зависть? Обида?
На одно лишь мгновение Эви увидела что-то ещё. Другую комнату. Серые стены, кровавые разводы на камне. Едкий дым. Плаху. Увидела другую сферу. Куда менее яркую. Частично почерневшую, пропитанную какой-то чудовищной тьмой. И вновь Архарон почувствовал это, стремительно разорвал контакт, вышвыривая незваную гостью из своего подсознания.
- Достаточно, - хрипло проговорил он.
Вернулся бархат шатра. Диван и не слишком яркие свечи. Лоб «учителя» покрывала испарина, он немного согнулся, прижимая к груди здоровую руку.
- Ты можешь использовать силу. Уже чувствуешь, как. Поздравляю.
Что-то действительно изменилось.
- Потребуется время, чтобы ты осознала степень своих возможностей, но… Потенциальный магический запас очень неплох. Тебе повезло, каким бы образом тебе не досталась эта сила.
Он замолчал – почему-то по-прежнему не отрывая взгляда от пола.
- Завтра утром мы пойдём на штурм Эредина. Это необходимо… Но я не держу тебя. Не могу требовать. Ты можешь уйти в любой момент.
Маг наконец посмотрел девушке в глаза. Печально и неуверенно улыбнулся.

Время текло медленно, отмеряя секунды, падающие в безвозвратную пропасть ушедших мгновений. Мимо проносились силуэты молчаливых слуг, заканчивающих свою работу. Эви стояла чуть поодаль, скрестив руки на груди и наблюдая. Впрочем, казавшаяся с виду неприступная поза на деле была лишь попыткой моральной защиты от неизвестного ей окружения: обхватила руками тело, ощущая, как сводит от дрожи где-то между рёбрами, и взгляд её был вовсе не так внимателен. Она смотрела на остывающую воду в золотой ванне, которую уже начали быстро и практически беззвучно черпать, освобождая нишу и оголяя переливающийся драгоценный металл. Изящный и дорогой предмет интерьера – было странно видеть его в обстановке походного шатра. Как и десятки зажжённых свечей, выстроившихся неровными рядами вокруг свободного пространства.
Затем они все ушли, оставив её в одиночестве. В шатре стало особенно пусто, и приглушённые плотной тканью посторонние звуки, казалось, доносились из другого мира.
Эви не могла стоять на месте. Нервно вышагивала вокруг дорогостоящей мебели и всё размышляла, что сможет сказать ему при повторной встрече. Думала, что скажет ей он. Как будет вести себя теперь – как встреченный ею человек из леса или как чувствующий собственную власть монарх… Второго его воплощения она боялась гораздо больше.

Её мысли самым неожиданным образом материализовались, и на пороге возникла знакомая уже фигура в чёрном облачении. Девушка застыла, с некоторым испугом вглядываясь в появившегося человека, словно ожидая от него самого худшего – проявления каких-то особенно отвратительных качеств. Но он застыл так же. Смотрел на неё молча некоторое время и словно чего-то ждал – ей показалось, или на его лице появилось выражение невысказанного вопроса?..
Короткое мгновение он молча оценивал её новый, куда более презентабельный и опрятный внешний вид, и под этим взглядом девушке стало несколько неуютно. Поёжилась. Вцепилась пальцами в ткань платья. Вздохнула глубоко, стараясь преодолеть скопившееся напряжение. Убеждала себя, что всё будет в порядке.

Он кивнул и проследовал к дивану, на который тут же по-хозяйски опустился. Эви стояла рядом, подавляя в себе желание отойти в сторону. Не то чтобы этот человек был ей столь уж противен – сколько дёргал за ниточки разума страх, мешая сосредоточиться на элементарных вещах. Всё ей грезилось, что она попала в ловушку, из которой нет выхода…
Но он заговорил. Назвал своё имя. Усмехнулся при высказывании о собственном положении. И тут же предложил ей уйти, если ей так хочется.
Сердце судорожно забилось от охватившего её волнения. Ей просто не верилось в то, что он правда предлагает ей это – без приказного тона и каприз. Неужели всё действительно так просто?..
Не совсем.
Мгновением позже он расписывал ей то, что могло её ждать, если она будет продолжать игнорировать поселившуюся внутри неё силу. Он говорил тихо, заставляя её настороженно внимать его речам. И они находили в ней отклик – она верила, что он говорил правду. Видела по выражению в глазах, чувствовала по скрывающейся в тоне горечи. Ощущала по собственному внутреннему состоянию, что магия рвётся наружу, пытаясь найти выход… Страх перед человеком затмевается иным – перед материей куда более могущественной и первородной. Возможно, он того и добивался. Но в тот миг Эви об этом не подумала, принимая на веру его слова.

- Магия – дар. Тебе повезло. Повезло в том, о чём даже мечтать смеют очень немногие. Если понять, как управлять этим, то твоя жизнь в корне изменится. Слушай меня…
Реальность вокруг меняется, медленно расползаясь и оголяя спрятавшуюся за цветным полотном пустоту. Пространство накрыла тень – и в ней слабо сияли далёкие огоньки свечей. Мгновение, и они потухли.

…Яркий солнечный свет проникал сквозь прорези бежевых штор. Ткань трепетала и касалась пола краями в порыве лёгкого ветра, проникающего сквозь маленькое приоткрытое окно. По деревянному и слегка неровному полу рассыпались причудливые фигуры золотистых бликов.
Небольшая комната. Увешанная дешёвыми картинами и потрескавшимися портретами. По углам её расставлены различные вещи, участвующие в цирковых выступлениях. Маленький стол, захламлённый книгами. Просевшая, прибитая к полу кровать…
Пёстрое убранство могло бы оттолкнуть случайного зрителя, но каждая мелочь в этой комнате Эви дорога и знакома с детства. Каждый предмет – со своей собственной историей. Особенно кровать, на которой она проводила большую часть времени вместе с Томми. Эта комната была его клеткой и всем его миром.
И что-то заныло болезненно внутри. Она словно снова пережила моменты их взросления. Услышала свои собственные шаги, пересекающие комнату. Увидела его улыбающееся лицо и книгу в руках – в который раз она отрывает его от чтения. В его глазах отражение искреннего счастья и самой тёплой любви.

- Мило. – Чужой голос вторгается в воспоминание и выводит девушку из оцепенения.
Эви поворачивает голову и видит рядом чародея. Он держит её за руку, оглядывая открывшийся его взору интерьер маленькой комнаты. Внезапно ей стало неприятно – оттого, что он вновь ворвался в её сознание и выудил из уголков памяти самые бережно хранимые моменты. Заставил вспомнить прошлое – и теперь своим присутствием напоминает о том, что всё окружающее обман. И прикосновение… слишком неожиданно. Но вопреки всему она не одёргивает руку.
Её внимание привлекает зависшая над полом сфера – странный шар, которого в её воспоминаниях никогда не было. Разноцветный и переливающийся, он вновь и вновь менял оттенки. От него исходило приятное тепло.
- Твоя сила. Ты можешь обращаться к ней. Ты можешь ею и управлять.
Эви протянула руку, желая коснуться её поверхности. И нечто изнутри сферы потянулось к ней, переплетаясь в пальцах и проникая сквозь кожу. Необыкновенное ощущение распространялось по телу вместе с яркими лучами света; ощущение единения с чем-то бесплодным, но имеющим свою собственную волю. Охватывающее чувство понимания каких-то вещей, которые раньше казались слишком сложными и далёкими, прорывается тяжёлым вздохом и мелкой дрожью.

Практически тут же всё вокруг вновь меняется. Сфера чернеет, словно наливаясь изнутри густыми чернилами. Солнечный свет тускнеет; его тепло сменяется холодом тёмного камня. Убранство комнаты преображается до неузнаваемости.
Дым. Кровь. Плаха…
Это не её сфера. Не её воспоминание.
- Достаточно…

…Ставший привычным интерьер походного шатра. Огни свечей мерцают и колеблются при малейшем движении воздуха.
Иллюзия растворилась, оставив после себя напоминание в форме искрящегося ощущения силы и странного состояния Архарона. Он отступил, выдернул буквально свою руку из её. И вместе с тем всё исчезло.
Он говорил, опустив глаза и прижимая руку к груди.
Эви поймала себя на мысли, что практически его не слушает. Что вновь возвращается мысленно к той окровавленной комнате, пытаясь понять, какую роль присутствующие в ней предметы сыграли в его жизни. Почему теперь в его словах сквозит едва заметная грусть, а невидимый недуг снедает изнутри. И просыпалось внутри неё совсем недавно забытое чувство – то самое, с которым она прожила всю свою сознательную жизнь и испытывала по отношению к брату, а затем и к Джеку… Сострадание и забота были частью её натуры. Частью чего-то большего, что объединяло практически всех женщин – данного им от природы инстинкта.
Зарождающаяся жалость постепенно растапливала возведённую ей преграду.
- Завтра утром мы пойдём на штурм Эредина. Это необходимо… Но я не держу тебя. Не могу требовать. Ты можешь уйти в любой момент.
Он поднял на неё взгляд, и в нём не было ни давления, ни настойчивости. Скорее… надежда?..
Эви вздохнула, пытаясь сосредоточиться на том, что он говорил. Мысли переплелись и спутались.

Эредин?.. Значит, вот зачем он спрашивал её про этот город. Хотел узнать о нём побольше, вероятно, представляя, как ступит в него победителем... Последний удар по столице – и Теравия окажется у его ног.
Правда, в выражении его лица вновь не видно какого-либо оттенка превосходства. Говоря про Эредин, он оставался равнодушен, словно… акт вторжения был простой необходимой формальностью. Загадка, решение которой пряталось лишь в его голове; природу его побуждений она постичь была не в силах, и продолжала сомневаться и задаваться вопросами, что же он за человек. Почему так пренебрежительно относиться к своему титулу, почему с такой неохотой говорит о войне в общем…
Он давал ей выбор. Это была не ложь и не прихоть. Она ощущала искренность, с которой он произносил последние фразы. И Эви растерялась, не зная, как ей поступить. В первое же мгновение она обрадовалась, уже представляя себя в седле предоставленной ей лошади, мчащей её вдаль, вглубь страны – к семье. Чувство свободы разлилось и окрылило, поднимаясь от живота к груди глубоким вдохом. И в тот же миг упало камнем вниз – она вспомнила его слова о таящейся внутри магической силе и её опасности. И что-то ещё не давало ей согласиться на щедрое предложение и уйти сразу – ощущение укрепляющейся связи?.. Этой странной протянувшейся нити, каждый раз сплетающей два чужеродных друг другу разума при попытке использовать магию.
Эви некоторое время колебалась. Теперь настал её черёд опустить глаза и задуматься. Смятение, боль разлуки с семьёй, страх собственных сил, ужас обрекающей на смерть войны, жалость… Всё смешалось. Чувства, эмоции. Эви запуталась. Она вновь начала мерить комнату шагами, сжимая в пальцах ткань юбки.
- Я… - остановилась, хотела что-то сказать, замолчала. – Наверное, лучше… - покачала головой, возобновляя движение. Тянула время, оттягивая момент окончательного решения. Не подозревала, что, возможно, нервирует наблюдающего за ней мужчину.

Кто ещё поможет ей с тем, что творилось с ней с сегодняшнего проклятого утра?..
Но он - имперец. Враг. Пришедший захватить их земли, растоптать гордость, втоптать её народ в грязь, ради самых мелочных и алчных целей...
Но он не похож на такого человека... Тогда зачем всё это делает?..
Мысли, мысли, мысли... Сплошные вопросы, ответы на которые, как ни странно, мог дать только он.
В конце концов, Эви встала перед ним и, набравшись духу, выпалила:
- Я останусь. Но только при одном условии – я не буду присутствовать при штурме города. Это не моя война, и я не хочу в ней участвовать.
Ведь у неё всегда будет возможность уйти. Правда?..

Он наблюдал за её метаниями – спокойно и терпеливо. Не пытаясь убедить, не произнося больше не единого слова. Внешне казался совершенно спокойным, лишь печаль по-прежнему плескалась в его глазах небесного цвета. Глядя на этого мужчину сейчас несложно было понять, что он практически полностью уверен в грядущем отказе. На лице появилось настоящее удивление, когда Эви в конце концов дала ответ.
- Это моя война, - опустив глаза почти шёпотом проговорил Архарон. – Только моя.
Маг устало откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза, массируя виски тонкими пальцами. Чувствовалось, что ему нравится здесь находится. В шатре тепло и уютно, в шатре его не окружают сотни льстивых приспешников. Здесь от него не требуется быть властным и самоуверенным императором. Здесь никто не хочет при первой удобной возможности всадить кинжал ему в спину. По крайней мере, он изо всех сил хотел в это верить.
- Эви…
Называла ли девушка хоть раз своё имя за время непродолжительного знакомства? Необходимо ли это вообще после столь тесного телепатического контакта?
- Конечно, ты не обязана идти туда.
Чародей тяжело вздохнул, собираясь с мыслями. Прошли годы с того момента, когда ему в последний раз приходилось кого-то о чём-то просить.

- Скажу честно, я понятия не имею, почему ты решила остаться. Но кое о чём ты в любом случае должна знать.
Архарон словил себя на мысли, что и сам толком не знает, почему до сих пор находится здесь. Почему впервые за долгие годы открывается постороннему человеку. Да ещё этой девушке, практически ему незнакомой. Но что-то особенное было в этом моменте. Не надежда на помощь, не она совершенно. Предчувствие, что его изрядно затянувшаяся история подходит к своему логическому завершению. Приготовления завершены, все карты открыты. Завтра он пойдёт штурмом на Эредин, завтра вновь взглянет в глаза своему единственному истинному врагу.
И маг не знал, хватит ли у него сил одержать в этой схватке победу. Имеет ли смысл продолжать цепляться за жизнь после достижения поставленной перед собой много лет назад цели.
- Завтра я могу уже не вернуться, - он грустно улыбнулся, вновь с каким-то фатализмом взглянув в глаза девушке. – Я не смогу в одиночку противостоять объединённой силе Гильдии Магов. Теперь не смогу. Не беспокойся, лошадь, деньги… Я оставлю соответствующие распоряжения.
Он снова замолк.
- Ты можешь помочь.
Слова… Они постоянно всё усложняют.
Архарон вновь осторожно коснулся руки девушки. Приоткрывая для неё собственные воспоминания. Осторожно, не позволяя просочиться наружу ничему лишнему.

Ночь, крики, лязг стали. Тёмная вода равнинной реки. Солдаты в чёрных доспехах, рёв тревожного рога. Вспышки молний отнюдь не естественного происхождения. Сигнальные огни, что по цепочке загораются на установленных вдоль берега маяках.
Пехотинцы переправляются, бредут по пояс в холодной воде. Деревянная крепость возвышается над рекой тёмной громадой. Он был там – маг в развевающихся на сильном ветру чёрных одеждах. Девушка смотрела его глазами на мир, слышала мысли, чувствовала монолитную силу, что струилась беспрестанно в крови. О таком могуществе она не могла никогда мечтать. Магия Архарона не шла ни в какое сравнение с её собственной. Она видела крошечные фигурки в разноцветных мантиях, что метались панически на том берегу. Но её, как и в тот момент чародея, это совершенно не волновало. Она чувствовала каждую крупицу энергии в окружающем пространстве, она обладала силой достаточной, чтобы сворачивать горы. Чтобы подчинять своей воле ярость стихий. Тёмные щупальца пронизывают твою кровь, созданные лишь усилием твоей воли метеориты несутся к земле, прорывая густой слой стальных облаков.
Объятые огнём камни врезаются в крепость, сминают людей на другом берегу. Ты забываешь почти обо всём, ты упиваешься собственной мощью… В сердце твоём горит пламя возмездия.
Двенадцать боевых магов Гильдии на другом берегу. Они слабее, о них можно ненадолго забыть, не воспринимать вовсе всерьёз. И Эви со всей ясностью понимает, что Архарон просчитался. Единственный концентрированный удар – направленный луч, объединивший в себе силу двенадцати, прорезает кровавую тьму. Пробивает наспех воздвигнутый щит. И взрывается мир чудовищной болью.

- Я заигрался, - слышит девушка голос чародея откуда-то издалека. – Сложно должным образом контролировать эту силу. Практически невозможно.
По интонациям чувствуется, что даже сейчас ему до крайности больно. Видения сменяют друг друга – глаза застилает кровавая пелена. И всё-таки Эви понимает, что она чувствует лишь многократно ослабленную тень того, что пришлось пережить имперскому чародею.
Возвращаются вновь своды шатра.
- В своей жизни я совершал ужасные вещи, но…
Архарон побледнел, хватаясь за грудь. Вспышка вернувшейся боли в одно мгновение сминает барьер. Сдерживаемые его волей воспоминания потоком устремились наружу.
Утро. Палатка. Ужас, вызванный видом оставшегося на груди ожога. Рана магического происхождения и не думала заживать – кровоточила постоянно, причиняя неимоверную боль. Лучшие лекари оказались бессильны, не помогали повязки и травы. Постоянное страдание накладывало неумолимый отпечаток на концентрацию, лишало мага большей части его сил. Осознание собственной неполноценности. Страх. Обусловленный неподъёмным теперь грузом взваленной на плечи ответственности. Единственная ошибка, которой суждено было стать роковой.
- Ты можешь помочь, - эхом повторил он. – Раны магического происхождения может исцелить только магия.
Снова шатёр. Архарон тяжело дышал, капли испарины выступили на лбу. Он определённо совсем не хотел, чтобы Эви увидела эту сцену. В куда большей степени, чем всё остальное. Не хотел настолько явно демонстрировать собственную уязвимость. Откровенную слабость. Слабость, узнай о которой, его тут же бы разорвали на части враги, что прятались за масками верных союзников.
Он прекрасно понимал, что просит практически невозможного. Помогая ему, Эви подписывала приговор сотням, если не тысячам, своих соотечественников. Убивала каждого чародея Гильдии, который осмелится встать на пути чёрного мага. С человеком, постигшим запретное знание, и, в то же время, в достаточной мере искусным, наверняка не справится даже легендарный архимагистр. Излечив одну несчастную рану, девушка обречёт на гибель сотни людей. Сломает множество судеб. Нанесёт последний удар Альянсу, который сопротивляется и отстаивает свою независимость изо всех сил.

Его голос - тих и спокоен. В его тоне не сквозит удивление от сказанного ею. Может, отразилась эмоция на лице - в тот миг, когда она согласилась остаться.
- Эви…
Было странно слышать произносимое имя – она так и не представилась. Впрочем, стоило ли удивляться после всего произошедшего?.. За те мгновения необъяснимого контакта, вероятно, он успел вырвать из её памяти даже такой несущественный, по сути, клочок информации… Интересно, что он успел увидеть ещё? Видел ли Томми? Джека? Сару?..
- Конечно, ты не обязана идти туда.
Эви выдохнула и заметно расслабилась. На лице появилось даже подобие улыбки. Возможно, она здесь действительно не из-за войны…
- Скажу честно, я понятия не имею, почему ты решила остаться…
Она и сама не знала, почему. Продолжала задаваться этим вопросом. Пусть она здесь под его защитой – но чувствовала себя отнюдь не защищённой. Когда кругом – вооружённые солдаты Артодана, когда где-то в соседних шатрах происходят политические дебаты, в ходе которых решается судьба Теравии... Сложно чувствовать себя комфортно. Но почему-то здесь – в этом шатре – ей было достаточно спокойно. Островок умиротворения в творящемся вокруг них хаосе. Возможно, здесь она действительно найдёт помощь.

- Завтра я могу уже не вернуться. Я не смогу в одиночку противостоять объединённой силе Гильдии Магов. Теперь не смогу. Не беспокойся, лошадь, деньги… Я оставлю соответствующие распоряжения.
В его словах чувствуется обречённость. Может, грусть. Усталость.
Сочувствие продолжало жечь изнутри. И в тот же миг она понимала – он идёт на войну против одной из стран Альянса. Она должна была сочувствовать горожанам, что остались в Эредине. Должна сочувствовать магам, противостоящим вражеской армии и пытающимся защитить своё государство. Но почему она сочувствует ему?.. Наверное, ответ был проще, чем казался. Все, кто находился в осаждённом городе – были далеки. Имели призрачные силуэты, являлись лишь серой толпой – с лицами, искажёнными кровожадной яростью, выкрикивающими проклятья в отношении приведённой на казнь женщины... Но этот человек – был прямо перед ней. Изливал душу. Говорил о своей слабости. Смотрел на неё с такой надеждой…
- Ты можешь помочь.
Прикосновение – и мир взорвался на тысячу искр, вновь унося её в другую реальность.

…Тёмные воды реки омывают тысячи идущих сквозь них человеческих тел. Блестит начищенная сталь доспехов, лезвия клинков отражают тысячи незнакомых лиц. Застыло на них выражение хладнокровной жажды убийства.
Она была им. Видела его глазами. Чувствовала его силу – невероятную, всеобъемлющую, способную создавать поразительные вещи.
Она чувствовала то же, что и он. Окрыляющую свободу. Притаившийся в уголках души гнев. Текучую в жилах жажду мести. В это мгновение мир был у его ног. Всё вокруг подчинялось ему. И поставленная когда-то цель осуществлялась…
Но прорезает пространство яркий луч. Краткое мгновение – и оно вспороло его тело. И кипящие в нём амбиции рассеялись перед густой, разливающейся внутри болью…

…Инстинктивно положив руку на грудь, Эви дёрнулась и шагнула назад, делая резкий вдох. Миг – и она вновь была в шатре. И режущая боль в груди растворилась.
- Я заигрался. Сложно должным образом контролировать эту силу. Практически невозможно…
Он опускает голову. Неподдельное страдание отразилось на его лице.
Преграда неожиданным образом растаяла, показывая ей мгновения после ранения. Она увидела незнакомые лица, склонившиеся над ним и пытающиеся что-то с раной сделать. Ощутила боль и ужас.
- Ты можешь помочь. Раны магического происхождения может исцелить только магия.
Он тяжело дышал. На лбу выступили капельки пота. Всё сильнее впивались тонкие пальцы в чёрную ткань…

Жалость. Сострадание. Милосердие.
Всё это – частички одной единственной личности, объединившей в себе множество самых положительных качеств. Вряд ли большинство людей способно было похвастаться столь же светлой душой. Поразительная человечность. Неиспорченность. Искренность. Эви определённо было не место в мире коварства и интриг. Возможно, ей просто везло, что на пути её не встречались люди, способные её добротой воспользоваться. Повезло, что она встретила Харпера.
Казалось бы – столько достоинств, присущих лишь меньшинству. Неискушённость во многих аспектах. За её плечами не было предательств. Не высилась за ней гора из голов, по которым она шла ради своих целей. Её руки и её совесть – абсолютно чисты.
Человек, сотканный жизнью и судьбой из света. Что она делала здесь, в царстве тьмы?..

…Так тянется душа к источнику боли. Так хочется усмирить её и заставить молчать завывающего в теле зверя навсегда. Видеть чужие страдания особенно тяжело. Ощущать её в воссозданных фрагментах воспоминаний – невыносимо.
Эви.
Не протягивай руку. Не касайся. Оттолкни это чувство.
Ведь всё это – ложь.

…Неожиданная мысль вгрызается в разум. Ворочается беспокойно и поселяется внутри, укрепившись остатками рациональности.
Застывает рука. В голубых глазах отражается изумление. Тело покрывает сыпь мелкой дрожи от вползающего в душу холода.
Отторжение. Жалость – но уже к самой себе.
- Значит… - ком в горле. – Значит, вот зачем всё это было…
Взрывается что-то внутри, осколками рассыпаясь и раня. Она ведь… искренне думала, что он хочет ей помочь. Что ему по какой-то причине не всё равно. Оказалось… всё ради своей же выгоды?..
И только недавно затапливающий страх перед властителем могущественного государства напоминает о себе в виде слабого проблеска среди сгустившегося тумана обиды и непонимания, закрывающего ей глаза на всё остальное.
Делая несколько шагов назад, она нервно сжимает руки. Стучит сердце о грудную клетку, и от его ударов – невыносимо больно.
Всё раздражение, скопившееся за месяцы путешествий с Джеком, - вырывается наружу из самых глубин души.
Её используют. В очередной раз её просто используют.
Вместе с этой мыслью приходит другая, третья – лавиной они затапливают её сознание.
Проснись, Эви. Задави сострадание. Он – не обычный человек, которому нужна помощь. Он – император, ведущий за собой уничтожающее всё на своём пути войско. И он хочет, чтобы ты помогла ему в этом. Участвовала в войне, но иными методами.
- Значит, за этим вы… вы привели меня сюда? – Она не сдерживает поток слов, срывающихся с языка вместе с ядовитой обидой. – Потому, что я способна вылечить вас? Способна повлиять на итог осады? Если всё может закончиться завтра – разве вы успеете мне помочь? Обучить? – Смешивается ирония с горечью. – Получается, я просто инструмент в вашей войне… Или такова плата за моё обучение?..
Она не успокаивается. Напротив. Её трясёт – от выплёскивающегося раздражения и головокружительной смелости.
- Зачем вообще эта война? Зачем столько смертей?.. – Эви искренне не понимает. Её тон смягчается. – Территории вашей страны – они огромны. Люди, ресурсы… У вас есть всё!
Но человеку всегда всё мало – нашёптывает тихий голос разума.
Шаг. Другой. Она стоит близко.
- Вы же не плохой человек. Я хочу в это верить.
Она кладёт руки на его голову, касаясь ладонями висков. Прекрасно зная, к чему это может привести…
Ей хотелось узнать правду.

Чернокнижник больше не смотрел ей в глаза, словно чего-то стыдясь. Осознавая собственную вину и, возможно, раскаиваясь. Понимал, быть может, как выглядит со стороны ситуация. Или просто ему немыслимо больно было чего-то просить. Уголки губ приподнимаются в мрачной ухмылке – он, не отрывая от груди руку, хрипло говорит в ответ на озвученные девушкой обвинения:
- Я уже помог тебе, - долгая пауза. Слишком долгая. Здесь неуместная. – Теперь ты можешь контролировать это. Безусловно, не в совершенстве, но… Твои способности уже не смогут освободиться и тебя уничтожить. Эви, пойми, тебя ничто здесь не держит, ты можешь уйти…
Она продолжает. Обвиняет. Теперь Архарон лишь молчит. Возможно, хочет что-то сказать, но уже попросту не решается.
- Нет, - в конце концов всё-таки отвечает он. – Это не так.
И ничего больше. Ни оправданий, ни объяснений. Молча смотрит, как мечется по шатру Эви, вновь встречаются на несколько мгновений их взгляды. Когда она подходит ближе, он отстраняется – совсем немного, возможно, непроизвольно. Резким движением обхватывает запястья девушки, мешая ей прикоснуться к своей голове. Смотрит в глаза исподлобья, со страхом и зло. Слушает.
- Ты действительно хочешь знать, да? – вздыхает. И сам прижимает её ладони к вискам.
Колдун, чернокнижник. Последователь наиболее тёмных и зловещих магических дисциплин, за одно знание о нюансах которых Гильдия Магов карает пожизненным изгнанием и полной блокировкой всех сил. Обладающий способностями, границы которых лежат далеко за гранью воображения самого архимагистра. Он позволяет ей это сделать. Поток воспоминаний устремляется навстречу открытому сознанию девушки.

Чувствуется, что ответ на вопросы Эви скрывается не только за закрытыми дверями, но и за бездной ушедшего времени. Чародей направляет её, пытается выстроить из обрывков собственных мыслей историю, понятную и хронологически правильную.
Получается плохо. Рвутся на свет секреты из самых тёмных углов, выползает всё то, чего он стыдится и пытается скрыть. Теперь Эви внутри, по ту сторону границы, которую может воздвигнуть ради защиты чужое сознание. Все стены здесь – иллюзорны. Скорее декорации, чем преграды, на самом деле способные что-либо скрыть.
- Тогда смотри, - хриплый голос доносится словно сквозь толщу воды.
Чёрная магия. Воплощение зла в официальной версии Гильдии. Нечто чуждое, мерзкое, безумно порочное. Выжечь заразу с земель Альянса. Стереть память о великих колдунах прошлого со страниц мироздания. Такова политика Гильдии Магов – единственная и не знающая компромиссов.
Мало кто знает, что так было отнюдь не всегда. Узкий круг избранных хранит тайну о том, что всего несколько веков назад запретная магия была распространена повсеместно. Её использовали, ей обучали – без тени стыда или страха. Ведь это искусство открывало новые грани дарованных от природы способностей. Многократно преумножало могущество чародеев.
- Ты ведь наверняка слышала о легендарных героях ушедших эпох? О волшебниках, которые в одиночку одолевали целые армии? – снова голос. Словно сквозь вату.
Все слышали. И, как правило, никто не задумывался. Раньше жить было лучше. Трава была зеленее, эльфы добрее, а маги – могущественнее. Это казалось чем-то вполне понятным. Разумным, не требующим уточнений и лишних вопросов.
Истинная причина скрывалась в другом.
- Теперь ты догадываешься.

Сквозь стройную канву повествования Архарона прорывается нечто иное. Незваный гость. Одно из личных воспоминаний. Не из тех, что прочитал совсем юный ещё чернокнижник в древнем фолианте, уцелевшем каким-то чудом в годы великой чистки.
В юноше, бредущем почти вслепую по весеннему лесу, узнаётся не без труда нынешний император. Статный и стройный, на вид – лет всего двадцати, он ещё не приобрел в глубине голубых глаз знакомые Эви боль и обиду. Манера держаться выдаёт в нём самоуверенность. Талант и амбиции. Один из лучших учеников Гильдии, в своих способностях уже сейчас превзошедший многих преподавателей. Маг сильный, маг чрезвычайно многообещающий. Уже сейчас многие пророчили в будущем ему должность архимагистра – для своих лет этот парень добился действительно многого, успехи его впечатляли.
Бредёт куда-то, продираясь буквально сквозь густые кусты. Нисколько не жалея собственной мантии. Синей. Откуда-то к Эви приходит уверенность. Цвет факультета алхимии.
Постепенно девушка понимает, что ведёт к цели молодого ученика. Мелодия тихая, но до боли знакомая. Композиция, призрак которой преследует этого человека на протяжении бездны прожитых лет. Но откуда-то девушка знает, что именно сейчас он её слышит впервые. Что именно здесь всё действительно началось.
Скрипка поёт безумно красиво. Грустно. И, с каждым шагом, всё ближе и ближе.

Воспоминание сменяется благодаря мысленному усилию Архарона.
Вот он сидит в своей комнате, на обычной кровати. На пару лет старше. Встревоженный и воодушевлённый одновременно, но по-прежнему относительно жизнерадостный. За окном – кромешная тьма. Юный маг пытается читать ветхий свиток при пляшущем свете одинокой свечи. Письмена на бумаге отчасти стёрлись, местами текст сделался неразборчивым… Но оставшегося было вполне достаточно для того, чтобы уловить общий смысл.
Война. Разрушительная, но, при этом, наиболее стремительная среди произошедших когда-либо. Война магов, схлестнувшихся в смертельной схватке друг с другом. Всего два века назад. Почти тогда же, когда грянула чистка.
Адепт буквально впивается глазами в выцветший текст, пересохшие губы шёпотом повторяют прочитанные слова. Ученик читает о войне, которой никогда не было. О войне, все сведения о которой бесцеремонно вырезали из истории победители. О войне, о которой теперь не знает совершенно никто за исключением круга хранителей. Ожесточённая схватка между двумя группами чародеев, оставившая после себя тела и пожары… Продлившаяся всего несколько часов, она в несколько раз уменьшила количество входивших в состав Гильдии магов.
Никто об этом даже не слышал. Чтобы скрыть собственную вину, спрятать совершённые прежде ошибки, чародеи провели наиболее грандиозную чистку за всю историю человечества. Стирая, как выяснилось, не только источники, упоминавшие запретную магию. Но и любую информацию о забытой войне. Подумать только, Гильдия просто вырезала из воспоминаний людей сведения о совершённой ими ошибке. Устрашившись возможных последствий. Узрев оставшиеся разрушения и количество отнятых жизней. Они испугались себя. Того, на что способная чёрная магия в определённых руках.
Было принято решение вовсе от неё отказаться. Стереть любые упоминания, исключить малейшую возможность повторения ситуации. Ввиду полной монополии Гильдии, ввиду полного отсутствия внешней угрозы… Такое решение казалось им правильным. Единственно верным.
Восторг стоял в глазах дорвавшегося случайно до подобных знаний ученика. О, он искал, рылся в библиотеке, но не рассчитывал на самом деле там что-либо обнаружить. Не думал, что чистильщики могли упустить что-то прямо под носом. И вот, подтверждение. Они были правы. Перед молодым учеником только что приоткрылась завеса, скрывавшая от мира едва ли не главную тайну Гильдии Магов. Он просто обязан рассказать это. Они наверняка будут просто в восторге.

И снова череда незваных воспоминаний, проникновения которых Архарон тщетно пытался не допустить.
Старое кладбище, утопающее в полуночном тумане. Тёмными силуэтами маячат вокруг кресты и надгробия. Безмолвие прорезают слова забытого века назад языка – чародей в чёрной мантии и сам не верит в возможный успех. Пристально вглядывается. Он изменился. Годы прошли. Глубокие тени залегли под глазами, мрачная решимость отпечаталась на всё столь же спокойном лице.
В центре пентаграммы – исполинская туша. Покрыто витиеватым узором татуировок мускулистое тело. Вихри тёмной энергии пронизывают пространство, магия древнего ритуала вливается в чудовищный труп. Тот вздрагивает, подаёт первые признаки жизни. Торжественная улыбка на губах некроманта.
Череда не слишком понятных для Эви образов и ассоциаций. Вождь Орды. Дробь барабанов. Жалкая марионетка в руках колдуна ведёт за собой свободный народ. Смерть, разрушения. Пламя пожаров. Отчаяние в глазах количественно уступавших защитников. Дезертирство и героизм. Безысходность.
Небольшая таверна. Девушка-официантка, с восхищением взиравшая украдкой на импозантного чародея. Он делает вид, что не замечает, но на самом деле прекрасно всё видит. Всего лишь странник, случайный прохожий в глухой деревушке. Он сожалеет. Мысленно просит прощения за то, что случится с ними всеми потом.

- Да как ты не понимаешь, Рел, - всё тот же юноша. Воспоминания хаотично скачут от одной точки к другой.
Вот Архарон, по-прежнему ещё ученик, что-то доказывает своему однокурснику – серьёзному на вид беловолосому пареньку.
- Эта магия открывает такие возможности… Просто поверь мне, я покажу. Ты же знаешь, ты же читал. В ней нет ничего плохого. Всё не так, как нам всегда говорили.
На лице собеседника Архарона вовсе нет того же восторга. Испуг, опаска, сомнение.
- Это неправильно, - мямлит он, стыдливо опуская глаза. – У нас будут неприятности.
Архарон… Эви вдруг понимает, что в то время этого имени ещё не существовало. Он же, напротив, полон уверенности и энтузиазма. От природы лидер, пытается склонить к своей точке зрения и куда более скромного друга.
- Да ладно тебе, Ройс! Ты ведь даже не пробовал. Такие возможности… Это просто великолепно. Я покажу.
- Нет! – испуганно вскрикивает мальчик, округлив глаза. – Нет, я не могу, извини…
Архарон устало вздыхает, проклиная треклятую нерешительность.
Ройс отшатнулся, вскочил и, не переставая ошеломлённо трясти головой, ломанулся из комнаты прочь. Будущий император с тревожной улыбкой смотрел ему вслед. Он не сомневался, что друг вернётся. Остынет, обдумает всё как следует, и вернётся. Не в первый раз, он хорошо знает Ройса. Тот всегда возвращался. На него всегда можно было положиться. Он ничего никому не расскажет. Конечно же нет.

Эви чувствует, что Архарон оставил попытки хоть как-то контролировать поток собственных воспоминаний. С отчаяньем обречённого просто позволил всему этому беспрепятственно хлынуть наружу.
К общей гамме эмоций прибавилась боль. Гнев. Злость и обида. Отчаянье.
Голоса магистров Гильдии. Полные идиотской торжественности, величественные и непреклонные.
Трое предстали перед верховным судом.
- Изучение запретных искусств, известных как чёрная магия и магия крови. Обучение других этим отвратительным дисциплинам. Использование тёмной магии для проведения различного рода омерзительных ритуалов, - с плохо скрываемым презрением пожилая женщина зачитывает список совершённых обвиняемой преступлений. В глазах собравшихся в холле Гильдии чародеев только лишь осуждение.
Архарон замер, опустив голову. Изредка осматривается. В поисках сострадания и поддержки. Тщетно. Ему хочется говорить, хочется отстаивать свою точку зрения. Доказывать собственную невиновность. Но он молчит. Напуган до смерти. Бешено колотится сердце в груди. Застыл в ожидании грядущего приговора.
- Наши законы на этот счёт однозначны, - продолжает магистр Арелла, глядя прямо в лицо первой из трёх обвиняемых.
На лице представшей перед судом старушки – бесстрастная маска. Недоверие. Попытка сохранить остатки достоинства. Сетка глубоких морщин обрамляет изумрудные глаза женщины, на которую общественность навесила уже определённый ярлык. Кровавая ведьма. Растлительница. Едва ли не прокажённая.
Архарон знал её. Хорошо знал эту добрую женщину, использовавшую свою древнюю силу исключительно на благо людей. Считалась местной знахаркой. Целительницей, услуги которой могли позволить себе все жители Оретана, а не только те, у кого хватало денег на безумно дорогостоящих медиков Гильдии.
- Будьте вы прокляты, - дрожащим голосом произносит она. – Вы все…
Архарон с ней согласен. Он ищет усиленно лишь одно лицо в этой толпе. Регулус Ройс.
Прячется где-то. Не хватило смелости прийти и взглянуть обречённым в глаза напоследок.
- Смертная казнь, - продолжает Арелла, знаком давая отмашку двум рослым мужчинам в мантиях алого цвета.
- Будьте вы прокляты, - повторяет раз за разом одними губами старуха, пока её ведут смерти навстречу. Палач, неуместная плаха – показательная расправа, призванная устрашить возможных последователей.
Архарон до последнего не верит, что это на самом деле произойдёт. Вплоть до тех пор, пока лезвие топора не обрушивается на дряхлую шею. Его мир в считанные часы перевернулся с ног на голову. Хаос в мыслях, животный практически ужас.

- Анита Олтон. Вы обвиняетесь в… - тут же заводит вновь свою песню магистр Арелла.
Архарон бросает на девушку рядом затравленный взгляд. Её запястья сковывают те же оковы из адамантия. Они не смогут, они не посмеют. Всё кончено, ведьма устранена. Анита тоже смотрит на него. Ей тоже страшно.
В голове теперь ватная тишина. Зрение теряет обычную чёткость, слёзы застилают глаза.
- За знание запретных школ и неоднократное использование этих знаний наказание чётко определено законами Гильдии. Смертная казнь.
Архарон чувствует, как подгибаются ноги. Видит, как ошарашена девушка, стоящая рядом. Использование магии крови. Конечно. Такого они не прощают.
- Нет, - шепчет он одними губами. – Пожалуйста, только не это.
Анита молчит. Он почти не видит, как подводят девушку к плахе.
Всё обмирает внутри. Её улыбка стоит по-прежнему перед глазами. Воскресает в памяти мелодия, которую печально наигрывает одинокая скрипка в дебрях веларийского леса. Всё началось именно там, в проклятом лесу. Когда он набрёл на прекрасную исполнительницу, исполнявшую свой номер посреди ничем не примечательной поляны. Всё началось тогда. Разговор, знакомство, симпатия. Немногим позже он познакомился с матерью девушки – знахаркой, жившей вместе с дочерью в уединённой хижине на опушке. Узнал их секрет. Он во всём виноват. Только лишь он.
- Стойте! – кричит Архарон, с мольбой взирая снизу вверх на неумолимую чародейку Ареллу. – Я всё расскажу, вы не знаете фактов… Она не виновата…
Пожилая женщина в ответ улыбается. Высокомерно, с низменным добродушием. Покровительственно.
- Мой мальчик…
Не к месту Архарон вспоминает, что она всегда называла его именно так. На занятиях по алхимии неизменно ставила в пример группе, предрекала блестящая будущее и неустанно расхваливала колоссальный потенциал. И по этой улыбке уже понимает, насколько безнадёжно его положение.
- Не беспокойся. Я не позволю этим ведьмам тебя и дальше использовать. Не бойся, всё хорошо, - как же хочется стереть эту мерзкую улыбку с её лица.
Отчаянье. Безнадёжность. Удар палача.
- За знание и изучение запретных искусств может быть только один приговор. Полная блокировка магической силы и пожизненное изгнание с территории объединённых земель.
Ему всё равно. Архарон. В переводе с языка древних – демон возмездия. Он хотел говорить, но не мог вымолвить ни единого слова. Хотел кричать, что тоже не стесняясь использовал чёрную магию. Хотел заставить палача снова пустить в дело топор. Но что-то мешало. Ком в горле. Ненависть. Отвращение при виде сотен торжественных лиц.
Он клялся. Он обещал. Сквозь слёзы, за неимением альтернативы – шёпотом, себе самому. Что найдёт способ обойти чистку памяти. Избавиться от налагаемой лично архимагистром блокировки магических сил. Вернётся. И заставит о многом их всех пожалеть.

Эви выбросило наружу резко, слишком резко. Архарон разорвал их связь на этот раз куда более грубо. Бесцеремонно. Отбросил её руки, поморщившись, резко поднялся.
- Теперь ты всё знаешь, - хрипло проговорил. – Всё.
И, больше не дожидаясь ответа, двинулся по направлению к выходу из шатра.

- Я уже помог тебе.
Он говорит – она не слушает. Все мысли заняты одним лишь событием, что должно было произойти несколькими часами позже. Война. Испепеляющая, опустошающая встреченные на её пути города. И именно этот человек был её главной причиной. Именно в его голове прятался ответ на главный вопрос: почему?..
- Ты действительно хочешь знать, да?
Нет. Она была не уверена. Она знала лишь одно: что её всё это не касается. Ей хотелось оказаться в безопасном месте, там, где не будет людей, способных её спокойствие нарушить. Но беззаботной жизни циркачки пришёл конец. Слишком долго она игнорировала происходящие в мире события. Слишком долго отказывалась верить в плохой исход. И теперь… Да. Она должна была знать. Она хотела знать.

Его голос тает. Остаётся где-то на поверхности, в то время, как её саму затягивает в пропасть прошлого. Покров пережитых лет, осадок чувств и эмоций…
Весенний лес. Сквозь плотный ряд деревьев пробирался он – юноша, что отдалённо напоминал императора. В глазах сияет любопытство. Он шёл навстречу красивой мелодии скрипки. Воспоминание, сменившееся слишком стремительно.
Древняя книга, свеча. Взгляд жадно скользит по желтоватым страницам. Эви не понимает содержания древнего текста. Он сам говорит ей. Она слышит отголосок его мыслей. Это история. Стёртые кем-то воспоминания. Им обуревает восторг, ей – ошеломление.
Кладбище. Надгробия и кресты. Фигура, возвышающаяся над могильными плитами. Кто-то стоит позади – человек в чёрном одеянии. Он изменился. Годы прошли. Прячется боль в глубине глаз. Магические пассы, непонятные ей жесты – и бездушное тело оживает. Это не человек. Она никогда не видела это существо. Но понимает, кто он. Вождь. Убийца. Кукла в руках кукловода.
Белокурый юноша. Стоит, потупив взор. Неуверенно отвечает. Тому, кто пытается донести до него преимущества использования запретной магии. Ажиотаж, энтузиазм. Они наталкиваются на молчание молодого волшебника, понимающего, что его друг переходит черту. Доводы тают перед нерешительностью. Он отворачивается и уходит.

Хаотичное движение мыслей, чувств, воспоминаний. Вихрь уносит дальше, за выстроенные чужим сознанием барьеры. Она видит брешь. Знает, что за завесой показанных ей отрезков жизни прячется что-то ещё. Главное. То, что сотворило из молодого алхимика жестокого чёрного мага.
Ей хотелось заглянуть за полог этой тайны - чем дольше она находилась в чужом прошлом. Пыталась выстроить цепочку событий, что привела к кровопролитной войне. Ей не пришлось ломать преграды. Не пришлось просить. Иллюзорные стены затрещали, обнажая то, что он так старательно скрывал.

…Яркие эмоции вспыхнули, окрашивая воспоминание в мрачные тона. Сильные чувства – ярость, обида, боль. Соткали паутину, оплели ей стоящего в центре помещения человека. Взгляды всех присутствующих в зале были обращены на него и двух женщин. На их лицах – обречённость, страх, неверие.
Громкий женский голос зачитывает приговор. Вперёд выходит пожилая женщина. Двигается медленно к плахе - знакомому уже Эви предмету. Палач заносит топор, и в следующее мгновение опускает его на шею старушки.
Судья называет девушку. Приговор тот же – смертная казнь.
Вспышка горечи и страха. Путаются мысли. Внутренности сводит от боли. Мелодия скрипки играет где-то вдали.
Он хочет остановить их. Хочет что-то сказать. Его не слушают.
Опускается лезвие топора. Предрешив судьбу не только убитых, но и того, кто остался жив.

...Резко оборвалась связь, вышвыривая её сознание из памяти чародея.
Мгновение она не понимает, что находится вновь в шатре, продолжая мысленно проживать чужое воспоминание. Слишком сильное впечатление произвело на неё увиденное, чтобы прийти в себя сразу. Практически не замечает, как он грубо отстраняется и поднимается с места. Её глаза – расширены и смотрят вперёд, совершенно не видя того, что происходит в реальности.
Эви не была готова к тому, что увидела. Знала, что найдёт в его прошлом смерть и лишения, но видеть их воочию – невыносимо. Перед глазами всё ещё пылала алым пламенем кровь, обагрившая плаху, и лежали обезглавленные тела…
Страдание. Боль, которую он пронёс сквозь года. Продолжая слышать звуки скрипки. Продолжая жить навсегда ушедшими мгновениями.
Она понимала. Пережив его же утрату – теперь она его понимала. Слишком сильное чувство. Слишком сильная привязанность. Жить, зная, что тот, кто тебе дорог, ушёл навсегда…
Но какой ценой он хотел отомстить тем, кто вынес приговор? Почему теперь страдают обычные люди? Невиновные в том, что однажды маги Гильдии лишили жизни близких ему людей. Это был несправедливый поступок – эти женщины не заслуживали смерти. Но разве поданные Теравии заслуживают её?..
От подобных мыслей начинает болеть голова. Прекрати об этом думать, Эви. Это не твоя война. Он так решил. Он решил утопить страны Альянса в крови, путь ради мести за одного лишь человека. Это его судьба. Ты не должна вмешиваться.
Но всё-таки…
Осталась ли в нём ещё хоть капля человечности? Понимает ли он, что сотворил? Понимает, в какое чудовище сам же превратился?..
Понимает. Так хотелось думать ей. То, что она разглядела в нём за короткое время знакомства, - неужели не является отражением его истинной натуры?.. Ей не хотелось верить, что всё это – игра и фальшь. Иначе почему он впустил её в свой разум?..

Эви поворачивает голову, бросая взгляд на его спину. Он уходит, явно не хочет оставаться здесь – где раскрылись его тайны и самые болезненные эпизоды прошлого.
- Простите… - хрипло бросила она. – Я не думала… - сбивчивые фразы. Не знает, что сказать. Как выразить своё соболезнование. Пожалуй, уже поздно для сочувствия.
Она думает о предстоящей осаде. Думает о том, что сейчас он уйдёт и больше они не встретятся. Разве он захочет видеть её ещё раз, после того, что Эви узнала?..
Она должна попытаться. Должна сделать хоть что-то. Пока у неё появился шанс… Ради тех, кто не достоин был умирать.
- Её уже не вернуть, - тихо говорит девушка, и голос её слегка дрожит. – Не знаю, вправе ли говорить об этом теперь, но... Она мертва. И чужие смерти не воскресят её. - Он уходит. Вот-вот покинет шатёр. Колотится сердце, мешая вдохнуть. - Пожалуйста, постойте! - шаг навстречу. - Я хочу сказать... Все эти люди - крестьяне, солдаты, горожане... Они не заслужили этого. Не заслужили смерти. Они... мы ни в чём не виноваты перед вами. Я прошу вас. Возможно, уже поздно... Но подумайте. К чему приведёт эта война? Что будет после... того, как ваша месть свершится?.. Я не могу требовать большего.

Слишком много сил было приложено для приближения решающего момента. Безжалостная машина войны месяцами разогревалась, набирая смертоносные обороты. Значимые люди гибли десятками, становясь лишь пешками в игре несравнимо более весомых фигур.
На протяжении пяти лет изнутри подрывалась монолитная громада Альянса – интриги и заговоры сменяли друг друга, а короли и их советники даже не замечали, как тучи постепенно заволакивали сравнительно чистое небо. Наиболее прозорливые лишь интуитивно догадывались, что надвигается буря. Но никто не мог даже предположить, насколько сильной она в итоге окажется.
События, прежде развивавшиеся по сценарию нескольких противостоявших друг другу людей, теперь окончательно вышли из-под контроля. Война из послушного механизма превратилась в неистовую стихию, пожиравшую как союзников, так и врагов. Никто на этом этапе не мог уже контролировать проклятый процесс. Ошибки следовали друг за другом, внося ещё больше факторов хаоса в и без того запутанную до крайности ситуацию.

Трепещут в ночи артоданские флаги – неспокоен сон солдат в чёрной броне. Объята пламенем империя, лишившаяся своего императора и всячески отторгавшая могущественного самозванца, который поспешил занять внезапно освободившийся трон. Мечется во тьме Альянс, предчувствующий интуитивно кошмар, который принесёт ему грядущее утро.
Эредин, окончательно подчинившийся власти действующего архимагистра готовится к последнему бою. Город, истерзанный войной и чумой, не собирается так просто сдаваться. Обрушивается на столицу восточного Аэдвера во всей своей мощи Орда, ведомая в бой восставшим из мёртвых Вождём, не ведающим теперь ни боли, ни страха. А человек, многоступенчатый план которого наконец перешёл в свою финальную фазу, скован и обессилен жутким увечьем.
Однако, несмотря ни на что, неминуемое уже не остановить. Даже люди, обладающие воистину богоподобным могуществом, не в силах обратить вспять последствия произошедшего за последние несколько месяцев. Изменить итоги своих деяний оказался бы не в силах сейчас даже сам Архарон. Тогда, когда висят на волоске судьбы держав и империй, когда огонь охватывает сердца чернокнижников и могущественных чародеев, когда чуть ли не ежедневно умирают правители и короли… В такие моменты просто не существует сил, которые смогли бы остановить всё это безумие в одночасье.

И уж тем более не могла сделать этого Эви – обычная девушка, волею судьбы получившая некоторые способности. Её слова могли быть хоть тысячу раз искренними и трогательными, она могла быть бесконечно красноречива, но… Стадия слов давно миновала. Теперь всё работает совершенно не так. Вращаются шестерёнки машины войны, каждая увлекает за собой остальные. Невозможно остановить монолитный процесс. Даже если бы было желание.
Человек, называвший себя теперь Архарон, всё же услышал. Задержался в дверях – застыл у самого входа, но даже не обернулся. Казалось, теперь старательно избегает зрительного контакта.
- После того как моя месть свершится… Я наконец смогу вернуться домой.
Слова тихие, слова сказанные почти шёпотом.
Изгнанник, навеки выдворенный с земель Альянса. Юноша, лишённый части воспоминаний и магических сил. Он вернулся. В обличии чернокнижника, перед мощью которого дрожит вся Гильдия Магов во главе с их великим архимагистром. В звании Императора, ведущего на Эредин тысячи чёрных солдат.

- Слишком поздно что-то менять. Я не буду. И не хочу.
По-прежнему не оборачиваясь, он говорит. Чёрна мантия трепещет на ветру, порывы которого врываются в палатку через приоткрытый полог. Чужой голос вклинивается в беседу – то Архарона отвлекает стражник снаружи. Набирающий силу ветер уносит слова – Эви не слышит ни обращения стражника, ни ответа его повелителя. Короткий разговор завершён, но чародей не уходит. Замер у входа, чего-то по-прежнему ждёт.
Словно чувствует, что этот шатёр – своего рода переломный момент. Особенный и уютный. Стоит выйти за его пределы – и вновь нахлынут, накрывая с головой, проблемы реального мира. Возобновит свой ход время, покажется из-за линии горизонта краешек солнца. Ночь закончится, следом наступит день. День, утро которого решит практически всё.
- Твоя лошадь готова, - тихо объявил в конце концов Архарон. Казалось, предшествующая этим словам пауза тянулась едва ли не целую вечность.
- Утром ты можешь уехать, - всё так же тихо говорил он, пристально вглядываясь куда-то в ночь.
- Можешь уехать прочь… Либо пойти следом за мной.
Чародей больше не ждал никакого ответа. Не стал выслушивать возможные возражения или вопросы. Выскользнул из палатки – стал в своей чёрной мантии лишь ещё одним кусочком ночи.
А в шатре установилась абсолютная тишина. Лагерь снаружи наконец-то заснул – лишь шелестела трава иногда под ботинками многочисленных часовых. Не слышался более лязг оружия, пропало даже вездесущее конское ржание. Абсолютная тишина, позволявшая побыть наконец-то наедине с собой. Поразмыслить, обдумать каждое слово. И смириться с мыслью, что придётся выбирать. Выбирать, когда взойдёт в конце концов солнце.

Поздно. Уже слишком поздно. Слова обращаются в ветер, они – ничто.
Здесь и сейчас творится история. Чуть позже летописцы обрекут её в сухую прозу, менестрели подберут красочные метафоры, вплетая в рифму. Совершенно не ощущаешь, что находишься в водовороте событий, никаким образом от тебя не зависящих. Твоя жизнь – никак не связана с жизнями тысяч солдат Артодана и его поданных. Никак не связана и с теми, кто оказался заперт в осаждаемом городе. Но каким-то образом на твоём пути возникла фигура, чьими руками вершились судьбы их всех. И твоя – в том числе.

Он всё же остановился. Всё же выслушал её сбивчивую, исполненную жалости в отношении к теравийцам речь. Остановился возле выхода, но не обернулся. В воздухе повисло напряжение.
Эви затаила дыхание, ожидая, что он сорвётся на крик. В подобный момент, когда на карту поставлено всё, какая-то девчонка решает воззвать к его совести и состраданию. Думает, что можно щёлкнуть пальцами – и война тут же прекратится. Её слова пропитывал идеализм…
Слишком поздно. Я не хочу.
Эви опустила глаза и едва заметно кивнула, скорее себе.
На что она рассчитывала? Зачем вообще завела этот разговор?..

В эту минуту Эви не задумалась над причинами. Не успела разобраться в собственных ощущениях. Дав какие-то распоряжения, Архарон вновь обратился к ней. Он позаботился о лошади. И о том, чтобы лишить её спокойствия на оставшееся до утра время…
Дал ей выбор.

***

Ткань шатра едва слышно трепетала от ветра. Шорохи и отдалённые отзвуки шагов вспарывали воцарившуюся под куполом тишину.
Она лежала на жёсткой кровати и смотрела в потолок. Не стала снимать платье, несмотря на предложенный слугами ночной наряд, и не стянула с постели покрывала. Единственная свеча, оставленная на столе, освещала пространство импровизированной комнаты и отбрасывала мрачные тени. Золотистые волосы, рассыпанные по подушке, искрились в её тусклом свете.
Она была здесь и была где-то далеко. Она думала о том, где находится. И о тех, кто её окружает - крепко спит в многочисленных шатрах, набираясь сил перед скорой битвой. Всего лишь орудия чужой воли. Что она делает среди них? Почему не ушла при первой же возможности?.. Он предлагал. Их разговор начинался с того, что ей – абсолютно нечего бояться. Она может уйти.

Теперь Эви не чувствовала себя в капкане артоданских войск. Не чувствовала и ужасающей усталости, что преследовала её несколькими часами ранее. Осталась… опустошённость. И выбор, который ей дали.
Выбор…
Казалось, это какая-то насмешка судьбы. Ирония. Толчок в неизведанном направлении. Она могла тысячу раз спросить себя – почему? – но она никогда не получит ответа.
Этот день. Эта ночь.
Слишком стремительно меняется её жизнь, не оставляя шанса вернуться к истоку и всё исправить. Чуть более суток назад она перешивала свой костюм для выступлений и готовилась к приёму в особняке знатного лорда. Сутки назад всё было совсем иначе. И думала она о таких мелочных проблемах, как цвет пуговиц наряда… Эви грустно улыбнулась. Ей хотелось сказать себе: что было – уже не важно. Но, к сожалению, это было бы сплошной ложью.

Выбор…
Ответ был очевиден с самого начала. Он лежал на поверхности. Но чем больше Эви о нём думала, тем больше путалась в собственных мыслях. Прокручивая в голове те немногие моменты, за которые успела познакомиться с Архароном. Всего один вечер… Кто бы мог подумать. Всего несколько часов, за которые простая циркачка узнала, возможно, главную тайну могущественного чародея. Как после этого не верить в иронию?.. Не верить в судьбу?
Эви повернулась на бок, вглядываясь в пляшущие по полотну тени. В изгиб собственного тела, запечатлённый на ткани. Тень и свет. Почему в жизни так сложно определить – где добро и где зло?.. Почему среди ослепительных бликов скрывается тень, а в густом мраке подчас грезится проблеск света?..
В этом твоя проблема, Эви. Вера в людей горит внутри не затухающей искрой. Из-за неё ты произнесла те слова ему в спину. Желая верить, что они найдут отклик. И не задумываясь, что они могли стать тяжким грузом, очередным напоминанием для человека, чью душу не окончательно заволокла тьма.
Она хотела верить, что в нём ещё есть свет.
Не он ли являлся источником его внутренней борьбы?.. Той, что она ощутила в первый же контакт.

Ей не хотелось думать об этой странной связи. Хотя бы сейчас. В эту минуту.
Но стоило выкинуть из головы его образ, как его заменяли другие. Фигуры, что уже никогда не появятся в её жизни и никогда не сотрутся из памяти. Фигуры, что были для неё значимыми, но не влияли на её судьбу сейчас, и те, кто ворвался в неё, изменив в один миг.
Их было так много. И все они были её прошлым. Люди, чьи черты она помнила в мельчайших подробностях. И те, на кого едва взглянула, не успев толком запомнить их лиц.
Воспоминания. Возможно, они – ключ к её решению?..

Девушка повернулась на спину, вновь подняла глаза на потолок. Его очертания начали постепенно размываться, преображаясь в уже знакомые формы. До тех пор, пока на неё не взглянула пара небесно-голубых глаз. Уставший и печальный взгляд. Эви подняла руку, и отражение повторило за ней. Кончики пальцев коснулись зеркальной поверхности, и перевёрнутые силуэты покрылись рябью. Чародейка закрыла глаза. И океан обрушился на неё.

…Она видела их. Путешествуя по закуткам собственной памяти, глядя на происходящее со стороны. Переживая моменты собственного прошлого сторонним наблюдателем. Странные ощущения. Чувство… что она видит чужую жизнь.
Она «перелистывала» страницы своей биографии сумбурно. Что-то прошла быстро – например, несостоявшуюся казнь в Эредине, а на чём-то задержалась подольше. В особо памятные для неё мгновения жизни.
Видела Томми. И печаль в его глазах, которую доселе не замечала. Видела Джека, и у неё вновь защемило сердце. Так не должно было случиться…
Теперь всё это – прошлое. А будущее по-прежнему пугает своей неопределённостью.

…Утро наступило так же неожиданно, как и сон, накрывший её измученное сознание. Эви совсем забыла о времени и не замечала его течения. За плотной тканью шатра не виделся рассвет, его лучи не проникали под полог купола. Лишь огарок свечи и потухающее пламя напоминали об ушедших часах. Грозные чёрные тени тускнели, сливаясь с цветом шатра.
Она засыпала с мыслью о том, что уже знает ответ.

***

Её разбудил шум. Лязг стали, бесконечный топот, ржание лошадей и громкие переговоры. Тонкие стены шатра лишь слегка приглушали звуки.
Эви не сразу поняла, в чём дело. Повернулась на другой бок, свернулась, прижав колени к груди и натянув на себя скомкавшееся покрывало. Ей снилось что-то хорошее, и было обидно упускать приятный сон. Но окружающий хаос не позволил вновь провалится в забытье. И всё чаще возникали мысли о предстоящей осаде. Подготовка к которой наверняка уже началась.
Выбор…
Девушка села, ощущая себя разбито после столь короткого отдыха. Но стоило вспомнить о принятом решении, и она тут же взбодрилась. Чуть быстрее забилось сердце. Размышляла – правильный ли сделала выбор.
Медленно встала. Медленно поправила постель. И подошла к выходу, высунув златовласую голову и с интересом разглядывая оживший лагерь. Молча ожидая. Его. Или слуг. Кого-нибудь, кто заполнит одиночество и напомнит о выборе.

Ночные часы тянулись удручающе медленно для тех, кто этой ночью не спал.
Не сомкнул ни на минуту глаз великий архимагистр, едва не просверливший взглядом дыру в потолке королевских покоев. Ройс размышлял, пытался трезво оценить свои шансы. Предвидеть последствие тех решений, которые ему предстояло вскоре принять.
Бодрствовал Архарон, во тьме особенно сильно терзаемый болью и предпочитавший прогулке по лагерю и окрестностям, к которым охрана давно привыкла. Но вовсе не рана этой ночью мешала заснуть чернокнижнику – скорее осознание того, что совсем скоро наступит момент, к которому он готовился долгие годы. Даже холодный воздух осеннего леса оказался не в силах сегодня протрезвить чародея – его трясла несвойственная обычно нервная дрожь, обусловленная смехотворно малым количеством времени, которое отделяло текущий момент от рассвета. Не шёл из головы разговор с практически незнакомой девушкой, большую часть которого уже сейчас Архарон считал огромной ошибкой.
Не спали и стражники, молчаливыми статуями застывшие около входа в шатёр начинающей чародейки. Бдительно несли свой дозор имперские пехотинцы, чьи лица надёжно скрывали забрала их шлемов. Повинуясь приказу своего императора, они охраняли Эви, которая в эту ночь тоже не знала покоя.

Вереница образов, мыслей, воспоминаний…
Всё вместе, сплетаясь, ткало паутину неумолимого времени, в которой, казалось, этой ночью завяз целый мир. Но, как бы долго не тянулась проклятая ночь, вечно ничто не могло продолжаться. Робкие лучи солнца пробились сквозь завесу из серых туч, заставляя сиять до зеркального блеска отполированные лезвия алебард. Имперский лагерь пробуждался – времени в запасе оставалось всё меньше.
Утренние хлопоты, сборы и суета. Огромное войско готовилось к маршу на столицу Теравии. Чёрные пехотинцы были сегодня подавлены и молчаливы – многие знали, на что действительно способна ненавистная магия. Почти все понимали, что обратно можно уже не вернуться. Эви застыла в дверном проёме шатра – не обращая на неё ни малейшего внимания, по-прежнему у входа стояли два стража.
Мимо пробегали солдаты, размахивающие штандартами знаменосцы, проносились чуть ли не галопом всадники. Никто не обращал на девушку никакого внимания – а человек, который интересовал её в данный момент больше всего, так и не появлялся.

Сейчас, при свете дня, всё казалось совершенно другим. Не было больше обманчивого уюта шатра, не было ночи, которая, как казалось вчера, бережно сохранит все секреты. При изобличающем свете раннего утра даже вполне обычные вещи выглядели совершенно иначе.
Резали слух командные окрики офицеров. Лагерь стремительно уменьшался – всё меньше шатров оставалось стоять, всё больше солдат присоединялось к общему строю. Лошадь, любезно предложенная Архароном, по-прежнему оставалась на своём месте. Полностью готовое к немедленному отъезду животное мирно щипало траву, нисколько не озабоченное людскими проблемами.
Время шло – в запасе драгоценных минут оставалось непростительно мало. Чёрные доспехи, чёрные орлы – они были повсюду. Но нигде не видела Эви ни чёрной мантии, ни её загадочного обладателя. С каждой ушедшей секундой крепла уверенность, что Архарон не появится. То ли просто не найдёт для неё времени в своём императорском графике, то ли испугается. Не захочет прийти.

Но он появился. Подъехал прямо к девушке на вороном жеребце – в неизменной мантии, усталый и бледный. Чёрные волосы волной ниспадали на плечи, истинные эмоции хорошо прятались где-то в глубине глаз. В этом одеянии, на коне, он казался необычайно могущественным и властным. Совсем не таким, каким был тогда. На лесной поляне и позже, в шатре. Он превосходно отыгрывал на публике роль, которую, впрочем, взвалил на себя добровольно.
На Эви смотрел Архарон настороженно и несколько удивлённо – но всё же смотрел, не прятал глаза. Образ великого императора рассыпался на куски, когда чародей попытался спешиться с лошади. Девушка видела, как сжались в тонкую линию губы, как прошла волна дрожи по всему телу.
На несколько мгновений из могучего чародея и правителя он превратился в изувеченного парня, который ничего кроме жалости не может вызывать в глазах окружающих. Когда Архарон всё же оказался на земле, распрямившись, он улыбался. Совсем не искренне, ненавидя себя и пытаясь хоть как-то сгладить неловкость. По-прежнему властным жестом в конце концов освободил стражников от несения их бессмысленной службы. Те поспешили ретироваться. Лагерь постепенно окутывала необычная тишина.
Маг бросил выразительный взгляд на оседланную и готовую к выезду лошадь. Посмотрел и на Эви, не спеша прибегать к помощи слов.
- Ты все ещё здесь? – осведомился он, как показалось девушке, немного насмешливо. Впрочем, почти наверняка, скрывая за этой маской удивление и истинные эмоции. – Мы выступаем.

Вокруг небольшого шатра, ставшего для Эви приютом на эту ночь, царил настоящий хаос. Человек, не связанный с происходящим, не знающий отданные солдатам команды, мог бы растеряться при виде столь оживлённой суеты. Не понял бы, что под каждым действием подразумевается вполне чёткий приказ, отданный ранее практически каждому подразделению огромного войска, и вместо хаоса здесь царствует исключительный порядок. Сейчас, при свете дня, размер армии Артодана выглядел гораздо внушительнее. Проезжали мимо конники, поднимая облако пыли. Где-то за серой дымкой раздавалось бесконечное стальное эхо. Рядом маршировали полностью экипированные в чёрные доспехи солдаты, спеша присоединиться к основному строю. Опадали верхушки шатров.
На Эви никто не обращал внимание. Даже поставленная возле входа стража исполняла свои обязанности молча и сосредоточенно. Не появлялись и слуги. Казалось, в суматохе грядущего события все просто забыли о гостеприимно принятой императором девушке.
Несколько раз она порывалась выйти из шатра и пойти искать Архарона. И в тот миг, когда, казалось, решение было уже принято, что-то её останавливало. Здравый смысл? Ведь повсюду имперцы, которые наверняка ничего о её присутствии не знают. Или страх новой встречи?.. Боязнь увидеть отвращение и услышать пренебрежительный отказ.
Она по-прежнему стояла и ждала.

Течение времени замедлилось. Часы тянулись, разливались в пространстве тягучей смолой. Чёрный улей пустел, резкие лязгающие звуки утихали. Опустилась на утоптанную землю пыль, позволяя видеть пространство, ранее заполненное бесчисленным множеством шатров. Их практически не осталось.
Эви начала терять веру в то, что он появится. Начала сомневаться в собственных решениях. Упрекала себя за странную и совершенно неприемлемую жажду знания, порыв, позволивший ей вторгнуться в чужое прошлое. Теперь всё испорчено. Безнадёжно испорчено.

…В задумчивости опустив голову, Эви не сразу заметила приближение всадника. Лишь в тот миг, когда вороной конь остановился, девушка подняла глаза, обнаружив воплощение собственных мыслей. Во взгляде голубых глаз не читался ни ужас, ни отвращение. Скорее… удивление?.. Сама Эви с трудом скрыла облегчение, отразившееся на её собственном лице.
На породистом, тонконогом жеребце, в абсолютно чёрном облачении император действительно выглядел величественно. Казалось, эта роль ему подходит, и до сего момента ему успешно удавалось её играть. Мгновением позже образ даст трещину, обнажая простую человеческую сущность. В который раз горячее пламя сочувствия обожгло её изнутри.
Спешившись, чародей улыбнулся. Улыбку искривила боль. Чуть позже она превратится в усмешку, сочетающуюся со сказанным подобающим тоном вопросом. Не требующим, впрочем, ответа.
Стража покинула пост. В воздухе разлилась оглушающая теперь тишина. Только отдалённые крики командиров напоминали о готовящемся нападении на Эредин.

Эви не спешила прерывать возникшую паузу, пытаясь распутать клубок мыслей и подобрать правильные слова. Окинув взглядом долину, собрала слегка дрожащими пальцами ткань полога и отошла, молча приглашая войти в шатёр. То, что она собиралась сделать, не должны увидеть сторонние наблюдатели, не ведающие об истинном положении дел.
Она обернулась не сразу. По следам императора шествовало молчание, которое Эви вовсе не стремилась обрывать. Ещё немного. Минута. На то, чтобы собраться. Поймёт ли он то, что она сейчас сделает? Не удивится? После вчерашней её тирады?..

Девушка, наконец, повернулась, ощущая, как всё немеет внутри от совершенно непонятного страха. Она боялась вовсе не его. Скорее… собственной силы. Эта ночь показала, что магия вовсе не такая грозная и с ней вполне можно совладать. Но… Эви никогда раньше ничего подобного не делала.
- Вчера вы дали мне выбор, - напомнила она, не сомневаясь, что это вовсе не требуется. – Но прежде, чем я скажу ответ, я должна кое-что для вас сделать. Это… благодарность. За вашу помощь.
Эви подошла, сократив расстояние до абсолютного минимума. Подняла руки, коснувшись ладонями его груди и практически на телесном уровне ощущая болезненный укол под плотной тканью. Где-то внутри, в клетке рёбер, билось чужое сердце.
- Я никогда не делала этого раньше, - немного извиняющимся тоном произнесла чародейка. – Направьте меня, если что-то пойдёт не так.
Зачем она делает это?.. Зачем обрекает на смерть чужие жизни? Она ведь знала, для чего Архарон здесь. Знала, что помогает ему в претворении его же плана. Устраняя грозящую провалом проблему.
Сочувствие слишком губительно.
…Закрыв глаза, Эви сконцентрировалась, стараясь выкинуть из головы все посторонние мысли. Очень скоро ладони потеплеют, она ощутит, как вокруг тонких кистей завьются лёгкие, но осязаемые потоки энергии. Протекая, казалось бы, из самых жил тела и сосредотачиваясь где-то в середине ладони. Она надеялась только на то, что её сил хватит. И магия будет ей послушна.

Архарон прошествовал через шатёр в гнетущем безмолвии. Он не задавал лишних вопросов, не сопротивлялся. Не подавал виду, что испытал при возращении сюда какой-либо дискомфорт. Лицо чернокнижника сейчас куда больше напоминало совершенно бесстрастную маску.
Он остановился посреди помещения, вопросительно взирая на Эви. Молчал и тогда, когда девушка заговорила. Даже когда приблизилась вплотную. Он слышал каждое слово. Мог бы догадаться, к чему ведёт начинающая чародейка. Но после всего, что произошло накануне, поверить в это уже просто не мог.
Архарон вздрогнул, когда Эви к нему прикоснулась – девушка не просто почувствовала, она ощутила, как волна боли, эпицентром которой являлась рана в районе груди, пронеслась по всему телу её собеседника. Впрочем, справедливости ради стоит отметить, что даже тень переживаемых в данный момент страданий не отразилась на совершенно спокойном лице колдуна.
- Ты не должна, - едва слышно проговорил Архарон. Он так и стоял – безвольно опустив руки и требовательно глядя Эви прямо в глаза. – Никакая помощь не стоит подобного.
Маг продолжал отговаривать её, но, по вполне объективным причинам, в его голосе не слышалось особенного энтузиазма.

Архарон едва заметно качнул головой, словно демонстрируя таким образом, что сдаётся. Накрыл своими ладонями руки девушки, крепче прижимая их к собственной груди. Позволяя прочувствовать сквозь ткань мантии очертания раны. На протяжении всего процесса пристально продолжал смотреть ей прямо в глаза – словно напоминая, что всё ещё можно остановиться.
Но точка невозврата с каждым мгновением стремительно приближалась.
Эви почувствовала, как сама рванулась вперёд энергия, до этого момента дремавшая где-то внутри. Но не как прежде – она сделала это осторожно, желая помочь, но и, одновременно, спрашивая разрешения у хозяйки.
- Ты быстро учишься, - шёпотом прокомментировал Архарон. Чувствовалось, что в его последнем высказывании нет даже малой толики лести. Да и вообще за время непродолжительного знакомства он, казалось, ни разу не позволил себе даже каплю лживого лицемерия.
Эви чувствовала, как золотистые волны силы распространяются всё дальше и дальше. Сперва по телу, возникая где-то в районе груди. Постепенно достигая кончиков пальцев. И переходя с единственной целью в жуткий рубец.

Целительная энергия отличалась от остальных. Прежде Эви никогда не приходилось иметь дело с этим подвидом – наружу рвались красные волны хаоса, разрушительные и агрессивные. Энергия воспоминаний и ментальных экспериментов отдавала холодом в своей синеве. Но золотистая лечебная магия, казалось, приносила спасение не только пациенту, но и самой чародейке. Приятное тепло разливалось по телу – знакомая по первому опыту, но тогда ещё совершенно непонятная девушке, эйфория. Она снова заполняла всё её естество, но теперь это происходило вполне осознанно – даже более того, закономерно. Очень давно ей не доводилось испытывать столь полного счастья, уюта или комфорта.
Впрочем, идиллия не могла продолжаться достаточно долго. Эви почувствовала, как Архарон помогает ей – ненавязчиво направляет в нужное русло энергию, помогая той преодолеть нежелание покидать это тело. Всё больше спасительной магии воздействовало на оставленную магическим взрывом рану – и с каждой волной целительница ощущала, как очередной приступ невыносимой боли пронзает самого чернокнижника.
- Извини, - сквозь плотно сжатые зубы прошептал он. И в следующую секунду девушка поняла, за что именно Архарон извинялся.

Неспроста целительство – столь непопулярное направление в Гильдии Магов. Только самые самоотверженные, преисполненные чистого альтруизма, чародеи, избирают эту стезю. Настоящий целитель для полного излечения обязан прочувствовать боль своего пациента. Часть в процессе наиболее неприятная, но неотъемлемая.
И Эви почувствовала. Разделила. Всего на несколько коротких секунд он испытала то, с чем Архарон существовал вот уже несколько дней. И это оказалось просто невыносимо.
Вспышка ослепляла. Выбивала из реальности. Полностью лишала любого понимания происходящего. Дезориентировала.
Главным образом она ошеломляла своей неожиданностью. На несколько секунд девушка полностью потеряла контроль. Пришла в себя она несколько позже – безвольно обмякнув на руках чародея, который, бережно прижимая Эви к себе, осторожно транспортировал её на диван.
Спустя некоторое время исчезли круги перед глазами. Она наконец смогла воскресить в памяти события последних часов. Немного собраться с мыслями.

Профессиональные целители годами готовятся к первому опыту. Они начинают практику исцеления с лёгких ранений, учатся в любых условиях сохранять концентрацию, постепенной увеличивая степень тяжести исцеляемых повреждений. Но испытать первый опыт на столь чудовищной травме…
- Извини, - эхом повторил Архарон. Его лоб покрывала испарина, маг тяжело дышал. Он сидел на диване около Эви, крепко сжимая её руку. Она ощутила что-то там… В этот момент. Подобие поддержки. Попытки помочь. Без которой, вполне возможно, последствия могли бы оказаться гораздо хуже.
- Ты в порядке? – уже нормальным голосом спросил чернокнижник. – Конечно же нет.
Тут же сам ответил на свой же вопрос.
Эви заметила, что он по-прежнему прижимает к груди правую руку. В силу привычки, в силу нежелания верить. Но она чувствовала, со всей ясностью ощущала, что полностью справилась. На месте чудовищного рубца магического происхождения – тонкая полоска едва заметного шрама. Жест Архарона – рефлекс, остаточная реакция, на окончательное избавление от которого потребуется чуть больше времени.

Мужчина обессиленно откинулся на мягкую спинку. Закрыл глаза – впервые за долгое время вздохнул, испытывая неимоверное облегчение. Постоянная боль убивает. Отравляет каждую минуту существования. Заставляет принимать импульсивные решения, влияет на поступки и модель поведения. И мало с чем сравнимо то наслаждение, которое наступает после того, когда боль наконец отступает.
С явной неохотой Архарон всё же поднялся. Отпустил руку девушки. Оказавшись на ногах потянулся – движение, совершенно несвойственное величественному императору.
- Спасибо, - коротко сказал он.
И чертовски много было вложено в это мимолётное слово. Последствия и причины. Залитый кровью и объятый огнём Эредин. Маги Гильдии – мужчины, женщины, даже дети-ученики… Умрут все, кто посмеет встать на пути чернокнижника. Теравийцы-легионеры, самоотверженно вставшие на защиту столицы. Лорды, герцоги, короли. Все равны перед лицом сокрушительной мощи.
Но в эти секунды Архарон вовсе не казался столь всемогущим. В имперского заклинателя он превратится чуть позже – когда вновь покинет уютный шатёр.
- Теперь ты уйдёшь..? – всё столь же бесстрастно спросил император. Но Эви уже научилась различать оттенки эмоций в его напускном безразличии. Нежелание. Тревога. Боязнь положительного ответа.

Она не должна. Знала, что совершенно не обязана это делать. В любой момент могла развернуться и уйти. Отринуть собственное, казалось бы, твёрдо принятое решение. Отстраниться, опустить руки, оставить всё как есть. Убить в себе сочувствие.
Это было бы правильно по многим причинам.
Но стоило вспомнить. Отчаяние и боль. Горькую истину. Когда-то данное им обещание.
Уже слишком поздно. Все мосты сожжены. Путей назад нет. Осталась единственная проторённая войной дорога – финал, которого он так долго ждал. И, независимо от того, каким он будет, - Эредин уже ничто не спасёт. В его глазах она видела решимость.

Забудь, хотя бы на некоторое время. Развей сомнения. Ведь ты ждала его. Ты сознательно приняла это решение. Взвалила на себя такую непосильную ношу, груз ответственности, о котором обязательно вспомнишь чуть позже.
Война отходит на второй план. Панорама кровопролитной битвы больше не рисуется перед внутренним взором. Крики умирающих в твоём воображении людей затихают. Теперь здесь царствует умиротворённая тишина. И едва слышное чужое дыхание, соприкасающееся с твоим собственным. И чужой голос, мягко и ненастойчиво отговаривающий от твоей же авантюрной затеи. Так трудно поверить в то, что он – император могущественного Артодана, жестокий правитель, способный идти по головам ради собственных целей. Где эта жестокость?.. Где отражение чернил, выписывающих уродливые кляксы на его собственной магической сфере?.. Она прекрасно помнила. Мрак поглотил лишь часть её.
За всё время их короткого знакомства он словно был… настоящим?..

…Прикосновение его рук заставило её вздрогнуть. Отчётливее ощутить пересекающую линию раны. Где-то за её чертой спрятался никогда не дремлющий зверь. Беспокойный и завывающий. Он медленно пожирал его тело.
Пронзительный взгляд голубых глаз мешал сосредоточиться. В глубине их, казалось, застыл немой вопрос. Ты решила? Ты ещё можешь отказаться.
Её ответный взгляд таил в себе обречённость и подкреплённую определёнными мотивами уверенность.
Я знаю. Но уже не могу.

Порыв.
Что-то внутри неё всколыхнуло океан дремавшей силы. Она ощутила, что доселе жившие в ней страхи начинают постепенно испаряться – по мере того, как затихал бурлящий водоворот, трансформируясь в спокойное русло. Течение потока было полностью ей подвластно.
Тихий шёпот. Фраза, заставившая её слабо улыбнуться в ответ. Сейчас сомнений в его искренности не было совершенно.

Золото тёплых лучей. Оно обволакивало её тело, её руки, перетекало волной чистой энергии дальше, в чудовищную рану. Она почувствовала, что в это мгновение Архарон помогает найти ей выход – ненавязчиво и едва заметно для самой Эви.
Новые ощущения разлились внутри согревающей эйфорией. Всплеск радости и восторга. Умиротворение и лёгкая, головокружительная слабость. Казалось, сознание накрывает пелена, концентрируя силы и мысли на единственном действе.
Яркие нити вплетаются в узор её собственной магии. Кровавые щупальца первородного хаоса протянулись из раны, пуская корни в тело. Холодная лазурь, олицетворяющая собой какие-то воспоминания. Палитра красок смешивается – приходит понимание полной картины, ощущение своей же власти, способной всё изменить.
Исцеление приносило успокоение и ей. С каждой секундой укреплялась уверенность в том, как именно должен использоваться её дар.

…Растущая волна боли. Она ощутила её слабым покалыванием в кончиках пальцев, дрожью в его руках. Пульсация, сосредоточенная в его груди, росла, рвался наружу запертый зверь. Она оказалась не готова к тому, что произойдёт мгновением позже, поэтому сейчас – нахмурилась, приоткрыла глаза, вглядываясь в лицо Архарона и пытаясь понять, за что он извиняется.
…Вспышка. Искра, перечертившая грудь, невыносимый жар полыхнувшего пламени. Удар, которого она совсем не ожидала.
Боль распространилась мгновенно, парализовала тело, затопила сознание, вытесняя собой остальной мир. Не было сил для крика. Для сопротивления. Невидимое лезвие слишком неожиданно, слишком яростно вспороло её тело, отразив невыносимые страдания самого Архарона.
Реальность расплылась на сотни смазанных оттенков, ушло ощущение опоры, вместо него - невесомость. Она падала. В пропасть беспамятства.

…Чужое тепло. Его руки обхватили её ослабевшее тело, препятствуя падению. Она совершенно не контролировала ситуацию, ощущая, что силы полностью её покинули. Практически не понимала происходящего, едва помня, как оказалась на диване. События последних часов переплелись и спутались, и отделить их в памяти на отдельные моменты оказалось совсем не просто.
Текли минуты, Эви приходила в себя. Частый пульс утихал, дыхание становилось ровным и спокойным. Первое, что она почувствовала, - слабую пульсацию энергии в своей ладони. Секундой спустя пришло осознание – он сжимает её руку, использует магию. В его действии было больше помощи и поддержки, чем могло показаться со стороны. Если бы не он – всё закончилось бы гораздо плачевнее, это она понимала с поразительной для её состояния ясностью.
Он смотрел на неё. Спрашивал. Сам же ответил на свой вопрос. Эта странная и совершенно неприемлемая для безжалостного правителя забота. Наверное, она ожидала чего-то другого. Кровожадной улыбки, искривившей губы? Вспышку злобного удовлетворения в глазах?.. Ей уже не стоило удивляться отсутствию подобных эмоций. На их месте было… облегчение, изумление. Он прижимал руку к груди, наверняка ещё не в силах поверить в очевидное.
И вновь что-то внутри потянулось к проблеску света.

Он отпустил её руку и поднялся, прерывая в очередной раз возникшую связь. Движения – свободны, не скованны постоянной болью. Эви едва заметно улыбнулась, понимая, что её усилия не пропали даром. Она смогла это сделать. Полностью избавить от невыносимых мучений. Она могла бы гордиться собой. Могла бы…
- Спасибо.
Просто и коротко, практически без эмоций. Ты ожидала чего-то иного?..
Улыбка таяла, постепенно сходя с побледневшего лица. Он стоял совсем близко, опустив на неё взгляд холодных голубых глаз, и воображение нарисовало ей декорацию совершенно отличную от интерьера походного шатра. Увидела, как развивается на ветру длинный чёрный плащ, услышала далёкие звуки битвы и алое зарево разгоревшихся пожаров… Где-то вдали кричали люди. Умирали, заливая город кровью, окрашивая улицы ярким багрянцем.
Она убила их. Всех. Каждого, кто встанет на его пути.
Пронзительная боль в сердце. Теперь ей жить с ней. Жить с чувством вины. Она это заслужила...

Девушка неторопливо села на диване, ощущая крупную дрожь, болезненно распространяющуюся по всему телу. Внутри рос обжигающий ком, но глаза – по-прежнему сухие. Она не позволяла себе показывать слабость. Знала, что вид никому не нужных слёз лишь всё усугубит. Ничего уже не изменить.
- Теперь ты уйдёшь?..
Эви с трудом подняла глаза. В напускном безразличии его тона она различила тень эмоций. Она действительно это слышит? Едва ощутимое волнение и страх?.. Почему ему не всё равно? Она сделала всё, что в её силах. Теперь нет боли. Нет самой основной проблемы.
Нет. Не нужно. Пожалуйста. Так тяжелее...
Поздно что-то менять. Поздно отказываться от собственных решений. Как бы ни хотелось повернуть время вспять и всё изменить. Заставить забыть обо всём – о когда-то данных обещаниях, о преследующих призраках прошлого, о войне, развернувшейся за этими стенами. За островком мира и спокойствия.

Эви поднялась на ноги, ощущая слабость в коленях. Сделала шаг навстречу. Понимала, что ещё немного – и всё решиться. Навсегда и бесповоротно. Колотилось сердце в груди, мешая сделать вдох. В её глазах – какая-то необъяснимая надежда, отражение едва успевших зародиться чувств.
Она взяла его за руку, слабо сжала тонкие пальцы. Не отрывала взгляда от его лица. Возможно, он уже начал понимать и без слов. Где-то в глубине небесной лазури отразились горечь и печаль. Глаза могли рассказать всё.
Я боюсь. Боюсь начать ненавидеть. Боюсь увидеть совершенно другого человека. За стенами шатра – война. Боль. Смерть. Принесённые тобой. Кем-то, кого я ещё не знаю.
Я хочу запомнить эти мгновения. Запечатлеть в памяти того, кто помог мне – я верю, что бескорыстно. Пусть всё останется так. Запомнится прохладой шатра и откровением далёких воспоминаний. Помощью и заботой. Пусть станет очередным памятным моментом в течении жизни. Облачится в мысли и сны.
Даже если я соглашусь... Я не смогу. Видеть смерть, ощущать её постоянное присутствие. Я буду лишь наблюдать, не в силах никому помочь. Моя роль - обуза.
- Надеюсь, ты найдёшь то, что ищешь. Архарон... – тихий, надломанный голос. Уже кажутся странными формальности светского общения. Тёплая, немного печальная улыбка застывает на её губах.
Краткий миг, длинною в вечность. Подняла руку, коснувшись кончиками пальцев его груди - того места, где остался шрам. Где осталась частичка её энергии. Отчётливая мысль - теперь это её стезя. Она обучится, станет целителем. Тем, кто дарит жизнь. Какая ирония, что стоящий перед ней мужчина способен её отнимать...
Конечно, она не могла принять собственное решение, безоговорочно с ним согласиться. Но и остаться - тоже... Возможно, очевидных знаков судьбы всё же недостаточно?..
Нехотя, она отпускает его руку. Отводит взгляд, отворачивается, направляясь к выходу. Он поймёт. Примет. Отпустит. Уйдёт своей, предопределённой ему дорогой. На войну, в которой ей нет места.

Архарон молчал. Застыл, с нетерпением ожидая ответа. Он прекрасно понимал, как много времени уже потерял в этом шатре. Но уйти раньше просто не смог. И, хотя боль, терзавшая сутками напролёт, наконец отступила, но чернокнижник по-прежнему не чувствовал полного облегчения. Чего-то всё ещё не хватало. Чего-то очень важного. Быть может, нескольких слов.
Запретная магия открывает воистину впечатляющие возможности. Практикующий её мог иногда мог даже подчинять само время, заглядывать за завесу, в возможное будущее. Архарону несколько раз открывались картины грядущего в пламени чёрной свечи – он всегда был крайне талантливым учеником… И сейчас, во взгляде девушки, что стояла напротив, магу казалось, что он видит события ближайших минут. Он почти видел, как та кивает, быть может – даже сближается, заключает в объятия. Он хотел этого, он был уверен, что именно так всё в итоге и обернётся.
Ожидал в предвкушении.
И Эви заговорила, но слова оказались совершенно не те. Вместо того, чтобы приблизиться – отпустила, путь и с неохотой, его руку. Архарон просто стоял и смотрел, как девушка понуро уходит. Ошеломлённый. И совершенно подавленный.

Он знал, что, скорее всего, смог бы остановить её. Убедить в своей правоте. Уговорить всё же остаться. Но что-то мешало. Предвкушение схватки. Обида и гнев, заполонившие небесную синеву глаз чернокнижника.
У него просто не было времени. Пока ещё не было.
Эредин ждал. Ожидал своего часа архимагистр Гильдии Регулус Ройс.
А у Архарона ещё оставалось одно незавершённое дело. Он потянулся, разминая отвыкший от подобной подвижности плечевой пояс. Полная мрачной решимости улыбка заиграла на тонких губах. Эви сделала свой выбор. Эви решила всё же уйти.
Он обещал не мешать, не пытаться препятствовать. Девушка уже давно вышла из шатра, но Архарон по-прежнему не мог заставить себя сдвинуться с места. Он напоминал себе, что является могущественным императором. Что сегодня тот день, когда наконец исполнится мечта, к воплощению которой пришлось идти долгие годы.
Чернокнижник воскрешал в памяти воспоминания о той казни, пробуждал в глубине ту ярость, которая служила для него путеводным маяком на протяжении целой вечности.
Регулус Ройс, в прошлом – друг, теперь – дряхлый старик. Но прошедший век почти не изменил черт лица Архарона – он пронёс свою месть сквозь десятилетия, преодолел сотни препятствий, чтобы вновь встретиться с давним врагом. По праву считавшимся наиболее могущественным магом среди ныне живущих. Но чёрная магия сохранила не только молодость императора – она наделила его силой, о которой обычные чародеи могли только мечтать.
Он чувствовал это. Энергию, тёмным водоворотом бурлящую где-то внутри. Концентрацию больше не ослабляла жуткая рана, а Эви… Эви своим уходом подписала архимагистру окончательный приговор. Последний и едва ли не единственный сдерживающий фактор отступил безвозвратно.
Архарона ждала война. Финал изрядно затянувшейся личной вендетты.

Когда он пулей вылетел из шатра, то не застал уже ни Эви, ни подготовленной специально для неё лошади. Просто забрался в седло собственного коня – и, заставляя животное перейти на быструю рысь, устремился к ожидавшей предводителя армии. Армии, которая была готова к последнему марш-броску.
Эви же направилась в противоположную сторону – прочь от лагеря, прочь от сложных решений и неоднозначных воспоминаний. Одинокая всадница призраком тащилась по пустынным в военное время дорогам. Ей не стоило бояться теперь мародёров или разбойников – в случае чего, девушка с большой вероятностью смогла бы сама за себя постоять. Она осталась наедине с собой, со своими мыслями и воспоминаниями. В одиночестве и почти полной тишине, которую нарушал лишь шелест ветра в листве да мерный цокот копыт.
Солнце едва успело подняться над линией горизонта, а чёрная армия уже вовсю маршировала к столице Теравии. Формально Эредин был столицей лишь одной из держав, входивших в состав Альянса, но значимость этого города все понимали прекрасно. Без помощи теравийской пехоты и магов Гильдии перед артоданской военной машиной не устоит ни конница Аэдвера, ни разнеженная Велария.
Эрединская битва была ключевой. Переломная точка, в которую обе стороны бросили все возможные силы.

Несмотря ни на что, полного одиночества Эви не ощущала. В груди теплился очаг особенной связи, навевавшей одновременно и тепло, и тоску. Классической связи целители и пациента – необычного магического контакта, который, как правило, держится по меньшей мере сутки после сеанса. Эви чувствовала присутствие Архарона, ей даже казалось, что, при необходимости, она его сможет найти. И точно знала, что связь эта – односторонняя. Чернокнижник даже не догадывается о наличии наблюдателей. Боевой маг, изучавшие запретные школы, имел лишь самое поверхностное представление о целительстве – не исключено, что о существовании подобной связи он даже не подозревал.
Этот контакт был другим. Эви не могла читать мысли императора, не могла просматривать, как прежде, воспоминания. Просто ощущала присутствие, эмоции, которые обуревали Архарона в данный момент. Безумный коктейль из гнева, ярости и обиды. Предвкушения и тоски. Сложная эмоциональная гамма пестрила аурами самых разнообразных цветом – и сияла ярче, чем огонь путеводного маяка посреди туманной ночи.

Последующие несколько часов тянулись мучительно долго.
В конце концов, Эви захватила, напрочь вырвав из реальности, буря чужих эмоций – воодушевление, волнение, беспокойство. Прилив адреналина, однозначно указывающий на начало решающей битвы.
Впечатления Архарона оказались настолько ярки, что на некоторое время девушка даже смогла словно взглянуть его глазами на мир – возвышающиеся впереди дома и улочки города, который ввиду исторических факторов испокон веков даже не имел собственных стен. Увидела орлов на чёрных штандартах, которые хищно рвались ввысь, навстречу стальному, затянутому серыми тучами, небу. Увидела ровные ряды имперской пехоты, которые чёрной лавиной маршировали к столице Альянса. Словно со стороны увидела Архарона, который разъезжал на своём вороном жеребце, в силу привычки по-прежнему прижимая к груди одну руку.
Но всё это было лишь фоном – ярче всего девушка разглядела то, что являлось главным предметом ненависти самого чернокнижника. Дворец, хищно вздымавшийся над ровными рядами домов. Крошечный балкон на фронтальной его стороне. И группу магов, которые этот балкон оккупировали. И там, среди них, чуть впереди остальных, она увидела старика в белоснежных одеждах. Его седая борода трепетала, развеваясь на сильном ветру. Лицо, покрытое густой сеткой морщин, сохраняло выражение крайней решимости.
Без лишних пояснений Эви и сама поняла, что это – легендарный архимагистр Гильдии. Мэтр магии Регулус Ройс. Человек, о силе которого она была наслышана с самого детства. Человек, которому, по слухам, в магическом искусстве просто не было равных.

Но девушка знала его не только по рассказам знакомых. Она видела Ройса в чужих воспоминаниях – совсем мальчика, запуганного студента. В величественном и полном жизненных сил старике, казалось, ничего не осталось от того паренька, который когда-то предал своего лучшего друга.
Но только на первый взгляд. В глубине лазурных, словно мечущих молнии глаз, прятался страх. Ужас из прошлого, запрятанный глубоко, давно похороненный и забытый.
Имперские пехотинцы вошли на улицы города – в узких переходах путь им преградили копейщики центрального легиона. Отважные защитники в алых плащах, о военных качествах которых столь хорошо отзывался ныне покойный маршал. Начались уличные бои, служащие, впрочем, лишь фоном для главной схватки.
Архимагистр поднял свой посох – длинную белоснежную палку, которая, как прекрасно видела Эви, буквально сияла от поглощённой энергии. Она чувствовала – вернее, чувствовал Архарон, что в посохе сконцентрирована соединённая мощь всех заклинателей Гильдии Магов, а их объединённый щит прозрачной сферой окутывает балкон.
Ослепительный луч сорвался с конца посоха Ройса – стрелой прорезая пространство и время, он устремился, проносясь над крышами домов и головами людей, к одинокой фигурке чёрного всадника. К чернокнижнику, бешеный ритм биения сердца которого прекрасно ощущала и Эви.
В своей голове она чувствовала шёпот – Архарон скороговоркой произносил слова неизвестного ей языка. Языка, от которого веяло древностью и неясной тревогой.
С кончиков пальцев едва успевшего спешиться чернокнижника сорвался собственный луч, сотканный из теней и осколков чистого мрака. Он не столкнулся со светом архимагистра – он опутал его, поглощая и продвигаясь всё дальше. Архарон был напряжён до предела – бросал в бой все резервы и силы, но объединённый луч Гильдии Магов всё же держался. В подобном противостоянии всё могла решить одна крошечная ошибка.
И эта ошибка произошла – потасовка на балконе дворца, разлад в рядах чародеев Альянса. Брешь, которой Архарон тут же воспользовался. Эви почувствовала, как моментально ослабел натиск архимагистра – имперскому колдуну противостоял уже не глава Гильдии при поддержке учеников, а уставший старик, чьи возможности оказались вовсе не безграничны.

Мрак Архарона поглотил свет, впитал его, смял защитный купол балкона. А после – мужчина просто шагнул вперёд. Прорезав пространство. Он сделал один единственный шаг – но ступил не на утоптанную стальными ботинками имперцев траву, а на сверкающую дворцовую плитку. В одно мгновение преодолел расстояние, отделявшее его от бывшего друга – и вот человек в чёрной мантии уже стоит в каком-то метре от архимагистра. Словно не было между ними линии фронта, не было всех этих миль и защитных заклятий. Он просто исчез в одном месте и появился в другом. Локальная телепортация. Тысячелетиями считавшаяся по определению невозможной.
Архарона не интересовала потасовка магов за спиной старика – его голубые глаза хищно впились в моментально побледневшее лицо Ройса. Теперь страх архимагистра уже не скрывался – всё в его позе кричало о крайней степени ужаса. Приоткрытый слегка рот, вытаращенные глаза, посох, которым тот в отчаянной попытке пытался закрыться.
- Я… Изгнал тебя. Лично заблокировал силу, - с глухой яростью проговорил Регулус одними губами.
Архарон снова шагнул вперёд, не обращая внимания на персональный магический щит, которым успел окутать себя магистр.
- Я стёр твою память. ТЫ...
- Император, - с кривой ухмылкой прошептал Архарон. Подводя таким образом итог собственным достижениям.
Он просто протянул руку вперёд – без всякого труда ладонь прошла сквозь защитный барьер. И коснулась груди старика. Крови не было, не было ран – рука по локоть вошла в тело архимагистра, не встретив никакого сопротивления. Эви почувствовала, как пальцы Архарона стиснули бьющееся в панической агонии сердце. Почувствовал, побледнев, и Регулус Ройс. Посох выскользнул из ослабевших старческих пальцев и, при падении звякнув, так и остался лежать на полу.
- Как..? – одними губами проговорил уже мёртвый магистр. Быть может, хотел узнать, как Архарону удалось восстановить память и вернуть себе силы. Возможно, его интересовало, каким образом никчёмный изгой сделался могущественным императором. Или Регулус хотел напоследок выяснить тайну локальной телепортации.
Так или иначе, Архарон не ответил. Резким движением он вырвал из груди Ройса сердце. Буквально оставив на его месте чудовищную дыру. С ног до головы залив себя кровью.
Опустошение Архарона вернуло Эви к реальности. Без сильных эмоций связь ослабела практически моментально. Впрочем, девушка и так успела увидеть более, чем достаточно.

Решено. Точка невозврата уже наступила, разделяя события на отдельные отрезки времени. На прошлое и будущее. Словно две абсолютно отличные друг от друга жизни. Эви в прошлом… беззаботная девочка. Лишённая того невероятного дара, что попал к ней совершенно случайно и добровольно. В её мыслях – мир напускного веселья, минутной радости. Ярких нарядов, непрекращающегося танца, в котором кружилось всё, что мог выхватить из толпы её взгляд. Размывались лица, стирались чужие тревоги, сливались в единую картину тысячи разноцветных искорок, выпущенных из рук иллюзиониста… Там, в прошлом, всё было так легко. Так просто. Единственная цель – бесконечный тракт, горизонт, за которым высятся постройки очередного города. Жизнь в постоянном пути. Жизнь за спиной Джека Харпера.
Оглядываясь назад, Эви с уверенностью могла бы сказать, что видит другого человека. Та самая Эви из будущего. Девушка, в руках которой сосредоточены неведомые ранее магические силы. Ставшая свидетельницей кровопролитной битвы в столице Теравии. Встретившая человека, обладающего могуществом и властью, возможностью творить историю. Так мало, и в тот же момент – слишком много факторов, чтобы бесповоротно изменить всё. Приблизить к той самой точке. Поменять её навсегда – запечатлеть яркие и самые важные воспоминания, исказить мысли, изменить привычные для её мироощущения вещи.

Она знала, что после этой ночи всё будет иначе. Поняла ещё в тот момент, когда, путешествуя по уголкам собственной памяти, увидела себя со стороны. Родившиеся внутри ощущения не могла облечь в мысли, но чувствовала – её прежняя жизнь закончилась. Знакомые лица по-прежнему волновали, но приходящие на ум ассоциации шли врозь с радостными воспоминаниями детства и юности. Вместо тёплой ностальгии – тревога. Вместо живых, трогательных моментов – тусклые фрагменты прошлого.
Всё осталось там. За чертой.
Она могла бы пойти с Архароном. Ответить на его вопрос утвердительным отрицанием, подразумевающим согласие идти вслед за ним, по размытому от пролитой крови пути. Могла бы продолжить череду слишком резких и будоражащих перемен. Войти в колею его жизни, встав за его спиной точно так же, как стояла за Джеком, полностью вверяя своё будущее. В глубине души Эви жаждала изменить предначертанную с рождения судьбу. Когда-то верила, что исключительно ради театра. Теперь понимала, что хотела всего лишь вырваться из бесконечно кочующего образа жизни…
В то мгновение она думала, что действительно бросит всё. Но необдуманное решение могло стоить ей слишком многого.
Почти представляла, во что превратилась бы её собственная жизнь, жизнь в окружении постоянных смертей. И именно это оказалось весьма весомым аргументом, чтобы отказаться от предлагаемых альтернатив. Бесспорно, слишком заманчивых. Манящих чем-то новым, загадочным и могущественным. Знаниями, открывшимися именно благодаря ему. Постоянно возникающей связью, контролировать которую оказалось практически невозможно. Воспоминаниями чужой боли.
Сделать шаг навстречу – пленительно и слишком просто. Тяжело развернуться и уйти, не оборачиваясь. Но Эви поступила так, как считала нужным.

…Золотое от рассветных лучей утро. Растворилась туманная дымка, впитавшись в протоптанную, со скудной растительностью почву. Эви видела перед собой пустующую долину, помня, что ещё несколько часов назад здесь царило оживление, и оглушительный шум мешал сосредоточиться. Бросила взгляд на смирно стоящих возле входа лошадей. Ей не составило труда взобраться на одну из них – гнедую, более приземистую, навьюченную сумками. В одной из которой оказался весьма полезный дорожный плащ. Спокойная, приученная к ездокам кобыла вскинула голову, гарцуя на месте, словно разминаясь перед долгой дорогой.
Ухватив узду, Эви взглянула на чернеющий проём полуоткрытого полога. Медлила. Словно чего-то ждала. Ждала, что он выйдет? Остановит её?.. Смогла бы она в таком случае снова отказаться?.. Девушка покачала головой, отгоняя наваждение бурно взыгравшего воображения. Нет, всё будет, конечно же, не так.
Несколько мгновений томительного ожидания. Громкое сердцебиение давит в виски. В конце концов, она тронула лошадь, направив её по одной из дорог, извилисто тянущейся вглубь страны.

***

Пожухлые осенние листья, рассыпанные по утоптанному тракту, хрустели под копытами мирно бредущей лошади. В лёгком, колючем от первых заморозок ветре слышались отголоски вступившей в свою силу осени. Вереница подхваченных его потоком листьев кружила по пустынной дороге, наталкиваясь на разросшийся по краям кустарник и срывая с поредевших ветвей ало-золотистые украшения. Когда-то здесь ездили одинокие путники, катили повозки, слышались голоса возниц и всадников. Среди мрачных теней лесной опушки ставили засады готовые на всё ради наживы головорезы.
Но Эви совершенно об этом не задумывалась. Не слышала звонкую тишину в округе, не чувствовала в этот момент своё одиночество, исключительность своего пребывания в месте, где уже давно не осталось людей. Мысленно Эви была слишком далека от этой местности и даже от собственной цели, ведущей её именно в этом направлении.
Ей отчего-то грустно.
Она знает, что приняла правильное решение. Знает, что не смогла бы наблюдать за развернувшейся осадой. За лишением очередных жизней. Не смогла бы относиться к нему как прежде. Запомнившийся ей образ не ассоциировался с убийцей, и она вовсе не хотела, чтобы это изменилось.
Она должна смириться. Отпустить ситуацию. Думать о потерянном брате и участи её семьи. Ведь ради них она оставила позади нечто важное. Один из путей на перекрёстке судьбы, к которому уже не вернуться.
Что-то заставляет оборачиваться назад. Печально размышляя, что конкурировать с призраками прошлого она всё равно была не в силах.

…Он не мог оставить её так просто.
Преследующий образ начал оживать постепенно, спустя не слишком длительное время. Эви, впрочем, совершенно не следила за движением светила в небе, и не могла бы сказать в эту минуту, какое количество времени находилась в пути. Существуя где-то в иной реальности, она начала понимать, что картины перед глазами – отнюдь не её фантазии, а ноющая боль в груди – не просто отголосок недавно пережитого удара.
Чужие эмоции нахлынули внезапно, мощным потоком, полностью перебивая внутренние противоречивые чувства. Слишком остро вонзившиеся в сердце, так, словно они – твои собственные. Одновременно понимаешь, что твоё сознание растворилось не полностью, ты трезво мыслишь, видя ситуацию со стороны, но чужими глазами. Слыша чужой, но до боли знакомый голос.
Силуэты людей, домов. Неясные тени вокруг, принимающие более чёткие очертания по мере приближения. Жгучее чувство ненависти прожигает изнутри…
Кобыла, словно почувствовав перемену во всаднице, остановилась.

Едва помня о том, как оказалась на земле, Эви подошла к ближайшему дереву, упершись в него рукой, словно в этот миг перед взором представали не картины осады, но вертелся от головокружения весь остальной мир. Голова действительно болела. От обилия насильно вторгающейся в разум информации, которую при всём желании она не могла выбросить из головы. Не могла прекратить нескончаемый поток рисующихся перед глазами обличий города в его прекрасной, изуродованной войной архитектуре и множества незнакомых лиц.
Эви не знала, почему это происходит. Если где-то внутри черепной коробки и жила какая-то догадка, то никак не хотела выплывать на поверхность сознания. Новоявленная чародейка лишь чувствовала вновь вернувшуюся связь. Несколько отличную от того, что было раньше – теперь, и она это понимала со всей ясностью, перед ней были вовсе не воспоминания. Она не слышала его мыслей. Просто наблюдала. За тем, что происходило в Эредине сейчас, в эти минуты.

В тот же момент эмоции одолевали не только чернокнижника, находящегося в нескольких милях отсюда. Где-то возле дороги, у небольшого пруда, к которому свернула безвозмездно отданная лошадь, застыла девушка, неспособная вынести разом чувства обоих существ. Слишком сильная обида, сладкая месть, поглощающая ярость мага – затапливали, подхлёстывая её пульс. Но в её душе рождались собственные эмоции. Злость. На обстоятельства, что позволили их встрече произойти. На себя. На него. Больше всего она злилась именно на него.
- Оставь меня!!
Крик отчаяния, наполненный и грустью, и гневом. Эви больше не могла стоять на месте. Схватила подгнившее яблоко, валяющееся под ногами вместе с массой точно таких же плодов, не обратив внимания, что именно взяла в руку. Размахнулась и бросила его как можно дальше. Услышала всплеск воды, тут же поглотившей брошенный предмет, увидела фонтан брызг и рябь потревоженной зеленовато-синей глади. Замершие на поверхности листья замерцали от слабых, утихающих волн.
Почему это происходит?.. Она ведь уже сделала выбор. Она ушла. Почему она продолжает ощущать его присутствие?..
Хотелось просто закрыть глаза и больше не видеть. И, одновременно, не хотелось совершенно.
Ещё один плод полетел в воду. Ещё один. Ещё.
В конце концов, Эви просто сдалась. Позволила неподвластным её воле чувствам струится сквозь себя, пропуская всё, абсолютно всё, включая подпитываемую воспоминаниями ненависть и жажду возмездия. Она просто застыла на месте, ощущая, как загустела вокруг неё энергия, разливаясь густой и невидимой дымкой. Эви тяжело дышала, бессильно опустилась на колени, пытаясь успокоиться. Услышав, словно со стороны, как падают позади неё взмывшие в воздух фрукты, с глухим стуком разбиваясь о твёрдую землю.
Она сдалась.

Она видела всё. Всё из того, что происходило в столице. Кровь, залившую мостовую, трупы. Слышала близкие крики умирающих. Смотрела, как стремительно приближалась заветная цель. Дворец, на балконе которого застыла искомая фигура. Казалось, Архарон в этот момент не видел перед собой ничего больше…
Она знала, кто этот человек. Память услужливо дала подсказку в форме воспоминания чернокнижника. Беловолосый мальчик, что со страхом и трепетом слушал своего друга, отказываясь участвовать в его затее… Неужели это он? Трудно поверить. Седовласый старик менее всего напоминал того пугливого мальчика. Как минимум – стойкостью, с которой противостоял императору Артодана. И, конечно же, возрастом. Прошло слишком много лет…
Столько лет?.. Невозможно поверить. Архарон изменился. Ужесточились черты лица, тонкие и аристократичные, не напоминающие более о юности. Но ничего в нём не говорило о старости. Не отразились на нём прожитые года совершенно. И за всё это время его жажда мести нисколько не убавилась… Неужели он этим жил? Эви была шокирована. Ощутила горячий румянец на щеках, представляя, сколь велика, на самом деле, разница в возрасте. Целое поколение.

Наблюдать и думать о своём одномоментно было, по меньшей мере, странно. Но за прошедшие часы Эви вполне свыклась с ролью зрителя. Злость немного утихла. Ровно до того момента, пока армия, во главе со своим императором, не приблизилась ко дворцу.
Решающий момент. Стремительность событий. Казалось, время ускорило свой ход.
Что-то произошло там, на балконе. Что-то, из-за чего сопротивляющийся архимагистр дал слабину. Впрочем, слишком много обстоятельств играло против него. Здоровье чернокнижника, чему поспособствовала сама Эви. Теперь – ситуация, которую она не могла видеть… Но чувствовала, что об этом знал сам Архарон.
Один шаг – и от заветной цели его отделяет короткая дистанция. Которую он столь же быстро и легко преодолел…
- Нет. Не нужно. Не делай этого.
Она говорила, но слетавшие с губ слова утекали в никуда. Не достигая слуха того, кому предназначались.
Сердце билось слишком быстро. Его – от переполнявших чувств, свершения давно готовящегося плана. Её – от волнения и ужаса.
Эви вскрикнула, когда это произошло. Мотала головой в попытках выкинуть из головы образ умирающего старика. Не видеть окровавленную руку с зажатым в ней сердцем.
И секундами спустя всё прекратилось. Всё. Картина действительно растаяла, возвращая ей спасительную тьму. Затих вихрь эмоций. Но не её. Она по-прежнему ощущала бушующую злость и горечь. Настолько сильные, что на краткое время, казалось, потеряла сознание.

Открыла глаза, когда ощутила, что жар постепенно сходит, и мороз неприятно щиплет кожу. Вспомнила, где находится.
Эви огляделась. Поняла, что сидит, прислонившись к стволу поросшей мхом яблони. Совершенно не помня, каким образом до неё добралась.
Опустошение. Тень испытанных эмоций.
Долгие минуты она просто сидела на месте, глядя куда-то вперёд и пытаясь прийти в себя. Не понимая, зачем он всё это ей показал. Хотел доказать, что её сбивчивая речь не имела смысла? Что прошлое действительно важнее?.. Она пыталась понять. И себя в том числе. Ненависть, которую она так боялась ощутить... Появились ли её отголоски где-то внутри?..
Эви не могла ответить на этот вопрос.
Ей было плохо. Морально раздавленная, она была не в силах мысленно вернуться даже к собственной цели, чувствуя странную пустоту внутри. Лишь какое-то время спустя немного ожила, оставляя рядом огрызки от яблок. Где-то рядом паслась кобыла, разделив с ней трапезу и поглощая треснутые от недавнего падения плоды.
Нужно двигаться дальше. Свыкнуться с мыслью, что всё кончено.
Эви прикрыла глаза, пытаясь развеять запечатлевшиеся в памяти картины осады. Попыталась сконцентрироваться, представить себе лицо Томми. Она знала, что владеет магией уже в достаточной степени, но не могла понять, что выйдет из её неожиданной затеи. Может, магия поможет ей и в этот раз?.. Отыскать тех, кто, возможно, действительно её ждёт.
...Рука легла на ноющую рану. Которой на её теле никогда не было.
Она не смогла бы. Не смогла бы его остановить.

В конце концов, Эви смогла оказаться наедине с собой. Встретиться со своими мыслями. Как следует обдумать сложившуюся ситуацию, без спешки и чужих голосов в голове. Весь мир словно застыл, давая девушке возможность как следует поразмыслить. Близился полдень, серые тучи окончательно скрыли раскалённый шар солнца за своими размытыми силуэтами. Казалось, в любую минуту с мрачных, стального цвета, небес, могли сорваться первые капли дождя – дождя, который в скором времени угрожал перерасти в настоящую бурю. Лишь тихий шёпот листвы, трепетавшей в порывах холодного ветра. Лишь нетерпеливое ржание лошади.
Кроме этого – практически абсолютная тишина. Никаких образов, никаких связей. Впервые за долгое время Эви могла вновь быть собой. Вот только… Образовалась непривычная пустота. Нахлынуло одиночества.
После разрыва контакта разум Архарона оказался совершенно недосягаем – скрылся за неприступной стеной. А окружающий мир вдруг показался безграничным и на редкость пустынным.

Сама мысль о том, чтобы разыскать в этой бесконечности определённого человека казалась нелепой. Даже просто найти одного единственного среди сотен тысяч других человеческих душ. Не зная ни примерного местоположения, ни даже того, жив ли до сих пор объект поиска. Если бы Эви не пришлось собственными глазами видеть безграничные возможности магов… Как знать, поверила бы она хоть на секунду, что возможно нечто подобное.
Энергия внутри подчинилась – пробудилась, сперва повинуясь лениво и неохотно, но с каждой секундой делаясь всё более податливой и послушной. Тишина помогала сосредоточиться, обрести то, о чём так любили рассуждать все эти важные чародеи – концентрацию.
Если подумать, то магия – это талант, не наука. Можно разучивать заклинания и формулы, штудировать фолианты и манускрипты… А можно добиться желаемого эффекта интуитивно, позволив силе совсем немного помочь.
Эви определённо шла по второму пути. Для неё – куда более понятному и простому. Для многих менее одарённых людей – невозможному и совершенно непостижимому.

Лицо Томми, сперва существовавшее исключительно в воспоминаниях девушки, словно материализовалось. Обрело цвет и объём. Знакомый голос эхом разнёсся внутри головы. Видение уплотнялось, вписывалось в реальность.
Эви понятия не имела, сколько времени просидела под старым деревом у дороги. Но, когда она наконец открыла глаза, возвращаясь в по-прежнему безмолвный, на удивление, мир, то ощутила внутри нечто новое.
Странное чувство, манящее и слабеющее. Она чувствовала вдалеке чужое присутствие, каким-то образом знала, где находится брат. Не точно – лишь направление. Магический зов манил чародейку на запад, в приречные земли, более всего пострадавшие от войны. В места, по которым прокатилась стальной лавиной армия Артодана.
Эви прекрасно представляла, что там может найти. Разграбленные деревни и замки, точки пожарищ. Места побоищ, разрушенные трактиры. Отряды безжалостных мародёров и беспомощных беженцев.

Дорога, по которой долгое время ехала девушка, чуть дальше начинала ветвиться. Развилка – единый тракт разделялся на два пути. Первый – налево, петлял среди знаменитых теравийских полей, увлекая случайного путника к границе Альянса. Именно туда звал девушку нечёткий сигнал. Вторая дорога – налево, в сторону Эредина. Спустя сотню метров скрывалась в маленькой берёзовой роще.
Эви.
Знакомый голос был слышен так чётко, словно Архарон стоял прямо у неё за спиной. Слегка неуверенный и, как ей показалось, немного печальный.
Чернокнижник всё же вернулся. После смерти архимагистра сбежал с поля боя, переложив на плечи подчинённых обязанности по наведению порядка в побеждённой столице. Измотанный и опустошённый, как физически, так и морально, он решил завершить то, что этим утром помешала сделать жажда возмездия.
Найти Эви оказалось не так уж и сложно. Она вновь почувствовала его присутствие, ненадолго увидела образ перед глазами. Тот же самый мужчина, в чёрной, покрытой багровыми пятнами мантии – сидит на траве, спиной прислонившись к чёрно-белому стволу дерева.

Направо.
Он не приказывал, не просил.
Предлагал. Давая шанс выбрать.
Каким-то образом Эви поняла, что это – последнее предложение. Он вернулся за ней, бросился в поисках спасения после всего, что пришлось натворить. И она знала, что если сейчас поедет по дороге на запад, то больше не услышит никаких просьб с его стороны. Казалось даже, что поверни она налево сейчас – и определённо больше никогда не увидит этого человека.
Она не успела ответить – мысленный канал закрылся практически моментально. Снова разум девушки оттолкнула стена. Арахрон не пришёл сам, не желая навязывать выбор. Не дал ей возможности что-то спросить или что-то ответить. Лишь позволил понять, что ждёт там. Под сенью молодого березняка.
Уходящая вдаль дорога ветвилась, разделяя на два направления единственный тракт. Налево – в приречье, больше всего пострадавшее от скоротечной войны. И направо. Навстречу смиренно ожидающему в лесу чернокнижнику.

Один день. Всего лишь сутки в её распоряжении находилась эта сила. Магия, в таинства которой её не посвятили. Не поведали всех тонкостей обращения с ней. Не дали столь необходимых знаний, азов, знакомство с которыми, безусловно, происходит у каждого ученика Гильдии на первых этапах обучения.
Всего один день. Эви ещё многого не знала о собственном даре. Чародейка полагалась исключительно на интуицию и ощущения. И, пожалуй, всё явственнее понимала, насколько легко ей даётся подобный метод изучения. Жившая в ней энергия больше не вскипала смертельным и затягивающим водоворотом, текла спокойно и размеренно, не вселяя страха в свою же обладательницу.
Эви всё ещё опасалась таящегося в ней могущества, но, казалось, магия утихла навсегда. И теперь беспрекословно подчиняется, словно верный зверь, уснувший у её ног. И так же, как он, впитывая чувства хозяйки. Казалось, именно эмоции служили для её силы выходом… Страх смерти в Эредине, позволивший переместиться. Желание заглушить боль. Проснувшийся минутами ранее поток. И теперь… Ноющая тоска внутри и чувство вины за то, что оставила близкого человека.

И знакомые черты внезапно выплыли из глубин памяти, соткались узором во тьме прикрытых век, являя лицо её брата. Слишком яркая картинка. Живой взгляд светлых глаз, растрёпанные тёмные волосы. Эви вздрогнула. Сразу почувствовала, что возникший перед ней силуэт вовсе не плод воображения. На секунду ей почудилось, что она слышит его голос. И наблюдает во взгляде укор…
Забилось сердце чаще. Девушка вскочила с места. Сорвалось с языка единственное слово. Его имя.
Эви не стала задерживаться больше. Вывела лошадь на протоптанную дорогу, взобралась в седло и тронула животное, направив в ту сторону, куда указывала ей сила. Ниточка, за которую чародейка охотно зацепилась, следуя в неизвестном направлении.
Только сейчас девушка задумалась о том, куда ведёт её выстланный магией путь. Большую часть жизни проведя в движении, почти никогда не задерживаясь подолгу на одном и том же месте, Эви научилась определять по многим признакам собственное местоположение. Стороны света. Время суток. И сейчас ей не составило труда сориентироваться и понять, что пульсирующий луч энергии ведёт её на запад.
Что-то внутри кольнуло. Смесь различных эмоций, но в основном – страх. Она старательно избегала любых проявлений войны. Сбежала от неё всего несколько часов назад. И теперь добровольно следует в сторону, откуда началось наступление. В тот же момент она прекрасно понимала, что, если её семья именно там, в Артодане или возле его границ… они могут находится в опасности. Не воины, не маги. Простые циркачи…
Причина, почему близкие оказались в этот период времени именно там, казалась ей сейчас несущественной. Единственное, что имело какую-то значимость, - помощь, в которой, возможно, они нуждались.

…Становилось пасмурно. Небо над головой потускнело, налилось застывшим металлом. Силуэт солнца практически полностью скрылся за серой мглой.
Эви ждала, когда почувствует на коже первые обжигающие капли, почти не сомневаясь, что в скором времени хлынет ледяной ливень. Поёжилась, представляя себе дорогу в последующих условиях… Пропитавшаяся влагой одежда, размытые дороги и плохая видимость были, несомненно, худшим вариантом развития событий.
Погода в точности отражала её собственное настроение. Казалось, тучи сгущались не только над головой, но и в её душе. Не было желанного покоя. Пустота заполнялась самыми мрачными предчувствиями, ощущениями, совершенно отличными от предвкушения скорой встречи и радости успешных поисков.
Навеянные недавно образы оживали в голове непроизвольно. Эви не могла выкинуть из головы эпизод, свидетельницей которого стала некоторое время назад.

Кровь на руках. Боль, отражённая в тусклых глазах архимагистра. Заволакивающий взгляд туман. Близость смерти ощущается так явственно…
Убийство. Столь хладнокровное и кровавое. Столь долгожданное.
Жестоко с его стороны – позволить ей наблюдать столь жуткую картину. Напомнить вновь о том, какое значение в действительности имеет прошлое. И как долго он к этому шёл. Сколько зла совершил ради одного мгновения сладкой мести... Что он чувствует теперь? Удовлетворение и радость от содеянного? Или понял, в конце концов, что прошлое никогда не вернётся?..
Слух уловил отдалённую мелодию, наигранную струнами скрипки. Отражение гнетущего воспоминания.
Что-то обжигает внутри. Рождается первая искорка чувств. Эви ощущает болезненный укол в сердце. Укол смятения и сомнений. Ещё недавно уверенная в том, что связь возникла исключительно по воле Архарона, Эви силилась найти в буре его эмоций какие-либо доказательства. Желание оттолкнуть? Пренебрежение и обида?.. Хоть что-то. Что позволило бы выкинуть его из головы, полностью сосредоточиться на своей цели.
Не находила. Не могла понять. Не могла заставить себя не думать об этом.
Чародейка мысленно перенеслась за полог шатра. Воскрешая в памяти предшествующий осаде вечер.

Обвинение, брошенное в его сторону. Она помнила его так отчётливо, словно событие произошло всего мгновение назад. Отрицание и искренность. Недоверие таяло так же стремительно, как и суеверный страх перед образом монарха. В голове крутились детали неминуемого разговора. Открывшихся тайн. Эви помнила. Все оттенки своих эмоций, пережитых ещё совсем недавно. Помнила свой вопрос, так и не высказанный вслух. Она не решилась его задать. Не знала до сих пор. Почему всё произошло именно так. Почему он позволил ей увидеть самое сокровенное…
Невольно мысли вновь вернулись к Ройсу и его смерти. Может… ей бы удалось? Остановить Архарона в последний момент. Если бы она не ушла. Если бы стояла рядом, наблюдая падение архимагистра. Ещё некоторое время назад в подобное она отказывалась верить.
От затеплившейся искры надежды веяло теплом. Воображая, что она могла бы повлиять на исход, становилось чуточку легче. И одновременно тяжелей.
Теперь это в прошлом. Он сделал свой выбор, так же, как и она.

…Дорога уводила всё дальше. Расстояние до цели сокращалось, но, полностью поглощённая собственными мыслями, Эви не обращала на это внимания. Не замечала течения времени, отмеряющего проведённый в дороге промежуток. Казалось, всё застыло в тишине, и даже окружающий пейзаж казался до абсурдности однообразным и неизменным.
Развилка появилась перед глазами неожиданно. Эви натянула поводья, остановив лошадь и вглядываясь вдаль, куда уводили дороги. Девушка почти сразу определила, что одна из них ведёт к столице, в то время как вторая – непосредственно к границам государств. В голове тут же родились определённые ассоциации, воображение нарисовало картины событий. Фантазия вела её вперёд. Влево – опустошённая войной местность, пограбленные обозы, следы копыт на дороге. Вероятно, когда-нибудь она настигнет кочующих вдоль тракта всадников. Поплатится за безрассудное путешествие в одиночестве.
Вправо – лесистая местность, поросшая березняком. Скрывшим от взора возвышающийся вдали город. Полыхающий пожарами Эредин. В своём воображении она слышала приказы, выкрикиваемые командирами войск. Видела, с какой уверенностью солдаты Артодана вступают во дворец, занимают резиденцию короля, вывешивают флаги победителей… Различала знакомый силуэт среди сотен подвижных фигур. На секунду ей показалось, что он смотрит прямо на неё. Видит сквозь разделяющее их пространство.

Ощущение на грани физического присутствия. Заставившее замереть, пропустить удар сердца. Пробежавшие по спине мурашки щекотали кожу, достигли шеи, сводя лопатки. Его голос слышался совсем рядом. Словно не было никакого расстояния вовсе. На мгновение Эви даже поверила. Повернула голову, в надежде увидеть. Но окружающая местность была столь же пустынна, как и несколько секунд назад.
Услышала отголосок его мыслей. Перед внутренним взором возник образ мужчины среди берёзовой рощи.
Унять дрожь в теле было практически невозможно.
Она не успела ничего спросить. Жадно впитывая крупицы информации, расширенными от изумления глазами смотрела куда-то вдаль, поднеся к губам тыльную сторону ладони. Связь оборвалась столь же стремительно, как и возникла.
Эви не могла поверить. Ей не хотелось верить в то, что это правда. Она уже смирилась, какое-то время назад убеждала себя, что ей стоит обо всём забыть и отпустить. Размышляя о сделанных выборах, заставляла думать, что так всё и должно было закончиться. Что их пути совершенно различны…
Он вернулся. Зачем он вернулся? Зачем снова всё усложнил?..

Эви чувствовала, как к горлу подкатывает сухой ком, щиплет от слёз глаза. Ландшафт округи расплывался словно в тумане.
Снова. Это происходит вновь. Почему ей всегда не всё равно? Почему стоит кому-то, хоть сколько-нибудь для неё важному, позвать её, и она готова мчаться во весь опор? Спасать, протягивая руку помощи. Порой, вытягивая из самых скверных ситуаций. Семья. Джек. И теперь он…
Буря эмоций захлёстывает. Заставляет нервно тянуть поводья, отчего кобыла гарцует на месте.
Наверное, впервые Эви подумала о себе. Ощутила обиду. Она не должна. Не должна становиться частью чьей-то истории, вплетать в неё своё сопереживание – как уже известно, имеющее столь пагубное для окружающих влияние. Не должна вновь выбирать…
Всё должно было быть не так. Всё должно было завершиться в шатре. Стать всего лишь воспоминанием. Ведь она уже смирилась. Согласилась с собственным решением…
Лошадь мотнула головой, ощущая во рту режущий металл мундштука, и тронулась с места резко, взвивая облако дорожной пыли.

***

Янтарный свет заливал собой небольшое помещение. Окутывал пространство притягательным уютом, ни с чем не сравнимой атмосферой уединения. Она лежала рядом, держа его за руку и глядя в потолок. Свет свечи очерчивал её профиль, золотил разбросанные по подушке волосы. Тепло. В этой комнате, продуваемой сквозняками из щелей в подгнивших досках, всегда становилось теплей и уютней. Когда эта девочка приходила и ложилась рядом. Улыбалась, как сейчас. Рассказывала.
Он не мог видеть то же, что и она. Не способен был преодолеть за день то же расстояние. Познать все те вещи, о которых она с такой горячностью и энтузиазмом ему повествовала. Он слушал. Впитывал её истории и всё запоминал. Составлял обо всём личное представление и фантазировал.
- …Он был просто глупым мальчишкой. Нисколечко не жалею, что убежала. Томми, ты слушаешь?
Она повернула голову, вопросительно глядя на него. Он вздрогнул, только сейчас поймав себя на мысли, что действительно прослушал какую-то часть. Думал о своём.
Глупый мальчишка. Очередной глупый мальчишка. Когда-нибудь она повзрослеет и найдёт какого-нибудь самого глупого. Уйдёт и не вернётся.
Улыбнулся сестре. Печально и тоскливо.
- Извини, я… я слушаю.

***

Лошадь мотнула головой, чувствуя металл на языке. Спешившаяся всадница вела её под уздцы.
Сожаление? Сочувствие? Желание помочь?..
Чувства, что неизменно были частью её личности. Позволяли разуму отступить перед велением милосердной души. Она давно забыла, каково это – руководствоваться какими-то иными принципами. Казалось, с самого детства подобные эмоции прочно вплелись в её внутренний мир. Сделали хрупкой и одновременно твёрдой – способной на многие вещи ради тех, кто ей действительно дорог. Эви редко думала о себе. Чувство жгучей обиды – на несправедливость ли, определённого человека – было для неё непривычно.
Ей нужно было время. Чтобы разобраться в себе. Чтобы найти причину. Сожаление? Сочувствие? Желание помочь?.. Что-то вело её вперёд. И с каждым шагом ей становилось ясно. Они играют роль второго плана.

Спасение. Второй шанс. Новая жизнь. Глоток свежего воздуха в запертом пространстве. То, о чём мечтают многие люди. Желая изменить всё одномоментно, перечеркнуть ряд ошибок, забыть их. Или сохранить в памяти горьким опытом. Лишь бы оставить позади.
В этот день разорвались оковы прошлого. К лучшему или к худшему эти перемены – в тот миг было неизвестно. Рассыпались грани, устилая иной путь. По которому Эви следовала слепо. В надежде, что он действительно правильный. Что он действительно ей нужен, этот шанс, эта новая жизнь. Этот человек.
Всё стало по-другому гораздо раньше. В тот момент, когда она ощутила в себе поток магических сил. Именно тогда она сделала первый шаг навстречу чему-то неизведанному. Именно он позволил ей переместиться. Назначил встречу, которую никто не ждал.
…Деревья расступились. Эви остановилась на каком-то расстоянии, различив знакомую фигуру. На покрасневших щеках блестели влажные дорожки слёз. Ей не хотелось говорить, разрывать мгновение красноречивого молчания. Но мысль, настойчиво бьющаяся в голове, оформилась нитью новой связи.
Нашёл ли ты то, что искал?..

Он оказался не готов. Ошарашен свалившийся на голову пустотой. Не смог справиться с тем, что настигает каждого человека, в одночасье лишившегося основополагающей цели. Вырвав сердце из груди архимагистра, Архарон чувствовал себя так, как будто на самом деле вырвал собственное.
Всеобъемлющая, бесцеремонно засасывающая всё в себя пустота.
Казалось бы вот – победа, долгожданная и единственная. Та самая, к которой он шёл едва ли не всю свою жизнь. Желание во что бы ни стало приблизить этот момент наполняло его существование смыслом. Овладевало рассудком настолько, что он никогда не задумывался, что будет дальше.
Внезапно Архарон оказался один. Несмотря на десятки тысяч жителей Эредина. Несмотря на всё население Артодана, на все свои чёрные легионы.
Ни власть, ни могущество, ни возмездие – ничто не могло заполнить сосущую пустоту. Он исчез, стрелой прорезав пространство. Если бы мог, то прорезал бы время.

Архарон вернулся туда. В то место, что долгие годы преследовало его наяву и во снах. В то место, детали которого он всячески старался вокруг себя воссоздать.
Велария. Чаща, окрестности Оретана. Берёзы, поляна, бегущий ручей. Всё изменилось, но он по-прежнему узнавал знакомые очертания. Он шёл, с трудом удерживаясь от того, чтобы не сорваться на бег. И не чувствовал ничего.
Как ни старался, не мог больше расслышать ту мелодию из далёкого прошлого. Не мог слышать скрипку, игривый напев которой помогал ему из раза в раз продвигаться вперёд, преодолевая совершенно немыслимые препятствия.
Теперь же скрипка молчала. Только вой ветра, лишь шелест пожелтевшей листвы.
И издевательски белые хлопья первого снега, срывавшиеся с серой стали осеннего неба.
Власть над временем недоступна даже могуществу чернокнижников. Стоя посреди леса, на своей поляне из далёкого прошлого, Архарон вспоминал. Ведь именно он, не побоявшись прибегнуть к омерзительной для магов Гильдии некромантии, поднял из мёртвых чудовище, которое теперь называет себя Вождём Орды. Именно он виноват в истреблении эльфов. Именно он напустил чуму - лишь для того, чтобы ослабить перед решающей схваткой Альянс.
Сколько крови, сколько жизней у него на счету?
Вспыхнуло, моментально сгорев в чёрном пламени, ближайшее дерево.

Чернокнижник метался, тщетно искал точку опоры.
Несмотря ни на что, он не жалел о том, что прикончил архимагистра. Несмотря на ослепительно белую мантию, Регулс Ройс вовсе не был воплощением света. Мелочный, властолюбивый – кем бы себя он не мнил, на деле защитников правды и справедливости точно уж не являлся.
В мире вообще всё не так однозначно. Нет абсолютного зла, не существует добра, утопического до тошноты. Реальность и человеческая природа выставляют ограничения.
С усмешкой на губах Архарон опустил глаза вниз. На собственную, иссиня-чёрную мантию, заляпанную багровыми пятнами крови врагов.
И вздрогнул, осознав внезапно, чего не хватает. Понял, почему покинула скрипка. Запрещая больше жить прошлым.
Но он император. Быть может, величайшим маг среди ныне живущих.
Он давал ей выбор. Благодарил за помощь. Предлагал подождать, обещая бросить к ногам целый мир.
В конце концов, не будет же он бегать за какой-то девчонкой?

Чародей в чёрной мантии сел на траву, машинально потирая грудь в том месте, где недавно была ещё жуткая рана.
Он чувствовал, что это – правильный выбор. Та самая точка опоры.
Найти Эви не составило большого труда. Её магия оставляла крайне заметный и необычный отпечаток в пространстве.
Ещё шаг – и он переместился. В другое место, совсем другой лес.
Усмехнулся, подумав, что за последние сутки убил себя уже добрый десяток раз, если знаменитая теория о телепортации – действительно правда.
Снег был и здесь, в сердце Теравии. Зима наступала по всем направлениям.
Архарон не думал об этом – он присел, прислонившись спиной к шершавой коре какой-то берёзы. Нащупал в пустоте сознание Эви… Отправил ей очередное… Последнее послание.
И принялся ждать.

Развилка символическая, развилка реальная.
В лицо дует северный ветер, отрезвляющий и пробирающий до костей. Словно подтверждая, что ветер не шутит, планируют на землю, кружась в хороводе, белоснежные глашатаи зимы.
Выбор, однако, не столь очевиден. Вопрос стоит не между поиском семьи и встречей с императором… Вопрос лишь в том, хочет ли Эви видеть Архарона после всего совершённого им.
С возможностями чернокнижника поиски Томми – дело пары часов. Она не только не откажется от семьи, но и, не исключено, что многократно ускорит достижение результата.
Но ведь дело не в этом. Дело в другом.
Откуда-то чувство, что если она повернёт в другую сторону, если уедет сейчас… То больше никогда его не увидит? Не почувствует связи. Ещё и окажется виноватой в итоге.

Копыта стучат по просёлочной дороге. Выбор сделан, хоть повернуть назад ещё и не поздно.
Деревья на обочине теперь немного скрывают от ветра. Извилистая тропинка, впереди – поворот.
Знакомая фигура. Сидит, закрыв глаза и прислонившись спиной к стволу дерева.
Чернокнижник. Император. Убийца. Герой. Чудовище. Похоже, здесь каждый решает для себя сам.
Какой-то другой. Растрёпаны прежде стянутые в хвост волосы. Ещё более бледный. Взгляд изменился. Теперь не властный, скорее затравленный. Мрачные тени испещрили лицо.
Наткнулся случайно глазами на Эви – словно не слышал цокот копыт, словно и правда заметил только что, всего какую-то секунду назад.
Поднимается. В глубине голубых глах – недоверие. Не ожидал на самом деле увидеть здесь Эви. Не может поверить.
Девушка видит, как меняется взгляд. Как приобретает спокойствие, былую осмысленность. Как приподнимаются в неуверенной улыбке уголки губ.
Он и правда не верил.
- Эви.
Она уже слышала это. С теми же интонациями. Просто имя, но произнесённое с особенной значимостью.
- Я больше не слышу её. Мелодию. Скрипку.
Словно это действительно должно что-то значить. Словно это самое важное. Словно единственно, что сейчас стоит сказать.
Выл неистово ветер. Надвигалась зима.