Просвет в облаках | ходы игроков | Мир не для нас

Бесконечная череда одинаковых дней застыла перед глазами. К открытым пространствам над головой, что сперва вселяли ощущение неуверенности и беззащитности, приспособиться отказалось не так уж и трудно – даже небо перестало вносить свою первоначальную нотку разнообразия.
Мир людей был огромен, но путь эльфийки лежал через наиболее пустынные его части. Травяные равнины вольных просторов могли радовать взор лишь совершенно идентичной картиной – впечатляющей и великолепной сперва, но в скором времени приедающейся.
После, когда Селина наконец вступила на земли Альянса, двинулась сквозь леса изувеченного эпидемией Аэдвера, ничего особенно и не изменилось. Знакомые до боли стволы деревьев вместо равнин, пустынные тракты. И всюду – следы катастрофы, что захлестнула сейчас королевства людей.
Пепелища, от которых так и веяло остаточной аурой разрушительной магии. Деревни-призраки повсеместно встречались вдоль избранного девушкой пути. Покинутые большинством прежних обитателей, бежавшими в страхе перед болезнью и войной, что была уже на пороге. Но не всем посчастливилось вовремя скрыться. В большинстве опустевших домов можно было обнаружить сгнившие трупы – там, где свирепствовала чудовищная болезнь, но в то же время, не дотянулись вездесущие инквизиторы Гильдии Магов со своей методикой «искоренения очищающим пламенем».
Впрочем, даже не это было самым гнетущим. Тела, убитые вовсе не чумой, а соратниками. Болтавшиеся кое-где на виселицах, выстроившихся вдоль дорог. Брошенные разлагаться в придорожных канавах. Грабежи, налёты и мародёрство. В трудные времена закон и порядок катились к чертям, а на свет неизменно выползали из тёмных углов разного рода ублюдки.
Даже Селина, которой впервые довелось оказаться в этих краях, могла со всей уверенностью утверждать, что Альянс переживает сейчас далеко не лучшие свои времена.

На протяжении затянувшегося изрядно пути главным спутником девушки сделалось одиночество. Хоть оно и неизменно сопровождало повсюду отшельницу, но именно здесь, вдали от сени родного леса, в чужой и непонятной стране, становилось особенно неприятным.
Изредка навстречу ей попадались караваны беженцев – колонны грязных и голодных людей, бежавших изо всех сил прочь от места, к которому направлялась Селина. Сама эльфийка предпочитала с ними не сталкиваться – без особого труда она заблаговременно различала характерные признаки приближения очередной группы незваных гостей и сходила с дороги. Не в последнюю очередь – из-за своего крайне необычного спутника.
Химера неизменно двигалась следом. Теперь, когда девушка полностью знала историю несчастного создания, она стала единственной, кому мог действительно доверять богомол. На чью помощь ещё мог надеяться и рассчитывать. Как выяснилось, жертва знала очень немногое относительно личности ведьмы. Чрезвычайно сложно было копаться в воспоминаниях такого рода гибрида, даже просто вести мысленную беседу с подобным существом представлялось занятием крайне проблематичным. И дело было даже не в ином стиле мышления, хоть он в некотором роде тоже присутствовал, а совершенно в другом…
Две разных сущности поселились внутри одного тела – личность девушки-чародейки, которую извращённая фантазия сумасшедшей заперла в эту ловушку, и дикого зверя. Хищного насекомого, начало которого каждую секунду боролось за власть над общим рассудком. Иногда зверь начинал побеждать и несчастное создание замыкалось в себе, часами могло вовсе не отвечать на вопросы Селины, целиком поглощённое незримой внутренней битвой. Пока что человеку неизменно удавалось отвоёвывать обратно утерянные позиции, но друидка как никто понимала природу этой борьбы и имела все основания полагать, что истинная сущность химеры находится под угрозой. Чем дольше девушка остаётся запертой в теле огромного насекомого, тем меньше остаётся в ней человеческого… Вот только изменить что-либо было пока что нельзя.

Оставалось лишь идти дальше по петляющему нещадно кровавому следу. Один раз прочувствовав ауру загадочного чародея, упустить её было уже практически невозможно. Селина преследовала его подобно акуле, которая ориентируется лишь по тонкой струйке крови в лазурной воде бескрайнего океана.
Хоть иногда след обрывался и пропадал, но девушке неизменно вновь удавалось на него выйти. И, судя по тому, что насыщенность «отпечатка» неуклонно возрастала, двигался чародей куда медленнее своих неумолимых преследователей.
Вот только, куда он ушёл? Всё дальше и дальше на юг. И можно было лишь строить предположения относительно конечного пункта его назначения.

Этот день на первый взгляд не отличался ничем от всех остальных. Начинался столь же уныло, скучно и однообразно. Лишь песок тракта под ногами, лишь стены деревьев с обеих сторон. Ничто не предвещало последовавших за этим событий.
Истошного крика, прорезавшего тишину раннего утра. Роса всё ещё блестела на высокой траве, туман стелился в оврагах и низинах. И тишина, ни одного человека на многие мили вокруг. Крик боли и ужаса оказался в таких обстоятельствах явлением совершенно внезапным. Доносился он из леса, в стороне от избранной эльфийкой дороги. Химера позади тут же насторожилась, замерла, повернув голову в сторону звука. На разум Селины обрушился почти непригодный для понимания коктейль из чувств и эмоций, обрывков образов и неясных тревог. С каждым днём понимать спутницу становилось всё более трудно.
Крик повторился. Женский – на этот раз явно не ужаса уже. Только лишь боли.

Мир представал в своих самых ярких красках, пьянящих и дурманящих больше, чем самый сильный наркотик на всем белом свете. Он дарил необычайно яркие эмоции, ощущение полета среди бесконечного, обнимающего своим спокойствием неба. Такого нежного, такого заботливого. Днем он был подобен бесконечной спокойной водной глади. Ночью же навевал тоску по дому и вселял трепет миллионами ярких огней. Таких далеких и равнодушных. Но яркое лоскутное одеяло над головой дарило Селине чувство свободы, которую она всю жизнь жаждала. И незримые ржавые цепи обязательств, державшие ее посреди, теперь казавшегося крохотным, леса, оборвались вместе с тысячами жизней ее сородичей. И каждый шаг, будь он по изумрудному мягкому ковру или по обжигающему незнакомому пологу бурой земли, отдалял молодую девушку от дома. Со временем дни стали сливаться. И если опасность после столкновения с кровавой, всеобъемлющей слабый разум, магией дарил остроту восприятия, то сливающиеся в однообразное марево дни долгого путешествия эту остроту стирали. Притупляли чувство осторожности, вселяли тоску. С каждым днем Селина все больше чувствовала пустоту и утрату. Она осознавала, что сменила одни цепи обязательств на другие. Они тяготили душу, вселяли отчаянье. Новая, ранее неизвестная, бездна поглощала хрупкое молодое сердце. Ночью девушка просыпалась от ярких кошмаров.

Ее окружали мертвецы, тянули свои костлявые руки со свисающей лохмотьями кожей и обнажающейся плотью. Из пустых глазниц их на манер слез текла темная кровь, часть ее застыла на лице. И пустота этих дыр леденила душу. Заставляла кричать и бежать дальше. Она все бежала и бежала посреди бесконечного тумана. Девушка искала что-то. Она не понимала что. Во сне она ярко представляла себе свет, теплый и уютный. Но каждый раз выходя к нему из тумана, находила лишь костер, в котором горели и корчились все новые мертвецы. И в их искаженных болью лицах она узнавала родных. Каждый раз кошмар оборачивался для нее одной и той же трагедией. Они настигали. Неторопливые, но упрямые. Методично идущие к своей цели, жаждущие лишь отмщения и неведомого для себя покоя.

Селина просыпалась и продолжала путь, успокаивая страдающее сердце тем, что все не напрасно. У нее есть благая цель. Она не такая, не монстр, не бездумный убийца. Боже, нет. Селина все чаще слышала это странное людское словечко. Боже. Да разве существуй он на самом деле, позволил бы он такому происходить? Неужели эти странные создания, чей век был столь быстротечным, верили в бога? В такого жестокого, непоколебимого и равнодушного. Брат ополчился против брата. И подобно кошмарному сну в окружающем ее реальном мире, Селина натыкалась на мертвецов. У каждого была своя история при жизни, своя легенда. Короткая, полная боли. Во имя кого все эти живые существа умирали, убивали друг друга? Сжигали, как тряпичных марионеток. Кого-то вешали. Повешение- жестокая смерть, бесчеловечная и унижающая. Среди сброда, чьи разговоры долетали до чуткого эльфийского уха, долетали насмешки. Эти ублюдки верили, что человеческая душа покидает тело через рот. Странно и жестоко. Ведь так они обрекали человека на вечные муки после смерти. Все эти слухи казались пространными для Селины, лишенными смысла. Она не верила в жизнь после смерти или в богов. И тем более, в единого бога. Но тем более жестокой ей казалась человеческая натура. Так какова она на самом деле? Неужели все люди такие? Уничтожающие все вокруг себя, беспощадные. Но были и другие, попадались все реже и реже. То были отчаявшиеся жертвы обстоятельств, недобитые и слишком слабые, чтобы постоять за себя.

Но убийц, разбойников и несчастных беженцев объединяло одно важное обстоятельство. Они бежали прочь от того места, котором направлялась Селина, гадавшая о том, что ее ждет. Ловушка. И силки ее с каждым днем будто захлопывались за ее спиной. Отчужденность наступила, как чувство само собой разумеющееся. от бессилия что-то изменить. Лишь идти, вперед, не смотря ни на что. Равнодушие, поглощало ее измученный взор, уставший от картин страдания и смерти.

И лишь молчаливый спутник, не смотря на свою внутреннюю борьбу, помогал Селине не сойти с ума. Помнить о цели пути. Девушка поддерживала химеру,как могла, пыталась утешить. Когда та находила в себе силы для общения, Селина подбадривала спутницу. Призывала помнить о том, кем она была раньше. Ее былая жизнь поможет ей найти ту искру, ту таинственную силу, что наполнив ее , как бесконечный чистый родник, исцелит ее душу. Она призывала вспомнить о том, прекрасном, что наполняло ее, дарило ей так часто пренебрегаемое чудо быть собой.
Мы есть опыт всего пережитого. Мы являемся хранилищем наших воспоминаний, они делают нас теми, кто мы есть. Помни и ты. И твоя история будет жить вечно,- успокаивающим голосом вторила Селина, стараясь вселить надежду своей спутнице под аккомпанемент шелестящего ветра.- Будь сильной. Ты нужна мне.

Песок, светлого и сопровождающего теперь уже постоянно путников, петлял среди теплой зелени. Петлял и направлял куда-то дальше, на юг. Дальше, в петлю наступающего безумия. Тишину пронзил громкий истошный крик. Пронзил и оборвался на высокой надрывной ноте. Страх и боль были явно различимы в нем, оборвав раздумья на мгновение забывшейся Селины. Девушка без колебаний поспешила к источнику. Сорвалась, спеша и пугаясь от одной мысли, что может опоздать. Она должна помочь тому, кто еще может быть спасен. Быть может, когда-нибудь сильная рука ближнего точно так же поддержит и ее однажды.

Прочь с тракта. Подождёт кровавый след, уводящий Селину всё дальше на юг. Её главная цель была слишком абстрактна и неясна, в то время как где-то здесь, совсем рядом, кому-то требовалась немедленная помощь.
Сквозь заросли невысоких кустов, не оглядываясь. Можно было не сомневаться, что богомол, как и всегда, выдерживая дистанцию движется следом.
Интуиция подсказывала, что время уходит. Что нужно спешить, что промедление может обойтись слишком дорого. Если хочешь успеть на представление своевременно – стоит ускориться, перейти с шага на бег.
Волосы развеваются позади, свистит в ушах ветер. Эльфийский бег – стремительный и грациозный. Почти совершенно бесшумный. Уникальная способность, свойственная всем представителям этой расы – в то время как лучшим из людей не удаётся в совершенстве овладеть подобным искусством даже после месяцев изнурительных тренировок. Кажется, нога сама находит правильную позицию, безошибочно минуя сухие ветки и опасные кочки, ступая исключительно удачно и мягко.

Отголоски криков, которые навряд ли уловило бы на таком расстоянии ухо обычного человека, не умолкают. Вопли страха и ужаса – вторят им отвратные хрипы. Там, впереди, что-то определённо не так.
В голове роятся странные мысли, вытеснить которые оказался не в состоянии даже стремительный бег. Какое-то предчувствие, немое предупреждение. О том, что девушке не понравится то, что обнаружит она на поляне посреди этого чужого ей леса. Что речь идёт не об очередном грозном противнике – с такого рода проблемами она превосходно умела справляться.
Почему-то не уходило никуда ощущение, что впереди – одно лишь разочарование. Вопрос, в который Селина предпочла бы не ввязываться. Но отступать уже поздно. Бессвязные мольбы на незнакомом девушке языке теперь можно разобрать более чем отчётливо.
Эльфийка слышит и другой голос – отрывистые команды. Заливистый смех. Запоздало приходит осознание, что она понимает некоторые слова. Что под сенью этого леса звучит родная и мелодичная эльфийская речь. То, чего здесь быть не должно совершенно.

И почему-то не вызывает радости эта находка. Не оставляет плохое предчувствие. Подсознание уже успело проанализировать скудные сведения, сопоставить очевидные факты – и прийти к выводам, которые сама Селина пока ещё отрицала.
Замедляется бег – голоса совсем близко. Дыхание ровное, ни малейшего намёка на истощение или усталость после произведённого только что рывка. Ещё пара шагов – и последняя стена зелёной листвы останется позади. Приоткроется завеса, скрывающая от взора девушки сцену, развернувшуюся на этой поляне.
Ещё не поздно остановиться, повернуть назад… Но нет.
Правда в любом случае лучше недомолвок и лжи. Какой бы неприятной она не являлась.

Небольшая поляна, посреди которой растёт огромный и раскидистый дуб. Древнее дерево, действительно древнее. Почти физически ощущается его мощь – отшельники, много лет прожившие в добровольной изоляции от окружающих, начинают непроизвольно воспринимать подобные вещи.
Это дерево действительно заслуживало уважения. Не уступало в возрасте некоторым гигантам из сердца эльфийского леса. Вот только ни о каком уважении в этот момент не могло быть и речи.
Верёвки тугими кольцами обхватывали толстые ветви могучего дуба. Болтаются в воздухе многочисленные тела. Канаты впиваются в нежную кожу на шеях – посинели лица, застыл ужас в распахнутых широко глазах. Люди. Повешенные. Не меньше десятка. Превращают величественный, в общем-то, вид дерева в сцену из ночного кошмара. Тела синхронно раскачиваются под лёгкими порывами холодного ветра, скрипят верёвки в тщетной попытке вызвать сострадание у безжалостных палачей.

Полтора десятка эльфов столпились вокруг. Полукругом обступили несчастное дерево. Все стоят к Селине спиной – не в силах даже острые уши уловить мягкие шаги девушки. Все вооружены – мечи прячутся в ножнах на поясе, у пары в придачу ещё и луки.
Некоторые смеются. Но нет в этом смехе веселья. Лишь злорадство, боль и бесконечная ненависть. К всем представителям человеческой расы. Обида за предательство. За то, что не пришли на помощь, обрекли их на смерть.
Теперь – лишь обломки. Осколки великой некогда цивилизации. Обречённые на вымирание и прекрасно это осознающие. Эльфы живут долго. Слишком долго. Но платят за это своей плодовитостью. Даже если у них хватит ума сейчас затаиться, избежать в будущем глупых смертей, то шансов на выживание всё равно практически нет. Их слишком мало осталось.
Каждый, у кого есть ещё немного мозгов, это осознаёт. Понимает, что ему довелось стать свидетелем гибели своего народа.
В глубине души понимает это и сама Селина. Что время эльфов ушло, канули в бездну годы былого величия. Этот мир теперь принадлежит людям. Этот мир отрёкся от самых древних своих обитателей.

Их боль понятна. Понятна их ярость. Нелепые попытки хоть что-то сделать. Как-то отомстить напоследок, оставить в память о себе хотя бы подобные кладбища. Хоть через ненависть заставить людей себя вспоминать.
И просто отомстить. Убивая невинных селян, вымещать свой гнев на всё человечество.
Смеялись не все. Некоторые просто молчали – застыли в торжественном безмолвии, наблюдая за зрелищем. Им было не до смеха, не нужны здесь слова. Лишь приподнимались уголки губ в полных боли улыбках.
Не все люди мертвы. Бородатый мужчина ещё извивался в петле, пуча глаза и без особого успеха пытаясь просунуть пальцы под впившуюся в горло верёвку. Одна девушка ещё была на земле. Совсем молодая, почти ребёнок. Именно она визжала, металась в кольце мучителей, моля о пощаде. Спутались в бесформенные космы красивые некогда белые волосы.
Страх отпечатался на по-детски наивном лице. Скорее всего, она даже не понимала сути происходящего. Не догадывалась о событиях, за которые мстит ей теперь «высшая» раса. Но никого это не беспокоило. Палачи непреклонны.

Здесь только молодёжь – цвет эльфийского общества. Те, на кого остатки расы возлагали самые большие надежды. Те, у кого всегда было слишком много эмоций и энтузиазма, но слишком мало мозгов. Один оказался впереди остальных. Именно его пальцы обхватили тонкое запястье сопротивляющейся девушки. Длинные волосы жидким серебром ниспадали на плечи – этот был определённо красив, даже по меркам эльфийским. Незнакомы все без исключения лица.
Он говорил – тихо, отрывисто и, в то же время - со свойственной эльфам особенной мелодичностью.
- Встань, - на родном языке. Его даже не волновало, что девушка не понимает ни слова.
Она лишь плакала и трясла головой, не переставая что-то шептать. Резкий и хлёсткий удар по лицу – кулаком, но не раскрытой ладонью. Красивое лицо эльфа на мгновение исказилось неприкрытой жестокостью. Голова девушки дёрнулась, та всхлипнула, но всё же поднялась. Больше не молила о пощаде, не просила о помощи. Лишь катились слёзы из глаз. Она не обращала внимания на фигуру, что застыла позади остальных. Несчастная уже не верила, что хоть кто-нибудь может помочь ей пережить эти мгновения кошмара.
Последняя петля, пока что пустая, болталась в воздухе, ожидая финальную жертву. С злобной ухмылкой беловолосый эльф бесцеремонно толкнул девушку в сторону смерти.

По отдалению от тропы, след кровавой магии ослабевал, не нависая над сознанием дурным предчувствием. Становилось немного легче, даже мысль о предстоящем противостоянии настолько сильно не угнетала. По началу Селина осторожно кралась, затем перешла на бег, осматриваясь по сторонам и стараясь запомнить дорогу. Окружение леса все же успокаивало и придавало уверенности. Так, словно всего пару шагов отделала ее от чужого дома и совсем родного, знакомого с детства.
Она вслушивалась в отдаленные голоса, стараясь примерно представить происходящее и подготовиться к дальнейшим действиям. Проанализировать, выработать план. Но... одно дурное предчувствие сменилось другим. Только вот груз на совести Селины стал куда тяжелее и от чего-то на сердце появилась ноющая тоска. Будто ее предали. Будто все, чему ее учили было ложью. Все ее ценности противоречили тому, что она предчувствовала. Нет, такого быть просто не может. Ее сознание, скорее всего, просто играет с ней. Все могут ошибаться. И она, Селина, тоже.

Последний шаг оказался самым тяжелым. Всего один шаг, но казалось, именно он отделял ее от коварства всего мира. Только он мог сохранить душевный покой Селины. Стоило просто развернуться и уйти. Но крик. Боже, он не давал ей покоя. Он резал по самому больному, заставляя нетерпеливо дергаться. Нет, Селина не сдастся. Даже если весь мир вдруг перевернется и встанет вверх тормашками. И вот, спасительная изумрудная пелена спадает. Зрелище, представшее перед девушкой, окончательно разбивает ей сердце. Как же теперь быть? На чьей ты теперь стороне, заблудшая душа?

Мгновение шока заставило Селину несколько секунд помедлить. Она судорожно огляделась по сторонам, пытаясь понять, снится ли ей кошмар или все и правда происходит наяву. Мертвецы, сколько их. По коже пробегает холодок и хочется бежать куда угодно, бежать без оглядки. Реликвия их народа стала виселицей. Предзнаменованием для человеческого рода о том, что у них нет более друзей. Лишь враги со всех сторон. Предзнаменованием деградации эльфийской расы и их скорой гибели. Не выстоять им в одиночку. Даже по одиночке их всех рано или поздно сотрут с лица земли.

Не бывать этому! Мысль, внезапно породившая злобу, неведомую до сих пор. Злобу на весь этот сброд, порочащий память предков. Уж лучше смерть, чем такое существование! Будто горстка паразитов, наживающаяся на чужом горе. Шаг вперед. Темный узор на теле девушки вновь обретает мягкое почти бархатное свечение.
- Достаточно!- ее разгневанный голос перекрывает мольбы о помощи, крики страха и родную речь, смешки, перешептывания. Он звучит громогласно и исполнен власти. В тот же миг легкие багровые искорки вспыхивают, перерубая многочисленные веревки. Перерубают, не вредя при этом могучему исполину. Трупы падают на землю безвольными марионетками. Всего один единственный выживший чудом бородатый мужчина теперь может отдышаться. Пусть он станет свидетелем, что не все представители их расы столь озлобленны и глупы. Жаль, что это место вряд ли теперь удастся покинуть живым. Даже Селина не представляла, как она сможет переубедить, пересилить всех этих воинов. Но и будущего она уже не видела. Лишь смерть.

Несколько секунд тишины. Осознания. Эльфийка осматривала присутствующих, любовалась ими. И прощалась с ними навсегда. Взгляд ее остановился на зачинщике. Тот был подобен образу, что так старательно восхвалял в своих песнях их народ. Серебряные волосы, светлая кожа без единого изъяна, но взгляд... это выражение лица, наполненное злобой и мстительностью выдавали гниющее изнутри сердце.
- Оглянитесь вокруг! Что вы перед собой видите? Загляните в лица друг другу и осознайте же наконец жестокую правду! Вы стали ничуть не лучше людей, что отвернулись от нас! Но у них хотя бы была причина. А не желание отомстить за несуществующую обиду. Вы бродите по землям людей и не видите очевидного! Их земли гибнут. Людской род одолевает чума! Их земли разрывают на части маги крови! Они не смогли бы помочь нам даже желая. Их королевство тоже нуждается в помощи. А вы! Вы! Упиваетесь злобой и вымещаете ее на тех, кто слабее вас,- так начала свою речь гордая эльфийка под множеством взглядом. В ней не было страха, лишь решимость. Готовность к смерти и потерянная навсегда надежда на будущее для их народа. Для тех, кто выжил в страшной резне.

- Разве этого хотели бы наши предки? Разве так они представляли наше будущее. Вы сами воруете его у себя! Веками наш народ собирал по крупицам и хранил мудрость этого мира. Мы были старожилами всего самого прекрасного, что только существует на свете. Пусть наши дома разорены, и большая часть из нас покинула этот мир навсегда, у нас еще есть надежда. Если мы будем осмотрительны, мы сможем объединиться и отстроить города. Пусть нас будет меньше, но мы не станем извергами и паразитами! Мы никогда не восполним эту потерю. Этот мир больше не принадлежит нам. Но во имя выживания мы должны объединиться с людьми! Пусть эта раса моложе нас. Пусть их сердца одолевают сомнения и страхи, но они ничуть не хуже нас. Не лучше, но и не хуже. Они просто другие, не надо их за это ненавидеть! Одумайтесь! Прекратите это бесчинство!

Она была непреклонна, хоть и ощущала все эти пытливые взгляды на себе, непонимание. Но их всех объединяла одна боль. Боль утраты. И всепоглощающее, порой толкающие в пучины безумия, отчаяние. Но сейчас она пыталась пробудить в них память того, какими все они когда были. Селина обращалась ко всему лучшему, что жило в их сердцах. Она верила, что души всех этих молодых эльфов еще можно спасти. А если нет- она похоронит их всех, даже если и самой придется умереть. Она оставит кровавый след в этой истории. Поставит точку на этом кровопролитии.

Светловолосый эльф лишь засмеялся в ответ. И не было в этом смехе даже намёка на то веселье, что он пытался сейчас показать. Если внезапное появление эльфийки его удивило, то виду он не подал. Даже магия, что прорезала пространство сотнями крошечных искр, не особенно впечатлила их предводителя.
Он был молод, тщеславен и глуп. Озлоблен. Но вовсе не столь безудержно храбр. В другой ситуации он бы сто раз подумал, прежде чем бросить вызов странной девушке, чьи татуировки постепенно загораются загадочным светом. Но не сейчас. Не когда в крови бурлит порождённый убийствами адреналин, не когда вокруг – верные и отчаянные соратники. Не могла одиночка-друидка испугать одержимую общей идеей толпу. Не могла своими словами заставить их передумать, переосмыслить поставленную не так давно цель.
Уже почти все повернулись - сосредоточились на Селине сотни взглядов, наполненных страхом и ненавистью. Могучий бородатый мужчина, выпучив глаза сидел на земле, судорожно дыша и растирая обеими руками покрасневшее горло.
Светловолосая девушка металась из стороны в сторону, но круг палачей оставался по-прежнему неприступен. Несмотря на появление нового действующего лица, они вовсе не собирались так легко отпускать свою жертву. В конце концов она, осознав всю плачевность собственного положения, всё же остановилась, всхлипывая и крепко обнимая себя руками.

А беловолосый лидер тем временем вышел вперёд, оставляя позади менее смелых соратников. Остановился перед Селиной, бросив полный презрения взгляд на оборванные верёвки.
- Всё кончено. Время эльфов ушло. Что бы мы не делали, что бы не предпринимали – рано или поздно последний из нас покинет этот мир навсегда. Но прежде чем это случится… Мы утопим в крови земли людей. Заставим их понять, какую ошибку они совершили. Заставим запомнить. Вырежем десятки и сотни этих выродков, вплоть до того момента, когда последний из нас не упадёт, сражённый мечом очередного закованного в железо ублюдка.
Он замолчал, глядя прямо в глаза Селине. Пальцы эльфа сомкнулись на рукояти меча.
- Мы просто сами выбрали способ, которым хотим уйти из этого мира. Смерть, которая заставит задуматься. И кто ты такая, чтобы пытаться нам помешать?
Остальные стояли позади молчаливой стеной. Почти все молоды. Все без исключения – разделяли мрачную решимость своего предводителя и его фатализм.
- Здесь уже были такие. Твердили, что мы должны объединиться с людьми, что наш настоящий враг – это Орда. И как думаешь, где они теперь? Мертвы. Перебили друг друга. Все без исключения кормят червей.

Вниманием Селины завладел молчаливый эльф в первых рядах. В отличии от остальных, он выглядел старше. Вместо традиционных для представителей своей расы роскошных волос – бритый череп. Мрачное выражение лица, в спокойных глазах – настоящая ненависть. Чувствовалось, что он здесь не потому, что пошёл следом за остальными. Не потому, что его принудили авторитет и ораторский дар идейного лидера. А потому, что хочет этого сам. Жаждет утопить в крови окружающий мир, забыться, смыть свою боль. Молчит, не произносит ни слова. Но в каждом жесте чувствуется решимость атаковать, в то время как в поведении остальных уже проскальзывает лёгкая неуверенность.
- Была ли ты там эльфийка, под стенами крепости? Видела ли, как умирают на глазах родные? – продолжал говорить светловолосый, продолжая медленно наступать. Взглядом давил на Селину, стремясь заставить девушку смутиться и отступить. Но для этого у него в любом случае явно не хватало уверенности – за показной бравадой прятался страх.
- Я был там. Я видел.

- Заканчивай с ней, Яервар, - тихо и глухо проговорил бритый, тоже выступая вперёд. Вот его присутствие действительно напрягало, давило, чувствовался некий внутренний стержень. – Хочешь спасти их?
Он мотнул головой в сторону девушки, что уселась на землю около мужчины, который до сих пор тщетно пытался прийти в себя.
- Да пожалуйста, - презрительно бросил он. – Забирай. Убивай или проявляй милосердие. Мы пойдём дальше. К следующей деревне. Навстречу новому каравану или очередной группе беженцев. Я не стану без лишней необходимости убивать своих. Если, конечно, ты не попытаешься нас остановить.
Он ухмыльнулся. Криво, зло, угрожающе.
- Если, конечно, ты не решила играть в высшую справедливость.

Она стояла как вкопанная и все не могла поверить собственным глазам. Ни один, абсолютно ни один из ее рода не передумал. Доводы разума оказались тщетны, вызывая нетерпение и злость. Неужели ей придется погибнуть вот так, от рук собственных собратьев? Или устроить бойню, одну из многих. Неужели им все мало?
Светловолосый эльф оказался глух к ее словам, или быть может не улавливал их смысл. Как они могли пасть столь низко? Самое время, пожалуй, найти веру подобную человеческой. Быть может, она смогла бы стать для Селины утешением в такой ужасный момент. Но на ум не приходило абсолютно ничего близкого, родного сердцу.
Но ведь все не могут быть плохими, так просто не бывает. Столько отчаяния, злобы. Да в ней самой их было через край. И все же она находила в себе силы поступать по совести.
Просто стоило взглянуть на эту бедную девчушку. В ловушке. Смерть уже стоит за ее левым плечом и ожидает своего рокового часа.
"Ради чести стоит умереть",- единственная мысль, что родилась в голове эльфийки с каким-то пугающим спокойствием, примирением.

- А вы были рады помочь им найти кратчайший путь в собственную могилу, да? В убийстве мало чести. И утопи вы весь мир в крови, это не принесет утешения. Боль не заглушить ненавистью, глупец,- послужило ответом лидеру этого сброда. Впрочем, без особой надежды переубедить, достучаться. Пусть так.- Знай, от меня пощады не будет. Убейте сразу. Или умрите, как крысы. Вы уже не те, что были частью великого народа. Вы растоптали в грязи все, что мы когда-то ценили.

-А ты еще кто?- презрительно обратилась она к старшему эльфу, выступившему вперед.- Кто вы вообще такие, чтобы судить людей? Дезертиры, раз так. Сброд.
Да, ее не было в тот момент, когда ее родной город рушили. Ее не было в момент смерти ее родителей. Но она с радостью отдала бы за них свою жизнь. За каждого эльфа, знающего честь и историю их народа. Она умерла бы с улыбкой на глазах, забирая вместе с собой как можно больше поверженных врагов. И пусть этот странный тип, поддерживающий Яервара, потерявшего саму суть себя, вызывал у нее страх. Она никогда в этом не признается. Не покажет слабины. Это они должны ее бояться. Ее, одиноко стоящую волшебницу, осмелившуюся пойти наперекор всей этой толпе.

Медленным красивым жестом, присущим высокому народу, она сложила руки в почтительном знаке. Среди людей он известен как "намасте". Хотя для эльфов, как и для самой Селины, он нес совсем иное значение. Всего на секунду ее глаза оказались закрыты. А открыв их, можно было заметить, как в них плескалась магия. Она струилась вокруг друидки, служа продолжением ее собственно воли. Шелест листьев вторил ей. Сама природа была на ее стороне.
Левую руку она убрала чуть в сторону, багровые искры плясали меж пальцев. А правую руку Селина резко подала вперед, направляя магическую стрелу. Тонкая, словно настоящая, и разящая напрямик. Стрела была направлена на стоящего позади Яервара эльфа, чье сердце казалось Селине самым черным и погрязшем в пучине жестокости. Убийство, говорят, пьянит словно наркотик. Но ему нельзя поддаваться. А этот тип наслаждался им. Поддался искушению. И он, искренне верящий в правоту своих действий, был самым опасным среди всех этих эльфов. Так пусть же умрет первым!

И сорвался концентрированный заряд магической энергии с пальцев.
Злость, гнев, разочарование и обида – эмоции девушки, сплетаясь в единое целое, выплеснулись наружу через единственный удар, скрывавший в себе необычайно смертоносный и разрушительный потенциал.
Тишина вокруг, молчаливые ненавистные взгляды. Мужчина, успокаивающе обнимавший за плечи всхлипывающую девушку из рода людей.
Момент словно застыл, стремясь сохранить и преумножить своё впечатляющее величие. Окажись поблизости талантливый художник, он наверняка не упустил бы возможности запечатлеть эту картину, придумав для неё множество громких и пафосных названий.
Действительно грустно. Остатки прекрасной некогда расы погрязли в ненависти и грехах, опустились до того, что без долгих разговоров убивают друг друга. Вождю Орды не удалось уничтожить всех поголовно, но он поразил в самое сердце их нацию. Для абсолютной победы этого оказалось вполне достаточно.

И шагнул вперёд бритый эльф – в его глазах застыли непоколебимая уверенность и решимость.
Он так и не вытащил из ножен свой меч, не попытался отклонить заряд зачарованной сталью. Казалось, напротив, распрямился, вдохнул полной грудью утренний воздух. Почти с наслаждением позволил магии себя поразить.
Его звали Азраил. И он искал смерть. Занимался саморазрушением и сеял вокруг себя беспочвенную жестокость, пытаясь утопить в чужой крови свои душевные раны. Но в те секунды, когда он увидел изумрудное сияние в глазах Селины, понял, что совершенно не хочет сопротивляться.
Когда он упал на колени, когда хлынула из чудовищной раны кровь на траву – на губах играла лёгкая и неуместная совершенно полуулыбка. Он умер мгновенно.
Молниеносно и почти без страданий.

И кинулись они почти одновременно вперёд.
Десятки эльфов, со свистом обнажающих собственное оружие.
Их поступками руководили эмоции. Кем-то – уже виденный секундой ранее фатализм, отупляющая жажда обрести смерть, что оборвёт эти изрядно затянувшиеся мучения. Кем-то – гнев и ярость, вызванные вмешательством и смертью очередного сородича. Другими – страх, желание избавиться от опасной друидки.
Они наседали со всех сторон. Набросились на эльфийку, обрушивая град смертоносных и стремительных сверх всякой меры ударов. Молодые, грациозные, неопытные. Они атаковали яростно и ожесточённо, набрасывались сразу почти со всех направлений, но им явно недоставало опыта. Буря мечей неистовствовала вокруг, с лязгом соприкасались клинки – эльфийская сталь вспыхивала приятным голубым светом, скрещиваясь с клинками из того же металла. Череда эффектных, но отнюдь не эффективных атак. Их было много, они мешали друг другу.
Клинок Селины метался подобно змее, один за другим отражая направленные в её сторону выпады. Легко, методично, без тени волнения. Изредка выкраивая несколько коротких мгновений для ответной атаки.

И вновь хлынула на траву красная кровь.
Отсечённые кисти, тела, перерубленные практически пополам. Глотки, перерезанные самым кончиком заканчивающего очередной пируэт смертоносного лезвия.
Не сражение, но новая бойня. Длившаяся несколько безумно коротких секунд, наполненных ужасом, предсмертными хрипами и хлещущей из жутких ран кровью.
И каждый удар безошибочно отбирает новую жизнь. Гора тел постепенно вырастает вокруг. Они не оставляют выбора, вновь и вновь бросаясь прямо на смертоносное остриё. Их слишком много, чтобы позволить себе хоть на миг расслабиться. Слишком много, чтобы выкроить в бойне место для акта милосердия, чтобы выбрать подходящий момент для пощады.

И вот, наконец отступают. Оставив гору изувеченных и не подающих признаков жизни тел на траве. И, среди них, одиноко стоящую посреди поляны эльфийку, чьи агрессивно пылавшие во время боя татуировки теперь медленно угасали. Не больше десятка осталось в живых. Яервар, который и вовсе не вступал в схватку.
Впрочем, по всей видимости, выжившим наконец удалось вбить в головы несложную истину.
И тишина была в эти секунды куда значительные любых слов, которые можно было произнести. Она была наполнено скорбью и памятью, осознанием. Какие слова покажутся подходящими после такого? В этом мире таких слов просто нет.
Ни на одном из всех существующих языков. Ни на одном из тех, что века уже как были забыты.
Лишь выдержав паузу можно начать говорить. И разрывают звуки эльфийской речи тягучую тишину.

Он и не думал прятаться. Селина заметила одинокую фигуру ещё издали – со стороны леса, что возвышался за спинами выживших эльфов, к месту побоища приближалось очередное действующее лицо.
Незнакомец кутался в чёрную ткань дорого плаща, роскошные чёрные волосы ниспадали на плечи. Острые кончики длинных ушей выдавали сородича. Усталый взгляд голубых глаз скользит по Селине, по телам и едва не ставшими жертвами людям.
Почти никаких эмоций – лишь усталость и безразличие. Именно он первым нарушил тишину, остановившись в некотором отдалении от основной группы.
- Я предупреждал, что этим закончится, - с откровенным презрением бросил он, глядя на болтающиеся на ветвях дуба обрывки верёвок.
Выжившие тихо перешёптывались о чём-то между собой, мрачно и отрешённо.
Яервар лишь утвердительно бросил:
- Галахаэр.

Галахаэр. Имя, вызывавшее определённые ассоциации даже в памяти отшельницы, которой безусловно являлась Селина.
По-своему известная личность. Долгие годы – единственный телохранитель последней королевы, в финале – посол, отправленный к королям людей, молить тех о снисхождении и помощи. По слухам, он добился аудиенций у всех трёх королей Альянса, рискнув прибегнуть к телепортации, моментально вернулся в Эларию. Выступив на собрании, убедил королеву оставить столицу, отступить в крепость, вопреки мнению всех куда более опытных и авторитетных советников. Участвовал в финальной битве за Щит – после этого сведений о его похождениях больше не поступало. По умолчанию считался погибшим. Ошибочно, по всей видимости.
- Идиоты, - всё столь же бесстрастно бросил Галахаэр, с грустью обозревая изуродованные тела. – Редоран готовится к обороне. Разведчики короля сообщают, что орда в полутора днях пути от столицы. Орки вошли на территорию Аэдвера. Они идут к городу, сжигая и грабя всё на своём пути.
При упоминании Орды в глазах бывшего посла зажглась какая-то особенная решимость.
- Я вернусь туда и встану вместе с людьми на стенах. А если кто-то из вас хочет вместо этого, - он кивнул в сторону исподлобья взиравшей на него светловолосой девушки, чудом избежавшей незаслуженной совершенно расправы. – Сразиться с настоящим врагом, то он пойдёт за мной следом. Сейчас нам нужен каждый меч. Нужен, как никогда.
На этот раз синие глаза не без интереса скользнули по лицу и татуировкам Селины. И остановились на чём-то позади неё. На высунувшейся из кустов голове настигшего наконец свою спутницу гигантского богомола. Антрацитовые глаза смотрели с какой-то особой печалью. Напоминая о кровавом следе, что уходит в сторону, противоположную от столицы. Всё дальше на Юг, к далёкой Веларии. Прочь от врага, уничтожавшего на своём пути целые нации.

Всего шаг отделял мужчину от смерти, которую он все это время преследовал по пятам. Он сеял ее вокруг себя, возможно, отчаянно призывая или просто пытаясь забыться. Смерть обходит стороной сильных духом, пусть даже их действия несут лишь разрушения. Мужественный воин принял смерть безоговорочно и с устрашающей решительностью, порождая тем самым сомнения у самой Селины. Он смотрел ей прямо в глаза с какой-то поражающей ее саму открытостью. Но менять что-то было уже совсем поздно. Магическая стрела, сплетающаяся из потоков энергии уже сорвалась с пальцев и стремительно настигала цель. Она попала прямо в сердце. Отпустила сомнения и боль. Прервала цепочку воспоминаний. Девушка же была готова закричать от обиды. Так не должно было случиться! Она ведь могла все изменить. Все могло быть совсем иначе.
Его имя было Азраил. И он улыбался, глядя на молодую эльфийку. Смерть запечатлела это неуместное выражение на его лице. Селина не испытывала радости от убийства, лишь обиду и горечь потери. А от улыбки этого эльфа становилось и того хуже.

Время потеряло свою ценность. Что есть время для рода живущего почти вечно? Что есть смерть для тех, кто ни во что не верит? Неужели их всех ждет лишь забытье и пустота?

Происходящее дальше усталый разум просто отказывался воспринимать как реальность. Девушка действовала скорее по привычке, спасая свою собственную жизнь. Лица нападающих. Они мелькали рядом. У некоторых нападающих запоминались лишь какие-то детали, рассматривать просто напросто не было времени. У кого-то был фамильный перстень, гордость и отличительный знак той или иной семьи, у кого-то расшитая одежда знати. Все потеряло свою четкость на несколько мучительно долгих мгновений. Она лишь отражала атаки, не понимая, почему они все так верили в успокоение убийством. Почему не приняли ее слов, она ведь пыталась подарить им надежду. Новое будущее. Идею. А не бессмысленную резню, продолжением который стали эти молодые эльфы. И втягивали в нее всех, к кому прикасались. Вот и Селина вновь действует скорее так, как должна. Нежели так, как сама того желает.

Все прекратилось точно так же, как и началось. Девушка стояла пытаясь отдышаться, взгляд ее исподлобья яростно сверлил Яервара. Но никто больше не подходил, не пытался напасть. Селина в этот момент, должно быть, выглядела устрашающе. Перепачканная кровью одежда и кожа, под которой все еще оживало легкими всполохами изумрудное пламя. И взгляд, прожигающий насквозь, ненавидящий каждого из присутствующих. Как много ей хотелось сказать, но она так и не сумела облачить свою мысль в слова, жестокую правду.

Это сделали за нее, освобождая от обязанности вновь говорить, убеждать присутствующих. Легендарный Галахаэр, облаченный в черный, будто траурный, наряд вышел из тени. На свету черты лица его приобрели некоторую резкость, и все же он был красив. Какое-то время девушка не могла что бы то ни было ответить. Она просто наблюдала за происходящим, не веря свои глазам. Даже она слышала то, как воспевали его мудрость. Увы, таких как он слишком мало в их роде для спасения.
Селина методично очистила лезвия клинков о собственные походные брюки, хуже уже не будет, и спрятала их в ножны. Взгляд ее приобрел свойственное эльфийке спокойствие. Но выражение лица... она была разочарована в собственных собратьях.
- Это большая честь,- кивнула она послу и телохранителю королевы, Галахаэру. Селина не испытывала желания разговаривать, пусть даже с ним. Она слишком молода, она все еще испытывает чувства так, будто каждое из них физически осязаемо. Ее сердце еще не успело покрыться отрешенностью за долгие годы жизни. Нет в ее словах холодка и равнодушия.- Жаль, что вот так.
Селина переступила через горы трупов без колебаний. Она подошла к людям и передала каждому из них образы того, что они свободны. Попыталась извиниться. Она показала им то, как они могут выбраться с этой поляны и направиться по дорожке либо к городу, либо дальше, куда им нужно. И дала немного имеющихся у себя денег и еды. Это не возвратит время вспять, не заставит забыть все пережитое. Весь ужас этого дня. Но, по крайней мере, покажет некоторую заботу. Покажет, что не все эльфы кровожадны, что они просто напуганы и запутались. Что во многом они похожи. Она проследила, чтобы те безопасно покинули поляну.

Наконец она подошла к Яервару. Взгляд ее изучал каждую эмоцию на лице эльфа.
- Видишь, каждый из них убит по твоей вине,- одну руку она положила эльфу на плечи, а другой она обвела горы трупов, жест вышел весьма показательный и широкий.- А ты даже не потрудился замарать собственные руки, чтобы хоть кого-то из них защитить. Запомни их лица. И храни память этого дня до самой смерти.

Она отстранилась весьма резко, будто ей было противно даже рядом находиться. Селина подошла к химере, опасаясь, что эти незнакомцы могут натворить еще какую-нибудь глупость. В глазах ее затаились боль и разочарование.
- Видите, что вы натворили по собственной глупости. Лишь напрасная смерть дорогих вам товарищей. Пусть лучше за вас продолжит думать мудрый Галахаэр. У него это получается гораздо лучше. Мне жаль, что все вышло именно так. Но вы сами не оставили мне выбора.

Эльфийка пыталась сделать собственный выбор. Она разочаровалась в собственных сородичах, хоть все это время и искала их, надеясь объединить, и хоть что-то сделать во имя нового будущего. Которого, как ей казалось, у них больше нет. Друидка проследила за взглядом посла.
- Это мой лучший и единственный друг в моем путешествии. Она нуждается в помощи, став жертвой кровавой магии. И будь я проклята, если весь этот сброд заслуживает помощи больше,- впервые за несколько мгновений на лице Селины отразилась вся горечь принимаемого ею выбора. Казалось, она была готова разрыдаться. И все же нет, подкатываемая истерика сдерживалась усилиями воли. Она присела на камень рядом с химерой.
- Что вы знаете о кровавой магии, Галахаэр? Можно ли спасти душу, вселенную в тело химеры?

Выжившие эльфы застыли – некоторые из них провожали удаляющихся людей печальными взглядами. И дело было совсем не в кровожадности или жажде возмездия, здесь определённо присутствовало нечто иное. В ответ на реплику Селины Яервар не сказал ничего – так и молчал, исподлобья поглядывая на Галахаэра, который неторопливо прошёлся вдоль строя.
Никто не собирался спорить теперь, в присутствии бывшего телохранителя. Эльфы, по всей видимости, были готовы пойти за ним. Безропотно следовать за тем, кто предоставляет им шанс умереть, но не просто подохнуть, а отомстить за гибель всего, что было им дорого. И уже казалось не важным, что придётся стоять плечом к плечу с королями людей – ничего ровным счётом это не значило. Важно лишь то, что на стены города будут бежать солдаты орды. Зеленокожие варвары, ведомые своим чудовищным предводителем. И, если подумать, почти не имеет значения, разобьётся ли живая волна об очередное препятствие или же поглотит город и двинется дальше. Ни для этих остатков древней и могущественной некогда расы, ни для самого Галахаэра, в глазах которого читалась отрешённая решимость абсолютного фатализма.
Возможно, победа ещё что-то значила для Селины. Наверняка, победа была единственно возможной целью людей. Но самих эльфов уже почти не волновали высокие идеалы.
Галахаэр криво ухмыльнулся в ответ на слова друидки относительно чести. По всей видимости, он имел иное мнение относительно степени собственной важности.
- Не так уж я мудр, - проговорил он, с нескрываемым интересом изучая химеру. – И я не знаю о магии крови ни черта ровным счётом.
Говорил бывший посол искренне, но без всякого сожаления. Казалось, судьба несчастного создания его не особенно занимала.
- Я не маг, я всего лишь никчёмный посол и провалившийся телохранитель.
Безусловно, Галахаэр специально преуменьшал свои познания в нелёгком искусстве, но всё-таки оставался прав в главном – он не был настоящим чародеем. Он не был стар, навряд ли намного старше Селины. Как следствие, не являлся носителем мудрости предков. Он никогда не обучался на заклинателя и, уж тем более, был далёк от познаний, которыми обладали члены круга друидов, хоть и обладал зачатками способностей к магии.
- Я знаю другое, - говорил он теперь почти шёпотом, хрипло и отрешённо. – Если орки сожгут дотла Редоран, если эта опустошительная волна прокатиться по всему Аэдверу… Сотни, если не тысячи жизней будут загублены. Пусть, лишь людей, но… Для тебя, кажется, это не имеет большого значения.
Он мотнул головой в сторону спасённых только что крестьян, которые уж точно эльфами не являлись.
Галахаэр говорил настолько бесстрастно, что становилось неясно, действительно ли он хочет убедить в чём-то Селину. Действительно ли ему есть хоть до чего-то здесь дело.
- Я не стану утверждать, что именно твоя помощь станет решающей. Возможно, мы все умрём там… Или справимся и без тебя. Я лишь спрошу… Друидка, - взгляд скользит по характерным узорам татуировок. – Готовы ли ты подвергнуть риску миллионы ради сомнительной возможности спасения единственной жизни?

Взгляд девушки коснулся светлого лоскута неба в поисках успокоения. Она старалась привести мысли в порядок и унять нахлынувшие эмоции. Фатализм не лучшая черта, теперь ставшая некой особенностью их расы. Они потеряли все. Они знают терпкий вкус горечи и жгучий привкус разочарования. И ни одна радость жизни, ни одна из утех никогда не заглушат ее и не заставят забыть. Это их наследие, память и достояние.
- Как скажешь,- обреченно вздохнула она, что-то для себя решив. Лицо ее стало спокойнее. И лишь оттенок печали остался одинокой искрой в темно-изумрудных глазах. Селина опустила свой взор, вернувшись к картинам настоящего и следам, отголосками произошедшего несколько мгновений назад.- Я согласна, не стоит разменивать всего одну жизнь на сотни и даже тысячи. Быть может, даже больше. Но подумай, кем мы стали. Оглянись. Ты видишь? Видишь, какое достоинство у нашей расы? Ты понимаешь прекрасно, о чем я. Ты испытал на себе все это гораздо раньше меня.
Друидка скользнула взглядом по могучему древу и вновь обратилась взором к собратьям.
- Я не склонна рассуждать, что количество может перейти в качество. И мой друг стоит всех этих оборванцев без рода и племени. И, честно говоря, я с радостью забыла бы этот день.
В какой-то момент в голосе, казалось бы, успокоившейся вновь расположенной к разговору девушки, появились ледяные нотки. Сейчас она решила судьбу не только свою, но и своего спутника. Загадочной химеры, о которой никто из присутствующих ничего не знал.
- Она стоит всех этих жизней,- утверждение повисло в воздухе немым приговором, который Селина была готова выдвинуть не колеблясь.
- Но ты правильно заметил. Там будут люди, которые достойны своего будущего. Быть может, я смогла бы встретить кого-то более достойного среди этих призраков собственного прошлого,- она кивнула в сторону стоявших, теперь уже безропотных эльфов. Видимо, под призраками она подразумевала именно их. Возможно, даже себя и самого Галахаэра. Во многом, суждения ее не столь касались людей. Потрясение этого дня еще не сошло на нет. Еще не оставило ее в покое. И все же зеленоватое пламя на узорах потухло. Больше не было гневных потоков и магических всплесков.
Селина замолчала. Она будто вслушивалась в шелест листвы, тихие отголоски ветра. Но взгляд ее прояснился, отбросив дымку задумчивости. Она обратилась к химере, вновь облачая слова в образы. Больше уже по привычке.
- Ты ведь понимаешь, какой выбор стоит передо мной? Как бы поступила ты?- стоило вопросу слететь с губ Селины, а мысленным образам воплотиться, губ ее коснулась теплая улыбка. И все же в ней присутствовала грусть.- Я уверена, ты бы поступила правильно. Если бы не обстоятельства, конечно.
В какой-то момент эльфийка не совладала с собой, она нахмурилась опустив взгляд. Но тут вновь посмотрела на химеру.
- Ты ведь понимаешь, что я не могу поступить иначе? Прости меня. Прости, что не могу сдержать обещания. Но ты в праве не идти со мной. Ты можешь продолжить свой путь сама, чтобы спасти свою душу. Или пойти со мной на удачу. Хоть она и давно отвернулась от нашего народа,- усталый вздох и поникшие плечи девушки говорили о том, что она успела привязаться к новой знакомой. Слишком долго она была совсем одна. Слишком сильно было магическое касание, открывающее взгляд и чувства химеры с ее собственной точки зрения. Будто они стали родными за столь короткое время. И самое страшное- осознание неизбежного, надвигающегося рока безумия ее нового друга.
- Что ж, Галахаэр, думаю, нам стоит поспешить. Надеюсь, я не совершаю новой ошибки, отправляясь на очередную бойню.
Селину теперь мучил всего один вопрос, правильно ли она поступила. Чиста ли теперь ее совесть.

- Нашей расы больше не существует, - мрачно откликнулся Галахаэр, принимая, впрочем, решение девушки.
И первым пошёл вперёд, не оглядываясь для того, чтобы узнать, кто именно двинулся следом. Растянувшаяся колонна понуро бредущих эльфов выглядела печально и мрачно – под сенью чужого и незнакомого леса предавались своим невесёлым воспоминаниям представители наиболее древней и благородной некогда расы.
Шествие обречённых. С каждым новым шагом приобретавшее иной смысл. Воины поднимали головы, приосанивались, вновь расправляя плечи. Было что-то приятное в осознании того факта, что наконец их целью не является мародёрство. Даже не грабежи. Им не придётся убивать безоружных, не придётся рубить умоляющих о пощади лишь затем, чтобы унять таким образом свою боль. И среди эльфов до сих пор оставались достойные представители, но… Предвкушение настоящего дела порождало искру благородства в сердце каждого из них. Они молча шли вслед за Галахаэром – для этого шествия не уместны были разговоры. Совершенно некстати пришлись бы походные песни. Достойным и единственно верным аккомпанементом подобного марша была тишина.
Тишина, звучавшая для каждого из них куда громче дроби бесчисленных барабанов. Тишина, наполненная смыслом в куда больше мере, чем любая из песен, спетых со дня сотворения этого мира. Очень глубокая тишина. Тишина, которую смел нарушить лишь ветер, порождавший по-летнему обманчивый шелест опадавшей листвы.
Химера ничего не ответила. Укоряюще глядела на Селину своими антрацитовыми глазами. Когда эльфийка двинулась вслед за собратьями, та, всё ещё не в силах поверить в происходящее, поплелась следом. Некоторое время она тащилась позади в нелепой надежде заставить таким образом девушку изменить принятое решение. Каждый шаг, отдалявший несчастное создание от на удивление чёткого кровавого следа, причинял неимоверную боль. Несколько минут огромный богомол преследовала колонну эльфийских солдат. Не издавая ни звука, но наверняка умоляя в душе. В конце концов, всё же остановился. Химера застыла на месте, продолжая смотреть. До тех пор, пока листва не перекрыла обзор. До тех пор, пока не затихло эхо шагов вдалеке.

Редоран. Огромный город, раскинувшийся на равнине около леса. Обнесённый стенами. С нескольких сторон к столице Аэдвера подходило несколько трактов – практически заброшенных в данный момент. Размер города поражал воображение – такого скопления живых существ в одном месте большинству представителей лесного народа никогда в жизни видеть не приходилось. Подумать только, сколько людей. Страшно представить, сколько невинной крови прольётся, если падут эти стены.
Путь до ворот занял немногим более часа – издалека заметив знакомую фигуру Галахаэра во главе небольшого отряда, стражи заранее подняли преграждавшую путь металлическую решётку. Мрачные люди немыми статуями застыли на стенах – никто не приветствовал эльфов, не было заметно даже намёка на ликование.
- Несколько недель назад король покинул столицу вместе со своей гвардией, - поделился информацией Галахаэр, приближаясь к воротам. – Вся ответственность теперь лежит на правящем совете, который, судя по тому, что я успел увидеть, только и делает, что спорит по любому поводу. А иногда и без повода вовсе.
Пустынные улицы ощерились тёмными громадами опустевших домов. Город в целом выглядел брошенным и покинутым. Немногочисленные прохожие, что изредка попадались навстречу, практически не отрывали глаз от земли. Чувствовалось, что Редоран замер на пороге войны. Что те жители, которые не бросились прочь в массовом бегстве, и те, кто не встали на стенах рядом с солдатами, всё ещё здесь. Прячутся в комнатах, утопающих в спасительном полумраке. Боятся подходить к окнам, но, на самом деле, даже близко не представляют, что их ожидает ещё впереди.
Площади опустели – закрылись ещё совсем недавно многолюдные рынки. По небу ползли серые тучи, одним своим видом угнетавшие и обещавшие в скором времени обрушить полноценный ливень на землю. В другое время эльфийский отряд наверняка привлёк бы к себе внимание горожан, но теперь любопытство душила огромная тень, нависшая над закоулками огромного города.

Сменялись кварталы – сперва это были низкие и не впечатляющие совершенно домишки, что боязливо жались к стенам. Но, по мере приближения к центу, всё более роскошные и поражающие воображение особняки возвышались по обе стороны улицы. Улица, которая прямой стрелой тянулась от ворот прямиком ко дворцу, прорезая насквозь городское пространство. От неё отходили улочки поменьше, ветвились бесчисленные переулки, но именно эта улица была главной.
Ступени дворца. Галахаэр привычно уже взбегает по ним, двое стражей у входа расступаются без лишних вопросов – большинство эльфов остаются снаружи, лишь некоторые входят туда, вслед за негласным предводителем небольшого отряда.
Пустынные коридоры. Какой-то просторный кабинет вместо ожидаемого тронного зала. Письменный стол, заваленный свитками и разнообразными картами. Несколько человек склонились над наиболее крупной из них – старики по меркам людей, головы почти всех сковывает седина, в то время как белоснежные бороды придают им мудрый и величественный вид.
Тихо переговариваются – замолкают при виде вошедших. Но тут же беседа возобновляется – Галахаэр, остановившийся в некотором отдалении, шёпотом переводит спутникам слова незнакомого языка.
- Вернулся посол от герцога Эрлейна – тот обещает быть с войсками к завтрашнему утру.
Всеобщий вздох облегчения.
- Вести с Юга – согласно этому донесению, варвары достигнут наших стен не раньше, чем через несколько дней, - вещает древний старец, который, прищурившись, изучает содержание какого-то свитка.
- Поселения Айвил, Таррад и Меррина разграблены и сожжены дотла. Разведчики сообщают, что обнаружить уцелевших не удалось, - вторит ему другой, идентичный практически, голос.
- Галахар, - наконец-то советники соизволили обратить внимание на визитёров. Черноволосый эльф склонил голову в знак приветствия.
- Сколько с вами людей?
При слове «люди» королевский телохранитель ухмыльнулся, но всё же ответил:
- Четырнадцать. Считая тех, кого вы видите сейчас в этой комнате.

Старцы вновь принялись совещаться. На этот раз Галахаэр уже не переводил, но в интонациях мудрейших советников явно слышались нотки неодобрения и тревоги. Периодически кто-то из них бросал исподлобья взгляд на гостей – Селине тоже досталось вполне внушительное количество их внимания.
- Герцог Эрлейн обещает созвать знамена. К утру в нашем распоряжении окажется несколько тысяч лучших рыцарей Аэдвера, - отрывистым шёпотом переводит Галахаэр, внимательно прислушиваясь к совещанию королевских советников.
Старики энергично трясут головами в знак согласия с предыдущим оратором.
- Лорд Галахар, - Галахаэр в очередной раз пропускает и титул и чужое имя мимо ушей. – Мы признательны вам за оказанную поддержку…
Громогласное гудение рога прорывается сквозь пыльную тишину кабинета. Низкое рычание разносится по коридорам дворца и улицам города, принося с собой едва ощутимую магическую вибрацию. Сигнал тревоги подхватывают бесчисленные храмы и часовни Единого, весть об опасности моментально разносится по всему городу, проникая в самые отдалённые его уголки.
Трезвонят колокола, предупреждая каждого, кто в силах услышать. Бледнеют разом советники короля, вещавший замолкает, не найдя в себе сил даже завершить фразу.
Колокольный звон излучает угрозу. В плаче колоколов слышится скорбь. Чувствуется явственно предостережение. Советники со всех ног бросаются к дверям небольшого балкона, примыкавшего прямо к их кабинету. С мрачной улыбкой на тонких губах движется следом Галахаэр.
Колокола в то же время извещают врага об опасности. Колокола внушают надежду и трепет. Вплоть до тех пор, пока к их чистому и мелодичному звону не присоединяется глухая барабанная дробь. Сперва редкая и не слишком уверенная, но, по мере увеличения количества барабанщиков, нараставшая быстро и неумолимо. Вытеснявшая стальные голоса колоколов Редорана, пропитанная угрозами и самоуверенностью. Кажется, подстраиваются под ритм барабанов Орды сердца редоранцев. Кажется, начинают биться в такт с этой песней войны.
С балкона королевского замка, что поднимается даже выше городских стен, прекрасно видно, как ползёт по полям вдалеке вражеская колонна. Пока что – не более, чем скопление чёрных точек на линии горизонта, но точек стремительно растущих в размере. С первого взгляда понятно, что это – Орда. Что далёкая барабанная дробь скрывает в себе топоры и клыки, сотни варваров, не ведающих сострадания и пощады. Варваров, которых никто практически не воспринимал всерьёз вплоть до недавнего времени. Варваров, готовых уничтожить на своём пути очередную цивилизацию.

Слова Галахаэра, преисполненные великой скорбью, будто мрачным эхом отдавались в сознании девушки. Трудно было признать правду из чужих уст, хоть она и являлась очевидной. Мрачное предчувствие все это время не оставляло ее, будто следуя тенью по пятам. Скрыться от неизбежного невозможно. Селина обернулась, оглядывая мрачное шествие. Эльфы за ее спиной скорее напоминали призраков прошлого, хоть на самом деле и являлись остатками их будущего. Скорее всего всего, лишь немногие выживут. И сейчас, в этот мрачный час, каждый из них готовился покинуть этот мир с честью. В последней битве, против истинного врага. Они, будто выходя из тумана забвения, с каждым шагом все больше преисполнялись уверенности в собственном долге. Каждый из них лишь на время запутался, и теперь осознавал это дорогой ценой. Всего-то и надо было указать направление. Но правильно ли поступила друидка, преисполненная гневом несколькими минутами назад? Видимо, другого выбора у нее не было. Что ж, прошлого не изменить, как бы сильно того не хотелось.

Селина ступала все дальше и дальше, приближаясь к неминуемой, возможно, последней битве. Она все шла, и сомнение ее укоренялось в сердце, ведь она оставляла позади друга, которому обещала помочь. Обещание, данное с легкостью, точно так же и было нарушено. Угрызения совести, будто паразиты, разрастались в сердце, наполняя его горечью и сожалением. Оглядываясь она уже не видела антрацитовых глаз, выражавших столь многое. Химера осталась позади, у нее был свой путь. Своя судьба.
Она не забудет этого прощального взгляда, выражавших печаль и укоризну. Быть может, они будут преследовать ее до конца дней.

Оказавшись среди поселения людей, чуждых и непонятных, окруженная мощными грубыми строениями, Селина почувствовала себя в неволе. Привыкшая жить сама по себе, посреди леса, она непривычно озиралась по сторонам. Все казалось столь чуждым и необычным. За исключением страха. Он устилал своей незримой дымкой земли, по которым она проходила. И эта была не исключением. Пустовавшие улицы города и вовсе казались лишь заброшенным памятником былого величия. Затишье перед бурей.

Там и тут люди что-то сообщали послу эльфов на своем, непонятном языке. И лишь в голосе чувствовалась тревога. Как выглядела Селина со стороны? Скорее всего диковато для местных людей. Перепачканная от долгой дороги одежда, растрепанные волосы, татуировки.
Позднее, уже во дворце, эльфы узнали вести. Хорошие и плохие. Пытливым взглядом девушка разглядывала предводителей местного народа, не скрывая своего любопытства.
Неприязнь или, быть может, неодобрение витали в воздухе. Эльфам не доверяли. Их здесь терпели из-за нужды. Странно было ожидать чего-то еще. Друидка проигнорировала холодный прием. Она здесь не задержится дольше, чем того требуется. Так или иначе.

Звуки нарастают, кажется, отовсюду. Сначала это звон колоколов. Непривычный для эльфийского уха звук. Он заполоняет собой весь город, в том числе и стены дворца. Старцы меняются в лице, не веря ни собственным ушам, ни худшим из собственных догадок. Внимание Селины так же переключается на приглушенную барабанную дробь. Что-то надвигается к этому городу. Неумолимо, настигая свою цель, загнанную в ловушку. Девушка движется вслед за Галахаэром, будто в трансе. Орда уже здесь. Взгляд ее изумленно изучает горизонт.
- Пожалуй, нам нужен толковый полководец для обороны,- слова девушки обращены к послу.- Полагаю, лишь тактика и крепкие стены смогут нас спасти. Удача уже не на нашей стороне.

Тяжёлые решения - под стать временам. В глазах старцев, именовавших себя мудрейшими советниками короля Аэдвера, отпечатались испуг и непонимание. Они не привыкли руководить, они не привыкли лично делать столь тяжёлые выборы. Они чертовски мало смыслили в тактике и стратегии. И, наконец, они считали, что в их распоряжении имеется куда больше столь драгоценного сейчас времени. Времени, которого, к несчастью, никогда не бывает достаточно.
Герцог Эрлейн обещал прибыть с войсками к утру. Созвать знамена – повести за собой навстречу победе цвет аэдверского рыцарства. Закованные в сталь когорты солдат должны были смести орков – орду дикарей, лишённую всякой организации. Возможно, именно так бы оно в итоге и произошло. Вторжение бы остановили – если не аэдверские всадники, то маги Веларии или пехотные подразделения далёкой Теравии. Экспансия Орды была бы изначально обречена – разбилась о стальные ворота мира людей, которые в очередной раз бы доказали своё абсолютное превосходство. Именно так и могло всё произойти… Если бы не присутствие этой твари. Вождя. Беспощадной машины смерти, которую не в силах были сдержать ни знаменитые воины, ни могучие чародеи. Ни один правитель Альянса ещё даже не представлял, с чем в конечном итоге им придётся столкнуться. Не видел этого кошмара никто - кроме тех, кто пережил бойню на дымящихся руинах Щита.
Краешек солнца лишь коснулся линии горизонта – от рассвета Редоран отделяла долгая и кровавя ночь. Ночь, которую предстояло ещё пережить.

Четырнадцать эльфов, добровольно присоединившихся к гарнизону столицы, были прекрасно осведомлены о приближавшейся буре. Каждый из них своими глазами видел Вождя, лично лицезрел, как гибнут один за другим легендарные герои практически уничтоженной расы.
Возможно, им бы не стоило здесь умирать. Не имело смысла лично пытаться остановить то, что сдержать по определению невозможно. Ради людей, косвенно обрёкших на вымирание некогда великий народ. Но каждый из присутствующих уже сделал свой выбор.
Глаза эльфов светились решимостью посреди стремительно наступающих сумерек. Они были готовы погибать за чужой город, объятый кровавым огнём заката. Умереть, отдав свою жизнь как можно дороже.
Действительно, можно было развернуться и просто уйти. Многие из оставшихся так бы и сделали, окажись противником кто-то другой. Кто-то, но не орда. К зеленокожим дикарям у каждого из присутствующих здесь были личные счёты.

- Невозможно… - изумлённо лопочет один из советников.
- Разведчики совершенно точно сообщали… - вторит ему другой утомлённый жизнью старик.
- Герцог Эрлейн прибудет только у утру…
Словно спасительную мантру повторяют «властители» уже озвученные ими ранее фразы.
Галахаэр не слушал лишённые смысла слова идиотов. Застыл, поражённые великолепием зрелища, оказавшегося внезапно перед глазами. Кривая улыбка играла на губах бывшего телохранителя и посла, который вглядывался вдаль, пытаясь разглядеть барабанщиков. Было что-то безумное в этой непрекращающейся дроби. Дикое, первобытное. Вызывающее непроизвольные ассоциации с безумной пляской шаманов в свете костров.
- Могут ли..? – обращаясь к Селине задумчиво откликнулся Галахаэр, не выглядевший испуганным совершенно.
- Капитан Арнстейн! – каркающим, с трудом сохраняющим командные нотки, голосом поприветствовал один из советников человека, вошедшего в зал совещаний.
Галахаэр обернулся – двинулся обратно, через распахнутые двери покидая балкон.
Новоприбывший оказался высоким мужчиной, облачённым с ног до головы в тяжёлый доспех. В этом человеке буквально чувствовалась некая сила, внутренний стержень, который был лишь закалён военной выправкой и годами безукоризненной службы.
- Милорд, - бесстрастно откликнулся Арнстейн, глядя куда-то прямо перед собой. Казалось, скопления эльфов он вовсе не замечал.
- Примите все меры для отражения атаки противника. Держите меня в курсе событий! – продолжал надрываться советник, явно толком не представлявший, какие именно меры необходимо принять.
- Будет исполнено.

Капитан развернулся и бросился выполнять возложенные на него поручения. Галахаэр, всё с той же странной ухмылкой, летящей походкой двинулся следом.
- Галахар! – вновь разошёлся было неугомонный советник, пытаясь перехватить инициативу там, где её по умолчанию быть не могло. – Куда вы?
- На стены, - просто ответил черноволосый эльф и выскользнул моментально из кабинета. Поспешили следом и остальные.