Просвет в облаках | ходы игроков | Схватка со смертью

Белая башня в конце концов выросла впереди. То, что жаждал увидеть одинокий путник на протяжении последних недель в конце концов предстало перед глазами. Наполнило беглеца своеобразной уверенностью и оптимизмом. Один вид белоснежной громады поднимал настроение, убеждая, что цель теперь совсем уже близко.
Путь по землям людей занял почти две недели – и, даже несмотря на то, что смертельно опасных препятствий не встретилось на пути, он оказался вовсе не лёгким. Благодаря целому ряду разнообразных факторов.
Одиночество, отступившее было в небольшой деревушке, но нахлынувшее теперь с новой силой. Одиночество, которая не могли развеять монотонные будни долгой дороги. Одиночество, совершенно не отступавшее в компании девочки, которая только и делала, что целыми днями ныла и плакала. Одиночество, наполненное полными боли воспоминаниями.
Мэри была удручена и напугана. Плакала, иногда начинала кричать что-то на незнакомом эльфу языке. Она боялась Исенгрима, не хотела быть с ним, мечтала вернуться домой, к маме и папе. Ещё не понимая, что её прежняя жизнь навеки разрушена ударами орочьих топоров. Что пути назад нет и никогда уже больше не будет. Но как объяснить всё это ребёнку, даже не понимающему твоего языка? И без того безумно напуганному и стонущему даже во сне?
Если не считать нытья беловолосой девочки, то спутником Исенгрима была тишина. Безмолвие, окутавшее сперва дорогу среди бескрайних полей, по которой лежал его путь на юг, а после – и пустынные тракты, которыми были буквально покрыты земли Альянса. Изредка следопыту встречались другие скитальцы – следующие, как правило, на север. Прочь оттуда, куда он сам направлялся. Молчаливые всадники и торговые караваны. Группы голодных и оборванных беженцев. Они бежали от голода, от наступающих имперских когорт, от раскинувшей свои мерзкие щупальца смертоносной болезни, даже не подозревая, что направляются прямо в лапы иного рода напасти. На Исенгрима беглецы не обращали никакого внимания – в молчании проезжали мимо, проникаясь безразличием вплоть до того, что не замечали даже острых кончиков его необычных ушей. Атмосфера на тракте стояла мрачная и до крайности депрессивная, под стать настроению самого следопыта.

Несколько раз путь эльфа пролегал через деревни. Несравнимо более крупные, чем оставленный им Хэндистон. И все они были мертвы. Пустые улицы, брошенные дома. Трупы, валявшиеся кое-где прямо на земле. В поисках припасов Исенгрим заходил пару раз в пустые жилища, оставив снаружи недовольно бьющую копытами лошадь. Ничего – унесено всё, что только можно было бы унести. А в комнатах, на расправленных кроватях… Часто можно было найти полусгнившие тела. Болезнь. Эпидемия. Другого объяснения быть не могло. Люди бежали, собирали пожитки и оставляли родные места. Чтобы спасти то немногое, что у них ещё оставалось. Пшеница в этой местности гнила на полях – убирать её было попросту некому. Поглядев на эту картину, выводы напрашивались сами собой, и не вовсе не нужно для этого быть экономическим гением – зимой будет голод. Лютый и беспощадный. А первые признаки приближения настоящих холодов Исенгрим не раз уже ощущал по ночам. Осень выдалась на удивление спокойной – дождей почти не было, а над головой почти всегда находилось безоблачное небо. Сперва давившее, но, по мере более продолжительного с ним общения, начавшее даже радовать своей синевой. А ночью… Ночью на нём расцветали тысячи звёзд. Ярких, далёких и невыразимо прекрасных. Стоило в такие моменты взглянуть лишь на небо, как становилось совершенно непонятно, каким образом всё это великолепие может находиться над мрачной и угнетённой землёй.
Дыхание войны ощущалось повсюду. Кроме брошенных деревень, Исенгриму приходилось проезжать и через кое-что другое. За версту фонящие магией пепелища. На месте подобных посёлков и деревень. Что это было? Попытки сдержать распространение болезни? Последствия боевых столкновений? Эльф не знал. Мэри, казалось, не понимала толком, что происходит. Сквозь бесконечные слёзы почти не обращала внимания на пустые дома, специально отворачивалась от омерзительных трупов.

Следопыт не сразу заметил, что за ними увязалась собака. Бродячий пёс, небольшая дворняжка, коих было полно теперь на пустынных дорогах. Худая, как и все – лоснящаяся и облезлая шкура туго охватывала грудную клетку, выставляя на всеобщее обозрение проступавшие рёбра. Он не лаял, не приближался, просто молча шёл следом. Уступая в скорости лошади, но неизменно догоняя ночью, когда путники устраивали привал. Сперва эльф не понимал, почему собака столь упорно следует за ними. Пока не застал однажды Мэри за передачей псу остатков своего вчерашнего ужина. Кажется, она называла его Роберт. И жутко испугалась, когда поняла, что Исенгрим раскрыл её маленькую тайну.
И вот, почти две недели спустя… После изматывающего путешествия по тракту сквозь лесистую местность Аэдвера, впереди возникла белая башня – не более, чем в нескольких часах пути. Белая Вежа, оплот полуэльфов, связное звено между двумя не понимающими друг друга мирами. Место, с которым ассоциировалось много надежд и планов. Место, призванное стать отправной точкой на пути к аудиенции с королём в Редоране.

Языки пламени плясали в костре. Вязкую, будто клей, тишину ночи изредка нарушали завывание прохладного осеннего ветерка, да треск горящего хвороста. Но ни песни цикад, ни криков ночных птиц не было слышно. Животные будто бежали из этих мест, спасаясь от какой-то неясной, но ощутимой на инстинктивном уровне угрозы. Путники расположились в небольшом редеющем лесочке. Эльф развел костер в овражке, поэтому дыма было мало и вряд ли кто-нибудь мог его заметить. Добротная гнедая лошадь, некогда принадлежащая таинственному следопыту с Севера, мирно щипала траву. Её уздечка была привязана к низкорослому деревцу. Девочка спала, сжалась комочком рядом у костра. Единственным удобством, было снятое с лошади седло, заменяющие подушку. На лице Мэри проглядывались еще не высохшие дорожки слез. Девочка постоянно плакала, её мир рухнул, но она пока еще не понимала этого. Она хотела вернуть туда, в разоренную деревушку Хэндистон, на краю мира. То, что дверь в славное и светлое прошлое для нее навсегда закрыта, она поймет потом. Вмести с этим знанием придет боль, которая навсегда поселится в её сердце. Исенгри́м сидел спиной к костру. Ему не хотелось спать. Его не отпускали мрачные мыли, образы прошлого, словно настойчивые призраки шли за ним по пятам. Даже истерики ребенка, не могли вывести его из этого состояния. Нет, эльф выполнял свое обещание, он заботился о ребенке, но делал это как-то отстранённо. Ну может быть эльф не мог заснуть еще и потому, что во время скачки он отбил себе весь зад. Все-таки он не был опытным наездником, да что там, ему в обще раньше не приходилось передвигаться верхом. Как он только не вылетел из седла, во время дикой скачки. Костер догорал. Эльф начал клевать носом. На какое-то мгновение лесному жителю показалось, что он провалился в сон. Когда он открыл глаза, на границе света и мрака, застыли тени. Они двигались медленно, обходя маленький лагерь по кругу, словно затухающий костер не пускал их дальше. Неописуемый ужас сковал Исенгри́ма, когда он разглядел лица ночных пришельцев. Это были эльфы. Бледные мертвецы с пустыми глазами. Он знал имя каждого из них. Эльф хотел кричать, хотел бежать прочь, но не проронил и звука. Тело не слушалось его. Костер затухал, мертвецы двигались все быстрее, все уверение, их движения начли перерастать в безумную пляску. Когтистые пальцы тянулись к следопыту, будто пытаясь втянуть его в свой страшный танец. Танцуй с нами эльф, это твоя судьба. Когда костер погас, исчезла последняя преграда сдерживающая морок. Сотни рук вцепились в эльфа. Он чувствовал, что умирает. Он чувствовал ледяное прикосновение смерти, будто само его существо рвется на лоскутки истончается и проваливается в вечное забвение. Страх не минуемый и окончательной смерти, казалось бы, никогда не был так силен. Безумный кошмар прекратился, когда эльф проснулся от первых лучей солнца. Роса покрыла его лохмотья, было ужасно холодно. После бегства из Хэндистона, каждая ночь превратилась для Исенгри́ма в испытание. Сон не переносил желаемого отдыха, лишь сильнее подрывал эльфа. Лесной Брат поднялся на ноги, растер затёкшие мышцы. Девочка все еще спала. Нехитрый комплекс упражнений, ментальных и физических, стал уже привычкой, отнял не больше тридцати минут. Эльф разбудил девочку, им нужно было продолжить свой путь.

Один раз они проезжали через деревню. Пустую и брошенную. Оставленные дома, пустыми глазницами окон пристально наблюдали за странниками, рискнувшими проехать здесь. Лошадь нервно била копытом, но эльф все же проверил несколько домов. На кроватях лежали разлагающиеся тела. Коса смерти прошла здесь собрав богатый урожай. Болезнь, эпидемия. Исенгри́м не собирался задерживаться там и секундой больше. Неизвестно, опасна ли эта болезнь для эльфов и как она распространяется. Эльф не рискнул заходить в другие поселения. Делал вынужденные крюки обходя их. Почему-то он не сомневался, что там, их ждет та же картина. Изредка на его пути встречались люди. Они не обращали внимание на него, он не обращал внимание на них. Дыхание войны ощущалось повсюду. Кроме брошенных деревень, Исенгриму приходилось проезжать и через кое-что другое. За версту воняющих магией пепелищ. Видимо маги людей доведены до отчаяния, они не знают, как победить болезнь и поэтому пытаются выжить её как гной каленым железом. Если нога гниет, её нужно отрезать, чтобы спасти жизнь больному. Видимо кто-то, руководясь подобными мыслями, взял на себя роль единоличного палача. Возможно это замедлит распространение болезни. Но подавляя симптомы, не устранишь причину их появления. Для королевств людей настали темные времена.

Редко встречались звери. Что бы выжить лесному жителю приходилось охотится, убивать других живых существ. Неважно, кто это был, лесная птица, кролик или полевка. Эльфу уже было все равно. Да и оголодавшая девочка, тоже не воротила носа. На постоянные рыдания нужны силы, тут уж без еды не как. Но помня о свирепствующей болезни эльф тщательно осматривал любое животное. Если оно чем-то настораживало его, Исенгри́м предпочитал не рисковать и выбрасывал его. В тот день им повезло. Попался кролик. Худющий правда, но есть можно. Лесной брат выпотрошил его и снял шкурку. В этот вечер он раскрыл маленькую тайну Мэри. Она подкармливала пса. Следопыт заметил его недавно и не как не мог понять, почему пес продолжает их преследовать и всегда находит их. Глупый человеческий детеныш. Он дает ей еду, она выбрасывает её подкармливая какую-то дохлую псину. Из эльфа чуть не вырвалась все злость тихо копившееся, со времени начала их совместного путешествия. Все эти крики, плачь, постоянные задержки. Если бы ни эта девчонка, он передвигался в два раза быстрее. Эльф был готов зарваться, но ярость его быстро утихла. Эта девочка, как и он сам потеряла свое место в мире. Она лишилась всего. Нет, он просто не мог срываться на нее. Если хочет кормить этого пса, то пусть. Черт с ними. Исенгри́м молча отдал свою часть ужина девочке, правда он при этом был мрачнее тучи.
Белая башня в конце концов выросла впереди.

То, что жаждал увидеть одинокий путник на протяжении последних недель в конце концов предстало перед глазами. Светлая Вежа. Мэри сидела на лошади, Исенгри́м шел пешком ведя кобылу за уздечку. Как примут его дальние родственники? Не люди и не эльфы, полукровки застрявшие казалась бы на границе двух различных миров. Кто знает…лучше варианта у него все рано не было.

Постройка из белого камня возвышалась на опушке соснового бора – деревья здесь были ещё не слишком впечатляющими и высокими, но Исенгрим знал, что дальше, к востоку, это скопление сливается с бескрайними просторами его родной земли, плавно переходит в монолитный массив векового эльфийского леса. К башне вела небольшая просёлочная дорога, петлявшая среди полей – без труда лошадь преодолела последний отрезок пути, словно чувствуя, что до цели осталось совсем немного. Впрочем, местность эта была даже более пустынной, чем тот Аэдвер, который следопыт созерцал на протяжении последних недель. Никто не пытался укрыться от войны под исполинскими кронами – у людей хватало ума не соваться на территорию древней и могущественной некогда расы.
У основания башни эльф заметил кое-что ещё – небольшой палаточный городок ютился у стен строения, пугливо прижимаясь к белому камню. Лагерь беженцев? Спасшиеся собратья?
Лошадь перешла в неистовый галоп, подгоняемая резким ударом – неслась изо всех сил, стремясь поскорее преодолеть последние метры. Исенгрим уже мог различить фигурки, снующие между палатками, дым от костров, горевших кое-где среди них. Багровое солнце светило в спину, даруя миру последние лучи уходящего дня. Скоро на землю вновь должна опуститься темнота. И перспектива того, что не придётся коротать ночь в одиночестве и мерзлоте, просто не могла не поднимать настроение.

Следопыт заставил лошадь остановиться лишь в нескольких метрах от входа. Лагерь беженцев включал в себя почти два десятка палаток – до слуха Исенгрима доносились отголоски родной и знакомой речи. Белоснежные ступени, ведущие к массивным дверям – входу в башню, были совершенно пусты. Но стоило Исенгриму приблизиться, как одна из створок распахнулась и по лестнице вниз сбежал мужчина в просторном сером плаще. С интересом и без особой тревоги смотрел он на прибывших странников. Глубокий старик. Пронзительные голубые глаза, длинная белоснежная борода и столь же длинные поседевшие волосы. Несмотря на преклонный возраст, выглядевший весьма здоровым и крепким. Клинок прятался в закреплённых на спине ножнах. Длинные пряди не позволяли как следует разглядеть ушные раковины, но Исенгрим почти интуитивно чувствовал, что перед ним не чистокровный эльф. Полукровка.
- Приветствую тебя, путник, - остановившись в нескольких метрах от следопыта проговорил он спокойным голосом. Взгляд полуэльфа задержался на кончиках ушей следопыта.
Без особого удивления хмыкнул, с куда большим интересом посмотрев на отступившую на несколько шагов назад девочку. Пёс, упорно продолжавший преследовать их, остался чуть позади, застыв в напряжённой позе и внимательно вглядываясь в происходящее.

- Странная компания, - прокомментировал увиденное старик, говоривший, к слову, на полноценном эльфийском. – Меня зовут Сарракеш и я – Страж этой башни. Мы предоставляем убежище всем, кто в нём нуждается, а таких особенно много теперь, в эти тёмные времена. Там, - он кивнул в сторону скопления палаток. – Твои собратья, чудом избежавшие в большинстве незавидной участи. Ты волен присоединиться к ним, получив убежище и защиту. Или просто переждать ночь, если ты прибыл ради разговора с Хранителем. Но сперва… Ты должен представиться. Таковы здешние правила, эльф. Называя своё имя, ты подтверждаешь чистоту своих намерений, оставляешь позади свою злобу и страхи.
Старик замолчал, но взгляд его не позволял усомниться в необходимости исполнения этого требования. Он посмотрел на Мэри и обратился к ней, на превосходном общепринятом языке Альянса:
- Как зовут тебя, девочка? – в голос Сарракеша слышались нотки добра и спокойствия.
- Мэри… - удивлённо ответила та, уставившись на стража огромными голубыми глазами.

Постройка из белого камня, на опушке соснового бора, стремительно приближалась, но эльф все равно нахлестывал лошадь, заставляя животное лететь галопом. Следопыт боялся, что образ башни растает, уйдет сквозь пальцы как очередная терзающая иллюзия, рождённая его сознанием. Просёлочная дорога, петлявшая между полей, стремительно мелькала под копытами лошади. У подножья башни, зоркий глаз Лесного Брата, заметил палаточный городок. Дым костров, снующие между палатками фигуры. Кто это…не может быть…Не уже спасшиеся собратья? Неужели, кто-то еще выжил в этой резне. Сердце эльфа бешено застучало, объятое пламенем. Быстрее еще быстрее. Если бы Исенгри́м верил в верховное божественное проведение, сейчас он бы молился всем богам и абстрактным сущностям, да хоть самому Единому, почитаемому людьми. Только бы его догадка подтвердилась. Эльф заставил лошадь остановится лишь в нескольких метрах от входа. Животное задавлено захрипело и едва не встало на дыбы, чуть не сбросив незадачливого всадника и маленькую девочку. Но все к счастью обошлось. Эльф грациозно, словно лесной кот, спрыгнул с лошади, и что-то быстро зашептал животному на ухо, гладя по шее. Спасибо тебе. Сделала все. А теперь отдыхай. Бока кобылы перестали часто вздыматься, дыхание выровнялась, цель достигнута, ну а теперь заслуженный отдых. Новый хозяин очень ей доволен.

До острого слуха Исенгрйма доносились отголоски родной и знакомой речи. Он едва смог побороть в себе желания помчаться в палаточный лагерь. И все-таки это был не мираж. Они живы, кто из эльфов спасся! За все последние недели, эльф не был так счастлив как в этот день. Следопыт помог Мэри слезть с лошади и огляделся по сторонам. Белоснежные ступени, ведущие к массивным дверям – входу в башню, были совершенно пусты. Но вот одна из створок распахнулась и вниз, на встречу маленькому импровизированному отряду, сбежал мужчина. Совсем уже глубокий старик, но по его движениям можно понять, что он все еще здоров и крепок, а меч в его руке не дрогнет. Не человек. Полу эльф. Он остановился, не доходя нескольких метров и поприветствовал следопыта.

Если эльфы были Луной, то люди всего лишь её отражением на поверхности грязного заросшего пруда. Искаженным отражением кривого зеркала. Кем же тогда были полукровки? Как такой союз человека и эльфа в обще появился в этом мире. Они так похожи, так много взяли от своего бессмертного родителя. Но, можно ли назвать их равными настоящим эльфам. Или они извращённая пародия на совершенство, чье существование было ошибкой?

Страж Башни не понравился гордому следопыту. Его манера речи, и этот тон. В любой другой ситуации Исенгри́м почитал бы это личным оскорблением. Но, полукровка был прав. Настали воистину Темные времена. Времена, когда высшая раса этого мира должна унижаться и просить помощи. А если ты просишь помощи, проглоти свою гордость. Забудь её. Величие Древних навсегда осталось на развалинах Листа. Ничего уже не изменишь. Лицо Исенгри́ма, обратившись в застывшую маску скрывало, переполняющие его чувства. Он лишь приложил правую руку к сердцу и поклонился стражнику.

- Я…- эльф запнулся. Как сложно было произнести это. Его имя. Оно вызывало вихрь воспоминаний, кровавого и огненного водоворота, резни, фигуры Вождя и бегства, лишённого всякого смысла. Отчаяние и страх. - Исенгри́м аэн Каомхан Маха. Капитан пятого отряда Лесных Братьев, уничтоженного у стен Последней Крепости. Она…- следопыт кивнул в сторону девочки. – Дочь кузница из поселения людей Хэндистон. – название деревни эльф выговорил как-то ломано. – Теперь его больше нет.

Исенгрйм замолчал, колеблясь какое-то время, видно решение далось ему не легко.
- Я отправлюсь к своим собратьям. Но перед этим, я хотел бы встретиться с Хранителем. Я должен с ним поговорить.

Если его собраться здесь, Хранитель должно быть знает о надвигающейся Орде. О ужасном Вожде. Следопыт не скажет ему ничего нового. Но, если полукровки знают об опасности, почему они еще здесь? Неужели они собираются принять этот бой. Нет, кровь эльфов, даже такая порченая, не должна пролиться вновь.

- Тебе нечего бояться, Мэри. Здесь безопасно. Безопаснее, чем где бы то ни было, - успокаивающе говорил старик, присев около девочки и пристально вглядываясь в её огромные голубые глаза. Она удивлённо смотрела на него, впервые за долго время услышав родную речь. Ей нравился этот человек, внушавший уверенность и спокойствие.
- Я просто хочу домой, к папе… - прошептала она, с трудом сдерживая слёзы, готовые вновь покатиться из глаз.
- Все хотят, Мэри. Абсолютно все, - с печалью в голосе заверил девочку Сарракеш, сокрушённо покачав головой. Она не поняла смысла фразы, которую произнёс Страж, но всё-таки замолчала. Даже кивнула, а пожилой мужчина со вздохом поднялся на ноги.
- Чтож, Исенгрим. Добро пожаловать. Здесь ты найдёшь убежище и кров, тёплую пищу и крышу над головой. Хотя… - старик усмехнулся. – Вот с крышей могут возникнуть небольшие проблемы. Как я и сказал ранее, с Хранителем ты сможешь встретиться лишь на рассвете, а сейчас… Ты волен присоединиться к собратьям.
Тон Сарракеша не оставляли сомнений, напрочь лишая эльфа пространства для дипломатического манёвра. Каждое слово старика словно кричало – либо делай, что я говорю, либо немедленно убирайся.
- Там есть еда. Возможно, места в палатках, - с некоторой грустью взглянул на девочку полуэльф. – Спокойной ночи, Исенгри́м аэн Каомхан Маха. Да осветят звёзды твой путь.
Страж развернулся и зашагал обратно к подножию лестницы. Поднялся вверх по белоснежным ступеням, скрылся за массивными створками. Так и не обернувшись ни разу. Белая башня выглядела мрачно и молчаливо. Застыла в ночи, и ни звука не доносилось с той стороны монолитных стен, даже огонёк свечи не мелькал иногда в встречавшихся кое-где узких бойницах.

Лагерь беженцев, напротив, встретил новоприбывших сонмом разнообразных звуков. Весёлый треск костра вторил ожесточённому спору на родном языке Исенгрима. Эльфов было немного – куда меньше, чем того хотелось бы следопыту. Не более двух десятков выживших обрели убежище у подножия каменных стен. Несколько шатров, сооружённых на скорую руку, спасали их от ночной мерзлоты. В разных точках лагеря было устроено три костра, вокруг каждого из которых образовалась собственная группа представителей древней расы.
Это были эльфы, действительно эльфы. Острые уши, следы былого высокомерия на вызывающе привлекательных лицах. Некоторые тут же повернули головы, с интересом вглядываясь в лицо новоприбывшего. Выглядели они сейчас куда менее внушительно – в глубине внимательных глаз поселился испуг, следы изнеможения оставили свой отпечаток. Исенгрим смотрел, но не узнавал. Знакомых здесь не было. Лишь одна группа, наиболее крупная, та, чей костёр расположился почти вплотную к подножию башни, не обратила никакого внимания на вечернего визитёра. Именно там бушевал ожесточённый спор, именно там чувствовалась лютая ярость, желание с мечами наголо наброситься на своих собеседников.
- И что ты предлагаешь, Азраил?! Что ты предлагаешь?! Сидеть здесь и питаться объедками до конца своих дней? – молодой эльф даже вскочил на ноги, звенящим от гнева голосом отстаивая свою точку зрения. Его длинные волосы расплавленным серебром блестели в последних лучах уходившего солнца.
Азраил оставался спокоен, что вполне соответствовало его возрасту – было заметно, что он уже не юнец, но мужчина. В совсем необычной для своей расы манере, его голова была выбрита наголо, а на щеках, напротив, пестрела щетина, угрожавшая превратиться в скором времени в короткую бороду.
- Да, Яервар. Именно это я и предлагаю. Люди не сделали нам ничего, что заставило бы меня подобным образом «мстить» им. Нужно смириться с произошедшим. Подумать о будущем, - жёстко проговорил он, бросив на нависшего над ним эльфа исподлобья испепеляющий взгляд. Вокруг костра собралась уже большая часть обитателей небольшого лагеря, с интересом прислушиваясь к разгоравшемуся на глазах спору.
- Они бросили нас! Не пришли на помощь! Из-за этих лицемерных ублюдков наша столица лежит в руинах… - всё больше расходился Яервар.
- Мы заслужили это. Вспомни, что случилось пять лет назад, юнец. Вспомни, как взывали к нам их чародеи. Вспомни, как отворачивались наши "превосходные" заклинатели, не соизволив даже отправить ответ. О, Яервар, эльфы сполна заслужили произошедшее. Расплата за наши грехи… - Азраил говорил холодно и тихо. Лагерь окутало оглушительное безмолвие.
- Да как ты смеешь так говорить…
- Люди смогли. Отразили нашествие Артодана без посторонней помощи. Они сильнее нас и мы всегда это знали… Но до последнего продолжали упиваться своим древним происхождением…
Яервар расхохотался, тряхнув гривой серебристых волос:
- Идиот! Люди предали нас, если бы не они, Щит бы стоял… Королева…
- Заткнись.
Новый голос, тихий, но в то же время оглушающий, вклинился в эту дискуссию. Азраил лишь усмехнулся, а Яервар тут же испуганно закрыл рот. Этот голос был наполнен силой и властью. Неимоверной болью и отчаянием. И исходил он от эльфа, которого Исенгрим сперва не заметил. Тот сидел в некотором отдалении от костра, прислонившись спиной к белой стене. Чёрные волосы, волной ниспадавшие на плечи. Лицо, отчасти утопавшее в глубокой тени. Но этого голос… Его перепутать с другим было просто нельзя.
- Ни слова о королеве, щенок.
Галахаэр. Личный телохранитель Аэриэнн. А после – и доверенный посол Её Величества в странах Альянса.

Холодный, полный бессильной злобы взгляд эльфа вонзился в удаляющуюся фигуру Стража Башни. Рука Исенгри́ма неосознанно легла на рукоять меча. Этот высокомерный тон, все сильнее и сильнее выводил из себя гордого стрелка лесного народа. Он должен ждать, ждать, когда каждая секунда дороже золота. Авангард Орды уже вступил в земли людей, разоряя пограничные деревушки. Беглецы скакали без перерыва и поэтому оторвались от зеленокожих детей болот на день, может быть в лучшем случае два. Но не более того. Уже скоро, и они будут здесь. ОН будет здесь. Больше нет «безопасных мест». И Белая Вежа не выстоит под ударами, обратившись в еще один мрачный могильник. Застывшая в ночи Белая Башня, выглядела молчаливо, беззвучно. В узких бойницах не было видно даже огонька, ни то что живого существа. Странно. Нужно признать, высшая раса знала не так много, он своих потомках, и это настораживало. Эльф убрал руку с оружия и раздираемый мрачными мыслями направился к шатрам сородичей.

Беженцев было не много, куда меньше чем надеялся Исенгрйм, не больше двух десятков. Некоторые из них уже повернули головы в его сторону, и с интересом разглядывали пришельца. Сердце следопыта предательски сжалось. Здесь не было знакомых лиц. Где-то в глубине души, он еще не смерился со смертью своего первого сына. Надежде встретить его здесь не суждено было сбыться. Эльф смотрел на своих братьев, и все сильнее и сильнее чувствовал отчужденность. Вот он тот момент, которого он так долго ждал. Те, кого он так надеялся встретить. Но почему он чувствует себя среди них чужим, отделенным от остальных выживших древнего народа незримой пропастью. В глазах его соплеменников читался страх, а на лицах печать пережитого ужаса. Они были надломлены изнутри. Огонь их душ, еле теплился, отбрасывая лишь холодный свет без тепла.

Со стороны самой большой группы беженцев до него донеслись обрывки ожесточённого спора. Следопыт прислушался, молодой и горячий эльф спорил со своим более старшем и умудренным товарищем. Щенок хотел отомстить людям. Дряхлый старик же призывал его задуматься о будущем. Борьба противоположностей. Молодость, страсть и глупость против старости, опыта и смирения, граничащего с маразмом. Свет и Тьма. Подобные споры давно терзали самого Лесного Брата изнутри. Он был там, на передовой, в отличии присутствующих здесь эльфов. Он сражался и проливал кровь. Он видел, что победа была почти у них в руках. Если бы только люди сражались с ними…Да, он так же как этот щенок возненавидел лысых обезьян… Но потом, он побывал в одной из их деревень. Люди спасли его, дали ему кров и пищу. Более того, для них он был чем-то вроде сказки, персонажем древней как мир легенды. Они ничего не знали о вторжении орков. Вся правда в том, что большинство людей, в этом смысле не виновны. А вот правящая каста лысых обезьян – короли и их советники, должны будут ответить. История не имеет сослагательного наклонения. Рассуждать и впадать в демагогию, о том, что могло бы быть, сейчас уже глупо. Настоящими убийцами были орки Орды. И Вождь. Месть королям лысых обезьян придется отложить на не определенный срок, благо жизнь эльфов очень длинная. Спор кончился, когда щенок упомянул Королеву. Новый голос, тихий, но в то же время оглушающий, вклинился в эту дискуссию. Этот голос невозможно было перепутать. Галахаэр. Личный телохранитель, горе правительницы. Бывший эльфийский посол.

Повисшую было в лагере гробовую тишину, нарушил тихий смех. Смеялся только что прибывший пришелец. Тихо, но потом все громче и громче, обращая на себя взгляды уже всех собравшихся в лагере эльфов. Исенгри́м запрокинул голову и медленно стянул с головы повязку. Освещаемое пламенем костра, изуродованное лицо эльфа казалось еще более страшным. Игра света и тени, пустая глазница черепа, делали его похожим на живого мертвеца, Проклятого, поднятого какой-то ужасной и извращенной магией. Пришелец заговорил хриплым не приятным голосом.

- Убивать людей, молокосос? Ты забыл кто убивал наш народ, кто наш настоящий враг? – пустой глаз проклятого повернулся к бритому эльфу. – А ты…старик…совсем забыл, что такое быть эльфом?

И прислужник слабовольной и бездарной королевы. Этого следопыт не сказал. Но по его многозначительному взгляду, брошенному на Галахаэра можно было многое сказать.

- Я, Исенгри́м аэн Каомхан Маха. Муж Ларувьель ар Энсейтхе. Отец Элиаса. Капитан пятого отряда Лесных Братьев, сражавшегося за стенами Листа и уничтоженного Вождем Орды. Чудовищем, которое не берет ни сталь, ни магия. Тварью что охотится за каждым из нас. И он придет за нами, рано или поздно. Его отряды будут преследовать нас, пока последний из нашего на рода не испустит дух! – эльф сделал паузу. – Больше нет безопасных мест. Белая башня падет, как и пал Лист. Только люди могут уничтожить эту Орду. Только объединившись с ними, мы сможем отомстить, убийцам нашего народа. Но Альянс не выстоит в войне на два фронта. Мы должны отправится в королевства людей и предупредить их об опасности…Я отправлюсь туда. А вы можете остаться здесь или накинуться на невинных крестьян как бешеные собаки. Но конец ваш будет один. Бессмысленная смерть.

Странный и дерзкий эльф замолчал ожидая от той жалкой кучки, что осталась от его народа.

Смех. Леденящий хохот, заставивший вздрогнуть наиболее впечатлительных. Хохот, услышав который Мэри испуганно отшатнулась. Он заставил всех остальных замолчать, привлёк внимание к одноглазому следопыту. Необычайно жутко выглядел смеющийся Исенгрим в багровом свете костров. В сумерках, опустившихся в конце концов на уставшую землю, он походил на ожившего мертвеца. Ангела мести, символа грядущего возмездия, скорого и неумолимого. Его слова, оскорбительные и вызывающие, резали слух, но мало у кого хватило смелости опровергнуть обвиняющие утверждения.
Яервар, успокоившийся было и севший на место, вновь подорвался в крайней степени бешенства. Он мог позволить называть себя щенком Галахаэру, в силе и авторитете которого не сомневался, но выслушивать нечто подобное от странного незнакомца – оказалось выше сил юного эльфа. Он двинулся навстречу Исенгриму, многозначительно обхватив пальцами рукоять болтавшегося на поясе меча. Ярость искажала лицо, ненависть поселилась в уголках глаз.
- Люди предали нас! – ещё раз выкрикнул он, казалось, забыв все изложенные ранее аргументы. Но у Яервара хватило ума остановиться, стоило незнакомцу представиться. Эльф прекрасно знал, кто такие Лесные Братья. Знал, и потому не хотел умирать.

Азраил даже не шевельнулся, спокойно выдержав укоряющий взор пустой глазницы следопыта. Бритая голова блестела в пляшущем свете большого костра.
- Я ничего не забыл. И не намного старше тебя, следопыт, - этот явно не желал ввязываться в конфликт, произносил свои реплики тихо и без лишних эмоций.
Галахаэр тоже поднялся. Шагнул вперёд, позволяя свету упасть на лицо. Последние сомнения развеялись – это был он. Те же чёрные волосы, внимательные зелёные глаза.
Все остальные молчали, безмолвно наблюдая за происходящим. Бывший посол медленно двинулся вперёд, не отрывая взгляда от изуродованного лица следопыта.
- Почему ты так смотришь на меня, Исенгрим? – холодно осведомился он, обходя по широкому кругу костёр. – Я тоже был там, до последнего стоял у покоев. Видел эту мясорубку своими глазами. Сделал всё, чтобы предотвратить то, что в итоге случилось.
Тишина теперь, казалось, была абсолютной. Ни один звук не смел вклиниться в диалог – даже сверчки приостановили своё беспрестанное пение.
- Объединиться с людьми? Предупредить королей Альянса? – телохранитель издевательски расхохотался, остановившись в нескольких метрах от Исенгрима. – Я «удостоился» аудиенции у каждого из них. Говорил со всеми. Объяснял ситуацию, расписывал перспективы, просил помочь. Разве что, только не целовал ноги и не умолял. Видел бы ты ублюдка, что сидит в Редоране… Они были предупреждены. Каждый из них. И теперь должны расплатиться за свои ошибки. Так же, как пришлось сделать это и нам.

- Галахаэр, он прав, - мелодичный голос, раздавшийся откуда-то позади, прямо под ухом. Эльфийка, которую Исенгрим почему-то не видел раньше, стояла в нескольких метрах за его спиной. Острые уши, золотые волосы, янтарные глаза. Лук, небрежно закинутый за плечо. Колчан со стрелами. Облегающий дорожный костюм, выгодно подчёркивающий достоинства фигуры. Она была необычайно красива даже по эльфийским меркам. И почти с удивлением следопыт понял, что перед ним вовсе не королева Аэриэнн, наличие которой поблизости было бы резонно предположить ввиду присутствия её телохранителя. – Орки – вот наш настоящий враг. Живая волна, которая катится по миру, сметая всё на своём пути. Кто-то должен в конце концов их остановить.
Янтарные глаза были наполнены яростью и печалью. Все здесь потеряли кого-то. Абсолютно все.

Галахаэр наконец опустил глаза. Воспоминания яркой вспышкой озарили измученный сверх всякой меры рассудок.
Коридор, залитый кровью. Заваленный трупами. Они не могли пройти. Не могли миновать одинокого стража. Телохранитель понимал, что может продержаться долго. Обороняться до тех пор, пока меч не выпадет из ослабевших и обескровленных пальцев. Пока зеленокожим варварам не придётся карабкаться на гору из трупов собратьев, чтобы добраться до последнего воина. Но в этом не было смысла. Он уже проиграл.
Защитники крепости, которым чудом удалось выжить, бежали. Скрылся в неизвестном направлении верховный заклинатель, едва осознав, чем грозит обернуться схватка. Галахаэр не хотел умирать. Он понимал, что остался единственным, кто продолжает защищать свою королеву. Возможно, теперь она заметит. Теперь поймёт.
Пальцы скользнули в карман, крепко сжали серебряный полумесяц. Талисман, который уже помог ему однажды, сделает это снова. Телохранитель ворвался в покои, проклиная себя за то, что забыл об существовании этого амулета. Кровь на полу. Кровь на балконе. Аккуратные порезы на запястьях. И всюду кармин. Проклятая кровь. Королева была мертва. Смотрела в потолок пустыми глазами.
- Я знаю, - словно издалека услышал он собственный голос. Усилием воли заставил себя вернуться в реальность. – Знаю, что прав. Но мы не просто так здесь торчим… Башня – отправной пункт, точка сбора. Ориентир, который может привлечь больше выживших в наши ряды.

Когда молодой и импульсивный эльф двинулся на него, положив руку на рукоятку меча, Исенгрйм лишь улыбнулся. Улыбка расползалась все шире, словно вырезанная на лице рана, переходя в зловещий оскал. Холодная злоба переполняющая его ждал лишь малейшего повода, любой провокации. Какая-то часть сознания следопыта, пришла в ужас в этот момент. Почему. Этот молодой эльф один из последних выживших из его народа. Один из тех, кого он так долго и упорно искал, потеряв всякую надежду. Тогда почему, почему он готов так холоднокровно убить его. Великий лес, что же с тобой стало капитан пятого отряда. Неужели тот, первый аэн Каомхан Маха, медленно растворяется в ком-то другом. В том, что родился на поли бойни, продираясь через разорванные трупы братьев по оружию, под стенами Последний Крепости. Надломленная и изуродованная личность, вот кто ты теперь, да? Молодой эльф остановился в последнею секунду, видимо вспомнив о слухах что ходили вокруг отрядов Лесных Братьев. Омерзительная улыбка, медленно сползла с лица следопыта. К нему пришло осознание, того что он только что хотел сделать. Страшная правда. Но это было не самое страшное, то одиночество что терзало его изнутри…он думал, что от него будет спасение. Ведь он не один, он не последний из детей Светлого Леса. Но, видимо для него уже было слишком поздно. Он чувствовал лишь боль и отчужденность даже среди представителей некогда прекрасной, высшей расы, к которой следопыт причислял себя с такой гордостью. Над лагерем повисла мертвая тишина, нарушаемая лишь завывание ветра и треском хвороста в костре. Никто не решался проронить и слова. Галахаэр поднялся. Не отводя взгляда от изуродованного лица следопыта, он направился к нему огибая костер.

- Почему ты так смотришь на меня, Исенгрим?

Тишина теперь, казалось, была абсолютной. Ни один звук не смел вклиниться в диалог. Смолкли сверчки, престал трещать хворост в костре. Даже непоседливый, холодный ветер решил обойти этих двоих стороной. Сам воздух дрожал от повисшего напряжения.

- Объединиться с людьми? Предупредить королей Альянса? – телохранитель издевательски расхохотался, остановившись в нескольких метрах от Исенгрима. – Я «удостоился» аудиенции у каждого из них. Говорил со всеми. Объяснял ситуацию, расписывал перспективы, просил помочь. Разве что, только не целовал ноги и не умолял. Видел бы ты ублюдка, что сидит в Редоране… Они были предупреждены. Каждый из них. И теперь должны расплатиться за свои ошибки. Так же, как пришлось сделать это и нам.

- Галахаэр, он прав, - мелодичный голос, раздавшийся откуда-то позади, прямо под ухом. Эльфийка, которую Исенгрим почему-то не видел раньше, стояла в нескольких метрах за его спиной. Она была красива, даже по меркам бессмертных. Следопыту даже показалось что передним стоит Королева, теперь понятно почему здесь находится её телохранитель. Но мираж быстро развеялся, следопыт понял, что ошибся.

- Орки – вот наш настоящий враг. Живая волна, которая катится по миру, сметая всё на своём пути. Кто-то должен в конце концов их остановить.
Галахаэр наконец опустил глаза. Воспоминания яркой вспышкой озарили измученный сверх всякой меры рассудок.

- Я знаю. Знаю, что прав. Но мы не просто так здесь торчим… Башня – отправной пункт, точка сбора. Ориентир, который может привлечь больше выживших в наши ряды.

На Исенгри́ма навалился весь стресс, отчаяние и усталость, что преследовали его последние месяцы. Плечи его поникли, следопыт будто бы стал меньше ростом. Из глаз ушел тот самый огонек одержимости. Он больше не был похож на проклятого или ангела мщения. Лишь еще один измученный и изуродованный эльф. Лесной брат, надел на лицо повязку, скрывающую раны. Пришелец, так дерзко ворвавшийся в лагерь, заговорил медленно, словно через силу, делая над собой невероятное усилие.

- Прости меня…посол. Меня переполняет боль, затмевающая мой разум. Я пытался найти виноватого, хоть как то, переложить ответственность…за случившееся. Королева взошла на престол в ужасное время. Она была не готова…да и никто из нас не был готов. Ты говоришь, что ты столкнулся с тем же ужасом что и я? - голос следопыта дрогнул. – Я так не думаю. Я видел, как наш народ попадает в ловушку. Как орки, несмотря на все наши ловушки, несмотря на то что сам Лес скрывал все наши следы, медленно настигали нас. Неважно сколько мы убивали, неважно как далеко мы отрывались, прикрывая отступление основных сил…орки точно знали где мы. Они знали, где находится Последняя Крепость. И я не мог понять, откуда, как они это делают…пока не встретил Его. Вождя Орды. О о о, это не просто…орк. Это существо не принадлежит нашему миру. Он разорвал мага, рискнувшего выйти за стены вмести с нами…Заклятья, что заставляли плавится землю и вскипать в жила кровь, не причинили ему не малейшего вреда. Он уничтожил всех, в одиночку изменив исход битвы. Словно демон…или голем из древних легенд. Но…не это самое страшное. Я видел его глаза. И жуткую черную волю, Волю что двигала этой тварью. Я не могу спокойно умереть, до тех пор, пока это существо и те, кто его создал не будет уничтожены.

Воспоминания пережитого ужаса, жгли разум Исенгри́ма как каленое железо. Он по привычки провел рукой по ране.

- Меня…гнал карательный отряд, уничтожающий выживших. И когда я умирал, на границе великого леса, меня нашли люди. Те кто стоят ниже напыщенных лысых приматов с коронами. Они никогда раньше не видели эльфа. Но спасли меня, оказали мне помощь. Но Вождь знал где я. – по лицу странно следопыта прошла судорога. А в оставшемся остекленевшем глазе, вновь начал разгораться огонь безумия. – Он знает, где каждый из нас. Орки пришли в эту деревню через несколько дней. И все повторилось. Резня, начавшаяся под стенами, Последний Крепости продолжается. То, что случилось, будет продолжаться вновь и вновь. Я хочу это прекратить!

Голос одноглазого, едва не переходил на хриплый крик. Сжав зубы, он замолчал.

- Эта…Башня, ориентир не только для нас. Орки будут здесь через день, может быть два. А что до человечества, то оно не заканчивается на королях и их советниках, что подписали нам смертный приговор. Подумайте над этим. Завтра я встречусь с хранителем Башни и уйду дальше, в земли людей.

Эльфы слушали. Азраил, не поднимая головы, продолжал созерцать танец пламени в костре. Яервар медленно вернулся на место, опустился на землю в непосредственной близости от огня. Сжав зубы внимал Галахаэр, не сводя изумрудных глаз с лица Исенгрима.
Было что-то особенное в этом моменте. Лишь теперь, когда напряжение отступило, можно было почувствовать уникальность сложившейся ситуации, проникнуться атмосферной наступающей ночи. Изгои, беглецы, не имевшие теперь ни цели, ни дома. Объединившиеся и продолжавшие упорно цепляться за жизнь, несмотря на отсутствие малейшего проблеска надежды на горизонте.
Недавние враги и оппоненты сплотились перед лицом общей угрозы – отступили в сторону терзавшие их совсем недавно конфликты, склонившись перед лицом куда более значимой проблемы. Нечто уникальное было в том, чтобы просто в тишине сидеть среди них. Слушать треск хвороста, осознавая, что в данный момент переживаешь кончину собственной расы. Последние остатки сородичей мёрзнут в холодной ночи, прижимаясь к костру, словно жалкие бродяги, но не гордые обитатели Вечного Леса.
Не осталось теперь былого высокомерия. Отброшены в кои веки нелепые предрассудки. В глазах почти каждого глубоко поселился страх. Для древней расы больше нет места в стремительно меняющемся мире. Если учесть плодовитость обитателей древнего леса, то эти жалкие остатки былого величия, которые лицезрел сейчас прямо перед собой Исенгрим, были в любом случае обречены на медленное и абсолютное вымирание. Либо интегрирование с людьми, кровосмешение и растворение чистого кода в обильном разнообразии человеческих генов. И неизвестно ещё, что было хуже.

Но, ко всему прочему, не только время было проблемой для эльфов. Вождь, несокрушимая и не ведающая усталости машина смерти, наверняка продолжал преследование. Неуклонно продирался сквозь ночь и не было в этом мире силы, способной остановить эту кошмарную тварь.
Даже Галахаэр понимал это. И тоже боялся. Он видел Вождя. Краем глаза успел увидеть расправу над отрядом, вышедшим за ворота, чтобы отбросить от стен неприятеля. И устрашился. Телохранитель и посол, быть может, наиболее знатный из оставшихся представителей умирающей расы, страшился противника, чьё лицо неизменно скрывал стальной шлем.
История, рассказанная Исенгримом в ночи, ещё больше понизила боевой дух беженцев. Тихо разносились в темноте слова, достигая ушей каждого обитателя небольшого лагеря.
- Я больше не посол, следопыт, - мрачно проговорил черноволосый эльф, опустив голову. – Я провалился в качестве посла. Я не справился со своими обязанностями телохранителя. Теперь я никто. Как и все мы.
- Галахаэр… - вновь подала было голос всё ещё стоявшая позади Исенгрима эльфийка.
- Не надо, Тарина. Это правда, - мрачно констатировал он, отводя в конце концов в сторону взгляд. – На землях Альянса нам не будут рады. Сочтут беженцами, презренными изгоями. Я не верю, что король Аэдвера выделит нам убежище. Я не верю, что хоть кто-нибудь поможет нам в этом мире. Что же предлагаешь ты, Исенгрим?

Ответить эльф не успел. Из темноты вынырнул ещё один визитёр – двигался к костру медленно, хромая на правую ногу, сгорбившийся до невозможности. Коня нигде не было видно – судя по всему, ночной гость пешком продирался сквозь лес в темноте. Капюшон скрывал лицо укутанной в плащ фигуры – столпившиеся у огня эльфы насторожились.
- Наконец-то… - хрипло прошептал незнакомец, приблизившийся к лагерю практически уже вплотную.
- Назовись, ночной гость! – звонко крикнула Тарина, приводя в боевую готовность свой лук.
Вместо ответа визитёр откинул капюшон, являя своё лицо на всеобщее обозрение. Выглядел он действительно жутко – даже в большей мере, чем сам Исенгрим. Кожи на всей правой стороне лица просто не было – сочленения сухожилий, костей и алой плоти представляли собой крайне неприятное зрелище. Каким-то чудом всё ещё дееспособный глаз вращался в глазнице, являя всем желающим тянущиеся к нему из глубин головы волокна. Кое-где проглядывала белая кость черепа.
Застонав, жуткий незнакомец сделал попытку распрямиться. С правой частью его тела было определённо что-то не так. Очень серьёзно не так. Правая рука, похоже, отсутствовала почти по локоть, а разогнуться полностью эльф просто не мог. На левой же стороне его лица, ещё сохранявшей нормальный практически вид, застыла гримаса боли. Если и знал Исенгрим когда-то нового посетителя, то определить его личность сейчас возможным не представлялось.
- Мне нужна помощь, - повелительный тоном начал изуродованный эльф. Оставалось лишь удивляться, откуда в его голосе взялось столько власти. – Меня зовут…

Галахаэр сорвался с места в то же мгновение, когда новоприбывший откинул свой капюшон.
- Валаар! – взревел он с ненавистью, от которой становилось попросту жутко.
Ну конечно. Верховный заклинатель Её Величества, участие которого в решающем сражении прошло совершенно незамеченным для Исенгрима. Впрочем, судя по полученным повреждениям, тот явно не прятался за спинами остальных.
А в дееспособном глазе чародея вспыхнул страх, стоило тому услышать знакомый голос в непосредственной близости. В одно мгновение меч Галахаэра выскользнул из ножен, а расстояние между ним и жертвой стремительно сократилось.
Бездействовали остальные. С не меньшей ненавистью взирала на заклинателя эльфийка-лучница, оставался всё столь же невозмутим Азраил, а Яервар и вовсе не сдвинулся с места. Никто из присутствующих даже не думал вмешаться, не хотел оказаться на пути взбешённого Галахаэра.

Галахаэр был прав. Было глупо надеяться на то что правители людей примут остатки некогда великого и гордого народа с распростертыми объятьями. А заикаться о том, чтобы люди выделяли эльфам землю просто смешно. Не все люди похожи на семью Мэри. Максимум на что могла надеяться гордые эльфы, это жалкие подачки юродивым и грязным бродягам, коими они стали. И резервации, где-то на границах обжитых земель, холодные и непригодные для жизни. Человечество не побрезгует оплатить долгожителям за заносчивость, пренебрежение и высокомерие. А что станет со Светлым Лесом, после того как люди узнают, что старых хозяев больше нет… Уже через месяц туда бы потянулись расхитители могил, желающие поживиться на осколках славы лесного народа. Через три месяца туда придут лесорубы. Прекрасный Дом эльфов будет уничтожен. Но, это если Орда орков не вырежет половину рода людского. Короли могли игнорировать эту проблему, когда дети болот были далеко, где в непроходимых смертельно опасных топях или дремучих лесах. Но сейчас, когда Орда вступила на земли людей, реки пролитой крови подданных и дым пожаришь, сделают властителей по сговорчивей. Если они не полные дураки. Говоря по правде Исенгри́м так далеко не заглядывал. Просить землю в королевстве лысых обезьян? Жить по законам их королей? Смешиваться с их грязной кровью. Ах аха ха, конечно же нет! Единственно что хотел следопыт, использовать человечество как живой щит и закрыть им остатки высшего народа, от смертельных ударов Орды. Пусть орки вгрызаются в плоть Альянса. Пусть прорываются в перед. Но люди ослабят их и замедлят. И рано или поздно дети болот откроются для удара. Нет, не для честной схватки, а удар в спину отравленной стрелой. Убить Вождя любой ценой…И тогда, Орда как здание без несущей конструкции обвалится внутрь себя под своим же весом. Без предводителя орки начнут резать друг другу глотки. Вот чего на самом деле желал Лесной Брат, мести.

Но ответить он не успел. Из темноты к костру выползла, сгорбленная хромающая фигура. Лицо еще ночного гостя закрывал капюшон. Его появление насторожило измученных и побитых жизнью эльфов. Некоторые потянулись к оружию. Звонко крикнула эльфийка, приказывая фигуре остановиться и назвать свое имя. Вместо ответа пришелец лишь скинул капюшон, открывая свое изуродованное лицо. Застонав, незнакомец сделал попытку распрямиться. Если и следопыт и знал его когда то, то сейчас из-за всех увечий, просто не мог узнать. С правой частью его тела было определённо что-то не так. Правая рука, похоже, отсутствовала по локоть, а разогнуться полностью несчастный просто не мог. На левой же стороне его лица, ещё сохранявшей нормальный практически вид, застыла гримаса боли. Он попросил помощи. По голосу было понятно, что пришелец привык повелевать. Именно по голосу его и узнал Галахаэр.
Это был, никто иной как главный заклинатель лесного народа – Валаар. Самый искусный колдун эльфов не как себя не проявил во время штурма Последней Крепости. Лесной Брат даже допускал мысль о том, что этот ублюдок сбежал. Но глядя на него сейчас, можно было решить, что маг не прятался за чужими стенами. Если только заклинание телепортации прошло не так удачно, как планировал заклинатель. Меч бывшего посла и телохранителя Королевы в один миг выскользнул из ножен. Расстояние между ним и магом стремительно сокращалось. Остальные эльфы бездействовали. Кто-то боялся встать на пути у взбешенного война, кто ненавидел мага так же сильно Галахаэр и желал увидеть его смерть. Всего несколько шагов отделяла война от его жертвы, когда на предплечье посла легла чья та сильная рука. Это был Исенгри́м.

- Остановись Галахаэр. Не так…он все еще один из нас. И имеет право сказать Слово, в свою защиту.

Был ли Валаар предателем или нет, но он оставался магом, возможно последним магом высшей расы. Возможно только он знал ответы, на вопросы, которые мучили следопыта. Но это не значило что ему можно безоговорочно верить.

- Галахаэр… - хрипло прошептал заклинатель, непроизвольно отступая на шаг назад. Никак не ожидал он встретить здесь бывшего телохранителя королевы, в кончине которого просто не сомневался.
- Не стой на моём пути, Исенгрим! – рявкнул взбешённый до крайности черноволосый эльф, стряхивая руку следопыта и бросая на него полный ярости взгляд.
Валаар, впрочем, попытался воспользоваться несколькими секундами промедления – здоровой рукой совершал какие-то пассы, шептали что-то пересохшие губы. Для столь опытного чародея этого ничтожно малого промежутка времени оказалось более, чем достаточно. Злоба сверкнула в глубине здорового глаза, смешавшись с страхом и ненавистью.
Вспышка лучистой энергии сорвалась с пальцев заклинателя, в воздухе превратившись в синюю молнию, до невозможности переполненную разрушительной магической энергией. Пространство, словно не успевшее подготовиться к столь мощному скоплению магии, казалось, сплющилось вокруг заряда, порождая марево, невозможное в холодном ночном воздухе.

Всё происходило слишком быстро. Слишком стремительно, чтобы кто-то успел среагировать или что-либо предпринять. Торжественная улыбка преждевременно тронула здоровый краешек губы Валаара… Но его противник, по всей видимости, ожидал чего-то подобного.
Галахарэр стремительно развернулся, подставляя под молнию лезвие своего меча. Никто не видел, когда телохранитель успел соорудить вокруг клинка защитное заклинание, но сработало оно чрезвычайно эффективно. Ослепительно яркая вспышка озарила сцену баталии, со звоном лопнуло наложенное Галахаэром заклятие, с оглушительным треском развеялся заряд чародея.
Вот теперь в единственном глазу Валаара свирепствовал настоящий ужас.
- Он сказал своё слово, Исенгрим, - телохранитель изо всех сил старался не показывать, как сильно истощило его скромные магические возможности применённое только что заклинание. – Как по мне, этой речи более, чем достаточно.

Ещё шаг. Вот уже противников разделяет меньшее расстояние, чем длина меча Галахаэра. Но тот не спешил атаковать. Внимательно наблюдая за каждым действием мага, заговорил, глядя Валаару прямо в глаза:
- Что же случилось с тобой, чародей? В какой же схватке ты поучаствовал, кто нанёс тебе эти чудовищные повреждения? – в голосе телохранителя проскальзывала неприкрытая совершенно насмешка.
- Я… Выполнял поручение королевы…
- Ты сбежал, ублюдок. Из-за твоей трусости королева мертва. Из-за твоего бездействия, возможно, мы проиграли. Неужели не хватило бы всего твоего мастерства, чтобы испепелить одну огнеупорную тушу? – Галахаэр чеканил слова, в каждом из которых сквозила холодная ярость. Остриё меча танцевало в опасной близости от тела эльфийского заклинателя.
- Ты не посмеешь, Галахаэр. Я нужен вам, моя мощь всё ещё велика…
- А ведь она любила тебя, Валаар, - продолжал гнуть свой черноволосый эльф, словно невзначай прикоснувшись клинком к беззащитному горлу чародея. – Всегда именно ты был лучшим. Избранником. Тебе она доверяла, в тебя всегда верила…

Никто не двигается, не рвётся остановить неминуемую расправу. Азраил, всё с тем же спокойным хладнокровием, подкинул в огонь несколько веток. Он не вздрогнул даже тогда, когда порождённая магией молния устремилась в спину Галахаэру.
Тарина вновь повесила свой лук на плечо, с некоторой тревогой наблюдая за развитием событий.
- Галахаэр… - прошептала она, так и не решившись в полный голос окликнуть вершащего правосудие эльфа. – Его нужно остановить… Наверное.
Она говорила тихо и нерешительно, обращаясь, по всей видимости, именно к Исенгриму, который стоял к ней немного ближе всех остальных.

- Главное, не пожалеть об этом после. – коротко бросил следопыт. – Посол! Задумайся над тем что ты хочешь сделать. Этот маг, возможно знает больше, чем все выжившие эльфы в месте взятые.

Лесной брат видел, что бывшей телохранитель не собирается останавливаться. Он ненавидел уродливого колдуна и всей душой желал его смерти. А тот сам пришел к нему в руки. Возмездие было неизбежно. Никакие доводы не произведут на него должного впечатления. Осталось только последние средство. Исенгри́м, сделал шаг вперед.

- Твоя Королева мертва! Ты слышишь меня Галахаэр? Её больше нет. И уже не важно кого из вас она любила. Смирись с этим! А что если маг говорит правду? Ты сможешь жить с этим?

Меч Галахэра замер в опасной близости от горла Валаара. Телохранитель впился в единственный глаз заклинателя, словно старался испепелить того взглядом. Он действительно ненавидел изувеченного чародея.
- Ещё раз только попробуй выкинуть нечто подобное, - шепнул он тому прямо в лицо.
И развернулся. Взглянул на Исенгрима.
- Больше я не посол, следопыт, - звенящим от ярости голосом проговорил он. – Теперь нет. Я смогу с этим жить, ни разу не пожалею, даже не сомневайся.
И странная интонация его голоса подтверждала, что это действительно так.
- Но раз ты настаиваешь, Исенгрим. Раз того, что он швырнул мне молнию в спину тебе недостаточно. Раз ты так свято веришь в его невиновность… Да будет так. Но последствия на твоей совести, Лесной Брат.

Галахаэр вогнал меч обратно в ножны, и вновь вернулся на своё прежнее место – присел, прислонившись спиной к холодной стене. Невозмутимый Азраил только хмыкнул, подводя тем самым итог произошедшему только что здесь конфликту.
Валаар, тяжело дыша, всё же нашёл в себе силы самодовольно улыбнуться.
- Сразу бы так, - с нотками высокомерия проговорил он, уверенно ковыляя к костру.
Тарина презрительно скривилась и уселась на камень около Азраила. Взгляд эльфийки тут же утонул в хитросплетении пляшущих языков пламени.

- Куда ты собрался колдун? Ты сейчас никто, сотри это надменное выражение, с того что осталось от лица. – окликнул заклинателя следопыт. В руке Исенгри́ма вертелся метательный нож. – Я не видел тебя во время битвы. Для меня, ты все еще дезертир и предатель. Очень советую тебе выдавить из себя что ни будь, более правдоподобное чем «выполнял приказ Королевы». От этого будет зависеть твоя жизнь.

Лесной брат внимательно смотрел на бывшего верховного заклинателя своего народа. Эльф никогда не доверял магам, особенно таким надменным индюкам как этот. Что-то подсказывало, ему, что бывший телохранитель Королевы прав. Его решение будет иметь последствия. Но он готов понести за них ответственность. Единственной причиной, почему Исенгри́м не дал убить Валаара, было то, что маг мог что-то знать. Об Вожде или о тех, кто вызвал этого демона…Но сможет ли этими знаниями он купить себе жизнь?

Следопыт не обманывал себя. С его стороны, так разговаривать с верховным заклинателем было глупо. Колдун запросто мог превратить его в груду угольков. В отличие от Галахаэра, он не владел даже такой примитивной магией. Единственное на что он мог рассчитывать – честная сталь и ловкость. Да и звание играющего с ветром, чего-то да стоило.

Валаар всё же остановился. Одарил эльфа полным презрения взглядом, который выходил у него столь же отменно, даже несмотря на наличие одного лишь рабочего глаза. Не было больше в чародее ничего от недавней неуверенности и животного практически страха. Ужас, вызванный внезапный появлением Галахаэра – давнего врага, который для заклинателя едва ли не выглядел восставшим из мёртвых, прошёл.
Он снова был Валааром, Верховным королевским чародеем, всезнающим и невероятно могущественным. Лишь телохранителя он опасался – страшился лишь его непредсказуемого клинка. А этот… Выскочка… Какой-то разведчик. Да кто он такой, чтобы говорить в таком тоне с самим Валааром?

Но всё же эльф помнил ещё и о том, как танцевала всего в сантиметре от его беззащитного горла холодная сталь. Помнил взгляд Галахаэра – взгляд, в котором чародей прочитал свою смерть. И помнил, кто остудил ярость бывшего стража, кто заставил того убраться с дороги и вернуться на своё место в некотором отдалении от костров. Именно это, а также подлая осторожность, что была в полной мере присуща Валаару, продиктовали дальнейшие поступки мага. Он не сомневался, что без проблем сможет одолеть зарвавшегося Исенгрима, но всё-таки… Нож, вызывающе легко пляшущий в его руках…
Валаар предпочитал обойтись без риска, если имелась такая возможность. Не хотел он преждевременно настраивать против себя и всех остальных. Потому остановился, презрительно глядя на следопыта. Изогнул в улыбке свою единственную сохранившуюся половину губы.
- Не стоит тебе говорить со мной в таком тоне, Лесной Брат. Это, как минимум, несколько неразумно… С твоей стороны, - излишне витиеватые формулировки чародея резали восприятие, казались неестественными и неуместными. – Но в твоих словах есть смысл, следопыт. Потому я отвечу. Чтобы раз и навсегда развеять все эти нелепые и безумные домыслы.

Он замолчал, выдерживая драматическую паузу.
- Аэриэнн проявила необычайную мудрость… Напоследок, - заговорил он, искусно играя язвительными интонациями. Тень, в которой скрывался Галахаэр, оставалась безмолвна. – Она заранее осознала, что битва проиграна и призвала меня к себе. Поручила действительно важное задание – куда более значимое, чем смерть в уже проигранной битве. Она передала мне Ковчег – священное хранилище знаний эльфийской расы. Кристалл, в который были заблаговременно помещены все достижения нашего народа, все секреты и технологии, величайшие произведения искусства. Магический накопитель величайшего качества. Она поручила мне спрятать его в надёжном месте – вещь, которая непременно потребуется эльфам, если нам удастся выжить и возродить всё с нуля…
Валаар продолжал:
- О, вы даже не можете представить, какой мукой стала для меня необходимость бежать с поля битвы. Как больно было покидать обречённый на гибель народ! Но я справился, понимая, что Аэриэнн абсолютно права. Поместил ковчег в надёжное место, окружил хранилище наиболее могущественными и запретными чарами! – Тон чародея всё возвышался, а речи его становились всё более и более напыщенными. – Мне пришлось припомнить запретные знания магии крови, чтобы заставить демонов ночи стоять на страже, пришлось пожертвовать частью своих сил, частью своего тела, чтобы исключить малейшую возможность того, что эти знания попадут к недостойным. Видите, что сделало со мной последнее заклинание?! И ты смеешь утверждать после этого, что я легко отделался, Исенгрим?!
Валаар говорил возвышенно и напыщенно. Но определить была ли это читая правда или придуманная несколько минут назад ложь не представлялось возможным.
- Ты врёшь. Я был там, стоял у дверей. Ты не приходил к королеве в тон день. Ты просто сбежал, - глухо откликнулся Галахаэр.
- Мне ведомы пути, о которых ты даже не слышал, ничтожество! – тут же воскликнул Валаар, гневно тряхнув головой.

- О, прости меня, за мою дерзость верховный заклинатель. – Исенгри́м слегка наклонился вперед, видимо собираясь изобразить изысканный поклон, но остановился. – Хотя подожди…ты же теперь никто, у тебя же больше нет твоего титула.
Улыбка следопыта растянулась от уха до уха. Такая физиономия со стороны выглядела очень глупо. Впрочем, оскал начал медленно сползать с лица Лесного брата, а к концу пафосной и громогласной речи мага она в обще исчезла. Исенгри́м позволил подвести итог монологу чародея.
- То есть ты хочешь сказать, что ты спрятал неизвестно что, неизвестно где. И достать это не пойми, что, можешь только ты? Серьезно?
Лесной брат, ничего не слышал о Ковчеге эльфийского народа. Даже его любимая, дочь Архивиста народа Светлого леса, никогда не упоминала о таком хранилище знаний. Более того, следопыт был готов поспорить, что никто из присутствующих здесь выживших, ничего не знал о Ковчеге. Возможно маг врал или не раскрывал всей правды. А, следовательно, все эти слова верховного заклинателя, были не дороже оркского навоза.

- Титул? – с презрением вымолвил Валаар. – Забудь о титулах, Исенгрим. Подумай немного своими мозгами. Я неспроста носил звание Верховного Заклинателя. Моя сила всё ещё со мной, вне зависимости от напыщенных званий.
Он оскалился, выставив в сторону левую руку – правая была слишком изуродована и, по всей видимости, вообще лишилась возможности выполнять свои функции.
Сверкнули красным огнём глаза чародея. Лишь одно короткое мгновение они походили на раскалённые угольки.
- Никогда не недооценивай магию, Исенгрим, - астральное пламя скользнуло вверх по руке заклинателя – в одно мгновение крошечный шар, сотканный из призрачного синего пламени возник в его раскрытой ладони.
- При желании, я могу уничтожить всех вас. Силой мысли. Быстрее, чем любой успеет пошевелиться.
Холодное пламя не обжигало, не излучало тепла – лишь смертельную опасность.
Конечно же, Валаар изрядно преувеличивал свои возможности – в схватке с остальным населением лагеря беженцев чародей имел не так уж и много шансов… Но предсказать исход было в любом случае проблематично.
Галахаэр молчал в своём тёмном углу. Напряглась эльфийка, крепче стиснув свой лук. Лишь Азраил продолжал невозмутимо вглядываться в беснующиеся глубины костра, казалось, нисколько не заботясь относительно происходящего.
- Да именно так, следопыт. Я сохранил мудрость эльфийского народа, накопленные за века знания и ценности. И только я смогу вытащить Ковчег в случае чего. У меня нет доказательств. Тебе придётся… Либо умереть, либо поверить мне на слово, - холодно подвёл вердикт Валаар, не отрывая взгляда от Исенгрима.

Маг говорил. Его речь была полна призрения и высокомерия. В какой-то момент следопыт перестал его слушать. Его разум взорвался сотней голосов. Голосов знакомых, друзей, голосов его семьи. Они шептали, кричали одновременно. Они взывали к нему. Они говорили, что чародей лжет. Он ведет свою игру, он предал свой народ, а теперь хочет обмануть и тебя Лесной Брат. Голоса шептали, безумие лесного воителя нарастало как снежный ком. Исенгри́м тот кто остановил руку Галахэра занесшую меч, уже не мог себя контролировать. По телу пробежала легкая судорога. Эльф напрягся, словно пружина. Настало время выбора. Выбора который определит дальнейшую судьбу народа эльфов. Кто был прав, кто виноват…будут решать другие. А сейчас, ты следопыт, должен сделать то что должен. Убей его. УБЕЙ ЕГО! Размыт движением следопыт метнул нож. Быстро, жаль недостаточно что бы убить колдуна. Исенгри́м аэн Каомхан Маха резко ушел в сторону. Брат и Сестра покинули ножны. Казалось бы оружие пело в воздухе, желая пролить кровь врага.

В глазе Валаара мелькнула тень страха. По всей видимости, в глубине души маг всё же не верил, что у Исенгрима хватит уверенность бросить вызов его неоспоримому могуществу. За силой Верховного Заклинателя скрывался обычный и прозаический трус.
Сверкнула сталь кинжала, мелькнул светлым пятном метательный нож. Но чародей успел. Лезвие врезалось в невидимый щит, со свистом срикошетив куда-то в сторону.
Время словно замедлилось, невольно отдавая дань уважения участникам этой стремительной схватки. В ту же секунду, когда безвольно воткнулся в землю нож Исенгрима, шар, сотканный из холодного пламени, сорвался с кончиков пальцев Валаара и устремился к беззащитному следопыту.
Лишь чудом тот успел сместиться в сторону с линии огня, лишь едва ощутимо опалило кожу синее пламя. Теперь всё решала скорость. Быстрота реакции. Лишь один шанс.
Слишком стремительно, чтобы кто-то успел своевременно оказать помощь. Только лишь двое. Маг и следопыт.

Два клинка. В каждой свободной руке следопыта.
Ярость, смешанная с безумием, в глубине единственного здорового глаза.
На лице Валаара – лишь страх. И ненависть, которую мог породить лишь искренний ужас.
В слепой попытке защититься от стремительного броска, чародей выбросил перед собой обе руки. Отточенным до автоматизма усилием воли заставил энергию струиться по растопыренным пальцам. Ветвистая молния багрового цвета вырвалась из раскрытых ладоней, прорезала пространство ночного лагеря и врезалась в атакующего Исенгрима.
Два клинка эльфа даже скрестившись оказались не в силах остановить магический заряд исключительной силы – со звоном лопнула эльфийская сталь, разлетелись на миллионы осколков два изящных кинжала. Но на этом молния не остановилась. Ринулась дальше, вонзаясь в беззащитную грудь следопыта.
Багровая вспышка боли. Вереница воспоминаний.
И вот, мгновением позже, безжизненное тело Лесного Брата оседает на землю. Безвольно падает сперва на колени, а потом и вовсе – лицом прямо в траву. Валаар с удивлением смотрит на свои руки, словно не веря в то, что ему действительно удалось победить.
Страх медленно отступает – на смену приходит традиционное высокомерие.
- Я предупреждал тебя, следопыт, - казалось, он едва удерживался от того, чтобы не плюнуть на поверженного противника. – Говорил, что тебе не под силу тягаться с моим могуществом!

Эльфы молчали. Казалось, никто не пошевелился. Никто не рискнул бросить вызов Верховному Заклинателю. С противной усмешкой на губах Валаар оглядел посрамлённых собратьев. Моментально забыв о том, что несколько секунд назад приготовился уже было встретить смерть.
В гробовой тишине медленно поднялась со своего пня эльфийка. Тряхнула гривой светлых волос.
- Тарина, не надо, - тихо, но требовательно проговорил Азраил, впрочем, даже не пошевелившись. Его бритый череп блестел в неверном свете костра. Впервые он подал голос с момента появления Валаара. И в словах этих сквозила почти что мольба.
Но эльфийка не слушала. Впившись в лицо Валаара своими янтарными глазами, она невозмутимо подняла лук, достала стрелу из колчана и прицелилась.
- Тарина! – вновь окликнул её Азраил, но с тем же успехом.
Верховный Заклинатель нехорошо ухмылялся. Он резко выбросил здоровую руку вперёд, сопровождая этот жест характерным движением кисти. Словно небрежно отмахнулся от девушки.
Лучница тут же отлетела в сторону – словно не живое существо, но тряпичная кукла. Падение её сопровождал отвратительный хруст. Азраил вздрогнул от ярости, но не пошевелился. Лишь ещё крепче сжал зубы, не отрывая глаз от костра.

Чародей расхохотался, обозревая лагерь своих порабощённых собратьев. Вспомнил кое-что, задержавшись взглядом на темноте, что должна была скрывать Галхаэра. Несколько коротких мгновений потребовалось Валаару, чтобы понять, что нет в том углу уже силуэта телохранителя.
И в тот же момент в спину изувеченного заклинателя вонзился клинок. Насквозь пробило беззащитное тело эльфийское лезвие, выскользнул окровавленный кончик его из груди. На лице Валаара отпечаталось недоумение и обида, с каким-то удивлением он посмотрел на торчащий из своего тела инородный предмет. Вздрогнул, когда Галахаэр, что возвышался позади, с отвратительным звуком провернул клинок внутри его тела, нанизывая на лезвие не пострадавшие каким-то чудом ещё внутренности. Наклонился ближе, к самому уху Валаара и почти сочувствующе прошептал:
- Ты мёртв, Валаар. Ложь тебя уже не спасёт. Скажи мне правду, ведь не было никакого Ковчега? Откуда же эти раны, как не от «исключительно могущественных и непроходимых охранных заклятий»?
Характерный отпечаток смерти уже тронул здоровую половину лица чародея. Целая часть губы изогнулась в полубезумной усмешке, а из горла вырвался каркающий смех, в котором сквозило истерическое торжество.
- Дерево, - сквозь хохот донёсся хриплый шёпот до слуха Галахаэра. – После телепортации я понял, что наполовину врос в треклятое дерево…
Отвратительный булькающий смех продолжался ещё пару мгновений, после чего оборвался. Валаар умер. Высвободив клинок, черноволосый эльф пинком опрокинул на землю тело мёртвого дезертира.

- Ты ошибся дважды, Исенгрим, - обращаясь к пустоте проговорил он. – Не нужно было мешать мне. Не стоило вступать с магом в открытую схватку.
Галахаэр покачал головой, с удивлением обнаружив, что в нём ещё осталось немного сожаления по отношению к павшему следопыту. Без особой надежды приблизился телохранитель к Тарине, присел около поверженной девушки. Заклинание сломало шею в четырёх местах сразу – в том, что она мертва, можно было даже не сомневаться.
Галахаэр прикрыл глаза, свыкаясь с новой потерей. Прощаясь с девушкой, в смерти которой был виноват не один только Валаар, но и Исенгри́м аэн Каомхан Маха – убил её в ту самую секунду, когда остановил клинок несостоявшегося посла.

Галахаэр чувствовал одну лишь усталость. Пальцами правой руки он нежно опустил веки девушки, спрятав под ними полные испуга глаза янтарного цвета. Ничего не ответил в ответ на немой вопрос Азраила. Всё было ясно и так. Опустился на пень, тот самый, который недавно совсем ещё занимала эльфийка.
Окинул присутствующих тяжёлым взглядом. Полным боли и невыразимой усталости. Заметил кое-что вблизи пня, среди зелёной травы. Небольшую изящную скрипку. Накануне ночью на ней играла Тарина. И пела. Для них всех. Древние эльфийские песни, пропитанные оптимизмом и верой в светлое будущее. Прекрасные легенды и баллады ушедших веков. У неё был талант. Теперь мертва.
Галахаэр осторожно поднял изготовленный искусным мастером инструмент, нежно коснулся миниатюрным смычком серебряных струн. Странно. Эта девушка протащила за собой скрипку. Сквозь страх и боль, рискуя собственной жизнью ради крохи искусства.
Он никогда не умел хорошо играть. Но величие момента словно наполнило его тело, словно само подсказывало верные движения. И он заиграл. Немую мелодию. Без слов. Сперва тихо – но с каждой секундой набирая всё более сильные обороты.
Эльфы-изгои молчали. Молчали и слушали.

В мелодии, что скользила сейчас среди палаток небольшого лагеря, слышалась скорбь. Горечь утраты. Расставание с родным лесом, гибель друзей и родных. Всё, что пришлось пережить каждому из присутствующих здесь на пути к этому лагерю, ненадёжному до смеха убежищу посреди бескрайней ночи.
Слышалась ненависть. Холодная ярость, которую испытывал каждый эльф по отношению ко всему миру. К оркам, которые почти истребили прекрасный и древний народ. К людям, которые оказались слепы в своём высокомерном величии. К собственной глупости, последствия которой пришлось им всем пожинать.
Слышались отголоски ноток любви. Этой мелодией Галахаэр оплакивал свою королеву. Оплакивал Тарину, о которой больше всех молча скорбел сейчас Азраил, проклиная свою нерешительность. Сам того не зная, оплакивал Ларувьель, что погибла несколько недель назад от ржавого орочьего топора.
И, в то же время, оплакивал весь народ. Всех выживших эльфов, вынужденных спасаться бегством, переживать лишения и невзгоды. Оплакивал живых мертвецов, у которых не было шансов продержаться в меняющемся периодически мире. Мире людей. В котором всем остальным больше не было места.