Просвет в облаках | ходы игроков | Город в огне

Эредин. Город, который никогда не спит. Город, не без оснований называемый некоторыми культурным центром всего Альянса. Город, которому Том Ваймс решил посвятить большую часть своей жизни. Когда-то давно, много лет назад, он пошёл в стражники, руководствуясь высокими ценностями и идеалами. Движимый желанием проявить себя, служить, защищая от таящегося в ночи зла рядовых жителей столицы. С тех пор очень много изменилось. Служба в рядах блюстителей закона оказалась куда менее впечатляющей и насыщенной, чем он представлял. Вместо стремительных погонь и ожесточённых схваток – рутинные патрули. Нудные сверх всякой меры слежки. Новая работа стремительно теряла остатки былой привлекательности, а город, казавшийся настоящей мечтой, проявил свою тёмную сторону. Грабители, без страха действовавшие под покровом ночи. Воры, шлюхи и серийные убийцы. Море крови, кучи тщательно скрываемых от общественности трупов. Не проходило и ночи, чтобы утром в сточной канаве не нашли ещё одного изуродованного до крайности тела. Настоящий Эредин сильно отличался от того иллюзорного города, в котором жили местные лорды и леди. Приветливые с виду улицы на самом деле были вовсе не столь безобидны, как могло бы показаться. Обычные домики и особняки могли скрывать бордели и наркопритоны. Том прошёл сквозь всё это. Научился разбираться, приобрёл навыки, необходимые для того, чтобы выживать и хорошо выполнять свою работу.

Всё это было чертовски давно. Очень много воды утекло с тех пор. Миновало вторжение Артодана. Таварал, родной город Ваймса, захватили и сожгли дотла. Изменился и сам Том. Казалось, пропал, целиком растворившись в новой личности тот юноша, что когда-то своей доблестью получил звание сержанта. Всё стало совершенно иначе. Уже не так рьяно Том следовал букве закона, с совсем иной стороны узнали его представители «теневой власти». Это уже не был беспринципный блюститель порядка – скорее, человек, на многое готовый ради собственного благополучия.
Но кое-что оставалось неизменным. Прошло уже почти десять лет службы – а Эредин оставался неизменным. Всё тем же городом, погрязшим в преступлениях и мраке. Несмотря на все усилия, что Ваймс прилагал в начале, ему не удалось одолеть преступность. Это напоминало сражение с гидрой из древних легенд, у которой на месте отрубленной головы вырастало две новых.
Но всё это было не слишком важно сейчас. Почти пять лет прошло – и вот, над Альянсом нависла новая угроза вторжения Артодана. На каждом углу теперь, в каждой таверне, слышны разговоры о легионах Императора. Похоже, никто не сомневался в неминуемости очередной интервенции. Вновь на улицах царила та же атмосфера предбоевого ажиотажа, ещё сильнее усугублённая чумой. Один старый знакомый Тома, капрал Дорген, любил называть этот город навозной кучей. Хороший был парень, жаль только, что не дожил до пенсии. Но никогда прежде сравнение это не было актуально до такой степени, как сейчас. Зараза буйствовала, стремительно распространяясь. Нелепые приказы начальства ни в коем разе не помогали остановить это безумие. Ваймс сомневался, что вообще что-нибудь было в силах это остановить. Маги признал свою полную некомпетентность – их бесценная магия оказалась бессильна против чумы. Люди гнили заживо, семьи рушились, распространялась зараза. В тёмных закоулках за неимением лучших мест кучами складировали трупы. Но хуже всего было даже не это… Хуже всего было то, что народ бунтовал. Собирался на площадях, слушая красноречивых ораторов, каждое слово которых было кем-то проплачено. Внимая сказкам о лучшей жизни, которой они непременно достигли бы при новом правителе. Во всех бедах обвиняли несчастного короля. И люди верили под давлением болезней и голода. Голода, возникшего потому, что из-за мора не осталось рук, чтобы собирать урожай в деревнях.
Солнце клонилось к горизонту, окрашивая улицы в багровый цвет. Сегодня было особенно неспокойно. Собравшиеся на площадях орали дольше и громче обычного. Тягучее напряжение словно наполняло каждый сантиметр прохладного вечернего воздуха. На город опускалась темнота. Король приказал страже не вмешиваться. Пусть говорят, орут, делают что хотят. Но все понимали, к чему идёт дело. Дело идёт к восстанию, восстанию, которое было чертовски выгодно Артодану.

- Сегодня что-то будет. – мрачно бросил капитан, скептически оглядывая группку своих людей. У Ваймса не было причин уважать этого человека. Молодой офицер, аристократ, получивший направление всего несколько дней назад. Напыщенный и спесивый. Уверенный, что в академии получил более чем достаточно знаний, чтобы превосходно выполнять свою работу. Ни во что не ставящий жизненный опыт своих подчинённых.
Вот и сейчас. Давно пора было разойтись, начать патрулирование, сея покой и порядок на пустынных улицах. Но нет, этот болван посчитал своих долгом собрать людей, построить их во дворе и лично провести инструктаж.
Впрочем, отсюда открывался прекрасный обзор на одно из тех самых столпотворений – прямо сквозь прутья металлического забора можно было увидеть площадь, заполненную жаждущими свободы и справедливости горожанами.
- Долго ли мы будем всё это терпеть? Долго ли ещё власти будут наживаться за нас счёт? Мы ведь хотим немногого! Свободы! Равенства! Справедливости! Еды и лекарств… - долетали до ушей обрывки речи надрывающего горло оратора.
- Итак, вы знаете, что нужно делать. Патрулировать, пресекать преступления и ни в коем случае не вступать в конфликты с такого рода группировками, - офицер кивнул в сторону митингующих, - Приказ короля.
Он говорил это каждый день на протяжении последней недели. Даже осёл - и тот уже бы запомнил.
- Но вы должны соблюдать максимальную осторожность. Всё случится именно сегодня. И мы должны быть готовы. Готовы к приказу короля, который непременно поступит.
И это тоже он говорил каждый день. И Ваймс знал – рано или поздно капитан угадает.

Эредин...
Нет, не так.
ЭРЕДИН! Великая столица Теравии, коей управляет наш любимый Король Ричард Вальф Старший, да святится имя его.
Богатейший город, что растет и процветает, благодаря благосклонности самого Единого.
Город, в котором побывав раз - захотите остаться навсегда!

Если не повезёт - вашим новым домом станет сточная канава Эредина, правда ненадолго. Знаете, сколько платят, так называемым, "Ночным Падальщикам", что ночью растаскивают трупы по подворотням? Верно, нисколько! Они сами берут дань, с ещё неостывших тел.
Вот, с кровью сложнее, тут уже от квартала зависит - как быстро уборщики всё вытрут...

- Стоп, Томас, о чём ты, раздери тебя черти, ты думаешь?!, - тихо пробормотал Том Ваймс, сержант городской стражи славного города Эредина, в котором, неудачно открыв рот, зачастую протягиваешь ноги. Прекрасный город, в котором шансы дожить до утра, прямо пропорциональны количеству охраны за вашей спиной. Милый сердцу каждого гражданина город, где большинство муниципальных должностей передаются строго по наследству или "купчей грамоте", в виде весьма объёмного кошеля с золотом.
- Да чтоб тебя..., - снова огорчился усталый мужчина, растирая сонные глаза и мятое лицо. Так было всегда, когда морк переставал действовать, а отчёт - ещё не написан.
"Гребанный Орленн! Откуда только такие берутся?" - костерил Ваймс недавно назначенного в его прямое руководство молодого капитана Уильяма Орлена, человека из знати, человека без мозга и солдатской жилки.
"Ничтожество и спесивый, заносчивый засранец - вот он кто, а не "Вааааашеблааагородие Каааааапитан Его Величествааа УильЯм Орлен"...,"- не унимался Том, очищая свою трубку от прогоревшей и вязкой субстанции, что ещё днем была морком - наркотическим "зельем", "сапогами", как её называла чернь, стряхивая пепел прямо на неудавшийся лист бюрократических обязанностей.
Специфический запах поплыл по каморке, что радушно выделило родное государство взамен сгоревшему дому, теряясь в ароматных клубах дыма от обычного табака, чередуя темно зеленый цвет наркотика и серый табачный. В этом дыму тонули проблемы и злоба, Тома, тонул глупый капитан, который казался слишком юным, чтобы справиться на таком важном участке, тем более в такое важное время. Тонули беспечные горожане, что, несмотря на богатый опыт жизни в этом городе, умудрялись совершать глупые ошибки и становиться его жертвами. Тонул двуличный мирок, где Ваймс был завязан последние 5 лет: система круговой поруки цепко держала его и других членов "теневого сообщества". Ей было неважно, кто ты: нищий-осведомитель, стражник-с-закрытыми-глазами, вор-доносчик, телохранитель-убийца, шлюха-отравительница, ей было плевать - ты хотел денег, а она предлагала тебе всего лишь ещё одну маску, но взамен грозила разрушить остатки прошлой. Жаль, что не сразу это становилось ясно.
Тонул и сам Ваймс, с наслаждением забывая о проблемах, о себе самом, своих глупых и наивных мыслях, что терзали его юношеское сердце и совесть, какие-то 5-6 лет назад: всех спасти и защитить, ха...Вторжение, смерть родителей, пепелище вместо прошлого и, конечно же, забывая, гребанный Эредин и всю его грязь, которой теперь являлся и он сам.

"Во славу Короля!" - мысленно воскликнул Ваймс, стряхивая оцепенение, в которое частенько впадал, когда действие морка ослабевало: его безумно раздражали эти, "пропажи", как он их называл, в которых, он снова и снова встречался со своими страхами и видел уродливые отражение себя самого и своего битого сознания.
Умывшись в бочонке с водой, Сержант Том Вайс, ещё раз проверил закрыт ли сундук с личными вещами и, задув лампадку, вышел в очередную ночь, вольготно наступившую на улицах Эридана.

Построение было назначено через 15 минут, но все стражники, назначенные в патруль на эту ночь, уже стояли на плацу. Сержанта заметили и выстроились в две шеренги, приводя себя в парадный вид и туша трубки. Пара замечаний, у кому-то из новичков поправить ножны, кого-то подогнать за нерасторопность и - вуаля! - патруль к смотру готов.

Из-за стены доносились голоса: причина общей нервозности, всех кто получал жалованье из государственной казны. Небывалый подъем в качестве и количестве оппозиционеров и бунтовщиков, людей, знакомых с политикой или, как минимум, понимающих откуда растут ноги у любой толпы, заставлял задавать вопросы - Ваймс был одним из них. Это были не просто народные волнения и не просто накипь обывателей, которых, вполне справедливо и резонны достали военные налоги и бессилие властей, касательно вопросы Чумы. Нет, дело было в другом, и Тому было интересно, чьи силы и монеты, трясут это болото, что гордо именовалось столицей Теравии.

Явив пик аристократических манер и явившись минута в минуту, капитан Орлен, принялся ходить перед строем, в сотый раз талдыча об опасностях и важности именно этой ночи. Ваймс тихо бесился на каждой из таких эпохальных речей: парни уходившие в патруль, при желании и отсутствии заносчивости и субординации, могли бы рассказать капитану с десяток историй, куда более занимательных, чем его надоедливый и глупый трёп. Вот, взять, к примеру, историю о трёх отрубленных головах, что находили, ночь за ночью в их квартале. Они перебрали множество версий, часами сидели в засадах, спускали деньги на осведомителей в поисках хоть каких-нибудь зацепок или мотивов, а помог лишь случай: в пекарне, что располагалась в трех домах от бараков стражи, кто-то из молодых в утреннем каравае нашел маленький пучок светло-серебристых волос, с головы последней жертвы - красивой, при жизни, девушки. Оказалось, что старая хозяйка пекарни, видимо, двинувшись рассудком окончательно, заплатила своему тестомесу за скальпы самых красивых местных девушек, а парень, оказался хоть и сильный, но дурной донельзя: деревня, куда там.
Отделение Ваймса при аресте потеряло троих: недооценив сначала деревенщину с ухватом в руках, а потом и старуху - с арбалетом.

Чертыхнувшись, Том вернул своё внимание к "важному" обращению капитана, которое, Слава Единому, наконец-то, подошло к концу, и, прокашлявшись, вышел из строя, обращаясь к своим бойцам:

- Всё ясно, стражи?! Патрулировать, не конфликтовать, ждать возможного приказа! Разрешите приступать к патрулированию, господин капитан?

Уильям выглядел недовольным. Как же, какой-то сержант посмел вклиниться в его чрезвычайно важную речь. Метнул на Ваймса гневный взгляд, но вслух ничего не сказал. Задумчиво почесал свой бритый подбородок.
- Да, приступайте!
Стражи тут же направились к выходу со двора, словно только и ждали этой команды. Спешили поскорее убраться отсюда, оказаться подальше от чересчур уж рьяно исполняющего свои обязанности капитана.
- И помните, судьба Эредина – в ваших руках! – крикнул Орлен вслед подчинённым.
Том видел, как капрал Роббс – человек, вот уже более пятнадцати лет отслуживший на этой должности, не выдержал и презрительно сплюнул. Капитан, к счастью, ничего не заметил – бы слишком занят тем, что набросился на отставшего от строя бойца.
Стоило колонне выйти на пустынную улицу, как построение тут же рассыпалось. Стражники разбрелись на небольшие группки по два-три человека. Патрулировали город ночью они именно таким составом. Чтобы оцепить большую площадь, но не стать в то же время слишком лёгкой добычей.
- Том! – окликнул сержанта его неизменный напарник, Сэм Фитчер, продираясь сквозь толпу сослуживцев.
Хороший парень Сэм. Пусть он и был моложе Ваймса лет на пять, путь и являлся всего лишь капралом, но сержанту он чем-то неуловимо нравился. Возможно добродушием. Понимание. Или отличными и своевременными шутками. С немалой долей чёрного юмора, что так ценился в городской страже. Люди, не способные иногда высмеивать всю грязь, что встречалась на этом нелёгком пути, долго здесь не задерживались. Не приживались.

Доблестные стражи спокойствия готовы были уже нырнуть в ночь. Пройти по улицам, которые ласкали ещё последние лучи заходящего солнца. А потом окунуться в темноту, полную преступлений. Брести сквозь тьму, позволяя свету факелов в руках развеивать окружающий мрак. Как делали многократно до этого. Надеяться, что ночь пройдёт спокойно. Что не ты натолкнёшься на разлагающийся труп. Что удастся спокойно дожить до утра.
Но сегодня выйти в дозор было просто не суждено. Стражники не успели разделиться. Не успели небольшие отряды углубиться в переулки и подворотни. Остановили крики позади. Звук разбивающегося стекла.
Том обернулся. И увидел то, о чём неоднократно предупреждал их всех капитан. Толпа на площади бурлила. Бесновалась. Многие сжимали в руках факелы, неверный свет которых лишь подчёркивал решимость на лицах. Невесть откуда в руках горожан появились топоры, косы и вилы. Восстание. Бунт. К чести капитана, он быстро осознал суть происходящего. Выбежал на улицу, на ходу выкрикивая распоряжения:
- Всё ко мне! Построиться!
Стражники были готовы выйти в дозор. Вооружены и в полном боевом облачении. Горожанам сложно было придумать менее удачный момент. Но их сейчас ничего совершенно не волновало. Следуя командам офицера, они выстроились в две шеренги, полностью перекрыв узкую улочку. Сам Орлен вновь расхаживал перед ощетинившимся алебардами строем.
- Не нападать без приказа! Все слышали?! Ни в коем случае не нападать без приказа!
Революционеры приближались. Толпа, выглядевшая необычайно решительно и жутко. Эти люди не были бойцами. В руках они сжимали всего лишь орудия труда. Но всё равно чертовки грозно выглядело это проявление народного гнева. Том видел, как побледнели его люди. Как сжались пальцы на древках штатных алебард. Горожане остановились в нескольких метрах от капитана. Их было много. Чертовски много.
- Назад! Я сказал, назад! – надрывался Уильям, размахивая саблей. Позади него выстроилась шеренга солдат, намертво перекрывая улицу. А перед – бесновалась толпа, вооружённая, но не решающаяся напасть.
- Всем немедленно сложить оружие и разойтись по домам! Именем Короля, я приказываю…
- К чёрту короля! – выкрик из толпы. Увесистый булыжник, запущенный метким стрелком, вылетает невесть откуда и обрушивается на шлем бравого капитана. Одобрительные возгласы сопровождают глухой удар.
Страх и паника в глазах молодого офицера. Он не был к такому готов совершенно. Его работа – ловить преступников, нарушителей порядка. Но никак не убивать людей, что ещё вчера были его знакомыми и друзьями. Та же нерешительность на лицах и его подчинённых.
Одинокий всадник пронёсся по улице. Не замедляя бега прорвалась лошадь через столпотворение разбегающихся перед ним людей. Не обращая внимания на происходящее, он нёсся прямо на алебарды людей капитана. Смутно знакомым показалось его лицо Тому Ваймсу. Не мэтр ли Крауц? Королевский чародей? Перед самым строем всадник резко свернул, прокладывая себе путь через одну из прилегающих к улице подворотен. Не остановился, не подумал помочь. Оставил стражу наедине с взбесившимися горожанами.

Капитан Орлен бросил недовольный взгляд, всё же, отдав приказ выдвигаться. Нервы у всех были напряженны и этот пафосный хлыщ вытягивал последние жилы: эта должность не подходила ему с первого дня службы. Человек то он был неплохой, но абсолютно не понимал и не хотел понимать с чем имеет дело. Грязь Эредина на королевской службе всегда рядом с тобой: либо ты с разбегу топчешь её, не боясь забрызгать парадный мундир, либо обмазываясь ею, грамотно маскируешься, не давая алчности и безумию превратить лицемерный и сытый покой города в вакханалию и беспредел. Если ты, конечно, не заинтересован в обратном. Но новоиспеченный капитан, пытался справиться с местными нравами, стараясь, даже не смотреть в сторону истинного лица этого города.
Очевидно у него не получалось.

Колона по два споро вышла с плаца, не веря в свою удачу. Стражники не скрывали своего раздражения, нервно накручивая и без того резвый шаг. Стоило им покинуть пропитанную их потом площадку плаца, как парадные ряды стали распадаться на привычные патрульные группы по 3 человека. Вот и неизменный капрал Сэм Фитчер, уже был рядом, окликнув Тома по имени, что позволялось далеко не многим.
Устало улыбнувшись, Ваймс кивком указал на место слева от себя. Сэм был эталоном стражника. Стражника с большой буквы «С». Он понимал, что есть люди, которым лучше не переходить дорогу, но и под всякую шваль стелиться себе дороже. Он был соль местной отравленной земли и её же плоть – оборотная сторона злобы, руководившей этим местом. Как и он сам, его юмор всегда балансировал на грани, периодически предоставляя парню после своих перлов такую амплитуду возможных реакций: от плахи до трона, как говорится.

Его перевели из Внешней Стражи, когда Ваймс уже был сержантом. За пару дней присмотревшись к пареньку, Том понял, что такие кадры в его службе – редкость. Сэм держался молодцом, выдержав и нервотрепку, что устраивали новичкам и с оружием справлялся на твердое «отлично». Ну а за свой юмор, собственно и получил лычки: как-то на ежегодном смотре генерал Поль Нокс, проходя мимо бесчисленных шеренг стражи, гвардейцев и солдат, построенных на Дворцовой Площади, услышал где-то в шеренгах еле сдерживаемый смех. Сделав грозное лицо, и ломая парадный строй, он пошел на голос шутника, коей принадлежал бедняге Сэму. Огромная туша генерала нависла над немаленьким Сэмом, тесня его авторитетом, статусом и, наконец, пузом.
- Что, сынок, смешно?
- Так точно, господин генерал!
Нокс удивленно смотрел на безумца, в растерянных чувствах, меняя выражение лица с злобно-уставного на заинтересованное.
- Ну, и что же тебя так рассмешило, что ты, решил заржать на построении?!
- Отгадайте загадку, мой господин, - почти не запинаясь, предложил Сэм, - что может родится на белый свет без жизни, без головы, без губы и без глаза, а все равно нестись по всему свету с грохотом до самого дня своей смерти?
Генерал, захлопав глазами, почесал голову и растеряно покачал головой, подтверждая, что не знает ответа.
- Это же обычный пердеж, мой господин!

Сдавленные смешки волнами начали расходиться от Сэма, будто от камня, пущенного сорванцом в воду. Генерал честно сдерживал смех, но не выдержав, первым заржал в голос, затмевая самых породистых скакунов. Спустя секунды смех сотрясал человек сто, а через минуту, когда дальние шеренги успели пересказать содержимое шутки – и весь плац.
Так Сэм Фитчер получил внеочередное звание капрала с двойным окладом, а генерал – репутацию веселого человека, ценящего солдатскую шутку. Все в плюсе.

Ваймс стёр непроизвольную улыбку, что всегда выступала на лице, когда он вспоминал об этом эпизоде, да и похождениях бравого капрала Фитчера в целом. С количеством его острот, могли поспорить только его любовные похождения, благо парень удался и в плане внешности, ничуть не хуже остроумия.

Зарождающееся хорошее настроение было разбито на осколки вместе с битым стеклом, уничтожением коего толпа оппозиционеров, видимо, решила ознаменовать начало эпохи перемен. Удивительно, но капитан проявил себя с лучшей стороны – его крик уже разносился по улочке, призывая стражников вернуться и построиться. Что и было сделано, в самом спешном порядке и с искреннем рвением.

Толпа была вооружена обычным скарбом бунтовщиков: косы, вилы, оглобли, топоры и факелы. Не Бог весть что, но это рубеж. Когда люди теряют индивидуальность, мутируя в безликую толпу, подогреваемую языкастыми ораторами – быть беде. Самая большая мерзость состояла в том, что по логике вещей, именно этих людей, сержант Ваймс, как и вся остальная стража и должны были защищать…

Уильям был похож на карликовую собачонку, что начали входить в моду у придворных дам: скакал перед строем стражи, размахивая саблей и пытаясь что-то донести бунтовщикам.

«Уильям, Уильям, Уильям…Мертвый номер – посмотри на их глаза. Их остановит только кровь» - подумал Ваймс, понимая, что уговоры здесь уже бесполезны: слишком много навалилось на простой люд, слишком вкусно умаслили их зазывалы.
- Собраться! -, коротко рыкнул он своим бойцам и вовремя – рубеж был оставлен.

- Всем немедленно сложить оружие и разойтись по домам! Именем Короля, я приказываю…
- К черту Короля!

Следом за крамольными речами в голову Уильяма прилетел не менее крамольный булыжник, проверяя крепость шлема и самого капитана: шлем оказался надежнее, а вот неподготовленный к народным революциям и бунтам господин Орлен потерялся.
В глазах его заплясали озорные нотки паники, лицо побледнело, а координация нарушилась.
Прокладывая путь прямо сквозь толпу, промчался всадник. Свечкой зависнув перед частоколом алебард стражи, лишь на секунду, он свернул в один из многочисленных переулков. Ваймсу показалось, что это был придворный чародей, Мэтр Крауц, но даже если так – толку от этого не было.

Том понимал, что сейчас прольется кровь и этого не избежать: даже если сам Король выйдет сейчас на улицы, обещая лично вылечить чуму или накормить голодных, найдется такой же умник с камнем за пазухой и злобой в глазах. А если злоба ещё и щедро приправлена звонкой монетой, как подозревал Ваймс – шансов на добрый исход не было.

- Держать строй! Три шага вперёд! Вторая шеренга – арбалеты, готов-сь!

Зычный голос привычно резал слух стражников. Командовал сержант Ваймс. Их сержант.
Резким движением, почти опрокидывая, Томас втянул капитана в строй, не желая ждать очередного, более удачного метателя камней.

Держа Уильяма за плечи, Ваймс орал ему прямо в лицо:
- Капитан, это БУНТ! Дайте приказ сражаться! Ну же!

Сержант выкрикивал приказы, давая тем самым возможность ошарашенному капитану собраться с мыслями и перевести дух. Уильям почти в ужасе смотрел на напирающую толпу. Удивлялся ненависти, что горела в их глазах. Безумию, исказившему в тот момент лица.
Орлен смотрел и не понимал, как нечто подобное вообще может происходить. Ведь стража существовала, чтобы защищать этих людей, обеспечивать соблюдение прав, даруемых им законом. Но уж точно не для того, чтобы обращать оружие против обычных горожан, против родных и знакомых.
Но даже не это больше всего обескуражило капитана. Тупая злость контролировала всех этих людей. Слепая и бессмысленная ненависть. Уильям не знал, почему этот ураган негативных эмоций обращён на него. Ведь капитан, по сути, не сделал ничего плохого никому из них.
Это пугало. Орлена страшила мощь, сокрытая в народном восстании. У обычных людей не было ничего – ни настоящего оружия, ни должной подготовки. Они давили одним лишь количеством, демонстрировали звериную жестокость, на которую до последнего не могли решиться стражники.
Ваймс кричал что-то, обращаясь к нему. Встряхивал, но безуспешно. Уильям смотрел на сержанта невидящим взглядом. На плечи внезапно упала колоссальная ответственность. Нужно было хорошенько подумать, взвесить последствия возможных решений, выбрать единственно верный вариант. Но времени на подобные рассуждения совершенно не оставалось и… Капитан растерялся.
Взгляд его бесцельно скользил по толпе, отмечая язвы, виднеющиеся уже кое-где на шеях и лицах. Некоторые из этих людей были заражены. Непроизвольно Орлен отступил на шаг, стараясь оказаться как можно дальше от очагов жуткой болезни. Он всегда страшился чумы. Слишком ясно представлял, каково это – заживо гнить, на ходу разлагаться. И тот факт, что, быть может, болезнь диктовала отчаянные поступки этих несчастных, ещё больше смутил капитана.
- Назад! Все назад! – почти истерично выкрикнул он, оттягивая до последнего момент, когда всё же придётся отдать роковой приказ. В голосе Уильяма не было даже тени уверенности. Сквозил лишь страх.
Стражники приуныли при виде настроя своего капитана. Его паника передавалась и им. И лишь крики сержанта, знакомого каждому Тома Ваймса, не давали потерять контроль над собой и поддаться эмоциям. Никто уже не смотрел на Орлена. Взгляды солдат были прикованы к Ваймсу.

От толпы отделился бородатый мужчина – выбежал на несколько шагов вперёд, неистово размахивая небольшим топориком. Жуткая язва уродовала левую половину его лица – пласты плоти отваливались почти на глазах, жёлтый гной сочился из раны. Даже единомышленники бунтовщика отшатнулись в разные стороны, стоило им заметить столь явный признак обречённости этого человека. Только сейчас до некоторых из них начало доходить, насколько большим риском было решение прийти на площадь. Насколько глупо они поступили, ввязавшись в это безумное предприятие.
- Именем Короля! – Уильям снова завёл свою пластинку, цепляясь за личность монарха, как за спасительную соломинку.
- Засунь в задницу своего короля! – заорал бородач, безумно вращая глазами, - Я всю жизнь живу в этом городе! Исправно плачу налоги! И никогда не жаловался! И что теперь, что, чёрт тебя дери, теперь?!
Было заметно, что криками мужчина подбадривает себя. Взводит до нужной кондиции. Чтобы решиться в конце концов на задуманное.
- Почему голодают мои дети?! Почему уже несколько недель не платят зарплату? Почему никто не может вылечить эту чуму?! – в подтверждение собственных слов он ударил себя по изуродованной щеке, заставив стражников брезгливо поморщиться.
Ваймс видел, как напрягся бородач. Приготовился к рывку. Как пальцы плотнее обхватили рукоять топора. Вот и всё. Начинается. Ещё немного – и в приказе отпадёт всякая необходимость.
Но мужчина не успел напасть. В его голове внезапно возник невесть откуда взявшийся голос короля. То же самое слышал и Ваймс. То же самое слышали и все вокруг, каждый человек, что находился сейчас в Теравийской столице. Нечто наподобие ментальной трансляции.

Жители Эредина. Ваше поведение нелепо и недопустимо даже в условиях мирного времени и совершенно непростительно ввиду нависшей над Альянсом угрозы. Ваше восстание незаконно. Оно сеет хаос в наших рядах, действуя на руку противнику. Вы требуете свободы? Она у вас есть. Справедливости? Найдите её хоть где-нибудь в этом жестоком мире, и тогда я дам её вам.
Голос суровый. Уверенный и спокойный. Отрезвляющий, наполняющий гордостью за своего короля. Даже те, кто не знал, что с ними соизволил заговорить лично правитель, непроизвольно проникались уважением. Ваймс видел, как присмирела толпа. Как расширились глаза обескураженного совершенно бородача.
Несмотря на мои усилия, без крови обойтись не удастся. Это безумие должно быть прекращено. Как король Теравии, я приказываю каждому верному мне человеку немедленно сложить оружие. Вернуться домой, к жене и детям. Прекратить бунтовать, ухудшая и без того ужасную ситуацию. Каждый, кто ослушается меня – пожалеет. Будет объявлен преступником, лишён защиты закона. Ровно через полчаса я отдам приказ ввести в город войска. И да поможет Единый тому, кто всё ещё будет оставаться на улицах.
Трансляция завершилась столь же внезапно, сколь и началась. После оглушительной речи наступила гнетущая тишина. Пауза, дающая возможность обдумать свои дальнейшие действия. Безмолвие, в котором можно было наконец-то расслышать голос разума, заглушённый сладкими речами и громогласным безумием. Том видел, как проступает сомнение на лицах людей. Как откалываются от толпы некоторые индивидуумы в задних рядах. Устремляются домой, желая спрятаться от королевского гнева. Но исход конфликта всё ещё оставался неясен – хрупкое перемирие висело на волоске, тесно зависящее от степени здравомыслия замершего на полпути к построению стражников горожанина.

Уильям смотрел на сержанта невидящим взглядом, пока стражники выполняли приказ, сдвигая позицию шеренг вперёд. Они остались вдвоём, буквально в паре шагов, за спинами остальных: дворянин и простолюдин.
Молодое лицо аристократа исказила гримаса паники, явно давая понять, что капитан полон противоречий и сомнений. Отшатнувшись от Ваймса, он принялся стучать по плечам стражников с арбалетами, что стояли во второй шеренге, нервно держа на прицеле бушующее море толпы.
Он стучал им по плечам, заглядывал в лица и кричал:
- Назад! Все назад! – почти истерично, срываясь на фальцет, голосил капитан, протискиваясь к первой шеренге, сквозь строй.

Том почувствовал, как начинает накатывать безумие. Ярость терпкой волной заполняла разум, отодвигая на второй план все запреты и устои, освобождая демона гнева, что живет в каждом человеке, от глупых оков цивилизованности и фальшивых улыбок вежливости. Эта сила, что так часто брала верх над подточенным разумом Ваймса, так ярко расписывала как бьёт идиота-выскочку по лицу, втаптывая плюмаж капитанского шлема в грязь, на глазах всех бойцов, втаптывая в грязь сам статус и суть этого знатного критина. Демон, глумливо улыбаясь, продолжал рисовать красными красками подавленное силой восстание и бунтовщиков, что мешали Ваймсу делать его работу, болтающимися на Северных воротах, где частенько вешали разбойников в назидание простым людям.

- Отставить! Держать строй!
Из толпы вынырнул рослый бородач, вооруженный топориком, и покрытый чумными струпьями. Левая щека его напоминала арбузное месиво, если бы не гной и куски плотья, отваливавшиеся от бедняги, буквально на глазах.
- Именем Короля! – Уильям снова пронзительно завопил, почти выбравшись из строя, видимо, полагая, что упоминание монарха обладает некой мистической силой миролюбия. Как ни странно, но на Ваймса подействовало – демон заполз обратно, да и Томас прекрасно знал: если бить аристократа , то насмерть, ведь закон всегда был на их стороне… Презрительно сплюнув, он подошел к арбалетчикам и положил алебарду себе под ноги.
- Засунь в задницу своего короля! – заорал бородач, что вырвался вперёд из толпы и, безумно вращая глазами, стоял на острие людской нервозности и жажды крови, - Я всю жизнь живу в этом городе! Исправно плачу налоги! И никогда не жаловался! И что теперь, что, чёрт тебя дери, теперь?! Почему голодают мои дети?! Почему уже несколько недель не платят зарплату? Почему никто не может вылечить эту чуму?! – он ударил себя по изуродованной щеке, где гноем исходила трупная метка Чумы, заставив стражников брезгливо поморщиться.

«К черту тебя и твои приказы, Уильям Орлен, сейчас все и произойдёт, а нас, честных стражников, задавит толпа обезумевших голозадых крестьян, потому что ты, истеричная твоя морда, упустил возможность захватить инициативу», - зло подумал Ваймс, собираясь отдать приказ к атаке.

Но его опоередили. И не кто-нибудь, а сам Его Величество Король Теравиийский, Ричард Вальф Старший. Суровый голос, такой отрезвляюще спокойный в дикости окружающей действительности, такой властный и уверенный раздался в голове Томаса, и, надо полагать, остальных горожан.
Жители Эредина. Ваше поведение нелепо и недопустимо даже в условиях мирного времени и совершенно непростительно ввиду нависшей над Альянсом угрозы. Ваше восстание незаконно. Оно сеет хаос в наших рядах, действуя на руку противнику. Вы требуете свободы? Она у вас есть. Справедливости? Найдите её хоть где-нибудь в этом жестоком мире, и тогда я дам её вам! Несмотря на мои усилия, без крови обойтись не удастся. Это безумие должно быть прекращено. Как король Теравии, я приказываю каждому верному мне человеку немедленно сложить оружие. Вернуться домой, к жене и детям. Прекратить бунтовать, ухудшая и без того ужасную ситуацию. Каждый, кто ослушается меня – пожалеет. Будет объявлен преступником, лишён защиты закона. Ровно через полчаса я отдам приказ ввести в город войска. И да поможет Единый тому, кто всё ещё будет оставаться на улицах.

Толпа присмирела, раздирая спаивающий её костяк безумных слов, людскими переживаниями и мыслями. Во взглядах появилась осмысленность, а за ней и страх: не только за свои поступки, но и близких, что в этот смутный час ждали их по домам. За чумную заразу, что панибратски назвалась их друзьями, и вывела на одну площадь вместе с прокаженными. За королевский гнев в виде войск, что скоро втопчут в пыльные улицы тяжелым стальным сапогом, всякого, кто посмеет усомниться в нынешнем Правителе.
Но «чумные бунтари», которые потеряли всё что было дорого, еще до крамольных выкриков и желания причинить справедливости сильным мира сего – они были опасны. Они могли в один момент сломать наступившую тишину и безмолвие осознаных мыслей.
Переварив услышанное «лично» от Короля Ваймс ухмыльнулся – приказ был получен из самых высоких источников:
«Куй железо, пока горячо, как говаривал отец…», подумалось ему.

Ни секунды не колеблясь, он выхватил заряженный арбалет у ближайшего стражника, прицелился с плеча впередистоящего и отправил толстый болт в недалекое, но тем не менее, смертоносное путешествие. С гулким свистом разрезал кусок дерева и стали безмолвие, повисшее после ментальной связи на площади, и короткую дистанцию. Арбалетный болт снес гниющую щеку бородача, застряв где-то в его поганой глотке и грузное тело, нелепо взмахивая руками, осело на землю, заливая пространство кровью и заполняя его же сдавленным бульканьем.
- Вы все слышали Короля: бунт будет подавлен! Кому есть, что терять – бегите!, – орал Ваймс во всю глотку, не давая горожанам опомниться от такой внезапной смерти их случайного лидера, - Стража! Шаг через два, вперёд!, - добавил он уже обычным громким голосом, обозначая начало медленного наступательного передвижения вперед.
С силой вложив разряженный арбалет в руки ошалевшего капитана, Ваймс ухмыльнулся, поднял свою алебарду и занял своё место в первой шеренге, подстраиваясь под шаг стражи, что только что закончила переговоры с обреченными бунтовщиками.
«Бунт всегда подавляется Силой и Кровью. Всегда».

Идейный лидер толпы рухнул на землю – арбалетный болт впился в изуродованную щёку, прорываясь сквозь гниль и здоровую плоть. Выстрел оказался на редкость удачным – бородач умер почти мгновенно, успев лишь что-то сдавленно прохрипеть, безжизненным трупом рухнул на тротуар. Безоговорочно подчиняясь громогласным приказам Ваймса, чей хорошо поставленный голос разительно контрастировал с писклявыми воплями, в которых периодически упоминалось имя короля, шеренга стражников двинулась вперёд. Продвигалась неторопливо и монотонно, но от того – не менее неумолимо. Солдаты наступали, оттесняя назад толпу, не давая горожанам времени собраться с мыслями и организовать хоть какое-либо сопротивление.
Уильям осознал, что окончательно лишился контроля над ситуацией, молчал. Безжизненной статуей застыл позади, оглядывая строй своих людей, которые внезапно перестали ему подчиняться. Судорожно соображал, как можно поступить в его положении. И не находил выхода. Капитан чувствовал, что провалился. Что его авторитет был поставлен под сомнение, если вообще не утерян ещё окончательно. Но хуже всего было то, что Орлен до сих пор не знал, какой бы приказ отдал он сам, получи сейчас возможность снова принять командование.

Строй наступал. Первая шеренга осторожно перебралась через стремительно остывающий труп. Подбадриваемые криками сержанта, солдаты, казалось, вовсе забыли о страхе. В их глазах можно было найти безумный слегка блеск, упоение битвой. В то время как на лицах обычных людей, которые внезапно оказались противниками закованного в латы отряда, был написан ужас. Непонимание и недоумение.
Приказы Тома, обращение короля, жестокая расправа на негласным предводителем, безостановочно наступающий строй – всё это сыграло свою роль, понижая и без того невысокий боевой дух горожан до совсем уж плачевной отметки. Они вспоминали о доме, об оставленных там жёнах и детях, о многочисленных радостях, которые, несмотря ни на что, всё ещё была способна подарить эта жизнь. Всё существо бунтовщиков пропитывалось безудержным страхом. Те, кто волею судьбы оказался в задних рядах, не выдерживали – один за другим бросали оружие и отступали, кто бегом, а кто просто стремительным шагом. Те, кому по стечению обстоятельств довелось быть авангардом, непроизвольно отходили назад, мечтая оказаться подальше от стены сверкающих в свете факелов алебард.
Щёлкнули арбалеты, спустив на несчастных рой смертоносных болтов, впивавшихся в тела, пробивавших насквозь черепа и грудные клетки. На таком расстоянии даже хорошая броня не спасёт от выстрела из добротного арбалета – что уж говорить о бунтовщиках, защитой которым служили лишь рубашки и куртки. Горячая кровь хлынула на асфальт, стоны и мольбы дополнили звуковую гамму. Всё это стало последней каплей. Люди не выдержали, дрогнули. Побежали. Спасаясь от смертоносных зарядов, почти чувствуя, как вонзается в спину сталь алебард. Некоторые задержались. Те, чьими поступками руководило отчаяние. Те, чью кожу уже испортили первые признаки жестокой болезни. Казалось бы, им некуда было бежать. Они всё равно обречены, могут позволить себе отважно погибнуть в схватке. Но инстинкт самосохранения, один из древнейших инстинктов каждого человека, считал совершенно иначе. Заставлял на глазах проступать слёзы отчаяния, а тело – срочно эвакуироваться в безопасное место.

Толпа побежала, оставляя за собой немногочисленные трупы на тротуаре. Не выдержав напора стальной волны. Испугавшись града арбалетных болтов. Обычные люди, которых никто не готовил к таким испытаниям. Наивно возомнившие, что способны сражаться. Люди, которые просто ошиблись.
Стражники не преследовали. Не стреляли им в спину. Остановились, ожидая дальнейших приказов. С тревогой поглядывая на тёмное небо, туда, где над домами уже сияло зарево далёких пожаров.
- Браво, сержант, - улыбнулся Фитчер, позволив себе даже похлопать Тома по плечу.
- Молодец, Ваймс…
- Этот парень своё дело знает…
- Не то что этот зарвавшийся лордик…

- Это безумие… Просто безумие… - тихо прошептал Уильям, оглядывая улицу, заваленную истекающими кровью телами. Гримаса отвращения исказила симпатичное в общем-то лицо капитана.
Ведь король дал полчаса этим людям. Насилие не было необходимой мерой. Совершённое здесь не было правосудием… Кровавой расправой. И во всём виноват лишь один человек. Проклятый сержант. Том Ваймс, слишком уверенный в себе, чтобы считаться с мнением стоящего выше начальства. Орлен сжал губы, едва не заскрежетав от злости зубами. Весь свой страх, всю свою ненависть на себя он выплеснул в гнев. Продрался сквозь строй, схватив за плечо сержанта и резко его развернув. Заставил обратить на себя внимание. Стражники вокруг слегка расступились, рассосались в разные стороны, с готовностью предоставляя для разборки немного пространства. Хоть строй теперь и распался, превративший скорее в толпу зевак, собравшихся вокруг небольшой круглой арены, но опасности нигде больше не наблюдалось. А в случае чего - обратное построение не займёт много времени.
- ТЫ! – орал Уильям, брызжа слюной, - Осмелился ослушаться приказа Его Величества! Ты убил этих людей, возомнил себя треклятым законом!
Капитан продолжал орать, не замечая, как неуловимо меняются выражения лиц подчинённых, в безмолвии застывших вокруг. Не понимал ещё, в какой передряге вдруг оказался. Не знал, сколь безграничным уважением пользовался среди стражи сержант, и понятия не имел, насколько каждый из них презирает его самого. Уильям отчитывал Ваймса, даже не подозревая о том, что сержант полностью контролирует ситуацию. Что может убить его прямо здесь и сейчас, обвинить в этом деянии одного из бунтовщиков и никто, никто из солдат даже не подумает опровергнуть показания Тома.
- Тебе это с рук не сойдёт! Завтра утром… Утром тебя ждёт трибунал! Придётся ответить, понести наказание! – молодой дворянин совершенно не умел чувствовать обстановку. Не смог он прочитать ничего и в глубине глаз молчавшего упорно сержанта.

Стоило телу бородача рухнуть наземь, как за ним последовал и дух восстания, оставляя на месте безумной и опасной толпы, лишь горстку простых, забывшихся и допустивших ошибку людей.

Миг!
И время замедляется без всяких наркотиков, разбавленного пива или оргазма под дешевой шлюхой.
Миг!
И адреналин заполняет тело, меняя восприятие, заставляя время струится текучей патокой.
Миг.
И арбалетный залп срывается с тугих механизмов, наполняя пространство площади сталью, кровью и человеческими криками.
Миг...
И строй стражников, плотной фалангой продавливает алебарды сквозь незащищенные тела, лишая бунтовщиков жизни, надежд и иллюзий.

Стража методично продвигалась вперед, на корню уничтожая сначала всякое подобие сопротивления, а через секунду - колеблющихся.
Спустя момент таких не осталось вовсе - горожане дрогнули, подставляя спины арбалетным болтам и алебардам.
Но стражники не догоняли и не стреляли - они были милосердны к своему заблудшему народу.

Последний раз Ваймс сражался со своим взводом при зачистке Южного канала, выкуривая из логова, что постоянно появлялись в многочисленных катакомбах канализации Эредина, отморозков из банды " Висельников", как они себя гордо именовали. Памятуя о народной мудрости, что гласила: "Как корабль назовешь - так он и поплывет", это было весьма глупым названием, но молодым ворам, бандитам и наемникам, видимо нравился этот юношеский романтизм с налетом вольничьей жизни. Идиоты. Их старшие и успешные "коллеги по цеху", как огня чурались прозвищ, все больше цепляясь за свои имена и все силы затрачивая на поддержание благообразного статуса порядочного гражданина. Но молокососы так и не узнают рецептов этой "кухни", оставшись болтаться у Северных ворот, самыми обыкновенными и натуральными висельниками - теми, что гниют, заставляя горожан с отвращением затыкать носы, а не в ужасе хвататься за головы и кошельки.
Тогда, Ваймс не потерял ни одного человека из своих: все чему учил сержант своих бойцов было реализовано на "отлично": построение по три в плотных коридорах, когда первая шеренга двигалась на полусогнутых с ростовыми щитами и короткими мечами, вторая с арбалетами, а третья с алебардами, над которым смеялись офицеры из знати, наподобие того же Орлена, и уважительно хмыкали стражники, которые каждую ночь умирали из-за костности мышления своих лордов-командиров, которые пытались воевать с ворами и убийцами, предателями и бандитами...воевать, а не уничтожать, выкорчевывая эту грязь, не чураясь никаких методов. Идиоты.

Все было кончено: стражники смотрели вслед удиравшей толпе, приводя оружие в порядок и поздравляя друг друга с победой.
Странно, конечно - победа, против горожан, но здесь, в городской страже, ценился не достойный враг, а живой друг: каждый патруль, на своих ногах вернувшийся утром в казармы, чествовали, как героев - и пусть это была их работа, они сделали ее на лучшую оценку и заслуживали "почестей", вернувшись одним куском.

Томас молча вытирал алебарду, принимая скупые похвалы кивками головы и проверяя сохранность собственных бойцов:
"Все живы. Успех."
Собирался было отдать приказ к построению в боевую походную колонну, для патрулирования их квартала (колонна по 4, где в середине скрывались арбалетчики), но был прерван "укорами совести": развернув сержанта к себе, лорд Орлен, начал "восстанавливать контроль над ситуацией", в его понимании.

- ТЫ! – орал Уильям, брызжа слюной, - Осмелился ослушаться приказа Его Величества! Ты убил этих людей, возомнил себя треклятым законом!
Тебе это с рук не сойдёт! Завтра утром… Утром тебя ждёт трибунал! Придётся ответить, понести наказание! - орал дворянин, видимо не замечая, как стражники суровеют в лицах, отступая от командного состава и образуя подобие арены.
"Кретин, какой же ты кретин, Уильям...", подумал Томас, отталкивая от себя истеричного молокососа, который, по недоразумению, являлся их капитаном:
- Заткнитесь, лорд Уильям - медленно, со сталью в голосе проговорил Ваймс, так чтобы было слышно лишь им двоим, - я спас вашу драгоценную жизнь от разгневанной толпы, пока Вы, Капитан Городской Стражи - выплевывая должность, будто оскорбления, ему в лицо и чуть разрывая дистанцию, продолжал Сержант, - бились в истерике как девчонка.

Злость захватила рассудок Томаса и демон ликовал: Ваймс явно перешел грань почтительного общения, оставшись на которой, еще можно было успокоить и уговорить капитана замять инцидент.
"К черту!".
Не увидев на лице капитана, искаженном от праведного гнева и собственного бессилия, принятия ситуации, Ваймс вздохнул и продолжил в полный голос:
- Или вы предатель и Артоданский шпион, что приказал нам сложить оружие в тяжелый момент и дал приказ отступать, когда наш Король объявил свою Волю?! Вы желаете затопить эти улицы кровью обычных горожан, а не безумных бунтовщиков-предателей, "господин капитан"?!

Обвинения тяжелыми словами канули в тишину застывших стражников. Они легли плотно, подогнанные одно к другому, словно звенья кольчуги или сочлененья лат, не оставляя недосказанности или непонимания среди услышавших.
Люди Ваймса, уже не Орлена, были готовы к смерти капитана: как от выстрела в спину из арбалета, что уже держал верный капрал Фитчер, ожидая кивка головы Тома, так и от честной дуэли в горящем городе. Они готовы были лгать и убивать ради своего сержанта, готовы были даже забыть.
У Ваймса, наконец-то, получилось.

Слова сержанта были подкреплены характерным, лязгающим звуком от меча извлекаемого из ножен.
- Решайте, Уильям, решайте.

Орлен не понимал. Не хотел понимать. В жизни капитан не был глупым человеком. Излишне самонадеянным, амбициозным. Быть может, немного высокомерным или спесивым. Но точно не глупым. Ещё в училище его считали наиболее талантливым среди всех одногруппников, неизменно отмечая смышлёность этого парня.
Но тогда – всё было иначе. Не разгорался огонь вдалеке, угрожая перекинуться на соседние дома и сжечь дотла проклятый город. Не стояли вокруг подчинённые с каменными выражениями на бесстрастных в высшей степени лицах. Не свистели болты, пронзая не виноватых ни в чём горожан.
Уильям боялся. И ничего не мог с этим поделать – капитан не выдержал внезапной ответственности, не смог дать своевременного отпора излишне уверенному в себе сержанту. Оказался не в силах вовремя принять действительно судьбоносное решение. И преобразовал свой ужас в праведный гнев, обращённый не иначе как на Томаса Ваймса.
- Решайте, Уильям, решайте.
Орлен слышал лязг стали в голосе сержанта. Интонации должны были заставить его насторожиться. Безмолвие, охватившее импровизированную арену должно было предупредить. Но капитан словно был ослеплён – не заметил ни одного из факторов, что должны были заставить его радикально изменить модель своего поведения.
- Трибунал.. – злобно прошипел он, силясь испепелить Томаса взглядом. – Стража, схватить его! – завопил, уже даже не пытаясь придать голосу командные интонации.
Секунды шли, тянулись и переплетались. Уильям в ожидании обозревал кольцо стражников, но ни один из них не двинулся с места. Зловеще выглядели они в неверном свете множества факелов – сталью сверкали глаза на бесстрастных до крайности лицах. Только в этот момент капитан заподозрил, насколько плохи оказались его дела. Понял, что будет невероятно трудно выбраться невредимым из этой передряги.
- Я сказал, схватить его! – вновь приказал он, всё с тем же, впрочем, результатом.

Время словно застыло. Пропали все звуки – затихли далёкие отголоски бушевавших на улицах схваток. Ни слова не вымолвил никто из солдат. Орлен вдруг почувствовал себя необычайно одиноким и уязвимым. С ненавистью взглянул он на стоявшего перед ним Ваймса, меч которого с характерным свистом выскользнул уже из ножен. Уильям улыбнулся. Нехорошо улыбнулся, немного безумно.
- Вот значит как, сержант Ваймс… - капитан сомкнул пальцы на рукояти меча, всё ещё не решаясь. – Вот значит как…
Он знал, что является неплохим фехтовальщиком. Что чертовски отменно владеет своим длинным мечом. Знал он и то, что никогда прежде не приходилось ему применять оружие в настоящей схватке. Но выбора уже не оставалось. Капитану казалось, что его не отпустят. Не дадут добраться до властей, отдать Ваймса на суд трибунала. Не дадут покинуть это стальное кольцо.
Он боялся сражаться с врагами снаружи, но настоящие оказались куда ближе. Прямо, здесь, внутри.
- Данной мне властью… По законам военного времени… - хрипло и почти шёпотом заговорил он, не спуская глаз с лезвия меча Тома.
- Умри, сукин сын! – внезапно вскрикнул Орлен, не завершив свою преисполненную торжественного официоза фразу. Бросился вперёд, за несколько мгновений преодолевая разделявшее их расстояние. Это не было нападение профессионала, скорее – истеричный рывок, преисполненный надежды на слепую удачу. Ведь, казалось бы, это так просто – один точный удар, и решаются все проблемы. Достаточно просто всадить сталь в сердце сержанта – и Уильям снова на коне, во главе небольшого отряда…
А завтра… При свете дня, они пожалеют о своём решении. Он разберётся лично с каждым. Заставит отплатить за неповиновение.

Том видел, как напрягся палец Сэма на спусковом крючке. Но всё же не выстрелил. Видел, как медленно и плавно сорвался капитан с места. Как начал свой неуклюжий удар. Возможно, в академии этот человек действительно был хорошим фехтовальщиком. Но здесь, на улицах, все знания, полученные в тёплых тренировочных залах забылись, моментально сошли на нет.
Со звоном скрестилась сталь – Ваймс играючи отразил выпад Орлена, отвёл в сторону его клинок, высвобождая себе пространство для удара. И нанёс его тут же, без промедления. Сержант бил совсем не эффектно, без малейшего намёка на изящность и грацию. Просто, устрашающе и до невозможности эффективно. Вогнал свой меч почти по рукоять в живот врага, прорывая звенья лёгкой кольчуги, заставляя окровавленный кончик показаться с другой стороны. С глухим ударом рухнул на асфальт меч, выскользнув из ослабевших пальцев. Детское удивление вспыхнуло ненадолго в глазах капитана. Какая-то наивная обида. Тень боли медленно опустилась на его лицо, когда меч Тома вышел из тела, оставляя на нём жуткую рану. Ноги Уильяма подогнулись – он рухнул сперва на колени, а потом и вовсе упал лицом прямо на тротуар.
Тишина продолжалась недолго.
- Вы что-нибудь видели, парни? – со смешком в голосе осведомился капрал, опуская свой арбалет.
- Какой-то мещанин прирезал нашего капитана… - изображая негодование воскликнул один.
- Надо же, всего на секунду я отвернулся! – ещё один возглас.
Стражники, со смехом переговариваясь, расслабились, разрывая кольцо. Арена больше была не нужна.

Томас ни раз задумывался: "Почему умирают хорошие люди?".
Ответ был прост и печален: предательство.

Их предают друзья, ради которых совершается множество добрых поступков. Их предают любимые, ради которых живут. Их предают владыки, ради которых верно служат и трудятся. Их предают собственные идеалы, разбиваясь о твердолобость и жестокость этого мира...
У злых людей всё гораздо проще: они всегда страдают лишь от собственного бессилия.

Вот и в этот раз, получилось так, что Орлен - был хорошим, а Ваймс - сильным. Бывший и ныне мертвый капитан допустил ошибку: его идиотизм и абсолютное неумение понимать ситуацию, сыграли с ним злую шутку, сделав "чужим среди своих". Вообщем-то, даже если сержант пропустил бы удар дворянина, пережил бы он Тома ненадолго: стражники бы не простили подобного, зайдя так далеко.
Угроза трибунала, мягко говоря, Ваймса беспокоила не сильно: он-то прекрасно понимал, что в такое время на потери личного состава будут смотреть, как минимум, сквозь пальцы.

Безумная атака Уильяма была легко отпарирована: шансов у неё было не больше, чем у пьянчужки, схватившегося за нож и рискнувшего выйти против стражника в честном поединке. Отведя дворянскую сталь в сторону, сержант бесхитростно направил собственный меч ему в живот, продавливая сильной рукой тонкую кольчугу и нанизывая знатное тело на клинок, словно порося на шампур. Удивление и детская обида мелькнули во взгляде капитана Орлена. Взор его помутнел, ресницы, быстро-быстро, захлопали, будто недоуменно и пытаясь дать глазам навсегда запомнить последние мгновения жизни. Резким движением Ваймс выдернул меч, давая телу рухнуть в пыль мостовой.

Вытерев клинок о плащ капитана, лежавшего у его ног, Ваймс громко произнёс:
- Капитан пал, ведя наивные переговоры с бунтовщиками - его тело оказалось погребено трупами восставших, после того как мы, по моему приказу, перешли в атаку. Держитесь этой версии, господа Стражи Эредина и Вас никто и ни в чем не упрекнет! - внёс ясность в "официальную версию" Ваймс, - Сжечь трупы, только не трогайте тела и постарайтесь не дышать рядом с ними - я точно видел чумных среди этого сброда.

Знаком подозвав Сэма, Том вручил ему свой клинок, взяв себе меч капитана, что был на порядок лучше уставного оружия стражников, даже приобретенного за свой счёт:
- Держи, Сэм. За верность, - скупо поблагодарил брата по оружию Ваймс, продолжая осмотр личного имущества и забирая себе капитанские пожитки. Закончив с непродолжительным мародерством, они подхватили труп Орлена и оттащили в общую кучу мертвых бунтовщиков, где среди крови и грязи, уже замелькали факелы "погребальных" костров.

Спустя несколько минут, Томас построил стражу в боевой порядок, и на ходу объявил:
- Через полчаса, а то и меньше, в городе появиться солдаты из легиона. Мы должны продержаться до их подхода, желательно разгоняя подобные сборища бунтовщиков...Мы - стража Эредина, города грязи и тысячи лиц и мы будем нести свою службу, вопреки любому: будь то восставшие плебеи, идиоты-дворяне или хоть Артоданские шпионы! За Короля!

Тишина пустых улиц горящего Эредина, нарушаемая лишь мерным стуком марширующих стражников, пугала. Повсюду были видны следы мятежа: разбитые стекла окон и вынесенные с петель двери. Многочисленные пожары, в особо укрепленных зданиях, трупы, множество трупов, валявшихся прямо на улицах.
Смутное время наступило, к радости заказавших эту "музыку", но бунт всегда подавляется кровью. Всегда.

Сэм тут же с благодарностью принял протянутое ему оружие. Меч сержанта и правда был крайне добротным – куда лучше того дешёвого куска металла, что покоился в ножнах самого капрала. Быть может, кто-нибудь другой, благородный и обременённый моральными принципами, бы отказался. Отвернулся, брезгливо покачав головой. Но этот кто-то определённо не задержался бы в рядах эрединской городской стражи – такие здесь не выживали. Среди людей Ваймса все поголовно являлись здравомыслящими и эгоистичными рационалистами. Никогда не отказывающимися от выгодных предложений. Не выкидывающими добротных вещей.
- Сэр, – кивнул Сэм, тут же вгоняя новый клинок в свои ножны.
Спокойно отнеслись парни и к обыску не остывшего ещё трупа. Плевать они хотели на высокие нормы морали, особенно сейчас, когда улицы города захлестнула волна безумия и чистого хаоса.
Ничего особенно ценного при Уильяме, впрочем, не обнаружилось – капитан не имел привычки брать что-либо действительно важное с собой на службу. Кошель с парочкой серебряных монет оказался наиболее значимым приобретением.

Стражники двинулись дальше, патрулируя свой квартал. Выискивая нарушителей спокойствия и порядка. А Уильям Орлен не направился уже никуда. Так и остался лежать на тротуаре, уставившись в тёмное небо не видящими уже ничего глазами. Ещё одна жертва этого безумного дня. Мало кто знает, что послужило причиной его смерти на самом деле. И уж точно никто из них не станет об этом трепаться.
Как бы парадоксально это не звучало, но можно было сказать, что сегодня город был даже чище обычного. Обычные преступники осторожничали, устрашившись неконтролируемого безумия на городских улицах, а сами бунтовщики всё интенсивнее стягивались к центру, дальше и дальше от подконтрольного Ваймсу района. Некоторые отдельные отставшие индивидуумы тут же обращались в бегство при виде вооружённых до зубов стражников, не представляя для них какой бы то ни было угрозы.
Становилось понятно, что не составит труда дождаться обещанного подкрепления. Что очень скоро по улицам пронесутся легионеры в красных плащах, окончательно выжигая очаги беспорядков. Солдаты в сверкающих латах будут вершить в ночи кровавое дело. Именно им и достанется большая часть действительно грязной работы. Пустые улицы. Кое-где можно увидеть тела. Люди с разбитыми головами. Мёртвые девушки, чья разорванная одежда валяется рядом. Подумать только, во что в такие моменты безумие превращает обычных людей. Ярость, жажда крови, страх и дикая похоть… Отвратительно. Бунт должен быть подавлен. И без крови дело не обходится никогда.
Но стражники, несмотря на плачевность картины их окружавшей, заметно приободрились ввиду отсутствия вокруг непосредственной опасности. Тихо переговаривались между собой, обсуждали произошедшее, беззлобно подшучивая друг над другом. Воистину, эта служба закаляет людей, заставляет адаптироваться. Либо убираться отсюда подальше.

За очередным поворотом Тома ожидал сюрприз. Навстречу им по улице двигалась небольшая процессия, состоявшая из нескольких всадников. Шестеро из них были облачены в стандартное обмундирование городской стражи – позади развевались бесцветные серые плащи, а ножны свободно болтались на поясах. Седьмой же представлял собой куда более колоритное зрелище. Огромный боров на могучем гнедом жеребце. Действительно великолепная лошадь – это мог бы заметить каждый, сколь бы мало не разбирался он в лошадях. Мышцы, проступавшие под чёрной шкурой, благородная поступь. Загляденье, а не животное. Роскошное седло, скорее удобное, чем действительно эффективное. Перемещался этот всадник медленно и неторопливо – конь двигался лёгкой рысцой. Сопровождавшие постоянно оглядывались, беспрестанно крутили головами, только и думая, казалось, о безопасности важного пузача.
Несмотря на обилие жира, выглядел этот человек довольно внушительно. Бритый череп, волевой подбородок и тяжёлый взгляд вполне способствовали созданию гнетущего впечатления. Ровно как и воистину внушительный плечевой пояс, свидетельствовавший о том, что под слоем жира скрываются остатки былой мускулатуры. Огромное чрево, угрожавшее разорвать пуговицы камзола, портило грозность общего вида, но всё равно этот мужчина вовсе не выглядел слабовольным или изнеженным. Образ довершал чёрный плащ, который так эффектно развевался позади всадника, что не оставалось сомнений в его уж точно немаленькой стоимости. Но поясе у него тоже болтались ножны, вот только куда более роскошные и впечатляющие.
Процессия приблизилась и остановилась в нескольких метрах от строя. Лицо начальника показалось Тому смутно знакомым – он определённо несколько раз видел этого человека когда-то давно. Тот, впрочем, даже не соизволил спешиться – окинул стражников властным взглядом и не терпящим возражений голосом громогласно осведомился:
- Где офицер? Кто тут главный?
Что-то знакомое… Ну конечно. Вспышка прозрения в голове. Перед Ваймсом был не иначе как сам Эдвард Торнс, начальник городской стражи Эредина. Важная птица, редко снисходившая до визитов в отдельно взятые отделения.

Поворот.
Угол деревянного дома начинает гореть.
Остановка и часть стражников тушит пожар, а другая - прикрывает от возможной угрозы.
Улица.
Труп молодой женщины и не дочки. Внимательно осмотреть наличие чумы: вроде нет. Быстро, но бережно оттащить на крыльцо дома, чтобы потом, родные похоронили по-человечески, а не бросили в погребальные костры вместе со всякой мразью.
Перекресток.
Группа бунтовщиков, немногочисленная, убегает, едва завидев активных и вооруженных стражников. К черту преследование.
Направо.
Баррикада-трибуна, выстроенная смутьянами для купленных ораторов. Краткая остановка для расчистки, чтобы мусор не затрудниюял движение.
Улица.
Трупы. Кровь. Чад и гарь, полыхающих домой. Грязь.

Повсюду в Эредине сейчас грязно - город, наконец-то, показал свою истинную сущность, благодаря бунтовщикам, отбросив всякие подобия масок и напускного лоска, обнажив гнилые зубы и требуя кровавых жертв. Нет больше пузатых богачей, ради которых надо было прятать свои фурункулы зависти, нет детских улыбок, что наперекор этой навозной яме, светились искренней радостью, даже в грязи.
Только грязь и кровь: все по-честному.

Очередной поворот открыл взорам патрульного построения стражников процессию из семи верховых: в 6 без труда, по казенной броне и серым плащам, опознавались "братья"-стражники, а седьмым оказался никто иной, как Эдвард Торнс - начальник городской стражи всего Эредина.
Огромный, когда-то мускулатурой, а нынче, в большей степени, жиром, мужчина восседал на породистом гнедом жеребце.

Приблизившись вместе со своей группой, он сразу начал задавать вопросы по существу:
- Где офицер? Кто тут главный?

Ваймс выступил из строя, что уже успел перестроиться в колонну по 4, едва поняв, кто перед ними оказался, что впрочем не сильно отличалось от их патрульного порядка - разве что, солдаты вытянулись во фрунт, зная о суровости высшего начальства:
- Его благородие капитан Уильям Орлен пал при переговорах с бунтовщиками. Командование, как старший по званию, принял я - сержант стражи Томас Ваймс. Согласно приказу покойного, мы продолжили патрулирование вверенной нам территории. Готовы поступить в ваше распоряжение, сэр Торнс!

- Вольно, сержант, - махнул рукой Торнс, не без труда опуская свою тушу на мостовую. Много лет назад, на пике свой карьеры, он, наверняка, пребывал в великолепной форме – натренированное тело, гора мышц без капли лишнего жира. Но годы кабинетной работы, спокойной жизни в благополучии и достатке, сделали своё дело – грозный некогда командир в некоторых областях превратился в шар с немалым диаметром. Что, впрочем, лишь прибавило важности и внушительности этому человеку. Согласно плотно засевшему в головах людей стереотипу, именно так и должен выглядеть важный начальник. Лучший друг короля, советник Поль Нокс, лишь усиливал и без того не слишком благоприятное впечатление.

Эдвард без малейшей опаски приблизился к строю, потянулся, разминая усталое тело. Его, казалось, ни капли не смущали трупы, все ещё присутствовавшие кое-где на улицах, остатки баррикад, своевременно ликвидированных бравыми стражниками. Известие о смерти Орлена тоже не особенно смутило Торнса – в памяти его даже не возникло никаких ассоциаций при этом имени, что безусловно могло свидетельствовать лишь о том, что офицерский состав городской стражи не понёс никаких ощутимых потерь.
Эдвард прекрасно знал, какие события могут происходить в подобные времена. Насмотрелся ещё в свою бытность обычным патрульным. Догадывался, что может случиться с глупым молодым капитаном благородного происхождения в моменты, когда по улицам действительно течёт кровь. Сам Торнс всегда был против того, чтобы позволять дворянам служить в городской страже. Заверял, что им здесь не место. Что есть регулярные войска, где не нужны ни такт, ни дипломатичность, где честь и субординация имеют куда большее значение. Пытался убедить всех, что работу стражников куда лучше будут выполнять обычные парни с улиц. Такие, к каким в прошлом был бы причислен и он сам. Такие лучше понимают суть происходящего, легче проникают во все нюансы и хитросплетения нелёгкой работы. Но никто не слушал Торнса – для того, чтобы переубедить наслушавшихся красивых историй благородных лордов влияния у него всегда оказывалось недостаточно.

- Отличная работа, сержант Ваймс, - бросил он, скептически оглядев построение. – Сохранить отряд в боевой готовности в отсутствии офицера – заслуга далеко не для ранга сержанта.
Торнс задумчиво почесал подбородок, поглядывая в сторону замершего Тома. В конце концов, в такое время никто не обратит внимания как на смерть одного офицера, так и назначение на его место другого.
- Зайдите в центральное отделение завтра утром, лейтенант Ваймс. Скажите, что от меня, - он покровительственно улыбнулся. Выглядело не слишком приятно.
Школа офицеров, необходимое образование – фарс. Настоящий лидер должен пользоваться настоящим авторитетом, уметь хорошо выполнять свою работу. И если Эдвард всё ещё хоть немного способен был разбираться в людях, то он не сомневался, что сделал правильный выбор.
- А теперь я бы хотел поговорить с лейтенантом по одному конфиденциальному вопросу, - он махнул рукой куда-то в сторону, отзывая Ваймса в сторону от основной части отряда.

Томас солгал, точнее выдал "рабочую версию", без тени сомнения, ведь так оно и было, да, господа стражники? Начальник Городской Стражи Эредина съел байку и даже не поморщился - нынешние времена подразумевали гибель младших военных чинов в пламени восстания: правда, обыкновенно, вместе с ними погибала и большая часть отряда...Этот пунктик, как и количество стражников в строю, да и качество самого строя не укрылось от цепких глаз тучного Эдварда Торнса: с грацией мешка с подмороженной картошкой, он покинул седло, кажется, заставив землю вздрогнуть от изрядного количества начальственной туши.
К чести сэра Торнса, стоит заметить, что в былые годы, он был образчиком физической культуры и заботы о теле и организме: какое-то время по казармам стражи циркулировали немногочисленные плакаты-пасквили, нарисованные неизвестным художником, где, на то время лейтенант, Торнс был изображен эдаким гипертрофированным культуристом. Карикатура очень рассмешила Эдварда и при повышении он забрал её с собой в тихую комнату Центрального Управления, на память о былом. Вместе с повышением пришла и обильная зарплата, покой и четырех разовое плотное питание - что не могло не сказаться на внешности внушительного начальника: талия неизбежно превысила ширину плеч, а пузо, будто кичливая путана, разрывало уставные размеры поддоспешников, да и звенья кольчуги опасливо постанывали.

Сэр Торнс ещё раз оглядел строй и приблизился к Ваймсу:
- Отличная работа, сержант Ваймс! Зайдите в центральное отделение завтра утром, лейтенант Ваймс. Скажите, что от меня, - выделил он голосом внеочередное звание и рекомендательное лицо.
- А теперь я бы хотел поговорить с лейтенантом по одному конфиденциальному вопросу, - добавил он, подзывая человека с головокружительной карьерой, в сторону от строя.

Ваймс не был сильно удивлён подобному повороту: военное время требовало постоянного контроля за личным составом, но всё равно приятно грело самолюбие. Рапорт, о котором давно мечтал Ваймс, о переводе на должность лейтенант, но всё откладывал из-за недостатка денег для компенсации отсутствующего знатного происхождения, теперь можно было и не писать. Его посетила отличная мысль, что верного Сэма стоит повысить до сержанта, а старого капрала Робса и ещё пару "ветеранов", например, порадовать двойными окладами.
"Теперь то стража заживёт," - подумал Том, мысленно потирая руки, в предвкушении, действительно, хороших деяний. Что-то доброе из почти забытого прошлого шевельнулось в его душе, отгоняя на какое-то время алчные мысли о новых горизонтах, что открылись с новой должностью.
Из сладких дум вырвала рациональная мысль, что "просто так - даже клопы не сношаются", и Ваймс, оставив за старшего Сэма, отошел к Торнсу, готовясь выслушать "предложение от которого нельзя отказаться" и попытавшись подловить, хотя бы для себя, начальство на личных мотивах, внимательно слушая каждое слово.

В сторону, к серым стенам домов. Прочь от любопытных ушей и лишних зрителей. Сопровождавшие Торнса солдаты спешились, но за начальником не пошли – перебросились с людьми Ваймса парочкой слов, налаживая контакт с незнакомыми доселе коллегами. Эдвард шагал чинно и неторопливо, позволяя роскошному плащу крыльями развеваться позади.
- Знаешь, Ваймс, ты напоминаешь мне меня самого… Лет десять назад я был таким же. Уверенным в себе, лелеющим мечты и амбиции, лишённым благородного происхождения. И, как видишь, своего я добился, - продолжал говорить Торнс, ожидая, когда они отойдут достаточно далеко, чтобы максимально исключить возможность чужого вмешательства в конфиденциальность беседы.

Прошли мимо девушки – глаза безжизненно смотрели в небо, на щеках остались дорожки слёз. Разорванная блузка валялась рядом. Эдвард не проявил даже малейших признаков испуга или брезгливости, лишь хмыкнул и сухо прокомментировал увиденное:
- Сколь бы сильным не был налёт цивилизации, внутри каждого человека всё равно скрывается зверь. Кровожадное и похотливое животное, смиренно ожидающего своего часа. Таких моментов, когда безумие пропитывает всё вокруг. Знаешь, Ваймс. Хоть я и не люблю эльфов за их высокомерие, но чем дольше живу, тем больше мне кажется, что они неспроста считают себя представителями высшей расы. Даже жаль, что их больше нет.
Командир не ожидал никакого ответа. Более того, даже не допускал мысли, что у сержанта хватит дерзости вклиниться в его монолог. Просто озвучивал свои мысли, не обнаруживая смысла в том, чтобы предаваться гробовой тишине. В конце концов Торнс пришёл к выводу, что выдержана достаточная дистанция и остановился.
Повернулся к Тому, пристально впившись в его лицо тяжёлым взглядом:
- Я ведь могу доверять тебе, Ваймс? Могу быть уверен, что именно мои приказы для тебя на первом месте? Не лордов, не короля, а именно мои – и выполнятся они будут безоговорочно вне зависимости от обстоятельств? Могу ли я полагаться на тебя и твоё отделение?

Прочь от горстки людей, ставшей толпой в одночасье. Прочь от наверняка завистливых ушей и алчных глаз. Шагать рядом с этим толстым, но волевым человеком рядом, слушая его автобиографичный монолог. Слушать и понимать, что вся эта похвальба, приправленная нейтральными экивоками на простую жизнь и юношеские амбиции - лишь прелюдия.
Идти, сгорая от любопытства и предчувствий, надеясь на еще одно вознаграждение за такую тяжелую и верную службу.
Идти, зная, что стоит Торнсу сказать то, что он хотел сказать и для Ваймса пути назад не будет...

И он сказал:
- Я ведь могу доверять тебе, Ваймс? Могу быть уверен, что именно мои приказы для тебя на первом месте? Не лордов, не короля, а именно мои – и выполнятся они будут безоговорочно вне зависимости от обстоятельств? Могу ли я полагаться на тебя и твоё отделение?

Отчего умирают хорошие люди? Ответ печален и прост - предательство.

Ваймс, уже давно, не был хорошим:
- Да, сэр Торнс. Можете.

- Отлично Том, просто отлично… - задумчиво пробормотал Торнс, почёсывая подбородок. – Чертовски правильное решение, лейтенант. Думаю, тебя ждёт блестящая карьера в качестве офицера.
Эдмунд махнул рукой, показывая, что Ваймс может идти. Вернулся к своим, кряхтя забрался на лошадь. Напоследок окинул строй стражников одобрительным взглядом.
- Так держать, солдаты! Эредин нуждается в вас! – вогнал шпоры в бока коня, заставляя процессию охранников двинуться следом. Поскакал дальше, вниз по улице, оставив позади вопрос, как и с какой целью вообще здесь оказался. Навряд ли затем лишь, чтобы повысить в должности сержанта Томаса Ваймса.
- Поздравляю, Том, - ухмыляющееся лицо Сэма. - Точнее, лейтенант Ваймс. Сэр!
Последнее обращение он добавил явно с некоторой долей издёвки, изрядно переборщив с необходимой долей почтения в голосе. По строю прокатились сдержанные смешки – стражники по достоинству оценили шутку коллеги.

Ночная тишина опустилась на город. Откуда-то издалека, из-за пределов подконтрольной Ваймсу территории, доносились сдавленные крики, взывающие к небесам в поисках помощи. Где-то там, за возвышающимися повсеместно домами, улицы освещали разгорающиеся местами пожары – весело потрескивало пламя, поглощая чьё-то имущество. Обезумевшие толпы всё ещё неистовствовали на некоторых улицах – там, где местные стражники оказались менее организованы и компетентны, там, где подавить бунт на месте не удалось.
В квартале новоиспечённого лейтенанта же царили спокойствие и тишина. В рекордно короткие сроки трупы были удалены с мостовой, баррикады разобраны, а бунтовщики – разосланы по домам. Ни единый прохожий не смел теперь показаться на улицах, погружённых в необычайный мрак и безмолвие. Лишь шаги стражников эхом разносились вокруг, лишь неверный свет факелов в руках членов патрульных групп разгонял тьму в особенно подозрительных углах. Но не прятались нигде злоумышленники, не скрывались во мраке убийцы и наркоторговцы. Только не сегодня, не этой ночью, когда политика безоговорочно подавила все преступления. Стража несла свою вахту, но нужды в том уже не было. Ситуация была под контролем. Безоговорочно и абсолютно.

Том тоже шагал по ставшему привычным давно маршруту. Вгрызался цепким взором в обманчивую темноту, совершая патруль, который стал уже почти частью привычного образа жизни. Теперь он офицер, с новыми правами и обязанностями. С куда большей властью и, как следствие, ответственностью. Скорее всего, на подобные ночные прогулки по улицам больше просто не будет времени. Придётся сидеть в кабинете, переложив рутинную работу на подчинённых.
Не об этом ли ты мечтал всегда, Том Ваймс? Не будешь ли скучать по ушедшему времени?
Но было кое-что приятное в этом прощальном патруле. Кое-что, кроме грусти. Осознание внезапно свалившегося на голову успеха. Анализ новых возможностей.
И ощущения сейчас были уже другие. Прежде он ходил по этой мостовой как страж, оберегавший покой «спящего» города. Теперь же… Теперь всё было иначе. Каждый шаг наполнял уверенностью. Каждая мысль – властью. Землю устилал ночной туман, делая ещё большее чудовищной и без того ужасную видимость. Но разве это должно волновать хоть немного?
Этот город знаком. Каждый угол, каждая улица. Каждая тень. И сейчас… Он больше не был лишь наблюдателем. Этот город принадлежал ему. И чертовски приятным было настигшее осознание.

Полчаса спустя они в конце концов прибыли. Солдаты Его Величества – воины Центрального Легиона в кроваво-алых плащах. В вызывающе сверкающих доспехах. Один из отрядов ровным строем прошёл по улице, заставив стражником посторониться, сойти в переулки. Офицер в сияющих латах лишь презрительно хмыкнул в ответ на предложение помощи, даже не соизволив ответить. Они смотрелись напыщенно и эффектно – в противовес серым стражникам. Чего стоили одни только накидки, ярким пламенем горевшие в полутьме.
Регулярные войска ни во что не ставили людей, на чьих спинах можно было увидеть лишь серые тряпки. Ни стражников, ни солдат обычных крепостных гарнизонов. Считали низшей кастой, не достойной ни внимания, ни уважения. Никто не уважает обычных стражников, несмотря на тяжесть работы, которой им приходится выполнять. Приходится по достоинству самим оценивать свою деятельность, чтобы совсем не забыть, чего каждый заслуживает.