Просвет в облаках | ходы игроков | При свете дня

Длинный сентябрьский вечер. Дождь, монотонно накрапывающий за окном – моросит целыми днями, против воли заставляя угрюмую маску наползать на лицо. Нельзя веселиться и радоваться жизни при такой погоде – она угнетает, диктуя свои условия простым смертным. Впрочем, на этот раз весельчаков было немного. Эредин мок под осенним дождём, становился необычайно мрачен и пуст. Город молчаливый. Город огромный. Город больной. Щупальца болезни извиваясь ползли по необычайно пустынным улицам. Заползая в дома. Разрушая жизни и семьи. Сбиваясь в клубки в тёмных городских подворотнях, которые, за неимением лучшего места, превратились в хранилища гниющих трупов. В деревнях маги боролись с чумой. Выжигая целые поселения. Локализуя источник заразы. Но в городе такой метод не представлялся возможным. Эредин гнил заживо, и никто не мог этого остановить.

В гостиной поместья Тинтуров, напротив, было тепло и уютно. Весело потрескивали поленья в камине, свечи в золотых канделябрах горели, развеивая мрак, старавшийся скопиться в особо тёмных углах. Эния сидела в своём любимом кресте у камина и молчала. Молчал и Нуар, стоявший спиной к ней и напряжённо рассматривавший нечто по ту сторону окна. Чашка обжигающе горячего напитка приятно грела руки, вкус превосходного чая тонизировал и поднимал настроение, что было просто необходимо в этот нелёгкий час. Она чувствовала, что что-то назревает. И дело было не в воплях разошедшейся не на шутку толпы за окном. Весь вечер Нуар был молчалив и необычайно мрачен. Не сказал и двух слов, бросая исподлобья косые взгляды. Скоро не выдержит, заговорит. Знать бы только, к чему. Вдохнув полной грудью восхитительный аромат драгоценного чая, Эния сама не заметила, как провалилась в воспоминания.

***
Кабинет Келлфара разительно отличался от уютной гостиной поместья Тинтуров – монотонный дождь не барабанил за окном, в камине не потрескивали уютно поленья, а в руке не было чашки, наполненной обжигающе горячим чаем. Голые серые стены давили, единственное зарешёченное окошко под потолком угнетало, а человек по ту сторону массивного дубового стола прожигал её взглядом насквозь. Стол этот, был, пожалуй, единственным достойным внимания предметом мебели в этом жутковатом месте – явно дорогой, с множеством выдвижных ящичков, он выглядел как предмет, находящий в постоянной эксплуатации. Ворох бумаг, на первый взгляд, хаотично разбросанный по тёмно-коричневой поверхности, на самом деле располагался согласно уникальной системе, суть которой была понятно только одному человеку. Тому, что сидел сейчас перед ней. Невзрачный шкаф в углу, стул Стефана и жёсткую табуретку, на которой предполагалось расположиться Эние, в расчёт можно было не брать. Жёсткие серые глаза Келлфара впивались в лицо, колючий взгляд непроизвольно заставлял испытывать неуверенность и смущение. Это был его кабинет. Шпион находился в своей стихии.
- А, леди Эния, - неправдоподобно изобразил он дружелюбное приветствие. - Рад, что вы зашли. Присаживайтесь.

Всю ночь и утро леди Тинтур потратила на восстановление. Казалось бы, для нарядов уже не было времени. Однако, Эния не была бы собой, если бы отказалась от принципа безупречности. Роскошное изумрудное платье, еще одно, не новое, но нынешнего сезона, подчеркивало фигуру женщины и особенно обнажало руки и плечи. Пышные локоны были убраны вверх, открывая шею и тонкой работы колье.
Леди Тинтур определенно явилась на прием, но никак не в гости к одному из опаснейших людей Эредина.
- О, благодарю. Сегодня чудесное утро, я спала, как младенец, - легкомысленно улыбнулась она и со всем возможным вниманием уставилась на Келлфара.
Выглядело это чуть наигранно, но энтузиазму леди Тинтур было сложно сопротивляться. Даже если он был слегка искусственным.

Стефан улыбнулся собственным мыслям, будучи единственным человеком в этой комнате, способным в полной мере оценить иронию происходящего – это в высшей мере чудесное утро началось во дворце с того, что королеву нашли мёртвой в собственной постели. Леди Эния этого, конечно же знать не могла – траурным звон многочисленных колоколов лишь через несколько часов заполонит улицы столицы. Быть может, кто-то бы назвал подобное отношение Келлфара кощунственным, но самого шпиона это не особенно волновало – свойственное ему чувство юмора даже просто чёрным можно было назвать с большом натяжкой. Впрочем, как бы хорошо не владел собой Стефан, его глаза то и дело заволакивала какая-то пелена, а взгляд беспрепятственно скользил по волнующим изгибам тела своей собеседницы, которые лишь подчёркивало изумрудное платье. В конце концов, шпион кое-как взял себя в руки, сосредоточившись на колье Энии, и стараясь не обращать никакого внимания на всё остальное. В конце концов, разговор предстоял серьёзный. По крайней мере, так ему казалось до сих пор.
- Леди Эния, - хрипло заговорил Келлфар, внимательно взглянув в глубокие изумрудные глаза девушки, - По существу, у меня есть к вам только один вопрос. С какой целью вы скрывали свои магические способности?
Келлфар вновь почувствовал себя хозяином ситуации. Слегка снисходительно улыбнулся, довольный тем, что вовремя направил ход беседы в нужное русло.

- Я так и знала! - вновь наигранно обиделась Эния. - Сразу к делу, ах! Вы так соблазнительно серьезны, барон, - самообладанию леди Тинтур скоро начнет завидовать сам королевский шпион.
Полные, карминово-красные губы ее дернулись, наконец, в ослепительной улыбке.
- Итак, вас мучает очевидный в данной ситуации вопрос: почему никто не знал о моих способностях. Угу... - Эния на миг задумалась. - Во-первых, я считаю, интрига и сюрприз превыше всего. А во-вторых у меня есть более веские причины. Это надолго, устраивайтесь поудобнее.
- Я бы вот тоже....кхм....поудобнее села... - она скептически оглядела негостеприимную табуретку.
- Итак, начнем с моего батюшки - лорда Тинтура. Скажу вам по секрету, наследницей он всегда видел только меня, я была его любимицей, его толковой девочкой, - голос Энии слегка дрогнул, а улыбка сошла с лица, не преминув, впрочем, тут же вернуться.
- Когда обнаружились способности, он был вне себя от горя. Он понимал, что с тех пор, как меня отдадут на обучение, мне более не будет покоя. Настояла моя гувернантка. Наверняка, ей просто хотелось избавиться от своих обязанностей и продолжать крутить роман с моим отцом - вдовцом к тому времени. Но, понимаете, барон Келлфар, мой отец был не из тех людей, которые отказывались от своих идей в угоду обстоятельствам. Напротив, он бы упрям и гордился этим. Он отдал меня в школу под другим именем. Там и знать не знали, что я из благородной семьи. Когда я вернулась, братья уже достаточно проявили себя, чтобы дать отцу увериться в единственно правильной кандидатуре на роль главы его дома. Законы, однако, не изменились. Замуж я не выходила. Приходилось присматривать за домом исподтишка. Гектору вот достался упрямый характер отца и если бы не моя помощь, мы давно пошли бы по миру. Представляете, барон Келлфар, он едва не вложил все состояние в строительство летающих аппаратов! А Олоис и того хуже, делал ставки на наш дом, наше родовое гнездо! К славе я не стремилась, отец и 16 лет вдали от дома ясно дали мне понять, что кроме родных мест нет ничего важнее.
Папа всегда говорил, чтобы я проявила свои способности только когда что-то угрожает дому, семье, родине и королю. Вчера у меня не оставалось выбора, я не знала, как поведет себя Крауц. Тем более днем ранее он похоже влиял на бой моего брата. Я не вполне уверена, что это не было случайностью, но магию я определенно чувствовала.
Под конец своей речи, Эния говорила задумчиво, будто погрузившись в воспоминания. Глаза то вспыхивали радостным светом, то бледнели, а между бровей бороздились морщины.
- Ох, я так долго говорила, вся жизнь перед глазами пронеслась, знаете ли... Воспоминания - все, что у меня осталось... Ах нет! Вру! У меня остался дом, семья, пусть и не вся, родина и король! Правда, что-то мне подсказывает, что сегодня и потом на чай меня никто не позовет, - она хитро подмигнула и хихикнула.

Келлфар внимательно слушал, подперев подбородок рукой. На его лице застыло настолько внимательное и заинтересованное выражение, что Энии вдруг показалось, что шпион не верит ни единому её слову. Когда продолжительный рассказ был завершён, Стефан перелопатил стопку бумаг на своём столе и наконец извлёк откуда-то небольшой свиток, внимательно вчитываясь в его содержание.
- Мария Эшфорд. – с улыбкой констатировал он. Давно забытое имя, псевдоним, под которым Энию знали в Гильдии когда-то давно, неприятно резанул слух. Келлфар спокойно улыбался, демонстрируя крайне тщательную подготовку к беседе и необычайную осведомлённость.
- Ваша история, леди Эния, по большей части правдива. Я взял на себя смелость предварительно собрать кое-какую информацию, и добытые сведению удовлетворяют всем пунктам вашего рассказа. Некоторые моменты, я, к несчастью, проверить не могу, так что придётся поверить вам на слово. Спокойная улыбка Стефана действовала на нервы.
- Чтож, допустим, что всё оно действительно так и было. Тогда позвольте поинтересоваться, где вы находились во время вторжения Империи пять лет назад?
Колючий взгляд стальных глаз впился в лицо Энии, стараясь обнаружить малейшие признаки фальши.

- Она самая, - хотелось поморщиться, ибо прозорливость Келлфара вызывала именно такие чувства, но Эния лишь разулыбалась. - Они думали, что я дочь служанки. Относились, кстати, соответствующе, пока я не научилась давать сдачи, - Тинтур рассмеялась какому-то воспоминанию.
- Извините меня, Стефан, общение с вами несколько отвлекает от усвоения основной идеи, я правильно понимаю: вы интересуетесь, почему я не покинула родной дом и не присоединилась, не имея навыков, достаточно развитых для боя, к защите государства? С моей точки зрения, это было бы, как минимум, непрофессионально. Однако, должна сказать, это вторжение внесло свой вклад в мое самосовершенствование. Я стала часто и много практиковать - теперь я более-менее смогла бы сделать то, чего не осмелилась пять лет назад. Но вторжения ведь не будет, - улыбка стала насмешливой. - С чего бы? - насмешка была на злобу дня. Она прекрасно расслышала разговор короля с эльфом и была достаточно подкована в политике, чтобы сделать свои выводы, весьма удручающие.
- Вы, к слову, так и не сказали своего мнения на этот счет, барон. Вчера вам не позволила радостная атмосфера, но сегодня, я вижу, вам ничего не мешает поделиться своими соображениями.
Она снова обворожительно подмигнула и чуть подалась вперед, будто приготовившись слушать.

- Речь не об этом. – отмахнулся Келлфар, продолжая гнуть свою линию, - То есть, вы утверждаете, что во время вторжения находились дома? А известно ли вам, леди Эния, что в момент решающей битвы на переправе, Гильдия выступила в полном составе? В сражении участвовали даже ученики, едва завершившие первый год обучения – они умирали за свою страну, в то время как чародейка, прошедшая полный курс, оказалась недостаточно квалифицированной для этого дела? А известно ли вам, леди Эния, что архимагистр издал специальный указ, призывающий всех подконтрольных Гильдии Магов на битву? Что уклонение от этого приказа равнялось практически дезертирству?
Стефан замолчал. Ещё недавно он с таким энтузиазмом искал лазейки, чтобы пробиться сквозь оборону своей собеседницы и уличить её хоть в чём-либо, но теперь, внезапно обнаружив искомое, не испытывал никакого удовлетворения. Дело было действительно серьёзным, и единственное, что являлось смягчающим фактором – это пять лет, прошедших со времени этого инцидента.

- Нет, я об этом не знала, - просто сказала Эния и на лице ее более не было ни насмешки, ни иронии, но и страха за свое будущее не заметил Келлфар. Леди Тинтур как будто было все равно, она просто отвечала на вопросы.
- А вы считаете, что я скрывалась и берегла себя для чего-то большего, чем защита государства? Чего же?

- Нет, не берегли. - задумчиво ответил Келлфар, разглядывая ничем не примечательную точку на поверхности своего стола, - На войне люди умирают, Эния. В той битве, которой ты, - из уст шпиона это обращение звучало непривычно и даже несколько грубо, - успешно избежала, погибли сотни магов и тысячи людей. Даже те, кому удалось остаться в живых, до сих пор просыпаются посреди ночи в холодном поту, не в силах скрыться от терзающих их кошмаров.
Шпион говорил, внешне оставаясь бесстрастным, но в голосе его чувствовалась боль и печаль, сокрытые глубоко внутри. Стефан знал, о чём говорил. Чувствовалось, что он был там.
- Я не буду копаться в этом деле, Эния. Мне не интересны события давно минувших лет, но, я искренне надеюсь, что ты не дашь мне повода вновь заводить подобный разговор. - закончил свою мысль Келлфар, продолжая разглядывать письменный стол.

- То есть, я полагаю, отлично, что у вас остался такой великолепный резерв, как, например,...ммм...я, - леди Тетя осталась абсолютно непоколебимой. Более того, она казалась еще увереннее и смешливее прежнего.
- Тогда до встречи на полях сражений, барон Кэллфар. - Эния поднялась.
- Где бы они ни были, - и вот тут ощутимо повеяло холодом, губы дрогнули в презрительной усмешке. - Там, я надеюсь, вы перестанете тыкать и намеренно забывать про мой титул, это не делает вам чести.

- В наше время слишком много внимания уделяет титулам и должностям. – хмыкнул Келлфар ей вслед, - Признаться, не ожидал услышать нечто подобное и от вас.
Интонация, с которой он выделил последнее слово в высшей степени выводила из себя.

***
За несколько минут обстановка в гостиной почти не изменилась. Нуар, всё столь же молчаливой статуей застывший у окна. Чай, не успевший потерять ни тепла, ни превосходного аромата. Быть может, чуть сильнее оплыли свечи. Не изменилось почти ничего, но стоило Аксидию заговорить, как обстановка в мгновение накалилась до чрезвычайности.
- Что-то они разошлись сегодня, - ни к кому конкретно не обращаясь проговорил телохранитель, внимательно наблюдая за людьми на площади перед поместьем, - Свобода, равенство и братство. Ха.
Пустые слова. Лишённые смысла. Эхом разносившиеся по коридорам погружённого в безмолвие дома. Не это хотел сказать Нуар. Не о том вот-вот заведёт разговор. Просто горло разминает, быть может, собираясь с силами. Тишина вновь накрыла особняк. И его не обошла стороной болезни. Племянницы спят уже, в грёзах скрываясь от насущных кошмаров. Олоис с женой удалились в очередной бар, продолжая прожигать отцовские деньги. Элизабет лежит наверху, уже почти неделю не покидая своей кровати – беда не приходит одна, чума добралась и до безутешной вдовы. Лекари лишь разводят руками. Советуют изолировать, а лучше сжечь. Гниёт заживо жена мёртвого брата, за мужем спеша поскорее отправиться.
- Эния. – вновь говорит Нуар. И чувствуется, на этот раз – подошёл наконец к делу. – Там на балу, ты танцевала только с этим… - оскорбление, готовое сорваться с языка, замирает, - Мартином. И всё неделю мы ненароком захаживаем к нему в гости. Что происходит, Эния? – и сам он прекрасно знает ответ. Хочет услышать, окончательно убедиться.

Эния устала. Казалось, с момента того самого злополучного бала она так и не успела прийти в себя. Допрос Келлфара осел раздражительностью, начавшаяся болезнь подбросила тоскливой неопределенности, мотавшиеся по ресторанам родственники породили в ней жажду мщения, вынужденная изоляция разбавила все это скукой, а напряжение, повисшее между ней и Нуаром, лишь обостряло все вышеперечисленное.
Сегодня же тонкая нить ее терпения окончательно оборвалась.
Однако, эмоции как и прежде были в ее власти. Эния лишь ослепительно и немного снисходительно улыбнулась.
- Нуар, милый, я думала, ты несколько выше своих предрассудков и хотя бы способен замечать действительность, - она отпила из чашки замечательного чаю с ликером - последнего было раза в три больше - и продолжила, с надеждой, что вступительная часть уже навела брата на правильную мысль.
- Если же ты еще не заметил, я поясню, что без хозяина наш дом пойдет на закладные скорее, чем ты допьешь свой отвратительный бурбон. Да-да, я знаю, что в твоей чашке отнюдь не чай. Когда я объявлю о замужестве, брату придется помочь задуматься о собственной отставке с поста главы рода Тинтур. Я продолжу дело отца, ненавязчиво выступая из-за спины мужа. И не хмурься, у тебя все равно нет плана получше.

Вместо Нуара, однако, сморщила лоб сама Эния. Словно бы перед ней стояла непосильная задача.
- Мартин подходит как нельзя лучше - он молод и ослеплен. Наложить лапу на состояние у него не получится, да и столь коварный план ему не по зубам. Что скажешь?

Безупречная игра, неоспоримая логика и очередной неизменно коварный план… Нуар, не отрывая взгляда от беснующейся за окном толпы, непроизвольно улыбнулся. Впрочем, краткое мгновение торжества почти тут же прошло, уступая место образам, чётко отпечатавшимся в памяти. Даже она не может быть настолько гениальной актрисой. Даже Эние Тинтур не под силу настолько искренне и правдоподобно сыграть столь высокие чувства – Аксидий нахмурился, чувствуя, что совершенно прав в своих предположениях. Чтобы собраться с мыслями и ненадолго отвлечься, он сконцентрировал всё своё внимание на демонстрантах снаружи. Бородатый мужчина на помосте проникновенно и восторженно говорил, зарождая в толпе угодные ему настроения. Искусно демонстрируя для всех эмоции, за которые ему щедро заплатили загадочные наниматели. Ещё один гениальный актёр, которого никогда не увидит сцена театра… А в том, что все эти мятежи кому-то были нужны, Нуар совершенно не сомневался. Даже он, со своего положения скромного телохранителя не слишком часто бывающей во дворце леди, ясно видел вполне определённую схему в деятельности оппозиционеров. Мог даже попытаться предугадать, кто за всем этим стоит, и каков будет их следующий шаг. Чувствовал, что что-то назревает. Настроения горожан становятся всё опаснее день ото дня. Как знать, когда именно напряжение достигнет своего предела? Неспроста Нуар видел оружие в руках некоторых митингующих – точнее, трудовой инвентарь, который легко превращался в оружие около чрезвычайно разгневанной толпы. Топоры, лопаты, вилы. Вещи неуклюжие, неспособные сравниться со сталью настоящего меча. Но страшные – ведь, когда они идут в ход, то обычно сопровождаются гневом своих необычайно многочисленных обладателей. Окажись Аксидий сейчас у власти, он бы не стал медлить. Ввёл бы в столицу войска. Разогнал проклятые сборища демонстрантов, показательно казнил бы наиболее активных в назидание остальным. Политика, которую вёл сейчас Ричард, была чертовски далека от идеала. Впрочем, если верить ходившим в народе слухам, то король сейчас не вёл вообще никакой политики, переложив на своих советников тяжкое бремя управления государством.

И что же дальше? Подыграть? Сделать вид, что поверил? К чёрту. Нуар слишком устал. От неопределённости. От недомолвок. От своего в высшей мере загадочного положения. Возможно, стоило бы вспомнить, кем он был до встречи с Энией. Но Аксидий не хотел вспоминать.
- То есть, всё это игра, Эния? Всего лишь ещё один план? – он резко развернулся, отхлебнув содержимое своей чашки, которое и правда являлось отнюдь не чаем. Соврёт ли, глядя прямо ему в глаза? О да. Безусловно.

Эния усмехнулась и хитро поглядела на телохранителя поверх своей чашки.
- Не забывай, что я иногда копаюсь в твоей славной голове, дорогой брат. У тебя там, - она постучала пальцем по собственному лбу, -нет плана получше. Ты хотел управлять со мной имением отца, пусть даже невидимо для остальных. Так почему противишься моему решению? Мне необходимо захватить здесь власть как можно скорее.
Она в задумчивости постучала ногтями по прекрасному и баснословно дорогому фарфору чашки.
- Откровенность за откровенность, Нуар. Как ТЫ видишь нашу дальнейшую жизнь? Под началом Олоиса? Пф, смешно, не находишь?

О, у Энии была просто потрясающая способность незаметно и непринуждённо уходить от прямого ответа на вполне недвусмысленно поставленный вопрос. Нуар проигнорировал высказывание относительно прозрачности содержимого собственной головы, задумавшись, впрочем, как бы точнее сформулировать суть своих претензий. Ещё совсем недавно, стоя у окна, он был переполнен яростью, объят праведным гневом и полон решимости выплеснуть всё это прямо ей в лицо, но теперь… Эния умудрилась повернуть беседу таким образом, что все его слова превратились внезапно в нытьё и пустые сверх всякой меры жалобы. Этим искусством она владела не менее безупречно. Казалось бы, можно было считать конфликт абсолютно исчерпанным, но Нуар думал иначе. Странное настроение толпы за окном передалось и телохранителю. Хотелось улучшений, перемен или, хотя бы, призрачных надежд на светлое и безоблачное будущее.
А ведь действительно… Аксидий совершенно не представлял их дальнейшее сосуществование. Чем всё это закончится? К чему приведёт? Нуара этим вечером беспокоили совершенно несвойственные ему размышления над вопросами такого рода. Он не мог вечно быть её телохранителем, не мог постоянно находится в тени. Хотелось когда-нибудь выйти на свет. Да, ему нравилось текущее положение дел, это было чертовски приятно, но… Не могло продолжаться слишком долго. Аксидий понимал, насколько нелепо выглядит со своей попыткой «демонстрации чувств», поэтому решил прибегнуть к столь понятным Эние доводам логики, которыми она сама умело манипулировала:
- Ты могла бы найти куда более выгодную партию. Человека, действительно имеющего влияние при дворе, из более уважаемой семьи. Менее смазливого, чёрт побери. – не выдержав, выпалил он.

- Ах ты мой дорогой ревнивый братик, - Эния, неожиданно переполненная нежностью, поднялась и спустя секунду уже заглядывала Нуару в глаза, хитро прищурившись и обезоруживающе улыбаясь.
- Настолько ревнуешь, что хочешь подложить меня под одного из старых лысых приближенных короля, - Эния провела пальчиком по упрямым губам Аксидия, - который, к тому же будет настолько умен и опытен во всякого рода интригах, что без труда сделает меня, не говоря уж о тебе, своей комнатной леди. Ты этого хочешь? - руки скользнули чуть ниже и Тинтур приобняла телохранителя за шею, заставляя взглянуть в свои глаза.

Как можно было ей сопротивляться? Аксидий утопал в изумрудных озёрах чарующих глаз, чувствовал лёгкое прикосновение руки к своей оголённой шее и понимал, что вновь теряет нить беседы. Из последних сил цепляясь за обрывки своих мыслей, Нуар хрипло проговорил:
- Ты могла бы… - замолк, собирая в кучу осколки разбегающихся мыслей, - Придворные чиновники вовсе не столь проницательны, и ты это прекрасно знаешь… - вновь замолкает, не выдерживая укоряющего изумрудного взора.
Не оставляет, впрочем, попыток:
- Да кого угодно, только не этого смазливого франта! – выкрикивает наконец он то единственное, что ещё крутилось на языке.
- Чшшш... - губ Нуара легко, но требовательно коснулись теплые пальцы, затем на смену им пришел поцелуй.
- Тише, - говорила Эния сквозь прикосновение губ, - мы все уладим, - и снова протяжный и легкий, едва заметный, поцелуй, - сейчас не время для свадеб, - увлекая Аксидия ближе к обитому голубым зеленым бархатом дивану, шептала леди Тинтур...

Снова проблемы отходят на второй план, вновь откладывается на потом серьёзное обсуждение насущных вещей… Нуар, не сопротивляясь уже и не пытаясь сохранить остатки рассудка, позволял Эние уводить себя в сторону ложа, в очередной раз уступив. Ей невозможно было сопротивляться. О, Аксидий совершенно ясно понимал, что происходит – знал, что им всего лишь манипулируют, затыкают рот… Но в данный момент его это знание почему-то не волновало. Хоть и осознавал он, что после обсуждение потеряет уже свою актуальность и будет попросту глупо опять поднимать забытый было вопрос. Но не сопротивлялся. Проблема уже не казалось настолько насущной и важной. Весь мир подождёт. Нуар окончательно выбросил из головы неугодные мысли, готовясь целиком отдаться процессу, но…

***
Эредин горел. Хоть не было ещё над городом зарева бесчисленных пожаров, но уже сейчас столица тлела изнутри, медленно разгоралось невидимое взору пламя. Огонь, что не охватывал ещё строения и дома, уже бушевал в сердцах людей, пожирая сухие поленья, которые старательно подкладывали в топку революционеры всю последнюю неделю. Всем было ясно, что нечто подобное рано или поздно случится. Если ничего не делать с чумой, голодом и нависшей угрозой заведомо проигранной войны, то люди внимут речам тех, кто обещает перемены и светлое будущее. Напряжение нарастало день ото дня – накалялась всё сильнее обстановка, стремительно приближаясь к критической отметке… И достигла отметки этой именно сегодня, в вечер, который угрожал оказаться ничем не выдающимся из общей череды, забыться сразу же, подобно десяткам других. Но вечеру этому не суждено было кануть в забвение – напротив, он надолго врежется в память людей, войдёт в историю, засветиться в бесчисленных летописях…

Собрания, что развернулись сейчас почти на каждой городской площади, несли теперь отнюдь не миролюбивый характер. Искусные ораторы, каждое слово которых было щедро проплачено оппозиционерами, передавали толпе всё более и более агрессивные настроения. Люди-зазывалы, также купленные целиком и полностью, становились негласными лидерами – они были «своими», внешне ничем не отличались от других горожан, вот только действовали куда более агрессивно, заражая своим примером всех остальных. Позже, когда костёр разгорится, они незаметно уйдут на задний план, скроются в тени, а разгорячённые головы даже не заметят их исчезновения. Схема старая, схема проверенная, применяемая уже прежде во времена наиболее кровавых революций. И, что печально в высшей мере, работающая всё столь же безотказно. В глазах людей, что собрались сейчас на городских площадях, уже горели опасные огоньки, пляшущий свет факелов отбрасывал тень на застывшие в мрачной решимости лица. Слова, что звучали с помоста, казались единственно верными, абсолютно правильными. Наполняли надеждой и жаждой перемен. Убеждали в том, что цель оправдывает средства. Мужчины, ещё днём бывшие измученными жизнью мужьями и отцами, смиренно размышляющими о насущном, теперь превратились в ярых революционеров, готовых с пеной на губах отстаивать свои права и интересы. Во всех бедах виноват король и продажное правительство. Это было настолько очевидно, что становилось совершенно неясно, как они могли не понимать этого раньше. Как не видели насквозь всё лицемерие властолюбивых чиновников, спесивость дворян, что неизменно набивали свои желудки деликатесами, пока обычный люд умирал от голода и болезней. Речи о свободе и равенстве лились с многочисленных трибун, проникая через уши в самое сердце, минуя промежуточную стадию обработки разумом.

Сумерки перешли в полноценную ночь, но не расходились эти собрания. С тревогой поглядывали на дверь жёны, не выдерживая одиночества опустевшего дома, плакали во сне дети, чувствуя немую тревогу родителей. Что-то назревало, что-то должно было произойти. И это "что-то" не заставило ждать себя слишком долго. В руках мятежников появились топоры и вилы – трудовой инвентарь, что с лёгкостью превращался в страшное оружие в смутные времена. Уже не думая, что творят, целиком поддавшись опьяняющему безумию толпы, горожане избрали более радикальные методы борьбы за свои права. Кричали позади ораторы, подбадривая начинания неразумных мятежников, обвиняя всех, кто стоял хоть на ступень выше в городской иерархии во всех земных бедах. Люди, переставшие быть людьми, врывались в дома купцов, брали штурмом особняки лордов, совершая ужасные вещи под влиянием момента. Грабя, насилуя, убивая. Не делая различий. Не жалея стариков и детей.

Страшное время. Кровавая ночь. Народ, восставший против своих предводителей. Немногие люди торжествующе улыбались во мраке – лишь те, кто устроил эту трагедию радовались происходящему. Мрачно смотрел с балкона дворца на ночной город король, которому предстояло принять ещё одно нелёгкое решение. Подавить мятеж огнём и сталью. Бросить войска на обычных людей. Мятеж был обречён изначально – не было у необученного совершенно сброда ни шанса свергнуть настоящую власть. Должны были понимать это революционеры, что устроили весь этот кошмар. И понимали прекрасно. Но мало волновал их исход столкновения – лишь звон монет с артоданскими львами на самом деле имел значение.

***
Аксидий зарычал, с сожалением отрываясь от желанной Энии. Он был в бешенстве – вскочил с дивана, натягивая на ходу сорванную в спешке рубаху. Обнаружил на полу ножны с мечом, прикрепил их на пояс. Нуар готов был порвать на части всех, кто посмел помешать ему насладиться долгожданным моментом, не осознал ещё всей серьёзности ситуации. Метнулся к окну, автоматически фиксируя глухие удары, что вновь обрушились на входную дверь. С улицы доносились крики и гомон – звуковой фон, впрочем, не сильно изменился по сравнению с недавним собранием. Вот только изменились людские намерения, в высшей степени, причём, радикально. Телохранитель, ладонью провёл по волосам, поправляя причёску, и выглянул в окно. Увиденное его не обрадовало – толпа больше не внимала спокойно на площади перед поместьем, теперь всё было иначе. Люди рассредоточились, разбились на группки, направляясь к дверям всех домов, что выделялись своим великолепием из общей массы. Нелепое оружие поблескивало в руках – сталь отражалась в неверном свете бесчисленных факелов.
- Они совсем с ума посходили… - пробормотал Нуар, сжав пальцы на рукояти меча, - Вставай, Эния. – требовательно бросил он, обращаясь к не слишком спешащей вскакивать на ноги леди, - У нас неприятности.

Если Нуар рассчитывал, что сестра обратится в бегство, спасаясь от толпы, что ж.. она могла лишь посмеяться над такой наивностью. Дом был ее и доказывать это кучке возбужденных неожиданной властью ремесленников она не собиралась.
Любой преступивший порог ее особняка худо-бедно обученный маг без труда учуял бы защиту, которой Эния скрупулезно наделила каждый дверной проем и каждое окно и которую усиливала день ото дня, пока это не превратилось в обыденную процедуру, навроде зарядки.
Потому сейчас, когда дому и его обитателям очевидно грозила опасность, леди Тинтур лишь пожала плечами и отправилась навстречу незваным гостям.
Невидимый щит пришлось усилить, но у леди Энии помимо него было припасено еще одно оружие, коим она сражалась с одинаковым успехом - ее обаятельное красноречие. Или красноречивое обаяние.

Выглянув в окно, она заметила достаточно - булочник Джонни, у которого она годами заказывала хлеб и чью дочь однажды выручила из весьма сомнительной истории; сапожник Уил, что обувал всех женщин ее семьи и никогда не знал бедности благодаря неуемной страсти Энии к новым туфелькам; кровельщик Арчи, порвавший связки во время ремонтных работ в районе ее спальни и получивший благодаря этому солидный задаток на лечение и лучшего лекаря в придачу. Все они видели от Энии только добро и ей было весьма любопытно, что же они скажут ей в лицо, появись она на пороге.

Защита входной двери - дело секундное, но солидно отнимающее силы, однако, чтобы вести диалог, леди Тинтур не экономила на магии.
Двери ее дома неожиданно распахнулись как раз в тот момент, когда заговорщики подошли на добрый десяток шагов.
Эния появилась в проеме, широко улыбаясь.
- Какая честь, дорогие гости! - воскликнула она и обвела взглядом каждого, кто был ей знаком. А во взгляде этом читался лишь один вопрос "Ты уверен, неблагодарный гость, что хочешь принести беду в дом дотоле доброй к тебе хозяйки?" - В столь поздний час! Чем обязана?

Уолтер не узнавал самого себя. В этот вечер кровавое безумие опустилось на город, поглощая столицу Теравии без остатка. Ещё вчера парень был обычным портным, которого заботила по большей части лишь успешность фасона нового платья. Он совершенно не помышлял ни о каких революциях, думая лишь о том, где бы раздобыть сейчас немного денег на пропитание.
Уже почти две недели, с момента начала бурлений в столице, клиентов у него практически не появлялось. Цены на еду подскочили до небес – Уолтер с неимоверным трудом сводил концы с концами. Сидел в пустой квартире, переворачивая страницы очередной не слишком увлекательной книги, и попивая чай, запасы которого оказались у него почему-то на удивление велики.
Сидел за столиком вспоминая последний визит леди Тинтур, которая пришла к нему накануне бала. Воздушная, лёгкая, эффектная. Безупречная, как и всегда. Она сидела здесь же, за этим столом, и пила чай, поддерживая непринуждённую беседу. Воспоминания эти отгоняли голод. Приятные думы не омрачали даже образы мрачного телохранителя, что постоянно маячил где-то неподалёку.
Уолтер просто пережидал, ничего не предпринимая в надежде на лучшие времена. Он был хорошим портным, одним из лучших в столице. Знал, что когда чума отступит, его очаровательные клиентки снова вернутся. Когда минует угроза вторжения, он вновь будет наслаждаться жизнью в достатке. Быть может даже, одним ничем не примечательным утром к нему в дверь вновь постучится леди Тинтур. Парень мечтательно вздыхал. Многое он отдал бы за то, чтобы иметь возможность чаще наслаждаться её обществом, просто быть рядом, хоть наблюдая. Но накануне ночью случилось страшное.
Уолтер, при свете свечи в очередной раз переворачивая пожелтевшую страницу, зацепился взглядом за нечто на своей руке. Язву – только лишь зарождающуюся, но ошибки быть не могло. Чума. Неизлечимая болезнь, разрушившая бесцеремонно все мечты и надежды. Внезапно, парень почувствовал себя обузой. Мёртвым уже, медленно гниющим изнутри. У него больше не было будущего, которое стоило бы ждать. Была лишь метка на запястье, означающая приговор.

Прошлый Уолтер, спокойный, мечтательный и немного наивный, пропал без следа. На его месте оказался зверь, загнанный в угол и обречённый. Презирающий самого себя. Ненавидящий всех вокруг. Он сам не заметил, как оказался на площади. Как его голос присоединился к одобрительным крикам. Как топор очутился в его руках, как огонь революции разгорелся в сердце. Мстить. Грабить. Убивать. Всех, кто бросил его одного. Всех, кто посчитает теперь прокажённым. Отвернётся. Выбросит из головы.
Уолтер ненавидел настолько, что даже не понял, во двор какого особняка ворвалась разгневанная толпа. Размахивая топором наблюдал, как крушат двери его соратники. Предвкушая, как ворвётся внутрь, неся смерть и хаос этим холёным ублюдкам. Впустит ужас улиц в их роскошные и чистые дома.
Когда дверь сама распахнулось, революционеры ненадолго замолкли. Парень поднял глаза – возвышаясь над головами людей, он мог видеть фигуру, что появилась сейчас на пороге. Слышал слова – знакомый голос медленно продирался к сознанию сквозь дебри памяти.
Вспышка озарения. Уолтер опустил топор. Он видел, как слова Энии проникают в головы его соратников. Как смущаются люди при виде человека, сделавшего почти для каждого из них что-то хорошее. Парень улыбнулся даже на мгновение, поддавшись воспоминаниям. Она была всё столь же великолепна, как и в тот далёкий летний день. Чистый и несколько ироничный голос вливался в уши, затрагивая те струнки души, что заснули под действием ненавистных ораторов. Накатила печаль. Неимоверная обида. На это мир. На болезнь. На чудовищную несправедливость. Теперь Уолтер не мог даже мечтать, что когда-нибудь они будут вместе. Потому что знал, что ему осталось от силы несколько дней. Упал на землю проклятый топор.
Люди внимали, проникались стыдом, осознанием своих ошибок. Гас огонь в глазах революционеров, они проникались смирением.
- Да пошло оно к чёрту… - буркнул мужчина рядом, и бросив вилы на землю, побрёл домой. К жене. К заждавшимся уже детям.
Одинокий камень вылетел откуда-то из задних рядов. Уолтер вздрогнул, осознав, что случится дальше. Траектория снаряда была совершенно верна. Он ударит прямо в голову Эние, быть может – оглушит. Или же собьёт с ног. В таком случае она была обречена… Люди набросятся, растерзают. Нельзя им сейчас показывать слабость.

Но лишь полыхнул силовой барьер, отбросив в сторону этот булыжник. Магия. Люди, недовольно качая головами, расходились. Вскоре Уолтер в одиночестве остался стоять перед крыльцом.
- Красиво ты их… - ненавистный голос телохранителя, что возвышался в дверях, чуть позади.
- Леди Тинутр… - неуверенно проговорил Уолтер, понимая, что привлекает к себе слишком много внимания теперь. – Извините… За это.
И резко развернувшись, пошёл обратно, не дожидаясь толком ответа. Ему здесь не место. Никогда не было и уж точно теперь не будет. Он заражён. Он изгой. Он опасен.

Мысли Уолтера были тяжелы. Эния почти пожалела, что забралась внутрь его головы. Они были заразны, отчаянны и полны прощания с жизнью. Леди Тинтур почти тут же догадалась о причине и грусть непрошенной гостьей заползла в ее сердце.
"Спасибо, что ты был, Уолтер" - послышалось в голове умирающего портного. Что еще она могла сказать?...Страданий его она была не в силах унять.

Эния посмотрела на Аксидия, словно хотела что-то добавить в ответ на его реплику, но внезапно взгляд потеплел и она сказала совсем не то, что собиралась:
- Мы кажется не допили чай, - хитрая улыбка вернула леди Тинтур.
В это время, в противопоставление беспечности суждений, в голове вертелся план дальнейших действий.
- Как насчет визита к королю? - увлекая Нуара в гостиную, задумчиво спросила она. Создавалось впечатление, что вопрос этот она задала скорее себе, нежели телохранителю.

Уолтер остановился, услышав голос у себя в голове. Замер на мгновение, обернулся. Кинул прощальный взгляд на крыльцо особняка. И бросился прочь. Он жалел, что вообще пришёл сюда. Оказался на пороге этого дома, позволил Эние увидеть себя таким. Но ничего изменить уже было нельзя. Оставалось лишь забиться в какой-нибудь угол и ждать завершения.
Нуар улыбнулся, услышав упоминание о недопитом чае. С готовностью поспешил вернуться в дом. Но вопрос Энии заставил его остановиться, буквально застыть в дверях.
- Короля? С какой целью?
На кой чёрт ей сейчас сдался король? Несмотря ни на что, на улицах было чрезвычайно опасно. Не слишком разумно было бы пускаться в путь без веской причины. Аксидий бросил на девушку вопросительный взгляд, ожидая разъяснений. Он достаточно хорошо успел её изучить, чтобы знать, что Эния редко делает что-либо просто так, не обнаружив в этом для себя какой-либо выгоды.
Впрочем, ответить она ничего не успела. Стук копыт разорвал наступившую было после столкновения тишину, заставив Аксидия переместиться к окну и оценить обстановку на улице. Несколько секунд он пристально вглядывался в фигуру всадника, остановившегося как раз напротив поместья, после чего закатил глаза и пробормотал:
- Вот только этого тут сейчас не хватало… Как романтично, - и, в отчаянии махнув рукой, смирился с безнадёжностью происходящего и обессиленно рухнул в мягкое кресло.
Мартин же, не позаботившись даже о том, чтобы привязать к чему-нибудь свою лошадь, почти бегом бросился по дорожке к дверям особняка, с тревогой отмечая вмятины на её некогда гладкой поверхности.

- С какой-с какой! - заворчала Эния, не обращая внимания на приближение еще кого-то, ищущего проблем. - Заручиться поддержкой, с какой еще! Надо вперед смотреть, братец. Что если весь город рухнет в революции и болезни. Король выберет себе другое убежище, другую столицу, а мы отправимся вместе с ним, как подданные. - голос звучал не слишком уверенно, сказывалась усталость и раздражение, которое так или иначе накопилось во время диалога с восставшими.
- Кто там еще?! - любопытство все же взяло верх и Эния тоже выглянула в окно, после чего расплылась в загадочной улыбке и зачем-то шепотом попросила, - Подыграй мне.
После чего тоже очутилась в кресле, достала платочек, с печальным видом прикрыла ладонью глаза.

На Нуара сейчас лучше было не смотреть – злость в его глазах боролась с раздражением, но над всем преобладало отвращение к сложившейся ситуации. Он всеми силами жаждал оказаться подальше от этого места, не видеть последующей сцены – напыщенных эмоций воссоединения, непритворного беспокойства в глазах Мартина, облегчения, что медленно проступит на его лице при виде целой и невредимой Энии. Но деваться было некуда, поэтому Аксидий лишь тяжело вздохнул и приготовился к встрече с неизбежным.
Стук в дверь предвосхитил следующую фразу телохранителя – не дожидаясь ответа Арвен ворвался внутрь, пересёк коридор и застыл на пороге гостиной. Нуару стоило лишь взглянуть на Мартина, чтобы понять, что выражение лица последнего почти полностью соответствовало образу, который нарисовал Сид чуть ранее в своей голове. Он даже мог бы без особых проблем спрогнозировать весь последующий диалог – язвительный комментарий чуть было не сорвался с губ, но мужчина всё-таки сдержался. Прекратить буравить Арвена взглядом он, впрочем, оказался совершенно не в силах.
- Эния! – Мартин остановился в дверях, с тревогой вглядываясь в лицо устроившейся на кресле леди, - Хвала Единому, с тобой всё в порядке… - пробормотал он себе под нос, - Я выехал, как только началось всё это безумие…
Он мялся в дверях, понятия не имея, как вести себя дальше. В воображении поездка заканчивалось сценой расправы над зарвавшимися бунтовщиками и последующим спасением, но удручающее спокойствие обстановки на корню похоронило планы парня. Странное выражение лица телохранителя несколько нервировало Мартина, но виду он не подал.

- О, это было так ужасно, - горестно начала Эния, на глаза которой чудесным образом уже навернулись слезы. - Они пришли сюда такой огромной толпой, мы с Нуаром были совсем одни, - она, снова переживая лицом весь выпавший на ее долю кошмар, прижала платочек к сначала к одной, потом к другой щеке. - Так страшно! Как хорошо, что ты не встретился с ними, я так боялась! - ладони теперь скрестились на груди, выражая все те горести, что ей пришлось испытать.
- Аксидий, проверь черный вход еще раз, прошу! - похоже, брат только портил спектакль, его язвительный взгляд раздражал даже ее затылок.
- Что же делать дальше? - когда Нуар не без неохоты вышел, леди Тинтур уставилась на Мартина, как на своего единственного спасителя. В ее преданных изумрудных глазах была лишь надежда на сильного защитника и его смекалку.
Один план хорошо, а два лучше, все-таки...

Телохранитель удалился, отправив на прощание кривую ухмылку.
- Проверить чёрный ход, значит… - мрачно пробормотал он себе под нос, пересекая коридор, уютно утопающий в полумраке. Нуар чертовски ненавидел происходящее, прекрасно понимая, что от него просто избавились, как от назойливой помехи.
Остановился перед небольшой дверкой, подёргал за ручку. Конечно же, заперто. Подумать только – «проверь ещё раз». Как будто он такой идиот, что с первого раза бы не смог справиться. Казалось, можно было бы и возвращаться. Формально поручение уже исполнено, но Аксидий знал, что это был всего лишь предлог, чтобы отослать его куда-нибудь подальше. Рука не желала отпускать приятно холодившую кожу дверную ручку. В конце концов, как долго подобное может продолжаться? Нуар негодующе мотнул головой и извлёк запасной ключ из кармана. Радостно щёлкнул замок, предоставляя мужчина возможность пройти. Он ей воспользовался, удержавшись от искушения, впрочем, эффектно хлопнуть дверью. Нужно прогуляться, собраться с мыслями… Разобраться в себе.
Мартин ободряюще улыбнулся, готовясь ответить… Но не успел. Громогласный голос разорвал тишину, проник в каждую голову, настойчиво передавая людям телепатическое сообщение.
Жители Эредина. Ваше поведение нелепо и недопустимо даже в условиях мирного времени и совершенно непростительно ввиду нависшей над Альянсом угрозы. Ваше восстание незаконно. Оно сеет хаос в наших рядах, действуя на руку противнику. Вы требуете свободы? Она у вас есть. Справедливости? Найдите её хоть где-нибудь в этом жестоком мире, и тогда я дам её вам.
Несмотря на мои усилия, без крови обойтись не удастся. Это безумие должно быть прекращено. Как король Теравии, я приказываю каждому верному мне человеку немедленно сложить оружие. Вернуться домой, к жене и детям. Прекратить бунтовать, ухудшая и без того ужасную ситуацию. Каждый, кто ослушается меня – пожалеет. Будет объявлен преступником, лишён защиты закона. Ровно через полчаса я отдам приказ ввести в город войска. И да поможет Единый тому, кто всё ещё будет оставаться на улицах.
Арвен взглянул на Энию, которая, похоже, куда лучше понимала суть произошедшего и лишь пожал плечами:
- Ждать..? – полувопросительно осведомился он.

- Ждать? - в тон ему повторила Эния, но в голосе сквозило просто неприкрытое удивление, граничащее больше с презрением.
- Нет, это не для меня, - усмехнулась она.
- Поймай свою лошадь, Мартин. Она нам понадобится. Я спущусь через несколько минут.
И ничего более не объясняя, покинула гостиную.
Искать Нуара было делом бесполезным. Если дуется, то сделает все возможное, чтоб с ней не встречаться. И плевать ему на роль телохранителя.
К Мартину леди Тинтур явилась спустя полчаса. На ней был дорожный костюм, предназначенный для езды верхом, не лишенный, впрочем, элегантности.
- Мы отправляемся к королю! - торжественно провозгласила она, как будто это было величайшим подарком с ее стороны. И добавила:
- На твоей лошади.

Лошадь долго ловить не пришлось – превосходно вышколенное животное осталось стоять почти там же, где спешился её обладатель. Мартин, чтобы хоть как-то оправдать свой выход на улицу, осторожно погладил животное и отвёл его чуть в сторону, ближе к забору поместья. После чего вернулся в гостиную, удобно устроившись в том самом кресле, где ещё совсем недавно располагалась Эния. Полчаса ожидания показались томительной вечностью. Когда она наконец показалась в дверях, элегантная и восхитительная даже в не слишком изящном дорожном костюме, Арвен одобрительно улыбнулся. Он понятия не имел, что задумала девушка, не знал, чем поможет визит к королю, но непроизвольно заразился её энтузиазмом и с готовностью вскочил на ноги.
- Моя лошадь к вашим услугам, - слегка насмешливо ответил он, следуя за Энией. Во двор, к терпеливо ожидающему на своём месте коню.
На улице царило удивительное спокойствие - толпа бунтовщиков распалась, а другие - буйствовали в соседних кварталах. Хоть сумерки и были по-прежнему пропитаны напряжением и тревогой, но здесь и сейчас угрозы не наблюдалось. Стоило бы по достоинству оценить это мгновение. Мгновение, которое не может быть достаточно продолжительным. Которое вот-вот разлетится на миллионы осколков, стоит в город войти солдатам в красных плащах. Но никто не остановился, чтобы просто постоять, наслаждаясь тишиной. Почти сразу же сорвалась с места гнедая лошадь, устремившись навстречу суете и событиям.