Просвет в облаках | ходы игроков | Северный ветер

За окном бушевала настоящая буря – потоки ледяной воды низвергались на землю, затянутое тёмными тучами небо то и дело озарялось ослепительными росчерками молний, которым вторили оглушительные громовые раскаты. Тучи скрывали как луну, так и звёзды – ночь снаружи представляла собой удивительный контраст: то она была чёрной настолько, что выглянув из окна нельзя было увидеть ничего, кроме капель, лениво скользящих вниз по стеклу, а то – вдруг вспыхивала, высвечивая ослепительно яркой вспышкой всё разом. Во время таких «светлых периодов» можно было заметить лужи, образовавшиеся на совершенно пустынной сейчас главной аллее Гильдии, скамейки, на который в данный момент не сидел ни один студент и далёкие башенки общежития, едва различимые сквозь пелену дождя.

В помещении, в котором находился сейчас Льёт, было тепло и сухо – поленья уютно потрескивали в небольшом камине, обеспечивая комнату сразу как светом, так и теплом. Кроме этого, на столе расположилась небольшая, уже наполовину оплывшая свеча, пламя которой освещало груды бумаг, хаотично разбросанных по деревянной поверхности. Сам маг сидел в старом, но необычайно удобном кресле, задумчиво изучая лежавший прямо перед ним фолиант. Очередной громовой раскат оторвал Льёта от этого дела, заставив вновь задуматься о причинах, благодаря которым он здесь оказался. С момента знаменательной дуэли на аллее прямо перед студенческим общежитием, прошло уже больше двух недель – застигнутые прямо на месте преступления одним из наиболее строгих преподавателей, Льёт и его оппонент были отправлены к самому архимагистру для получения заслуженного наказания. Ничто не казалось очевидным в тот момент – против воли мелькали совсем уж безумные мысли об отчислении, блокировке магической силы и других не менее абсурдных вещах. Как и следовало ожидать, ничего подобного не случилось. Архимагистр Регулус Ройс, статный седовласый старик, облачённый в свою ослепительно-белоснежную мантию, вовсе не впал в неистовую ярость, не принялся проклинать и оскорблять учеников. Внимательно выслушал историю каждого, оставаясь внешне совершенно бесстрастным – внимательному наблюдателю могло бы показаться, что его даже повеселил этот инцидент. Наложенное на провинившихся наказание также не оказалось особенно изощрённым и ужасным – на несколько недель на них возложили обязанности «связных», особой касты магов в Гильдии, которые получали телепатические сообщения чародеев со всего Альянса и извещали начальство об наиболее важных, отсеивая всё остальное. Работа эта, в принципе, не требовала особых усилий – необходимо было всего лишь настроиться на «приём», открыв своё сознание всем присутствующим и слушать поступающие сообщения. Иногда, это бывало даже увлекательно – поступавшие сведения зачастую оказывались действительно важными и значительными. Поскольку, каждому магу при выполнении подобной операции требовалось уединение, то им выделяли отдельные помещения – Льёту досталась эта старая башня Академии, в которой он сейчас и находился. Правда, необходимость всё свободное время после занятий находится в этом своеобразном «заточении» радовать также не могла, но всё же, можно было считать, что он отделался относительно легко.

Что интересно, после той дуэли, когда Льёт буквально разгромил Артура Гроссмана, отношение одногруппников к северянину разительно улучшилось – словно своей победой он разбил некое «клеймо», висевшее над ним долгие годы. Ученики перестали сторониться его и всячески избегать, пропали насмешки и презрительные взгляды, неизменно сопровождавшие Льёта прежде. Девушки стали обращать на него куда больше внимания, а Артур, похоже, и вовсе зауважал северянина – заносчивый и самовлюблённый Гроссман старался не встречаться с ним, а если приходилось – то прятал глаза и быстро уходил, не решаясь кинуть ни единой обидной реплики. Компания, прежде неизменно сопровождавшая Артура, теперь распалась, как видно, почувствовав перемену в поведении своего лидера. Экзамены также проходили без особых осложнений – каким-то чудом Льёт умудрился блестяще сдать «Теорию Магии», чем несказанно удивил большинство преподавателей. Только сам северянин знал, чему обязан подобным счастьем – благодаря удивительному совпадению, на экзамене ему попался вопрос об основополагающих постулатах Мордекайена – пожалуй, единственный вопрос, об ответе на который Льёт имел вполне определённое представление. Боевые искусства, Целительство и Алхимия являлись дисциплинами в большей мере практическими, а поэтому с ними особых проблем не возникло. Теперь лишь одно, последнее, испытание отделяло учеников от церемонии посвящения, во время которой каждому из них предстояло стать, наконец-то, настоящим магом. Беда только в том, что никто толком не знал, в чём это испытание будет заключаться – все сведения относительно последнего экзамена были строго засекречены и, несмотря на все попытки, студентам узнать ничего важного так и не удалось. Единственное, что было совершенно ясно – это то, что это уже не экзамен в привычном понимании, а скорее общая проверка способностей мага в самых различных направлениях. И это загадочное мероприятие ожидало Льёта, как, впрочем, и остальных учеников – уже завтра утром. Книга на столе перед ним, «Э. Новарт. Магия как живая сущность» - случайно выбранный в библиотеке том, который бегло просматривался на предмет любых полезных сведений, которые могли бы пригодиться завтра. Но, к несчастью, фолиант этот оказался заумным философский трактатом, а ценность предлагаемых им сведений была по меньшей мере крайне сомнительной. В «эфире» пока что было тихо – ни один маг не делал попыток связаться с Гильдией в данный момент. Перерыв дал Льёту возможность задуматься о том, что ему уже удалось узнать работая здесь.

Не нужно было быть ведущим экспертом в областях тактики и экономии, чтобы понять, насколько серьёзны проблемы, озаботившие сейчас величайшие умы Альянса. Главным образом, конечно, дело было в эпидемии невиданной прежде болезни, которая повсеместно охватила поселения на юге Теравии, восточные области Веларии и почти весь Аэдвер. Первое время Льёт слушал почти непрекращающиеся извещения об этой ужасной заразе, условно названной Мор – судя по всему, новая напасть была столь же неизлечима, как и её исторический предок. Лучшие целители Гильдии оказались бессильны против этой заразы – осознав это, маги предприняли крайние меры. «Остановить болезнь любой ценой.» - лично передавал как-то Льёт приказ архимагистра. Они сжигали целые поселения, превращали деревни в горы пепла, лишь бы только уничтожить очаг заражения и помешать заразе распространиться. Работая здесь, узнал он и то, насколько велик урон, нанесённый экономике Альянса – последний месяц лета подходит к концу, дождливая осень уже наступает на пятки, а большая часть урожая – гниёт на полях, в то время как подкошенные Мором крестьяне заживо сгнивают в своих постелях. Видел Льёт и «мыслеобразы», посланные ему целителями – картина до сих пор стояла перед глазами: тело больного было покрыто отвратительными струпьями и язвами, которые беспрестанно гноились, а сам пациент, казалось, попросту разлагался. И, при этом, был всё ещё жив. Доходили известия и об активности орков в эльфийских лесах – согласно не слишком достоверным сведениям, зеленокожие варвары вновь объединились, как и много веков назад, собравшись в Орду, и продвигаясь вперёд под руководством Вождя. Были и слухи о чёрном маге, представителе запрещённой школы, на службе у Артодана – необычайно коварном и не менее могущественном. Тревожные вести прибывали из Приречья – согласно им, имперцы стягивали войска к границе. По всей видимости, второе вторжение было не за горами. Почти неделю назад Льёту довелось получить приятный сюрприз – в его голове раздался голос самого мэтра Михаэля, передававшего свежие новости прямиком из столицы. Согласно предоставленным им данным, на Ричарда, короля Теравии, было совершенно покушения прямо во время королевского бала и, по всей видимости, без чёрной магии здесь также не обошлось. Также Крауц сообщал и о смерти жены Ричарда, королевы Марии, которая покончила с собой той же ночью. Информации было много – зачастую, она была разрозненной и противоречивой, но составить общую картину всё же было не слишком сложно.

Тишину разорвал очередной громовой раскат.

Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять - надвигалась буря. И речь сейчас совсем не о той буре, которая вызверилась за окном. Надвигалось нечто большее. Это было ощутимо еще тогда, когда появились первые тревожные вести - вести о чуме и войне. Это стало почти осязаемо, когда гордые эльфы пришли просить у людей помощи. Наконец, когда появились первые вести о падении Эларии - предчувствие превратилось в уверенность. Льёт всегда ждал этого. Надеялся на это. Всегда знал, что только так ему удастся раскрыть себя. Ведь когда надвигается буря - место мужчины на поле боя.
Что ждало его здесь? Да, ему удалось сломать лед и заработать в глазах сверстников-южан немного уважения. Рано или поздно это так и так бы произошло. Может быть, не настолько удачно - но общество нашло бы место Льёту. Место какого-нибудь связного при башне, какого-нибудь преподавателя при кафедре, теплое и сытное место. Возможно, он сделал бы карьеру. Возможно, он переспал бы с кем-то вроде Стейси. Возможно, он даже стал бы чем-то вроде злого, глупого и наглого варианта мэтра Крауца. В самом лучшем случае - попросился бы к какой-нибудь гарнизон и до конца своих дней терпел скучающее тупое солдатье и самодуров-офицеров.

Тишину разорвал очередной громовой раскат, и Льёт покинул кресло. Едва удержался от того, чтобы не заметаться по комнате, как загнанный в тупик воришка; ограничился тем, что прошелся от стены до стены и остановился у окна.

Нельзя сказать, что ему так уж прям хотелось воевать. Напротив, надвигающаяся буря казалась далекой и страшной - а теплая комната при Академии и Стейси-стервоза близкими и желанными. Сердцем - сердцем Льёт мечтал о любви и спокойствии; сердце человеческое слабо - недаром природа заключила его в клетку из ребер. Но разум, кровь, душа - все остальное, кроме слабого сердца, звало на смерть. Руки северянина чесались от желания взяться за рукоять меча; меча, которого он не касался так давно. И, что еще важнее, Льёт прекрасно понимал, что именно буря может стать его путем к величию. Именно буря может наделить его воинской славой, отточить его навыки, преумножить его умения. Он должен сейчас уже быть там, на передовой, сжигать деревни, выслеживать орков, охотиться на черного мага, допрашивать врагов короны вместе с мэтром Крауцом...

...но вместо всего этого - у него только теплая комната, в которой так уютно. И так неловко.
Единственным светлым пятном казалось предстоящее испытание. Которого еще нужно было дождаться в компании Э. Новарта. Глядя на залитую дождем и тьмой Гильдию, Льёт недовольно цыкнул. Он устал ждать.

Ничто не стремилось сгладить ожидание Льёта в эти минуты – в эфире стояла удручающая тишина, а очередной абзац в учебнике оказался даже скучнее всех предыдущих, что само по себе уже являлось своеобразным рекордом. Громовые раскаты снаружи действовали на нервы, а дождь, беспрестанно барабанящий по покатой крыше, выводил из себя.
«Что есть магия? Многие не задумываются над этим, страстно желая этого дара. Другие – напротив, безмятежно используют его, даже не стараясь понять саму суть этого чудотворного явления. И лишь немногие, действительно достойные светочи различных областей науки, действительно всерьёз изучали этот феномен и уделяли ему внимание, которого он безусловно заслуживает. Магия есть сущность многогранная и всеобъемлющая, пронизывающая каждую частицу мироздания, сущность уникальная и неповторимая, крайне сложная для понимания и осознания. Для того, чтобы максимально развёрнуто ответить на поставленный в начале главы вопрос, необходимо обратиться к истории, разобравшись в происхождении самого термина «маг»…»
Откуда-то возникла абсолютная уверенность, что труды Э.Новарта не снискали безусловно заслуженной популярности – поверить в то, что этот деятель добился успеха со своим трактатом было положительно невозможно. На столе одиноко горела изрядно оплывшая уже свеча, пляшущее пламя которой озаряло светом пожелтевшие страницы, исписанные небольшими витиеватыми символами. Лишь стук капель по крыше разбавлял тишину, захватившую небольшую комнатку.

***
Буря, бушевавшая всю ночь, к утру наконец завершилась. Льёт уверенным шагом шёл по ведущей к академии главной аллее, всё столь же пустынной в этот ранний час. Краешек солнца едва показался над линией горизонта, превращая газоны по обе стороны дорожки в сверкающие капельками росы зелёные заросли. В воздухе, дышалось которым легко и непринуждённо, чувствовался привкус озона, оставшийся после ночного дождя. Это было особое время – тот редкий предутренний час, когда всё живое вокруг ещё погружено в блаженную дрёму, не портя живописные пейзажи своим назойливым мельтешением. Прохладный ветерок, приятно холодивший разгорячённую кожу, до боли напоминал порывы сурового северного ветра, знакомого Льёту из далёкого прошлого. Недоумевая, кому потребовалось назначать экзамен в такую рань, ученик, облачённый в обязательную для такого случая мантию, усилием воли распахнул огромные двухстворчатые двери, войдя в здание академии. Шаги его гулким эхом разносились по совершенно пустым коридорам, и даже ковровая дорожка красного цвета оказалась не в состоянии приглушить этот звук. Поворот, ещё поворот. Взгляд лениво скользит по роскошным портретам, оккупировавшим всё свободное место на стенах – изображения прошлых архимагистров Гильдии, имена которых его заставляли учить наизусть ещё в первый год обучения. Вот Иордан Торн, молодой маг, изображённый в иссиня-чёрной мантии со свитком в одной руке и кинжалом в другой. Льёт знал, что это – основатель Гильдии, один из наиболее могущественных чародеев за всю историю существования летописей. Взгляд пронзительных голубых глаз колдуна прожигал насквозь, а лицо, суровое и красивое одновременно, хранило нотки высокомерного осуждения. Цвет мантии вводил в некоторое замешательство. Портреты сменялись один за другим - Джаренаус Бошш, известный, главным образом, как искоренитель тёмной магии на землях Альянса, предшествовал Михаэлю Флетчу, просветителю и первооткрывателю. Были и другие, имена которых давно стёрлись из памяти – целая галерея вплоть до самых дверей экзаменационного зала.

Льёт явился последним – все остальные уже были в сборе. Столпились посреди огромного помещения, испуганные и встревоженные под грозными взглядами преподавателей, которые сидели за массивным дубовым столом, единственный предметом мебели в этой комнате. Их было трое – целая комиссия, что нервировало ещё больше, ведь обычно принимал экзамен всего один учитель. Во главе стола сидел сам архимагистр, статный седовласый старик, взиравший на Льёта пронзительными голубыми глазами, до боли похожими на те, что имели возможность лицезреть его недавно с портрета основателя Гильдии. По правую руку от Ройса расположился последователь Крауца, новый преподаватель общей теории магии – мэтр Джонатан Сворм. Ну а по левую находилась Эшли Стоун, молодая преподавательница сложной и захватывающей дисциплины «целительство».
- Можно начинать. – звучным голосом заговорил Ройс, обращаясь скорее к своим коллегам, чем к ученикам. – Приветствую вас, учащиеся. Сегодня – знаменательный день для всех вас, ведь именно в этот день, многие из присутствующих здесь навсегда расстанутся с мантиями учеников и получат гордый и независимый статус «мага». Однако, я бы рекомендовал вам не расслабляться – впереди ждёт ещё одно, последнее, испытание. Удачи. А теперь, по очереди подходите к своим преподавателям.

Сворм и Эшли почти одновременно поднялись, занимая позиции по обе стороны столы. Полтора десятка учеников рассредоточились, стараясь разбиться на две примерно равные по длине очереди. Не слишком успешно. Среди остальных Льёт заметил и Гроссмана, который старательно избегал взгляда северянина. Артур оказался самым первым в очереди, которая вела к очаровательной целительнице. Зак, который всё ещё предпочитал поручать основную часть мыслительной деятельности своему куда более интеллектуально развитому товарищу, недолго думая пристроился прямо за Артуром. Выглядел он необычайно взволнованном – на глуповатом лице легко читались эмоции, доминирующие сейчас в его разуме. Билл, ещё один старый знакомый Льёта, улыбнулся и помахал рукой, увидев смотревшего на него северянина – парень обнаружился в середине всё той же очереди. Без особого труда отыскал он и Стейси – белокурая девушка, выглядевшая сейчас необычайно бледной и испуганной, отстранённо глядела в пустоту прямо перед собой, не обращая внимания на окружающих. В непосредственной близости от неё нашёлся и Ральф – парень замыкал колонну, начало которой расположилось где-то около мэтра Сворма. Выглядел он ещё более печальным и затравленным, чем обычно – после «возвышения» Льёта, вся ярость Артура доставалась ему одному.

Входя в аудиторию, Льёт уже ничего не слышал и не видел.
Вернее... вернее нет, не так.
Входя в аудиторию, Льёт уже не видел и не слышал ничего лишнего. Взгляды и шепотки, интерес к заслужившему толику уважения и умудрившемуся опоздать, северянину - все это проходило мимо, не задевая сознания, отмечаясь где-то в памяти в качестве маловажного факта. Сейчас молодой маг был прямо на поле боя, своего первого настоящего боя; и на пронзительный взгляд архимагистра он ответил смело и прямо. Глаза мэтра были ярко-голубыми, а внимание его казалось подобным приговору; Льёт мог об этом не задумываться, но его собственные глаза сейчас выглядели почти что так же. Только цвет был несколько другой - более тусклый, более льдистый.
Место в очереди он занял не раздумывая. Теормаг. Мэтр Крауц, Э. Новарт - все вело именно к этому. Совсем рядом с северянином оказался Ральф, недалеко была Стейси - но все это сейчас мало его занимало. Льёт был сосредоточен на предстоящей схватке.

В том, что испытание будет схваткой - с врагом, с учителем, со сверстниками, с самим собой, да с кем или с чем угодно - он не сомневался.

Очередь продвигалась удручающе быстро – что происходило впереди Льёт видеть не мог, зато голова соседней колонны попадала в область его видимости. Один за другим ученики подходили к молодой чародейке, которая неизменно ободряюще улыбалась каждому из них и тихо произносила несколько слов. После чего касалась висков испытуемого тонкими пальцами, и тот медленно оседал на пол, моментально лишаясь сознания. Упасть окончательно, впрочем, никому не удавалось – за несколько сантиметров до твёрдой поверхности магическая энергия подхватывала безвольное тело и осторожно опускало в кресло, невесть откуда возникающее неподалёку. Судя по тому, что подобные кресла со спящими учениками начали появляться и в другой половине комнаты, можно было предположить, что в начале очереди Льёта также происходит нечто подобное. Время пришло. Спина стоявшего прямо перед ним одногруппника провалилась куда-то вниз, после чего спланировала на матерелизовавшееся прямо из воздуха красное бархатное кресло. Северянин оказался лицом к лицу с избранным им преподавателем. Джонатан Сворм не улыбался. Мрачно взирал на очередного ученика из-под густых кустистых бровей. В преподавателе общей теории магии не было даже намёка на дружелюбие или ободрение. Льёт осознал, что больше их ничто не разделяет – из испытуемых он единственный всё ещё оставался на ногах, в то время как остальные уже мирно дремали в чертовски удобных креслах. Ни следа страха или тревоги не читалось на безмятежных, вырванных из реальности лицах. Эшли, стоявшая по другую сторону стола, небрежно облокотилась на деревянную поверхность и взирала прямо на Льёта своими весёлыми голубыми глазами. Архимагистр, всё ещё невозмутимо восседавший на своём стуле, бесстрастно разглядывал последнего ученика.

- Расслабься. Не пытайся сопротивляться. – хриплый голос Сворма раздаётся не только в ушах, но и напрямую, в голове.
Преподаватель медленно поднимает руки, холодные пальцы едва ощутимо касаются висков северянина. Льёт чувствовал, как магическая энергия мощным потоком струится сквозь эти пальцы. Энергия умиротворяющая. Усыпляющая. Вызывающая беспричинную эйфорию. Он понимал, что в любой момент может прекратить это, мимолётным усилием воли вырваться из ментальных тисков, но… Не видел смыла этого делать. Ничего плохого ведь не случится, правда?

Снова последний, снова отличившийся. Похоже, это начинало становиться для Льёта привычкой. Привычкой, надо заметить, опасной - в обществе южан, как и в любом другом обществе, выскочек не любили. Сокурсники и преподаватели будут снисходительны ровно до тех пор, пока северянин не сделает свою первую ошибку; после этого статус уже придется доказывать. Так что какая-то, наиболее цивилизованная часть Льёта была настороже и несколько напряжена происходящим. Зато другая его половина - более дикая и смелая - радовалась еще одному удачному случаю, позволяющему заявить о себе.

Джонатан Сворм не улыбался. Странно, но Льёт был абсолютно уверен - будь на месте нового преподавателя старый, все было бы иначе. Мэтр Крауц улыбнулся бы. Очень гаденько так, но улыбнулся бы.
Эшли Стоун смотрела весело. Правда, в ее взгляде не было особого интереса, ни капли настоящей заинтересованности. Для этой молодой, красивой южанки Льёт не был даже северянином - он был учеником, чем-то вроде ребенка. И, почему-то, молодого мага это злило. А злость в его положении была полезной. Злость бодрит.
Архимагистр, кстати, тоже не проявлял никаких чувств. Правда, от него этого никто и не ждал. Собранный и злой, Льёт последний раз встретился взглядом со стариком - и испытание началось.

Тело слабело. Скоро, совсем скоро оно уже не сможет оставаться в вертикальном положении. И почти в тот же самый момент разум отключится, предпочтя реальности навеянный магией сон. Что будет дальше - Льёту не было дано знать; но сама практика подобных манипуляций была ему знакома. Сопротивляться подобному было глупо и бессмысленно. Так что северянин просто поддался.
Тело слабело. Кажется, Льёт уже почти не чувствовал его. Его переполняла сонливость, сонливость и... эйфория? Молодой маг уже не был способен оперативно и осознанно мыслить и реагировать, но его разум и его инстинкты воспротивились сами собой. Эйфория - все равно что опьянение; выходить на бой в таком состоянии глупо и опасно. Тело и разум связаны между собой прочнее, чем кажется - и, если эта глупая радостность окажется слишком сильна, реакции Льёта на испытание могут оказаться ложными, могут привести его к провалу. Этого северянин допустить не мог. Так что его мысли заворочались, словно сонные рыбы, привычно выстраивая хаотичное подобие защиты.

Нет, он не собирался противиться магии мэтра. Ему просто необходимо было оставаться собранным. Ему нужно было осознанное сновидение.

Мгновение абсолютной темноты. Тишины и спокойствия, нарушаемых лишь смутной тревогой, тёмной тучей маячившей на безоблачном горизонте. Всего лишь мгновение, которое прошло столь же быстро, сколь и началось. Длинный мрачный коридор. Серые, обшарпанные стены. В том числе, стена и позади – глухая, надёжная, неприступная. Вековой слой пыли на выложенном серыми плитами полу. Паутина в тёмных углах, снабжённая идущими в комплекте восьмилапыми обитателями. Тусклый свет нещадно чадящих факелов, развешанных кое-где впереди. Мрачная, угнетающая обстановка. Ни следа эйфории, с которой Льёт пытался бороться ещё недавно. Конец прямого, словно стрела, коридора, утопает в царившем впереди полумраке. Во всём вокруг ощущается некая расплывчатость и нечёткость – единственное напоминание о том, что всё это не происходит на самом деле. Всего лишь сон. Этот коридор, факелы, стены, даже пауки – не более чем иллюзия, искусно созданная стараниями опытных наставников и существующая исключительно в сознании самого Льёта.

Тишина давила. Мрачный коридор утопал в абсолютном безмолвии, необычайно контрастировавшем с встревоженным гомоном переполненного зала. Одиночество сделалось почти осязаемым – наседало, порождая омерзительную апатию. Спокойный голос архимагистра отогнал нелепые страхи и породившую их тишину:
- Льёт. – многократно усиленный заклинанием голос доносился откуда-то издалека и, одновременно, сразу отовсюду. – Впереди тебя ждёт последнее испытание. Ты на астральном уровне, Льёт. Не просто в своём кошмаре. Будь осторожен, вещи здесь не всегда являются тем, чем кажутся на первый взгляд. Твоё задание – в течении часа добраться до зала, что находится в конце этого коридора. Два препятствия ожидают тебя на пути. Не успеешь – ты провалился. Прибудешь вовремя – сдал.

Архимагистр замолк. Не просто замолчал – едва эхо его последних слов затихло вдали, как пропало само присутствие могущественного чародея. Северянин снова остался один. Одиночество вспыхнуло с новой силой. Слова Регулуса скорее породили новые вопросы, чем предоставили желанные ответы. Впрочем, проконсультироваться у кого-либо возможности явно не наблюдалось. Льёт старался припомнить всё, что ему было известно об астральном уровне – измерении, из которого каждый маг черпал энергию для своих заклинаний. В теории, здесь всё должно было выглядеть не так – бесформенная пустота, колоссальные пространства, прорезаемые разноцветными молниями первородной магии - именно так всегда описывалось в учебниках это место. Но северянин также знал и то, что при наличии небольшой сноровки, здесь можно было вытворять самые разнообразные вещи, что преподаватели Гильдии и продемонстрировали сейчас более чем наглядно. Знал Льёт и то, что долговременное пребывание здесь сущности чародея может быть попросту опасным – в скудных сведениях об астральном уровне, полученных им на уроках, было упоминание о неких тенях. Естественных обитателях этого места, питающихся чистой энергией и эмоциями случайно угодивших сюда существ. Чертовски опасные создание, если верить словам Михаэля Крауца, обронённым им как-то на одной из необычайно нудных лекций. Неужели, Гильдия осознанно подвергает учеников такому риску? Впрочем, наверняка предприняты все надлежащие меры безопасности – никогда ещё Льёту не приходилось слышать об опасных проишествиях во время экзамена.

Льёт успокоился, даже расслабился. Мог себе это позволить - потому что все встало на свои места.
Астральный уровень, что же еще. Сопротивление эйфории было не бесполезно, а бессмысленно - связь между телом и духом, находящимся на астральном уровне была очень даже относительная, так что воздействие на тушку на прохождении испытания не отразится ровным счетом никак. Теоретически, можно было даже умереть там, в кресле, от сердечного приступа - и понять, что умер только тогда, когда попытаешься (и не сможешь) найти путь назад.
Северянин с интересом огляделся, осмотрел себя и стены вокруг. Окружающая среда мало походила на книжные описания - но и иллюзией не была. На этом плане иллюзией было все, а следовательно - ничего. И воспринимать все следовало двояко - как реальность, которая может измениться в любой момент. Которую можешь изменить даже ты сам. Так что оставалось только идти вперед и ждать. А еще - считать тени.

В общем, Льёт зашагал вперед. Спокойный, внимательный и готовый ко всему. Из чистого любопытства повел правой рукой по стене - ощущая, насколько она похожа на настоящую. А потом, вложив немного магии и желания в свое касание, попытался воздействовать.

Стена позади была настоящей, вне всяких сомнений. Если, конечно, предположить, что можно доверять хоть чему-либо в этом иллюзорном и обманчивом мире. Магия, манипуляции с которой давались на астральном уровне куда легче, чем где бы то ни было ещё, подчинилась легко и непринуждённо – устремилась, впитываясь в холодную поверхность, запуская свои ментальные щупальца в глубь монолитной стены… Прохода здесь не было. Лишь тонны камня, скрывающие другие тонны идентичного камня. Похоже, на данном этапе никаких подвохов не предусматривалось. Путь был всего один – прямой как стрела коридор, конец которого утопал в сгустившемся далеко впереди мраке. Шаги молодого чародея, собранного и сосредоточенного, не поддавшегося губительную влиянию гнетущей атмосферы, отдавались эхом, несвойственным обычно подобным местам. С особой тревогой вглядывался Льёт в тени, залегавшие в местах, куда не дотягивался тусклый свет немногочисленных факелов, но, похоже… Темнота была всего лишь темнотой. Обычной и относительно безобидной. Темнота – лишь отсутствие света как такового. Тени астрала – его противоположность, сгустки «антисвета», материи необъяснимой и невозможной. По крайней мере, именно такими словами описывал данное явление один из многочисленных учебников, которые северянину доводилось изредка пролистывать.

Коридор, казалось, мог тянуться бесконечно. Льёт, совершенно потерявший счёт времени в этой тишине и слегка зловещем полумраке, не знал, как долго продолжается его шествие. Наконец, монотонная картина впереди несколько изменилась – к чёрным расцветками прибавился искрящийся золотой блеск. По мере приближения к странному предмету, подтверждались первоначальные догадки северянина. Это была всего лишь дверь. Роскошная, но относительно безобидная. Покрытая позолотой, или, быть может, даже выполненная из чистого золота. Одно из двух обещанных архимагистром препятствий? Преграда перекрывала проход целиком, от потолка до самого пола. Ни единой щели не осталось по периметру врат - создавалось ощущение, что кто-то просто впаял этот монолитный кусок золота в серый невзрачный коридор. Это вообще не было похоже на проход – скорее, просто на золотую стену. В центре загадочной преграды располагались вмонтированный в сверкающую поверхность драгоценные камни. Огромные, каждый – размером с кулак, стоящие целое состояние и имеющие форму правильного октаэдра. Ядовито-красный рубин, светло-зелёный изумруд, небесно-синий сапфир и прозрачный алмаз.

Да уж, кто-то - вернее, совершенно ясно, кто - очень постарался, чтобы превратить это место в то, чем оно стало. Льёт даже задумался на мгновение - интересно, все это заново выстраивают к каждому экзамену, или конструкция создана давно и надолго? Второй вариант был даже интереснее - такую махину можно было бы привязать к чему-нибудь важному, к чему-нибудь охраняемому в качестве этакого астрального защитного лабиринта. Правда, тогда глупо было бы проводить в таком месте экзамены... В любом случае, нужно было быть очень опытным, сильным и талантливым чародеем, чтобы перекроить местные законы и, например, развеять все эти псевдокаменные стены.
Монолитно. Даже слишком. Коридор тянулся бесконечно - или просто восприятие было искажено. Прямых признаков воздействия на разум Льёт не замечал - с другой стороны, его разум физически остался на материальном плане. От нечего делать юноша даже принялся экспериментировать - без капли магии, просто на силе воли пытаться ускорить восприятие происходящего. Теоретически должно было сработать. Может быть даже сработало. Или сработало бы. По крайней мере, впереди показалась золотая стена.

- Загадка, - уверенно сказал вслух Льёт. Просто так, чтобы не было так скучно. На всякий случай вытянул вперед руки и "просканировал" как мог золотую стену и камешки. Не особо надеясь на какой-то результат - скорее, для отвода души. Чтобы пройти дальше, скорее всего, требовалось что-то другое. Например, нужная последовательность. Или - выбрать один цвет. Или - принести жертву каждому цвету. Или - сплясать. Или, что куда интереснее и опаснее - можно выбрать любой вариант. И в ответ на каждое действие получить - некое противодействие.

Как знать, возможно, попытки как-то повлиять на собственное восприятие окружающей обстановки и увенчались успехом, но никаких перемен Льёт не заметил. В теории, на всё, что окружало его здесь, и правда можно было воздействовать одной лишь силой его мысли, но для подобного рода манипуляций необходимо было преодолеть блокировку, поставленную, быть может, даже самим архимагистром. А сколь бы амбициозным и уверенным в своих силах не был очередной испытуемый, подобная задачка неизменно оказывалась ему не по зубам. Северянин сделал то, что сотворил бы любой адекватный чародей на его месте – попытался просканировать преградившую коридор преграду. Золото врат на проверку оказалось веществом крайне странным – оно молчало, оставаясь совершенно неприступным. Никогда прежде, ни на одном из уроков, Льёт не встречал ничего подобного – эта дверь была абсолютным барьером, металл, из которого её создали, обладал исключительным сопротивлением магическому воздействию. Его невозможно было просканировать или прощупывать – любые попытки разбивались об совершенно несокрушимую преграду, проникнуть в мир по ту сторону врат также не представлялось возможным. Манипулировать с этим металлом было бы весьма проблематично, что наводило на мысль, что разгадку всё-таки стоит искать в камнях, как наверняка и задумывалось изначально преподавателями.

Когда же молодой маг обратил свой разум к изумительным самоцветам, его ожидал разительный контраст – если золото было молчаливо и неприступно, то каждый камень буквально излучал уникальную энергию, ярко выделявшуюся в общем энергетическом фоне. В рубине бушевали огненные вихри, опасные и дикие, бесновались столпы пламени, жаждущие вырваться из ненавистной ловушки. Наполнение сапфира резко контрастировало с этими ощущениям – спокойные и монолитные волны океана, неспешные, но несокрушимые, переливались внутри камня. Изумруд ответил Льёту шёпотом леса, едва ощутимым дуновением ветра, ростками цветов, пробивающихся из мёрзлой земли и чудом переживших зимнюю стужу. Бриллиант же был столь же пуст, сколь и прозрачен. Но, вместе с тем, тоже являлся вместилищем энергии, готовым в любое мгновение принять магию в свои объятья…

Загадка. Определённо загадка. По всей видимости, целью экзамена было не только оценить мощь магического потенциала учеников, но и проверить их способность к рациональному использованию полученных навыков… Правда, казалось маловероятным, чтобы преподаватели вставили в экзамен задачу, не требовавшую вмешательства волшебства – подобное смотрелось бы несколько неправильно и нелепо в стенах заведения, где адептов обучали, в первую очередь, именно магии. Создавалось ощущение, что в этом задании кроме загадки был сокрыт ещё и какой-то урок… Быть может, финальное послание от архимагистра, призванное подтолкнуть в правильном направлении сбившихся с пути учеников, наставить их на более здравое и полезное использование собственных сил.

К загадкам у северянина было двойственное отношение.
С одной стороны - когда-то давно, еще в детстве, в Дерлане, долгими зимними вечерами малышня частенько развлекалась игрой в загадки. Да и взрослые тоже питали к этому виду устного народного творчества некоторую склонность. Загадки разного рода постоянно фигурировали в сказках и сказаниях, в песнопениях бардов, загадки загадывали храбрым героям прекрасные красавицы и ужасные чудовища. Но то были северные загадки, если можно так выразиться, загадки, построенные вокруг понятных северянам вещей, построенные по определенным правилам. Дурным тоном считалось загадывать что-то такое, чего собеседник никак не мог знать, а еще хуже было - составить загадку без подсказок, ведь мастерство отгадчика заключается не в том, чтобы угадать, а в том, чтобы найти ключ.
С другой стороны - южане загадывать загадки не умели. Загадывающий загадку южанин совсем не беспокоился о том, можно ли ее разгадать - напротив, старался сделать ее как можно более невнятной, непонятной и запутанной. У них даже в сказках такое сплошь и рядом случалось - хитрован-герой, загадав "что у меня в карманчике" обманывал страшного демона. По понятиям северян же такая загадка и загадкой-то не считалась - считалась издевательством, и на месте демона любой северянин, забыв про загадки, просто наказал бы наглеца.
Вот и сейчас, стоя перед дверью, Льёт гадал что его ждет. Должен ли он найти ключ по подсказке, которую пока не понял? Или перед ним очередное южанское "пойди сюда, не знаю куда"?

Четыре камня, четыре источника энергии. Алый рубиновый, лазурный сапфировый, цвета листвы изумрудный, бесцветный бриллиант. Надо то ли выбрать какой-то один, то ли выбрать правильную последовательность. И черт его знает что именно.
Рубин Льёта не привлекал вот ни разу. Слишком агрессивно. Агрессию нужно скрывать, смирять и выпускать на волю только в нужный момент - а иначе от нее мало толку.
Изумруд тоже не особо возбуждал. Мир, покой, возрождение жизни - все это для целителей и для женщин. А Льёт не был ни целителем, ни женщиной. Мир и покой он воспринимал сугубо в утилитарной форме - как нечто, необходимое для отдыха, исцеления и подготовки к грядущим сражениям.
Сапфир был чуть ближе по настроению. Монолитная, уверенная в себе сила - такое Льёт уважал. Чем-то таким мечтает быть любой воин, любой маг, любой адекватный человек, стремящийся к силе и власти.
И, наконец, бриллиант. Бриллиант эмоционального окраса не имел - и этим отличался от остальных. Может быть, в этом-то и ключ? Если бы требовалось выделить из четырех камней самый непохожий на остальные - ответом точно был бы бриллиант.
Однако, с другой стороны ключ может быть совершенно иным. Изумруд четко ассоциируется с целительством - есть такой факультет. Рубин с разрушением - такой факультет тоже в наличии. Может, нужно выбрать камень своего факультета? Но вот незадача - какой из камней алхимический, а какой - мистический? С одной стороны - алхимики не имеют дела с конкретными стихиями, значит и камень у них должен быть бесцветный. С другой - алхимики варят зелья и вообще про жидкости много знают, следовательно сапфир им тоже подходит. Мистики в каком-то смысле тоже не оперируют прям таки стихийным волшебством, просто взаимодействуют с энергией - так что бриллиант вполне по ним вариант. Но ведь и сапфир по духу тоже огого как подходит - все эти правила Мордекайнена, вся эта холодная голова и уверенность в себе...

Итак, с точки зрения факультетов и эмоций - подходили сапфир и бриллиант.
С точки зрения метода исключения - подходил бриллиант.
Два к одному.
Оставался еще шанс того, что надо выстроить последовательность - но Льёт решил на этот шанс наплевать с высокой колокольни. Слишком муторно.
Льёт не мог знать, сколько времени уже прошло. Но он прекрасно знал, что выбор надо сделать. Какая-то слабая его часть очень, очень опасалась ошибиться и настойчиво требовала подумать - но северянин не был бы северянином если бы не мог решиться на риск.
И молодой маг, уверенно и решительно, потянулся к бриллианту.

Бриллиант с готовностью принял магию северянина – лёгкое воздействие, что приложил к камню Льёт, тут же возросло, превращаясь в нечто большее. Поток энергии, пущенный магом в это хранилище, усилился, словно камень сам помогал в своём наполнении. Не удовольствовался малым, желая получить куда больше энергии. Ученик ощущал, как наполняется магией эта загадочная драгоценность, как исчезает пропорционально всеобъемлющая пустота внутри, как начинает бриллиант спокойно и умиротворённо излучать энергию. Определённо, можно было предположить, что Льёт на верном пути – хоть дверь и не спешила гостеприимно распахнуться, являя ему следующее испытание, но всё же наличие прогресса отрицать не имело смысла. Ненасытный камень в конце концов выпустил северянина из своей хватки – случилось это, впрочем, лишь несколько минут спустя. Справедливости ради стоит отметить, что энергии наполнение отняло немного – количество недостаточное, чтобы беспокоиться об этом всерьёз.

Бриллиант изменился и внешне – теперь не был он совершенно прозрачным, золотистая дымка неспешно парила в многогранной глубине, вызывая странные и непонятные образы в голове, стоило задержать на ней взгляд слишком долго. Сам камень словно светился – излучал едва заметное золотистое сияние, чистую энергию, свидетельствовавшую о том, что хранилище заполнено до предела. Вспомнился кстати ещё один абзац из другого учебника – подумать только, сколько информации оседает в голове, даже несмотря на все усилия некоторых учеников её туда категорически не допускать. Льёта и самого удивляли знания, что он припоминал по ходу прохождение этого испытания – сам северянин всегда считал теоретическую часть обучения в гильдии бессмысленной и напрасной. Тем удивительнее было смотреть, как подтверждаются на практике подобные сведения… Это бриллиант, определённо, был артефактом – из числа тех простейших вещей, что без труда может создать даже начинающий чародей. Примитивное вместилище энергии, не слишком обширное, к тому же – в него можно помещать излишки сил для того, чтобы впоследствии черпать их оттуда в критических ситуациях.

С едва слышным жужжанием бриллиант начал двигаться, погружаясь глубже в монолитное золото – если прежде выступал он более чем наполовину, то теперь почти полностью скрылся в драгоценном металле. Что бы это могло значить? По всей видимости, таким образом врата демонстрировали, что камень успешно активирован, прогресс засчитан. Но вот открываться почему-то совсем не спешили. Всё столь же молча взирали на ученика оставшиеся три самоцвета: сапфир – спокойный и величественный, рубин – непостоянный и жестокий, изумруд – загадочный и коварный. Не появилось больше никаких подсказок, ничего не произошло, испытание первое не окончилось. Чего-то ещё ждала от северянина дверь. Быть может, продолжения столь успешно начатых изысканий.

- Вот ведь гадство, - скривился Льёт; на какой-то миг он поверил, что все закончится быстро. Похоже, загадка все же была не в выборе камня, а в выборе последовательности. А это труднее - вариантов больше, шанс ошибиться выше. Чертовы южане! Оставалось надеяться только на то, что путь открывает не одна последовательность, а несколько - только испытания за дверью в зависимости от выбора будут разные.
В общем, не особо долго думая, северянин принялся накачивать энергией все камушки в порядке их привлекательности лично для него. Сначала - сапфир. За ним - рубин. Под конец - изумруд. Власть, война, мир. Ну, или как-то так.

Льёт попытался было наполнить энергией и остальные камни, но… Безуспешно. Сперва они, все без исключения, открывались, втягивали в себя драгоценную энергию, стремясь заполнить пустоту внутри себя, но после – с отвращением выплёвывали её обратно, совершенно не удовлетворившись полученным. Северянин некоторое время экспериментировал, изучая этот феномен и, по всей видимости, в конце концов смог обнаружить ответ. Когда разгадка стала ясна, головоломка показалась на редкость очевидной и элементарной. Впрочем, такое часто случалось с уже разгаданными прежде головоломками.
Сапфир, элемент спокойный и уравновешенный, скрывающий в себе монолитное могущество океана, безусловно жаждал впитать энергию, подходящую его характеру. Для того, чтобы активировать этот самоцвет, Льёт влил в него магию стихии воды, больше всего удовлетворяющую запросам кристалла. Кристалла, который тут же загорелся, подсветился золотом и с довольным жужжанием въелся глубже в золотую поверхность.
Чтобы активировать рубин, ученик окунулся в его полные неконтролируемого хаоса глубины, ворвался в самое сердце, позволяя неспокойной энергии огня прорваться сквозь пальцы, заполнить и без того бурлящее и готовое разорваться на части хранилище.
Изумруд, природа. Конечно же, что же ещё. Спокойная сила целительства – не разрушение, но созидание, направил Льёт в последний самоцвет. Щёлкнул он, благодарно дар принимая.
Все четыре камня сияли теперь, золотистое свечение испуская. В золотом монолите дверей возникла чёрная борозда, которая стремительно расширялась, разбивая единое целое на две исполинские сводки.

Медленно и неторопливо открывались они, наполняя удовлетворением – первое испытание позади, а времени осталось ещё более чем достаточно. Такой же коридор впереди. Прямой, светом факелов кое-где озарённый. Пустой. Некое подобие разочарования не заставило себя долго ждать – хотелось перемен, чего-то нового и феерического. Но ни эти приевшиеся уже серость и пустоту.
Но стоило Льёту сделать несколько неторопливых шагов, стоило пройти тяжёлые створки, как в пустоте впереди возникло свечение. Сперва – искорка, что переросла постепенно в зависший в воздухе сияющий шар, продолжавший неумолимо увеличиваться в размерах. За несколько коротких мгновений он трансформировался в прозрачную фигуру, которая так и не касалась земли. Заметно похолодало. При каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара. Синеватое нечто имело вполне человеческую верхнюю часть тела, но вот вместо ног можно было увидеть лишь расплывчатую туманную дымку, которая парила в нескольких сантиметрах над уровнем пола. Злобно взирали на северянина сверкающие льдинки полных ненависти глаз. Ледяной элементаль. Конечно же он.
Существо раскрыло свою пасть, являя миру полное отсутствие внутри каких бы то ни было подобий зубов и издало хриплое рычание, натужное и несколько пугающее. А затем удручающе медленно выбросило прозрачную руку вперёд, собираясь атаковать.

Глядя на проявляющегося элементаля, Льёт покачал гривастой головой и насмешливо улыбнулся. Ну конечно же - собаке собачья смерть, кесарево кесарю, северянину ледяной элементаль. Испытание обещало быть проще, чем предполагалось. Конечно, Льёту может фатально не повезти - и тогда либо кирдык его астральному телу, либо кирдык его карьере в Гильдии. Что, в принципе, почти одно и то же. Ну да фатально не повезти может и архимагистру за утренним бритьем. Что толку размышлять о таких вещах? Надо действовать.
Склонив голову к плечу, Льёт размышлял. Время было - тварюшка была медленная. Пока проявится, пока прицелится... Есть время решить, что делать и как быть. Швырять в болванчика ледяную сосульку было бы глупо. Можно, конечно, убить ледяного элементаля и льдом - но тут надо быть очень сильным магом, которому почему-то не хочется сделать все быстрее и проще. Например, хорошо разогнанная сосулька повредит физическое тело твари просто потому что она хорошо разогнанная. Но огнем все равно веселее и проще.
В первую очередь - нужно повесить щит. Скорее всего, элементаль атакует лучом или той же сосулькой - вряд ли это будет ледяное дыхание - так что можно не заморачиваться с полной обороной и ограничиться фронтальной. Ладонь левой руки Льёта взлетела вверх и рубяще отчертила грань. Зыбкой дымкой на том же месте возникла полупрозрачная стена защиты, становящаяся все прочнее - Льёт удерживал ощущение и вливал все больше и больше силы. Вторым шагом должна была быть атака или контратака - вот только этот самый щит теперь мешал самому магу. Ну да Льёт и не планировал метать файрболлы - ему давно хотелось попрактиковаться с настоящим противником. И он ударил не по физическому телу, а по ментальному. Правая рука поднялась на уровень груди; незримая петля концентрации сомкнулась вокруг цели; пальцы руки словно бы схватили что-то из воздуха, коверкая и сминая - и Льёт обрушил на противника магию, порождая ложные образы и смятение в его рудиментарных органах чувственной и магической сенсорики.

Элементаля при всём желании нельзя было назвать слишком опасным противником. Излишне медлительный, скорее даже плавный. Предсказуемый до невозможности. Дитя стихии, с детства знакомой ученику-северянину.
Однако, по каким-то причинам, всё пошло совершенно не так. Быть может, дело в гнетущей атмосфере этого места. В тишине, давящей и пугающей. В тенях, которые, казалось, сделались словно плотнее и глубже. Возможно, проблема была в самом Льёте. В его излишней самоуверенности, нежелании принять очевидные факты. Почти сразу маг понял, что именно является слабым местом порождения льда. Конечно же, огонь. Обжигающее, яркое пламя. Но не воспользовался. Вместо этого – решил использовать безумно важный экзамен как возможность попрактиковаться, отработать свои навыки в противостоянии противнику, которому можно не бояться навредить и без страха работать против него в полную силу. Не исключено, впрочем, что причиной провала стало нелепое стечение обстоятельств. Шутка фортуны.

Так или иначе, но бой развивался совсем не по плану. Элементаль, как и предполагал Льёт, выпустил из своей полупрозрачной синей конечности ледяной луч. Эссенцию чистого льда, отдающую мягкой синевой белизну, вокруг которой едва заметно вихрились крошечные снежинки. Поток врезался в щит, выставленный северянином, разбился об него, безвольно распадаясь на части. Казалось бы, Льёт сможет без проблем выдерживать этот натиск. Не такой уж сильной была атака, хоть и продолжалась практически беспрестанно – луч не ослабевал, поток энергии продолжал вытекать из элементаля, направляясь к потенциальной жертве. И маг не выдержал. Потерял концентрацию, увлёкшись проводимым в то же время ментальным ударом, ослабил оборону. За что и поплатился. Поток безумно холодного жидкого льда прорвал защиту, врезался в тело северянина, сорвав почти готовое уже заклинание. Луч обжигал. Заставил рухнуть на твёрдый каменный пол в попытке спастись от мёрзлого невероятно дыхания. Но и этот манёвр не помог. Поток сместился вслед за упавшим на камень учеником, заставляя кожу моментальной синеть, а одежду покрываться ледяной коркой. Льёт уже не чувствовал ног – взгляд, брошенный вниз, подтвердил мелькнувшую было догадку. Нижняя часть его тела, почти по пояс была заключена в кристально-прозрачный кокон из льда. Так вот оно что… Ещё несколько секунд – и в ледышку маг превратится целиком. Расправа изящная и красивая. Ни один ученик не пострадает – лишь несколько минут унижения в холодной ловушке – а потом появятся преподаватели с извещением о проваленном испытании.

Ха, так вот оно что. Странно, но Льёт не злился и не упал духом. Злоба и разочарование, быть может, еще настигнут его - чуть позже, когда бой будет проигран. Вопьются в глотку, словно голодные волки, выгрызут внутренности и выпустят кровь, оставив только жалкий остов былого воина. И что тогда? Быть может, Льёт исчезнет, растворится в утренней дымке. Быть может, отправится на войну - не как победитель, но как побежденный, не как маг, но как солдат, не как офицер, но как пушечное мясо. Это тоже хороший вариант. В конце концов, можно дать злобе и разочарованию волю, можно разрешить им выгрызть сочувствие и глупость, кинуть, как подачку, милосердие - и, когда ничего лишнего не останется, уйти искать другие пути, пути черные, пути тайные, пути книжников и практиков. Но все это сейчас пока что неважно. Пока что бой продолжается - и Льёт продолжает его сам.

Холод и боль были ошеломительны, но знакомы. Знакомы с раннего детства. Он почти забыл об этом - но сейчас вспоминал. Вспоминал, как утром потух очаг, и весь дом погрузился в морозную дрему, а кокон теплой некогда кровати казался ледяной могилой. Вспоминал, как играл с такими же карапузами в снежки и строил ледяные крепости, как мороз цепко кусался за лицо и за руки. Холод и боль не враги, холод и боль - союзники. Они подсказывают тебе, что ты в опасности, они подтверждают, что ты еще жив. Что ты можешь побарахтаться и вырваться из ледяной проруби.
Перво-наперво нужно было сосредоточиться. Плевать на защиту уже, защита прорвана - нужно быстро нанести удар, пока не поздно. На щиты нет времени и сил. Логичнее всего было бы использовать пламя - но даже почти побежденный Льёт не собирался отступать. Что толку постоянно выбирать заведомо правильный путь? Чему так можно научиться, кроме посредственности? Льёт был упрям и горд, и готов расплатиться за свои упрямство и гордость.

Положив левую руку себе на грудь, северянин навел на цель правую. Обычно ему не нужно было вот так вот наводить подобные чары - но лучше было подстраховаться. Левая рука сомкнулась в кулак, активируя простейшее исцеляющее и тонизирующее заклинание, разносящее по жилам от сердца здоровое тепло. Правая рука захватила цель - и маг обрушил на врага пламя; но не просто пламя, а его иллюзию, его преувеличенную картинку. Если получится - то элементаль словно бы попадет в свой ад. Даже интересно - сведет ли это его с ума? Собьет ли это его прицел? Льёту было больно, и холодно, и любопытно, и - весело.

Элементаль, наверное, должен был в эту секунду торжествовать. Если допустить, что подобные эмоции вообще доступны этим ущербным в природе своей существам. Всякие попытки Льёта дать отпор, не прибегая к спасительной стихии огня, увенчались абсолютным провалом – иллюзия пламени, призванная вогнать несчастное создание в бездну ужаса и смятения, так и осталась лишь в голове Льёта, не успев вырваться на свободу пространства. Попытка исцелить себя в некотором роде достигла успеха – северянин почувствовал, как тепло струиться по венам, как оживают пропавшие уже было конечности... Но луч льда довершил начатое. Заключил ученика, провалившего экзамен, в ледяную гробницу. В ловушку, выбраться из которой без посторонней помощи не представлялось возможным. Это был не обычный лёд – лёд особенный. Подавляющий магические способности пойманного чародея, не оставляющий тому ни шанса избежать поражения.
Всё, что оставалось – это смотреть сквозь мутноватое вещество на необычайно злорадную, как показалось, физиономию элементаля. И ждать, пока преподаватели соизволят в конце концов появится.
Унижение. Крах.

***
- Сегодня особенный день, адепты. День, когда многие из вас удостоятся наконец чести получить официально почётное звание мага, - усиленный заклинанием голос архимагистра разносился под сводами огромного зала, специально приспособленного для проведению подобного рода торжественных мероприятий.
Перед возвышением, своеобразной трибуной, собралось несколько десятков учеников. Глава Гильдии, Регулус Ройс, гордо стоял на этой сцене, произнося речь и обводя присутствующих преисполненным гордости взглядом.
Преподаватели выстроились вдоль стен – застыли молчаливыми статуями, соблюдая присущее моменту безмолвие.
Прямо перед магистром, в первых рядах стояли ученики, успешно сдавшие заключительное испытание. Каждый из них буквально излучал радость и самодовольство. Глуповатая улыбка сияла на лице Зака – не обременённого излишним интеллектом сторонника Гроссмана. Казалось бы, эта бездарная гора мышц просто обязана была завалиться. Просидеть весь час перед дверью, в отчаянии долбясь об металл пустой черепушкой. Почти наверняка, Зак, являвшийся заклинателем на редкость убогим, должен был провалиться в схватке с элементалем. Но нет. А почему? Потому что даже его примитивный разум оказался в силах составить простейшую логическую цепочку – необходимо применять огонь против льда. Конечно же, Билли тоже был там. Не улыбался, всё ещё осмысливая нюансы финального поражения. Льёт уже слышал о последнем испытании, до которого сам так и не успел добраться. Схватка учеников, без всяких ограничений и правил. С возможностью заключать временные альянсы. Условие оставалось одно лишь – победителем становился один.
Кто оказался лучшим на этот раз догадаться было не трудно. Достаточно было только взглянуть на самодовольное лицо Артура Гроссмана, пренебрежение ко всем вокруг, которое вновь наполнило его приутихшие было манеры. Говорили, что он просто воспрял духом, когда истёк отведённый ученикам час, а северянин так и не показался на горизонте. В воодушевлении он просто размазал всех остальных, переиграл каждого. И теперь снова стал центром шумной кампании – спесивым и самоуверенным. Не было ещё у парня возможности отпустить несколько шуточек в адрес Льёта, но можно было не сомневаться, что Гроссман своего не упустит.
Стейси, конечно же, тоже прошла испытание. На протяжении всей речи архимагистра Льёт периодически ловил на себе её взгляд. Наполненный… Чем-то. Презрением? Снисходительностью? Разочарованием? Или, быть может, даже сожалением? Вновь она ходила за Артуром, который успешно реабилитировался, наголову разбив её в решающей схватке. Похоже, он снова заинтересовал её. Словно и не было тех недель, что миновали с момента дуэли на университетской аллее.
А что же делал сам Льёт? Стоял позади, среди учеников младших курсов. Около прячущего глаза Ральфа и прочих проваливших экзамен неудачников. А Регулус Ройс всё говорил. О славе и чести. О силе и ответственности. Об исключительной важности избранной ими профессии. Но совсем не радовали почему-то эти слова.